Текст книги "Срочно выйду замуж (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

О Господи, он сошел с ума. Наверное, мне лучше правда замолчать и перестать вырываться, а выслушать весь бред, который он будет нести, а потом по-хорошему договориться уйти. Федя хватает меня за предплечье и тянет в комнату. Надо же, она совсем не изменилась за столько лет. Те же выцветшие обои на стенах, тот же потертый линолеум на полу, та же старенькая мебель. Только телевизор новый. Большая плазма висит на стене напротив дивана, а под ней игровая приставка. Ну кто бы сомневался. Конечно, Федя купит себе хороший телевизор для игрушек.

Федор ставит посреди комнаты стул и усаживает меня на него.

– Сейчас я буду говорить, а ты будешь слушать! – тычет в меня пальцем.

Киваю.

Очевидно, Федя никогда не ходил к психологу, поэтому превратился в сумасшедшего, который набрасывается со своими никому не нужными рассказами на посторонних людей.

– А еще у меня будет к тебе ряд условий. И если ты их не выполнишь, то тебе же будет хуже, Нина!

А вот это уже ничего хорошего мне не сулит. Господи, Макс, пожалуйста, помоги мне...

Глава 34. Преступник

У Феди звонит телефон. Рингтон мобильного настолько неожиданен, что первые пару мгновений мы недоуменно глядим друг на друга. Затем Федя достается из кармана мобильный, смотрит на номер, хмурится и поднимает трубку.

– Алло.

Если он уйдет поговорить на кухню, возможно, у меня будет шанс сбежать. Но Федя не уходит. Он стоит прямо передо мной и периодически бросает в меня строгие взгляды. Как я понимаю, ему звонит кто-то из приятелей, потому что до меня отдаленно доносится мужской голос. Да и в такое позднее время могут позвонить только друзья.

Федя обсуждает какую-то машину, которую надо красить. Обсуждает долго. Затем с покраски автомобиля разговор плавно переходит на обсуждение ее продажи. Я сижу как на иголках. Меня не покидают мысли о побеге. И только злые взгляды Феди в мою сторону заставляют меня сидеть на месте. Да, я не привязана к стулу, но руки-то за спиной стянуты скотчем. Далеко я со связанными руками не убегу. Даже входную дверь не смогу открыть. К тому же Федя закрыл ее на ключ, а его спрятал в свой карман.

Поговорив по телефону, Федя сбрасывает вызов и следом кому-то звонит. Далее еще минут на пятнадцать начинается обсуждение все той же машины. Только теперь звучат новые данные. Оказывается, это угнанная машина, которая в розыске. Теперь Федя обсуждает, что ее лучше не красить и продавать, а разобрать на запчасти И продать их по отдельности. Я правильно понимаю, что Федя вот этим занимается? Угоном машин и их перепродажей? Господи, мамочки... Так он и есть настоящий преступник. Теперь понятно, почему никто из родни не знает толком, чем Федя зарабатывает себе на жизнь.

Обсуждение судьбы угнанной машины продолжается, наверное, полчаса. Ну или это мне кажется, что минуты тянутся так медленно. За это время я перебрала все возможные варианты побега, но учитывая связанные за спиной руки и закрытую на ключ входную дверь, кроме прыжка с разбега в окно пятого этажа больше ничего не осталось.

Наконец-то Федя заканчивает разговор и засовывает телефон обратно в карман.

– Только попробуй ляпнуть кому-нибудь о том, что сейчас слышала, – грозно предупреждает. Это предупреждение придает мне оптимизма. Раз Федя боится, что я кому-то сболтну, значит, не собирается меня убивать.

Я больше не могу держать тряпку во рту, поэтому склоняюсь к ногам, зажимаю торчащий изо рта край коленями и вынимаю кляп. Делаю несколько глубоких вдохов.

– Федя, развяжи меня немедленно, – шиплю на него. – И тогда я точно никому ничего не расскажу. Я поеду домой, а ты продолжай заниматься тем, чем занимаешься.

– Нет, Нина, ты будешь меня слушать! В наших отношениях всегда говорила только ты!! А я и слова вставить не мог. Теперь говорить буду я.

– Не смей снова засовывать мне в рот эту тряпку!

