Текст книги "Её Высочество (СИ)"

Автор книги: hxereen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Она растерянно прикусила нижнюю губу. Рука с тряпкой обессилела, повисла вдоль тела, облаченного в школьную форму, и в полной тишине Марселина услышала, как бьется сердце. В последний раз его ритм был таким же быстрым, когда ее семья раскололась на части.

Вдруг небольшой шарообразный предмет отрикошетил от деревянных ставен и ударился о пол рядом с Марселиной. Та взвизгнула от испуга и подскочила на месте. «Небольшим шарообразным предметом» оказался мяч, и буквально в следующую секунду в окне появился его предполагаемый хозяин.

– Ау, есть кто? – крикнул Камило, заглядывая внутрь. Заметив Марселину, он удивленно заморгал, но вскоре его губы растянулись в привычной улыбке. – О, Ее Высочество наводит порядок в своих покоях?

Марселина закатила глаза. К ее удивлению, приступ злости, с которым она сталкивалась каждый раз, стоило Камило появиться на горизонте, вместо бушующего пламени оказался в этот раз лишь хилой вспышкой и исчез так же быстро, как и возник. Марселина подняла с пола мяч и подошла к открытому окну.

– А ты опять уроки прогуливаешь? – протянула она, локтем упираясь в подоконник.

– Только ты в такую погоду захочешь торчать в классе, mi reina, – Камило убрал прилипшие к лицу кудри и кивнул куда-то в сторону. Марселина выглянула наружу: чуть поодаль, на лужайке, столпилось еще несколько ребят. В противоположных концах лужайки красовались самодельные ворота из сумок и чьих-то ботинок. – Присоединишься?

Марселина перевела на него озадаченный взгляд. Воспользовавшись этим коротким смятением, Камило подпрыгнул и вырвал из ее рук мяч, после чего пару раз подкинул его коленом и пнул к ближайшим воротам. Она насупилась, и почему-то ей стало обидно, что их разговор выдался таким коротким – хотя прошло все как обычно: не больше минуты, – но, к ее удивлению, Камило не ушел. Положив обе ладони на подоконник, он оттолкнулся ногами от земли и подпрыгнул, в следующее мгновение уже оказываясь возле Марселины.

– Умоляю, дай попить, – Камило потянулся к стоящей поодаль фляге, но ожидаемо до нее не достал.

Марселина стояла в полуметре от него, как зачарованная.

– Прям-таки умоляешь?.. – она хотела отшутиться, разбавить эту странную атмосферу, повисшую между ними (или странной ее считала только Марселина?), однако ответ Камило сделал только хуже:

– Могу встать на колени, если хочешь.

– Н-не надо… – покачала головой Марселина и отошла к учительскому столу. Взяла флягу с водой и вручила ее Камило. Тот одним нетерпеливым движением вытащил пробку и припал губами к горлышку, в считанные секунды опустошив флягу на две трети.

– Полегче, – пригрозила Марселина, выхватив флягу из рук Камило. – Это первый и последний раз, muchacho{?}[юноша (исп.)].

Тот удовлетворенно выдохнул и протер рот тыльной стороной ладони.

– Благодарю, Ваше Высочество.

Марселина смотрела на полупустую флягу в своих руках, о чем-то задумавшись. Камило заметил ее отсутствующий взгляд и щелкнул пальцами у самого носа. Марселина вздрогнула, чуть покраснев.

– Энканто вызывает Марселину. Прием, – он залез на подоконник с ногами, и крошки земли посыпались с его подошв. Не будь Марселина так погружена в свои мысли, она бы обязательно треснула его чем-нибудь тяжелым.

– Кажется, все снова стало как прежде, да? – спросила она, обращая полный непонятной тоски взгляд к окну. То же самое небо, тот же самый Камило Мадригаль, та же самая Марселина. От того ночного волшебства осталось только воспоминание.

– М-м, по-моему, не совсем, – протянул Камило в ответ, постукивая пальцем по подбородку. Марселина выжидающе выгнула бровь. – Ты уже целых два раза назвала меня по имени за последние лет… Пять?.. И больше не хочешь меня убить. По крайней мере, не так сильно.

