Текст книги "Венец из молний (СИ)"
Автор книги: храм из дров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
После обеда тройка задержалась передохнуть. Серафим достала трубку, набила и закурила. Табак, гвоздика, конопля – принюхался ведьмак. Когда она докурила, путники начали собираться. Марек с кислым видом наблюдал, как рыцари собирают оставшуюся еду.
За весь остальной день и вечер ведьмак не пропустил ни одного куста пижмы: проезжая мимо, он срывал жёлтые плоды, мял в пальцах и отправлял в рот, стараясь не жевать, разнося по округе острый запах. В какой-то момент перестал есть соцветия, но по-прежнему собирал их в складку куртки.
– А у в’едьмаков разве не два меча? – спросил неожиданно Гуарин, наблюдавший за ним всё это время.
Он, конечно, заметил пустые ножны на спине Марека. Поравняться с ведьмаком не мог, так как шли они по лесу цепочкой.
– Два. Второй остался там. Куда мы идём.
Спрашивать, зачем ведьмаку столько пижмы, Гуарин не стал.
Лес темнел, а под подковами лошадей всё чаще стучал камень. Вскоре мшистые валуны начали выглядывать из земли между деревьями, как горох, рассыпанный великаном. Сосны вытеснили остальные деревья и кустарники. А может, это сделали камни, и только сосны справились с их натиском. Трава уступила место ковру иголок и мха.
– Почти на месте, – прохрипел ведьмак, чуть обернувшись. – А вы забыли рассказать мне о мертвецах.
– Расскажет Серафим на пр’ивале. Я-то не видел.
– Расскажет?
– Напишет. Вы же умеете читать, верно, уважаемый?
– Как-то же я прочел ваше объявление.
– Точно. Его, кстаати я писал. Да и пригласить в’едьмака была моя ид’ея.
Смеркалось. Камни вокруг как будто росли, уже нависая над путниками. Под редкими из них зияли чёрные дыры. Гуарин заметил, что давно не слышно птиц, не видно следов оленей, лосей, кабанов. Только комарьё никуда не исчезало, наоборот, начинало роиться вокруг. Серафим где-то сзади явно дымила трубкой, и её они не особо волновали. Рыцарь присмотрелся к ведьмаку: на того комары точно садились, но либо он этого не замечал, либо игнорировал.
Путники вышли на поляну камней, когда темнота полностью проглотила лес. Так резко и незаметно, что никто не подумал, не успел зажечь факел. Ведьмак спешился и хотел было что-то сказать, но голос снова его подвёл. Рыцари и без того поняли. Гуарин спрыгнул с коня и полез в суму, Серафим осталась в седле. Что-то хрустнуло под копытами Дху. Под ногами Гуарина. Вспыхнул факел в его кулаке, осветил землю, устланную…
– Чеш’уя? – спросил Гуарин, садясь на корточки.
Лошади нервно зафыркали. Ведьмак уже рылся под массивным валуном и не поворачиваясь бросил за спину:
– Панцири. Что, уже пустые?
Он как-то странно хмыкнул. Медальон на его груди слегка дёрнулся. Ведьмак перестал копошиться в земле и замер. Рыцари тоже это услышали. Дрожащий гул из больших камней. Ведьмак быстро вытащил из тайника склянку, приложился к ней, поморщился и замер на мгновение. Коснулся ухом земли. Снова гул. Лошади затоптались. Им не нравилась дрожь под ногами. Серафим потянулась за копьём.
– В’едьмак Марек, – прошептал Гуарин на всякий случай. – Что это?
– Мой меч, – тоже шёпотом ответил ведьмак.
Он отнял лицо от земли и медленно выпрямился спиной к рыцарям, лицом к многочисленным дырам под камнями. Указал в сторону правых отверстий и поднял в воздух четыре пальца. Гуарин еле различал их в темноте. Три пальца. Понял. Подлетел к Туфо и ударил по крупу, одновременно вытаскивая из ножен меч. Два. Грохот слышался уже отчетливо. Дху заржал. Один.
