Текст книги "Азбука для двоих (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Да чем плох мой вид? Я же не нарочно прихожу так вот! Ты прекрасно знаешь, как трудно нормально принять душ за пятнадцать минут и запрыгнуть обратно в одежду. Подумаешь, мокрый. На мне всё быстро высыхает.

– Придурок, – с тихой обречённостью подытожил Чондэ. – А мне ты что предлагаешь делать всё то время, когда ты в таком виде торчишь у меня перед глазами? Чонин, я не каменный, и мне надо вести занятие перед кучей студентов. Куда мне стояк прятать? Под фиговый листок? И ладно бы один стояк, но я даже думать связно не могу, когда ты у меня перед глазами вот так вот…

Чонин ошеломлённо пялился в стенку напротив кровати и пытался соображать. Такое ему уж точно не приходило в голову.

– То есть, ты…

– Только не говори, что даже не подумал об этом! – снова взвился Чондэ. – Ты вваливаешься с мокрыми волосами, в прозрачной от влаги рубашке или футболке, сквозь которые, чёрт бы их побрал, всё видно, ещё и босиком. Ввались ты голым, я бы чуть легче это перенёс, но так ещё хуже, чем голым, потому что фантазия непроизвольно начинает такое показывать, что я и сосредоточиться ни на чём не могу. Прости, но это вот явно не в моих силах. Я не могу вести занятие, когда ты рядом в таком виде. Вообще не могу, поймёшь ты это или нет?! Ты на себя хоть раз в зеркало смотрел? Вообще задумывался о том, что ты можешь быть ошеломляюще красивым? Если ты не успеваешь, то, пожалуйста, лучше приходи позже и выгляди полностью одетым и сухим, а не так вот… Невыносимо же. Или ты так жаждешь, чтобы я при всех громко сказал, как сильно тебя хочу?

– Это было бы…

– Чонин!

– Прости, но услышать такое намного приятнее, чем услышать твои вопли на занятии. И ты мог раньше сказать об этом, а не доводить меня до крайностей.

– Ты это так называешь? Подумать только – нассать в бак… Лучше бы ты мне ботинки обоссал.

– Я тебе не кот, и ботинки такого не выдержали бы.

– Да, Хагён сказал, ты щедро отлил.

– Выжал себя буквально досуха, очень старался.

– Гордишься собой?

Чонин прикрыл глаза, вслушиваясь в тихий смех Чондэ, а после негромко напомнил:

– Я всё ещё хочу тебя на том рояле… прямо на белой крышке.

– Господи…

– Я не виноват. Просто этот рояль…

– Он старинный. Его хотели сжечь – он сильно пострадал во время войны в Европе. Я забрал его, и мне помогли его отремонтировать и привести в надлежащий вид. Ручная работа. Таких инструментов больше нет. Уже не делают.

– Теперь я ещё больше… хочу, – едва слышно пробормотал в трубку Чонин. – Чтобы даже струны пели, когда я буду в тебе.

Чондэ сопел в трубку и героически молчал, а Чонин перевернулся на бок и тепло улыбнулся.

– Значит, ты считаешь меня красивым? Правда?

– Чонин…

– В субботу, Чондэ. Мы увидимся у тебя в субботу. И я останусь на ночь, хорошо?

– Чонин…

– Я не спрашиваю разрешения. Мы уже поговорили. Наверное, обо всём. Я просто намерен быть рядом – просто так тоже. По-настоящему. Спокойной ночи, Чондэ. – Чонин запихнул телефон под подушку и с блаженным вздохом закинул руки за голову.

До конца недели он вёл себя прилично, воспользовавшись пару раз разрешением Чондэ приходить на занятия позже, но в надлежащем виде. Правда, отметил, что Чондэ больше не ездит на работу на машине. Видимо, Чондэ решил не искушать судьбу и не давать Чонину шанса повторить недавнюю выходку.

Или он всё-таки оценил пешие прогулки по достоинству.

========== – 22 – ==========

Комментарий к – 22 -

Добрый вечер, котички :)

Я только одно скажу. Рояль.

Ваша Бета

– 22 -

В субботу на пути к дому Чондэ Чонин напряжённо размышлял по поводу их отношений. Ему в самом деле казалось, что они с Чондэ обо всём поговорили и всё решили. Хотя он так и не понял, что прежде Чондэ беспокоило, исключая его репутацию и возраст. И крошечный червячок сомнения всё ещё грыз немного, услужливо напоминая, что Чондэ всегда говорил лишь о своей влюблённости в голос Чонина, но не более того.

