Текст книги "81 (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Правда. Ты похож на огненную воду, что пьянит одним своим видом. Но трудно представить тебя… гм… да, трудно. Мне воображения не хватает.

– Мне тоже, ― доверительно поделился собственными мыслями по этому поводу рыжий. И даже не потрудился скрыть сарказм. Интересно, он сам по себе такой насмешник или сознательно нарывается?

– Значит, всё-таки овечка.

– Ну… тогда овечка зубастая.

– Зубы всегда можно выбить, когти вырвать, как и прочие лишние детали.

– И это окупится?

Нет, не окупится. По крайней мере, в данном конкретном случае. Но признаваться в этом Казуя не собирался. И не собирался признаваться в том, что его устраивал как раз зубастый хищник, и куда больше устраивал, чем покорная овечка. Овечка ― это слишком просто и пресно.

– Твоя проблема ― твоя красота, рыжий.

– Надо же. Не знал, что я, оказывается, красивый. Хотя красота сама по себе вещь хрупкая. Немного кислоты в лицо ― и проблемы больше нет.

Казуя невольно сжал кулаки. Мысль про кислоту совершенно не вдохновляла. Более того, это прозвучало… кощунственно.

– Ты сюда загремел всего на двенадцать лет, а не пожизненно. Лицо тебе после пригодится. Кислота ― это опрометчиво.

– Почему же? Меня мало волнует то, как именно я выгляжу. Через двенадцать лет, подозреваю, больше волновать меня это точно не станет, а вот ещё меньше…

– Напрасно… ― Казуя спокойно прикоснулся к скуле рыжего и медленно провёл пальцами по золотистой коже. Получил ногой по голове. Хорошо, что успел немного отклониться, и удар вышел по касательной, но всё равно… чувствительно. Казуя прижал правую ногу восемьдесят первого к койке.

– Могу отрубить. Необходимое оборудование под рукой, поэтому приживить конечность обратно можно. В девяти случаях из десяти осложнений не возникает. Но эффект ты прочувствуешь в полной мере.

Рыжий пожал плечами. Дескать, руби, если так уж сильно хочется.

Казуя впился испытывающим взглядом в его лицо и убедился, что бравадой тут и не пахло. Ему и впрямь было наплевать, станет Казуя рубить ногу или нет. Искушение удалось подавить. Не без труда.

– Я читал твоё личное дело, рыжий. И мне всё равно, что ты намерен отмачивать в стенах этой тюрьмы. Просто имей в виду, что тут жизнь вполне себе насыщенная. Тебя могут захотеть твои коллеги по отсидке, персонал и я. И при таком раскладе далеко не всегда выбор будет за тобой.

– Поживём и увидим, ― чуть прищурив светло-карие глаза, ответил заключённый.

– Может быть. ― Казуя бесцеремонно потянул за простыню. Медленно и со вкусом. Белая плёнка к этому времени почти вся осыпалась с тела, поэтому сползающая простыня открывала сантиметр за сантиметром золотистую кожу с бледными следами от ударов дубинками. Гладкая широкая грудь, живот с аккуратными пластинками мышц… Белая плёнка осталась лишь на левой ноге ― на колене и ниже. Красивый, да.

Казуя поймал угрожавшую его здоровью правую ногу и неторопливо повёл ладонью по коже, чуть сжал икроножную мышцу. Под пальцами ― живое, горячее и твёрдое, восхитительное, не вмещающееся в ладонь. Казуе прежде не попадались люди с настолько сильными ногами, что одно прикосновение к ним одаривало возбуждением. Он ничего такого не планировал, но теперь… Вышло спонтанно и даже вопреки его желаниям, но отпустить рыжего так вот просто он уже не мог.

Казуя вернул ногу на койку и слегка навалился на неё, дабы рыжему не пришло в голову вновь пустить её в ход. Кстати… Он затянул ремень на правой лодыжке. Сразу надо было, да как-то не подумалось.

Закончив возню с ногой, Казуя полюбовался на узкую ступню, даже погладил пальцами, провёл по голени, затем тронул колено. Взглядом забрался выше, медленно, без спешки, наслаждаясь каждым кусочком тела. В итоге посмотрел рыжему в лицо и в очередной раз убедился в его невозмутимости: он всего лишь ждал, что же будет дальше.

