Текст книги "Венец из молний (СИ)"
Автор книги: храм из дров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Так вот, про иллюзию…
– Конечно! Что бы вы хотели?
– Это может быть что угодно?
– Да. Рост, черты лица, форма тела, пол…
Марек оживился.
– Можно мне быть барышней? В дорожном платье и шляпе. С жёлтыми волосами и зелёными глазами? Только чтобы шрам на щеке немного оставался. И чтобы грудь большая, и родинка под глазом?
Марек ткнул туда, где хотел бы родинку. Горисвет заулыбался такой конкретике.
– Только имейте ввиду, что это просто обман восприятия. И, если кто-то ткнёт вам в грудь или платье плечом или коленом, – провалится в пустоту.
– Тогда небольшую грудь и без шляпы. Ну, на всякий.
Чародей кивнул и направил на ведьмака жезл.
– Стойте. А… последствий не будет?
Горисвет заулыбался и покачал головой. Его спокойствие заразило Марека, и он почти перестал думать о том, как магией ему что-нибудь оторвет.
Чародей прошептал заклинание. Ведьмака будто обдало водой. Пространство вокруг него пошло рябью. Воздух тут же успокоился, и Марек не успел ни о чём пожалеть. Он не почувствовал ни боли в голове, ни зуда в коже – вообще ничего.
– Всё? – неуверенно спросил женский невнятный голос.
Марек выпучил глаза на Горисвета.
– Ты и звук мне изменил?! – пискнул он, будто забыв, как управлять горлом.
Шепелявость его, хрип и пропадающие буквы так и остались, но голос было не узнать.
– Вы же стали барышней. Негоже барышням по-ведьмачьи скрежетать.
Марек обернулся к рыцарям, уловил краем глаза, как его светлые длинные волосы рассекли воздух. Развеселился, увидев отвисшую челюсть Серафим и покрасневшего отчего-то Гуарина.
– Извиниите?! – пробормотал рыцарь.
Марек направился в их сторону, вытянув нехарактерно для себя спину и весело сверкая улыбкой. Целым лицом.
– Здравствуйте, доблестные рыцари, – Марек захлопал ресницами. Давно у него не было ресниц в принципе.
– Как вам, нравится мое прикрытие?
Серафим замахала руками немного панически. Она что-то жестикулировала, но внимание ей никто не уделил.
– Да вообще, – пробормотал Гуарин, а сам замер с выражением не то ужаса, не то восторга.
Марек присел и изучил себя в отражении лужи. Хотел коснуться пряди вьющихся золотых волос, но пальцы прошли сквозь неё. Горисвет не забыл оставить девушке в отражении аккуратный шрам от губы к щеке по направлению того, что рассекал морду ведьмака. Шрам, по мнению Марека, добавлял гладкому лицу серьёзности. Яр нахмурился, закорчил рожи, подбирая себе выражения. Видеть в своем отражении не то, что девушку, человека, ему было в новинку. Он провёл языком по ровному ряду белых зубов, но почувствовал совсем не то, что увидел. Ткнул себя в нос, войдя в него пальцем как в непрозрачную воду. Под конец заметил, как косит его левый зелёный глаз, не успевая повернуться за правым. Это ведьмака развеселило.
– Вы что же, в этом виде соб’рались в Бан Глеан?
– Именно, милый Гуарин, – Марек подмигнул, как думал, подмигивают флиртующие девицы.
– А мы…
– А вы сидите и не рыпаетесь. Я вам говна с лопаты навалил – мне убирать.
– Но как же…
Марек отмахнулся.
– Как бы меня назвать…
– Мариша Ярсборская, – предложил Горисвет, подходя к компании.
– А что, недурно, – протянула девушка, – только пусть я буду из Новиграда. Мариша… новиградская домушница.
– Поч’ему сразу домушницаа! – возник Гуарин.
– Потому что грабежом я сейчас и займусь, милый мой. Что-то мне подсказывает, что Пыльные Волки растащили ваши вещи.
– Пыльные Волки? Назв’ание банды, напавшей на нас?
– Именно. Местные предприниматели.
– Вы не подумайте, но… Только не грабьте, пожалуйста, банки, домушница Мариша, – вставил Горисвет. – Моя магия не должна колдоваться во зло. Больше.
