Текст книги "Два мира (СИ)"

Автор книги: Имир Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Наконец-то…

Сверхгорячий воздух из его губ тоже затихнет, едва он совсем легонько коснется ее губ своими.

Но Рей поймет, что ноги ее окончательно подвели, подкосившись от подобного невесомого взаимодействия двух миров. Только вмиг стало плевать на то, что ее по сути уже держат на весу руки, которые снились ей столько времени.

Он был везде. Обволакивал ее руками, телом, ставшим жутко оголодавшим взглядом, сверкнувший опасными обещаниями. Проникал через кожу внутрь, прямо в душу, оплетая некими нитями своей сущности.

Заменяя собой весь мир.

~~~~~~~~~~~~~~~~~

Обработкой полученной информации занималась целая толпа аналитиков. Только вот толку пока что еще не было никакого. Вселенная была слишком огромна, чтобы с наскоку взять и найти песчинку в целом грандиозном океане.

Он сразу заметил выжидательность в ее глазах, едва пелена пропустила ее через себя. Маленькая нахалка сразу подскочила к нему, но Рен лишь незаметно стиснет зубы, не шелохнувшись в кресле, но думая, что будь мир хоть чуть-чуть благосклоннее, то Рей могла бы даже наступить ему на сапоги.

От вопроса эйфория при виде впорхнувшей на его территорию малышки чуть поутихла.

А от ее неприкрытого сомнения в его силах и возможностях накрыла неописуемая злость, хотя краем души Рен как раз таки понимал, что она где-то права. И от этого его настиг еще и восторг, что его нахалка все еще та гадина, а не расклеившаяся мямля.

Та, что согласилась принадлежать ему, но уверенно держала свое мнение и ни разу не стеснялась высказать его.

Идеальное сочетание. Уникальнейшее.

Он не мог не признать, что Рей говорит правильные слова. Никто ничего не знал и действительно они могли оказаться настолько разными, что им могло ничего не светить. Только вот его надежду ничто не могло сломать и Рен почти сам хихикнул, представив маленькую стерву размером с ноготь. Он бы держал ее в кукольном домике в кармане, собственноручно собрав ей жилище.

А потом Рей с добродушной улыбкой потянулась к стакану на его стороне. И он даже сам дернулся ладонью к ее пальцам в надежде, что в этот раз ему удастся коснуться.

Мир застыл, звеня в ушах грохотом сдвинувшегося стакана.

Разум отключился сразу. Тело действовало само, без какого либо подобия контроля. На какую-то долю секунды сердце остановится, едва ладонь пролетит сквозь нее… Но потом…

Потом она окажется в его руках. Дрожащая, разделяющая его ликование и воздух. Как раз такая, какой он себе представлял.

Самая лучшая. Идеальная. Та самая.

Рен лишь рвано выдохнет, с бесконечно счастливой улыбкой замечая, как исчезает из ее глаз одиночество, висевшее чернильным пятном и на его душе тоже, заменившись таким откликом изумления в его груди, что разум моментально мутнеет до полного хаоса. Мыслей в голове не было никаких, кроме невыразимой благодарности чуду, позволившее ему наконец исполнить одну мечту из целой вереницы грез. Только из собственнических побуждений еще сильнее вожмется в тонкое тело, распятое между ним и стеной, захлебнувшись восторгом. Будет чувствовать только ее жар, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься губами и умоляя непонятно кого, чтоб вот эти маленькие кулачки сжимали ткань на его плечах бесконечно.

Благословенный двойной веер ресничек чертовски приятно мазнет по щеке и носу, разрешая ему продолжить начатое.

