Текст книги "Азбука для двоих (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

В свободной части гостиной притулился легкомысленного вида диван, заваленный пуфиками, два кресла жались к бокам дивана, а между ними красовался низкий стол.

– Чай или кофе? – уточнил ещё раз Чондэ.

– Чай.

Оставшись в гостиной в одиночестве, Чонин уныло осмотрелся. Гостиная выглядела пустой и почти стерильной, как палата в клинике. Она ничего не рассказывала о владельце дома. Вообще.

Чонина в итоге заинтересовала стопка нотных альбомов на крышке рояля. Он, прихрамывая, подошёл и принялся перебирать альбомы. Тут смешали в кучу музыкальную периодику, подборки популярных песен последних лет, тонкие нотные тетради, сборники и хрестоматии по классике. Некоторые сияли глянцем новеньких обложек, а некоторые были потёртыми и потрёпанными.

– Любопытно всё-таки, да? – внезапно спросили у Чонина, и он резко обернулся. Чондэ как раз поставил на стол поднос с чашками и всем необходимым для чаепития.

– Я люблю книги. Других тут всё равно нет. Почему вы…

– Чонин! – Чондэ устроился у стола на коленях, но выразительно вскинул голову и сокрушённо вздохнул. Только воздетых к небу рук не хватало для пущего драматизма. – Я ведь просил, да? Я всего на несколько лет старше, а обстановка тут неформальная. Сколько можно?

– Хён, почему ты сам преподаёшь, а не рвёшься со своим вокалом на сцену? Ты достаточно молод, чтобы попытаться даже сейчас, – проигнорировав отчитывание, спросил Чонин о том, что его интересовало.

Чондэ в молчании закончил расставлять всё на столе, а после пожал плечами со слегка мечтательным видом.

– Потому что это неважно? Я люблю петь. И мне для этого сцена не нужна. А ещё мне нравится учить. Я не вижу разницы, если угодно. К тому же, мой голос позволяет мне петь всё, что душа пожелает, а сцена ограничивает в стилях. Скажем, не могу же я выйти на сцену и спеть какую-нибудь арию – публика не на это будет рассчитывать. А так… так я могу каждый день петь всё, что захочу. А ты что из музыки любишь? Назовёшь пару песен? Ну или хоть одну, которая тебе действительно нравится.

Чонин на миг задумался.

– “Любовь ещё желаннее, когда она недостижима”. Тони Ан.

Чондэ смотрел на него с откровенным удивлением целую минуту, после встряхнулся и пожал плечами.

– Умеешь удивлять. Хотя у тебя с рэпом проблем нет, а там как раз рэп-куплеты. Погоди-ка…

Чондэ выбрался из-за стола, уселся на табурет у рояля и принялся рыться в нотных тетрадях.

– Не то чтобы я увлекался таким, но там очень красивая музыка… Сейчас-сейчас… Ага!

С ликующим видом Чондэ развернул одну из тетрадей и пристроил на подставке. Потом он сосредоточенно водил пальцем по линейкам и нотам. Довольно кивнув, тронул кончиками пальцев клавиши.

– Поможешь спеть?

– Что?!

Чондэ ничего не стал объяснять, просто заиграл. Чонин без труда узнал хорошо знакомую мелодию. Вступительная часть в исполнении Чондэ прозвучала необычно. На первом куплете Чондэ застрял. Точнее, он поиграл немного, а после остановился.

– Ну и? Это же твоя любимая песня, ты сам сказал. Я могу попытаться читать рэп, но у тебя получится лучше. Так как?

Чонин честно собирался послать Чондэ к чёрту на рога, но почти сразу передумал. Только рэп-партии, а он сам зато сможет послушать пение Чондэ. Стоило ли упускать такой шанс? Вряд ли.

Чондэ заиграл опять, негромко напевая вступление. Чонин привычно подхватил на последних словах и начал с первого куплета. Судя по всему, Чондэ неплохо знал эту песню, потому что без труда произносил в нужных местах слова в унисон с Чонином. Зато на припевах отдуваться приходилось только Чондэ. Чонин мог бы, наверное, спеть с ним, но опасался, что не вытянет так высоко. Для него – высоко.

