Текст книги "Венец из молний (СИ)"
Автор книги: храм из дров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Яр вскочил, двигаясь с нечеловеческой скоростью, сорвал с пояса стражника ключницу и отпер замок со второго случайного ключа. Свист болтов.
Гуарин вовремя остановил Туфо так резко, что она подскочила. Стрелы вспололи мостовую под её ногами, свища в опасной близости от живота. Серафим пронеслась решающий лишний метр. Строй болтов вошел в незащищенную грудь и шею Дху Тоораен. Конь рухнул, крича, как, должно быть, кричит преисподняя. Серафим вылетела из седла, засчитала позвоночником камни мостовой. Остановилась, только врезавшись в закрытые ворота. Здесь её не мог достать огонь стрелков, зато доставал Марек. Чуть ли не за волосы он втащил рыцаря в стену.
– Ты – на Хмель, – рявкнул ведьмак, когда его чуть не задавила рыцарская кобыла.
За её спиной наконечники заскрежетали о камень – Гуарин провёл лошадь между залпов.
Марек запрыгнул на Туфо, вцепившись в рыцаря.
– Вперёд!
Две стрелы лошадей вылетели из узкого коридора под затихающий плач Чёрного Гнева.
Выстрелить в Хмель сторожевые не успели, но болты устремились в Туфо. Гуарин не видел, как развернулся за его спиной ведьмак, как направил руку в воздух и начертил пальцами знак. Гуарин только почувствовал, как на секунду его прижало к лошади, а лошадь к земле. Увидел вокруг дождь сбитых стрел.
Марек смотрел назад, на своих преследователей, которым болты не были страшны. Их защищали простые кафтаны в жёлто-коричневую шашку – снаряды не летели в своих. Четыре всадника остановились перед воротами. Их окликнул приказ.
Новые стрелы засвистели вокруг, зацарапали бока кобыл и одежу всадников, но несущиеся прочь Туфо и Хмель были уже далеко от зоны смертельных попаданий, а у ведьмака не было сил на знаки, он и так превысил дневную норму, всю за двадцать последних минут.
***
Гуарин затормозил. Серафим, чуть с опозданием, тоже. Всю дорогу она слепо следовала за Гуарином, а того вел Марек, но Марек не говорил тормозить.
Рыцари спешились. Серафим рухнула с седла. Взмыленные лошади еле стояли на ногах, недобро хрипели.
– Почему мы остановились? – скрипнул ведьмак голосом странным и слабым даже для него.
Гуарин сглотнул.
– Чтобы не заг’нать. Лошадей, – сказал он тихо.
– Погоня…
– Пог`они нет.
Марек зло зарычал, оглядываясь. Ведьмачьим слухом слышал топот копыт, которого не было. Схватился за стальной меч. Гуарин помог Серафим встать.
– Ранены?
Серафим закачала головой, даже, скорее, всем корпусом, медленно, потому что шея её еле двигалась, всё еле двигалось. Синие глаза иссохли. Они намокли еще там, за стеной Бан Глеана, но ветер конного бега высушил их.
Гуарин развернулся к ведьмаку. Рука его лежала на оружии.
– Вы сейчас всё объяснит’е. Так, что я не захочу дост’авать меч.
Голос рыцаря подрагивал еле слышно, срывался от злости. От холодной ярости в тугом ошейнике.
– Объясню.
Глаз ведьмака застилала злость. Ярость пустая и бездумная. Безумная. И лезвие его поползло из ножен.
Гуарин обнажил меч за долю секунды.
Марек рухнул к ногам рыцаря, не успев достать оружие. Спина его была усеяна болтами.
========== Глава 7 – Минута на передохнуть ==========
Ведьмак очнулся через несколько часов. Лёжа на животе, весь забинтованный. Он не успел подумать о том, где он и с кем.
– Элик… сиры, – прохрипел в пустоту.
Гуарин поднёс ведьмаку нужную сумку. Марек не видел, что все ведьмачьи вьюки уже лежали перед рыцарями разложенные. Последние несколько минут они гадали, какая из ведьмачьих баночек зовётся «ласточкой». Говорил им ведьмак что-то хорошее о ласточках.
Марек ничего не видел и не соображал. Он с трудом разодрал налитый кровью глаз, но это мало что ему дало. Белый Мёд, самую крупную и гладкую склянку, ведьмак нащупал вслепую и проглотил содержимое одним глотком, чуть не поперхнувшись из своего положения. Ударил лбом в землю, сжал кулаки. И замер.