~~~~~~~~~~~~~~

Второй поцелуй был ее инициативой. Она сама потянется губами к замершему дыханию и красиво искривленной трещине приоткрытого рта. Этот поцелуй будет все еще очень нежным, почти детским, но таким сносящим остатки разума. Через долгую секунду благословенные касания двух миров чуть ужесточатся, совсем чуточку, но Рей сразу потерялась в ощущениях, не зная, к каким прикосновениям отдавать больше признания. То ли к губам, ласково прижавшимся к ней, то ли к руке, что держала ее затылок, но съехавшая на щеку и большим пальцем рисующая приветливые знаки поклонения. Или все же стоит больше обратить разорванное внимание на то, что ее вжимает в стену такое долгожданное тело, по очертаниям которого она готова пройтись ладонями прямо сейчас.

Второй поцелуй так и не стал гораздо чем-то большим, как рассчитывал хоть кто-то из них.

О том, что вжимали в стену на ее территории, Рей поймет не сразу, неудачно сползая спиной и падая на коленки. Благо успела каким-то чудом выставить руки, чтобы дурацки не шарахнуться лицом об пол. Стало до болезненной пустоты обидно.

Но со всей дури стукнет кулаком по этому же полу…

…не зная, что на другом конце мира Рен, вдруг потерявший из объятий жар вожделенного тела и окутанный огнем щенячьего восторга, сам плюхнется на задницу и тоже стукнет по полу, выразив так несогласие с чудом, сопровождавшим его уже который месяц. Только вот это чудо, как всегда, само решало, когда стоит разорвать очередной сеанс и амарант-генерал растерянно-умильным взглядом окатит часть своих покоев, где еще секунды назад он держал в своих руках концентрацию своего счастья, чутко содрогнувшегося от пяток до самых бровей от первого поцелуя. Рен еще долго сидел на полу, то проваливаясь в негу от воспоминаний, то почти потирая ладошки от ожидаемых открытых возможностей, то начиная последовательно продумывать поэтапный план достижения ее мира, до которого ему еще предстояло добраться.

Не то чтобы этот чужой мир ему как-то вперся. На самом деле с этого чужого мира ему нужно было только одно.

Вернее, одна.

И у него были на нее очень классные, но совсем неприличные планы.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Его мучила неопределенность уже которые сутки. Ощущение чего-то грандиозно-неизбежного никак не отпускало, но это ожидание только томилось камнем в груди и внезапно опускающимися в бессилии руках. Рен лишь запертым в клетке зверем метался по системам, вызывая у подчиненных ужас. Руки ведь отчетливо помнили ее дрожь, а губы таки чесались, утягивая сердце в бездонное волнение.

После и вовсе глядя в бездушные глаза Императора, задавшего всего один вопрос, Рен насильно заковывал сердце и воспоминания в настоящий саркофаг.

Тот спросил, каковы успехи расшифровки информации. Кто-то из его подчиненных вовсю стучал, а Кайло и проглядел.

Глядя тому прямо в глаза, он силился понять, что именно задумал правитель, искренне сожалея, что вообще додумался когда-то рассказать о своей нахалке.

Глядя тому в глаза, Рен отчетливо понимал – ничего хорошего. Лишь знал, что Рей поймет, когда он с подачи своего монарха придет к ней как завоеватель.

Поймет. Но не простит.

Он не боялся своего Императора. Ни капельки.

Рен боялся, что его нахалка отречется от него. И это будет концом всех его надежд.

Потому и закрывал свою память обо всем, что касалось ее мира в непробиваемый кокон.

Сказать, что правитель был недоволен – не сказать ничего. В кои-то веки Рен увидел, как бесится Император, не сумевший пролезть к нему в мысли. От выкриков, что он будет наказан, понижен, брошен по миру побираться – сразу стало ясно, насколько разгневан монарх. Напряжение звенело в воздухе от многочисленных угроз, но сам Кайло мог лишь молчать, от догадок обливаясь потом и держа под контролем мутную тину страха на самом дне души.

И Рен все больше холодел, понимая, насколько того задело его непослушание. Он уничтожал целые планеты, тушил звезды, получая за это почти равнодушные выговоры или ехидные смешки. Получал умелые тычки лицом в собственные ошибки.

Но еще никогда не видел монарха настолько несдержанным.

Тогда Рен и задумался.