Мариша заверила всех, что ничего лишнего она постарается не ограбить. До этого мысли у неё такой не было, но теперь она всерьез об этом задумалась. Оседлала, по наставлению Гуарина, Небо. Марек не думал, что волчья падаль запомнила их коней, но лишний раз решил перебдеть. Ведьмачьи мечи, он, конечно, снял, но одолжил у Серафим её новый двуручник «для виду».
Пока наездница добиралась до Бан Глеана, стемнело. К сожалению Марека, потому что он больше не мог любоваться собой в лужах. Ему оставалось только вытягивать вперёд гладкие бледные руки и опускать голову, пялясь на холмики женской груди под красивым платьем. «Надо было попросить сделать разрез… или хотя бы пару пуговиц расстегнуть», – подумал Марек, спрыгивая с лошади. Он отряхнул платье, которого не коснулся, и вытянулся. Решил, что Мариша обязательно ходит с прямой спиной.
Ведьмак под прикрытием постучал в неприметную дверь. Копошение.
– Кто там? – пробубнил низкий голос.
– Мариша Новиградская, – Марек так привык к своей невнятной речи, что почти не замечал её в голосе Мариши, – принесла меня чернобурая коняга с рогом из жопы.
Голосок её, произнесший заветный пароль, развеселил Марека. Что-то звякнуло, и в двери открылось крошечное окошко.
– Не знаем никаких Маришей.
Человек прищурился через окошко на гостью.
– Я вас тоже не знаю. Зато знаю Влодека Чернопёрстого.
Охранник фыркнул показательно, и окошко захлопнулось. Затрещали замки и защёлки – дверь распахнулась.
Мариша зашла широким шагом, как учат вышагивать лошадей какие-нибудь принцы, в знакомую хату. Огляделась, будто видит всё вокруг впервые. Видеть было особо нечего: хата как хата, на жилую, правда, не похожа, хотя кровати в углу стояли. Мужик на голову выше девицы смерил её тяжелым взглядом, жестом потребовал снять оружие. Молча проводил до распахнутой в полу двери. Марек спустился по лестнице, надеясь, что торгаш внизу на него не смотрит, потому что платье Мариши проходило сквозь доски.
Женские походные туфли на низком каблучке опустились на пол. Гостья выпрямилась, задрала подбородок, осматривая, явно переигрывая, просторную комнату, которая забита была всякого рода хламом. Мебель, доспехи, посуда, шкафы, набитые украшениями, целые горы картин. Половина вещей была скрыта под тканью. Если бы не ведьмачий нюх, Мариша бы не обратила внимание на поселившийся в комнате равномерный запах фисштеха. Пару его увесистых мешков она отметила на весах перед перекупщиком.
– Вечер добрый, – проурчала девушка в его сторону.
Ведьмак впервые здоровался с торгашом. С ним вообще впервые в этой комнате здоровались.
– Добрый… за чем-то конкретным пришли?
– Да, голубчик. Слышала, с неделю назад вам принесли конный доспех, – Марек невероятно наслаждался своим новым звуком, чеканя в силу возможностей каждое слово.
Мужчина понял, о чём гостья. Редко ему приносили на продажу лошадиную броню, а панциря качества, как тогда, он в жизни в руках не держал.
– Принесли, ещё какой.
Он махнул головой в угол, Мариша направилась в ту сторону. Марек еле остановил себя от того, чтобы попытаться схватить подол платья. Он видел, так делают так мазели, куда-то вышагивая.
Под парой причудливых ковров Мариша откопала знакомые чёрные доспехи.
– А лошадь к ним, случайно, не шла? – спросила девушка, будто не зная.
– Шла. Только угнали её. Но сумки тоже где-то здесь валяются. Я их, правда, не разбирал ещё.
– Давайте найдем? – предложила Мариша, захлопав ресницами.
– Как скажете.
Минут через десять перед Мареком выросла вся амуниция и одёжка Дху. Ведьмак выложил для виду посуду и сменную одежду, посчитав, что Серафим не сильно расстроится её отсутствию.
– К этой броне у нас ещё человеческие доспехи есть.
Марек запнулся. Доспехов Серафим он не продавал. Должно быть, корчмарьша подсуетилась. Она-то небось и сдала ведьмака волкам, «сучья жопа». Ведьмак кисло причмокнул, раздумывая, хватит ли ему сил на лишнее общение этим вечером.
– Можно посмотреть?