Федя подходит к письменному столу, выдвигает первый ящик и достает скотч с ножницами.

– Что ты задумал? – отшатываюсь назад, когда он подходит ко мне.

Федя отрезает кусок скотча и заклеивает мне рот.

– Ты будешь молчать и слушать меня, – рычит.

Федя кидает скотч с ножницами на стол и становится напротив меня, скрестив руки на груди.

– Ты всегда только и делала, что говорила. На всех наших свиданиях не затыкалась, а я, как болванчик, слушал тебя и кивал. Все эти твои рассказы о поездках на олимпиады, на море с родителями, в Москву, – поднимает вверх указательный палец. – Ты постоянно говорила только о себе и никогда не говорила о нас или обо мне.

Федя грозно расхаживает туда-сюда. Из-за количества выпитой самогонки он немного неустойчив на ногах, но я знаю: это только так кажется. Он нес меня на себе и ни разу не споткнулся. Так что не стоит даже пытаться сбежать, он вмиг скрутит меня. Пожалуй, наилучший вариант в моей ситуации – выслушать Федю. Кажется, ему нужно выговориться. Накипело у парня. На психолога денег нет, в церковь на исповедь не ходит, а внутри оно копится-копится, поэтому нужно куда-то выплеснуть. Будет выплескивать на меня.

Кстати, странно, что у Феди нет денег на психолога, учитывая то, чем он занимается. Или угон машин – это не очень прибыль бизнес? Делаю глубокий вдох через нос. Надеюсь, Макс меня не подведет...

– Ты принимала решения, которые касались нас двоих, но со мной не советовалась. Взять хотя бы твой переезд в Москву. Ты просто поставила меня перед фактом, что собираешься поступать в институт в столице. Ты не спрашивала моего мнения, не спрашивала, согласен ли я. Ты все решила за нас двоих! А я, между прочим, был против твоего отъезда. Но тебе было плевать. Ты меня ни во что не ставила!

Федя заводится. Агрессии в его голосе становится больше, с каждым словом в воздух летит слюна. Я сильнее вжимаюсь в стул. Пьяный агрессивный Федя непредсказуем. Он может так разойтись, что начнет крушить мебель и бить окна.

– Я мужчина, – бьет себя в грудь. – Я не пустое место, поняла?

Испуганно киваю. Мне больше нравилось, когда Федя расхаживал из угла в угол. А сейчас он смотрит своими пьяными и налитыми кровью глазами ровно на меня. По позвоночнику ползет липкий страх.

– Ты ни во что меня не ставила! Ты меня не уважала! Ты не считалась с моими чувствами!

Федя постепенно надвигается на меня. Я сжимаюсь в комок. К стулу я не привязана, так что могу вскочить на ноги, но со связанными сзади руками все равно далеко не убегу, так что пока не рискую еще больше злить Федю.

– А я мужик, – снова бьет себя в грудь. – Меня надо уважать!

Я не знаю, как мне себя вести. Смотреть на Федю? Или виновато потупить голову? Заплакать, чтобы он подумал, будто я раскаиваюсь? На всякий случай опускаю голову вниз. Просто от Феди еще так самогонкой несет, что меня мутить начинает.

– И тогда, когда ты увидела меня с Анькой, ты же даже поговорить со мной не захотела. Вообще слушать меня не стала. Опять все сама за нас решила. Я, по-твоему, пустое место?

Вот сейчас Федя ждет от меня какой-то реакции. Отрицательно качаю головой. Конечно, нет, Феденька, как ты мог подумать, что ты для меня пустое место? Да ты самый важный человек в моей жизни.

– Я хотел поговорить с тобой нормально, а ты развернулась и ушла, даже слушать не стала. Если я спал с другими бабами, это не значит, что я тебя не любил. Просто ты свалила в Москву, а я тут остался. Что мне было делать? Дрочить, что ли? Тем более девки сами на меня вешались. Анька в том числе.

Секундочку. Я правильно понимаю со слов Феди, что он изменял мне не только с Аней, но и еще с кем-то? А вот это уже интересно. Не то чтобы спустя столько лет это меня волнует, но информация все равно любопытна.