Марселина не нашла, что ответить. Ей показалось, будто ее поймали с поличным, приперли к стенке, глаза в глаза заявив о том, о чем она боялась себе признаться вот уже который день. В горле пересохло, пальцы крепче стиснули флягу, голова опустела. Не было ни одной мысли, за которую Марселина могла бы ухватиться, чтобы достойно оправдать себя перед Камило, который теперь как-то подозрительно косился на ее ладони. И только Марселина решилась спросить, в чем же дело, как Камило ее опередил:

– Послушай… Ты ведь уже пила из этой бутылки, так? – его зеленые глаза встретились с серыми глазами Марселины. Та кивнула. – Считается ли это за бесконтактный поцелуй с mi reina?

И прежде, чем Марселина обработала в голове его ответ, Камило спрыгнул на землю и побежал к друзьям. Ее щеки вмиг вспыхнули алым, а голос предательски дрогнул:

– Э-эй!.. – она высунулась в окно по пояс и, чуть не потеряв равновесие, вовремя ухватилась за ставни.

Камило был уже далеко, занимая позицию на импровизированном поле; его смех слился со смехом остальных игроков. Марселина сползла с подоконника и обхватила лицо ладонями.

Нет, все определенно не стало как прежде.

Через полторы недели после Того Самого Дня

Марселина стояла у тропинки, ведущей к Касите, нервно кусала губу и ковыряла носком сандалий гладкий камень, торгуясь с самой собой, стоит ли ей подходить ближе. Она не знала, как поступить в сложившейся ситуации и у кого просить совет – если честно, ее до смерти пугала даже сама идея о том, что о своих проблемах придется рассказывать вслух, – и в итоге напряжение комом встало поперек горла, лишив Марселину спокойного сна и отдыха, ведь теперь вся ее голова была занята мыслями об одном человеке, на которого она, неожиданно для себя, посмотрела под другим углом.

С трудом высидев очередной учебный день, Марселина решила подтвердить – ну или же опровергнуть – свою гипотезу на практике, проведя небольшой эксперимент. Выйдя из здания школы, она направилась не домой, как делала многие дни до этого, а к вилле Мадригалей, и с каждым шагом ее уверенность в собственных силах куда-то улетучивалась. Дошло до того, что Марселина как вкопанная застыла перед дверьми Каситы, боясь пошевелиться.

«Еще не поздно уйти», – внушала Марселине одна ее часть, та, которая подсознательно уже предрекла этому «эксперименту» оглушительный провал. «Но зачем я тогда вообще приходила?» – раздавалось следом, от другой части Марселины, и почему-то вторая звучала на порядок убедительнее, хоть сама Марселина и готова была в любой момент развернуться и броситься наутек.

Подняв на Каситу сомневающийся взгляд, Марселина все же сделала несколько робких шагов к крыльцу. После чего протянула к сочившейся волшебством двери похолодевшие пальцы, но резко одернула их, разворачиваясь и прижимая руку к груди; даже через одежду она ощутила, как колотится под ребрами сердце.

– Нет, нет, нет, нет, – затараторила Марселина, мысленно ругая себя за трусость. На чаши внутренних весов с обеих сторон были возложены «открой дверь» и «беги», и ни один из вариантов не одерживал окончательной победы.

Если бы Марселине еще месяц назад сказали, что однажды она будет топтаться у дома Мадригалей, как подброшенный щенок, будучи не в силах даже постучаться, она бы ни за что не поверила. Она бы сказала, что не постучится от собственного нежелания, но никак не от страха. Но теперь Марселина именно боялась. Боялась заходить внутрь, боялась видеть Камило Мадригаля, боялась признаваться – не ему, себе, конечно же, – что вид его довольного, улыбающегося лица больше не вызывает в ней отвращения. Никто бы не поверил, что это когда-нибудь случится, однако и в падение Каситы никто не верил, пока оно не произошло. Марселина чувствовала себя загнанной в ловушку из-за собственной гордости.

Когда дверь Каситы открылись и болезненно ударили Марселину по лопаткам, та прошипела под нос от боли и повернулась. Но стоило ей встретиться взглядами с Камило, как вся боль отступила, и в голове и где-то в груди будто вспыхнули фейерверки.