Молча слушал требование монарха бросить все возможные умы на поиски того мира, до кучи справедливо обвиненный в пренебрежении своими непосредственными обязательствами. Слушал, кивал, зачем-то изучая лицо Императора, словно увидел того впервые в жизни.

И радовался, что успел закрыть себя от посягательств монарха прежде, чем он успел додумать то, что придумал. Стоял и старательно держал невозмутимое лицо, больше не разглядывая своего господина. Больше не было смысла смотреть на этот кусок мяса.

Потому что он много чего себе напридумывал. Принятые в миг решения вдруг показались единственно правильными.

И судя по всему, тянуть время теперь в его интересах. Каким бы ни был он преданным солдафоном.

По крайней мере, пока не выполнит задуманное.

Тяжелые мысли подкреплялись отсутствием нахалки, которую он не видел уже несколько недель после того, как их непонятная связь дала такую чудесную возможность как взаимодействие на физическом уровне. Все думал, переживал, иногда ловя ее эмоции или очередные ссадины явно нечаянно, но уж точно нервно расчесанной кожи.

Буквально сутки после аудиенции у монарха и Рен искренне думает, что еще никогда не видел подобной настоящей красоты, коей Рей буквально ослепляет его. В красивом платье, ниспадающем с плеч лентами и подхваченное под грудью переливчатым камнем. С перевитым обручем поверх заплетенных в пятиэтажную громоздкую прическу, она сидела с идеальной, как она сама, осанкой на некоем подобии трона и абсолютно равнодушно пялилась вперед.

Он знал, что охватившее его восхищение полностью передастся ей.

Кайло не ошибся, получив в ответ такое громадное упоение и облегчение при виде него. Рей сразу без раздумий отпустила маску безразличия и повернула голову в его сторону, отдавая ему такую радостную улыбку… что Рен ощутил желание упасть на колени перед той, что уж точно наплевала на все правила приличия ради бесценного дара для него в виде улыбки.

Неподалеку неподвижно сидело еще несколько серых теней, позади нахалки застыли стоячие тени. Но Кайло плевал на все.

Он видел только ее и ему было этого достаточно.

Рен даже шага не успел сделать.

Он был все еще на своей стороне… когда их сердца укололо чем-то необъяснимым. Взаимная радость встречи испарилась моментально, сдавив легкие у обоих.

Нечто долго зревшее и наконец сумевшее вырваться. Нечто страшное, злое. Больное, невыразимо гнилое. Ужасное.

А после время и вовсе остановилось.

Пелена не просто не пропустила ударной волны. Ни единой пылинки не прошло через нее, ни единого камня. Даже звук и тот не прошел на его сторону. Сверкнувшую яркую молнию взрыва он даже принял с широко открытыми глазами. На сетчатке сразу был выжжен застывший кадр падающей с трона Рей, как и навсегда запечатлен обломок чего-то, пронзивший ее правый бок насквозь. Рен запомнил это навсегда.

Окаменевший от неожиданности, а после и от ужаса Кайло не сразу нашел в себе силы рвануть через преграду туда, где все заволокло плотной завесой поднятой от взрыва пылью и удушливым дымом.

Глаза чуть обожгло температурой, тело словно прошивало мириадами раскаленных кольев, но он все равно наугад пер тараном туда, где должна была находиться Рей.

Потому что знал, пока он чувствует ее боль – она жива.

Он почти ничего не видел, задыхался, глотая черную копоть, но все равно пробирался через лежащие тени и развороченные обломки. Ему было страшно. До скрежета сведенных челюстей. До запертого в груди скомканного бесполезного воя. До сведенного судорогой горла.

Он все же упал на колени, как желал буквально с несколько минут назад. Как нашел – сразу упал.

Рен почти споткнулся об нее, мечась в тумане. Руки бесконтрольно дрожали, а в горле застыл горький комок. Бок неимоверно болел, словно ему там наживую раздирали жутчайшими шипами, но Рен еще никогда так не радовался боли.

