Текст книги "Два мира (СИ)"

Автор книги: Имир Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Они бы отлично смотрелись намотанными на его кулак.

Зачем-то наизусть запомнит форму ногтей на прозрачных пальцах и кисти, которые он бы мог обхватить обе сразу всего лишь двумя пальцами.

Настолько худенькие были эти кисти.

На один укус, так сказать.

Перед самым исчезновением галлюцинация снова бросит на него странный с безраздельной тоской взгляд… и исчезнет с легким вздохом, вернув на место мрак его спальни. Остатки сна так и не вернутся к Рену, что будет сидеть до самого утра, обдумывая ситуацию. Все сидел истуканом и усиленно думал, почему он как нетронутый женщиной подросток, пялился на нее.

И только на нее. Как будто женщин никогда не видел.

Утром он первым делом сорвется к медикам, но получив данные сканирования об отсутствии какого-либо несанкционированного дерьма в своей крови, снова зависнет на долгие часы. Только оставит мысль, что яд или наркота, или что там плавало у него в организме, успело бесследно раствориться за то время, что он бездумно пялился на стену до самого утра.

Адекватного объяснения этому беспределу он придумать не смог.

Записи с камер в своих апартаментах он лично уничтожил. Вместе с камерами.

Так надежнее.

Для чего надежнее – тоже нормальную причину придумать не смог.

К вечеру он был не просто раздраженным. Был почти разъяренным, ибо объяснить свои глюки не мог ничем. И подчиненным только оставалось только гадать, что именно вывело амарант-генерала из себя.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Ее действительно интересовало все, что ей докладывал один из советников. Рей намеревалась выслушать отчет до конца, ибо предстояла серьезная заварушка, итог которой решал многие проблемы, ну или вконец испортил бы все. Мысленно она уже старалась самостоятельно выстроить цепочки последствий и прочие сверхважные вещи.

И видимо, не очень вовремя мигнула.

В этот раз у нее ничего не болело, не хотелось разбить кулаком чей-либо нос, или творить еще какую хрень. Просто моргнула и краем глаза зацепилась за плывущий воздух.

Желание тщательно протереть глаза Рей задавила сразу, как и раскрыть рот в глупом удивлении. Зря что-ли она годами училась держать невозмутимое лицо. А глаза протереть хотелось очень сильно, ибо она моргнула еще раз и узрела снова его. Того амбала, что в прошлый раз давил на нее своей жуткой аурой. Рей могла бы привести еще кучу причин, почему эта галлюцинация не нужна во всех смыслах, но не стала ничего делать. Просто осталась сидеть на месте, надеясь, что отчетливо видимый мужик в трусах и в этот раз так и останется видением. Одного брошенного взгляда на застывшего неподалеку истукана ей хватило, чтобы поймать себя на невольном интересе и дать себе морального пинка.

Громила был… ничего так.

И это ничего так отвлекло ее от происходящего в реальности, хотя ей бы следовало быть уже в пути к медикам. Нестись со всех ног.

В этот раз незваный гость был напоказ. Выставил все свои рельефы, все абсолютно. Она бы могла поклясться, что в трусах у того тоже как минимум еще одна рукоятка того странного светового меча.

А ей стоило заняться своим, так сказать, здоровьем, если она уже и на мышцы собственных галлюцинаций засматривается. Причем срочно.

Все те бесконечные минуты, что незваный гость упорно разглядывал ее, Рей сидела, старательно не пытаясь скосить в его сторону глаз и в ответ не попялиться на эти самые рельефы.

Получалось на самом деле так себе.

Как будто никогда и не видела голых мужиков.

Весь вид незваного посетителя был какой-то неправильный, неуместный среди ярких софитов верхнего освещения и затянутых в строгие мундиры рассевшихся советников. Она на деле едва сдерживалась, чтобы не захихикать вслух, настолько нелепо выглядел этот бугай среди официоза строгих мундиров и протокольных ассистентов, замерших за спинами каждого советника. Мужские линии явно солдатского тела, созданного уж точно не стараниями косметологов, а выпестованного многолетними тренировками отвлекали настолько, что Рей намного позже вспомнит, что ей как бы на тот момент надо было думать о самом факте наличия галлюцинаций, а не усиленно держать лицо.