– Dios mío{?}[боже мой (исп.)], какими судьбами? – Камило улыбнулся, а затем выражение его лица вмиг переменилось с довольного на испуганное, и он виновато выгнул брови, подаваясь вперед. – Ох, прости, пожалуйста…

Марселина рефлекторно отскочила, пытаясь избежать его касаний. И вовсе не потому, что не хотела их… Просто так вышло. Она даже подумать ни о чем не успела.

– Я в порядке, – заверила Марселина чуть подрагивающим голосом. Камило сипло выдохнул и протер лоб тыльной стороной ладони; его пышные кудри запрыгали в воздухе. – Я пришла встретить маму, – добавила Марселина, вставая вполоборота и закрывая собой край школьной юбки, в который вцепилась ледяными пальцами.

– А, ну… Они только недавно начали, так что закончат, наверное, еще не скоро… – ответил Камило слегка задумчиво. – Но ты можешь подождать, – он открыл дверь в Каситу, приглашая Марселину войти, но та энергично замотала головой.

– Нет-нет, спасибо, – она спустилась с крыльца на траву, не обращая к Камило порозовевшего лица. – Я тут подожду.

Марселина, придерживая юбку, опустилась на колени и выжидающе замерла. К ее глубочайшему сожалению, Камило бросил в ответ лишь короткое «как знаешь», после чего вышел на тропинку и… Покинул территорию Мадригалей, скрывшись где-то на улицах города. Марселина проводила его глазами, полными печали, и полностью легла на траву. Холод земли встретился с жаром ее тела.

Марселина какое-то время лежала неподвижно, после чего вдруг накрыла лицо ладонями и как-то обреченно простонала. С первых секунд ей было ясно, что эксперимент с попыткой выдержать на себе взгляд Камило она провалила, но Марселина никак не ожидала, что все обернется такой катастрофой. Внезапный прилив радости, смущения, ожидания чего-то большего, чего-то, из чего состояли все их прежние стычки: комплименты, обоюдные колкости, касания… Марселина повернула голову, насильно обращая взгляд на пейзаж вдали. Рука погладила зеленый ковер, пальцы зарылись глубже, чувствуя каждую травиночку, и Марселина задумалась: интересно, какие на ощупь волосы Камило? Такие же мягкие, какими выглядят?

Смутившись от собственных мыслей, она повернулась на бок всем телом и поджала колени к груди. Щеки горели. Марселина знала это, даже не видя своего отражения – тем лучше, ведь увидь она себя такую, всю красную и смущенную (и все из-за какого-то парня!), она определенно бы разбила все зеркала в доме и больше никогда не вышла на свет.

Жизнь, разделенная до этого на черное и белое, неожиданно для Марселины начала приобретать промежуточные оттенки. И в другой ситуации она, быть может, радовалась бы чувству, которое расцвело у нее в груди. Но отягчающие обстоятельства вроде тех, к кому эти чувства были обращены, навлекали на Марселину депрессивные мысли о том, что этим отношениям не суждено стать явью.

Солнце неприятно било в глаза, и Марселина накрыла их рукой, пряча заодно и выступившие слезинки.

***

Когда Марселина вновь открыла глаза, солнце уже светило ей в спину, а затекшую руку неприятно покалывало. Она проморгалась, зевнула, после чего приподнялась с земли и сонно осмотрелась: ее школьная сумка под боком, отливающий розовым под закатным солнцем дом и знакомая фигура всего в метре от нее. Камило лежал на боку, подперев подбородок рукой, и с пугающим упоением наблюдал за тем, как Марселина приходит в себя, все больше и больше заливаясь краской.

– С подключением, mi reina.

Марселине потребовалось некоторое время, чтобы подавить в себе желание прибегнуть к рукоприкладству. Она просидела молча несколько мучительно долгих секунд, после чего еле слышно спросила:

– Я что… Уснула?..

Камило принял сидячее положение вслед за ней.

– Ага. Без задних ног дрыхла – и прям на улице… – брови игриво дернулись.