Осознав, что ведьмак отключился снова, Гуарин накрыл его плащом и повернул на бок, облокотив на дерево и подложенные сумки. Не ошибся – ведьмака вскоре вырвало. Несколько раз рыцарь подходил положить ладонь на его шею. Кровь билась в ней со страшной силой, но постепенно затихала.
Рыцари не знали, где они остановились. Ясно было только то, что ведьмак направил их на запад и в какой-то момент согнал с главного тракта. Костёр на всякий случай разожгли в яме, а поляну выбрали глубоко в лесу, несмотря на слякоть и почти непригодную для стоянки местность. Договорились спать по очереди.
Марек захрипел снова. Серафим в этот момент бесцельно пялилась на хвосты огня, лижущие землю. Она не среагировала на ведьмака. В отличие от Гуарина, изучавшего до этого, как медленно сползают с ведьмачьего лица черные змеи жил, Серафим вообще на него не смотрела.
Марек встал, опираясь на крону так вовремя подвернувшегося ему дерева. Голова раскалывалась, будто через виски, через очень тонкое сквозное отверстие, медленно тянули трос, и он цеплялся волокнами за тесные стенки. Ведьмак ощупал голову и отверстий не обнаружил. Чувство тела возвращалось к нему вместе с чувством саднящей спины. Через несколько минут она уже горела. Ведьмак обнаружил свои вещи прямо под собой и зарылся в них в поисках мази и спирта. Нужная банка валялась среди бомб, песчаных и травяных компонентов, потому что всё в вещах Марека, кроме масел и эликсиров, было хаотично намешано. Спирт нашелся среди последних.
Ведьмак заковылял к костру, стараясь не крутить спиной. Нога его нашла на что-то в темноте, и большую часть пути он протащился лицом по грязи, чуть не засыпав огонь. Гуарин, заснувший всего несколько минут назад, застонал от пинка по ногам и неловко вскочил, скидывая с себя ведьмака. Тут же осел обратно – потянул расцарапанный бок. Марек обернулся и встретился с ним нефокусирующимся глазом. Шея и рука рыцаря были забинтованы.
– Не увидел, – просопел Марек, отплёвываясь от земли.
Следующие два шага он сделал на четвереньках, решив, что голова его не переживет ещё одного подъема. Заглянул в свою железную банку и печально хмыкнул: мази оставалось в ней меньше половины, а, судя по ощущениям в спине, этого не хватит. Над огнем уже была установлена его собственная тренога, которая при рыцарях прежде не доставалась. В его же котелке грелась вода, и ведьмак уселся ждать её кипения вместе с Серафим.
Гуарин не стал снова пытаться заснуть и подошёл к костру. Он выглядел подавленно. Серафим отстранённо.
– Где мы? – скрипнул ведьмак.
Гуарин пожал плечами, смотря в костер.
– Куда вы нас заавели.
Марек огляделся. Плотный лес, блестящий от влажности, пропахший дождем, землей и дикими шкурами.
– Так, – просипел Марек бесцельно.
Последнее, что он помнил – это…
– Холера. Сколько дней прошло?
– Что?
– Мы же бежали от… из… Бан Глеана? – он не был уверен.
Он не был уверен, какой на дворе стоял год.
– А вы что же, не помн’ите?
Серафим наконец посмотрела на ведьмака пустыми глазами. Один из них опух и затёк синяком, а лицо было усеяно ссадинами. Марек выглядел растерянным. Пока он помнил только, как мешал эликсиры, которые мешать не стоит, прямо в галопе Дху. Ведьмак обернулся, ища глазами лошадей – Гнева среди них не было. Гуарин проследил за его взглядом.
– И этого не помниите…
– Я вам случайно не угрожал?
Гуарин растянул губы, замычал как-то неопределенно, отводя глаза.
– Черт. А. Э… Извините.
Марек нахмурился и принялся искать конец бинта, бережно завёрнутый в предыдущие слои.
– Что вы делаете. Я ваас только замот’ал.
– Чем-то обработали?
– Водой, маазью.
– Состав мази?
– Ну, – Гуарин не имел ни малейшего понятия. Он покупал её последние пять лет у боклерского медика, свято верил в её действенность и вопросами не задавался. – Масл’о?..
Марек вздохнул.
– Сами-то ранены?