Если не считать недавнего признания, что Чондэ считает Чонина красивым.

Мысль об этом вызывала у Чонина дурацкую улыбку на пол-лица. Раньше он не особо задумывался о внешности, а тут вот всю дорогу косился на собственное отражение в витринах и прочих подходящих поверхностях.

Парень как парень, рослый и худой, немного лохматый, с широкими плечами и цепкими ладонями, и с крупными чертами лица. И что тут особенного?

Чонин задержался у одной из витрин и поспешно провёл ладонью по волосам, откидывая густую чёлку со лба и оценивая лицо. Глаза довольно приятные, но вовсе не такие большие, как у Чондэ, нос ещё своеобразной формы, и губы полные, а ещё этот вызывающий подбородок и тон кожи… Как будто кто-то наспех собрал всё яркое и крупное и поторопился слепить воедино.

На крыльцо нужного коттеджа Чонин поднялся уже не в столь радужном настроении. После детального изучения собственной внешности он пришёл к грустному выводу, что Чондэ изрядно преувеличил его привлекательность, и это поколебало немного его уверенность в себе.

Чондэ распахнул дверь и предстал перед ним с сонным лицом, в растянутой футболке на худом теле и в свободных брюках.

– Ты чего так рано? У меня и завтрак не готов.

– Я уже позавтракал, – протиснувшись мимо и захлопнув дверь, обронил Чонин, стянул кроссовки и обхватил Чондэ за пояс. – Так что я не за этим.

– А…

Договорить ему Чонин не позволил, заставив замолчать с помощью поцелуя.

– Что ты… Чонин!..

Он и слушать не стал – намеревался воплотить мечту в реальность. Увлёк Чондэ за собой, продолжая пылко целовать и на ходу снимать футболку.

Чондэ упёрся ладонями ему в грудь, едва ударился бёдрами о проклятый белый рояль в гостиной.

– Чонин.

Он прямо смотрел в серьёзные глаза Чондэ и ждал. Но ждал напрасно, похоже, потому что Чондэ не намеревался продолжать.

– Просто скажи то, что сказать хочешь. Лучше сейчас. Потому что я точно знаю, чего хочу. Я хочу тебя, Чондэ. И хочу просыпаться рядом с тобой. Быть с тобой так часто и так долго, как получится. И совсем не хочу отпускать тебя. Хочу, чтобы ты был только моим. Полностью. А ещё я знаю, что я просто твой студент, не самый лучший при этом, что тебя беспокоит моя репутация и мои вокальные возможности. Я не знаю, что тебя беспокоит ещё, правда. Ну если не считать того, что мы оба…

– Помолчи, – прикрыв глаза, попросил Чондэ. – Дело не совсем в этом. Просто… Пойми, я не планировал ничего такого, когда увидел и услышал тебя. Но ты прав, ты – мой студент. В этом свете… я не знаю, Чонин. Я тот, кто должен учить и подавать пример, но вместо этого…

– Всё, что я делал, я делал по собственной воле. В чём проблема? Я не ребёнок, который не в силах осознать последствия собственных поступков.

– Я не намерен возлагать всю вину на тебя одного. Нас двое. Виноваты оба.

– В чём виноваты? – Чонин до боли закусил губу, стараясь не думать о худшем.

– Не смотри так. Я вовсе не моралист и отношусь ко всему в жизни достаточно трезво и просто, но… – Чондэ чуть сдвинул ладонь, которой по-прежнему упирался Чонину в грудь. – Для тебя всё это может выглядеть совсем не так, как для меня. Помолчи! – Чондэ поспешно прижал всё ту же ладонь к его губам, не позволив ничего сказать. – Сам я давно расставил всё в своей жизни по местам и сделал выбор. Но ты так легко менял девушек… Ты ведь даже не знаешь, что тебе нужно. Я уверен на все сто, что среди всех этих девушек парней было слишком мало. Пройдёт время, и ты можешь…

– Чондэ, – Чонин сжал пальцы Чондэ собственными и отвёл его ладонь от своего лица, – я понимаю, на что ты намекаешь и чего боишься, но только именно ты тот человек, рядом с которым я хочу быть сильнее и стать лучше, чем есть. Ты. Не кто-то другой. Почему бы не попробовать?