Она лежала в пыли изломанной куклой и он не рискнул поднять ее на руки из опасений навредить еще больше. Лишь боязливо касался трясущимися пальцами, убирая с ее бледного лица мелкую труху и растрепанные пыльные прядки. Воздух все еще был обжигающим, но ее кожа была предельно ледяной.

Все озирался, выглядывая серые тени, что уже должны были метаться в смраде, но все время возвращался глазами к ней. Один ментальный приказ и на его стороне уже катались вызванные меддроиды, но пересекая преграду, сразу исчезали. Он не сразу решился отойти от Рей, но сил все же хватило вернуться к себе… и схватить одного из них.

Только вот поставленный сквозь обломки рядом с лежащим тельцем дроид недоумевающе замигал индикаторами, в упор не находя пациента, все порываясь начать сканирование хозяина.

Дроида Рен в бессильном гневе отбросил обратно Силой.

Огромное облегчение зальет голову, размягчая замерзшее сердце, едва она дернется рядом с его коленями… и откроет глаза.

– Кай…ло.

– Моя Рей… Тише, тише, – по кругу шептал Рен, подушечками пальцев вытирая выступающие хрустальные слезинки с тонкими ручейками крови в уголке любимых губ. Сил хватило лишь судорожно сдернуть с себя китель, разрывая голыми руками мешающиеся запутанные ремни, и как можно аккуратнее укрыть ее.

– Это… конец, Рен?

Ответить он ей так и не смог. Удавка безысходности не дала выпустить больше ни слова.

Серые тени заметались вокруг них спустя целую бесконечность. Эту же бесконечность они смотрели друг другу в глаза.

Он безмолвно гладил ей лицо, упрашивая, умоляя продержаться, дождаться.

Она лишь безмолвно силилась улыбнуться, сумев неожиданно сильно вцепиться в его штанину, будто в некий якорь, все еще удерживающий ее в сознании.

Серые рваные тени скользили по границе видимости и только одна из них уверенно подкатила к половине его души, Рен самовольно отступил, давая возможность заняться ее ранами.

Едва он чуть отсел, мир померк, оставив его обессиленно сидеть в центре своих апартаментов и разглядывать испачканные грязью и кровью руки посреди серых стен и почему-то мигающего освещения.

Рен цеплялся за отступающую боль во всем теле и душе изо всех сил, но чувства отступали, оставляя вместо себя ледяной гнев и разгорающуюся разрушительную яростную уверенность.

Уверенность в том, что она дождется.

То, что его китель остался на той стороне – Кайло поймет намного позже.

Комментарий к 49…50

Кусочек стекла приехал. Малюсенький совсем.

========== 51 ==========

Ситуация была до крайнего странной.

Вот она сидит и старательно внимательно слушает, а вот она уже витает в облаках, замечтавшись и полностью утонув в воспоминаниях.

Рей чувствовала себя полной дурочкой. Наивной девчонкой. Той, что впервые в своей размеренной и четкой жизни сполна ощутила прелести первой влюбленности. Из рук валилось все.

Рей ежеминутно выжидательно оглядывалась, просиживая в одиночестве в нетерпении, прокручивая в голове каждую секунду прошлой встречи, но проходил день за днем, а Рена все не было. Иногда ее настигало странное злое напряжение, оседавшее на плечах и давившее к полу, или окатывало странной слабостью, но Рей даже радовалась, понимая, что это не ее эмоции. Впрочем, море беспокойства за него омрачало так, что нервно нечаянно скользила ногтями по предплечьям, надеясь что там, на другом конце вселенной он поймет, что она тоже ждет.

За этими мыслями Рей настолько запуталась, что банально позабыла о своих обязанностях. Настолько увлеклась, что умудрилась забыть о предстоящем праздновании дня рождения своего отца. Подготовка к этому цирковому представлению прошла мимо нее и все, что оставалось ей сделать – это вовремя прибыть ко двору.

Рей сразу ощутила его. Пелена еще только сформировалась, но при виде него ей стало так радостно и уютно, что она реально наплевала, что вообще-то сидит на виду у всех. Было все равно на гребаный этикет и прочую ерунду.