Марселина взглядом оценила плачевность ситуации: юбка помялась, в волосах запуталась трава, возле рта засохла тонкая струйка слюнки. Стыдливо протерев рот рукавом пиджака, она распрямила юбку и уже хотела встать, дабы как можно скорее побежать домой, подальше от всего этого стыда, но тут изначальная цель ее визита свинцовой тяжестью свалилась на плечи.

– А… Моя мама?! – Марселина уперлась руками в землю и подалась вперед, растерянно посмотрев на Камило.

Она ожидала, что тот отшутится, смутит комментарием о ее заспанном виде, но Камило лишь выставил палец и накрыл им ее приоткрытые губы.

– Тш-ш-ш, – протянул он, так и не убирая палец ото рта. – Они с Тонито{?}[-ito/-ita – уменьшительные суффиксы в испанском языке] немного задержались, и мы пригласили ее остаться на ужин. Присоединишься? Или ты решила вернуться к истокам, и теперь уйдешь жить в пещеру?

Марселина толкнула Камило в плечо, сдержав смех, после чего кивнула, будучи не в силах оторваться от его зеленых глаз. Должно быть, именно поэтому она позволила Камило так долго касаться себя: отпрянув от губ, его пальцы скользнули по щеке – Марселине показалось, что по коже пробежал электрический ток, – а оттуда – к волосам. Заправив прядку волос за ухо, Камило еще пару секунд сидел неподвижно, переводя взгляд с волос Марселины на ее лицо и обратно, после чего пожал плечами и спокойным тоном произнес:

– Там жук был.

Марселина не сдержалась и прыснула со смеху. Камило тут же метнул в ее сторону удивленный взгляд. Что это за девушка, и куда дели прежнюю Марселину? За долгие годы это был первый раз, когда он слышал ее смех. Марселина успокоилась, улыбнулась – Камило убеждал себя, что у нее просто свело лицевой нерв, – но улыбка быстро пропала с ее лица. Заметно погрустнев, Марселина опустила голову и принялась щипать траву пальцами. Камило почувствовал вину за неудачную шутку.

– Да шучу я, Ваше Высочество. Не было там никакого жука…

– Перестань, – одними губами прошептала Марселина.

– Перестать что?.. – аккуратно спросил он, наклоняясь и пытаясь разглядеть Марселину за шторкой иссиня-черных волос.

Марселина ответила не сразу.

– Так меня называть.

Камило готов был поклясться, что слышал по ее голосу, что на самом деле Марселина просила не об этом. Хотела совершенно не этого. Но почему-то остановила свой выбор именно на этих словах.

– Почему?.. – он придвинулся ближе. И что удивило его еще сильнее, так это то, что Марселина не сопротивлялась.

– Потому что ты к этому привыкнешь, – Марселина согнула ноги в коленях и обняла их, поместив подбородок на предплечье. – И потом уже не сможешь остановиться, даже если захочешь. Когда захочешь.

Камило задумчиво отвел взгляд. Получается, он все-таки был прав: что-то в Марселине переменилось, и она вдруг начала говорить с ним о вещах, до которых ей раньше не было никакого дела.

– А если я не захочу? – произнес Камило после выдержанной паузы. Марселина тихо хмыкнула себе под нос.

– Мой отец тоже так говорил, однако… – она остановилась, чувствуя, что тон беседы меняется на излишне интимный. Еще какое-то время посидев в тишине, Марселина поднялась с земли и посмотрела на Камило сверху вниз. – Ну, мы идем? Умираю с голоду.

В подтверждение ее словам живот призывно заурчал. Марселина накрыла его ладонями, и следом послышался задорный смех Камило.

***

Марселина не знала, каким богам она была обязана за то, что за ужином они с Камило сидели рядом, но однозначно этих богов она одновременно и благодарила, и проклинала. Стараясь лишний раз на него не смотреть, Марселина наслаждалась едой в кругу семьи и с каждой секундой все больше понимала, как сильно ей не хватало этого домашнего тепла, поддержки и внимания, которое уделялось каждому члену семьи Мадригаль в равной степени – так, что абсолютно все оставались довольны. Казалось, отныне ничто не способно нарушить сложившуюся под крышами Каситы идиллию.