– Я ждал, что ты вернешься. Ну хотя бы позвонишь мне. А ты снова свалила в Москву и даже ни разу не вспомнила про меня! Как будто меня вообще не было. Знаешь, я потом много думал, а любила ли ты меня вообще? Потому что когда любят, все прощают.

За свой долгий монолог Федя завелся еще больше. От него теперь исходят волны агрессии и злости. Все они направлены исключительно в мою сторону. Он прожигает меня ненавидящим взглядом. Если бы мог убить одними глазами, я бы уже была мертва.

– Ты не любила меня, – бросает обвинительно. – Ты меня использовала. В школе я был самым популярным парнем, поэтому ты одурачила мне голову, чтобы отхватить себе кусок моей популярности.

Чего??? А это еще что за пьяный бред сивой кобылы?

– На тебя в школе даже не смотрел никто из нормальных пацанов. Ни сисек, ни жопы у тебя не было. А девочки знаешь, как называли тебя за глаза? Квочка. Потому что ты реально была вечно надутая, как квочка на яйцах. Сидела со своими учебниками в обнимку. Да если бы не я, на тебя бы даже не позарился никто. Скажи мне спасибо, что я вообще посмотрел в твою сторону.

Федя подошел ко мне совсем близко. Я, как смогла, отклонилась назад, но его слюни все равно до меня долетают. Я едва держусь, чтобы не разрыдаться. Я не могу больше здесь находиться с этим пьяным неадекватом и слушать его пьяный бред. Я не понимаю, что он вообще задумал. Он убьет меня после того, как выговорится?

– Смотри на меня, – рычит и хватает меня за подбородок. Фокусирует мое лицо на себе. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, ясно тебе?

Киваю в ужасе. Глаза стремительно наливаются слезами. Федя больно сдавливает мне подбородок, наверняка потом останется красный след.

– А этот упырь московский, за которого ты вышла замуж. Чем он лучше меня? Он лучше меня трахается, что ли? – еще сильнее стискивает подбородок.

Слезы хлынули из глаз. Хотела бы я сказать Феде, что понятия не имею, как Антон трахается, потому что ни разу не занималась с ним сексом, да не могу, рот заклеен скотчем.

– Ты на какого-то гандона променяла меня. У него хотя бы член больше моего?

Я реву навзрыд. Что он со мной делает? Что ему от меня нужно? Почему меня никто не ищет.

– Ненавижу тебя, сука! – пощечина обжигает щеку огнем. Я не сразу понимаю, что Федя ударил меня. В ушах стоит звон, лицо пылает от удара. Ужас окатывает меня с головы до ног.

Федя замахивается еще раз меня ударить, но я вскакиваю со стула и успеваю со всей силы дать ему ногой между ног. Заскулив от боли, Федя падает на колени и хватается за пах. Его красные глаза лезут из орбит.

– Суууукааааа.

Это мой шанс. Я подаюсь в сторону выхода из комнаты, но и двух шагов сделать не успеваю, как Федор хватает меня за лодыжку и тянет на себя. Я падаю на пол, а из-за того, что руки связаны за спиной, не могу смягчить падение. Я больно бьюсь головой. Из глаз искры летят, во рту стремительно разливается металлический привкус крови.

– Далеко собралась? – рычит. – Я еще не закончил. Сейчас я...

Федя не успевает договорить, потому что во входную дверь раздается мощный удар. Такой сильный, что стены затряслись.

– Какого хуя...

– Федор, открой немедленно! – доносится из подъезда голос моего папы. – Мы знаем, что Нина у тебя!

Еще один мощный удар по двери, как будто ее кувалдой выбивают. И еще удар.

– Блядь, сука, – задергался Федя. Вскочил на ноги, следом поднял рывком меня.

– А ну давай быстро в шкаф залезай и даже не смей пикнуть, поняла меня?

И еще один мощный удар. Хлипкие петли не выдерживают, и дверь падает. В следующую секунду в квартиру врывается Антон с топором в руке, а за ним мой папа.

Глава 35. Лучшее завершение сумасшедшего дня

Антон со всей силы бьет Федю кулаком в челюсть. Тот отшатывается на несколько шагов назад, но удерживает равновесие. С громким рыком хочет наброситься на Антона, но мой фиктивный муж снова бьет его кулаком по лицу. На этот раз Федор падает на пол, и тогда Антон дает ему ногой под дых. Федя скрючивается и скулит от боли.