Самое нужное ей уже появилось перед глазами.

Отчетливое ощущение неизбежной катастрофы ударило по сердцу огромным молотом. По виду Рена Рей сразу поймет, что тот тоже ощутил это. Предстояло нечто… Страшное, необратимое, настолько жуткое, что она по-настоящему испугалась.

Его больные глаза Рей увидит сразу, едва удалось через силу разлепить свои. Ужасная боль резала тело, словно от нее отрывали беспрестанно клочки плоти. В тот же миг она подумает, что если ее так корежит, то насколько Кайло ловит отдачу. И почему-то на тот момент было важнее понять, сколько боли он терпит.

Горло отказывалось выдавать внятные звуки. Было ужасно холодно, слишком тихо, словно само время остановилось, лишь мешающий думать звон, но Рей хорошо через призму боли ощущала порхание его пальцев по своему лицу. На удивление, мысли текли очень плавно, медленно, но очень и очень размазанно. Даже оглядеться сил не было, она и так понимала, что вокруг лишь разруха. .

И она могла лишь безмолвно умолять его не убирать от своих щек ладони, что дарили блаженство, без труда перекрывающих колкие спазмы в боку. Он что-то все время шептал, но Рей не слышала его, видя на фоне почему-то багрового неба до боли четкие очертания лица, краем мозга понимая, что это всего-лишь контузия, которая вот-вот пройдет и она избавится от настырного звона в ушах. Лицо отказывалось слушаться, тело отчаянно сопротивлялось ее попыткам наконец уже встать и банально броситься к нему в объятия. Рей лишь отстранено подумала, насколько искажено отражение ее лица в его зрачках и было непонятно, чье именно сердце пытается вырваться из грудины.

Как только Кайло решил отодвинуться, Рей почти обиделась… но ее проглотила тьма.

Рей провела в постели до безобразия слишком много времени. Почти две недели ей даже не разрешали толком двигаться, хотя тело было восстановлено в исходное состояние в первые же сутки.

Да что говорить, ее попросту усыпили при первой же попытке перевернуться на многострадальный бок, что вызвало целую череду противного визга ближайшего меддроида, отдавшегося в разум болезненным дребезгом.

После двух недель плавающего от медикаментов сознание вроде как пришло в норму и Рей прямо-таки поклялась лично настучать тому, кто вообще разрешил держать ее в таком виде.

Едва она очухалась, начался полный и беспредельный хаос.

Самая злая ирония заключалась в том, что по сердцу сильнее всего ударило не новость о смерти Всеотца, а то, что именно ее обвинили в халатности, по причине который террористы взорвали Тронную площадь во время начала церемонии празднования. По честному говоря, Рей отца обожала. Да, эта весть почти сломила ее, что Рей еще неделю не вставала с кровати, пряча в безотказную подушку горькие слезы. Но жизнь шла дальше, внезапно она не закончилась смертью отца.

Затеянная каша с расследованиями добралась до Рей буквально через час, как она высунула покрасневший от рыданий нос наружу.

Прямо никто не обвинял, севший на трон самый старший, абсолютно нелюбимый братец тоже молчал, но закулисные разговоры и шептания неприкрыто осуждали ее, отчего Рей бесилась. Ее никто и не трогал особо, но все равно от душевного покоя оставались в хлам разодранные клочки.

Выставленную как улику до чертиков знакомую одежду безопасники за спиной называли доказательством причастности Рей к терракту. А все потому, что этот злосчастный китель нашли на ней. Ведь этот абсолютно никому не знакомый мундирный китель не принадлежал ее миру. Аналитики рыли, криминалисты и прочая шушера раздирала эту испачканную тряпку по ниточкам на свои анализы, наперебой выдавая на гора одни безумные идеи за другими, ведь даже похожего материала не было вообще в ее мире.