Из черноты прямо на ведьмака вылетела огромная тень. Он отскочил мягко и стремительно, как сдавленная секунду назад пружина. Что-то сверкнуло в свете факелов. Десятки ног, панцирь… Зигзагообразный серебряный меч, загнанный между чешуйками монстра, в шерстяную прослойку. Чудовище летело на Гуарина, перебирая когтями. Хрустели панцири его меньших собратьев. Гуарин, вскрикнул не то боевым кличем, не то стоном ужаса, увернулся, рубанув перед собой мечом. Тварь высоко заревела и отпрянула, уронив пару срубленных ног. Химическая вонь раздалась по поляне. Марек подскочил к чудовищу, ухватил меч двумя руками. Его тряхнуло. Монстр извернулся, но не смог дотянуться до врага жвалами, ударил хвостом. Ведьмак отпрянул, повиснув на мече. Мощный хвост огрел руки и эфес, вгоняя серебро глубже. Яр застонал, получив по свежей ране, разжал пальцы и оттолкнулся от чудища – на землю повалился неуклюже. Схватился за больное плечо. Чудище запищало, забилось, пытаясь извернуться к вошедшему глубже в спину мечу. Раздался хруст, средний между грохотом падающего дерева и сколом крабьего панциря. Серебряный клинок отлетел на землю вместе с осколками брони монстра. Ведьмак прыгнул в сторону меча не поднимаясь, машинально перекувырнулся, как кувыркался уже сотню раз, как научили его десятки лет назад. Правда, тогда его рука была целой. Зашипел от боли. Рукав намокал. Марек выпрямился вместе с монстром. Последнего тут же сбило копьё, вошедшее под одну из лап на скорости разогнанной лошади. Скорости Черного Гнева.
Серафим выдернула из твари глефу. Снова раздался запах, щемящий глаза. Вороной конь встал на дыбы, отпрянул от шипящего в считанных дюймах чудовища. Испуганно вскрикнул, когда у его шеи клацнули мокрые жвалы. Серафим теряла контроль над зверем.
Марек перекинул меч в правую руку, в три прыжка обогнул монстра, чтобы оказаться ближе ко всаднику. Наложил знак. Воздух сгустился вокруг головы лошади. В приступе паники конь резко вдохнул, и глаза его блеснули зелёным светом. Он крепко встал на ноги, и Серафим одёрнула его в сторону прежде, чем чудище ударило в них хвостом. Ведьмак, краем глаза видевший летящую атаку, рухнул: жало просвистело над ним.
Яр перевернулся, схватил меч обеими руками и рубанул. Острие снова застряло, в этот раз в кончике хвоста, и чудовище подняло ведьмака взмахом тела. Марек упёрся ногами в землю и дёрнул, увернувшись от летящих ему в рёбра жвал: клинок вышел, а кончик хвоста с угрожающим жалом выгнулся безжизненно: теперь он держался на последних волокнах мяса и свалявшейся шерсти.
Гуарин, уже убедившийся, что чешую его меч не пробивает, засадил твари лезвие в открытую рану на спине. Отскочил. Где-то впереди Серафим рубанула с разбега по груди монстра, оставив в его броне трещину.
Чудовище ударило в сторону всадника, но всплеск огня окатил тварь – ведьмак снова наложил знак. Монстр закричал, зашипела кровь, забурлили раны на его спине, под лапой, на месте отрубленных. Хвост хаотично забил по земле, сотрясая. Заскакали ошмётки костей и панцирей. Люди отступили.
Гуарин вопросительно глянул на ведьмака, когда тот сигнализировал Серафим. Он стучал себя по груди – она кивнула. Горящий глаз сверкнул в сторону второго рыцаря. Остановился на факеле. Ведьмак коснулся правой рукой спины. Гуарин понял.
Монстр вскочил, уже окружённый. Тухли огоньки на его шерсти, но рана продолжала бурлить.
– Э, курва, – прохрипел Марек, привлекая внимание чудища. На удивление рыцарей прохрипел очень громко, пускай и неразборчиво.
Монстру было всё равно на слова, его привлек рык. Он развернулся и пополз к ведьмаку нерасторопно, хаотично подгибая от боли хвост, пошатываясь от недосчёта лап. Ведьмак сделал выпад, провоцируя. Еще один, тут же отскакивая назад. Дху Тоораен спокойно пятился в темноту, руководимый Серафим. Гуарин ступал за монстром, готовый в любую минуту отпрянуть или напрыгнуть.
Серебро просвистело у многоглазой морды, скрипнув по панцирю. Тварь заревела, согнулась и встала на дыбы, нависая над ведьмаком.
– Сера! – рыкнул Марек.
