Текст книги "81 (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Он как раз подхватил кусочек рыбы, съел и облизнул испачканные соусом пальцы.
Вовремя, нечего сказать… Хоть заранее планируй всё и заучивай наизусть, чтобы оставалось в голове даже тогда, когда соображать перестаёшь. И хорошо ещё, что Хоаран во время еды думал только о еде и игнорировал всё остальное.
Или нет?
Хоаран, прикончивший ещё кусочек рыбы, скосил глаза на Казую и наверняка увидел на лице последнего любопытное выражение. Облизывать пальцы не стал и просто вытер их о салфетку.
Зар-раза…
Казуя налил себе вина и продолжил наблюдать за Хоараном. Ему нравилось смотреть, как тот ест. Без спешки, основательно, много. Пользоваться столовыми приборами Хоаран явно умел куда лучше, чем ему бы полагалось. Хотя десертную ложку не особо отличал от чайной и столовой, но это незначительные детали. Глупо требовать от выросшего на улице дикого мальчишки безупречного знания этикета, вот Казуя и не требовал.
Хоаран отодвинул пустую тарелку в сторону и ухватился за чашку с кофе.
– Так что с нашей договорённостью? ― напомнил о недавней беседе Казуя.
В ответ услышал сакраментальное:
– Я думаю.
Думает он, как же…
– Можешь думать вслух ― мне любопытно.
– Вряд ли тебе придутся по вкусу мои мысли.
– Считаешь, что я слишком многого хочу? От тебя?
– С одной стороны… ― Хоаран посмотрел на него поверх чашки с кофе и умолк.
– С одной стороны?
– Не так уж это и много. В обмен на всё, что ты предложил. С другой стороны, ты предложил это мне. Проблема в этом. Во мне.
– Если б я ещё её видел.
– Ты не понимаешь? ― Хоаран спрятал улыбку за чашкой и после сделал глоток горячего напитка. ― Проблема ― это я. Я не играю по правилам. По тем, к которым ты привык.
– Понимаю. И не возражаю. Я представляю, как ты жил, поэтому в состоянии многое понять.
– Это ты так думаешь. И при этом настаиваешь на моей кандидатуре всё равно, хотя эта кандидатура наименее подходящая из всех. ― Хоаран явно хотел добавить ещё что-то, но передумал и уставился в чашку, спрятав глаза за опущенными ресницами.
– Для меня есть только одна подходящая кандидатура. Твоя. Иных вариантов тут нет.
– Если ты скажешь, что влюбился в меня, я буду долго смеяться, ― ядовито предупредил Хоаран и выразительно вскинул бровь. Лёгкая улыбка медленно исчезала с его губ в воцарившейся тишине.
Он осторожно поставил чашку, поднялся из-за стола и отправился к двигателю. Рубашка полетела на пол, а пальцы вновь заблестели от масла.
– Мы ещё не…
– Я приду ночевать, ― перебил Казую Хоаран, но не оглянулся. ― Сейчас я занят. Спасибо за обед и всего хорошего.
Точка. Вот так вот. Настаивать на продолжении беседы было глупо. Казуя отчётливо ощущал разлитое в воздухе напряжение. Опасное напряжение. Скорее всего, попытки отвлечь Хоарана ни к чему не привели бы, а то и многое бы испортили. Он собрал посуду в контейнер и тихо ушёл, оставив Хоарана наедине с его мыслями.
Интересно, что он имел в виду под «ночевать»?
В кабинете Казуя прочёл письмо от Анны. Ничего утешительного. Анна сообщила, что ей не удалось узнать подробностей, касающихся тюрьмы Зэт, зато она узнала, что подобная тщательная проверка ― единственная в своём роде. Ни одна другая тюрьма этой процедуре не подвергалась. И ещё Анна посоветовала в отчёте указать неверные данные относительно количества свободных мест. Например, солгать, что тюрьма в состоянии принять ещё только троицу заключённых ― не больше. И Анна предположила, что дело, быть может, в одном из заключённых, что уже в тюрьме. Как она выразилась: «Кто-то знает слишком много. Или знает то, что знать ему не нужно. С точки зрения министерства».
Казуя удалил письмо и откинулся на спинку кресла.
«Кто-то знает слишком много. Или знает то, что знать ему не нужно».