Перекупщик сдёрнул ткань с одного из дорогих кресел. На нём лежал чёрный разобранный панцирь. Марек поднял шлем и чуть не выронил оттого, каким он оказался тяжёлым. Перекупщик ухмыльнулся.
– Да, жёсткие. Наверное, нильфов, у них тоже черные.
– Да нет, – протянула Мариша с тоном няни, исправляющей любимого подопечного. Бросила на мужчину загадочный, по мнению Марека, взгляд, – у нильфов они отделаны золотом.
Перекупщик пожал плечами. Ведьмак положил шлем и продолжил выискивать нужные ему вещи. Копье Серафим он нашёл среди дорогого оружия, а расписанные щиты – в бесполезном хламе. От полосатых доспехов ни фрагмента.
Мужчина оглядел всё, что выбрала гостья.
– Дорого вам это обойдётся, предупреждаю.
Ведьмак развернулся к торгашу и тяжело выдохнул. Поднял левую руку, чудно́ изогнув пальцы.
– Вы что, я всё это уже оплатила.
Зелёный знак блеснул в девичьей ладошке, глаза мужчины отразили магический свет. Ведьмак не спешил опускать руку, хотя она начинала подрагивать.
– А ещё я купила пару мешков фисштеха, голубчик.
Свет на кончиках острых женских пальцев дернулся. Капля крови показалась из аккуратного носика, только ползла она, почему-то, не по форме женского лица.
– А ещё… вы мне с прошлого раза задолжали тысячу крон…
Дёрнулся в судороге мизинец – свет потух. Мужчина заморгал, поморщился. Салатовые огоньки в его глазах растворились. Ведьмак опустил руку, разминая пальцы – они стреляли болью.
– Что-то я… не припоминаю долга, – пробормотал он.
– Что? Какого долга?
– Что-то я… ох… Боров! – крикнул перекупщик, гладя виски. – У вас кровь, – прокомментировал он гостью спокойно, потому что кровь носом в этой комнате шла у каждого десятого.
Марек поспешно вытер лицо рукавом. Рукава иллюзии не были такими же длинными, как ведьмачьи, но замороченный торговец ничего подозрительного не заметил. Голова амбала, встретившего Маришу, показалась в люке.
– Помоги мамзели загрузиться!
Мужчина отошёл к столу с растерянным видом. Мариша выдохнула: на секунду она подумала, что просчиталась. Пока Боров таскал наверх конное снаряжение, торгаш загрузил ещё два мешка: с фисштехом и рыцарским доспехом. К удивлению перекупщика, хрупкая на вид девушка смогла поднять их на первый этаж своими силами. Там она уже выдохлась, и закончил за неё Боров.
Ведьмак мчался на Небе по улицам Бан Глеана, хохоча свистящим девичьим тембром. Еще чуть-чуть, и жадность сгубила бы кошку. Обошлось. Небо искренне удивлялась навешенным на неё неожиданно тяжестям, но не сопротивлялась, иногда только замедляла ход против воли наездника. Марек устал: все силы он потратил на знаки, а топливо злорадства угасло, как только они покинули город.
***
Мариша открыла дневник на последней заполненной странице. Признаться, ей этого не хватало.
…бабушка… Хауль… фантомы… ведьмак…
Честно, не поверила бы, что он свет от чудищ чистит, но видела же своими глазами. Странный он какой-то, но не за что зацепиться моей неприязни. Разве что руки свои держать в карманах не умеет, да, Марек Яр? Закройте мой дневник, пока я не поймала вас с поличным, и больше сюда не лезьте. Свой заведите.
Мариша заскрипела переливчатым смехом, полная ребяческой радости, и захлопнула книжку.
***
Примчавшись в дом фон д’Амеди, ведьмак тут же завалился на более-менее уцелевшую в гостиной кушетку. Потягивающие чай в этой же комнате рыцари с чародеем проводили его удивлёнными взглядами – они будто успели забыть, что он сегодня она. Серафим затянулась из кривой ведьмачьей трубки и выпустила носом сладкий дым. Это было последнее, что мазель Мариша увидела перед падением в сон.
========== Глава 11 – Прощания ==========
Ведьмак проснулся и с утра пораньше опечалился: бугорки под красивым платьем исчезли вместе с лишними фалангами на теперь уже грубых руках. Яр уставился на культи указательного и среднего пальцев правой руки. Много они принесли ему когда-то проблем, но давно уже стали частью рутины. «Снова здравствуйте».