Что касалось идиллии самой Марселины, то ее ежеминутно нарушал Камило, надоедая расспросами об упомянутом ранее отце.

– Так что там за история с папой?.. – шепотом спросил он, пережевывая овощи. Марселина несильно наступила на его стопу. Камило зашипел от боли, добавляя следом: – За что?.. Мне ведь просто интересно!

Марселина улыбнулась покосившейся на нее Пепе, мол, все прекрасно, и, как только та отвернулась, наклонилась к Камило и пихнула его локтем в бок.

– Так я тебе и сказала, – парировала Марселина, возвращаясь к поглощению ужина.

Камило не хотел мириться с поражением. Выждав какое-то время, он опять набил рот едой и прошептал:

– Ну повалуйфта, – и, дожевав, продолжил: – Расскажи, и я взамен сделаю то, о чем ты меня просила.

Марселина выгнула бровь.

– Начнешь пережевывать пищу прежде, чем говорить?

Камило надул губы и покачал головой.

– Нет. Я перестану… Ну, приставать и все такое, – сказал он уже чуть тише, хотя то, как Долорес вдруг вздрогнула, говорило о том, что она слышала их разговор от и до – и это несмотря на шепот.

Марселина замерла. Сердце пропустило удар, а пальцы сильнее стиснули ложку. Вот так просто? Это все может кончиться за один разговор об ее отце? Вот уже не знала она, что этот подонок продолжит пакостить даже после своего ухода.

– Ешь молча, – все, что смогла ответить Марселина, утыкаясь в свою тарелку. В ушах все еще звучали слова Камило, и почему-то она была им не рада. «Но об этом потом», – внушала самой себе Марселина, однако в конце концов это было единственным, о чем она думала до завершения ужина.

***

Поблагодарив Мадригалей за радушный прием, Марселина приняла предложение Луизы довести ее мать до дома, а сама осталась в Касите, наблюдая за тем, как Камило выискивал наиболее укромный и тихий уголок для их предстоящего разговора. Наконец он жестом позвал ее за собой, и Марселина пошла следом, все еще не понимая, как она вообще на это согласилась.

Они вышли на веранду, подсвеченную каскадом настенных фонарей. Камило осмотрелся на предмет заплутавших родственников и, повернувшись к Марселине, одобрительно кивнул. Та скромно отошла чуть подальше.

– Кхм, – прочистив горло, Марселина бросила на Камило быстрый взгляд: увидев, что тот замер в ожидании, она обреченно вздохнула. Значит, он не забыл, и притвориться дурочкой не получится. – С чего бы начать…

Марселина ни с кем не делилась этой историей. Неустанно прокручивала ее у себя в памяти, но никогда не озвучивала. Как будто до сих пор не до конца с ней смирилась.

– Когда мне было двенадцать, отец вдруг собрал свои вещи и ушел, сказав маме, что ему надоело, – шумно выдохнув через рот и ощутив в горле неприятную тяжесть, Марселина продолжила: – Я помню, что они ругались… Но не помню, из-за чего именно. Я тогда была у себя. Когда я выглянула за дверь, то увидела, как отец ударил ее. Мама упала и сломала ногу.

Камило неосознанно сжал кулаки.

– Я испугалась, что он ударит и меня… Но он даже на меня не посмотрел. Развернулся и свалил, и больше я его не видела… – голос Марселины стал более тихим, и перед глазами в очередной раз пронеслись события того дня. – Это, в общем-то, все. Я по сей день не знаю, зачем он так сделал… Да и не хочу знать. Я лишь помню, что он чуть ли не ежедневно клялся моей маме в любви, но грош цена его клятвам, если он смог так легко оставить ее.

Марселина сморгнула выступившую слезинку.

– Почему ты об этом не рассказала? – так же тихо спросил Камило, явно не ожидая, что «история с папой» обернется подобной трагедией. Глядя на свою семью, он никогда не думал, что кто-то даже в теории мог ее покинуть. Tío{?}[дядя (исп.)] Бруно не считается.