– Не так уж высоко. Вытянешь без труда. “Прощай” вот рискованно, – между делом пробормотал Чондэ перед вторым куплетом. И пробормотал он это с такой обыденностью, что Чонин не сразу сообразил, что начал припев во второй раз уже вместе с Чондэ, но на несколько тонов ниже. Как только сообразил – голос пропал.

Чондэ тут же перестал играть и вопросительно взглянул на него.

– Не понимаю. Всё же было чудесно. Почему ты вдруг остановился?

Если бы Чонин знал ответ сам, то… Нет, не сказал бы всё равно.

– Ты чай предлагал, а не урок вокала.

Чонин отвернулся от рояля и перебрался к столу. Опустился в ближайшее кресло, вновь стараясь не смотреть на Чондэ. Было занятие полюбопытней – почему он в самом деле начал петь припев? Чонин прекрасно знал без всяких экспериментов и подкатов Чондэ, что может спеть эту песню один от первой до последней строчки. Раза с третьего – даже в нужной тональности от и до. И знал, что получится хорошо, но только дома и без слушателей и свидетелей. Здесь же, с Чондэ, он намеревался исполнять только рэп-партии. Но… Ему всё-таки хотелось произвести впечатление. Скорее всего, поэтому. Не удержался, попытался и провалился снова.

– Ты давно танцами увлекаешься? – между делом спросил Чондэ, придвинув к нему ближе чашку. Чонин невольно проследил за пальцами, украшенными перстнями. Неужели они Чондэ не мешали? Чонин иногда носил перстни и другие побрякушки, но только на сцене. И они мешали. Он ненавидел все эти мелочи, которыми во время танца можно было даже всерьёз себя травмировать. Но на Чондэ эти побрякушки смотрелись здорово. В принципе, Чондэ и без них был хорош, но и с ними – хорош тоже. Украшения и гвоздики в ушах сглаживали угловатость Чондэ и акцентировали внимание на его утончённости. Хотя иногда тянуло на улыбку, конечно, потому что все эти блестящие мелочи порой забавно и несуразно сочетались со свободной одеждой спортивного кроя, которую Чондэ любил носить.

– Лет с восьми. Хотя не думаю, что время имеет значение. – Чонин сделал несколько глотков из чашки и поднялся. – Мне нужно идти.

– Я отвезу тебя.

– Незачем. Мне отсюда всего два квартала пройти. Выйдет даже быстрее, чем на машине.

Чондэ покачал головой и указал на повязку на колене поверх брюк.

– С такой ногой я тебя не отпущу. А у тебя ещё и сумка большая и наверняка тяжёлая.

Чонин не стал спорить, потому что колено по-прежнему ныло. Он мог бы идти достаточно быстро, но колено ему бы за это спасибо не сказало. На машине и впрямь удобнее, хотя дело не в удобстве. Чонин просто не хотел оставаться дольше в доме Чондэ и рядом с Чондэ. Стоило посмотреть на Чондэ и после наткнуться взглядом на белый рояль, как у Чонина в голове такое начиналось, что лучше уж уйти.

Не то чтобы Чонина пугали собственные фантазии, но вот некоторое неудобство они уж точно доставляли. К тому же, Чондэ одновременно жутко раздражал бесконечными мелкими придирками и навязчивой заботой. Что бы он там себе ни думал о талантах Чонина, всё равно его внимание выглядело… странным и несколько нелогичным. В конце концов, Чонин не погрешил против истины – он был не единственным отстающим учеником Чондэ. Были и такие, кто даже до уровня Чонина не дотягивал. На фоне этого внимание Чондэ именно к Чонину вызывало закономерное недоумение.

Кроме этого, Чонин никогда не умел принимать придирки от людей вокруг. Он сам был достаточно безжалостен к себе. И если он подмечал за собой что-то, что не нравилось, он сам это искоренял – указывать ему на подобные вещи со стороны просто не имело смысла. Его жутко бесила вот эта манера придираться именно к нему. Особенно на занятиях, когда другие могли сделать то же самое, но им ничего за это не было. А стоило проколоться Чонину – и пожалуйста – Чондэ щедро брызгал замечаниями с ударной дозой сарказма.