Кто-то рыжий и упрямый, совершивший убийство впервые, но почему-то получивший очень большой срок, хотя смягчающих обстоятельств у него хватало. Неужели правда? Но как ещё объяснить то, что Хоарана упекли именно в эту тюрьму и на целых двенадцать лет?
А если солгать и написать в отчёте, что Хоаран погиб? Несчастный случай, например. Или драка между заключёнными. Поверят ли?
Нет, не выйдет ничего. Они потребуют выслать тело. Достать тело легко, но оно не пройдёт проверку. И даже если бы у Казуи была возможность вырастить клона рыжего, проверка всё равно это обнаружила бы.
Соврать и сказать, что Хоаран в коме? Опять же ― министерство потребует его перевода в центральный госпиталь.
А если дело всё же не в Хоаране?
Если бы. Казуя испытывал пугающую уверенность в том, что именно Хоаран ― причина удивительного интереса министерства к отдалённой тюрьме. Раньше никому тюрьма и даром не была нужна, а стоило в ней появиться рыжему ― и вот.
«Кан Ёнхо, узнай о нём всё, что сможешь», ― написал он Анне. Оставалась надежда, что всё не так страшно. В зависимости от обстоятельств дела Казуя мог бы воспользоваться старыми связями, чтобы отбить у министерства интерес к Хоарану.
Он развернул на мониторе план проверки и перечитал все пункты.
Допустим, он выполнит все требования и даст разрешение комиссии прибыть в тюрьму. Допустим, в это время рыжий будет заперт под карантином и вроде как болен. Скорее всего, ему прикажут заключённого ликвидировать и избавиться от тела ― на глазах у комиссии. Провернуть это вполне реально, припрятав тем временем Хоарана где-нибудь в безопасном месте. Рискованно, но возможно.
Казуя развернул кресло к окну, невидящим взглядом уставился на прогулочное поле за стеклом и слабо улыбнулся. Какие перемены! Он почти что дрожал в предвкушении этой авантюры, готов был действовать хоть прямо сейчас.
Поразительный контраст с недавней спокойной жизнью, в которой ничего не происходило. Позабытое чувство, когда есть цель и желание этой цели достичь. Причем он даже мысли не допускал, что может лишиться Хоарана, не рассматривал никаких альтернатив.
– Ладно…
Казуя развернулся к столу и монитору и принялся составлять регламент проверки. Правда, через полчаса отвлёкся и задумался.
Хоаран знает? Что именно он знает? Или даже не подозревает, что его хотят устранить? Спросить напрямик? Вряд ли он ответит. Предупредить его? А это вот точно неразумно. Чем меньше рыжий будет знать, тем проще заставить его действовать нужным образом.
Наверное.
========== 10 ==========
Казуя застал Хоарана в своём кабинете после одиннадцати. Зашёл и обнаружил его в кресле за столом ― ноги на столе, книга в руках и стакан молока возле монитора. Нахал даже ухом не повёл и спокойно читал себе дальше.
Казуя задержался у порога дольше, чем ему хотелось бы, потому что откровенно любовался склонённой чуть головой, упавшими на лицо прядями и немного рассеянной полуулыбкой. Встряхнулся и всё же подошёл ближе, чтобы столкнуть со стола длинные ноги. Эту вот привычку он не терпел: стол не для ног предназначен.
Хоаран ничего не сказал, медленно закинул ногу на ногу и опять уткнулся в книгу. Непробиваемый упрямый нахал.
– Есть хочешь?
– Я поужинал, спасибо.
– В столовой? ― уточнил Казуя и мысленно дал себе по рукам, чтоб не тянулись своевольно к рыжей шевелюре.
– Угу… ― Хоаран закрыл книгу и поднялся, прихватив стакан с молоком. ― Раз уж ты явился… Я в душ. Один. Поэтому просто подожди своей очереди.
Вскинув бровь в недоумении, Казуя проводил его ошарашенным взглядом. И как это понимать прикажете? Точно так же, как недавнее «Я приду ночевать»?
Он упал в кресло и запрокинул голову, уставился в потолок и моргнул. Если раньше время работало на него, то теперь из-за решения министерства…
Кстати!