Мгновение, и в грудь монстра, точно в брешь впилось копье отточенным на турнирах наскоком. Треснула броня. Серафим надавила, чувствуя, как уже касается острием мяса, как скрипят о металл осколки. Одновременно с ней ударил Гуарин. Сзади, вдавив факел в рану, под панцирь. Свист реакции огня с кровью монстра. Поле битвы погрузилось в вонючий мутный мрак. Только глаз ведьмака сверкал в темноте. Гуарин отлетел под случайным ударом хвоста. Хруст. Хрип. Предсмертный визг. Страшный, раздирающий перепонки. Глефу Серафим потянуло во мрак – рыцарь рванула на себя. Обрушился замертво монстр.
Глаз ведьмака блеснул где-то далеко. Щёлк. Искра. Разгорелся факел. Марек поднёс его к чудищу. Серафим поспешно спешилась, подбежала, грохоча к Гуарину. Дху остался стоять истуканом.
– Живой, – выдохнул рыцарь ещё неровным дыханием.
Он не ранен, даже доспех не помят. Гуарин встал, не брезгуя помощью. Ведьмак опёрся ногой на грудь монстра. Схватил почти невидимую рукоять меча – тот полностью, по самую гарду, скрылся в теле чудовища.
Когда Серафим пробила панцирь, ведьмак влетел снизу. Влетел серебром в трещину, разрывая грудь и шею, если они у монстра вообще были, голову изнутри.
Марек вытащил изогнутый меч и положил на землю. Достал откуда-то из сапога нож. Закашлялся.
– Советую, – прохрипел он привычно для себя тихо, – отойти, пока не задохнулись.
Протянул Серафим факел. Она приняла, чуть дрожащей рукой. Пошла за Дху, так и стоящим посреди поляны, тупо смотрящим перед собой. Он уже начал ковырять копытом землю, действуя по привычке, которую отчего-то не мог вспомнить. Серафим отвела его прочь со зловонной поляны, и вместе с Гуарином они собрали остальных лошадей.
В головах рыцарей начало неприятно кружиться, а во рту появился кислый привкус, и они поспешили отойти глубже под сосны. Ведьмак вернулся к ним, нагруженный седельными сумками, мокрыми мешками и рыбацкой сеткой, набитой фрагментами чешуи.
– Разобьём привал недалеко, – сказал он, укладывая на круп Хмель всё своё скромное, но дорогое имущество.
– А это… Того… Ничего? – устало задался вопросом Гуарин, тыкая не очень определённо в сторону поля боя и в воздух.
– Уляжется. Да и не опасно.
Сил у Гуарина болтать не было, он послушался, не забыв помочь Серафим забраться на оживающего Дху. Шлем она по своему необыкновению стянула и дышала тяжело.
Лагерь разбили в пятистах ярдах от места сражения.
– Тут безоп’асно спать? – единственное, что смог выжать Гуарин.
Ведьмак кивнул, но рыцарь уснул раньше, чем это увидел. Вскоре к нему присоединилась Серафим. Дху Тоораен, полностью пришедший в себя, недовольно ржал и фыркал всю ночь, будто пытаясь наверстать упущенное.
Марек почистил меч, сварил масло из яда убитого монстра и Ласточки. Перевязал руку, обнаружив, что рана открылась. Она была смазана обильно тёплым маслом, хотя этого не требовалось: ведьмак не умер за прошлую неделю, а раздражение вокруг царапины потихоньку сходило. Яр глотнул Белого Мёда, настоящего, а не сваренного корчмарём из деревенских травок. Пошёл проверить привязь лошадей.
***
Сегодня мы виделись под Каэд Мырквид. Где обычно, на западной границе. Мне показалось, за деревьями прошёл древочуд, только будто беззвучно. Разве могут деревья ходить беззвучно? Я прижала покрепче Велес, чтобы защитить от страха и плохих мыслей.
К нам вышла дриада также тихо, как ходили её деревья. Они с Велес знакомы. Дриада сказала, что в воздухе слышно, как мы любим друг друга. Сказала, что проведёт свадьбу.
Ведьмак закрыл случайную страницу книжки, положил, откуда взял, и завалился спать. Бурчание Чёрного Гнева его убаюкало.
========== Глава 3 – Начали за упокой ==========
Ведьмак поднялся первым, покрытый испариной росы. Как будто умылся ей, только размазывая грязь. С трудом зажёг костер: пришлось использовать Игни. Почистил меч и принялся выскребать из головы чудища мякоть, подсушенную за ночь. Волокна мяса, уже не пахнущего алхимической лабораторией, выглядели аппетитно, но Марек воздержался. Обычные барбегазы были съедобны, но этот не обычный. Этот размером с лошадь, с ядовитым остриём на хвосте – как минимум подозрительный.