Что-то такое он припоминал. Кровь, блевота и почему-то слёзы. Кто-то из рыцарей плакал? Вряд ли. Блевал? Наверное, это он сам.
Гуарин многозначительно указал ладонями на горло, руку. Рваную куртку и штанину. Будто стрелами. Что-то такое Мареку тоже возвращалось на ум. Тем временем Гуарин перевёл ладонь в сторону Серафим. К её стянутой шпагатом ноге прилегала шина из толстых прутьев. О том, что всё тело рыцаря покрывали гематомы, ведьмак, конечно, не узнал.
– Так, а я никого не ранил?
Гуарин подозрительно сощурился.
– Нет. Хотя зад’ели меня болтом. Случаайно… кажется…
– Ой-ёй. Дай глянуть.
– Я уже промыл р’ану.
– От яда тоже?
Гуарин побледнел. Поспешно начал закатывать рукав. Марек осмотрел глубокую царапину, подслеповато жмурясь. Промыта хорошо, даже сшита аккуратно. По краям набухла и подсушилась кожа, но призраков заражения нет.
– Странно. Забыл, что ли, стрелы смазать… Сейчас, я… – голова ведьмака затрещала волнами.
Пауза растянулась минут на пятнадцать. За это время Гуарин успел освободить от воды котелок и налить Серафим чаю. Ведьмак очнулся, когда рыцарь предложил кипятку и ему.
– Больше провиаанта у нас нет. Он остал’ся на… вместе с посуудой.
Ведьмак предложил добавить в чай жимолости из его заначек. Рыцари отказались. Тогда он вывалил в посуду остатки своей травяной мази и подлил спирта. Продолжил развязываться и ощупывать ранения. Ничего не задето, хотя много глубоких ран и царапин. Часть из них прижжена.
– Итак, – начал Марек, – кажется, лошадь, – на этом слове Гуарин сжал лицо, сигнализируя что-то неопределённое, – конь… умер из-за меня?
Гуарин вздохнул. Серафим шумно сменила позу, не сводя с костра глаз. Её первое движение за эту ночь выдало напряжение. «Из-за меня», – решил Марек. Будь у него губы, он бы прикусил нижнюю.
– Я оплачу эту потерю, как только смогу.
– Не оплатите, – хмуро вздохнул Гуарин.
Серафим блеснула в его сторону взглядом, но тут же вернула к огню. Марек не успел ничего в нём уловить.
– Лучшее скаж’ите, почему мы ск’рываемся от каэдвенской стражи. И почему они называли вас Мур’лом.
Сил на то, чтобы съязвить насчёт лица, у Марека не хватало, а настроения не было. Отдельные куски произошедшего возвращались к нему, но он до сих пор не понимал, сколько времени прошло с первого взмаха меча в Бан Глеане. Сколько он мог за это время натворить, Марек тоже не представлял, поэтому юлить не стал. Прочистил горло, в котором будто застрял кусок тлеющего угля.
– Я говорил, что нашалил в Каэдвене. Не думал, что так скоро это аукнется. Тем более в сотнях миль от того города.
– В’едьмак. Вы либо расс’казываете всё, как есть, либо мы, пр’остите, но вас… отстрааняем.
Марек был удивлён, что его ещё не отстранили, хотя пока не помнил, за что. Ведьмак не знал: пока он валялся без сознания, Гуарин с Серафим яростно, пускай и беззвучно, устало ругались на эту тему. От участи остаться истекать кровью посреди дороги ведьмака спасла только рыцарская сострадательность одного и щепотка болезненной любопытности другого.
– Рас, – Марек заперхал, – рассказываю. Несколько лет назад я взял заказ на… уничтожить лабораторию близ Бан Арда, в общем. Фисштех там варили. Или что они с ним делают. Заказ получал не от абы кого, а от местной охраны. Им якобы не до того было. Война, всё такое.
Гуарин уже слышал что-то странное, но от комментариев удержался.
– Ну, я и устранил. По ходу дела оказалось, что нанявшая меня стража сама крышует алхимиков, только других. Ну, я и к этим наведался. Чёта всё запуталось там, ну и это… И этих я пожег, в общем.
– Из б’лагих пообуждений? – скептически поднял бровь Гуарин.
Марек отмахнулся, поганенько осклабившись.
– Кукухой съехал. Нажрался просто, как вчера, – ведьмак осекся. – Это было вчера?
– Сут’ок не прошло.