Ну что ж…

Казуя двинул ладонь от колена вверх, слегка сжимая мышцы. Погладил бедро, кончиками пальцев пробежался по животу, накрыл рукой, согревшись теплом восемьдесят первого.

– Сладкий… ― пробормотал он безотчётно себе под нос.

– Это вряд ли, ― хмыкнул тот.

– Сейчас проверим.

Казуя уверенно опустил ладонь ниже и аккуратно подхватил пока ещё спящую плоть. Он наклонился и для начала просто потревожил своим дыханием, затем едва ощутимо коснулся губами. Немного повернув голову, тронул губами уже справа и медленно провёл языком. Что бы там рыжий ни говорил, его телу определённо это понравилось. И, пожалуй, он и впрямь быстрый, потому что потребовалось совсем немного усилий, дабы увидеть его во всей красе и не устоять. На вкус он действительно не был сладким, скорее уж остро-солёным, но всё равно пьянящим.

Казуя лизнул напряжённую плоть и немного отстранился, чтобы полюбоваться на картину в целом.

– Влюбиться можно… ― пробормотал он.

– В кого или во что? ― уточнил рыжий слегка охрипшим голосом.

– В обоих, ― развеселился Казуя. ― Полагаю, до тебя уже дошло, что это приятно?

– Я и раньше это знал. И для подобного мне собственной руки довольно. Хотя бы одной.

– Посмотрим. ― Казуя вновь наклонился и с азартом пустил в ход пальцы, губы и язык. Честно говоря, он обычно предпочитал быть на месте рыжего и получать удовольствие от таких ласк, но сейчас ему хотелось самому прикасаться, более того, он этим наслаждался, чего раньше не случалось.

Тонкая нежная кожа, раскрашенная рисунком вен, соблазнительно блестела от слюны Казуи. Он целовал, мягко облизывал, согревал во рту, чувствовал трение о нёбо, чувствовал, как плоть внутри растёт и пульсирует, ласкал пальцами там, куда не мог пока дотянуться губами. Наверное, он позволил себе опьянеть, но ему это нравилось до боли в собственном теле ― боли от сдерживаемого возбуждения. И тихий низкий стон едва не добил его. Голос рыжего и так завораживал, но стон рыжего… мог свести с ума. И свёл.

Казуя уже ничего не замечал, просто продолжал наслаждаться собственными действиями: старательно менял темп, пытался впустить в рот так много, сколько мог, сжимал ладонями узкие бёдра, но не удерживал, а позволял рыжему подаваться ему навстречу, впрочем, вряд ли он вообще мог удержать это сильное тело. Рыжий умудрялся даже сейчас оставаться агрессивным. И Казуе совершенно не хотелось думать о том, что всё это противоречило его планам, что всё это ― вина только дерзкого мальчишки, сумевшего так его распалить и опьянить собой.

Тело под ним резко содрогнулось, рванулось вверх, причинив боль и заставив проглотить выплеснувшееся в рот доказательство испытанного удовольствия. После Казуя неторопливо собирал капли губами и языком, тревожил поцелуями кожу внизу живота и на бёдрах, слизывал солоноватый пот.

Он вскинул голову и всмотрелся в лицо рыжего. Слегка закушенная нижняя губа, сведённые на переносице брови и прикрытые глаза с подрагивающими ресницами… Красивый, немного растерянный, но всё такой же упрямый.

Из-под ресниц сверкнуло ярким золотом ярости. Ого, восемьдесят первый ещё чем-то недоволен?

– А в тебе много огня, рыжий, ― со слабой улыбкой отметил Казуя. ― Вряд ли для этого огня достанет всего лишь одной руки.

– У меня их две, ― парировал упрямец. ― Вполне достаточно.

– Аж на двенадцать лет?

– Сомневаюсь, что ты захочешь делать подобное для меня двенадцать лет. Придётся растить мозоли.

Зря он сомневался. Казуя полагал, что вполне мог бы. Для рыжего делать такое хотелось. Кроме того, рыжего ещё и хватило надолго, не смотря на то, что им занимался Казуя, который умел это делать в отличие от большинства заключённых.

Казуя задумчиво тронул ремень на запястье рыжего, накрыл рукой сжатую в кулак ладонь, погладил, затем наклонился и помедлил. Хотел поцеловать, но опасные искорки в светло-карих глазах прозрачно намекали, что подобное действие будет опрометчивым, ещё и с неприятными для Казуи последствиями.