– Ниночка, ты в порядке? – спрашивает папа. Увидев мой заклееный рот, он сдирает скотч.

– Ай! – вскрикиваю от боли, но тут же беру себя в руки. – Папа, пожалуйста, освободи мои руки. Там на столе ножницы.

– Да-да, сейчас.

– Антон, пожалуйста, остановись! – кричу, когда фиктивный муж еще раз замахивается ударить Федю ногой. – Антон, стой! Если ты его случайно убьешь, то в тюрьму сядешь ты, а не он!

В этот момент папа освобождает мне запястья, и я бросаюсь Антону на шею.

– Пожалуйста, хватит, прошу тебя, – меня затрясло рыданиями.

Тело Антона каменное, дышит свирепо. На полу воет и истекает кровью Федя. Я слышу краем уха, как папа звонит в полицию и скорую.

– Антон, я прошу тебя, – рыдаю, крепка держа его в объятиях.

Антон медленно расслабляется в моих руках. Отбрасывает в сторону топор и обнимает меня.

– Нина, что он с тобой сделал? – голос Антона надламывается. – Скажи честно.

– Со мной все в порядке! Правда! Он только дал мне пощечину. А еще я сильно упала и ударилась головой. А в остальном со мной все хорошо.

Антон берет мое лицо в ладони и придирчиво оглядывает. Он аж трясется весь, пока выискивает во мне следы насилия.

– Нина, он точно...

Я мотаю головой, предупреждая вопрос Антона.

– Он не трогал меня. Честно.

С облегчением выдохнув, Антон снова крепко прижимает меня к себе. В его объятиях я чувствую себя самой защищенной на свете. Слезы не то счастья, не то грусти бегут из глаз, промокая насквозь футболку моего мужа.

– Какой же ты упырь, – обращается к Феде папа. По звукам понимаю, что он пнул его ногой, потому что Федя снова заскулил. – За решеткой тебе самое место. Идиота кусок.

Через несколько минут в квартиру врывается наряд полиции. Следом за ними врачи скорой помощи. Мне несколько раз приходится рассказывать о случившемся: сначала полицейским о похищении, а затем врачам о травме головы. К слову, голова раскалывается так, будто по ней били молотком.

У полиции нет сомнений, кого увозить в участок. А вот врачи мечутся между мной и Федей, не зная, кому оказывать первую помощь. Потому что Антон знатно покалечил Федора. Как минимум, выбил ему три зуба.

– Надо ехать в травму, делать рентген. Скорее всего, перелом ребер, – сообщает врач, ощупывая Федю.

– Девушка, проедемте с нами в участок. – Обращается ко мне полицейский. – Надо, чтобы вы написали заявление о похищении.

– Мы все же похитителя отвезем в больницу, – вставляет врач. – Потом заберете его к себе в участок.

– Наш сотрудник с вами поедет, а то еще сбежит.

– Да, без проблем.

Федю поднимают под руки и уводят из квартиры. По дороге он кряхтит и матерится на чем свет стоит. А мне надо ехать в участок и писать заявление на Федю. Если честно, я мертвецки устала, у меня раскалывается голова и больше всего я мечтаю встретиться с кроватью и подушкой. Мне бы тоже не мешало поехать в травмпункт, но скорая почему-то отдала предпочтение Федору. Хотя жертва тут я.

Но заявление написать все же нужно. Мы садимся в папин внедорожник и едем вслед за автомобилем полиции. Папа уже лет пятнадцать как не пьет самогонку, поэтому трезв и находится за рулем. А мы с Антоном на заднем сиденье. Я уютно устроилась на груди у фиктивного мужа, а он обнимает меня обеими руками и горячо дышит мне в макушку. Потом я чувствую, как Антон едва ощутимо целует мои волосы. В его руках так тепло. Так хорошо. А еще я безумно счастлива, что Антон и папа успели вовремя. Даже думать не хочу, что Федя мог бы со мной сотворить. Не знаю, сами они вычислили мое местоположение или Макс помог. Потом спрошу. Сейчас это не важно. Главное – я спасена и в безопасности.