Глядя на тщательно разложенный на чужом столе в подвале склада с уликами мундир, Рей могла лишь тщательно держать невозмутимое выражение лица, скрывая неожиданную радость.

Его мундир остался с ней, а это означало… А с другой стороны – нихрена это не означало.

После и вовсе все покатилось на самое дно. Нет, виноватых, конечно же, нашли. Наказали по всей строгости.

Но руки уже опустились… и Рей без чьего-либо давления попросту официально сложила с себя все полномочия, флегматично попросив разрешения у брата удалиться на покой. Братец с нескрываемым самодовольством отпустил. Его Рей ни в чем не винила. Даже не собирается. Новая метла и все такое.

Не было помпезной передачи регалий и прочей чепухи – она просто развернулась и укатила со Двора куда подальше.

Засев на красивой тихой планетке на собственной усадьбе, Рей окончательно сдулась. Красоты окружающей природы никогда не волновали, новая жизнь никак не поспособствовала.

Чувство вины за смерть Всеотца резало наживую и сам непонятный факт наличия некоей нелепости в происходящем обескураживал так, что ей оставалось лишь сидеть и пялиться в одну точку. Теперь даже было не с кем поделиться своими сомнениями и страхами. Еда не лезла в горло и спустя время Рей лишь отстранено подивилась факту, что и без того сильная худоба банально превратилась в болезненную, оставив торчащие из-под кожи кости. Сконцентрироваться хоть на чем-то удавалось с неимоверным трудом, после и вовсе забросила попытки сосредоточиться хотя бы на собственной жизни. Рей понимала, что на плаву ее держат лишь мысли о Рене, но и те потихоньку исчезали одна за другой. Почему-то хотелось то навзрыд реветь, засев под ближайшим кустиком, или гомерически, взахлеб прямо, смеяться над порхающей за окном неведомой птичкой. Изредка кто-то из обслуги мимоходом доносил до разума ставшие совсем уж незначительными новости, но ни одна весть не колыхала ни единой струны. Вроде бы кто-то там пытался свергать брата, кто-то плел интриги и краем сетей пытался зацепить и ее в попытках свалить старые промашки на нее. Но ее никто не трогал. Рей тоже.

Где-то там, очень глубоко внутри понимала, что уж как-то резко она стала амебоподобной развалюхой, растекшейся лужей грязи, не стоящей ничьего внимания. Стала почти бесплотной тенью, что наверняка выглядело ужасно по сравнению с той Рей, что была еще совсем недавно самодостаточной и уверенной в себе. Но потом и это перестало волновать.

Сквозь пелену плавающего равнодушия и скачущего в разные стороны настроения, от истеричности до полной меланхолии, еще пыталась цепляться за свои эмоции, по первой еще тщательно пытаясь разделить чувства на свои и не свои.

Но потом и это заглохло.

Душа и та перестала болеть, когда окончательно пропали и редкие вестимо откуда возникающие синяки. Впрочем, с того дня она так и не видела его, хотя кто бы теперь еще знал, как ей этого хотелось.

Вот тогда Рей и понимает остатками внезапно разбитой воли, что больше нет того самого чувства необходимости этому миру. На самом деле она никому и не нужна.

Да и обвинять Кайло в бездействии не могла, отчего становилось только муторнее.

Она висела в своем беспредельном желании остановить нескончаемую полосу пустоты… пока краем давно отупевшего мозга не уловила некое беспокойство, разливающееся морем от обитателей своей усадьбы. Шепотки и разговоры давно никак не волновали, но разум все же зацепился за брошенные вскользь даже не в ее сторону слова.

Ее мир гудел растревоженным ульем.

Несмотря на отдаленность от центральной системы, новости доходили довольно быстро, просто сама Рей не вникала в эти пролетающие мимо ушей слова.