А ещё Чондэ напоминал собой частенько электровеник, раздражавший Чонина излишней суетливостью. Чонин не претендовал на лавры флегматика, но часто подвисал, прокручивая в голове тот или иной танец или фрагменты. Он был в танце и не желал, чтобы его отвлекали, да где уж там… Та бесцеремонность, с которой Чондэ напоминал о своём существовании, тоже Чонина выбешивала до известной степени, потому что он намеренно пытался забыть о Чондэ. Чондэ ведь не однокурсник, возможно, с нормальной ориентацией в пространстве и не только, старше на несколько лет и наделён некоторыми привилегиями в силу его статуса преподавателя. И с этим ничего нельзя поделать, пусть Чонину и хотелось. Даже пусть бы это был просто секс. На одну ночь. На белом рояле, на котором он уже мысленно разложил Чондэ в соблазнительных позах несколько раз, хотя изо всех сил старался не думать об этом.

Не думать не получалось. Когда Чонин видел одновременно Чондэ и белый рояль, картинки в голове появлялись непроизвольно и бесконтрольно. Наверное, просто гормоны, только Чонину от осознания этого легче не становилось. Ему просто следовало уйти. И поскорее. Потому что оставаться наедине с Чондэ было опасно. Либо гормоны окончательно взбунтуются, либо накроет бешенством из-за раздражающих придирок и вопросов. И первое, и второе одинаково паршиво.

“Надо найти девушку. Завтра же. И сразу отпустит”.

========== – 4 – ==========

Бета тащит котикам продолжение )

– 4 -

Не отпустило. А потом на занятии по вокалу Чонин едва со стула не навернулся, услышав внезапно шёпот возле уха:

– Дело есть. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

Чуть со стула Чонин не навернулся, потому что шёпот принадлежал Чанёлю, который учился на медиа-направлении и занятия у Ким Чондэ не посещал – крутился в другой группе и у другого преподавателя.

Удержав равновесие не без труда, Чонин сердито зашипел:

– Откуда ты тут взялся?

– Ким Чонин, как болтать без дела, так ты первый, а песни от тебя в жизни не допросишься. Коль уж ты так словоохотлив, может быть, выйдешь и покажешь всем, как надо петь эти две несчастные строчки, над которыми мы бьёмся уже четверть часа?

Все, как по команде, повернули головы к застывшему Чонину. Чондэ ещё и согнулся в шутливом поклоне, жестом предлагая Чонину встать и выйти к трибуне преподавателя.

– Чанёль, ты труп, – сквозь зубы буркнул Чонин и обречённо выполз из-за стола. Повязка сегодня была спрятана под брюками, но Чонин всё равно заметно прихрамывал, вызывая у прочих смешки. Ещё бы. У Чонина всегда всё было прекрасно на занятиях по вождению, но теперь из-за Чондэ он превратился на время в мишень для насмешек со стороны однокурсников. А Чонин ненавидел быть смешным в обычной жизни. Если уж быть смешным, то только на сцене.

Но увы. Чондэ обладал несомненным талантом выставлять его перед всеми в худшем свете.

С горем пополам Чонин едва слышно пропел несчастные две строчки, удостоился града замечаний со стороны Чондэ и немедленно воспользовался разрешением вернуться на место. Чанёль, разумеется, испарился к этому времени, зато Кёнсу всем телом пытался изобразить знак вопроса. Толку-то? Чонин понятия не имел, чего от него хотел Чанёль и зачем.

Занятие по вокалу вновь было последним, но удрать Чонин не успел. Не с его ногой. Чондэ захлопнул дверь у него перед носом и жестом попросил вернуться на место.

– Знаешь, у меня дома ты пел куда лучше, пусть и не идеально. Ты боишься быть услышанным, что ли? Мне пришло в голову, что у тебя боязнь сцены, только, как мне кажется, это не соответствует истине. В прошлом году ты ведь выступал на сцене, как остальные, и всё было нормально. То есть, ты нормально себя чувствуешь на сцене с танцем. Тогда почему не поёшь?

– Я не знаю, – глухо рыкнул Чонин, опасно близкий к состоянию “меня всё достало”. Безропотно сносить упрёки и унижения от человека, которого он хотел, было невыносимо. – Я же говорил – просто не могу.

– Но ты можешь.