Воспользовавшись лёгким ошеломлением Чондэ, Чонин притянул его к себе и провёл губами по виску.

– Просто скажи, что тебе хочется попробовать так же сильно, как мне… – Чонин потёрся кончиком носа о каштановую прядь над виском, смело опустил руки на поясницу Чондэ, ниже, подхватил и приподнял, чтобы усадить Чондэ на крышку рояля. Чондэ опёрся ладонями о гладкую поверхность, отклонившись назад. Ловил взгляд Чонина с лёгким напряжением.

– Не самый честный способ убеждения. Твоим взглядом можно растопить весь лёд…

Чонин поймал его нижнюю губу, слегка прикусил и погладил кончиком языка.

– Куда важнее растопить тебя, чем какой-то лёд. Я не собираюсь делать вид, будто это ничего не значит. Я хочу тебя. Но это только часть моих желаний. – Чонин медленно потянул вверх свободную футболку, открывая то, что было под нею спрятано. – Прикоснись ко мне…

Чондэ с трудом сглотнул, но не стал сопротивляться – поднял руки, чтобы с него сняли футболку. Молча смотрел, как Чонин избавлял его от остатков одежды и от белья, небрежно роняя их себе под ноги. А Чонин смотрел на него и вторил взгляду руками, оглаживая уже обнажённое тело и едва заметно улыбаясь. На фоне белой крышки рояля кожа Чондэ казалась золотистой.

Чонин подался вперёд, чтобы провести по напряжённой шее кончиком носа и губами, добраться до уха и согреть нежную мочку выдохом. Ещё немного – и он сжал губами гвоздик, мягко потянул, заставляя Чондэ всё-таки прикоснуться к нему – бросить ладонь на грудь, поверх тонкой рубашки, и задеть пальцами пуговицу.

Ждать дольше было невыносимо, ждать и осознавать, что его от Чондэ отделяют только рубашка и джинсы. Он рывком притянул Чондэ к себе и зажмурился, провёл руками по обнажённым ногам, обхватившим его бёдра, и закусил губу, едва прохладные пальцы завозились на груди, расстёгивая рубашку. Скользнувший по разгорячённой коже палец Чондэ показался возбуждающе ледяным. Хотелось, чтобы Чондэ запустил обе ладони под тонкую ткань и прижал к груди, чтобы хоть немного остудить его. Но Чондэ возился с пуговицами, мучительно медленно расстёгивая рубашку и не торопясь потрогать Чонина, который сейчас сходил с ума от желания ощутить касания Чондэ.

Стоило приоткрыть глаза и различить за спиной Чондэ чистый белый фон – и терпение таяло. Чонин с глухим стоном впился пальцами в бёдра Чондэ и нетерпеливо потёрся, позволив оценить, насколько он уже возбуждён и насколько безрассуден, потому что думать теперь – задача непосильная. Здравомыслия хватило исключительно на то, чтобы нашарить в кармане джинсов прихваченную из дома смазку и уронить на крышку рояля одновременно с тем, как Чондэ стягивал рубашку с его плеч.

Запрокинув голову, Чонин с трудом переживал лёгкие прикосновения губ к плечам и ключицам, невольно отмечая, что дыхание Чондэ сбоит так же сильно, как его собственное. Нервные рваные выдохи жгли кожу на шее, а он всё крепче прижимал Чондэ к себе, мешая тому выпутать руки из рубашки, сбившейся складками на запястьях.

Наконец рубашка присоединилась к одежде Чондэ на полу. Прохладные пальцы пробежались от плеч вниз по груди, задержались на напряжённых мышцах живота и вцепились в пояс джинсов. Чонин тронул подбородок Чондэ, всмотрелся в обращённое к нему лицо и прикоснулся губами к губам. Целовал без спешки, пробуя губы на вкус, пока Чондэ расстёгивал джинсы и плавно тянул вниз, очерчивая пальцами бёдра. Джинсы сползли до колен, там и остались. А Чонин продолжал скользить кончиком языка по губам Чондэ, упиваясь лёгкими касаниями ладоней к бёдрам и паху. Судорожно втянул в себя воздух, едва Чондэ крепко обхватил ладонью твёрдый ствол.