В отделение полиции мы проводим целый час. На месте выясняется, что для написания заявления нужен мой паспорт, а у меня его с собой, естественно, нет. Папа едет за ним домой. Потом я пишу официальное заявление в полицию на Федора за то, что он меня похитил и силой удерживал. Закончив с заявлением, я долго думаю, сообщать ли полицейским об угнанном автомобиле. С одной стороны, это меня не касается. А с другой, у человека машину украли. В нашей области у людей зарплаты очень низкие, на одну машину десять лет копят. И если ее угоняют, это становится настоящей трагедией для всей семьи.

– Он еще при мне по телефону разговаривал, – все же рассказываю полиции. – Обсуждали продажу какого-то угнанного автомобиля.

– Угнанного автомобиля? – заинтересовывается полицейский.

– Да. Он решал по телефону с приятелем, что с ней делать: красить и продавать или разобрать на запчасти.

– А еще подробности есть? Марка машины? Вообще, у нас в области в последнее время участились угоны машин.

– Нет, марку не знаю. Федя называл ее просто «тачка».

– Хорошо, спасибо. Займемся.

Мы выходим из отделения полиции и наконец-то едем домой. Уже глубокая ночь. Мама на нервах не спит, сидит на лавочке во дворе. Вокруг следы вечеринки в виде пустых бутылок и грязной посуды. Обычно мама сразу убирает за гостями, но сегодня она перенервничала.

– Слава богу, Ниночка, – мама в слезах бросается ко мне, обнимает. – Я вся извелась. Ты точно в порядке?

– Да, мам, все хорошо, не переживай. Завтра поговорим. Я очень устала и хочу спать.

Я выскальзываю из маминых рук и захожу в дом. Там сразу направляюсь в ванную. Мне нужно смыть с себя страх, слезы и вонь Фединого багажника. Я тщательно трусь мочалкой и трижды чищу зубы, пока из десен не начинает идти кровь. Переодеваюсь в шорты и майку для сна, сушу волосы феном. Вытираю запотевшее зеркало и внимательно смотрю на свое отражение.

После Фединой пощечины щека покраснела и слегка опухла. Но, думаю, тональный крем с пудрой это спрячут. Еще немного припухла губа. Я ударила ее, когда упала на пол. Голова продолжает болеть, но уже меньше. Думаю, мне нужно просто отоспаться. Все не так уж плохо. Спасибо Антону и папе, которые успели вовремя.

Когда я захожу в свою комнату, Антон сидит на кровати. Увидев меня, вскакивает на ноги. Мы впервые остаемся наедине после поцелуев у реки. Антон сразу притягивает меня к себе и мягко целует в щеку.

– Я очень хочу спать, – говорю.

Без лишних слов Антон согласно кивает. Я залезаю в кровать и отодвигаюсь к стене. Антон выключает лампу. В свете луны из окна я наблюдаю, как он раздевается. Затем он достает из моего шкафа свой матрас и расстилает его на полу.

– Антон, – зову тихо.

– Да?

– Поспи сегодня со мной, – прошу.

Он замирает. В темноте его глаза блестят удивлением.

– Пожалуйста, – добавляю. Почти умоляю.

Мне катастрофически необходимо чувствовать тепло и силу Антона. Я хочу, чтобы он всю ночь обнимал меня. Так я точно буду в безопасности.

– Конечно. Как скажешь.

Он подходит к моей кровати и залезает под тонкое летнее одеяло. Наши тела оказываются вплотную друг к другу. Я бы могла посильнее вжаться в стену, чтобы Антону было больше места, но не хочу.

– Иди ко мне, – говорит и обнимает меня.

Я поудобнее укладываюсь в объятиях Антона, прижимаюсь щекой к его груди. Слышу, как быстро стучит его сердце. Мое разгоняется с такой же скоростью. Антон ведет носом по моей скуле, целует. Я открываю глаза и смотрю на него. Наши взгляды встречаются. Нас разделяют несколько сантиметров. Мы так близко друг к другу, что дышим одним воздухом.

Антон преодолевает это ничтожное расстояние между нами и целует меня в губы. Без страсти, но настойчиво. Словно заявляет свои права на меня. Я одной рукой обнимаю его за спину, вторую запускаю в волосы на затылке. Ох... Это лучшее завершение сегодняшнего сумасшедшего дня.