– Не всем хочется трубить о таком направо и налево, – ответила Марселина чуть грубее, чем планировалось.

– Нет, я имею в виду, почему ты не рассказала нам, – поправил ее Камило, делая осторожный шаг в ее сторону. Марселина это заметила и поежилась. Камило остановился. – Мне или Мирабель? Вы ведь дружили. Мы все дружили.

– А ты как думаешь?! – обиженно процедила сквозь зубы Марселина и отвернулась, пряча мокрое от слез лицо. – Рассказать об этом идеальной семье, которая знать не знает, что за пределами их любимой виллы живут реальные, обычные люди? Не такие идеальные, как они? – она уже еле сдерживала плач. Марселина не подозревала, что откровения об этой истории спустя столько лет по-прежнему будут болезненно отзываться в ее сердце.

Касита обиженно качнула ставнями.

– Кто сказал, что мы идеальные? – Камило все же подошел ближе, и Марселина услышала его голос почти у самого уха.

Всплеснув руками, она развернулась и вышла из-под фонаря; Камило успел увидеть лишь то, как на свету блеснули ее мокрые глаза. Он понял, что сковырнул лишь внешне зажившую рану – внутри она все еще сочилась кровью.

– Вы сказали. Ты сказал, – смахнув слезы, Марселина поджала губы в тонкую линию и стиснула зубы до скрежета. – Невероятная семья Мадригаль. Владеет магией, волшебным домом и ни в какую не хочет замечать, что Энканто – это не только их дурацкие дары, – выпалила она на одном дыхании, чувствуя, как все сдерживаемые до той минуты обиды всплывают наружу. Обиды и зависть.

Камило виновато опустил голову. В чем-то Марселина была права: они все и вправду слишком увлеклись игрой в общественное достояние, идеальную лишь издалека картинку, совершенно позабыв о том, что помогать людям можно не только постройкой дома или исцелением с помощью ареп, но и словами тоже. – Я осталась одна. И я не могла купаться в лучах славы, как это делали вы. На меня столько всего навалилось… Но у меня не было нормальной семьи и всяких там даров… Теперь-то ты понимаешь?!

– Извини, – выдохнул Камило, поддавшись эмоциям.

– В том, что этот подонок сбежал, твоей вины нет, – отрезала Марселина, поправляя на себе одежду, чтобы отвлечься, и коротко шмыгнула. – Так что не извиняйся.

– Я извиняюсь за другое. За все, если так, конечно, можно, – Камило погладил шею ладонью. – За то, что злил тебя и пришел без приглашения.

– Давай не сейчас, ладно?

– За то, что не слушал тебя и навязывался, даже когда ты просила остановиться.

– Хватит! – Марселина закрыла уши ладонями.

– И за тот случай с Мирабель – тоже, – добавил Камило еще тише.

И тут Марселина сдалась. Перестала себя сдерживалась и расплакалась, совсем как в детстве, пошатнувшись на ватных ногах и медленно опустившись на колени. Она терла глаза кулаками, будучи не в силах остановить бурную реку чувств, захлестнувшую ее и с головой потопившую. Камило не мог спокойно смотреть на то, как она плакала – впервые плакала при нем, – изнутри его всего буквально разрывало на части. Хотелось броситься к Марселине, обнять ее и утешить, но он себя одернул – как и желание вновь назвать ее королевой. Но и стоять и смотреть на то, как Марселина плачет – особенно после всего услышанного, – Камило не мог. Опустившись рядом с ней на землю, он легко коснулся ее плеча; Марселина скинула с себя его руку.

– Не надо меня трогать! – выкрикнула она, открывая влажное красное лицо и поправляя налипшие на щеки волосы. Камило еле слышно ахнул. Никогда еще он не видел такую сильную снаружи девушку такой сломленной.

– Извини… – Камило потупил взгляд.

– И извиняться перестань! Бесишь!.. – Марселина потеряла равновесие и упала, больно ударившись бедром. Отползла от Камило, стряхнула с колен грязь и снова спряталась за руками. – Если бы я тогда знала, что это была не Мирабель, я бы ни… Ни слова не сказала! Ты поступил как… Как… – она запрокинула голову назад, пытаясь отдышаться.

