Текст книги "Её Высочество (СИ)"
Автор книги: hxereen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Тогда бы я поместил его в рамочку и перечитывал вслух каждый вечер, как молитву, – Камило запустил ладонь в кудри и слегка их взъерошил; его смущенный взгляд прыгал от одной ступени к другой, не зная, на чем сфокусироваться. Наконец Камило нашел, как отвлечь себя и Марселину, и протянул ей кусочек чужого любовного письма. – Ха! Смотри… Его «С» похожа тут на…
Марселина села боком и быстро поцеловала Камило в щеку. Тот даже не успел закончить свою шутку, ведь голова мгновенно опустела – жизнь покинула его тело, и только на щеке еще горел след от сухих покусанных губ Марселины.
Марселина вскочила с места и побежала наверх; Камило хотел поймать ее за руку, но не успел, и через секунду девушка уже скрылась в дверях.
– По-подожди! – выкрикнул Камило вслед, покраснев до самых ушей, и бросился за Марселиной.
Дверь в первый попавшийся кабинет захлопнулась перед самым его носом. Камило пару раз дернул ручку на себя, но Марселина с обратной стороны не позволила ему попасть внутрь. Камило прислонился лбом к деревянной поверхности и несколько раз шумно выдохнул через рот. Пальцы сами коснулись щеки, впитывая тепло девичьих губ, и ноги подкосились.
– Не хочешь открыть дверь?.. – спросил Камило, разворачиваясь и чуть отходя в сторону, и сполз по стене вниз.
– Не знаю… – ответила Марселина, не отпуская дверную ручку.
– Ну… Раз не знаешь, я пошел, – он поднялся с пола и, оттряхнув школьные брюки, несколько раз приподнялся на носочках, имитируя шаги.
Дверь осторожно открылась. Камило просунул в образовавшуюся щель стопу, чтобы Марселина вдруг не передумала, и вошел в кабинет. Марселина тут же отпрыгнула назад. Она стояла, обняв себя за плечи, переминалась с ноги на ногу и разглядывала облаченные в босоножки стопы. Камило, одолеваемый в тот момент ураганом чувств, хотел подойти ближе, но Марселина боязливо попятилась назад.
– Ты жалеешь о том, что сделала? – спросил он первое, что пришло тогда в голову (и самое логичное!). Камило был готов к любому ответу, но в глубине души все еще теплился крохотный огонек надежды.
Марселина отошла еще дальше и в конце концов врезалась в стоявшую позади парту. Шумно вздохнув, она устремила взгляд в окно и коротко покачала головой. Камило понадеялся, что Марселина не услышала, как из его горла вырвался облегченный вздох.
– Тогда почему убежала?
Марселина молчала. Неровно дышала – это Камило видел по часто вздымающимся плечам – и стискивала ткань на рукавах пиджака. Так и не дождавшись ответа, Камило приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Тишина неприлично затянулась, и вдруг Марселина еле слышно произнесла:
– Подумала, что ты начнешь меня ненавидеть.
Камило хотел посмотреть Марселине в глаза, но та продолжала старательно избегать его взгляда.
– Я?.. За что?
Марселина убрала руки с плеч и заломила пальцы, прокручивая в голове слова, которые застряли на языке и никак не хотели выходить наружу. Сосчитав от одного до десяти, она все-таки решилась:
– За то, что я попрошу тебя называть «mi reina» только меня, – выдохнув и ощутив слабость во всем теле, Марселина прикрыла глаза. А когда открыла их и головокружение отступило, увидела, как Камило в пару шагов преодолел расстояние между ними и встал напротив; Марселина испуганно забралась на парту, отодвигаясь к самому ее краю. Пальцы Камило обхватили столешницу по обе стороны от ее бедер. Их лица разделяли какие-то жалкие сорок сантиметров. Зрачки Камило пульсировали, кудри подскакивали в такт учащенному дыханию.
Они были одного роста, но почему-то Марселина ощутила себя совсем крохотной и беззащитной.
– Неужели меня об этом попросит само Ее Высочество Марселина? – ногти впились в деревянную поверхность.