Казуя перевёл взгляд на монитор и полюбовался на заставку. Давно ли тут эта заставка? И давно ли тут Хоаран? Он торопливо убрал заставку и ожидаемо увидел план проверки. Но видел ли этот план Хоаран? Если видел, понял ли, что это такое?
Казуя лихорадочно проверил почту и всё прочее, что лежало на виду. Кажется, порядок… И всё же чёрт его знает, что успел увидеть и понять Хоаран.
И сейчас Казуе больше хотелось думать не о министерстве и проверке, а о грядущих планах на ночь.
Как расценивать визит Хоарана? Как согласие? И согласие на что? Чёртов упрямый мальчишка! Пока разберёшься, что тут к чему…
Казуя побродил по кабинету, потом зашёл в помещение с мониторами и понаблюдал за заключёнными. Ничего интересного: все по камерам, многие уже уснули, некоторые курили и тихо переговаривались через решётки. Он поколебался немного, но всё же переключился на маркер Хоарана. Тот мог сколько угодно возражать против компании, но запретить подглядывать ― не мог.
Хоаран стоял под струями тёплой воды и проводил пальцами по потемневшим прядям, вымывая из них белую пену. На запястьях виднелись следы от наручников, а влажная кожа как будто мягко светилась изнутри.
Казуя провёл языком по губам и отключил маркер, затем откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Странная жадность, не менее странное непреходящее желание, когда всё время мало… И необъяснимая потребность постоянно видеть Хоарана или хотя бы ощущать его рядом с собой.
Непривычно. Казуя никогда не привязывался к людям. Для него все вокруг были просто инструментами ― удобными или не очень. Инструментам полагалось удовлетворять его желания и служить ему на благо. Если инструмент ломался или же переставал функционировать должным образом, такой инструмент Казуя выбрасывал. И никогда ему не приходило в голову одаривать инструмент лаской и заботой, пытаться понять. Никогда прежде. Это же всё равно, как целовать гаечный ключ. Ну кто в здравом уме станет такое делать?
Сам Казуя почему-то именно это и проворачивал. Сейчас. Либо спятил, либо Хоаран был для него чем-то… кем-то иным.
Он вернулся в кабинет, тщательно заперев дверь в помещение с мониторами. Не хватало еще, чтобы Хоаран обнаружил этот уголок и что-то там себе подумал про извращённые склонности начальника тюрьмы. Кстати, вот и ещё одна странность: Казуе хотелось, чтобы Хоаран думал о нём хорошо. Честно говоря, хотелось вообще изложить ему отчищенную и отбеленную биографию, аккуратно удалив и вырезав из неё всё, что могло бы бросить тень на Казую.
Это уже по-детски, конечно. Казуя не стеснялся своих поступков и ошибок, но видеть в глазах Хоарана одобрение и уважение хотелось нестерпимо. Это точно лучше насмешек и издёвки. Впрочем, в исполнении Хоарана даже насмешки и издёвка становились приятными. По-настоящему пугало равнодушие, но в этом он ни за что не признался бы и себе самому, потому что в этом равнодушии он жил, цеплялся за него с той самой минуты, когда отец попытался убить его. Отказаться от равнодушия он мог бы лишь в том случае, если у него была бы уверенность…
Как раз уверенности у него и не было. Какая ирония.
Помаявшись от невесёлых дум, Казуя заглянул в спальню и обнаружил Хоарана уже в кровати. Тот спокойно спал себе, завернувшись в тонкое бежевое одеяло и спихнув на пол подушки. Голову уронил на скрещенные руки, потемневшие от влаги длинноватые волосы рассыпал по шёлку простыни ― и уснул.
Казуя озадаченно прикусил губу и нахмурился. Вообще-то он рассчитывал на нечто иное, но, похоже, Хоаран и впрямь под «ночевать» подразумевал сон, а не активные действия, ведущие к удовольствию. Засранец.
Казуя подошёл ближе, потянулся к плечу Хоарана, вознамерившись разбудить его, но передумал. Опустился на ковёр и принялся разглядывать обращённое к нему лицо, невольно считая едва заметные шрамики и размышляя почему-то не о сексе, а о совершенно посторонних вещах. Нет, желание точно никуда не пропало ― даже тело ныло по-особенному, когда он видел Хоарана перед собой, ощущал его близость, улавливал запах, слышал тихое и размеренное дыхание. Просто это желание перестало быть определяющим. Появилось нечто новое, нечто столь же значимое, а, может, и более весомое. Еще бы понять, что именно, только Казуя не хотел разбираться в этом. Ему было хорошо прямо так ― здесь и сейчас, как есть, а подумать и разобраться можно потом как-нибудь.