Марек огляделся. На полу, в походной койке, ворочался и фыркал во сне Гуарин. В его ногах, как сторожевая собака, дремала лиса. Второй спальник пустовал. Марек встал, противно и громко скрипнув древним креслом. Это не потревожило сонное царство, но лисица повернула в его сторону носом. Марек виновато поднял руки и вышел на улицу, стараясь ступать беззвучно. Пахло прошедшим и ещё собирающимся пойти дождем.
Серафим грела лицо под утренним солнцем. Судя по разложенным перед ней вещам, она проводила осмотр того, что привёз вчера ведьмак. Марек зевнул, давая понять о своем присутствии, и рыцарь открыла глаза. Похлопала по заросшей вьюнком плитке рядом с собой. Ведьмак присел. По другую сторону от Серафим лежал на бортике фонтана её дневник с ковром свежих записей, две трубки: уродливая ведьмачья и резная офирская.
Серафим набила их обе и протянула офирскую Мареку. Он принял последнюю возможность из неё затянуться. Яр не особо понимал курение, но было в этой трубке и в том, как протягивает её Серафим что-то притягательное. Шелестнули спички, рыцарь затянулась из деревянной поделки, вручила Мареку коробок. Они посидели бесцельно, выдыхая душный пар табака, конопли и бадьяна. Серафим с переменным успехом пускала изо рта дымные колечки. Меняться трубками не спешила.
«Всё закончилось?», – выползла записка перед ведьмаком.
– А есть сомнения?
У Марека сомнений не было. Но ему уже доводилось проваливать заказы, когда он думал, что знает лучше простого люда.
«Во мне ничего не изменилось.»
– А что должно было? Ты никогда не говорила, – зевок, – что чувствуешь.
«Ты и не спрашивал», – Захотелось написать Серафим. Хотя это ведьмаку не помогло бы, ведь спрашивал сотню раз Гуарин, а ответа так и не получил.
«Тяжесть.»
Марек приложил ведьмачий медальон к плечу Серафим. Тот не дрогнул.
– Это место чисто, – пожал плечами Марек, – и ты чиста.
«Горисвет сказал то же самое вчера.»
– Думаю, дело в твоей голове.
Серафим отвернулась. Марек вытряхнул нагар и протянул ей трубку. Рыцарь отвела его ладонь обратно.
– Отдаёшь мне?
Серафим кивнула. Покрутила поделку Марека в пальцах.
– Из неё разве удобно курить?
В своих способностях резьбы по дереву он не без основания сомневался.
«Мне всё равно. Главное, что приятно, это же подарок.»
Серафим подкинула деревяшку и словила чашей вниз. На плоском донышке был выцарапан символ. Серафим постучала по нему ногтем и глянула на Марека.
– Руна Мир, – ответил на её вопрос ведьмак. – Считай, защита.
Серафим погладила её пальцами.
– Но ты не думай, что она работает. Я не мастер рун.
«Зачем тебе столько фисштеха?»
– Продам, – Марек нисколько не смутился вопросу. – Со мной его оставлять нельзя.
«Только не говори Гуре.»
Ведьмак улыбнулся.
В доме заскрипели половицы, затем заскрипел, потягиваясь, Гуарин.
– О, – раздалось через несколько минут, – доброе уутро.
Он подошёл и начал разминаться. Маленькая лисица с человеческими глазами следовала за ним и села неподалеку.
– Как прошёл ваш вечер, в’едьмак? Наш замечаательно. Мы собрались было прощ’аться с Горисветом, но что-то не пол’училось. А ещё, мне дали посидеть на волшебном кр’есле…
Ведьмак припомнил, как болела его голова вчерашним вечером. Обвинил в этом, конечно, чары иллюзии, а не перегрузку знаками или четверть дорожки фисштеха.
– Кресло как кресло?
– Именно! Даже в голове не уклаадывается, что оно из в’оздуха!
– Оно не совсем из воздуха, – раздался знакомый голос, только сиплый. Лиса синхронно ему открывала пасть. – Это – проекция реально существующего кресла в назначенную точку пространства.
– Колдовст’во! – восторженно прокомментировал рыцарь.
Он, казалось, нисколько не удивился говорящему устами лисы Горисвету. Зверёк подошел к ведьмаку и сел у его ног.