– Привыкни к мысли, что здесь всё решаю лишь я, ― посоветовал негромко он рыжему.

– Любишь жить в плену иллюзий? ― выразительно вскинув тёмную бровь, полюбопытствовал восемьдесят первый с убийственной иронией в голосе. Немедленно захотелось придушить мерзавца. Даже пальцы на правой руке хищно согнулись, словно осуществляли план по удушению. Интересно, и как это он умудрился прожить так долго с этим своим паршивым нравом?

– А не ты ли тот, кто сейчас питает ложные иллюзии?

– Увы, я неисправимый реалист. ― По губам рыжего скользнула стремительная улыбка и тут же исчезла, будто стёрли.

– Тогда скажи мне, реалист, ты в состоянии выдерживать побои ежедневно?

– В состоянии. Ничего нового в этом нет.

– Вот как? Тебе в армии тоже доставалось постоянно?

– Нет, в армии с этим не повезло, зато до армии ― вполне.

А, ну да. Казуя припомнил личное дело восемьдесят первого: родственников нет, происхождение неизвестно, без дома и без семьи, вырос на улицах, а там и впрямь надо постараться, чтобы выжить. Следовало раньше подумать об этом, ведь для рыжего тогда тюрьма точно не экзотика ― законы и правила в тюрьме почти такие же, как на «дне». И ещё вопрос, где хуже.

Казуя надавил пальцами на подбородок Хоарана, заставив его чуть запрокинуть голову, провёл губами по шее, но почти сразу получил точный удар той самой головой. От неожиданности даже язык себе ощутимо прикусил.

– Чёрт тебя!.. ― Крепко сжал пальцами шею и попытался немного придушить, дабы упрямец угомонился. Как же. Под пальцами тут же напряглись мышцы, вполне успешно воспротивившись планам Казуи. Пришлось выпрямиться и смерить восемьдесят первого оценивающим взглядом. Опасный блеск в золотистых глазах стал отчётливее, да и во всём его облике явно проступала угроза. Забавно и странно. Одна нога сломана, вторая закреплена ремнём, руки тоже надёжно зафиксированы, на теле ни клочка одежды ― любой другой на его месте выглядел бы беспомощным и жалким, но только не рыжий. Этот умник даже в этой ситуации умудрялся бросать вызов местному царю.

Казуя присел на край койки, вздохнул и кончиком пальца обвёл светло-коричневый кружок на широкой груди.

– Интересный цвет, крупный размер… Такая форма и оттенок говорят о страстной натуре, знаешь? Двенадцать лет целибата тебе точно не выдержать.

– Поспорим? ― прикрыв глаза, устало спросил рыжий.

– Вот ещё, ― невольно фыркнул Казуя. У него всё в порядке с головой. Если поспорить, то рыжий и все двадцать лет выдержит просто из упрямства и вредности. Чёрт, в сыновья ему годится, но упрям до невозможности, дерзок и непочтителен. Мало того, что красивый, так ещё и красота у него экзотическая ― такую редко встретишь. Ходячий грех и соблазн во плоти. И ходячий вызов.

– Сопротивление охранникам приводит к наказанию. Нападение на других заключённых и нанесение им тяжких травм или травм средней тяжести приводят к наказанию. Невыполнение требований охранников приводит к наказанию. Отказ от работы приводит к наказанию. И наказание всегда выбираю я. Каждый заключённый по умолчанию принадлежит мне. Ты ― тоже. Советую запомнить, рыжий. На будущее. Чтобы ты потом не говорил, что тебя предупредить забыли. С одиннадцати вечера до одиннадцати утра ты будешь сидеть в камере. В одиннадцать утра решётки открывают, все строятся и идут на завтрак. После завтрака ― душ, два часа работы в цехе, снова душ. В три ― обед. До восьми часов вечера можно торчать в библиотеке, на прогулочном поле, в спортзале, в бассейне или возле иллюминатора с телескопом. В восемь ― ужин. И до десяти опять свободное время. В десять ― душ, а к одиннадцати нужно быть в своей камере. Нарушение распорядка карается, кстати.

– Полагаю, нарушения распорядка происходят как раз между одиннадцатью вечера и одиннадцатью утра и с твоей подачи?