С трудом оторвавшись от понравившегося занятия, он заперся в ванной. Немного снял напряжение под душем, а после провёл ладонью по запотевшему стеклу, чтобы увидеть в зеркале отражение собственного лица. Тронул пальцами шрам на правой щеке, повторил изгиб шрама на левой. Два рубца чуть стягивали кожу, привычное уже ощущение. Черты лица не менее резкие, чем у Хоарана, но более мрачные. Словно падший ангел, жаждущий спасения…
Казуя невольно усмехнулся. Глупость какая. И придёт же такое в голову… Но ведь это приятно, приятно чувствовать чужую тёплую заботу. Тогда границы одиночества истончаются и становятся невидимыми, будто совсем уже не существуют. И если человек мёртв внутри, давно мёртв, то ощущение чужой жизни в его мёртвом теле неописуемо. Это почти как воскрешение, наверное.
Вот и подумал о том, о чём думать не хотел. О том, как изменилось восприятие. Чтобы стать живым, Казуе довольно уже посмотреть на Хоарана, даже спящего. Достаточно просто видеть Хоарана подле себя, чтобы быть живым, а не мёртвым.
Он вернулся в комнату, осторожно забрался на кровать, прихватив подушку, и улёгся. Какое-то время он слушал тихое дыхание, потом мягко привлёк Хоарана к себе и уткнулся носом в спутанные рыжие пряди. Тело обожгло горячим, охватило возбуждением ― неукротимым и неудержимым. Машинально он прижал Хоарана к себе сильнее и провёл губами по тёмной брови. Тот сонно повертелся, высвободившись из объятий, уронил голову на грудь Казуи, по-собственнически обхватил руками и затих. Выдержав паузу, Казуя погладил его по голове, потом запустил в волосы пальцы. Лежал и перебирал пряди, ворошил, вновь гладил до тех пор, пока веки сами собой не сомкнулись.
Проснулся Казуя от странного ощущения ― никогда раньше такого не испытывал. Напоминало уколы швейными иглами, только иглы эти были не острыми, а словно сточенными или тупыми. Эти иглы как будто пытались проколоть кожу, но у них не получалось. Вместо боли от уколов они дарили горько-сладкое ощущение, напоминавшее вкус паприки. Вроде как не всё в порядке, но чертовски здорово, так здорово, что ещё немного ― и можно воспарить.
Казуя распахнул глаза, непонимающе потаращился на потолок и посмотрел на Хоарана. Его голова покоилась чуть ниже груди Казуи, сам он лежал на правом боку, смяв пальцами шёлк простыни и вытянув длинные ноги к краю кровати так, что босые ступни висели в воздухе. Быть может, его губы и не касались кожи Казуи, зато дыхание вполне себе обжигало жаром ― медленно, размеренно, порождая в итоге то самое странное чувство, что разбудило Казую.
Хоаран вдруг повернулся на спину, сонно потянулся, закинув руки за голову. Правую ногу он слегка согнул в колене, из-за чего одеяло сползло к бедру. Рыжие пряди нахально защекотали живот Казуи ― пришлось зажмуриться, чтобы взять себя в руки.
Казуя немного приподнялся на локтях, разглядывая напарника, умудрившегося вытянуться поперёк кровати и заполучить одеяло в частную собственность. Неохотно покосился на часы. Чёрт возьми, кажется, рядом с Хоараном выспаться ему не судьба. Он аккуратно сдвинулся влево немного, ещё чуть-чуть. Плечи и голова Хоарана оказались на простынях, а Казуя, наконец, смог подняться и бесшумно убраться в ванную.
Поплескав в лицо холодной водой, оценил картину в зеркале и вздохнул. Да уж… Быть может, идея возвращать Хоарана в камеру не так уж и плоха? Или приковать его цепями вновь, напичкать возбуждающими, использовать по максимуму, а потом забыть?