Марселина смущенно отвела взгляд и пробубнила:
– Просто «Лина»…
Камило сглотнул, и кадык на его шее дернулся вверх-вниз. Марселина смущенно оттянула вниз ткань юбки. Ее колени почти касались бедер Камило.
– Но почему? Я думал, что ты… – начал он неуверенно, и Марселина его перебила:
– Я знаю, что это выглядит глупо и эгоистично после всего, что я тебе сказала… Но ты всегда так спокойно об этом говорил, а когда вдруг перестал, я…
– О чем «этом»? – уточнил Камило и чуть отпрянул, понимая, что слишком давит на Марселину (хотя на самом деле ему хотелось додавить до конца).
– О том, что… – Марселине хотелось исчезнуть. Распасться на атомы, стать невидимой – что угодно, лишь бы не этот неловкий диалог, спаливший почти весь кислород в ее легких, – …что я тебе нравлюсь.
Щеки Камило порозовели, и Марселина испытала облегчение: как минимум, волновалась не она одна. В следующую секунду Камило схватил ее за запястье и поднес ладонь к груди. Марселина поначалу сопротивлялась, но быстро сдалась, стоило ей ощутить пальцами бешеный стук сердца под рубашкой.
– Разве похоже, что я спокоен? – Камило не сводил с нее пристального взгляда зеленых глаз, огонь которых проникал в Марселину и плавил внутренности.
Отпустив руку Марселины, он напрягся всем телом в попытке сохранить равновесие. Марселина смотрела на свои пальцы, касающиеся его груди, после чего робко проследовала ими выше и остановилась возле упавших на веснушчатое лицо кудрей. Чуть сдвинула кудряшку в сторону и погладила гладкую щеку.
Они и вправду такие же мягкие, какими кажутся.
Прикосновение Марселины к его лицу вызвало в животе Камило долгий спазм. Ноги подкосились, и он прикрыл веки, падая на Марселину.
– Камило!.. – она подалась вперед и подхватила Камило за плечи, однако тело, тяжесть которого Марселина уже готова была ощутить, уверенно выстояло на земле и оказалось вплотную прижато к ее собственному. Следом донесся хриплый смех Камило, крепко обнявшего Марселину и уткнувшегося носом ей в шею.
Марселина вся напряглась, руки застыли в воздухе, а глаза забегали по кабинету. Щекой Камило ощутил ее бешеный пульс. Марселина хотела пошевелиться, скинуть Камило с себя, но тот лишь крепче обнимал ее, вдыхая запах смоляных волос.
– Пусти… – сбивчиво прошептала она и почти сразу же почувствовала, как ладони Камило скользнули выше, к лопаткам, обхватывая ее поудобнее.
– Нет, – выдохнул он в уголок между шеей и плечом, отчего Марселина вся покрылась мурашками.
Сдавшись, она опустила руки и зажмурилась. Они стояли молча, пока Марселина еле слышно не произнесла:
– Ты тоже мне нравишься.
Ее горячее дыхание обожгло ухо Камило, и тот разорвал объятия; на его лице читались обида и шутливое разочарование. Поцелуй всего лишь в щеку, признание, которое он услышал лишь боком…
– Э-эй! Так нечестно! – выпалил Камило, хватая отвернувшуюся Марселину за плечи и разворачивая лицом к себе. – Я ничего не видел! Скажи… Скажи это еще раз! Ты ведь скажешь?..
Марселина выскользнула из его рук и встала к нему спиной.
– Может быть, – передразнила она его слова, сказанные, казалось, совсем давно, и следом раздалось недовольное мычание.
Камило уткнулся лбом в ее шею. Он часто представлял этот момент, репетировал, что и как скажет, и не мог спать, пока воображаемая Марселина в его голове не ответит взаимностью, но стоило ему пережить это в реальности, как все репетиции пошли прахом. В реальности все было страшнее, запутаннее, но в тысячу, в десятки тысяч раз лучше. И если Камило все-таки смог добиться того, что лед на сердце вечно угрюмой в его присутствии Марселины тронулся, значит, он обязательно добьется и повтора этих слов глаза в глаза. И далеко не один раз.