Чонин молча поднялся, прихватив сумку, и опять двинулся к двери. Чондэ негромко позвал его по имени, но Чонин всё равно ушёл. Попытки Чондэ разобраться в нём подобными методами окончательно вывели его из себя.

Дома он наскоро перекусил и послонялся без дела немного. Поскольку никого не было, Чонин включил музыку и попробовал спеть что-нибудь. В первый раз вышло как обычно, но потом голос зазвучал увереннее. Немного поколебавшись, Чонин начал петь ту самую песню, которую они пели с Чондэ. Как он и думал, с третьей попытки справился на все сто. Поразмыслив немного, Чонин запустил музыку заново, прихватил микрофон и включил программу звукозаписи. И вот тут ничего не вышло. Стоило ему только подумать, что его голос записывается… всё. Он не мог петь. То есть, мог, конечно, но совсем не так, как следовало. Даже если получалось довольно сносно, всё равно по звучанию чувствовалось, насколько неуверенно он управляет голосом.

***

В пятницу распределяли задания для итоговых триместровых выступлений, а Чонин страдал на занятии по вокалу. Чондэ снова придирался, но Чонин почти не обращал на это внимания, потому что терялся в предположениях.

Конверт с его заданием оставался у господина Ча, курировавшего группу Чонина, а Чонин господина Ча не видел всю неделю из-за изменений в расписании. Ча Хагён вёл занятия по классическим танцам и дополнительные часы по танцевальным тренировкам, и уж господин Ча к Чонину не придирался. Чонин едва досидел до конца занятия по вокалу, намереваясь после сразу рвануть в танцзал и успеть перехватить господина Ча до его ухода.

– Ким Чонин, тебя учили задвигать стулья?

Чонин удивлённо вскинул голову. Он стоял не у своего стола и не трогал чужой стул, но Чондэ вменил ему в вину чужую небрежность и ждал, что он задвинет стул на место.

Плотно сжав губы, Чонин задвинул проклятый стул и вымелся из музыкального класса, чтобы поскорее распрощаться с Чондэ и добежать до танцзала на первом этаже, но его перехватил господин Ха.

– Твоя нога в порядке?

– Как видите.

– Ты уже получил задание?

– Ещё нет, как раз собираюсь за ним.

– Поспеши тогда, а то твой руководитель планировал уйти сегодня пораньше. – И господин Ха великодушно вручил Чонину новое расписание, где красовались родные и любимые часы занятий по танцам, а количество занятий по вокалу вернулось в норму.

Чонин поставил сумку на подоконник, запихнул туда расписание, сменил ботинки на кроссовки, набросил на плечи лёгкую куртку и галопом помчался в танцзал.

Дверь в раздевалку была распахнута, а вот дверь, ведущая из раздевалки в зал, оказалась прикрыта, хоть и неплотно. Чонин взялся за ручку, но распахнуть дверь не успел – замер, различив знакомый звучный голос, который уж точно не рассчитывал услышать в таком месте.

– …начинать с чего-то нужно. Я рассчитывал на твою помощь, ведь ты знаешь его дольше.

– Но я занимаюсь с ним только танцами. Чондэ, чего от меня-то ты хочешь? – Ча Хагён, судя по голосу, искренне недоумевал.

– Расскажи мне что-нибудь. Не думаю, что он боится сцены.

– Он, определённо, не боится сцены – он её обожает. – Хагён тихо засмеялся. – Пока он вообще единственный из моих студентов, кого сцена совершенно не смущает. Более того, он чувствует себя настолько свободно на сцене, что совершенно не задумывается о каких-либо рамках, как прочие. На сцене он очень смело выражает эмоции и чувствует себя как рыба в воде.

– Тогда я тем более не понимаю, почему он не может с той же лёгкостью петь.

– Потому что боится собственного голоса? – после долгой паузы предположил Хагён, и Чонин невольно сжал дверную ручку пальцами сильнее.

– В каком смысле? Как можно бояться своего голоса?