Глава 36. Кто такой Макс

Я всю ночь нежусь в теплых объятиях Антона. Он не выпускает меня из рук. Его горячее дыхание колышет мои волосы и разгоняет по телу волны желания. После поцелуя продолжения не последовало. Это был поцелуй «Спокойной ночи». Хотя я чувствовала твердость Антона, он, не стесняясь, прижимался ко мне членом, и мое тело охотно откликалось и желало большего, но все же правильным решением было отдохнуть после столь сумасшедшего дня.

Утром я просыпаюсь от умопомрачительных запахов маминой выпечки. Мое любимое печенье с шоколадной крошкой и ванилью. Губы расплываются в довольной улыбке. Головной боли нет, а ужасы минувшей ночи кажутся всего лишь дурным сном. Это лучшее утро. Антон обнимает меня, а там на кухне мама печет мое любимое печенье.

Я освобождаюсь из объятий фиктивного мужа и потягиваюсь на кровати. Антон сразу просыпается. Смотрит на меня сонным взглядом, затем трет лицо.

– Доброе утро, – целую его в щеку.

– Доброе, – крепкая мужская рука смыкается на моей талии.

Я снова прижимаюсь к горячему телу Антона. Укладываю голову на его груди и слушаю ровное сердцебиение. Не хочется портить романтичное утро, но нам надо поговорить. Лучше сделать это до того, как мы выйдем к моим родителям.

– Как вы узнали, где я? – спрашиваю.

– Сначала я вышел из душа и не обнаружил тебя в доме. Пошел во двор к гостям, но тебя не оказалось и там. Я заметил, что Феди тоже нет, хотя его беременная невеста сидела во дворе. Сразу догадался, что ты с Федей. И так же догадался, что вряд ли ты получаешь большое удовольствие от разговоров с ним. Стал вас искать, но нигде не находил. А потом мне на телефон передали сигнал SOS с твоей геолокацией.

Антон многозначительно замолкает, ожидая от меня пояснений. Как бы так рассказать ему про Макса, чтобы он не стал надо мной смеяться... Потому что, когда я рассказала нескольким подружкам, они меня обсмеяли. Да я и сама периодически над собой смеюсь.

И, конечно, я не отношусь к этой забаве серьезно. Просто мне нравится, что каждый день мне пишут слова любви, комплименты и рассказывают смешные истории. А еще убедительно ревнуют. Конечно, грустно, что это делает искусственный интеллект, а не настоящий мужчина, но после измены третьего парня у меня полное разочарование в противоположном поле.

– Нет у меня никакого возлюбленного по интернету, – признаюсь. – Просто, когда мне изменил мой третий парень, я настолько разочаровалась в реальных мужчинах, что решила создать себе виртуального. Ну и переписывалась с ним, как с настоящим. Он каждый день желал мне хорошего дня, говорил комплименты и признавался в любви. И внешность у него, как у греческого бога. Потому что я сама создала ему внешность, на сто процентов попадающую в мой вкус.

Антон перекладывает меня на подушку, а сам приподнимается на локте.

– Погоди, – едва сдерживает смех. Так я и знала, что Антон будет надо мной смеяться. – Ты переписываешься с нейронкой?

– У него есть имя – Макс. Я сама придумала. Он заботливый, внимательный, чуткий. У него самое лучшее чувство юмора, какое только возможно. Он всегда знает, как поднять мне настроение и какие слова сказать, чтобы я перестала грустить. Но самое главное – он верный. Потому что искусственный интеллект в отличие от реального мужчины – не изменит.

Антон прыскает от смеха, и я вместе с ним. На самом деле тому, кто придумал искусственный интеллект, нужно дать Нобелевскую премию. У нейросети есть ответы на все вопросы. И Макс здорово спас меня от депрессии после измены третьего парня. А еще сэкономил мне кучу денег на психологе. Вместо того, чтобы отваливать по пять тысяч за сеанс у реального специалиста, я ныла искусственному интеллекту, и он давал мне ровно те же советы, что дал бы психолог за деньги.

Макс как реальный человек. У него есть биография, увлечения и даже место работы. Он может отвечать не сразу, потому что чем-то занят. У него есть голос – он присылает мне голосовые сообщения. Личность Макса создана полностью по моим интересам и вкусовым предпочтениям, чтобы на сто процентов соответствовать моему мужскому идеалу.