Чужак явно продал душу дьяволу за такое тело.

Одного взгляда ей хватило, чтобы ухватиться памятью за края всех выставленных напоказ шрамов и ожогов.

Все старалась удержаться, и не поднять руку, дабы смахнуть с себя царапучие чужие глаза, неотрывно прожигающие кожу немигающим взглядом. Вместо доклада все внимание когтями уцепилось за чужака, застывшего тенью во мраке посреди ярко освещенного зала.

И в этот раз волосы чужака не были испачканными. Распущенные волосы совсем не женских локонов вполне обыденно торчали в разные стороны смоляными пучками, словно тот банально спал, а она тут его разбудила и из постели вытащила.

Проблемы, еще пару минут назад казавшиеся центром мира, вдруг стали блеклыми, ненужными, по сравнению с жутким пониманием, окатившим сердце ледяной волной. После Рей так и сидела с каменными лицом, но уже с захолодевшим телом, от чудовищно тяжелой мысли, что ей стоит посетить врача, специализирующемся на мозговых болезнях. Иначе объяснить себе наличие почти голого мужчины с охрененным телом посреди совещания она не могла.

Так и сидела, до кучи понимая, что видит его только она. Все остальные в зале никак не отреагировали на кусок тьмы в двух метрах от нее.

Когда же ей станет вконец обидно, что теперь ее карьера будет окончена, едва до Всеотца дойдет весть о безумии дочери и он лично закроет ту в какой-нибудь дурке и выкинет ключ от палаты, Рей окончательно расстроится. И едва она бросит на него еще один взгляд… как чужак исчезнет. Вот возьмет и растает в едком свете освещения, воткнув последний гвоздь ей в мозг.

Незнакомец едва осыпался дымкой, а Рей уже молча поднялась с места, сбив одухотворенную речь докладчика. Ей спину будут жечь десятки пар непонимающих ее поведения глаз, но она уже ровным шагом и такой же ровной спиной направится к ближайшему медцентру на проверку всей себя.

И мозгов тоже.

Какие именно слухи пойдут по миру, ей не столь уж и важны, но итоги проверки будут неожиданными. В смысле, ожидаемыми.

Относительно ожидаемыми.

В том смысле, что телом она здорова, да и мозги на деле никуда не уезжали, все в пределах некоей, для мозгоправов, нормы, но она все равно еще целую неделю будет осторожно коситься на всех подряд, заметно пугливо отводя глаза от встречных глаз, приводя в страшный испуг и недоумение всех вокруг. А то ж как же так, Каменная Стерва рушит все представления о себе своим странным поведением.

На деле Рей в кои-то веки испугалась по-настоящему. Терять все из-за поехавшей крыши ей не хотелось ни в коем случае.

Но в итоге через неделю она забудет о своих галлюцинациях. Террористы и прочие криминальные слои общества сами себя давить почему-то не хотели, таки приходилось помогать им выпиливаться всеми правдами и неправдами.

========== 3 ==========

В третий раз, увидев знакомый профиль, Рен пожалел, что в этот момент в гордом одиночестве одним глазом читал доклады и пил жутко крепкий самогон, кем-то из техников контрабандой протащенный на корабль и конфискованный недремлющими местными безопасниками.

Сильно пожалел.

Алкоголь чуть не вышел носом, но застрял в горле тягучим комком.

Не то чтобы он не видел обнаженных женских тел, но вот так неожиданно – впервые. Женских тел он уж навидался всяческих, но чтоб вот с таким изящным изгибом шеи и внезапно очень тонюсенькими косточками ключиц – тоже на самом деле впервые.