– Я сам есть распорядок. Здесь. Надеюсь, ты запомнил всё, что я тебе сказал, и не станешь разочаровывать меня глупыми поступками.

– О, надо же, и ты наивно полагаешь, что я буду тебя развлекать по-умному? ― наигранно восхитился рыжий. ― Не на того напал. Я вообще не намерен никого развлекать. Я намерен просто отсидеть свой срок и свалить.

– Ты и раньше это твердил, а толку? ― развёл руками Казуя.

– Ещё скажи, что я был не в своём праве. Одно сломанное запястье вряд ли стоило хоть чьего-либо внимания, да и рожей тот тип не вышел. Сомневаюсь, что я кому-то испортил кайф. Мне наплевать на твой распорядок и на тебя в том числе. Пока меня не трогают, я, как ты выразился, овечка, овечка мирная и тихая.

Казуя медленно наклонился и всмотрелся в лицо рыжего. Смотрел до тех пор, пока не различил в светло-карих глазах отражение собственного лица.

– Овечка? Хорошо, через пару дней ты выйдешь отсюда, и мы посмотрим, какая из тебя мирная и тихая овечка получится.

– Ключ от карцера далеко не убирай, ― прищурившись, посоветовал мерзавец.

– Значит, опять будешь глупить?

– Мне там понравилось, да и можно от работы в цехе при желании откосить, знаешь ли.

Вот ведь… Рыжий и наглый пройдоха.

========== 04 ==========

Казуя размашисто расписался на последнем листе доклада и вложил его в папку. Фьюри невозмутимо подсунул ему новую папку с очередными бумагами, требовавшими личной подписи полковника.

– И?

– Пока спокойно.

– А именно?

– Большую часть времени он проводит в библиотеке, в камере после отбоя тренируется часов пять, читает, что-то пишет, потом спит почти до одиннадцати.

– Это я и так знаю. Что с остальными? ― уточнил Казуя.

– Почти все признали его за старшего. Если случаются размолвки, идут к нему.

– Любопытно. Много рыжему пришлось носов расквасить?

– Ни одного. Во время всех стычек он просто демонстрировал, что сильнее. Похоже, в этих делах он смыслит куда больше остальных. Такое впечатление, что он родился и вырос в тюрьме строгого режима. И он манипулирует всей этой толпой без малейших усилий. В общем-то, пока его никто не трогает, он занимается какими-то своими делами и игнорирует всё вокруг. Но когда к нему цепляются, он ставит цепляющихся на место.

– Рыжий у нас умный, да?

– Не просто умный. Хитрый. И себе на уме, ― подправил определение Брайан. ― Он опасен.

– Был бы опасен, если бы хотел чего-то иного. Но он хочет просто отсидеть свой срок и выйти через двенадцать лет. Забавно, да?

– Странно, скорее уж. Не понимаю его.

Казуя откинулся на спинку кресла и слабо улыбнулся. Пожалуй, он начинал немного понимать. Рыжий вырос на улицах, но не потому, что этого хотел он сам, а потому, что так вышло. Выбора не было. Насмотрелся он всякого на несколько жизней вперёд, это уж наверняка. И вряд ли его привлекало то, что он видел. Рыжий пошёл в армию и, судя по его личному делу, планировал после армии пойти в корпус спасателей, стало быть, хотел чего-то большего, чем то, что уже имел.

И в тюрьму рыжий угодил не так, как большинство нормальных преступников. Он просто обменял одну жизнь на несколько десятков жизней. Странно, что он получил такой большой срок. Наверное, дело в том, что отказался от защитника. Или в чём-то ином? По идее, признание вины должно бы послужить смягчающим обстоятельством, но почему-то… Странно. Как же у восемьдесят первого всё запутано.

Казуя отпустил Фьюри с бумагами и перебрался в малый кабинет, проверил заключённых и убедился, что порядок стал стабильнее и даже лучше, чем прежде. Они как раз собрались в столовой на обед. Рыжий пришёл позже всех, но его дождались и пропустили первым. Только после того, как он забрал свой поднос, к окну раздачи ломанулись остальные. Причём «ломанулись» не совсем верное слово. Ломанулись бы они раньше, а сейчас спокойно стояли в очереди.

Рыжий тем временем устроился в дальнем углу за облюбованным столиком. Судя по тому, что ныне у стола стоял лишь один стул, компанию он не приветствовал.