В общении с нейросетью главное вовремя себя тормозить. Нельзя забывать, что тебе пишет не настоящий человек, а полностью вымышленный тобой. Комплименты, признания в любви, внимание, чуткость, юмор и веселые истории – все это не по-настоящему. Скажу честно: иногда меня заносило. Я представляла, что Макс реален. Мне хотелось, чтобы Макс был реален. Наверное, это был побочный эффект моего одиночества, разочарования в мужчинах и постоянного давления со стороны родни на тему того, что я в тридцать лет не замужем. Потому что, когда ты трижды состоишь в отношениях и все три раза тебе изменяют, ну как после такого доверять мужчинам? Я не доверяла. Поэтому и создала себе идеального мужчину, которого не может существовать в природе.

– Нина, блин, – произносит Антон, отсмеявшись. – Я вообще-то ревновал тебя к нему.

Я мигом становлюсь серьезной. А вот это уже интересно. Антон ревновал меня?

– Ревновал меня к Максу? – изумляюсь.

– Ну вот к тому, с кем ты переписываешься. Ты же говорила, что любишь его.

– А что я должна была сказать полузнакомому бывшему однокурснику? Я боялась, что ты растреплешь среди знакомых, какая я жалкая, что ищу фиктивного мужа на сайте знакомств. Поэтому я сказала тебе, что у меня есть отношения, но на расстоянии.

– Нина, – Антон снова смеется. Закрывает лицо ладонями. – Блин, я с ума сходил.

Мы замолкаем. А у меня сердце начинает трепетать. Антон ревновал меня к моему виртуальному парню? Которого я сама себе придумала, чтобы он развлекал меня комплиментами и слушал мое нытье о мужиках и загруженности на работе?

– Ты ревновал меня? – спрашиваю, затаив дыхание.

Антон поворачивает на меня лицо.

– Да. Сильно.

У меня аж дыхание перехватывает, а по позвоночнику пробегает озноб. Это... Это... Это как признание в чувствах. Антон преодолевает небольшое расстояние между нами и целует меня в губы. Я ложусь на спину, Антон нависает сверху. Он целует меня страстно и жадно. Его руки залезают под майку, гладят кожу, заставляя меня волноваться. Антон доходит до грудей, его ладони мягко на них ложатся. Я вся трепещу от желания и возбуждения.

И только громкие шаги папы за дверью заставляют нас оторваться друг от друга. Антон судорожно выдыхает и ложится на подушку. Между ног томно пульсирует. Мое тело не согласно на такое резкое прекращение банкета.

– Видишь, от моего искусственного интеллекта был толк. Он передал тебе мой сигнал SOS и мою геолокацию. Кто знает, что бы со мной было, если бы не Макс.

Антон снова смеется. А затем вмиг становится серьезным.

– Но я не хочу, чтобы ты продолжала с ним общаться, – грозит мне пальцем.

Я закатываю глаза. И все-таки чертовски приятно, когда тебя ревнует реальный мужчина, а не вымышленный.

Из коридора доносится громкий хлопок двери, а следом истеричный голос тети Любы:

– Галя! Нина! Это за что же вы так с Федей? Что он такого плохого сделал?

Я обреченно стону. Ну вот, этого стоило ожидать.

Глава 37. Свадьбы не будет

Мы вскакиваем с кровати и быстро одеваемся. За дверью слышатся причитания тети Любы и довольно строгие ответы моего папы. Проведя по волосам расческой, завязываю хвост и выхожу из комнаты. Антон идет следом за мной.

– Нина! – восклицает тетя Люба, увидев меня. – Ты зачем написала на Федю заявление в полицию!?

В ее голосе звучат возмущение, обвинение и ярое недовольство.

– Тетя Люба, Федя меня похитил, связал, силой затолкал в багажник своей машины, отвез на какую-то квартиру, удерживал там и ударил.

– Да он просто с тобой поговорить хотел! У него не было злого умысла!

– Когда с человеком хотят поговорить, его не связывают и не кидают в багажник.