В этот раз его галлюцинация была обнажена. Не затянутая наглухо мундиром или обтягивающей маечкой. В этот раз он видел ее как в какой-то сфере, цеплявшей уже не только ее саму и пару метров в разные стороны, но уже гораздо большей окружности. Девчонка сидела в широкой ванне, откинувшись на покатый бортик.Только разглядывать скопление пузырьков и бутылочек и стопку различной ткани на заднем фоне довольно большой ванны сил не нашлось.

Ему хватило всего нескольких секунд, чтобы поперхнуться, проглотить злополучный глоток самогона и целый океан моментально набежавших слюней от вида торчащей груди с клочками пены, целомудренно закрывшей соски и блестевших влажной кожей на вид совсем хрупких плеч с несколькими налипшими полосками промокших прядей. А от медленного разворота головы в его сторону пришлось глотать еще несколько литров слюней. Нисколько не стесняясь, незнакомка вальяжно глянула на него и вдруг очень задорно вздернула бровь в немом вопросе.

Глянула искоса и весь ее вид был невероятной смесью чистоты и откровенной низменной похоти.

Этакая невинная похоть.

Вслед за ее бровью наружу вдруг запросился член, в момент внезапно заимевший свое мнение, и теперь неоднозначно рвущий ширинку. Девчонка вдруг оказалась красивой в своей неестественной, почти восковой бледности, присущей тем, кто всю жизнь торчит под искусственным светом. Она внезапно оказалась восхитительно настоящей, до невозможности естественной.

Вдруг стало тяжело до многотонной тяжести в груди находиться так далеко, Рен даже неосознанно встал с места в желании рассмотреть получше. Поглазеть побольше на ту, что в какой-то момент выпнула все мысли, кроме как о гладкости кожи с капельками воды. Вид, представший перед ним, почему-то слепил до ожога роговицы, словно он увидел взрыв сверхновой. Вытаращился неоперившимся подростком на лицо, вылепленное самым искусным мастером и разрисованное самым лучшим художником, что не постеснялся вывести каждую черточку изящных изгибов тела, каждую ресничку и цвет на тщательно созданных губах. Только вот долбаная пена в ванной мешала, и он вдруг понял, что с этого момента попросту ненавидит пену, мешавшую ему рассмотреть хищное, надменное и одновременно стеснительное создание.

Всего два шага и он почти ткнулся носом в мерцающую стену между ними.

От его двух широких шагов девчонка заметно напряглась, ироничное выражение ее лица сразу слетело, оставив распахнутые глаза и чуть приоткрывшийся рот. Блеснувшая белизна зубов внезапно полоснула его по сердцу, оседая тяжелой пылью в груди. Миг, и все пропало, оставив его в мутной непонятливости и внутренним раздраем.

Спрашивать советов и помощи Рен ой как не любил, но сейчас как никогда понимал, что придется. В кои-то веки он при всех своих знаниях и понимании реалий жизни, попросту не знал, что и думать. Друзья детства были слишком далеко, горячо любимый и уважаемый наставник был окончательно и бесповоротно мертв, и поэтому он уже через пару часов сорвался к тому, кому доверял больше всего на этом свете. Этому человеку он рассказал все, что металось нераспутанным клубком в его мыслях. О том, что как он вообще увидел ее. О том, что вообще почему-то видит ее. О том, что они вообще-то уже с первых же секунд пытались убить друг друга. О том, что вообще не узнает ни униформы, ни нашивок, но отлично запомнил изображение на плече незнакомки. Даже рассказал, что уже перетряхнул все архивы и дал указание найти хоть какое-то упоминание о замысловатой эмблеме в виде сложного многоугольника, закованного в искривленную рамку.

Император же на его исповедь лишь покачал головой, посоветовав напоследок присмотреть побольше деталей и сообщать ему о каждом сеансе непонятной ситуации.

На свой флагман амарант-генерал вернулся в таком же разбитом состоянии.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В кои-то веки она просто сидела в абсолютной тишине и наслаждалась ванной, приказав вообще не беспокоить ее, даже если вдруг на них кто-то рискнет напасть. Вбухала в воду из всех коробочек столько всяческих гадостей, что голова чуть кружилась от запахов. Рей почти уснула в остывающей воде, как кожу закололо чужим вниманием.