Казуя переключился на маркер восемьдесят первого, плеснул вина в бокал и принялся наблюдать за ним, смакуя напиток.

Рыжий привычно выпил молоко, тыльной стороной ладони стёр белую полоску над верхней губой и отставил в сторону пустой стакан. Он лениво откинул длинноватые пряди с лица и вооружился вилкой. Да уж, аппетит у него отменный. Интересно даже, ему вообще достаточно стандартных тюремных порций? Не то чтобы он отощал за эти дни, но и не сказать, что из-за стола вылезал сытым. К слову, ел он не особо быстро, но уж точно основательно. Небось, тарелки мыть не пришлось бы после него, если б в тюрьме использовали стандартную посуду. Посуду использовали одноразовую и вели строгий учёт, чтобы заключённые возвращали все пластиковые приборы на подносе.

После обеда рыжий отправился в библиотеку, как и в предыдущие дни. Библиотекой пользоваться разрешалось всем заключённым, но ходил туда по большому счёту только восемьдесят первый. Наверняка он и сам это понимал, когда смахивал пыль с выбранных книг.

Казуя поразмыслил немного, потянулся, выключил монитор и поднялся из-за стола. Он неторопливо вышел из кабинета и двинулся к библиотеке. Бесшумно заглянул внутрь и обнаружил заключённого через пару минут в малом читальном зале.

Рыжий устроился с комфортом на небольшом диванчике: развалился в ленивой позе лицом к иллюминатору во всю стену, закинул ноги на журнальный столик, голову положил на низкую спинку. В руках он держал раскрытую книгу, читал и размеренно переворачивал страницы.

Казуя по-прежнему бесшумно подобрался к дивану и бросил взгляд на ровные строки.

– Бисмарк? Любопытное чтиво, ― негромко отметил он.

– Угу… Особенно это: «Учись так, как будто тебе предстоит жить вечно; живи так, как будто тебе предстоит умереть завтра». Тоже читал? ― невозмутимо отозвался восемьдесят первый, не потрудившись ни голову повернуть, ни посмотреть на Казую. Он спокойно продолжал читать.

– Я много чего читал. Странно видеть тебя здесь.

– Почему? ― Рыжий перевернул страницу и вновь уткнулся в строки.

– Набираешься мудрости и пытаешься создать собственную армию? Кому и что ты хочешь этим доказать?

– Провожу время с пользой. Всё остальное ― твои гнусные инсинуации. Армии у меня нет и не будет. И с какой стати я должен кому-то что-то доказывать? Я просто образцовый заключённый.

– Не держи меня за дурака, ― посоветовал Казуя, подался вперёд и опёрся локтями о спинку дивана справа от головы рыжего. ― Думаешь, я не замечаю, как ты подчиняешь себе других заключённых? Они уже без твоего разрешения даже в сортир ходить боятся.

– За дурака я тебя не держу, ибо ты и есть дурак. Я никому ничего не навязывал. Хотят слушать меня ― пускай слушают. Не могу же я им это запретить. Но мне нет до них дела. Делают то, что сами хотят. Отвали ― читать мешаешь.

– У тебя раньше книг не было? Не начитался?

– Не было. То есть, были, конечно, но немного. И было мало времени на чтение. Сейчас времени у меня навалом, и книг много. Что тебя не устраивает? Разве эта библиотека предназначена исключительно для персонала?

– Нет, не исключительно. Но ты тут один такой, кто в библиотеке торчит.

– И тебя это смущает? ― Восемьдесят первый закрыл книгу, положил рядом с собой и устремил взгляд на звёзды во тьме за прозрачной поверхностью иллюминатора.

– Есть немного. На книгочея ты не похож вообще никак. У меня есть сын, твой ровесник, он куда спокойнее тебя, но даже его трудно загнать в библиотеку надолго.

Рыжий вздохнул, повернул голову и с любопытством покосился на Казую. Осмотрел внимательно и вновь вздохнул.

– Ты заимел себе сына в десять лет?

– Почему в десять? ― опешил Казуя.

– Потому что математика, ― туманно пояснил рыжий, а через минуту расщедрился на более подробное разъяснение: ― Мне вроде как двадцать три, знаешь же, ты наверняка сунул нос в досье. Пускай тебе было столько же, когда ты сыном обзавёлся. В сумме ― сорок шесть. Ну?