– Да как угодно. Чондэ, если тебе кажется странным и неестественным его нежелание петь, то, вполне возможно, это какой-то внутренний блок. Причины большинства таких блоков кроются в детстве. Ну вот до банального… может, кто-то когда-то ему что-то сказал по этому поводу. Сами слова и ситуация благополучно забылись, но некая внутренняя установка или разочарование остались, и они работают до сих пор на подсознательном уровне. Сейчас нет смысла искать эту причину и копаться в прошлом – это ничего не даст. Но можно опираться на саму суть произошедшего когда-то: в его способности петь усомнились или её осмеяли, вот травма и осталась. Это в том случае, если ты уверен, что он в самом деле может петь.

– Может. У него настолько красивый голос, что я буквально в него влюблён, а этот мелкий упрямый баран делает всё, чтобы не позволить никому насладиться его пением. Несправедливо. Я тут целую неделю бился, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки. Но не сдвигается. Он даже разговаривать со мной не хочет. Мне кажется, он меня и на дух не выносит.

Хагён чем-то зашуршал так близко от входа, что Чонин едва не отшатнулся, но всё же остался на месте, сообразив, что Хагён не собирается выходить в раздевалку, а, скорее всего, надевает обычную обувь.

– Если ты постоянно делаешь ему замечания… чего ж ты хочешь?

– Но я же хочу помочь. Раз делаю замечания, значит, мне не всё равно.

– Чондэ, замечания разные бывают. Или ты думаешь, если он любит сцену, то любит внимание всегда, везде и во всём? И ты же преподавать не вчера начал. К любому человеку нужен свой подход. Сам видишь, что из-за замечаний он тебя сторонится. Значит, другой способ нужен.

– Тогда просто расскажи мне о нём – ты же руководишь его группой, знаешь его лучше.

Чонин напряжённо закусил губу в ожидании слов Ча Хагёна. Не то чтобы ему было так уж интересно, что там о нём думает руководитель, но немного любопытно… Точнее, любопытно было, каким он может предстать в глазах Чондэ со слов Хагёна.

– Я его не всю жизнь знаю. Ладно… Чонин очень спокойный, молчаливый. Часто кажется погружённым в себя. Надёжный. Если я что-то ему поручил, то всегда могу рассчитывать на то, что всё будет выполнено на все сто. Не знаю… вроде бы друзей у него не так много, но это логично – он много занимается. Ну и он из тех, кто вечно гонится за совершенством.

– Хм…

Чонин чуть сдвинулся, уловив смещение теней в полоске света под дверью.

– А он встречается с кем-нибудь? Девушки там…

– Со всеми, – явно развеселился Хагён. – В этом отношении он мне кажется не то чтобы непостоянным, а, скорее, не придающим значения отношениям. Девушки его ненавидят.

– За что? – удивился Чондэ, но ещё больше удивился сам Чонин. Вот это новость…

– Ну вот как раз за это. За то, что в постель затащить легко, а вот что-то большее… Сам понимаешь, они не этого ждут. Тем более, от парня, который в состоянии без малейших усилий быть галантным и флиртовать, и так танцевать, как танцует Чонин. Его танцы всегда поразительно эмоциональны, но только танцы. В обычной жизни эмоций от него почти не дождёшься, как будто он их копит для сцены. Вообще Чонин выглядит старше, чем есть. Но когда имеешь с ним дело, то понимаешь, что он даже старше, чем выглядит. Не знаю, с чем это связано – к человеку в душу так просто не залезешь. Но вот в плане отношений… Думаю, нужно время. Пока он об этом даже не думает, как мне кажется. Для него это просто… не знаю. Понимаешь?

Чондэ шумно вздохнул – Чонин услышал.

– Понимаю, наверное, слишком уж он… слишком, – с явным сожалением протянул Чондэ чуть позднее, заставив Чонина всерьёз заволноваться, потому что Чонин не понимал, чем это Чондэ так огорчён. Ситуация походила немного на ситуацию с Кёнсу, но Чонин не понимал мотивов ни Кёнсу, ни Чондэ. Что такого в том, что он крутит время от времени с девчонками? Подумаешь… Он же не один такой всё-таки.