Марек выдохнул. Смутно, но он уже припоминал весь вчерашний вечер. Пересказывать его полностью рыцарям он не собирался. Даже себе не хотелось.
– В общем, перешёл я, кажись, дорогу местному синдикату. Не думал встретить их живых и здоровых в Бан Глеане. Тем более спустя столько лет и злых таких.
Гуарин покрутил руками. Ему не хватало деталей.
– Они подсели ко мне в корчме, когда вы ушли. Решили поиграть с едой – лишились пары пальцев… Я собрал лошадей, думал, уйдём по-тихому, но…
Марек редко врал целыми событиями, поэтому запнулся. Думал он медленней, чем говорил. Закашлялся.
– Кх, короче. Вы с ними уже общались, когда я вас нашел.
– Почему лошади были б’ез брони?
– Не помню. Кажется, не успел одеть. На мне был хвост. Она всё ещё в конюшне, если не разобрали эти мудилы.
Гуарин уставился как-то грустно в бурлящую на костре кашицу.
– Я вын’ул болты из вашей спины. Неесколько протащил. Прижёг пару ран. Саамые кровоточ’ащие. Вроде ничего см’ертельного, хотя выглядело страшно.
Марек хотел что-то сказать, но словом подавился. Кивнул.
– Много у вас шрамов, – тоскливо протянул рыцарь.
Ведьмак помешал жижу палкой.
– Это вам, – он снял котелок с огня. – Смажьте раны и синяки, как остынет.
– Разве в’едьмачьи зелья нас не убьют?
– Это обычный эльфский крем. На тысячелистнике. Лечит одинаково, что остроухих, что людей. А я заживаю как собака. Вам нужнее.
Марек усмехнулся без причины. Он вспомнил, как продавший ему похожую смесь эльф сердечно уверял, что шрамы она тоже затягивает.
– Если вы боитесь, что я хочу вас убить, могу намазаться первым, – проскрипел Марек на кислые переглядки рыцарей.
Больше они не говорили. Ведьмак провалился в сон после глотка Ласточки, проспал до позднего утра в сидячей, никак не способствующей заживлению спины позе. Рыцари, собравшиеся поочередно блюсти вахту, последовали его примеру после повторной обработки ран. Мазь имела успокаивающее воздействие, особенно на людей без сил.
***
Марек проснулся, взял арбалет и углубился в лес. Вернувшись с вымоченными сапогами, обнаружил бодрствующей у затухающего костра Серафим. Всю ночь она еле спала из-за ноющей боли и проснулась, когда ведьмак шебуршался перед уходом.
Он подсел к ней, положил тушку кролика на землю и подкинул в яму сырых дров. Рыцарь насупилась, но ведьмак обманул её ожидания и костер не убил. Он вытянул руку, согнул неестественно пальцы и полыхнул огнём. Нескольких секунд его «волшебного» пламени хватило, чтобы выжечь из древесины сырость. Огонь снова забился в норе, и они посидели у него в тишине.
– Спасибо? – прошипел Марек так тихо, что Серафим еле разобрала, хотя привыкла к его речи. – Что всё ещё верите мне.
Она выдохнула носом в знак того, что услышала, не опустив в его сторону глаз. Вера в людей была неозвученной, шестой добродетелью.
– Нам придётся двигаться дальше, – продолжил ведьмак. – Я верну твою амуницию, но не сейчас.
Ноль реакции.
– В Ард Каррайг хорошие… нормальные врачи. Но идти туда дня три, – кончил Марек.
Занялся свежеванием добычи. Никто из троицы не подозревал, насколько они оголодали, вплоть до первых запахов варёного мяса. Жилистого, почти пресного – у ведьмака нашлась только соль, но питательного.
После сердитого завтрака перевязали раны и собрались в путь. Ещё на охоте Марек сориентировался на местности: ночью он погнал их, разбитых, на запад, чтобы сбить возможных преследователей со следа. Позже свернул севернее, уже куда им и было нужно, по дорогам проходимым, но далеко не самым известным. Ведьмак, впрочем, не тешился надеждой, что каэдвенские преступники плохо разбираются в закоулках своего же государства.
Предсказанный картой Шаэрраведд не дождался гостей.
***
Серафим вела Хмель и, садясь на лошадь, заметно каменела. Всё ещё чёрный, но уже не такой угрожающий без мощных доспехов, рыцарь явно отвык от смены лошадей и управлял кобылой не очень уверенно, боясь навредить и животному и себе. Хмель было всё равно: она не ругалась и не болтала, за ней не надо было постоянно следить, как и обращать внимание на её сигналы – их попросту не было.