– И что? ― не понял Казуя.

– А то, что на сорок шесть не тянешь.

Казуя весело фыркнул.

– Забудь свою математику, рыжик. Польщён, что выгляжу моложе, но я сказал правду. Моему сыну столько же, сколько тебе.

– Тогда странно, что ты выбрал себе подобную работу. Вряд ли тебе дают возможность часто видеть семью.

– Семьи у меня нет, не переживай. Случайная связь, случайная женщина, случайный ребёнок, который, к тому же, меня ненавидит.

В золотистых глазах застыла на минуту лёгкая задумчивость, но она быстро сменилась иронией.

– Сейчас зарыдаю от жалости.

– А ты умеешь? ― восхитился Казуя, откровенно любуясь лицом рыжего и разметавшимися по диванной спинке длинноватыми прядями.

– У меня целых двенадцать лет для тренировок есть. Ну а вдруг получится?

– Почему тебе дали такой срок, кстати? Ты же признал вину, а это смягчающее обстоятельство. И ты впервые совершил преступление, что тоже учитывают.

– Так это и учли. Без этих деталей мне бы все двадцать лет впаяли.

– За что?

– Просто так. Меня не особо в армии любили.

– Как мило. Судя по твоему сроку, тебя в армии люто ненавидели. ― Казуя бесцеремонно протянул руку и прикоснулся к рыжей пряди, пропустил меж пальцами гладкий солнечный шёлк… Приятно. И волосы эти показались ему тёплыми.

– Я привык, ― пожал плечами восемьдесят первый, опять скосил глаза на полковника, но на собственную прядь в смуглых пальцах никак не отреагировал.

– Мне почему-то кажется, что тюрьма ― это не то место, куда ты хотел бы попасть.

– Мало кто жаждет оказаться в тюрьме. Но я получил по заслугам и понимаю это.

– По заслугам? Я бы так не сказал. В твоём случае обычно награждают сроком от четырёх до шести лет, но точно не двенадцатью годами в этой тюрьме.

Рыжий всё-таки мотнул головой и высвободил из пальцев Казуи свои волосы.

– По заслугам. Сам подставился ― плохо думал. Достаточно было просто вырубить на время старшего офицера и сделать всё так, как надо. Убийство было лишним.

– Правда? ― вкрадчиво уточнил Казуя. Восемьдесят первый слабо походил на человека, склонного делать ошибки. Тем более, такие ошибки. Он явно человек действия, но далеко не дурак. Плохо верилось, что он мог убить кого-то сгоряча. Учитывая его прошлое ― так и вовсе.

– Искушение победило, ― доверительно признался рыжий с быстрой, почти неуловимой улыбкой. ― Допустим, я сделал бы это всё равно. Но можно было дождаться более удобного случая. С другой стороны…

– И что же с другой стороны?

– Он не стоил тщательно проработанного плана. Тем не менее, жизнь ему дал не я, но отобрал именно я. Всё правильно. И лучше закрыть эту тему прямо сейчас. Забавно, что люди придумали сотни определений для слова “жизнь”, а вот слова “смерть” и “убийство” таким разнообразием и вниманием похвастать не могут. Почему-то. Может быть, потому, что жизнь ― это условно хорошо, а смерть и убийство ― плохо?

– По-моему, ты слишком строг к себе.

Восемьдесят первый чуть запрокинул голову и прикрыл глаза, потянулся и тихо вздохнул, затем бросил короткий взгляд из-под ресниц на Казую.

– Поскольку в моём распоряжении всегда есть лишь я сам, то спрашивать я могу тоже только с себя самого. В оставлении мёртвым или живым всегда есть выбор, а оружие и сила нужны воину для того, чтобы защищать то, что дорого, а не для уничтожения всего на своём пути. Я пошёл против того, во что верю, поэтому двенадцать лет в тюрьме далеко не самое суровое наказание. Тебе и впрямь так нравится копаться у меня в голове?

Дерзость и ирония восемьдесят первого… или как там его? Казуя порылся в памяти, вспоминая данные из досье. Дерзость и ирония Хоарана выбивали Казую из колеи, а склонность тут же задавать прямые и одновременно коварные вопросы… Страшное сочетание, если уж говорить начистоту. Рыжий в сравнении с Казуей просто зелёный юнец, но при беседе с ним возрастная граница чудесным образом испарялась.