Злость мешала думать. Злость на себя, кстати. И дело вовсе не в том, что ему понравилось быть в руках этого упрямца, тонуть в огне и страстях, понравилось то, как его тело реагировало и как принимало Хоарана. Да, дело точно не в этом. Дело в самом Хоаране ― и Казуя уже бесконечно устал от попыток вернуть себе контроль.
Красивые люди дорожат своей красотой. Этот мальчишка ― нет.
Обычно люди боятся боли. Этот мальчишка ― нет.
Люди любят удовольствия. Только не рыжий.
Но ведь не бывает так, чтобы у человека не нашлось слабого места. Значит, у Хоарана тоже должно быть слабое место. И какое же? Отличный вопрос, знать бы ещё на него ответ.
Казуя сердито смахнул полотенцем капли с лица и толкнул дверь. Хоаран по-прежнему спал поперёк кровати. Ещё и руки вытянул над головой, мерзавец, заняв почти всё свободное место. Как будто заявил свои права на эту территорию.
Казуя покосился на софу у противоположной стены и решил перебраться туда. Всё-таки это лучше, чем постоянно просыпаться рядом с Хоараном от жара возбуждения и желания.
Он сделал всего лишь пару шагов, но остановился, устремив взгляд на висевшие в воздухе ступни рыжего. Неудобно же, как Хоаран так спит? Потянулся рукой, чтобы подхватить и закинуть на кровать, прикоснулся и помедлил. Твёрдая пятка удобно легла в ладонь, а большой палец невольно огладил выступающую косточку. Казуя увлечённо помассировал немного ступню, погладил, провёл ногтями по подошве и хмыкнул, когда пальцы на ноге Хоарана дрогнули.
Казуя скользнул задумчивым взглядом по лицу спящего, потом присел на край кровати, но ступню из рук не выпустил. Он лёгкими касаниями ласкал её, наблюдая за Хоараном. Наклонился и поймал губами большой палец, лизнул, постарался захватить сразу два пальца и согреть их во рту. Опять Хоаран будет в ярости, если проснётся. Это соображение Казую не остановило ― он хотел получить всё, что получить мог. И это бесило вдвойне. Контроль над ситуацией уплывал из рук с завидным постоянством, так ещё и желания изводили каждую секунду.
Казуя выпустил пальцы изо рта, полюбовался на их влажный блеск и провёл языком по коже от пальцев к лодыжке, поцеловал старый шрам на голени и прижался губами к колену, одновременно легонько потянул за одеяло.
Хоаран на миг заслонил глаза ладонью, потом ухватился за сползший на живот край одеяла и вернул на место резким рывком.
Казуя немного нахмурился, перекинул ногу через бёдра Хоарана и замер, стоя на коленях и опираясь на руки. Смотрел сверху вниз и ждал, проснётся Хоаран или нет. Не проснулся. Казуя склонился ниже, почувствовал на лице тёплое дыхание и потёрся о твёрдый подбородок своей щекой, заставив Хоарана немного откинуть голову. Теперь ничто не мешало скользить губами по шее, согревая её лёгкими поцелуями. Казуя добрался до ключиц, заметил тонкий бледный шрам и провёл по нему языком.
– Наигрался? ― ехидно спросил сонным голосом Хоаран.
Казуя приподнялся и недовольно посмотрел на него. Спал бы себе дальше, зараза.
Хоаран покосился на часы, вздохнул и уставился на Казую. И уставился так, будто бы это вина исключительно Казуи в том, что они средь ночи не спят, а сам он к этому совершенно никакого отношения не имеет.
– Только начал, ― огрызнулся Казуя и вознамерился воспользоваться случаем с выгодой ― впиться в губы Хоарана жадным поцелуем. Наткнулся на преградившую путь к губам ладонь.
Хоаран прикрыл глаза, но Казуя успел заметить золотистый отблеск под ресницами и насторожился. Не зря. Его ухватили за шею, потянули вниз, а потом столкнули в сторону. Через секунду Хоаран уже вжимал его своим телом в мягкий матрас. Казуя даже растерялся от неожиданности. Хоаран ведь говорил, что ему это неинтересно, и он как-то не демонстрировал подобного пыла ― в нормальном состоянии. Разобраться, в чём подвох, Казуе времени не хватило. Либо Хоаран оказался хорошим учеником, либо утверждение про огонь было очень верным, тем не менее, своё желанное удовольствие Казуя получил сполна. Сильные горячие губы обжигали сладкими до боли поцелуями, и Хоаран не стеснялся прихватывать кожу зубами, заставляя Казую судорожно втягивать в себя воздух.