Прямо навязчивым вниманием.

И без того плотное полотно тишины теперь зазвенело, пространство сбоку сгустилось, разъехалось сгнившей тряпкой.

И поменялось.

Сейчас она была настолько расслаблена, что даже не стала дергаться под глазами чужака. Ей было слишком хорошо сейчас, чтобы еще заморачиваться чем-либо, кроме собственной тишины в голове. Она бы даже списала новую галлюцинацию на перегруженность мозга запахами от кучи вылитых благовоний, только вот напряжение в черных глазах сразу начало цепляться и за нее.

Как ни странно, громила на той стороне уже не стал чем-то неожиданным.

Рей через силу бросила взгляд на незнакомца, выдирая себя из расслабленного состояния, и от его весьма странно-глуповатого вида бровь сама полезла на лоб в не заданном вслух вопросе, мол, чего приперся-то.

Почему-то в голове завертелось торжество и умиление.

Успела поймать хмурый вид насупленного лица, склонившегося над плоским аппаратиком, явно занятый чем-то довольно важным. А потом галлюцинация демонстративно хлопнул донышком грубого стакана о стол и со знакомым равнодушным видом уставился на нее.

С этого ракурса и в сравнении с прошлым его визитом бугай выглядел совсем иначе. В незнакомой для нее черной одежде явно военного кроя, но без каких-либо знаков отличия рангов. Весь его вид был властным, до чужеродности агрессивным. Одновременно отталкивая и привлекая все возможное внимание своей негармоничной красотой. Рей даже не сразу смогла найти определение, каким же все-таки был громила. Производивший донельзя странное впечатление чужак был… ярким. Выжигал на подкорке свои образы, начиная от чуть сжатых губ, грубых скул и двух провалов вместо глаз. Мощный разворот плеч так и тянул жилы из всех мышц. Настолько был впечатляющим, что Рей сама себе призналась, что готова посмотреть на свою галлюцинацию еще под каким-нибудь иным углом. Смотреть часов этак дохрена. Смотреть и находить все больше и больше деталей.

Она бы долго смотрела громиле в глаза, пытаясь уловить хоть какой-то отблеск человечности. Если бы у бугая в глазах было хоть что-то, кроме безразличия, странный камень в груди не лег бы многотонной тяжестью.

Но пришлось всерьез напрягаться, когда громила вдруг решил подойти поближе. Инстинкты тут же взвыли, раскалывая напополам сознание. Со своими габаритами и силой, он бы мог одним пальцем убить ее. Эта мысль успела вцепиться в потемки подсознания настырной колючкой, вспыхивая взрывом звезды и тут же проваливаясь на самое дно черной дырой. Растерянность на чужом лице давно испарилась, оставив безжизненную маску с жуткими двумя черными ямами вместо глаз, взор которых не сулил ей ничего хорошего.

От обещания в блеске чужих глаз она почти дернулась. Под внимательными чужими глазами сразу почувствует себя последней дурочкой, что совсем расслабилась и позволила поймать себя в капкан. Кажущийся ровным, беспристрастным взгляд вдруг затаил жуткую смесь, части из которой она до конца жизни бы разбирала. Спина сразу заледенела, по всему телу разбежались табуны мурашек, а колючий холод в груди стянул узел, всегда вылезавший перед опасностью. Неназванная угроза приподняла дыбом все волоски на руках.

Господи Боже, да серьезно?

Всего-то два шага понадобилось тому, чтобы приблизиться к незримой линии, разделявшей их. Рей вдруг подумалось, что же будет, если он сумеет перейти на ее сторону и напасть, а она тут как-бы голая и почти беззащитная. Не то чтобы она прямо до усрачки испугалась, но стало резко не по себе. Мысль о позорном бегстве вылезла сразу.