– Я хотел попрощаться, прежде, чем вернуться к себе, но вы вчера не дали мне такой возможности. А я слишком люблю спать в своей кровати и в своём доме.
Марек пожал плечами.
– Через лису тоже пойдет.
– Вот и я так подумал.
Где-то за сотни миль от них Горисвет, видимо, захихикал, но лиса не смогла передать этого, давясь воздухом.
– Спасибо за одолженное лицо. Мне понравилось.
– Конечно. Честно говоря, давно я сам так не баловался. Ваш пример даже меня вдохновил.
Лиса мотнула головой, и Мареку померещилось на её морде мечтательное выражение.
– А вам всем спасибо, – лисичка обошла себя кругом, заглянув каждому человеку в глаза, – за вчерашнее, – она замялась. – Мне кажется, мир стал чуточку… спокойней.
«Или ты стал», – подумал Марек.
– Прощайте, друзья, – пробормотала лиса пространно, – хотя, думаю… можете заглянуть ко мне как-нибудь. Да, обязательно заглядывайте.
Никто из «друзей» не представлял, как они могли бы повторить путь до дома Горисвета без поводыря, но рыцари кивнули. Серафим пожала лисе лапку.
– Всего дооброго, уважаемый Горисвет.
Зверёк мотнул головой, моргнул, и исчезло с его мордочки осознанное выражение. Лисица выдернула из руки человека лапу, отпрыгнула и понеслась прочь. Юркнула между прутьями дряхлой калитки в заросли крапивы.
Гуарин продолжил зарядку, Серафим вернулась лицом к солнцу, а Марек к размышлениям. Заметив Небо, наполовину одетую в броню, Гуарин обратился к ведьмаку.
– Марек, уважаемый. А моих с Туфо п’аанцирей вы вчера не нашли?
Про броню Туфо ведьмак вообще забыл.
– Только щит нашёл. Думаю, доспехи уже кто-то носит. Или переплавили.
Гуарин жалобно вздохнул, представив, как растекаются в печи полосы его кирасы.
Троица собралась. Амуниция Дху не подходила для Небо, поэтому одета кобыла была только частично. Зато увешана элементами доспехов, будто ведьмачья лошадь трофеями. Дневники Карины Серафим забрала, а в своём составила список всего, за чем пришлёт в имение фон д’Амеди носильщиков. В основном, это были картины. Что-то грустное виделось рыцарю в том, как тлеют они в брошенном доме, когда семья их, может уже совсем и не знакомая, живёт и процветает. Серафим хотела расположить семейный портрет из гостиной в своей собственной комнате. На втором этаже маленького домика в имении тётушек. Небольшое в сенях над лестницей, это полотно заняло бы всю стену комнаты Серафим. Было что-то трепетное и в том, чтобы незнакомые люди висели картиной на её стене.
Мареку было с рыцарями по пути: он шёл в Дол Блатанна, чтобы сдать заказчикам части убитого монстра, всё это время катающиеся на боках Хмель. Рыцари и правда заплатили ведьмаку щедро, несмотря на все убытки, что понесли от этого союза. По мнению Марека, для заказа он ничего толком не сделал, но это мало его волновало. По расчётам, средств на зимовку, частично не в золоте, хватало. Каэр Морхен, правда, уже не светил, – группа шла в другом направлении.
Ведьмак отстал от рыцарей на пол дня, когда те переходили реку Понтар. Они решили не идти той же переправой, что двигались на Каэдвен – направились выше по течению. Благо, ведьмака с его нежеланием проходить загруженные мосты рядом не было.
Марек воссоединился с ними на стоянке и невероятно торжественный подброс монетки, первый за долгое время, пропустил. Ведьмак принёс «к столу» толстого тетерева, сказал, что нашел рыцарей по запаху. Аромат и правда стоял яркий: Серафим опять готовила свои заморские пряные яства в ведьмачьей посуде, сверяясь с синей книжечкой. Этим был несказанно поднят и без того не низкий дух рыцарей и, неожиданно для него самого, Марека. Однако во время трапезы вернулось всё на места: дух ведьмака нашел на камень – есть нечеловечески острую стряпню ему всё ещё было тяжело.
Перед развилкой на Долину Цветов Гуарин было решил прощаться, но Марек его остановил.
– Я подумал. Наверное, отправлюсь в Туссент.