Чондэ ухватился одной рукой за его шею, заставляя наклонить голову и сделать поцелуй глубже. Другой рукой Чондэ продолжал держать его за член и испытывать его выдержку на прочность.

Чонину казалось, что он с головой нырнул в раскалённое марево. Было невыносимо жарко. И что бы он ни делал, жар только нарастал, заставляя дрожать от запредельного напряжения во всём теле.

Он нетерпеливо отбросил руку Чондэ, с силой прижался к нему, скользнул губами по подбородку, добрался до шеи и стиснул зубами тонкую кожу. Тихий стон Чондэ только подстегнул непреодолимое желание сделать хоть что-нибудь, куда-нибудь направить сводящее с ума напряжение.

Чонин схватился за ногу Чондэ, плотно прижал ладонь к коже и провёл от колена к бедру. Добравшись до живота, ощутил подрагивание мышц, накрыл ладонью член, огладил пальцами поджавшиеся яички и сдвинул ладонь ещё немного. Укусил пару раз за шею и толкнул в грудь, чтобы Чондэ рухнул спиной на полированную поверхность. Склонившись над ним, Чонин жадно обхватил губами вызывающе торчащий сосок, с силой втянул в рот, посасывая и облизывая чувствительную вершинку, пока шарил рукой в поисках проклятой смазки.

Чондэ резко выгнулся под ним, едва он провёл влажной ладонью между ягодицами, торопливо распределяя смазку по коже. Поймав руками его голову, Чондэ смотрел ему в лицо из-под полуопущенных ресниц и прерывисто дышал. И Чондэ задохнулся на миг, когда он втолкнул сразу два пальца и ввёл на всю длину, ощупывая изумительно гладкие стенки. Ладонь Чондэ сжалась, сминая его волосы, потянула за пряди до боли. Тянула до тех пор, пока их губы не встретились. Чонин позволял целовать себя так, как Чондэ хотелось, пытаясь сосредоточиться на движении собственных пальцев. В паху горело и ныло от невыносимой тяжести и от непреодолимого желания ощутить тепло и гладкость отнюдь не пальцами.

Ждать дольше не получалось. Губы Чондэ отнимали последние крохи терпения.

Чонин резко отстранился, ухватился за бёдра Чондэ и рывком придвинул его к себе ближе. Так близко, чтобы упереться головкой в порозовевшие края входа. И поймать томный взгляд за миг до того, как войти в горячую тесноту.

Зажмурившись, Чонин с силой впился пальцами в бёдра Чондэ, толком не осознавая этого, потому что куда больше его волновали плотно охватившие член стенки. Они сжимались вокруг твёрдого ствола, мягко сдавливая его, и расслаблялись, чтобы вновь сжаться, оглушая острым удовольствием, приправленным капелькой безумия.

Склонившись над Чондэ и уперевшись ладонями в прохладную поверхность, Чонин ловил хриплое дыхание и отрывисто касался припухших от поцелуев мягких губ. Было нестерпимо хорошо и невыносимо плохо быть в Чондэ, потому что хотелось большего. Удовольствие и боль от недостаточности удовольствия противоречили друг другу и делали всё прочее бессмысленным и ненужным.

Чондэ подлил масла в огонь, уцепившись за его шею обеими руками и подавшись бёдрами навстречу, насаживаясь на член так, чтобы Чонин ощутил, как стенки раздвигаются, позволяя проникнуть глубже. От этого дух захватывало, и противиться этому не получалось. Чонин с глухим рычанием сжал нижнюю губу Чондэ зубами и с силой толкнулся, ещё раз и ещё, а после остановиться уже было нельзя.

Чондэ скользил влажной от пота спиной по полированной крышке под собственные отрывистые стоны и отчаянно цеплялся то за Чонина, то за предательски ненадёжную поверхность. Его бессилие и безуспешные попытки как-то зафиксироваться на месте заводили ещё больше и усиливали снедающий Чонина жар и жажду скорости. Толчки и пульсация мышц входа и стенок внутри заставляли двигаться без устали в погоне за желанным освобождением от стремительно нарастающего удовольствия, переполнявшего каждую клетку тела и разум, от которого мало что осталось.

Чонин выпрямился, дёрнул Чондэ к себе, насаживая на член, и запрокинул голову, крепко зажмурившись, будто это могло спасти от ярких вспышек перед глазами. Но вспышки жили по ту сторону век.