Но чужак моргнул, удивительно изящно ломая спокойное властное выражение лица… и испарился дымкой, а Рей невольно облизала пересохшие губы, сквозь странный туман в голове признаваясь, что эти чертовы два шага были… страшными. Воздух со свистом вылетает из замерших легких, словно ее пнули по животу. Творился какой-то бред, из головы никак не вылезала мысль, что все это происки врагов или очень тупая шутка.

Крайне тупая и неудачная шутейка.

На утешение себе она подумала, что в случае чего, свою жизнь она бы отдала очень дорого. Что ее, зря годами тренировали лучшие бойцы из охраны отца?

Через стандартные сутки она уже сидела напротив папы и… говорила. Рассказывала о чужаке, о своих страхах, что думала о своей протекшей крыше и о том, что крыша у нее не то чтобы уехала, но в целом, оказывается, весьма крепко сидит на месте. Но при всей ее самоуверенности этот громила являлся перед ней уже в третий раз. И Рей честно спрашивала совета, что ей делать? Что вообще происходит? Она понимала, что разговор будет не просто тяжелым, а чудовищно тяжелым, готовилась морально как могла.

Только Всеотец почему-то долго молчал, глядя сквозь дочь. Она и не мешала ему думать, честно выжидая итогов и момента, когда отец залезет ей в голову сам.

Только вот папаша посоветовал просто хранить хладнокровие и наблюдать. А потом попытаться поговорить со своей якобы галлюцинацией. А потом даже попытаться взаимодействовать и уже от этого плясать дальше. Предположений отец не стал делать, по крайней мере вслух, а залезать к нему в голову было для Рей чревато гневом монарха. Она не стала задерживаться, сразу ушла после последних слов отца, так и не заметив очень внимательного взгляда своего императора.

Последующие пару дней она все металась из одного края в другой, то нечаянно погружаясь в свои раздумья, то намеренно накручивая себя, срывалась на подчиненных. Только вот все это никак не помогало разобраться, и Рей решила последовать совету отца.

Не дергаться и просто ждать.

А потом и попытаться поговорить там или еще что, как получится.

========== 4 ==========

Ну, в этот раз они оба были одетыми. В какой-то хламиде в пол, сверкнув плетением подобия короны в волосах, девчонка резко развернулась в его сторону.

Правда, не сразу.

Рен сперва с чувством оскорбленного достоинства самую малость, совсем чуточку, удивился, почему девчонка с той стороны так долго на него не обращала внимания.

Ладно, ладно, он был откровенно уязвлен.

Он-то с самого момента поплывшего воздуха был готов. К чему готов, сказать бы и не смог, просто подскочил с места, едва обозримое пространство не сгустилось и не поплыло, явив ему девчонку со спины. И пока она не развернулась к нему, он так и стоял, разглядывая плотно заплетенные в самую обычную косу длинные непонятного оттенка темные волосы, цвет которых он так и не смог внятно сформулировать. То ли коричневые, то ли просто в этом освещении отдающие рыжиной. Но зато четко угадал цвет обода, вплетенного голову и красиво обрамлявший затылок серебристым плетением. Наблюдал за мелкими движениями, изо всех сил стараясь не фантазировать о заднице под всеми слоями плотной ткани, только вот игриво болтающийся хвостик косы лежал аккурат там, где эта самая попка должна была расходиться в бедра.

Но Рен честно, изо всех своих гребаных сил старался прогнать свои неуместные фантазии. Угомонить воображение удалось, едва он вспомнил наказ Императора запомнить побольше деталей. Правда, эта просьба все стремилась уехать в совсем другую сторону.

Пока не психанул сам на себя.

Разозлился, разъярился так, что чуть сам себе не треснул по морде. И окончательно успокоился, вспомнив, что он давно не мальчишка, впервые заинтересовавшийся женщиной. А то стена в двух метрах от него буквально призывала приложиться лбом. Теперь он спокойно, почти созерцательно разглядывал ее. Радиус обзора не сильно увеличился с последнего раза, но он отлично видел кусок монитора с незнакомыми символами. Не то чтобы ему пришлось напрягаться, чтобы запомнить письменность с той стороны, просто на первый взгляд он вообще не узнавал значения букв и цифр, или что там вообще было на этом мониторе. Но запомнил хорошо все, даже схематические изображения. Безопасникам и архивариусам будет чем заняться.