Гуарин оживился. Он был готов заладить о том, какой славный край этот его Туссент, но ведьмак снова отделился от рыцарей и нагнал только на следующий день. Заметно облегчив Хмель ношу на останки чудовища, при этом утяжелив её парой бочонков краснолюдского спирта.
Марек то опережал рыцарей, то отставал, но всегда нагонял, не важно, сколько между ними оказывалось пути. Делал он порой совсем уж загадочные крюки, возвращаясь традиционно в хорошем расположении или даже с мелкой добычей. Серафим поймала себя на мысли, что он напоминает муху, жужжащую где-то на периферии, изредка демонстративно садящуюся в зоне видимости.
Одним из вечеров рыцари решили изменить короткий маршрут домой в пользу посещения новых городов. Ведьмак не был против. Он, в целом, пребывал в приподнятом настроении, особенно после посещения Дол Блатанна. Рыцари отошли немного от неприятной попойки в Бан Глеане и приняли предложение Марека снова устроить культурный вечер с ведьмачьей настойкой.
Гуарин заметил, что карта Аэлирэнн, которую в колоду принесла Серафим, – подделка. Он также признался, что в колоде его она такая не первая, и даже продемонстрировал другие свои «палёные» карты (половину колоды), уверяя при этом, что он ими не играет, а держит для красоты и коллекции. Серафим не очень понимала, как Гуарин различает фальшивки, и даже острый глаз Марека не сразу заметил, за что цепляться. Разморенный ведьмак выслушивал ликбез о палёных картах, а сам вдруг вспомнил о другом.
– А почему, – начал он, выдохнув лишний воздух, – почему вы кидаете на стоянках монету… а готовит всегда Сера?
– Выпад’ает потому что.
– Пиздишь.
Гуарин выдержал паузу.
– Пизж’у.
Марек заскрипел под сдержанный смешок Гуарина. Сегодня рыцарь был в странном настроении позволить себе изъясняться «по-ведьмачьи». Тут же его за это что-то кольнуло, и Гуарин глянул на Серафим, но она дремала, сидя с парой дубликатов карт Скоя’таэлей в руке. Она железно вознамерилась понять, какая из них фальшивая, но в процессе заснула. Давно Серафим так легко не засыпала.
– Просто Сере очень нравит’ся, – добавил Гуарин. – Готовить по-офирски. Она вообще собирает вокруг себя всё офирское, что видит. Я вот в жизни ничего офирского не видел, кроме как у неё, так что это… не очень-то частые вещи. Без поонятия, как она их наход’ит.
Рыцарь зевнул, прикрывая ладонью рот.
– А нафига кидать каждый раз монету, если всё равно всё ясно?
– А мы так, – зевок, – извините, договор’ились. На готовку, на корчму кидать, на стиирку… Чего там ещё…
Марек хмыкнул. Не успел он моргнуть, как остался неспящим один. Достал купленную в Гулете пустую книжку и принялся шкрябать по страницам пером под тихое потрескивание костра.
***
Компания пересекала Доль Ангра, когда вдалеке показались горы. Одна из них, особенно огромная и заснеженная, протыкала пиком облака.
– Горгона! – радостно воскликнул Гуарин. – Первый страж нашего края!
Горгона не прекращала расти ещё день пути. Она всё увеличивалась, и ввысь, и вширь, хотя путники шли не к ней, а чуть вбок. От гор веяло приближением зимы, хотя с их вершин зима не сходила. Глядя на мрачные пики, ведьмак начинал сомневаться, что в Туссенте целый год тепло и солнечно.
Рыцари всё больше уставали от дождей и слякоти, но, чем ближе к дому продвигался поход, тем веселее они становились. Гуарин всё больше болтал о Туссенте, рассказывал Мареку о местах, которые следует посетить, всё чаще вспоминал своих лошадей и других рыцарей, по которым явно соскучился. Серафим перестала опускать забрало да и шлем не всегда надевала.