Жёсткая ладонь прошлась по его груди, немного задержалась на животе, спустилась ниже, тронув пальцами внутреннюю поверхность бедра. Невольно Казуя обхватил Хоарана ногами, чтобы облегчить доступ, и почувствовал дразнящее прикосновение меж ягодиц.
– Ты кое о чём забыл подумать… ― шепнул ему на ухо рыжий.
Казуя молча ухватил его за правое запястье, притянул к себе и поймал губами пальцы, старательно облизнул и едва заметно улыбнулся. Он толкнул Хоарана в плечо, заставив упасть на матрас, свалился сверху и поцеловал, больно укусив за губу. Хоаран не растерялся и отплатил тем же, то есть, тоже толкнул Казую. Правда, падать на сей раз пришлось на пол, на пушистый ковёр. Сверху ещё и Хоаран шлёпнулся ― для полного счастья, как видно. Причём шлёпнулся именно в тот момент, когда Казуя перевернулся на живот и решил отползти в сторонку.
Отползти не удалось: Хоаран поймал за ногу и дёрнул к себе. Казуя хотел оглянуться, но не успел. Хоаран втолкнул в его тело сразу два пальца, заставив зажмуриться от неожиданности и невольно податься назад, тем самым насадившись на чёртовы пальцы сильнее. Левая рука Хоарана скользнула по боку, прижалась к животу. Последовал резкий рывок ― и Казуя выпрямился, стоя на коленях, прижался спиной к груди Хоарана и прикрыл глаза, ощутив внутри себя пальцы, которые уверенно двигались, ощупывали и поглаживали. Хоаран впивался в его шею губами, щекотал кожу своим дыханием.
Мало-помалу Казуя задвигался вместе с пальцами, стремясь усилить неторопливо нарастающее удовольствие, подавался навстречу. По лицу струился пот, но он уже не обращал внимания на подобные мелочи, полностью сосредоточившись на близости Хоарана и мягких волнах набегающего, словно прибой, восторга. Голова стала вдруг лёгкой и беззаботной, как, наверное, должно быть в юности.
Он потянулся ладонью к паху, но Хоаран удержал его руку ― обе руки ― одной своей: поймал запястья и прижал к его же груди. Казуя вытерпел минуту, а потом тихо застонал. Тело переполнял огонь ― почти что рвал на части, требуя выпустить на волю. Хоаран всё так же уверенно держал его руки, кажется, вовсе не прилагая усилий. И продолжал двигать пальцами внутри, выбивая из него новые стоны. Низ живота налился тяжестью, и эта тяжесть становилась невыносимее с каждой секундой.
Казуя с силой зажмурился в предвкушении… Пальцы выскользнули из него, оставив после себя голодную пустоту, и уже обе руки Хоарана стиснули его запястья. Он рванулся прочь из объятий-оков, но не преуспел. Тело ломало и крутило желанием всё закончить, но ничего не заканчивалось. Волны наслаждения не могли преодолеть воображаемую предельную отметку, а после неохотно и медленно пошли на убыль, терзая неудовлетворённостью. Тяжесть в паху мутировала в остро-болезненное напряжение, и удовольствие сменилось своей противоположностью, ударив по Казуе с размаха. Словно ногой по почкам.
– Я всегда беру с процентами, ― прозвучало возле уха. Казуя едва смог разобрать слова, оглушённый сумасшедшим биением собственного сердца.
– Мстительная сволочь… ― выдохнул с трудом.
– Даже отпираться не буду, ― с тихим смешком отозвался Хоаран и отпустил его запястья. Зря. Хоаран привычно стёр тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы и одарил Казую своей неуловимой улыбкой, ухватил свесившееся с кровати одеяло, поднялся и присел на край.
Казуя с глухой яростью сжал кулаки и подумал, что стоило бы врезать рыжему ещё разок. Или два. Или пять.
– Будешь на полу спать? Как бедный родственник? ― вскинув бровь, преувеличенно участливо поинтересовался Хоаран.