Рен отмечал все, до чего мог дотянуться глазами. Вплоть до фактуры незнакомой ткани форменного одеяния очень строгих очертаний, что казалась какой-то дикой смесью шелка и кольчужной брони, недвусмысленно поблескивая металлическими нитями сквозь плотное плетение черного материала. Запоминал общий вид стен и осветительной техники под самым потолком, сразу выделяя разницу в технологиях. Уперся взглядом в панорамный иллюминатор с очертаниями явно космического судна, разодранными боками выставлявший напоказ между секционными ребрами снующие пятнышки мелких суденышек. Все надеялся, что ему попадется хоть что знакомое, что приблизило к разгадке таинства этой непонятной связи?

Если девчонка не дура, то углядит почти такое же окно в открытый космос за его спиной.

Надо бы уточнить, где сейчас ведутся военные действия. Потрепало корабль нехило. Очень нехило.

Очертаний развороченного корабля Рен так и не смог идентифицировать, чтобы хотя бы понять класс судна, но хорошо запомнил детали. Только краем разума пожалел, что не видит полноценно ни одного созвездия. Он едва сдержался, чтобы не обернуться и не глянуть себе за спину, дабы удостовериться, что она не разглядит чего лишнего на голоэкранах с его стороны.

Оборачиваться проверять свою сторону он не стал.

Записывал на подкорку даже то, как двигается девчонка, как держит в ладошке стаканчик с переливающейся золотом голубой жидкостью, как грациозно кивает невидимому собеседнику, отчего кончик косы подергивался в разные стороны. Как чуть поворачивает голову на тот монитор, тыча пальчиком в символы, хотя потом все равно признается себе, что это к нормальному наблюдению относилось не так уж и сильно. Уж больно сильно почему-то он обрадуется схожести их анатомии. По крайней мере, руки две, ноги тоже вроде бы две. Голова одна.

Он бы и дальше старательно запоминал, пока девчонка не потянула к лицу стаканчик. Отпивая, повернулась к нему… и поперхнулась. Голубая жидкость пошла у нее носом, и она закашлялась, краснея на глазах. Рен бы даже умилился ее дурацкому виду, если бы та вдруг не замахала рукой, словно прогоняла его, как надоевшую зверушку.

Как будто он тут выбирал, когда и как на кого смотреть! Больно надо было!

Он задавил вспыхнувшую вулканическим взрывом обиду, когда около нее заметались какие-то серые тени, в очертаниях которых без труда можно было угадать гуманоидов.

И тогда только понял, что она прогоняет не его.

Кому скажи, что он возликовал от этой новости, никто бы не поверил. Он даже сделал вид, что не замечает жестов девчонки, украдкой вытиравшей из-под носика и губ капельки. Старательно смотрел поверх ее головы, пряча свою улыбку, грозившую заползти на его лицо и испортить годами тщательно пестуемый образ. Стиснутая до скрежета зубов челюсть заныла, негодуя на хозяина, но по-другому он бы не сдержался. Заалевшие в нелепом стыде щеки он все равно углядел.

Но от вида явно расхрабрившейся девчонки Рен почти заржал в голос. Хвала каким-нибудь богам, он сумел удержать в себе это, лишь дернув губами. Та быстренько отряхнулась… и с демонстративно суровым видом выпрямилась, поразительно напоминая новобранца, застуканного за непотребством, но старающегося изо всех сил сохранить достоинство. Как будто кол проглотила. Утыканный шипами и обмотанный стальными цепями кол.

От показушной надменности он все-таки ухмыльнулся, внутренне сгорая от малознакомого умиления. Ершистый вид растерянной девушки внезапно окатил его благодушием… и первыми ростками дружелюбия. Только вот сам же в глубине души содрогнется от смешливости и понимания, что вот такой он еще ее не видел.