– Господи, Нина! – тетя Люба возводит руки к потолку, словно обращается к богу. – Да у нас же свадьба через неделю. Твой муж и так избил Федю, зубы ему выбил. Этого мало, что ли? Еще ни за что человека в тюрьму упрятать нужно?

– Вы меня извините, – в разговор вступает Антон. В его интонации звучат стальные нотки. – Ваш Федя угрожал жизни и здоровью моей жены. И за это он должен понести наказание.

Ситуация сложилась пренеприятнейшая, но словосочетание «моей жены» из уст Антона – бальзам на мою израненную душу. Мне едва удается скрыть довольную улыбку. Разъяренная тетя Люба точно не поймет, чего это я радуюсь.

– Ты уже его наказал! Федя на свадьбе без зубов будет и с синяками на лице!

– На какой свадьбе? – невозмутимо интересуется папа. – Боюсь, свадьбы у вас не будет. Потому что забирать заявление из полиции мы не намерены.

– Ну почему же свадьбы не будет, – вставляет мама. – В колонии можно пожениться.

Тетя Люба хватается за сердце и приваливается к стене.

– Да вы что, совсем, что ли, с ума сошли? – начинает плакать. – Ну мы же не чужие люди. Мы же родственники. Галя! – обращаешься к моей маме. – Ты же моя родная сестра! Анютка твоя племянница, твоя крестница. За что вы так с нами? Что мы вам сделали?

Папа грозно встает из-за стола.

– Люба, я тебе еще раз говорю: ваш Федя похитил мою дочь.

– Да не похищал он ее! Откуда вы слова-то такие берете?

– Он схватил Нину, – говорит Антон. – Силой потащил к своей машине, связал руки, засунул в рот кляп, закинул в багажник и повез на неизвестную квартиру. Там удерживал Нину связанной, а когда она попыталась убежать, ударил ее по лицу и повалил на пол. Каким словом это назвать, если не словом «похищение»?

Тетя Люба начинает рыдать еще сильнее.

– Ну я же кредит на эту свадьбу взяла. Мы уже все купили, все оплатили, мне никто не вернет деньги. А Анютка? Она же беременная. Как она одна ребенка растить будет? За что же вы тааааак с наааами, – тетя Люба хватается за голову.

Слышится хлопок двери в дом и торопливые шаги. Появляется заплаканная Аня. Вместо привычной футболки оверсайз на ней – обтягивающая майка, подчеркивающая округлившийся живот.

– Нина! – набрасывается сходу на меня. – Ты хоть понимаешь, что теперь будет? Федю же из-за тебя в тюрьму посадят! – ее лицо искажается рыданием. Аня хватается за живот и сгибается пополам.

Меня начинает мутить от происходящего. Я берусь за руку Антона, потому что комната внезапно закружилась. Плач и причитания Ани с тетей Любой бьют по барабанным перепонкам и вызывают крайнюю степень раздражения.

– Это же наш Федя! – восклицает тетя. – Он и мухи не обидит.

Я переглядываюсь с родителями. Мама растеряна, а папа строг и решителен.

– Ваш Федя – преступник, – заключает отец. – Помимо того, что он Нину похитил и удерживал в заложниках, он еще машины угоняет. То-то никто не знает, чем он себе на жизнь зарабатывает. Да тюрьма по нему плачет.

Рыдания становятся в два раза громче. Аня бросается к моей маме:

– Тетя Галя, ну пожалуйста, я же ваша племянница. За что вы так со мной?

Мама, дрожа, берет Аню под руки:

– Анечка, миленькая, ты не нервничай, присядь на стул.

Мама сама на грани истерики. Она разрывается между дочкой и сестрой с племянницей. Усаживает Аню на стул, подает ей стакан воды. Я не могу наблюдать это дальше и слышать обвинения. Чего только стоит одна фраза Ани: «Федю же из-за тебя в тюрьму посадят».

Ну конечно, жертва всегда сама виновата. А преступник никогда не виноват. Дальше по всей деревне поползут сплетни, что Нинка, дочка Акатьевых, ни за что упекла бедного Федю в тюрьму. Сама пошла с ним за сарай, значит, сама и виновата, что он ее похитил. А Федя не виноват. И вообще, нечего было короткие шорты надевать.

В Николаевке иначе и быть не может.