========== «И жили они долго и счастливо»? ==========
Комментарий к «И жили они долго и счастливо»?
Внезапное продолжение. Я не планировала добавлять к этой работе новые части, но вдруг поняла, что мне есть что сказать, а потому пусть за меня это скажут мои персонажи.
Любовные истории прекрасны и всегда находят отклик в сердцах своих читателей, но почему все они обязательно заканчиваются свадьбой или обоюдными признаниями в чувствах со стороны главных героев? Почему никто не говорит о том, что происходит там, за кулисами, после свадьбы и всей этой показушной мишуры? Почему нигде не пишут, что найти человека, к которому ты неравнодушен и который по счастливой случайности неравнодушен к тебе, это далеко не победа? Ведь самое важное – не потерять себя и доказать друг другу, что отношения – не панацея, – вот о чем стоит рассказывать детям перед сном вместо пророчеств о раннем и выгодном браке и о «рыцарях», готовых горы свернуть ради внимания заточенной в башне принцессы. Иначе детей постигнет то же разочарование, какое постигло в итоге и Марселину: реальность отличалась от любовных историй, коими она до головной боли зачитывалась, когда была помладше, и ей на собственном горьком опыте пришлось усвоить урок о том, что желаемое редко совпадает с действительностью. И вообще… Воспоминания об отце и неудавшийся образ «настоящего мужчины», который с момента двенадцатилетия Марселины претерпел множество изменений, пока и вовсе не разбился вдребезги («прекрасного принца» она так и не встретила, а единственный кандидат оказался со своими тараканами в голове), натолкнули на неприятное для ее юных и чувствительных лет осознание: любые сказки остаются преимущественно на страницах книг и редко выходят за их пределы.
Спустя месяц практически ежедневных встреч Камило приятно удивился тому факту, что творческий беспорядок был свойственен всем, даже Марселине (пусть и верилось с трудом): из общей картины хирургически стерильной комнаты выбивались милые ручки с помпонами, стикеры со списками дел, расклеенные по всей мебели, рисунки и книги, и все в этой комнате дышало, было пропитано жизнью и самой Марселиной, отражая даже самые потаенные черты ее характера. Несомненно, комната Камило тоже отражала в себе его внутренний мир – не исключено, что даже лучше, чем свой внутренний мир понимал сам Камило, – но все в Касите, начиная от травинки меж каменных плит и заканчивая неровностью черепиц, состояло из волшебства и не шло ни в какое сравнение с жизнью Марселины. И Камило не скрывал, что сейчас, расположившись за совершенно обычным кофейным столиком, выдвинутым на середину комнаты, чувствовал себя гораздо уютнее, чем дома. Особенно когда рядом сидела Марселина, задумчиво кусая нижнюю губу и временами постукивая резинкой на обратной стороне карандаша по подбородку. Ее серые глаза внимательно огибали каждую выведенную в тетради цифру. Облизнув губы кончиком языка, Марселина сделала пометку карандашом и бегло посмотрела на Камило: тот сидел по левую руку от нее, подперев щеку ладонью, и улыбался нелепой улыбкой влюбленного подростка. Марселина от такого зрелища покраснела и, скрыв смущение за кашлем, отвела взгляд.
– Кхм. Что? – спросила она, делая вид, что целиком и полностью сосредоточилась на проверяемом уравнении.
– Ничего, – пожал плечами Камило. – Просто нравится за тобой наблюдать. Ты очень милая.
Марселина сильнее сжала пальцами карандаш. По телу прошла волна приятной дрожи. Только вот если сердце ее забилось сильнее, то язык как будто окаменел, не в силах озвучить даже банальное «спасибо». Марселина насильно приковала свое внимание к страницам тетради и, дойдя до последней строчки, как-то многозначительно выдохнула.
– Теперь я понимаю, почему на твои оценки без слез не взглянешь, – заключила она, перечеркнув неправильный ответ, но Камило ее слова нисколько не задели.
– Может, я просто не создан для школы? – задорно ответил он и встал с пола.