– Нравится, ― подтвердил Казуя. ― Ты сам в своём роде феномен, и мне интересно тебя разгадывать. И да, у меня виды на тебя. И ты ― в курсе, я ведь сразу тебе об этом сказал.

– Я тоже сразу тебе сказал, что немного кислоты мне в лицо ― и видов у тебя больше не будет.

– Тогда скажу иначе… ― Казуя с довольной улыбкой полюбовался на Хоарана. ― Не думаю, что даже кислота в лицо что-то исправит.

– Можно вернуться к варианту с отрезанием ноги. И не только ноги.

– Это не тот способ, которым я смогу тебя заполучить, ― подытожил Казуя.

Хоаран в очередной раз вздохнул и потянулся, потом убрал ноги со стола и поднялся. Сунув руки в карманы брюк, медленно повернулся и смерил полковника долгим взглядом. В томительной тишине тянулись секунды и минуты, а они молча смотрели друг на друга. Наконец Хоаран лениво проговорил:

– Способа меня «заполучить» не существует. Советую запомнить это и принять как данность. Если очень хочется, могу тебя трахнуть ― опыт у меня есть. ― Быстрая ядовитая улыбка скользнула по губам. ― Или ты можешь попытаться трахнуть меня. Но это всё, что ты можешь, поэтому выкинь из головы и забудь.

– Хочешь указывать мне, что и как делать?

– Почему хочу? Я указываю. В том, что касается меня. Ты хочешь больше того, что я могу предложить. И я в этом не силён. Поэтому твоё «заполучить» нереально и невыполнимо. Просто потому, что нечего «заполучать». Я не ищу удовольствий, никогда не искал и вряд ли буду искать хоть когда-нибудь. Не моё, уж прости.

– И что же ты тогда ищешь?

– В идеале?

– Допустим.

– Корабль с вечным двигателем и дорогу в никуда. Лишь бы эта дорога никогда не заканчивалась. И я не ищу попутчиков. ― Склонив голову к правому плечу, Хоаран впервые улыбнулся без иронии и насмешки. Улыбнулся мечтательно и немного грустно. И эта улыбка задержалась на его губах, заставив Казую позабыть о том, что людям необходимо дышать.

– Кости размять хочешь?

– Что?

– Оглох? Спортзал рядом. Кости размять хочешь?

– Собираешься навешать мне? ― приятно удивился Казуя.

– Почему бы и нет? Делать всё равно нечего, а ты так настойчиво ищешь моего общества, что просто грех не воспользоваться случаем, ― бросил на ходу рыжий, обошёл Казую по дуге и направился к двери с железной уверенностью в том, что Казуя последует за ним. Наглец. И пройдоха. И ведь он прав ― Казуя последовал за ним.

В зале зрителей не оказалось. Хоаран тронул пальцами перчатки, но надевать их не стал. Казуя тоже на перчатки не покусился. Рыжий лениво сбросил мягкую тюремную обувку и стянул рубаху. Казуя помедлил, но всё же тоже скинул с плеч жилет и рубашку, открыв исчерченное шрамами тело. Пожалуй, шрамов у него было столько же, сколько у Хоарана, разве что на смуглой коже они проступали отчётливее, чем на золотистой.

Противники уставились друг на друга, прикидывая свои и чужие возможности. В ширине плеч они друг другу не уступали, однако рыжий выглядел гораздо легче и изящнее с длинными гибкими мышцами ― признак выносливости. Казуя мог похвастать мышцами короткими и выпуклыми, что указывали на силу и мощь.

Первым начал именно Казуя.

Удар, что показался ему быстрым и внезапным, на рыжего не произвёл впечатления. Противник продемонстрировал ему настоящую скорость и стремительность, с лёгкостью уклонившись и даже контратаковав тут же. Ногой. В живот. Больно всё-таки. На ступнях у Хоарана обувь отсутствовала, но пятка по твёрдости напоминала камень.

Увеличение дистанции до двух шагов ― и узкие ступни друг за другом вспороли воздух. Иногда казалось, что в воздухе мелькали сразу обе ноги. Мгновенные повороты, вращения ― и Казуя на миг представил себя рыцарем, воюющим с ветряными мельницами. Просто хотя бы уследить за соперником было чрезвычайно трудно.