Зато слова, что слишком уж часто на самой окраине разведанной части галактики снуют неопознанные суда, без труда всколыхнули нечто грандиозное. Корабли, чью принадлежность пытались выяснить все, кому не лень, были очень быстрыми, юркими. Никому не давались, хотя уж много кто пытался захватить их, но чужаки легко ускользали из расставленных ловушек. Впрочем, несмотря на множество попыток связаться с одиночками, иногда нагло, но совершенно безобидно зависающих на орбитах обитаемых планет и так же молчаливо сваливающих в открытый космос, срываясь с места в неизвестность на непонятных технологиях – не получалось от слова вообще.

Два садовника, почти шепотом обсуждающих это, даже не подозревали, что их хозяйка, годами просиживающая в полном молчании, почти не реагирующая на внешние раздражители, сидит в шаге на скамейке и буквально впитывает в себя их слова.

Первым, что вклинилось в пустой мозг, была надежда.

Яркая, болезненно-желанная. Огромная настолько, что Рей почти задохнулась. Даже дыхание, и то рвалось клочками сиплого воздуха. Надежда, что в за один миг сумела вернуть ее к жизни.

Это была надежда, вырвавшая из самых глубин души болезненный вой. Надежда, ослепляющая и сложившая ее пополам и уронившая в руки подскочивших нянек. Надежда, слишком сладкая, чтобы удержать свет сознания.

Глядя уже нормально в зеркало, Рей стало так стыдно, что покраснели даже уши. Глядя на себя в зеркало, Рей попросту не узнавала себя. В зеркале была лишь жалкая, действительно очень жалкая тень от той Рей, которая была абсолютно самодостаточным человеком. После к стыду добавилась и ярость. На саму себя же. Расклеилась, расслабилась. Как последняя гнилая тряпка сдалась, утонула в жалости к себе же, позволила превратиться вот в… это вот подобие трухлявой куклы. Волосы, припорошенные клоками седины, невесть кем вообще подрезанные чуть ли не под самый корень, выглядели так, словно Рей тут месяцами не мылась. Хотя, кто его знает, может так и было. Потухшие глаза, опущенные уголки губ. Натуральная размазня.

Глядя на себя, она была готова провалиться под землю.

На удивление и даже некоторую скрытую радость на ее оживший вид женщин, что явно находились все время возле нее – постаралась не заморачиваться, хотя и вылезло относительное уважение и благодарность. Нянькались до этого, значит, потерпят еще чуток.

Первым, что делает Рей, игнорируя томительную настороженность, мрачно требует полной информационной выкладки. Приказ, отданный по старой, почти позабытой привычке очень строгим и не терпящим возражений тоном, поначалу не вызывает никакого движения. Люди почему-то окаменело таращились на нее, словно она тут некая статуя, вдруг решившая заговорить. Хлесткий приказ выполнять указание не сразу, но подстегнул прислугу, хотя уже через миг Рей опять чуток застыдилась своей резкости. Все таки эти люди держали ее в относительном порядке хрен пойми сколько времени.

Узнав, сколько она просидела овощем, Рей охренеет. Хотя нет, это слишком мягко сказано. Охренеет тысячекратно. Нечаянно выпучит глаза так, что чуть не выронила их на пол.

Но потом даже подумает, что так даже лучше. По крайней мере, в таком состоянии овоща у нее вышло дождаться. Иначе эти два десятка с лишним лет в сознании для нее были бы непосильной ношей.

Линк с подключением к мировой сети уже ждал ее на столике, когда она соизволила выползти из ванны после нескольких часов ванны и всяческих косметических процедур, любезно выполненных предоставленным дроидом-помощником. По крайней мере, отражение в зеркале ей понравилось намного больше без мелких морщинок и с подтянутой где надо кожей.

А новостей было дофига и больше. С каждой из них глаза на лоб лезут так, словно готовы были расширяться до бесконечности. Внезапно вышло, что старшего брата тоже грохнули. Банально отравили. Оказывается, это до кучи пытались повесить на нее же, но вышел тотальный облом – Рей в виде овоща даже жрать без пинка со стороны не ходила, не то чтобы заговоры там какие-то строить.

Благо, под себя не ходила и то хорошо.