Гора Горгона, сопровождающая путников последние дни, с какого-то момента остановилась в росте, пропустила их мимо. Крохотные по сравнению с ней хребты, к которым направлялись путники, расступились: показался перевал. Гуарин чуть ли не прыгал на спине Туфо в предвкушении, а Серафим нацепила шлем, начала поправлять броню. После пары поворотов зигзагообразного тракта меж гор, ведьмак понял, в чём дело: из очередного изгиба выросла посреди дороги белая башня. От неё в горы по сторонам упирались стены. Из бесконечных рассказов Гуарина Марек уже знал: это пост Ведетта. Стены были расписаны, как ведьмак никогда не видел, чтобы расписывались сторожевые посты. Хотя рисунок и был старше всех присутствующих, его, видно, не раз восстанавливали и дорисовывали. Он изображал ярких, обвешанных растительностью всадников, гонящих прочь от башни в обе стороны пургу. В волнах снега виднелись очертания тощих коней и ледяных гончих. Рисовалась фреска явно десятками разных рук: местами проседала в художественной ценности чуть не до смеха, а в других захватывала даже не искушенный дух мастерством исполнения. Красно-жёлтый флаг с двумя рычащими с него львами развевался над башней.
На стене показался силуэт в вытянутом шлеме, затрубил высоким звонким рогом. Эхом ему ответили десятки утихающих в горных пиках рогов. По другую сторону башни вырос второй силуэт.
– Стой, кто идёт! – пробасил через забрало страж глубоким бывалым голосом.
– Прив’етствую Вас, добрый Рыцарь Шахматной Доски! – весело крикнул Гуарин. – И Вас, Рыцарь Снежной Лозы, – обратился он к рыцарю с рогом.
Рыцарь Снежной Лозы поднял забрало, светящийся радостью узнавания.
– Странствующие рыцари Гуарин Жанлука Мерино и Серафим фон д’Амеди приибыли к дверям родного Туссента! – торжественно закончил Гуарин.
– Добро пожаловать домой! – прогремел рыцарь Шахматной Доски. – Открывайт’е им, Риенс.
Не успел он договорить, рыцарь Снежной Лозы исчез со стены. Через несколько секунд затрещали цепи, вверх поползли толстые прутья ворот. Риенс крутил с трудом механизм, рассчитанный на двоих.
– Раз’бойника словили? – кряхтя, поинтересовался он, когда троица зашла за стену.
– Что вы, Риенс, уважаемый, в’едьмака! Привели гостем Марека Яра.
Ведьмак заулыбался молодому рыцарю, но тот этого не понял, смутился и отвёл глаза. Гуарин спешился и помог ему опустить ворота. Большой страж с плащом в шашечку спустился к ним со стены уже без шлема. Выглядел он пожилым, но двигался, не уступая мягкостью Мареку и резкостью – Гуарину. Рыцари крепко пожали руки.
– Господин Рейнарт? – обратился Гуарин к пожилому стражу. – А где остальные?
– Поехали за праздником. Саовина на носу, а у нас ни яблок, ни пирогов тут нет. Непорядок.
– Ммм, – протянул мечтательно Гуарин, – боклерские пироги…
– А вы, кстати, приезжайте, вместе отпразднуем, – предложил Риенс. – Расскажете, где были, что видели.
Гуарин глянул на Серафим. Она пожала плечами, гремя доспехом. Гуарин догадывался, что ей это не очень интересно.
– А знаете, приедем. Я приеду. Только домой загляну.
– Отлично! – обрадовался Риенс.
Рыцари ещё потрепались о чём-то своем рыцарском, обменялись короткими новостями. Либо Гуарин заболтал коллег, либо каждый пришедший в Туссент с рыцарем избавлялся от пограничных формальностей, но про ведьмака будто забыли – не спросили ни пошлины, ни грамоты, тем более не осмотрели вещи. Марек не слушал разговоров – разглядывал рисунок на стене и с внутренней стороны: на нём расползался по камню растительный орнамент, пронизывающий доспехи. Когда Гуарин наговорился, троица продолжила путь.
– А Серафим разве не уходил’а на Дху? – уловил шёпот чуткий слух ведьмака.
– Всяк’о бывает, – пробурчал пожилой рыцарь.
Дорога петляла ещё несколько поворотов, и за ними скрылась башенка Ведетта. Тройка всадников вышла к обрыву. Бескрайняя долина легла ковром под их ноги, обрамлённая с двух сторон горами. Солнце выжидало этого момента: показалось из-за облаков и лизнуло по лицам родных рыцарей и незваного гостя. Земля внизу светилась, и ветер приносил её богатые запахи. Марек прищурился. Вниз вели три дороги, каждая в свою сторону, узкие и ветвистые. Над ними стоял расписанный указатель. Рыцари спешились, Марек последовал их примеру.