Раскинувшийся на белой крышке Чондэ уже не пытался ухватиться за гладкую поверхность, просто выгибался, приоткрыв рот в немом крике. Вскинутые брови подрагивали на быстрых и глубоких толчках, а черты лица искажались от удовольствия всякий раз, как Чонин ударялся бёдрами о его ягодицы, входя в податливое тело резко и точно. Стонов больше не было, только хриплые судорожные вдохи и выдохи, шлепки и особенные звуки от скольжения влажного от пота тела по полированной глади.

Чонин уже вообще ни о чём не думал, только упивался видом полностью открытого для него Чондэ, раскинувшегося на ослепительно белом фоне. Толчками пытался догнать чересчур громкий стук сердца, звеневший в венах по всему телу и отдававшийся в висках почти болью. Он больше не двигался, он стал движением сам. Танцем. Ритмом под мелодию хриплого дыхания Чондэ и пульсацию мышц внутри Чондэ.

Тесный жар заднего прохода окутывал и сжимал напряжённый до налитых вен ствол, каждый толчок заканчивался отчётливым влажным хлопком внутри Чондэ. Чонин больше не пытался даже смотреть, выгорая изнутри и стараясь не чувствовать, как вдоль позвоночника стекает пронизывающее удовольствие, скручивается в яичках и заставляет сильнее напрягать мышцы бёдер. Кожу на ладонях покалывало мелко-мелко, и это покалывание расползалось по всему телу слишком уж стремительно.

Чондэ начал кончать раньше, крепче сжимая в себе толстый член. Невольно Чонин поддался, ускоряясь и всё жёстче вбиваясь в тугую тесноту его тела. Пока Чонина не хлестнуло обжигающим пламенем – сразу всего и до короткого беспамятства.

Он медленно выкарабкивался из душного оргазма, рассеянно растирая ладонью вязкие капли по животу Чондэ и ощущая под пальцами подрагивание мышц. Из приоткрытого входа с покрасневшими краями медленно сочилась сперма, капала на чистую белую поверхность.

Чонин задыхался и дрожал, разглядывая обессиленно раскинувшегося на крышке рояля Чондэ. Тот ловил воздух широко раскрытым ртом и не открывал глаза. При каждом вздохе под кожей выразительно проступали очертания рёбер, а живот западал. Время от времени Чондэ с явным трудом сглатывал слюну и слабо шевелил пальцами, будто надеялся дотянуться до Чонина и прикоснуться.

Чонин не выдержал, привлёк Чондэ к себе, обнял, на миг зарывшись носом в мокрые от пота каштановые волосы, подхватил и поволок в ванную, которую нашёл далеко не сразу.

Как они добрались до кровати в спальне, он уже не помнил. И не помнил, как они уснули. Он помнил лишь, что всё время прижимал Чондэ к себе и жадно слушал тихое дыхание, словно это была музыка.

========== – 23 – ==========

Комментарий к – 23 -

Доброе утро, котички :)

Вот и одна из последних глав.

Ваша Бета

– 23 -

Открыв глаза, Чонин увидел часы, висевшие на стене. Они показывали всего семь утра – рановато для воскресного дня. Чонин не планировал просыпаться так рано. Он закопался под одеяло, прижался к спине Чондэ и уткнулся носом в спутанные на затылке каштановые волосы. Чондэ тихо сопел и не возражал, когда Чонин приобнял его, подтягивая ближе к себе.

Чонин только смежил веки, как сразу же напряжённо замер. Наверное, именно это его и разбудило – тихий звук, который повторился. Как будто в доме был кто-то ещё. Где-то в стороне кухни, гостиной и прихожей.

Чонин вновь распахнул глаза и приподнялся на локте, настороженно прислушиваясь. Озадаченно уставился на распахнутую дверь. В проёме через минуту появился человек, которого Чонин никогда раньше не видел. Человек чем-то неуловимо напоминал Чондэ, но выглядел строже и холоднее, из-за чего казался старше. И его губы не хранили даже намёка на вечную улыбку Чондэ.

Незнакомец молча смотрел на Чондэ и Чонина, после немного отступил и коротким жестом предложил Чонину прогуляться за пределы спальни. Затем он исчез в тенях коридора, предоставив Чонину возможность выбраться из-под одеяла и кое-как одеться.