При первой же возможности, когда Серафим с Хмель ушли вперед, Гуарин замедлил ход и обернулся. Марек за его спиной, сидящий большую часть времени лицом против направления, ковырял кинжалом палку.
– В’едьмак, – прошептал Гуарин.
Марек развернулся и сел боком, на что Туфо недовольно фыркнула. Обычно тихая, она явно не оценила новую расстановку и прибавившийся ей на круп вес, который ещё и вертелся.
– Не гов’орите при Серафим о Дху Тоораен.
Гуарин убедился, что сцепился взглядом с ведьмаком, хотя это было крайне неудобно в их положении. Случайно заметил, что незрячий глаз Марека почему-то зелёный, почти в цвет его собственных глаз.
– Это не конь, это – чл’ен семьи. Поонимает’е?
Ведьмак не понимал, но был наслышан. Кивнул.
– Она выырастила этого коня, в’едьмак. Рыцарь Шахматной Доски приезжал в имение Рири и Моль фон д’Амеди каждое лето, жел’ая купить Дху. Ещё когда я, тем более Серафим, на лошади сидеть не умели. Каждый год он уезжал ни с чем, и он не был единст’венным. Серафим, будучи мельче жереб’ёнка, защищала эту махину ото всех, понимаете? Никому не хотела отдаваать.
Марек представил крепкого жеребёнка, но маленькую Серафим не смог. Для него Серафим была базальтовой статуей, высеченной молотком и резцом, где-то под открытым небом Туссента. Изначально, всегда и навечно, только если ей не снесут голову или не выломают ноги, титанической и сформированной.
***
Всадники шли в несколько раз медленней прежнего, а привалов за день делали не три, а пять – всё у всех болело, а лошади быстро уставали. Они недоедали, как и всадники.
Ведьмак и правда заживал быстрее людей. Потихоньку лакал Ласточку, варя её и Белый Мёд каждый раз, когда компания разводила огонь. Эта схема была у него отработана: лечиться на ходу, в бегах, балансируя уровень интоксикации, боли и обморока печени. В этот раз Марек справлялся на удивление хорошо. За ранением Гуарина он следил тщательней, чем за своими, хотя необходимости в этом не было – царапина затягивалась как обычная рана.
Днями на привалах ведьмак сидел в офирской позе без движения, не реагировал на звуки, просыпался только если его сильно трясли за плечо. «Медитирую», – объяснял он. На ночных стоянках Марек уходил на охоту и только однажды вернулся с пустыми руками – леса Каэдвена, особенно ближе к северу, кишели зверьем.
Монетка больше не бросалась. Серафим больше не готовила, не курила трубку, не писала в дневнике. Было заметно, что по вечерам у костра ей нечем занять руки. Не хватало по ночам, что почитать ведьмаку. К Гуарину быстро вернулась болтливость, хотя он и начал дольше, тяжелее молчать.
– Если не найдёте Горисвета, – прохрипел однажды Марек, – ищите других чародеев. Они друг друга знают.
– Вы хотите от’делиться?
– Нет, я… с вами до конца. Но в Ард Каррайг не пойду. В столицах всегда много глаз.
– Резонно. Хм. Я никогда не общался с чаародеями. Хотя однажды сп’асал ведьму от голема. Она бы и без меня справ’илась, судя по всему, но мимо пройти я не мог. Серафим, а вы имели удовоольствие?..
Серафим покачала головой. С новых пор это все, что она делала: качала и кивала головой.
– Не знаю, где там удовольствие, – вздохнул Марек.
Гуарин не стал задавать вопросов. Занялся приготовлением жаркого из пойманных ведьмаком уток и обнаруженного самим рыцарем дикого картофеля. Обнаруженного исключительно из-за его агрокультурных познаний, которые пыталась привить ещё не рыцарю некогда семья. Гуарин приятно удивился, осознав, что не все дедовские мудрости его сознание задвинуло в разряд ненужного и забытого.
***
Ведьмак отрыл на дне своих сумок что-то вроде тканевой маски, явно сшитой специально по его лицу. Носить он её не любил и не хотел, поэтому натягивал только когда поход натыкался на редких людей.