Двадцать пять.
Кровать жалобно заскрипела под натиском двух сплетённых тел. Казуя успел достать обманным в левый бок, зато сам получил в челюсть. Потом в грудь упёрлось колено, и Хоаран просто перекинул его через себя, навалился сверху, умело стиснув шею. Раскрытая ладонь Казуи скользнула по спине, смахнув капельки пота, замерла и с силой надавила. Вот же… Какой Хоаран горячий. Стоило лишь привлечь его к себе, чтобы его жар тут же ― мгновенно ― передался Казуе, отозвался новой вспышкой возбуждения. И Хоаран точно это заметил ― не мог не заметить, ведь они так близко, а если называть вещи своими именами, то Хоаран лежал на Казуе и отчётливо ощущал всё, что с Казуей происходило. Не имело смысла притворяться или делать вид, что всё в порядке. И уж точно незачем размахивать кулаками, если нет никакого желания драться, зато есть желание обнять воплощение огня и сгореть вместе с ним.
Казуя обнял, рванулся к сомкнутым губам, слегка подкрашенным кровью, и прикрыл глаза, отдавшись полностью желаниям, вкусу, запаху ― жизни.
Рядом ― горячее, пылкое и злое.
Он ловил тяжёлое дыхание, настойчиво преследовал поцелуями, пока тиски на шее не ослабли. Пальцы Хоарана забрались в его волосы и с силой потянули, превратив поцелуй в оковы. Именно так, ведь злость так легко перепутать со страстью поначалу, а потом… потом уже сам Хоаран не различит, где заканчивается одно и начинается другое.
Хоаран вновь вогнал в него пальцы, ощутимо, на сухую. Но короткий оборванный стон наполняла не боль, а удовлетворение. В конце концов, Казуя хотел этого и был готов, а то, что наслаждение смешается с неудобством ― ерунда. Боль ― это тоже наслаждение, по крайней мере, для него.
Хоаран задел спутанными прядями подбородок Казуи, ужалил поцелуем шею, повернул пальцы внутри тела, раздразнив вновь, как недавно, близким обещанием восторга. И Казуя нетерпеливо подался бёдрами навстречу, сквозь зубы прошипев нелестный эпитет в адрес Хоарана по-японски. Зря.
Тот опять убрал пальцы, погладил нежную кожу у входа и медленно ― мучительно медленно ― повёл ладонью между разведённых ног, заставив Казую позабыть все ругательства и втянуть в себя воздух со всхлипом. Почувствовав лёгкое нажатие ладонью, Казуя без возражений развёл ноги шире, вскинув бёдра. Ожидание стало уже невыносимым, хотелось пережить тот миг, когда Хоаран соединится с ним.
Медленное вторжение, уже знакомое. Твёрдая плоть постепенно заполняла Казую, раздвигая мышцы внутри, вызывая приятное лёгкое напряжение и обостряя возбуждение. На время. Хоаран почему-то остановился.
Скоро Казуя понял, почему. Неровное дыхание согрело кожу на груди, губы накрыли потемневший сосок. Казуя запрокинул голову и стиснул зубы, будучи не в силах спокойно выдерживать то, как кончик языка играл с затвердевшей вершинкой. В долю секунды промелькнула мысль: где это рыжий научился языком завязывать в узел вишнёвые черешки? Правда, мысль тут же бесследно испарилась ― всё равно удержать хоть что-то в голове стало невозможно.
Руки сами потянулись к Хоарану. Зарывшись пальцами в жёсткие волосы, Казуя требовательно привлёк его к себе, чтобы соединить их губы. Беспорядочные касания, яростные и бешеные. Их влажные от пота тела тёрлись друг о друга, усиливая и без того зашкаливающее возбуждение.
Казуя невольно качнулся к Хоарану всем телом и зажмурился, сорвав короткий быстрый поцелуй с твёрдых губ. Хоаран не стал сдерживаться, что лишь порадовало. Казуя прямо сейчас хотел не чего-то изысканного, а быстрого, грубого, дикого ― в тон тем эмоциям, что переполняли его, и равноценно безумному желанию.