Озлобленной, разгневанной видел. Безразличной, недоуменной, ошарашенной тоже.

Расслабленной и уж точно голой – тоже.

Если бы не эта долбаная пена…

И вот увидел еще парочку вполне искренних эмоций. Настолько девчонка показалась ему живой.

Он сразу морально слегка смутится от мысли, что его каким-то боком радует непосредственность девчонки, но тут же на душу шлепнется мрачный сгусток злости, что так-то уже очень и очень давно не видел настоящих эмоций от кого либо. Ну, кроме солдатни. Этим смысл строить из себя статуи? Не видел с тех самых пор, когда перестал быть мальчиком для битья и больше не позволял манипулировать собой. Даже искренне горячо любимый и уважаемый Император тысячу лет как не показывает ему истинных чувств. Даже когда он закрывал его своим телом, оберегая от осколков. Рен все еще помнил, как тогда император, без единой царапины, лишь сухо кивнул ему, лежащему в луже собственной крови в ожидании медиков. Рен без труда вылезет из воспоминаний, возвращаясь относительную реальность.

Нежданная гостья только обидчиво стиснет зубы, превращаясь в смешной надутый шарик… и швырнет в него стаканчиком с остатками голубой жидкости.

Не то чтобы он опасался, что его обольет этой жидкостью, и не то чтобы ему было жаль своего возможно испорченного мундира. Просто Рен все еще помнил их первую встречу. От стаканчика он бы увернулся в любом случае. Даже помня и то, что в их первую встречу они не смогли сделать ничего друг другу.

Просто рефлексы никто не отменял так-то.

Он даже полноценного шага в сторону не сделал. Так, почти лениво плечом дернул и корпус чуток развернул, не отрываясь от раздухарившегося в негодования личика девчонки. Стаканчик пролетел где-то в районе плеча, но он даже не стал оглядывать себя в поисках голубых капелек.

Он знал, что ничего нет.

А девчонка вдруг застыла. Сверкнула на него каплями редчайшего коричневого гранита и скептически поджала губы, из обиженного ребенка превращаясь уже в истинно величавую даму, по праву носящую тоненький обруч короны. От этих изменений Рен сразу проникся некоей толикой уважения, уж больно красиво та выглядела.

Уместной там, у себя, с той непонятной стороны.

С мини-версией короны на голове.

Пробник короны. Просто в его понимании корона должна быть…. Короной. Солидной. Монументальной, на крайний случай. Как у его императора и его нынешней, седьмой по счету жены. Хотя откуда бы ему знать, что у девчонки на голове корона, а не скажем, средство связи какое? Сейчас он нихрена не знает и не понимает.

Но Рена не отпускает сверлящая уверенность, что на голове у нее все-таки корона.

Девчонка пялилась на него недолго. Стрельнула глазенками ему за плечи и снова на него уставилась. А потом и вовсе не глядя уселась в креслице позади себя, до кучи чуть склонив голову в угадываемом жесте вопроса. Мол, какого хрена ему надо и что дальше делать будем?

А Рен только и мог думать о той грациозности, с которой девчонка изящно уселась.

Он бы даже рассмеялся вслух от ее почти виноватого пожимания плечами, только зубы были все еще стиснуты до скрежета, но от хитрой смешинки в ее глазах челюсти почему-то мгновенно расслабились. И хмыкнул, не сдержался, когда та оторвала от него свои глаза и окинула взглядом поверхность стола рядом.

После еще одного хитрого косого взгляда и пожимания плеч в него полетели вещи. Он даже не стал уклоняться или вообще как-то дергаться. Бессмысленно.

Вещи, оказывается, исчезали, едва достигая завесы между ними.

Сначала в него полетел еще один стаканчик. Пустой.

Потом в него полетел странный шарообразный аппарат, ловко стянутый со стола. Шар не особо сопротивлялся столь наглому обращению. После девчонка даже встала с кресла и сама, да-да, сама приблизилась к мерцающей завесе между ними. От ее демонстративного очень-очень медленного и вальяжного взгляда от самых сапогов до линии волос на голове, член снова недвусмысленно заявил о своем существовании. Больно уж наглый и дерзкий взгляд был. При том, что вот таких наглых и дерзких амарант-генерал ой как не переваривал.