Дважды это были пилигримы, трижды – обычные путники на телегах. И однажды встретился троице одинокий старик. Он еле шёл, опираясь на толстый берёзовый шест, по бездорожью.
– Не нужна ли вам поомощь, ув’ажаемый? – спросил Гуарин, равняя с ним Туфо.
Марек будто дремал за рыцарской спиной, укутавшись в плед, прячась под своей повязкой.
– Мне? – весело переспросил дед, поворачивая голову на всадника. Глаза его полностью обелила катаракта. – Не над мне ничего, хлопец. На себя пуще поберегите, на Ваську вашего. А то ж его волки прикормленные на зуб посадят – не заметят.
– Поб’ережём, уважаемый. Всего х’орошего, – ответил Гуарин, подумав, что дедушка, должно быть, с ума сошел.
Тут же себя поправил, что дедушка, должно быть, обознался.
========== Глава 8 – Место Силы ==========
Четвёртым днём компания вышла на тракт. Всё чаще мимо проезжали обозы и мелькали пешие путники. Однажды даже пронеслась дорогая карета в сопровождении конвоя.
– Скоро Розовый Мост, – хрипнул Марек. – Предлагаю устроить привал и меня на нём оставить.
Марек спешился и направил рыцарей за собой, выбирая, где сворачивать и углубляться будто на запах. Он останавливался, дышал затаённо и вертел головой – шёл по одним ему понятным ориентирам. Наконец, вывел группу на спрятанный в лесу луг, в центре которого стоял вытянутый камень, иссечённый рунами. По периметру всей поляны, в траве скрывались булыжники поменьше. Серафим показалось, воздух в круге камней был теплее. Гуарин изменений не заметил.
– Место Силы, – прокомментировал Марек, мягко кладя на валун трёхпалую руку. – Лагерь поставим там, куда Дрёма не смотрит.
Ведьмак указал в сторону. Там, среди деревьев стоянка и была разбита. Серафим сняла с Хмель ведьмачьи сумки и оставила с Мареком – он снова уселся варить свои эликсиры. Перед уходом рыцарей будто вспомнил что-то и достал из плаща деревяшку. С ней он ковырялся последние дни. Кинул Серафим.
Она покрутила в пальцах поделку, и уголок её обветренных губ дёрнулся вверх. Это была очень кривая курительная трубка из трёх составных частей. Марека устроила реакция, и он переключился на Гуарина, протянул ему кошель.
– Возьмите лошадь.
Гуарин кивнул. Позже он заглянет в ведьмачьи сбережения и обнаружит, что Марек почти не потратил аванс, который давался ему на Хмель. «Либо врал тогда, что денег у него нет, либо выиграл кобылу в карты», – решил Гуарин. Тяжело вздохнул, отгоняя мысль: «Или украл. Игрок из него неважный».
Отдохнувшие рыцари направились в Ард Каррайг, до которого, по мнению ведьмака, оставалось меньше часа езды. Они поняли, что он имел ввиду под «Дрёмой», только уходя с поляны: руны, вырезанные на центральном камне, складывались в причудливое лицо, заметное только издали.
Розовый Мост скоро показался всадникам. Цвета он был не розового, и цветы мост не оплетали, поэтому происхождение его названия осталось рыцарям неизвестным, как и название тонкой речки, через которую он перекинулся. Вокруг сновали люди и телеги, за мостом то и дело из земли вырастали хатки, а леса сменялись вспаханными полями. Уже через считанные минуты на горизонте замаячили стены Ард Каррайг.
Даже издали гостям столицы было, на что посмотреть: городская стена, всё не прекращающая расти, явно много раз достраивалась и походила на абстрактную картину. По ней ползли десятки швов, после каждого из которых кирпичи меняли цвет. Так, тёмно-коралловые камни у самого основания вдруг сменялись молочно-розовыми, иногда с вкраплениями жёлтых и белых, а к верхушкам сооружений снова становились красными, уже другого, горелого оттенка. Гладкие стены башен казались от этого фактурней, чем они были, и топорность архитектуры не бросалась в глаза.
На каждой башне шуршал в холодном ветре баннер с чёрным единорогом, и такой же единорог, только из камня, украшал главные ворота Ард Каррайг. Под ним выстроилась очередь, тихо, но верно ползущая за стены. Рыцари пристроились в хвосте. Проходя под гарцующим единорогом, Серафим отметила его безумно высунутый язык и отверстие над ним. Подумала, что из лошадиной морды, должно быть, удобно лить масло.