На троне теперь сидела одна из старших сестриц и Рей вдруг поймала себя на том, что не очень хорошо помнит, как вообще выглядит родственница, никогда не отличающаяся умом и сообразительностью. Сделав вывод, что сестрица явно марионетка с серым кардиналом за спиной, тут же подскочила с места.

Она успела буквально поймать за руку одного из охранников, уже связавшегося с куратором со Двора, собиравшегося сообщить кому повыше, что подопечная внезапно очухалась и явно взяла себя в руки. Впрочем, всей прислуге хватило одного мощного ментального внушения. Жутко разболелась голова, но вроде как молчать должны были все, ей не нужен лишний интерес Двора и тем более родни, что после смерти Всеотца явно развлекались дворцовыми интригами.

Видимо, с внушением Рей перестаралась. Настолько перестаралась, что обитатели усадьбы теперь напоминали больше дроидов, чем не живых людей. Было почему-то снова стыдновато, но так даже лучше. Меньше проблем, что весть о ее адекватности доберется до двора раньше времени.

Новости о том, что чужаки соизволили таки выйти на связь – разбередила ее мир так, что теперь вся галактика шумела на всех углах. Шутка ли, мы не одни во вселенной и все такое. Гости оказались вполне себе гуманоидами, поначалу усиленно молчавшие, теперь с готовностью шли на контакт. Страшно было представить, какую бучу подняло их появление. Встрепенуться должны были все. От дипломатов до последнего старьевщика. Новости наперебой выли, что это новый виток прогресса и прочее, что появление новой, уже взрослой сформированной цивилизации на пороге ее дома могло означать как и расцвет, так и падение, если уж те явились с плохими намерениями.

Поначалу Рей все недоумевает, почему такой ажиотаж-то. Ну да, это коснется всех. Ну да, новые технологии и прочая пакость. После дошло.

Их никто и не ждал. Кроме нее.

Ведь по сути дела, о ее встречах с Кайло знал только Всеотец. И он явно никому не говорил.

Когда во всемирной сети появятся первые голо пришельцев – Рей разревелась.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Одним из существенных плюсов того, что он теперь все время косил в разные стороны глазами – стало отлично развитое периферийное зрение. Кайло теперь всегда искоса глядел по сторонам в ожидании.

Неким неожиданным бонусом подобного выглядывания до кучи вышло то, что он и замечать стал мельчайшие, кажущиеся незначительными мелочи. Так и углядел однажды странную нервозность рядового штурмовика, что елозил трясущимися руками по креплениям оружия. Так и углядел кусачие взгляды в свою сторону, пока не додумался влезть своей охране в головы. Рен не раздумывал долго, лично перебил саботажников, намеревавшихся прирезать его самого. Спустя время и еще углядел. Умудрялся высматривать так мелочи и складывать в общую кучу, что после и вовсе узнал, что за спиной его прозвали Гребаным Глазастиком, раз за разом срывавшим планы всяким недоумкам, вдруг решившим, что могут его убить.

Рен даже не сомневается, с чьей подачи это выходит.

Хоть так его выглядывания приносили плоды, ведь больше он свою гадину так и не видел. В тот же злополучный вечер поняв, что мундир-то остался там, на ней – Рен так возликовал, что если бы не страх за ее здоровье, то он бы и прыгал от радости.

Правда, ее он больше так и не видел.

Зато отлично чувствовал, насколько ей там плохо. Сполна ощущал, как гложет их обоих чудовищная усталость и апатия. Оттого бесился так, что улетали остатки адекватности и логики. Лишь упорно твердил себе ежесекундно, что хуже уже и не будет, подобной молитвой вытягивая из себя страх, безволие и усталость. Говорил себе, словно он мог забыть, что где-то там его ждут.

Но на самом деле становилось только хуже, собственные мысли не приносили никакого облегчения,

День за днем, месяц за месяцем несносное чудо решило капризничать и упорно отказывалось дать ему хоть на секундочку взглянуть на нее. Чтобы дать понять, что он ищет, он старается, изо всех своих долбаных сил.