Чонин торопливо застёгивал брюки, мгновенно забыв о сне. Он прекрасно понимал, что застали их с Чондэ не в самый откровенный момент, но ситуация сама по себе была достаточно красноречива. Что вообще можно подумать, увидев двух обнажённых парней в постели, лежащих рядом, и когда один обнимает другого? Вот именно.

Внезапный гость наверняка Чондэ не чужой, но вряд ли он ожидал увидеть Чондэ в такой вот компании и при таких обстоятельствах. И Чонин не представлял, что говорить и как. Поколебавшись, он прикоснулся ладонью к плечу Чондэ, но тот не проснулся, только забился под одеяло с головой, сонно проворчал что-то и свернулся клубком.

Ладно.

Чонин одёрнул рубашку, немного пригладил встрёпанные волосы и решительно вышел в коридор. Нашёл гостя в гостиной – тот сидел в кресле у столика и ждал.

Чонин вежливо поприветствовал его, но в ответ не получил ничего, кроме пристального и неодобрительного взгляда, после чего гость достал бумажник, покопался там и бросил на стол деньги. Достаточно много.

– Надеюсь, на такси тебе хватит. Понятия не имею, кто ты такой, и когда и при каких условиях Чондэ тебя подцепил, но могу сказать определённо – тебе тут не место, потому проваливай.

До Чонина дошло далеко не сразу, ну а когда всё-таки дошло, вспыхнуло всё лицо сразу от унижения и стыда.

– Если у вас с ним есть ещё какие счёты или договорённости, разберётесь с этим потом. Оплачивать чужие развлечения из своего кармана я не собираюсь.

Как ещё один удар, будто первого было мало. Чонин стиснул кулаки до боли, пытаясь осознать всё сразу. В голову одновременно лезли тысячи мыслей, из которых наиболее чёткими оставались две. Первая – его приняли за человека, оказывающего определённые услуги за деньги, и внезапность такого унижения оглушала. Вторая – гость ничуть не удивился и вёл себя так, словно Чондэ вполне мог сделать нечто подобное. Это оглушало вдвойне. И Чонин не представлял, что ему предпринять. Любые варианты выглядели смешно и нелепо. Вплоть до того, что он сам себе показался бы жалким, если бы попытался объяснить явно близкому Чондэ человеку, что находится в этом доме… на каких основаниях? На тех, что он ученик Чондэ и влюблён в него? Выглядело это теперь не лучше, чем предложенная гостем версия.

Чонин отчаянно хватался за причины, но все они утекали сквозь пальцы, как вода.

Гость пожал плечами и придвинул деньги ближе к краю стола.

– Забирай и сваливай.

Чонину кровь бросилась в лицо. Он резко развернулся, задержался в прихожей, чтобы надеть кроссовки, даже зашнуровывать не стал, и вывалился на крыльцо. Воздуха не хватало даже при рассветной свежести. Чонин едва не свалился со ступенек, наступив на шнурок, провёл ладонью по лицу и чуть не сел там, где стоял. Больше он ничего не успел, потому что дверь за спиной распахнулась, его ухватили за руку и затащили обратно в дом.

Чондэ сонно потёр глаза и разрешил всё быстро и чётко.

– Он остаётся, а ты уходишь. Деньги прихвати – на отель тебе пригодятся.

– Послушай… – начал было гость, но Чондэ мотнул головой.

– Отель. Ты мне тут не нужен. Всё, что мог, ты уже сделал. Спасибо. И проваливай.

“Спасибо” убивало ядом наповал.

Чонин отстранённо наблюдал, как гость с сумкой в руках двигался к выходу. И когда дверь захлопнулась, осталась лишь звенящая тишина. Пожалуй, Чонин впервые чувствовал себя абсолютно беспомощным и ничего не понимающим.

Чондэ мягко потянул его в гостиную, усадил в кресло, напрочь позабыв о неснятых кроссовках, убрёл ненадолго, а вернулся с чашками. Пока он занимался чаем и слонялся от кухни к гостиной и обратно, Чонин честно пытался думать, но потом оставил все попытки. Проще было спросить напрямик. Чтобы уже не мучиться и знать наверняка. И не подыхать медленно от ноющей боли в груди.

Но спросить он ничего не успел.

– Выпьем чаю и поговорим, – пробормотал Чондэ, не глядя на него и колдуя над чайником. – То есть, ты послушаешь, а потом поговорим.