Он хрипло стонал от резких и сильных толчков, приправленных лёгким жжением и слабой болью. Иногда стоны терялись в жадных рваных поцелуях, больше похожих на укусы. Под ладонями перекатывались гибкие мышцы на спине Хоарана, влажные от пота рыжие пряди задевали лицо Казуи.
Хоаран внезапно отстранился и вышел из него, но прежде чем Казуя успел проявить недовольство, его перевернули вниз лицом. На бёдра легли жёсткие ладони и бесцеремонно дёрнули вверх ― навстречу горячему и твёрдому, резко вонзившемуся в узкий проход. Казуя сжал зубами скомканную простынь, но от долгого стона не удержался и рванулся было прочь, однако Хоаран уверенно вернул его обратно, проскользнув ещё глубже, а затем потянул к себе, прижав спиной к своей груди. Мощный толчок снизу вверх ― и выдох Казуи превратился в громкий всхлип. Он попытался чуть приподняться на коленях, но Хоаран вновь рванул его на себя, выбив отрывистый стон.
Через несколько минут Казуя уже сам исступлённо подавался навстречу каждому движению. Откинув голову на плечо Хоарана, тёрся спиной о широкую грудь, чувствовал непрерывное скольжение горячей плоти меж собственных ягодиц. Ладони Хоарана блуждали по его животу, поднимались выше, пальцы дразнили и играли с набухшими ноющими сосками, губы помечали шею новыми жгучими поцелуями. Прикрыв глаза, он закинул руку за голову, на ощупь отыскал щеку Хоарана, погладил и забрался во влажные пряди, мягко потянул. Другой рукой он провёл по своему животу, бёдрам, подхватил пульсирующую плоть и сжал в ладони.
Движения Хоарана и Казуи стали быстрее, яростнее. И уже было не разобрать, то ли рыжий вонзался в тело Казуи, то ли Казуя сам бросал себя к рыжему. Даже стоны стихли, превратившись в громкие судорожные вдохи и выдохи.
Потом Казуя рухнул на простыни, а сверху на него свалился Хоаран. Оба с трудом переводили дух и не особенно-то хотели шевелиться. Впрочем, это не помешало Хоарану сесть через пару минут и куда-то собраться. Казуя поймал его за руку и вернул обратно на кровать. Последовал молчаливый обмен взглядами. Судя по всему, Хоаран хотел пойти в ванную, но Казуя пристроил у него на груди голову и накрыл их обоих одеялом. К чёрту ванную, никуда не убежит, а вот чувствовать рядом жар тела Хоарана… после того, что недавно было…
Утром Казуя проснулся в знакомом уже положении: он лежал на спине, а рыжий ― поперёк кровати, пристроив голову на груди Казуи и вытянув ноги к краю. Одеяло опять досталось Хоарану, впрочем, рядом с ним нужда в одеяле отпадала вовсе ― он сам горячее любой грелки и теплее любого одеяла.
Казуя отвёл с лица Хоарана длинные пряди и едва заметно улыбнулся. Да уж, такого с ним точно никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет. Осталось лишь найти способ оставить себе этого упрямого мальчишку. Причём Казуя не знал, что труднее: спрятать Хоарана от министерства или завоевать его расположение.
Он с удовольствием запустил пальцы в яркие волосы, погладил.
Хоаран сонно моргнул, опалил Казую убийственным взглядом из-под ресниц, замер, словно тигр, изготовившийся к прыжку… и остался на месте в том же положении. В воздухе разлилось напряжение ― у Казуи даже кончики пальцев покалывало. Но он упрямо продолжал гладить Хоарана по голове, перебирая пряди. Тот молчал и терпел, прожигая Казую недовольным взглядом.
– Решил с утра не рычать по пустякам? ― безмятежно поинтересовался, постаравшись, чтобы голос не дрогнул и прозвучал спокойно и нейтрально. Вряд ли бы Хоаран позволил ему насмехаться, ехидничать или умиляться. Скорее всего, тогда бы точно зарычал ― в лучшем случае.
– А не ты ли твердил, что ищешь удовольствий? И что тебе нравится подобное? ― мрачно спросил в ответ Хоаран.
– Ну да. А ты твердил, что тебе такое не нравится.
– Угу. Могу потерпеть, если не будет перегибов.
– То есть, тебя можно гладить? Время от времени?
– В виде исключения. Для тебя.