– Как придурок? – закончил за нее Камило.

– Да!.. – Марселина кивнула, растерев влажный нос до красноты.

– Я знаю.

Камило действительно знал и действительно считал себя придурком. Ведь тогда он не оправдал оказанного Марселиной доверия и потерял ее навсегда – и все из-за своего излишнего любопытства и силы, которая подарила десятилетнему Камило уверенность в том, что тайные перевоплощения в близких подруг могут оставаться безнаказанными.

«Мирабель! Смотри, я сделала это для Камило. Тут загадка, и если он сможет ее решить, то узнает, что он мне нравится».

Не выдержав давящей со всех сторон тишины, прерываемой лишь плачем Марселины, Камило зарылся пальцами в волосы и с силой их оттянул. Хотел отрезвить себя болью, но физическая боль оказалась ничем по сравнению с эмоциональной.

– Ты не знаешь, каково это… И-и будешь и дальше валять дурака, совершенно не думая о том, что для других твои слова вообще-то что-то значат! – Марселина подняла с земли небольшой камешек и бросила в Камило; тот этого даже не почувствовал, ведь все его внимание в тот момент было приковано лишь к красному лицу Марселины. – Когда я тебе ра-азонравлюсь, тебе самому станет стыдно за в-все, что ты мне говорил, – обессиленно выдохнула Марселина.

– Не разонравишься, – возможно, однажды (или уже совсем скоро) Камило поплатится за свои слова, но в тот момент он не хотел отвечать ничего другого.

– Мужчины редко держат слово, – плюнула Марселина со злостью, и Камило надеялся, что эта злость была направлена на ее отца, а не на него самого.

– Я свое держу всегда.

И тут Марселина поняла, что с того самого дня он ни разу не предстал перед ней ни в каком другом облике, кроме собственного.

– Время покажет, чего стоят твои слова, – сказала она больше самой себе, чем Камило, и вытерла остатки слез. – Мне пора домой.

– Тебя проводить? – спросил Камило, не подумав, и конечно же получил отказ.

– Сама справлюсь. Не маленькая.

«Откуда такой пунктик на взрослости?» – эхом отозвались в ушах давние слова Камило, в которых Марселина вдруг увидела совсем новый смысл.

Придя домой, Марселина застала следующую картину: разбитая банка с крупой, трость, отлетевшая далеко под стол, и мать, стонущая от боли в травмированной ноге. Марселина бросилась на помощь, и переживания о Камило оказались вытеснены заботой о матери.

Через две недели после Того Самого Дня

Камило действительно сдержал свое слово, пусть Марселина того и не ожидала. Не ожидала и не хотела, но менять что-либо было уже слишком поздно.

Вместо шуток в свой адрес, завуалированных комплиментов и признаний в симпатии, к которым она, признаться честно, за все это время успела привыкнуть, он лишь кивком здоровался, иногда и вовсе проходил мимо нее молча, и совсем перестал ее провоцировать: словами, действиями или внешним видом. Камило исчез ее жизни как недисциплинированный ученик и превратился в ученика обыкновенного, даже начал носить пиджак, пусть и не застегивал его на пуговицы, оставляя болтаться по обе стороны от (впервые) наглаженной рубашки. Марселина нарочно ходила возле класса Камило во время обхода, проверяла школьный двор в надежде снова поймать отлетевший в окно мяч и даже сменила дорогу до дома на более длинную, чтобы у нее был хотя бы крохотный шанс встретиться с Камило на улице. Но все было тщетно. Единственный раз, когда Марселина не хотела, чтобы Камило ее слушался, он поступил с точностью до наоборот.

Было в этом чувстве и что-то хорошее: например, Марселина вдруг начала уделять больше внимания своему внешнему виду, примеряя новые прически и даже пробуя носить украшения, наивно полагая, что уж такие-то изменения в образе неизменной, постоянной Марселины не оставят Камило равнодушным. Однако дни шли, и привычная их яркость все больше сменялась на унылую серость, пока от солнца на небе Марселины не осталось и следа.