– Господи, Чондэ, не заморачивайся ты так. Просто не дёргай его без веских причин – сам увидишь, как всё быстро наладится. Я же сказал тебе уже – он взрослее, чем есть. Естественно, что ему неприятно получать каждый раз ворох замечаний от тебя. Представь, что тебя кто-то начнёт постоянно поучать в том, что касается вокала. И будет постоянно долбать мелкими замечаниями в твоей же манере. Тебе понравится? Сомневаюсь. Чего же ты удивляешься, что ему не нравится такое твоё внимание? Это вообще в твоём характере, конечно, но когда ты акцентируешь внимание на одном человеке, тебя удавить охота…

Чонин отступил на шаг от двери, ещё и ещё, потом вышел в коридор и побрёл к выходу. Услышал он уже достаточно, а задание мог забрать и на следующей неделе. Пока ему хватало и того, что Чондэ, оказывается, хочет ему помочь и испытывает интерес. В сложившихся обстоятельствах Чонин пытался понять собственное к этому отношение. Он сам испытывал интерес к Чондэ, но вполне определённый. А интерес Чондэ, вроде как, ограничивался вокалом. Наверное, это не то, что могло бы порадовать. С другой стороны, Чондэ расспрашивал о нём и задавал вопросы, касающиеся не только вокала. Означало ли это?..

Чонин понимал, что скрывать всё время своё состояние он не сможет. Особенно от друзей. Тот же Кёнсу рано или поздно что-нибудь заподозрит. Вряд ли поймёт, что дело именно в Чондэ, но уж то, что Чонин влюблён, заметит. Если пока удавалось это скрывать так хорошо, то исключительно потому, что Чондэ выбешивал Чонина придирками. А если придирок не станет…

Чёрт.

На самом деле и сейчас несложно сообразить, что и к чему, потому что Чондэ был тем, на кого Чонин изо всех сил старался не смотреть. Если продолжать в том же духе, то это непременно будет заметно всем. Выход тут один – вести себя с Чондэ так же, как со всеми остальными преподавателями. Но возможно ли это?

========== – 5 – ==========

Комментарий к – 5 -

Доброе утро, котички :)

Бета как мужик, а мужик обещал – мужик сделал, так что несу главу в лапках)

Ваша Бета

– 5 -

Неделя началась с того, что Чонин получил-таки конверт с личным итоговым заданием. Оставалось гадать, то ли это роковая случайность, то ли Чондэ приложил к заданию руку. По требованиям задания Чонину полагалось выступать одному, зато с песней и танцем, и уложиться в пять минут.

Чонин ходил весь день как в воду опущенный, хотя в мыслях сразу же прикинул, что сначала придётся петь, а потом танцевать, значит, надо самому готовить музыкальный трек таким образом, чтобы обе части выступления гармонировали. Ещё лучше взять такую песню, которую Чонин смог бы спеть и под которую смог бы танцевать, тогда все пять минут на сцене превратятся в одно полноценное выступление.

– Помощь нужна? – доброжелательно улыбнулся ему Ча Хагён, но Чонин помотал головой. Вряд ли хоть кто-то мог спасти Чонина от части с вокалом, а часть с танцем его совершенно не пугала.

На занятии по вокалу Чондэ очевидно ждал, что Чонин сам подкатит к нему с просьбой помочь с итоговым выступлением. Только Чонин не собирался делать ничего подобного. Раз уж он получил именно такое задание, то выпутываться и выполнять задание ему полагалось самостоятельно.

Всю неделю Чондэ, на взгляд Чонина, вёл себя настороженно, заодно значительно уменьшив количество привычных замечаний. Студенты с лёгким удивлением поглядывали на обоих, что Чонина совершенно не радовало. Лучше бы Чондэ продолжал в том же духе, чем так резко всё менял, привлекая к ним обоим ненужное внимание.

На занятиях по вокалу Чонин смотрел либо в учебную тетрадь, либо витал в облаках, размышляя по поводу задания. Кёнсу явно беспокоился, а Чанёль вообще пропал с горизонта после той своей выходки. Кёнсу вскользь упомянул, что Чанёль уехал к родне, но должен вернуться через неделю.

Ближе к концу недели на большом перерыве Чонин заприметил Чондэ в столовой. Поскольку Чонин сидел один и на отшибе, позволил себе понаблюдать за Чондэ. Тот взял порцию лапши с бобами и сладким соусом, горячий шоколад, миндальное печенье и устроился за столиком в компании Ча Хагёна. Немедленно захотелось оказаться поближе, чтобы подслушать, о чём они будут говорить, но это было невозможно. Впрочем, Чонину хватало и того, что он слышал раньше. Это наводило на размышления. Ну и недоумение вызывало тоже – по-прежнему.