На миг он остановился, потёр лицо ладонями, вздохнул и продолжил возиться с чаем уже молча. Чонин просто следил за его руками и движениями унизанных кольцами пальцев, стараясь не замечать собственное смятение.

– Наверное, ты думаешь, что у меня неважные отношения с родными, – отстранённо заговорил Чондэ, придвигая к нему чашку с чаем. – Но это не так. С родными у меня довольно ровные отношения и замечательные – с матерью. Натянутые несколько, пожалуй, с братом, но только потому, что он знает правду. Знаешь, я довольно рано понял, кто я и какой. Отчасти поэтому всегда выбирал так, чтобы оказаться дальше от семьи. Не потому, что не скучаю. Скучаю, как и все, наверное, но просто легче это воспринимаю. Мне вовсе не обременительно жить одному и вдали. Да и один я не особенно. У меня всегда хватало друзей. В последнее время мать всё чаще заговаривает о женитьбе и внуках, а это, как ты понимаешь, не то, что я смогу ей дать хоть когда-нибудь. Ты знаешь, почему.

Чондэ помолчал, осторожно тронул пальцами собственную чашку и опять вздохнул. Задавать ненужные вопросы Чонин не стал – хорошо понял намёк Чондэ в свете их прежних разговоров, когда Чондэ упоминал, что давно определился и сделал выбор. Чондэ никогда не интересовался женщинами. Вообще никогда. Он ровно общался с ними, шутил и смеялся, но всегда вёл себя так, словно они только друзья. И Чондэ никогда не попадал в неловкие ситуации, если речь шла о женщинах.

– Года три назад брат часто останавливался у меня, когда приезжал по делам. И он раза два заставал у меня парней. Поэтому он не слишком удивился, увидев тебя. И поэтому отреагировал так же, как тогда. Хотя он удивился всё-таки, наверное, потому что тот период в моей жизни длился недолго и быстро закончился. Да и я не любитель коротких отношений. Я тогда… учился, как и ты. И, может быть, ты в чём-то прав, потому что я пытался не повторять чужих ошибок, но в итоге наделал ошибок собственных. Это… – Чондэ отнял ладони от чашки, на миг прикрыл ими глаза и в очередной раз вздохнул. – Это сложно. Ничего не говори, я знаю, что тебе неприятно, ты расстроен и наверняка обижен, потому что всё это получилось так внезапно и выглядело не лучшим образом. А ещё думаешь, наверное, что это в норме для меня и считаешь, что всё было… ничем. Но это не так. И даже то, что я твой учитель, не даёт мне права давать уроки отношений, потому что вряд ли я чего-то добился в этом плане. Не думай, что я намерен устроить исповедь. Вовсе нет. Больше того, я не хочу никуда и ни к чему возвращаться. Хотя бы оставлять прошлое в прошлом я умел всегда. И, как и всем, мне доводилось и влюбляться, и разочаровываться, и пробовать что-то новое. Давай на этом остановимся. Всё, что случилось сегодня, случилось по моей вине, а не твоей. Тебя обидели несправедливо, поэтому просто встряхнись и забудь, хорошо? И прости, ладно? Я хочу рассказать тебе совсем другую историю, которая случилась со мной уже здесь, в этом городе. И которая всё ещё продолжается, потому только она сейчас и важна. Ты послушаешь?

Чонин смотрел на осевшие на дне чашки чаинки. Ему хотелось задать множество вопросов о прошлом, но – в то же время – не хотелось. В прошлом его самого не было, не существовало в жизни Чондэ до их встречи. И понимание, что его несуществование лишало его возможности что-то изменить в том самом прошлом Чондэ, удерживало от вопросов. Он знал Чондэ таким, каким увидел его. Чистой и звонкой нотой в заунывной мелодии повседневности. Чондэ именно таким пришёл в его жизнь, и именно таким он оставался для Чонина и в его сердце. Таким Чондэ сделали сам Чондэ и его жизнь до. И именно этого Чондэ знал и любил Чонин. И именно с этим Чондэ он хотел быть рядом сейчас и потом.

Чондэ расценил его молчание как согласие, выпил чай и налил себе вторую чашку. Чонин вообще впервые видел его таким откровенно взволнованным, но солгал бы, если бы сказал, что ему это не нравится. Потому что всё-таки было приятно осознавать – Чондэ волнуется из-за него.