Серафим проснулась, когда ведьмак изучал жало чудовища. Она поднялась, не успев сбросить сон, и направилась в сторону Марека тяжело и стремительно. Без доспехов рыцарь потеряла часть массы, но оставалась огромной по сравнению с ведьмаком. На её явно стянутой под одеждой груди скакало грубое деревянное кольцо.
Марек не сопротивлялся, когда большая сила подняла его с места и поставила на ноги, секунду волоча по воздуху.
Серафим глядела на ведьмака сверху вниз полными ярости глазами, не отпуская кулака с его рубахи. Она разрезала рукой воздух в сторону вчерашней поляны, застыла с раскрытой ладонью, чуть дёрнула ведьмака на себя.
– Что это было? – прохрипел Яр, не отрывая глаза от разгневанной синевы. – Барбегаз.
Серафим повторила жест, ударив себя по груди, указала ладонью на ворочающегося Гуарина.
– Что вы тут забыли? Вы со мной пришли.
Ведьмака приподняли, он встал на цыпочки. Рефлекторно положил руку на кулак Серафим.
– Я был уверен, что он мёртв. После меча-то в спине.
Серафим ослабила хватку. Ноги ведьмака опустились на сухие иголки.
– Вы приятно меня удивили, – мурлыкнул он и получил в свою сторону лютый взгляд.
Рыцарь указала на лошадей, на сонного Дху.
– Ведьмачье колдунство. Временно успокоил, только и всего. Он уже в своём уме, не волнуйся.
– Что, – пробурчал Гуарин, поднимаясь, – происхоодит?
Увидев Серафим, схватившую Марека, как провинившегося котёнка, вскочил.
– В’едьмака бьём? – случайно восторженно, ещё через сон спросил он.
Этот вопрос отбил у Серафим желание, если оно и было, бить ведьмака, и она пустила его. Марек мягко встал на землю. Гуарин потёр глаза и блаженно зевнул.
– Значит, не бьём. Извинит’е, я по делам.
Рыцарь удалился за деревья.
– И вы меня извините, – прохрипел Марек, (безуспешно) пытаясь звучать дружелюбно, а не насмешливо. – Вы правда мне помогли, и я благодарен.
Серафим тяжело вздохнула. У неё было много слов для ведьмака, но как их озвучить, стоило ли их озвучивать, она не знала.
Солнце не пробивалось через густые древние сосны – застревало где-то высоко в ветвях. В лесу пахло влажной свежестью, и о вчерашней ночи ничего в воздухе не вспоминало.
Троица проснулась окончательно. Серафим гневно скрипела пером в стороне, пуская трубкой сладковатый дым. Периодически она подзывала Гуарина и вручала ему писаные послания, а он либо писал в ответ, либо отвечал короткими «да» и «нет», неловко поглядывая на ведьмака. Они говорили о нём, а Марек делал вид, что не замечает. Сидел у костра, дочищал выбранные им куски монстра, сторожил греющийся завтрак. Судя по тому, как смягчалось лицо Серафим, по улыбкам между рыцарями, напряжение, силами Гуарина, сходило.
– Давно я не сраж’ался с бестиями, – протянул он, подсаживаясь к огню. – Это был… Не самый чеестный бой на моей памяти, ноо, не буду скрывать, увлек’ательный. Что это было?
– Мутированный барбегаз.
– Страашно представить, как выглядят н’ормальные
– Не страшно. По их тушкам мы вчера бегали.
– Получается, этот зв’ерь… Бестия жила под каамнями и пит’алась своими?
– Да, но только потому, что не решалась уйти далеко с мечом в затылке. Этих мелких я разложил ещё неделю назад, и обычно они друг друга не жрут.
– Вот оно как. Здорово мы его вчера, кон’ечно.
Ведьмак ничего не ответил, хотя был согласен. Мареку приходилось работать в паре с ведьмаками, но в целом он к командной работе не привык. Да и не рассчитывал, что рыцари окажутся такими дельными. Для Серафим это было третий раз в жизни, а вот Гуарин почти никогда не рыцарствовал в одиночестве в силу своих заморочек.
– Марек Яр.
– А?
– В сл’едующий раз вам слеедует предупредить нас, если… Ну, м’онстры…
– Конечно.
Серафим вырвала из дневника лист и подошла к костру. Протянула его ведьмаку. Гуарин тоже в него заглянул.
«Фантом:
– Похож на живого.
– Полупрозрачный и размытый.
– Будто светится.
– Истощённый, обгоревший.
– С соответствующими ранами: ожоги от молнии.
– В одежде, в которой умер.