Марселина задумчиво спускалась по лестнице; в руках она держала бумажный конверт с выведенными на нем словами «Любимой Марселине». Марселина не знала, от кого было письмо, о содержании которого она уже догадалась по названию и многочисленным сердечкам, да и знать не хотела. Ее и раньше не привлекали подобного рода признания, но теперь получение такого письма воспринималось ею лишь как издевка. Именно тогда, когда сердце Марселины оказалось занято, оно вдруг понадобилось кому-то другому.

Не заметив поднимавшегося навстречу Камило, она чуть было не врезалась в него, но тот вовремя остановился и придержал ее за плечи.

При одном взгляде на него Марселина вся задрожала, кожа покрылась мурашками, и воздух застрял в горле, так и не дойдя до легких. Пальцы сильнее стиснули бумажный конверт. Камило слабо улыбнулся, и в глазах Марселины на секунду помутилось.

– Hola, – он помахал ей рукой. – Я думал, что все уже ушли.

Марселина сглотнула и с трудом выдавила из себя слова:

– Я на дежурстве, – под конец ее голос стал сорвался на хрип. – Кхм, а ты? – спросила она, быстро облизывая пересохшие губы.

– Тоже, – усмехнулся Камило, поворачивая ладонь и демонстрируя Марселине перемазанные в меле пальцы.

Камило Мадригаль, не сбежавший с дежурства? Настоящие чудеса…

Марселина внимательно изучила каждую линию на его ладони, и взгляд скользнул выше, по пиджаку к шее, а оттуда – к усыпанному веснушками лицу. Осмотрев и, кажется, наизусть запомнив расположение каждой, Марселина вновь посмотрела на письмо.

– Что это у тебя? – Камило поднялся на носочки и удивленно выгнул брови, завидев сумасшедшее количество нарисованных красной ручкой сердечек. Поднявшись на одну ступень, он прочитал короткое послание на лоскутке. – Так ты из-за этого попросила меня перестать?

Марселина непонимающе подняла голову.

– М?

– Нет, я все понимаю, совет да любовь… – Камило замахал руками и сделал несколько шагов назад, смущенно прижимаясь к холодной стене спиной.

Тут до Марселины дошло, и она одним резким движением разорвала конверт пополам.

– Ч-что?! Нет-нет!.. – она повторила это еще несколько раз, после чего бросила обрывки себе под ноги. – Я даже не знаю, от кого это… Мне передали, и я… Мне плевать, – выдохнула Марселина, наблюдая за тем, как кусочки бумаги, кружась, опускаются на мрамор ступеней.

– Это что же, безупречная во всем староста школы мусорит? – Камило скрестил руки на груди и кокетливо повел бровью.

Марселина выровняла дыхание и, пристыженно сомкнув губы, опустилась на ступеньку, приседая на самый ее краешек. Подняв несколько обрывков, она упала подбородком на колени, а руки сцепила в замок где-то под юбкой. Рвано выдохнув через нос, Марселина склонила голову и спряталась за волосами, чтобы Камило не видел, как она безуспешно пытается загнать назад горячие слезы. Камило молча стоял рядом, но быстро заподозрил что-то неладное и сел по правую руку от Марселины. Та никак не отреагировала, и только ее плечи дернулись, как будто Марселина старалась не заплакать.

Камило не хотел лезть к ней с расспросами – он прекрасно помнил, во что это вылилось в последний раз, – а потому максимально осторожно предложил:

– Если захочешь обсудить – я здесь.

Марселина с силой впилась ногтями в кожу ладоней. Боль помогла ей успокоиться, и слезы отступили. Камило собрал еще несколько обрывков конверта и сложил их в аккуратную кучку возле ног Марселины.

– Скажи… Что бы ты сделал, если бы тебе кто-то написал любовное письмо? – почти шепотом спросила Марселина, посмотрев на Камило исподлобья. Тот над ответом долго не думал:

– Выбросил бы.

Марселина прикусила губу.

– А если бы оно от меня? – выпалила она на одном дыхании, боясь пошевелиться. Кровь гудела в ушах. Колени охватила легкая дрожь, и Марселина сильнее прижала их друг к другу.