– История началась обыденно. Я приехал на новое место и искал занятие для себя. Разумеется, меня никто не ждал, приходилось самому подбирать себе пути для того, чтобы остаться. Сложилось неплохо – мою кандидатуру рассмотрели в нескольких колледжах, но я даже не знал, в котором из них в самом деле хотел бы остаться, да и встречи проходили так себе. Всё-таки опыт преподавания у меня был небольшой, да и я сам не так давно был студентом.

Пока Чондэ молчал и собирался с силами для продолжения, Чонин осторожно подхватил чашку и поднёс к губам. Успел сделать маленький глоток, но на вкус чай даже не распробовал.

– Это был конец сентября. Я шёл на назначенную встречу. Мне объяснили, куда идти, и к концу перерыва я добрался до лестницы, стал подниматься немного неуверенно и с сомнениями на каждом шагу. Ведь встреча могла ничем не отличаться от предыдущих. Это был один из тех периодов, когда я сомневался во всём и готов был сдаться, чтобы попробовать что-то другое. В итоге меня едва не сшиб с ног несущийся оленем куда-то студент, мокрый и взъерошенный. Было довольно любезно с его стороны удержать меня от падения. Он на ходу извинился и с улыбкой сказал, что у меня непременно будет сегодня удачный день, раз уж я не полетел с лестницы вверх тормашками от его великолепия, и умчался так быстро, что мне показалось, будто всё приснилось. Но он так уверенно сказал, что у меня всё будет непременно хорошо…

Чонин замер с чашкой у губ.

– Забавно или нет, но день и впрямь вышел удачным. Мне удалось определиться с ближайшим будущим и найти себе место. Больше того, я напоролся на своего улыбчивого торопыгу-оленя на первом же занятии, где этот торопыга старательно прятался по всем кустам, лишь бы не демонстрировать свой голос. Блестящие контрольные и теория, но провальная по всем фронтам практика. Чонин, я не верю в судьбу, если что. Наверное, я даже ни разу не романтик. Но знаешь… как это называется? Встретить человека совершенно случайно, получить от него заряд уверенности и потом понять, что этому человеку моя помощь необходима точно так же, как до этого мне была необходима его помощь… Наверное, ты даже не помнишь этого?

Чонин не помнил. Он в самом деле не помнил. Хотя носиться оленем по лестницам и коридорам мог вполне. До сих пор носился после занятий танцами, потому что вечно опаздывал. И он вполне мог на кого-нибудь налететь и даже не посмотреть, на кого именно. Всегда извинялся на ходу, но почти никогда не отвлекался от важного маршрута. Хотя это не имело значения. Значение имело лишь то, что Чондэ встретил его раньше, чем он думал. И заметил раньше. Не из-за голоса, танцев и прочих талантов, а… просто так?

– Мне в самом деле хотелось помочь, – тихо добавил Чондэ. – Это было ответственным делом. Я даже продержался до конца учебного года, стараясь быть бесстрастным и просто наблюдать. Но ты будто специально бросал мне вызов своим упрямством, замкнутостью и соблазнами…

Чонин поперхнулся чаем, ещё и облился, а потом зашёлся в кашле. Чондэ торопливо отобрал у него чашку и погладил по спине. Хорошо уже, что ничего не сказал по этому поводу, хотя Чонин ума не мог приложить, чем и как он умудрялся соблазнять Чондэ. Что бы он там ни думал в своё время, но Чондэ стабильно выбешивал его на каждом занятии, потому Чонин даже не пытался…

Или Чондэ имел в виду его голос?

– Быть может, мне не следовало придавать такое значение общему мнению о тебе. Потому я согласен признать это как мою ошибку. Но просто подумай о том, каким ты был замкнутым. Ты не делал ни одного шага навстречу, поэтому я не мог разобраться наверняка. Видел лишь, с какой лёгкостью ты переключался с одной девушки на другую, а все вокруг воспринимали это как обыденность. Кроме того, ты ведь студент, а я преподаватель. И каковы бы ни были мои предпочтения, ты мог не разделять их, а навязывать их тебе я не имел права. Да и когда начался новый учебный год, ты несколько раз просто уходил с занятий. Не то чтобы меня это окончательно добило, но где-то близко к тому. И я искренне думал, что всё это безнадёжно. В окружении всех тех девушек мои шансы стремились к нулю, и я понимал это. Веру в лучшее мне только твои смс-сообщения вернули и твой поцелуй с другом.