– Что ж, – вдруг сказал Гуарин, сводя брови, – здесь я с Вами прощ’аюсь, – он обернулся к Мареку. – Хотя… мне в долину Сансретура, Марек Яр. А Вам?
– Хотел заглянуть в Боклер, – Марек выдал первое, что пришло на ум.
– Тогд’а нам по пути!
– Но сначала в Каэд Мырквид, – поспешил добавить Яр.
Гуарин поднял брови.
– Людям туда н’ельзя.
– Я ведьмак.
– Мое дело предуп’редить. Тогда вам по пути с Серафим. Будете под Боклером – заглядыв’айте отыграться в поместье Мерино под деревней Франколар. Думаю, я отд’охну там какое-то время.
Ведьмак кивнул, и они пожали руки. С Серафим Гуарин обнялся.
– С вами мы ещё встретимся, уважаемая.
Разошлись: Гуарин по дороге на юг, ведьмак с Серафим на запад. Шли пешком, ведя аккуратно по узкой тропе лошадей. Всё ярче им навстречу пах и светился Туссент. Без Гуарина стало непривычно тихо. Марек думал, с этой тишиной его ушам придет покой, но пришла куда-то не туда пустота.
Спустившись с перевала Сервантеса, путники снова оседлали коней. Шли быстро – Серафим тоже не терпелось домой. Марек всё никак не мог привыкнуть к яркости местных красок. Зелень как зелень, небо как небо, осенние деревья как деревья, но всё почему-то совсем не такое, как там, за горами.
Они остановились у указателя на Каэд Мырквид. Покурили вместе ещё один последний раз, разнося по округе гвоздично-еловый дым, пожали друг другу руки чуть дольше, чем требовалось. Пошли каждый своей дорогой.
***
Только к ночи ведьмак нашёл нужное место. Он прошёл западный подлесок Каэд Мырквид трижды, чутко всматриваясь в лес, прислушиваясь к каждому шелесту. Замирал на любой звук и дуновение ветра. Ведьмак знал – лес охраняется не так рьяно, как Броккилон, и стрела в последний глаз не прилетит. Но ещё ведьмак знал, что территорию друидов он всё-таки нарушает, а значит, должен ступать беззвучно, а голову иметь чистую.
Марек держал медальон с блестящими глазами-камушками в руке, реагируя на каждое его движение. Движений было много, но они либо направляли ведьмака вглубь леса, либо тут же растворялись. Отвлекало амулет ещё и чьё-то святилище неподалеку. Марек не узнал, кому стоит камень, но силу он источал огня и света. Ведьмак сделал у камня привал, вместо медитации покрыл меч маслом от призраков, выпил эликсир.
Наконец, он нашёл искомую поляну: крохотный, чистый от растений берег тонкой речки, видно, идущей с гор. Здесь пахло холодом. А через секунду озоном и… цветами. Ведьмак обернулся, но меч не достал.
Перед ним парила полупрозрачная девушка в скромном праздничном платье. С венком на длинных плывущих по воздуху волосах, босая. В руке она держала кольцо. Девушка всматривалась мутными глазами в ведьмака.
– Велес? – хрипнул он.
Кивнула.
– Где Серафим? – прочитал по губам. Голос призрака почти было слышно, но Марек доверял больше глазу.
– Придёт. Хочешь попрощаться?
Снова кивок.
– Я мог бы изгнать тебя, – начал ведьмак. Велес больше не держало в мире проклятие, но держало что-то другое, не такое крепкое, не такое вечное. – Но не стану, если ты клянёшься не навредить ей.
Велес нахмурилась удивлённо. Её мимика отличалась от мимики живых, но ведьмак знал, как её интерпретировать. Заторможенные и через силу, жесты призраков будто проходили сквозь воду и искажались.
– Никогда.
Ведьмак покинул поляну, ничего не сказав на прощание призраку невесты, так и оставшейся стоять в дюйме от земли.
***
Серафим пришла. Пришла на следующий вечер без доспехов, в мужской походной одежде. Светящийся в чаще леса кошачий глаз крался за ней весь путь до реки. Велес появилась сразу, но подходить друг к другу они не спешили. Серафим почувствовала изменения. Не только в том, что Велес не тянула к ней руки, не пыталась что-то сказать, – изменилось пространство. Всё ещё тяжелый воздух был пропитан молнией, мёдом, но он больше не угнетал.