Тэквондо. И что-то ещё. Много чего. Странная смесь.

– Решил вздремнуть? ― увеличив дистанцию до четырёх шагов, уточнил Хоаран.

Казуя машинально растёр предплечья, коими блокировал большую часть ударов. Синяки уж точно обеспечены. Чтобы управиться с этим вихрем, надо его поймать для начала… Первая попытка привела к неслабому удару ногой по голове. Казуя откатился в сторонку, встряхнулся и попытался снова. Поймал. Крепко ухватил руками за пояс и прижал рыжего спиной к своей груди. Точно не вывернется…

Хоаран жёстко впечатал пятку в его ступню и головой врезал в лоб так, что звёздочки в глазах засверкали. Пришлось его отпустить и тут же огрести ступнёй в солнечное сплетение. Слишком быстрый, точный и сильный. Сильнее, чем Казуе казалось. Вскоре удалось улучить момент и врезать рыжему кулаком в левый бок. Тот неожиданно последовал за ударом: оттолкнулся ногами от пола и бросил себя в том же направлении ― прочь от Казуи. Упал на спину, ловко кувыркнулся и выпрямился. Половина вложенной в удар силы пропала зря из-за этого манёвра. Впрочем, с его-то выносливостью и прошлым… Этот парень такой же твёрдый и закалённый, как гвоздь для гроба, ― мог бы спокойно принять удар полностью.

Тэквондо, что-то ещё и уличные трюки.

– Достаточно? ― смахнув кровь с подбородка, полюбопытствовал Казуя.

– Мы только начали, ― фыркнул Хоаран и взвился в воздух. Казуя едва успел вскинуть скрещенные руки и защититься от летевшей ему в голову ноги.

– Любишь подраться?

– А кто не любит? ― Хоаран ускользнул от захвата, бросил левую ладонь на шею Казуи, затем правую, дёрнул к себе, увлекая тяжестью своего тела вниз, а через миг уже удобно сидел на груди растянувшегося на полу Казуи, зажав шею последнего словно тисками.

– Интересно, что же ещё ты любишь, рыжий? ― задыхаясь, пробормотал Казуя.

Хоаран отпустил его шею и задумчиво почесал пальцем бровь, потом просиял.

– Клубнику с молоком.

– И только?

– Рыться в старых движках. В гараже.

– Поэтому тебя рекомендовали определить в технический отдел? ― Казуя блаженно прикрыл глаза, ощутив его на себе. Наверное, Хоарану удобно было так сидеть, хотя Казуя тоже не возражал, наслаждаясь тем временем его теплом даже через грубую ткань тюремных брюк.

– Может быть, но тут это вряд ли осуществимо. На кой чёрт в космосе автомобили?

Казуя весело хмыкнул.

– Всякое бывает. Могу показать тебе кое-что. Тебе понравится.

– Сомневаюсь. ― Хоаран легко поднялся и отправился к сброшенной рубахе.

Оделись они быстро, после чего Казуя всё же повёл рыжего на нижний уровень. В принципе, заключённым запрещалось туда спускаться, но не потому, что там было нечто секретное, а потому, что прежде такой необходимости не возникало.

Казуя повозился с заблокированным замком на двери, открыл и шагнул во тьму. Через минуту вспыхнул свет.

– Надо же… ― озадаченно пробормотал Хоаран, заглянув внутрь просторного помещения. ― Старый «мустанг» ― и в таком месте? На ходу?

– Увы. Я на нём попал в аварию лет пять тому назад, хотел отремонтировать, но никто не взялся. Машина редкая, да и нравилась она мне, поэтому забрал с собой. Можешь так вот откосить от работы в цехе. Если охота.

Хоаран с подозрением осмотрел Казую, затем зашёл внутрь и побродил немного вокруг тёмно-зелёного «мустанга». В конце концов, сунул-таки нос под капот.

– Ну как? Имеет смысл с ним повозиться?

Он оставил вопрос без ответа и забрался под машину, что-то там повысматривал, потом выглянул.

– Попробовать стоит.

Казуя едва заметно улыбнулся. Когда-то кто-то сказал, что нет ничего сексуальнее мужчины, лежащего под машиной. Пожалуй, этот кто-то знал, о чём говорил.