Размяв затекшую спину, Камило подошел к аккуратно заправленной кровати и плюхнулся на нее, подкладывая под голову подушку.
– Да? А для чего же тогда? – Марселина встала вслед за Камило и села на кровать рядом с ним.
– Тот, кто наградил меня моей силой, явно не хотел, чтобы я помер со скуки, решая нудные уравнения, – протянул Камило с гордостью, чем вызвал осуждающий взгляд со стороны Марселины. – Прости… Но я клянусь, что отныне использую этот дар только во благо Энканто и всех его жителей, – добавил он уже более театрально, и Марселина все же пихнула его локтем в бок; воспользовавшись ситуацией, Камило схватил ее за плечо, со смехом потянул на себя и уложил рядом, тут же обвивая руками под грудью.
Почувствовав тепло чужого тела, тепло мужского тела, вплотную прижатого к ее собственному, Марселина с непривычки покраснела. Запустила пальцы в пышные кудри и принялась легонько массировать кожу головы. Камило был таким тактильным, таким ярким и искренним, таким… Другим. Непохожим на Марселину. Когда чуть ли не каждый день имеешь дело с семьей Мадригаль, не обращать внимания на их волшебную исключительность становится просто-напросто невозможно, ведь на ее на фоне твоя «обычность» кажется особенно заметной. Семьи Камило и Марселины были совершенно разными, полными противоположностями, и Камило при ближайшем рассмотрении тоже оказался полной противоположностью Марселины.
Язык любви Камило – слова, и без вслух высказываемого одобрения он буквально изнемогал. Марселина чувствовала, как с каждым проигнорированным с его стороны комплиментом между ними все больше нарастает невидимое, но на молекулярном уровне ощутимое напряжение, но она не могла – хотела, но не могла – клясться в любви так же открыто, возводить каждую проживаемую ею эмоцию в абсолют так же, как это делал Камило. Ей трудно было даже просто попросить его о помощи, что уж говорить о фразах, которые Марселина перечитывала из раза в раз в любовных романах, но которые тут, в реальности, колючей проволокой обвили ей горло.
Спустя месяц Марселина все еще допускала о том, что ее чувства к Камило запросто могли оказаться надуманными, но каждый проведенный с ним день доказывал обратное: чувства были самые что ни на есть настоящие, но настолько взрослые, непривычные и сложные, что заветный «конфетно-букетный период» превратился в настоящую проверку на прочность. Но правда ли Марселина и Камило подходили друг к другу? Камило ее веселил, обнимал и искал лишний повод поцеловать. Марселина же… Просто проводила время рядом? Она боялась открыто выраженной симпатии Камило и не осознавала того давления, которое на него оказывало ее молчание. А молчала Марселина часто. Причем подолгу, в очередной раз оставляя Камило с ощущением, что она недоговаривает и прячет от него что-то важное.
Так и сейчас тишина длилась уже слишком долго.
– О чем задумалась? – осторожно спросил Камило, приподнимаясь на локтях и заглядывая Марселине в глаза.
Когда их взгляды встретились, Марселина почувствовала знакомое покалывание во всем теле. Камило всегда так смотрел на нее… От одного этого взгляда колени подкашивались, и восторженный вопль сердца заглушал собой еле слышные нравоучения разума.
– У тебя красивые волосы, – ответила Марселина, проводя ладонью по гриве шоколадных кудрей. Даже эти, казалось бы, простые слова дались ей с неимоверным трудом, но все же они не отражали истинную причину ее молчания.
Камило негромко хмыкнул.
– Ты вся красивая, mi reina{?}[моя королева (исп.)], – уголки его губ вновь растянулись в улыбке, и Марселина на секунду растаяла.
Смущение сошло с ее щек, и в груди образовалось странное, не самое приятное чувство. Тяжесть охватила легкие, сделав последующий вздох шумным, как будто Марселина силой удерживала какое-то неловкое признание. Она потупила взгляд, сглотнула, и тогда Камило принял сидячее положение, параллельно взяв ее за руку.
– Что-то случилось? – его голос звучал обеспокоенно, но Марселина не могла ответить.