Чонин обратил внимание на то, о чём упоминал Хагён, заодно задал пару вопросов одной из студенток, с которой чаще всего удавалось хорошо провести время к обоюдному удовольствию. Девушка безразлично отмахнулась и ответила так, как Чонин в принципе и ожидал:

– Это всего лишь секс, не заморачивайся.

Чонин подумывал поговорить с Кёнсу, но решил, что это плохая идея. Кёнсу встречался с Чанёлем, и его это явно устраивало. Ворошить прошлое было бы некрасиво и нечестно, если учесть, как много времени они тогда проводили вместе. И всё то время Кёнсу продолжал терпеливо чего-то ждать. Чего-то такого, чего так и не дождался.

Чонин не собирался винить себя во всех смертных грехах, но всё-таки понимал, что Кёнсу ушёл по его вине. Чонин не сделал чего-то, что сделать должен был. Чанёль такой ошибки не совершил, поэтому Кёнсу всё устраивало.

В пятницу Чонин возвращался домой пешком, перекинув через плечо ремень спортивной сумки. Чем ближе к дому он подходил, тем пустыннее становились вечерние улицы. Немного поколебавшись, он свернул налево, когда до дома оставалось два квартала пройти. Не то чтобы хотелось посмотреть ещё раз на дом Чондэ, просто Чонин решил разнообразить маршрут. В конце концов, он мог добраться из колледжа домой пятью разными способами. По времени выходило почти одинаково, а ходить одной и той же дорогой каждый день скучно.

Дойти до дома Чондэ он не успел – нарвался на самого Чондэ чуть раньше. Даже не сразу собственным глазам поверил, когда поравнялся с торговым рядом. Чондэ как раз вывалился из мясной лавки, нагруженный двумя здоровенными пакетами. Набитые доверху пакеты он прижимал к груди, а в зубах держал карту. Выглядел презабавно. Из левого пакета вывалилась яркая коробка. Она непременно упала бы на тротуар, но Чонин машинально подхватил её и сунул в пакет, после чего бесцеремонно этот пакет отобрал.

– Помогу донести, – буркнул он, отвернувшись от Чондэ. – Вы же домой? То есть, хён?

Чондэ, видимо, освободившейся рукой ухватил карту и сунул в карман, раз смог говорить.

– Ты откуда так поздно-то? Свидание?

Чонин демонстративно отвёл в сторону локоть, чтобы после вновь прижать им сумку к боку.

– Тренировка.

– Так поздно? – поравнявшись с ним, снова спросил Чондэ.

– Я закончил раньше, – пожал плечами Чонин и скосил глаза на шагавшего рядом Чондэ.

– И часто ты так тренируешься?

– Это не запрещено, если ты об этом. И господин Ча в курсе – он сам дал мне ключ.

– Но разве… Ты всегда так много тренируешься?

– Всегда.

– Трудоголик, – подытожил Чондэ.

– Вряд ли. Если мне что-то не хочется делать, я занимаюсь этим в последний момент.

– А чего пешком идёшь-то? После тренировки разве не устал?

– Устал, но пешком лучше. Сначала иду быстро, но к дому подхожу уже медленно. Резко нельзя останавливаться, надо постепенно, поэтому пешком – наилучший вариант. У тебя вечеринка намечается?

– С чего вдруг? – удивился Чондэ, сворачивая к крыльцу дома.

– Столько всего накупил… – Чонин терпеливо ждал, пока Чондэ нашарит ключи и откроет дверь.

– Да нет, просто закупился на неделю. Зайдёшь на чай?

Чонин задумался над предложением, но всё-таки помотал головой, хотя зайти очень хотелось.

– В другой раз, хён.

– Твоё задание…

– Доброй ночи, – всучив Чондэ пакет, отрезал Чонин, развернулся, сбежал по ступеням с крыльца и рванул домой. Ну его к чёрту. У Чондэ там этот проклятый белый рояль, странная обстановка, а Чонин после тренировки не остыл. Или нагрелся опять. Какая разница?

И говорить с Чондэ об итоговом задании не хотелось вообще.