Пара формальных вопросов, небольшой взнос, и рыцарей пустили в Ард Каррайг. Город походил на то, что они видели в потёмках Бан Глеана, только фундаментальней. Столица задавала тон остальным городам Каэдвена, и, хотя до общего стиля им было как до Луны, утилитарный симбиоз камня и дерева они делили.
Рыцари придерживались той же тактики, что и при посещении остальных новых мест за последний месяц. Крутили головами, несколько минут бесцельно шли, куда вели их новые улочки, отмечали детали. Только потом вспоминали о своих делах. В этот раз дел было много.
Они нашли лавку медика. Он не констатировал заражения и не нашёл в ранах осколков. Перевязал рыцарей и наложил Серафим на ногу глиняную повязку. Посоветовал меньше крутить спиной и не носить несколько дней грудную утяжку. Серафим тяжело вздохнула. С тех пор как чёрный доспех остался в Бан Глеане, в утяжке не было необходимости, но в ней рыцарь чувствовала себя комфортней. Впрочем, она подозревала, что с её ребрами не всё в порядке, поэтому перечить не собиралась. Гуарину врач навязал чудесную мазь на основе кокосового молока, которой тому следовало покрывать царапины трижды в день.
Перелатанные, рыцари разделились: Серафим отправилась на поиски кузнеца, а Гуарин провизии. Встретились, где отметились, у ведущей вверх улицы главной площади, занятой в это время лавками торговцев. Оба не с пустыми руками: Гуарин наполнил вьюки, а Серафим обзавелась на поясе двуручным мечом. Покупать его ей было стыдно, потому что работы клинок был, мягко говоря, некачественной, не такой, к которой привыкла рука. Но Серафим не хотела тратить деньги Гуарина на большее.
Рыцарям не было известно ничего, кроме имени Горисвета и факта: где-то в Ард Каррайг есть или была его лавка. Чем он торговал, как выглядел – Карина не писала подробностей. Оба рыцаря, не сведущие в чародеях, думали, что ищут бородатого старца. Столько лет прошло, в конце концов.
Даже без рыцарских доспехов туссентцы привлекали к себе внимание одним видом, а когда Гуарин открывал рот и звуком – странным, но ещё не пугающим жителей глубоко Севера акцентом. Наведываясь с расспросами во все попавшиеся им лавки, стоило тем показаться хоть немного отвечающими магической тематике, они превратились в один большой магнит внимания. Впрочем, рыцарям было это привычно.
Серафим аккуратно, потому что при входе она неприятно хлопнула, закрывала за собой дверь магазинчика «Камни Дракона», когда рыцарей окликнул женский голос с хрипотцой. Так и окликнул:
– Господа Рыцари.
Они обернулись. На бочке у дверей магазина сидела молодая девушка в потёртом платье с множеством карманов.
– Доброго вечера. Я Берёзка с Гор Пустельги.
Голос не очень подходил её гладкому юному лицу, зато подходил прошитым сединой волосам, свободно распущенным за спиной.
Серафим поклонилась.
– Гуарин Жанлука Мерино, – представился в ответ Гуарин. – А это Серафим фон д’Амеди. Как вы веерно отмет’или, мы странствующие рыцари из Туссента.
– Рада знакомству, – Берёзка внимательно изучала рыцарей. – Слышала, вы ищете Горисвета? – остановилась на Серафим и еле-заметно поморщилась.
– Верно сл’ышали, уважаемая. У нас к нему ваажное дело.
– Какого характера?
Гуарин неуверенно покосился на Серафим.
– Л’ичного?.. Можно сказаать, семейного.
«Это он вас проклял, Серафим?»
Рыцарь вздрогнула. Голосов в голове ей слышать не доводилось. Берёзка нежно улыбнулась, и возрастные морщины оправили её губы.
«Просто подумайте или кивните.»
«Да.»
Березка вздохнула.
«Не вы первый, не вы последний.»
– Что вы собираетесь с ним делать? – спросила она вслух.
– О, нет, не под’умайте. Мы хотим просто поговор’ить.
«Просто поговорить?»
«Да.»
«Ну, расслабьтесь.»
Серафим не расслабилась, она прогоняла из головы ведьмака, проводящего пальцем по горлу. Гуарин заподозрил, что опять что-то упускает.