Если языком любви Камило действительно были слова, то Марселина оказалась в этом плане совершенно немой.
Как объяснить, как рассказать о всем том, что беспокоит ее уже не первую неделю? Камило наверняка разозлится на нее, ведь тогда это будет значить, что Марселина соврала ему. Приняла его чувства и лишь потом поняла, что задыхается в них.
Марселина, тщетно пытаясь справиться с волнением, выделила одну прядку черных волос и накрутила ее на палец. Черные и прямые волосы, лишенные объема у корней, совершенно не такие, как у Камило. Вся она совершенно не такая.
Взглянув на Камило, Марселина прикусила нижнюю губу. Сказать сейчас? Или оставить на потом? Нет, лучше сейчас… Но почему это так тяжело? Камило продолжал молча вглядываться в ее встревоженное лицо. Когда стрелки настенных часов, пристыдив, напомнили о неприлично затянувшейся паузе, Марселина приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Но ей помешали:
– Mija{?}[доченька (исп.)], я дома, – послышался из-за двери женский голос. Следом донеслось постукивание трости по полу. – Ты здесь?
Марселина отреагировала совсем не так, как ожидал Камило: вместо того, чтобы обрадоваться возвращению матери, она испуганно посмотрела на календарь. Прикинула что-то в уме, сопоставила даты с положением стрелок на часах, после чего вскочила с кровати, прижимая ладони ко рту.
– Ой… Ой-ой-ой! – Марселина забегала по комнате, собирая вещи Камило в одну кучу, пока тот удивленно наблюдал за ней с кровати. – Я совсем забыла, что сегодня она придет пораньше!.. И по дому ничего не сделала!
Камило попытался ее успокоить:
– Ну и что такого? Потом сделаешь, как я уйду.
Но Марселина не ответила. Ногой отодвинула кофейный столик на законное место и пригладила одежду, как будто скрывая улики того, что она позволила себе прилечь в разгар буднего дня. В привычной манере убрав волосы в хвост, она вдруг сказала такое, отчего Камило чуть не поперхнулся слюной:
– Так, вот твоя сумка, я сейчас открою окно, и ты вылезешь, ладно?
– Окно? – Камило вскинул брови. – Я не могу выйти через дверь?..
– Н-нет… – уклончиво ответила Марселина. – Я не говорила ей, что ты сегодня придешь…
– Разве это проблема? – Камило не понимал, что происходит, но сумку все же принял и перекинул лямку через плечо. – Она же меня знает. Скажешь, что…
Марселина его перебила:
– Я не рассказала ей, что мы… – она запнулась. – Ну…
Однако Камило все понял и без продолжения. Тело внезапно пронзило настолько сильным чувством, что потребовалось некоторое время, чтобы грамотно его дифференцировать.
– Вот как, – произнес он почти шепотом. Ему стало до слез обидно. Показалось, будто его захотели вымести на улицу вместе с пылью, как горстку какой-то несущественной, налипшей на обувь грязи. – Ясно.
Марселина открыла деревянные ставни, и Камило забрался на подоконник. Затем осторожно перелез на ветку росшего рядом дерева и обернулся напоследок, чтобы чмокнуть Марселину хотя бы в щеку, но та лишь бросила быстрое «пока» и скрылась за дверью в коридор. Поначалу Камило хотел вернуться, потребовать объяснений и на крайний случай обсудить все с матерью Марселины, но вовремя себя остановил. «В конце концов, – думал он, – это не так уж и важно». Ведь правда?
– Ты поставила овощи мариноваться? – поинтересовалась женщина, падая в кресло-качалку и вытягивая вперед травмированную ногу. – Я напоминала тебе перед уходом.
Марселина выбежала в кухню, набросила на себя передник и озвучила первую пришедшую в голову отмазку:
– Еще нет. Я… Забыла.
– Марселина, – произнесла ее мать непривычно осуждающе, – что-то ты совсем в облаках витаешь.
От полной формы своего имени, да еще и сказанной таким тоном, Марселине стало не по себе. Она попыталась сосредоточиться на готовке, но мысли ее роем кружились вокруг разговора с Камило, который явно не прошел для них бесследно и который еще даст о себе знать в виде новых вытесненных обид.