***

В воскресенье Чонин сопровождал мать и сестёр в еженедельном рейде в торговый центр. Они торчали на верхней площадке, пока одна из двух сестёр Чонина покупала горячие напитки.

День выдался прохладный, так что Чонин привычно отогревал руки матери и сестры собственными ладонями. Как раз сунул руку матери в карман своей куртки, когда к ним подошёл Чондэ и вежливо поприветствовал. Пришлось представить его родне и коротко объяснить, кто он вообще такой.

– Надеюсь, Чонин не создаёт проблем и хорошо учится, – с улыбкой заметила мать, разглядывая довольно странного на вид преподавателя, у которого в ушах серебрились и поблёскивали гвоздики в количестве.

Чондэ немедленно предложил матери Чонина опереться на его руку и отвёл в сторонку. Чонин мрачно нахмурился, предполагая, о чём может говорить Чондэ и о чём спрашивать.

– Забавный, – отметила нуна, воспользовавшись случаем и коснувшись руки Чонина собственной. Чонин молча сжал в ладони её пальцы и сунул обе их руки в карман. – Он тебе не нравится?

– Почему?

– Ты похож прямо сейчас на тёмную тучу.

– Всё в порядке, я о другом думаю.

– И о чём же, позволь узнать?

– Не позволю. Не сейчас. Дай мне сначала мысли упорядочить. Но потом я спрошу тебя кое о чём, если не возражаешь.

– Ого. Насколько же это серьёзно?

– Узнаешь. Потерпи, ладно? – Чонин не лгал, он в самом деле намеревался поговорить с сестрой и задать ей пару вопросов. Осталось всего лишь найти нужные формулировки.

***

Чондэ тем временем настороженно поглядывал в сторону Чонина, явно мечтавшего отрастить прямо сейчас вместо ушей локаторы, пока его мать объясняла отсутствие господина Кима. Так Чондэ узнал, что отец Чонина много работает и появляется редко. Им было непросто, но со временем становилось легче, потому что у госпожи Ким и её дочерей был Чонин.

Как оказалось, семья отнеслась к выбору Чонина в пользу танцев поначалу без особого восторга, но постепенно всё наладилось. К тому же, они смогли перебраться сюда из провинции, и Чонин всегда был рядом. Возможно, серьёзность и зрелость Чонина объяснялись отчасти и этим – тем, что ему приходилось заботиться о матери и сёстрах и помогать им вместо отца, которого часто не оказывалось рядом.

– Он чудесный сын, – улыбнулась госпожа Ким.

– Не сомневаюсь. Учится он тоже хорошо, хотя меня кое-что беспокоит.

Чондэ осторожно изложил суть своего беспокойства и поинтересовался у госпожи Ким, что могло стать причиной нежелания Чонина петь.

– Он поёт, – тихо призналась госпожа Ким. – Поёт, когда думает, что никого нет и никто не слышит. Мы несколько раз возвращались чуть раньше и слышали. Он не знает. Так-то петь он не будет. Но я ничем вам помочь не могу – не знаю ответа. Но так всегда было – у него в детстве голос совсем пропадал, если ему требовалось петь перед кем-нибудь. Сейчас уже не пропадает, только… Он может петь, но очень неуверенно. Как по мне, так он просто боится своего голоса. Не знаю, почему. Но когда один – поёт намного лучше.

– А я могу попросить вас об услуге? – поразмыслив, спросил Чондэ, дождался кивка госпожи Ким и объяснил, что именно ему нужно.

Госпожа Ким немного нахмурилась.

– Не знаю, получится ли, но я попробую. И дочерей попрошу помочь.

– Если выйдет, позвоните мне, хорошо? – Чондэ протянул госпоже Ким визитную карточку с номерами телефонов, а после поймал мрачно-настороженный взгляд стоявшего поодаль Чонина, гревшего в ладонях замёрзшие пальцы сестры.

Чонин, на взгляд Чондэ, сейчас мало походил на студента, казался старше, чем есть на самом деле, а двигался с удивительной грацией и впечатляющим достоинством, чем внушал Чондэ неуверенность в собственном статусе. Притягательный и жгучий, но внезапно сдержанный и спокойный. Такой контраст сбивал с толку.