– Вы мне нравитесь. Думаю, я скажу вам, где его найти, – Берёзка смерила рыцарей игривым взглядом, – за небольшую плату. Рыцари из Туссента…
Они переглянулись.
– Пришлёте мне бутылочку, нет, две бутылочки вина, как вернетесь в родные края, а? – она мягко заулыбалась. – Хочу помино и…
«Ваше любимое, Серафим.»
«Я не люблю вино.»
– Тогда ваше, Гуарин.
– Изв’ините?
– Вторая бутылка. Пусть это будет ваше любимое вино. Только тс-с. Оставьте его сюрпризом для меня.
Березка сползла с бочки. Зарылась пальцами в одном из многочисленных кармашков. Бабочка цвета золы выпорхнула из него одновременно с тем, как девушка достала небольшой пергамент. Берёзка протянула карточку рыцарям, качая в сторону то Серафим, то Гуарина. Серафим и не думала двигаться, поэтому бумагу принял Гуарин. Бабочка закружила вокруг хозяйки.
«Берёзка с Гор Пустельги
Лавка медицинских и магических компонентов «Спящий Единорог»
Ард Каррайг»
На обороте карточки лежал чёрный единорог. Судя по высунутому языку, тот самый, что гарцевал на гербе Каэдвена. Только на рисунке он дремал.
– Из Синих Ворот миль сорок от города. Увидите камень…
Берёзка вытянула указательный палец, и бабочка на него присела.
– Перед ним встаньте и спросите дорогу у мотылька. Он покажет.
Берёзка подула на насекомое, и оно вспорхнуло, поднимая крыльями запах пепла. Пролетело вокруг Гуарина и уселось на макушку Серафим.
– Ну, мне пора. Будьте здоровы, господа Рыцари. И не забудьте: помино и ваше любимое, Гуарин.
– Слоожно будет з’абыть, – улыбнулся неловко он. – Спасибо вам. До свид’ания.
Рыцари и чародейка разошлись в противоположные направления. Гуарин обернулся посмотреть Берёзке вслед, но она, видно, уже свернула в проулок. Бабочка так и осталась сидеть в проборе Серафим.
***
Ещё до того, как рыцари подошли к поляне, стало понятно: у ведьмака проблемы. Проблемы исчислялись шестью лошадьми, оставленными посреди леса на привязи. Рыцари привязали Хмель, Туфо и нового члена команды: молодую чубарую кобылку. Обнажая мечи, поспешили к «месту силы», не заботясь о скрытности.
Их встретило шесть разбойников: четыре человека и два краснолюда окружали сидящего перед камнем Марека. На секунду Гуарин решил, что ведьмак упал, раненый, но, присмотревшись, понял: он медитировал. Он не слышал окруживших его людей и нелюдей.
Серафим уже ковыляла на неприятелей с оголенным мечом. Она увернулась от пары обращённых к ней лезвий и ударила в выпаде по груди человека, который вот-вот замахнулся на спящего ведьмака. Ударила будто не мечом, а рапирой. Меткий укол заставил мужчину запнуться воздухом, выронить оружие и повалиться на землю. Рыцарь тут же отпрянула от летящего на неё лезвия: оно просвистело в дюйме от целого уха ведьмака. Тот так и сидел, скрестив ноги, а за его спиной уже звенела сталь Гуарина.
Одним взмахом он отбил атаки сразу двух врагов и тут же отскочил: на него полетел топор краснолюда. Гуарин парировал новый удар и полоснул обидчика по лицу. Случайно, нарочно он делать такое не стал бы – не подстроил замах под размер врага.
– Марек! – вскрикнул Гуарин, хотя знал: его не услышат.
Серафим отразила новый удар, предназначавшийся ведьмаку, и толкнула его свободной рукой в плечо. Видно, толкнула слабо, потому что Марек только качнулся. Остался сидеть. Тут же рыцарь увернулась от краснолюдского бастарда, выгнув спину ровно так, как доктор не прописывал. Охнула и вогнала нелюдю в шею сталь, будто рубя дрова. Новый разбойник просвистел у её бока мечом – тот скрипнул по глиняной ноге. Серафим развернулась. Тело заныло, заскрежетало, как скрежещут древние кроны. Боль злила. Спящий ведьмак злил. Серафим занесла ногу и пнула его ступней по спине так сильно, что он отлетел. Благо, не в камень. Она не рассчитала, потому что по её шею свистели два острия, но Серафим сила пинка устроила: так ведьмак наверняка очухается.