***
В полдень следующего дня Марселина и Камило встретились на уже обжитом ими месте: у крепкого ствола колумбийского дуба, произраставшего на территории школы. Уже издалека Марселина прочитала по лицу Камило, что тот был не в настроении, а потому ускорила шаг, прижав к груди заготовленный с вечера сверток.
– Привет, – поприветствовала она и опустилась на траву рядом с Камило; тень от широкой кроны листьев встретила ее приятной прохладой. Марселина поправила школьную юбку и откинулась спиной на ствол дерева. Пихнув Камило локтем в бок, она добавила: – Что, все еще дуешься?
Камило зевнул и, лениво потянувшись как кот, повернулся к Марселине лицом. Только тогда она заметила россыпь царапин на его веснушчатых щеках и предплечьях, выглядывающих из-под рукавов сорочки.
– Ага… Привет.
– Подожди… А это откуда? – Марселина протянула руку к израненной щеке, но Камило увернулся от ее прикосновений.
– Я вчера упал с дерева, – ответил он и поморщился, вспоминая момент болезненного столкновения с землей, – пока вылезал через твое окно.
Марселина выставила сложенные ладони в виноватом жесте.
– Ну прости… – протянула она, взглянув на Камило исподлобья, на что тот лишь слабо хмыкнул. – Хочешь, пойдем в медпункт и обработаем?
Камило покачал головой. По его непривычной сдержанности и отсутствию милых прозвищ, без которых не обходилась ни одна их встреча, Марселина поняла, что ситуация приняла серьезный оборот. Она не хотела возвращаться к вчерашней теме и поспешила прибегнуть к тяжелой артиллерии, припасенной как раз на подобный случай:
– А у меня кое-что есть… Посмотришь? – заговорщически протянула Марселина, расправив перед Камило ткань свертка, и обнажила румяные лепешки, до краев набитые ароматной начинкой. – Я знаю, как ты их любишь, и поэтому положила тебе двойную начинку… М-м, как пахнет… – достав из кулька одну лепешку, Марселина протянула ее Камило.
Камило поначалу сопротивлялся, но по итогу гордо принял поражение, подобно настоящему рыцарю, и, выдохнув, взял из рук Марселины лепешку, после чего торопливо поднес ко ее рту; теплый лаваш приятно грел кожу ладоней через салфетку.
– Ладно, сдаюсь, – жадно откусив, Камило издал довольный стон и закатил глаза от удовольствия. – Это просто божественно… Обожаю, как ты готовишь.
Марселина улыбнулась, робко заправив за ухо прядь волос, и распутала из салфеток свою порцию.
– Да это я так… На скорую руку сделала, – пожала плечами она, рассматривая узор на подрумянившемся лаваше. – На что хватило времени.
Вчера вечером, после того, как Марселина перемыла гору посуды и несколько раз прошлась шваброй по всем полам в доме, у нее не осталось сил на то, чтобы выдавливать из себя еще какие-либо кулинарные изыски. Когда практически полностью отвечаешь за ведение домашнего хозяйства, времени на себя, на хобби и уж тем более на любовь совсем не остается и приходится довольствоваться тем, что есть.
– Ты шутишь? – чуть не подавился Камило и, дожевав, при взгляде на Марселину выгнул бровь. – Мне даже яичницу не приготовить так же вкусно, как получается у тебя.
Марселина чуть агрессивнее, чем планировалось, ответила:
– Ты просто не пробовал. Все приходит с опытом.
– Тоже верно… – стыдливо согласился Камило.
Да, ему за все пятнадцать лет жизни как-то не приходилось готовить, да и в целом делать что-либо по дому, но это ведь не делает его плохим человеком, так? Тогда почему слова Марселины прозвучали для него с еле уловимым упреком? Оставив этот вопрос без ответа, Камило вернулся к поеданию пищи.
После сытного обеда, приготовленного персонально для него и с любовью, Камило ощутимо подобрел, и к нему вернулась его привычная говорливость. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он сполз по стволу дуба и прислонился щекой к плечу Марселины. Тепло уходящего августа, сытость и тишина вокруг обернулись для него приступом сонливости.