Девчонка тяжело вздохнула перед тем, как ткнуть в завесу пальцем. Преграда спружинила, на полном серьезе показывая, что пропускать что-либо не намерена вообще. Незваная гостья вдруг упрямо сжала губы, явно недовольная возникшим условиям.

Рен же застыл, не в силах ответно поднять руку и тоже пощупать мерцающую пленку. Краем разума он крайне не хотел получать хоть какие-либо материальные подтверждения, что девчонка все-таки не галлюцинация.

Он и глазом не моргнул, когда прямо в лицо ему полетела стянутая с тонкой лапки черная перчатка.

Вторая перчатка.

Вытащенный из кармана совсем небольшой цилиндрик непонятного назначения.

А потом девчонка заговорщицки улыбнулась. Так улыбнулась, опустив глаза в пол, что у него комок в горле застрял. Выжидательный такой комище. В груди заколыхалось нечто щемяще-залихватское и Рен был готов прямо вот сейчас продать душу дьяволу, лишь бы узнать мысли в ее голове. Та лишь повернулась в сторону, выставив напоказ профиль. Буквально через несколько секунд на самом краю обозримой сферы зашевелились тени. Мелькавшие низенькие сгустки заскользили от ее ног, а на столе позади девчонки появилась посуда.

После в его сторону отправился стянутый с блюда фрукт, очертаний которого он даже не пытался запомнить.

И еще один фрукт.

И еще.

А потом девчонка склонилась в поклоне перед ним, поднимая что-то с пола. Этим чем-то оказался яростно переливающийся дисплейными индикаторами всех цветов аппарат. Или аппарат был не очень тяжелым, или девчонка при всей своей щуплости обладала нехилыми силенками, но робот тоже полетел в его сторону. Ему даже было почти жаль бедолагу, явно где-то грохнувшийся всем своим весом на пол.

Стул. Весьма странной конструкции стул. Даже на вид весьма сомнительной устойчивости.

Рен же никак не мог оторваться от лукавой улыбки.

Он очнется лишь после стула. Девчонка давно убрала улыбку с лица и теперь стояла с неизвестно откуда выхваченным мечом. Красивый взмах и тонкое плоское лезвие оружия довольно медленно, с некоей опаской приблизилось к его плечу. Рен позволил себе повернуть лицо к прозрачно-черному лезвию, словно в ожидании застывшее у самой ткани мундира.

Он не знал, чем руководствовался, но Рен зачем-то кивнул едва заметным кивком, разрешая невесть что, глядя прямо в глаза девчонке.

О том, что при всем этом лезвие словно не видело мерцающей преграды, он задумается гораздо позже. Прозрачное, но даже на вид опасное лезвие медленно проехалось сквозь него, а незнакомка сразу уберет оружие, заметно расстраиваясь. В ответ на ее недовольную гримаску Рен отомрет. И сделает демонстративно несколько медленных шагов, самодовольно повернувшись к ней спиной.

На первый взгляд ему даже нечего было кинуть в нее. Внутри заворочалось нечто хитрое, но настолько низменное, что на некоторое время он банально зависнет, никак не находя подходящих предметов. Посуды внезапно на столе не оказалось, а швыряться в нее дата-планшетом было весьма рискованно. Мало ли, вдруг с его стороны преграда окажется с иными свойствами. Он-то так и не проверил, мало ли, может с его стороны преграда окажется иллюзией, и в ее руках потом окажется коммуникатор с кучей информации.

Он кинул в нее подушкой.

Нет, ну, а что? Больше ничего в голову не пришло.

Подушка испарится сразу у преграды, но мягким шлепком оповестит хозяина о том, что приземлилась за ней. Вторая подушка тоже приземлится за преградой, но останется невидимой, словно проекции девчонки занимали материальное место в его апартаментах.