– Эй, – Марселина легонько ущипнула его за щеку. – Не спи.
– Ай, – Камило вздрогнул. – Тогда давай о чем-нибудь поговорим.
– О чем же?
Камило повертелся на траве, нашел удобное положение и, приобняв Марселину за руку, спросил:
– Ты уже решила, что хочешь на день рождения?
– О-ох, не напоминай, – отмахнулась та, заметно расстраиваясь.
– Почему?
– Мне исполнится восемнадцать, и я стану старше тебя уже не на два года, а на целых три… – нехотя ответила она и насупилась. Камило не смог сдержать короткий смешок.
– Не волнуйся, бабуль, я буду любить тебя, даже если мне придется вести тебя под ручку, чтобы ты не рассыпалась, – отшутился он и мгновенно получил щелбан в самый центр лба. – Эй!.. Но это ведь ненадолго! Лишь до моего дня рождения. Ну, так что там с подарком?
Марселина замолчала. Уперлась взглядом в вытянутые ноги, но так ничего и не придумала.
– Даже не знаю… Вроде все есть, я всем довольна, – ответила она, и Камило такой ответ не понравился: он что-то недовольно промычал и потерся носом о рукав темно-синего пиджака.
Довольна, значит. А доволен ли он? Несомненно, Камило был счастлив лежать сейчас здесь, в присутствии Марселины, а не грезить о ней где-то в своей комнате, спрятавшись от всех родственников, но мог ли он с уверенностью заявить, что это было тем, чего ему всю жизнь хотелось? Оказалась ли Марселина той самой, ради кого Камило бросился бы в поединок с драконом, чтобы заполучить ее руку и сердце? Эти мысли натолкнули Камило на давнюю обиду – легкую, но все же обиду, – и, слившись в одно целое с вчерашним инцидентом, сделали его вдруг мрачнее тучи.
Отпустив руку Марселины, Камило отвернулся, и от внимания Марселины это, конечно же, не ускользнуло.
– М? – она хотела убрать спавшие на его лицо кудри, но Камило повел плечом, увернувшись от ее рук. – Что случилось?
– Ничего, – донесся до Марселины еле различимый бубнеж.
– Камило, – протянула она тоном воспитательницы, и Камило оставил сопротивление: привстал, театрально шмыгнул и как-то обиженно потупил взгляд.
– Ничего, – повторил он, и Марселина уже была готова повторно ущипнуть его за щеку, – но с того самого дня ты так и не повторила те слова… Хотя обещала.
Марселине потребовалось время, чтобы понять, о каких словах говорил Камило. И когда она все-таки поняла, на ее лице последовательно отразились самые разные эмоции: удивление, стыд, разочарование, а за ними – неподдельное раздражение.
– Понятно, – кивнула она механически. – А я уж думала, что-то серьезное… – отодвинувшись от Камило на траве, Марселина подтянула колени ближе и обняла их руками.
– А это что, несерьезно? – возразил Камило, более не скрывая своего возмущения. – Хотя зачем я спрашиваю.
Марселина прикусила щеку изнутри, не зная, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Ее возмутило, что вместо благодарности за то, что она изо дня в день кормила Камило своей стряпней, ей пришлось выслушивать это. Пассивно-агрессивно обвинения и упреки.
– Я думала, что спустя месяц можно обходиться уже и без этого, – ответила Марселина, и может в чем-то Камило с ней и соглашался – при условии, что Марселина будет говорить ему о своих чувствах чуть чаще, чем раз в вечность, – но жажда по словесно выражаемой любви, по такой, какой любовь была в его семье, вытеснила остатки здравого смысла. Он хотел что-то ответить, но не успел: только он открыл рот, как Марселина поспешила сменить тему, поглядывая на здание школы.
– У тебя еще остались занятия? – спросила она, упаковывая использованные салфетки обратно в сверток из ткани.
Камило несколько раз шумно вдохнул и выдохнул через нос, после чего вернулся к лежачему положению и прикрыл веки.
– Не-а.
– Завидую, – устало выдохнула Марселина, посмотрев на сухую от мела кожу на пальцах. – А у меня дежурство.
– Так прогуляй, – безразлично ответил Камило, даже не взглянув на Марселину. Та нахмурилась, но все равно попыталась перевести все в шутку:
– Вот только давай без этого, – оттолкнувшись от ствола, Марселина встала с травы и оттряхнула юбку. – А то еще скажут, что ты на меня плохо влияешь. Я быстро. Подождешь меня? – она коснулась кончиком босоножки щиколотки Камило.
– Ага, – сдержанно кивнул тот.
Марселина стиснула пальцами складки юбки, явно сражаясь с желанием сказать что-то еще, но так ничего и не сказала. Лишь развернулась и медленно зашагала в противоположном от Камило направлении. Когда ее шаги совсем стихли, Камило приоткрыл один глаз и посмотрел Марселине вслед: хрупкая девичья фигурка скрылась в дверях школы, оставив Камило как в физическом, так и в эмоциональном одиночестве.
***
Домой они шли рука об руку, и всю дорогу Камило что-то бурно рассказывал, но Марселина его не слушала: она смотрела себе под ноги, о чем-то задумавшись, и тогда Камило начал буравить ее взглядом. Его глаза так и кричали «заметь меня!», однако, Марселине было не до этого. Не до него. В мыслях она хаотично перебирала варианты блюд, которые можно приготовить без лишних телодвижений, уложившись за час-два, и на фоне проблем – реальных по ее меркам проблем – переживания Камило выглядели сущим пустяком. Не ему ведь кормить всю семью, жертвуя ради нее и без того редким свободным временем. Жаль только, что сам Камило того не понимал. И жаль, что пустяком эти переживания считала одна лишь Марселина. Дойдя до центральной площади города, Камило не выдержал:
– Ты так и будешь молчать? – вопросил он, останавливаясь и наконец завладевая вниманием Марселины.
Та взглянула на него слегка растерянно, все еще пребывая где-то там, в своих мыслях. В своем мире, и пускать туда Камило она совершенно не хотела.
– Прости… Ты что-то сказал? – Марселина устало потерла переносицу.
– Да, я как раз говорил о том, что по пути домой хочу сигануть с моста в реку и утопиться, – спокойно ответил Камило, наблюдая за реакцией Марселины.
Марселина несколько раз молча кивнула, но потом ее глаза округлились.
– М-м… Погоди, что?!
Камило нарочито громко цокнул языком.
– Просто признай, что ты меня не слушала.
Марселина напрягла ноздри, со свистом втянула ими воздух и посмотрела на Камило слегка рассерженно. На ее скулах заиграли желваки.
– Ты закончил? А то мне еще надо приготовить ужин, а дома шаром покати. И пол сам себя не выдраит, знаешь ли, в отличие от Каситы.
Камило неосознанно сжал кулак вокруг лямки школьной сумки.
– Я и не начинал, – противился он, качая головой. – Но если ты хочешь выглядеть так, будто тебе нет до меня никакого дела, то могу поздравить: получается отлично.
Марселина закатила глаза и сделала несколько шагов вперед по дороге, но Камило ее нагнал, развернул за плечо и остановил.
– Ты неправ. И нет, это не так, – скинув с себя его ладонь, Марселина оборонительно скрестила руки на груди. – Ведешь себя как маленький.
– Это я маленький? – переспросил Камило, и с губ сорвался возмущенный вздох. Брови сами вскинулись вверх, превращая некогда влюбленный взгляд в по-настоящему обиженный. Камило был отходчивым и не мог долго обижаться, особенно на Марселину, но что-то в его существе переменилось от ее слов, и от былой нежности не осталось и следа. Почему именно Камило вечно должен идти ей на уступки? Почему Марселине хотя бы раз не сделать то, о чем просит он?
Марселина тихо выругалась себе под нос, что не осталось без внимания Камило и заметно пошатнуло его самолюбие.
– А кто, я? Не я же устраиваю истерики на пустом месте.