– Пахнет молнией.
– Тянет руки, хватает больно.
– Двигает губами, но ничего не слышно.
– Выглядит несчастно.»
Почерк Серафим крупный, буквы чуть наклонены вправо и вытянуты. Заглавные, как и у Гуарина, вычурные, но не такие фантасмагоричные.
– В какое время появляется? – спросил ведьмак, изучив записку. Речь в ней, хоть и неожиданно, о суженном фон д’Амеди.
Серафим сложила ладони и прижала к щеке, закрыв глаза.
– Ночью, значит. Это время смерти?
Кивок.
– Он привязан к месту?
Неуверенный кивок.
– Его видит кто-то кроме тебя?
Серафим нахмурилась. Пожала плечами.
– Как его хоронили?
Рыцарь указала на землю.
– По правилам?
Кивок.
– Скажи точнее, когда и как он умер?
Серафим забрала у Марека листок, пошуршала пером и вернула.
«После того, как дружка одела нам венки. Мы распустили руки, чтобы обменяться кольцами. Удар молнии, хотя небо было безоблачным, а вокруг много деревьев.»
Ведьмак затих и долго смотрел в огонь. Серафим ждала, но он не возвращался ни к разговору, ни к озвучиванию выводов. Она вопросительно замычала.
– А, ну. Судя по всему, он привязан не к телу и не к месту, а к событию. Нехорошо.
– Почему нехор’ошо? – встрял Гуарин, крутящий головой между Мареком и Серафим на протяжении всего диалога.
– Таких духов хер убьешь, – Марек заметил, как Серафим свела брови, – или освободишь, – добавил. – Тут разбираться с событием надо. С чего вы, кстати, взяли, что это проклятие?
Серафим встретилась глазами с Гуарином и махнула рукой.
– Маатушка Серафим, Хаулина фон д’Амеди сказала так, как т’олько услышала о случившемся. Мол, права была, изв’ините, цитирую, старуха, то бишь бабушка Карина, когда истериичные письма писала о бедах с’емейных, о проклятиях. А Хаулина не слушала и не верила, оттогоо и дочери, то есть Серафим, не говор’ила, пока опять зло не случилось. Бабка, мол, с ума давно с’ошла, что ей верить, что её вспоминать лишний раз…
Марек скривился, чуть не запутавшись в разновозрастных женщинах.
– Были ещё пострадавшие от проклятия кроме тебя?
Серафим подняла ладонь над головой, второй рукой погладила несуществующую бороду.
– Твой брат?
Отрицательное покачивание. Серафим задрала руку выше («Выше, мать вашу, только небо», – подумал Марек.) и нарисовала пальцем борозды под глазами.
– Отец?
Кивок.
– Получается, и дед тоже, раз мы идём к бабке…
– К Карине фон д’Амеди, – поправил Гуарин.
Серафим пожала плечами.
– Матушка Серафим пребыв’ала и пребываает не в лучших отнош’ениях с бабушкой, – поясняет Гуарин, убеждаясь, что может это говорить. – Хаулина даже не уверена, что мать её жива. Поэтому Серафим о б`абушке Карине почти ничего не иизвестно. Знаете, навер’ное – расколы в семье…
Ведьмак не знал, но был наслышан. Сколько привидений приходилось ему гнать со света из-за семейных распрей, сколько архиспор корчевать в фамильных садах…
– Ваша правда, не стоит тратить время на призрак твоего жениха, – прошипел Марек после минуты раздумий. – Сера. Гуря. Отправляемся к бабке.
Гуря покраснел.
– Господин в’едьмак! Небоеваая сит’уация не требует сокращен’ий!
Марек заскрежетал и отмахнулся.
Троица позавтракала «офирским блюдом» (ведьмак дрожал и запивал пижмовым чаем), свернула лагерь и отправилась дальше на север. Марек вывел их из леса.
***
День был светлым и тёплым, а ветер не давал ему превратиться в душный. Яр вёл Хмель по тени, щурясь так сильно, будто солнце светило ему прямо в глаз. Серафим не избегала света, но по большей части шла в тени, грея в лучах только лицо в открытом шлеме. Гуарин же предпочитал идти по светлой стороне дороги.
Ведьмак прочистил горло.
– Э, Сера.
Рыцарь не оборачиваясь замедлила ход, чтобы ведьмак нагнал её.
– Я тут покумекал, что за свадьба такая посреди ночи, а?..
Вопрос был риторический. Серафим не подала виду, что он её смутил, но ведьмак заметил, как она напряглась всем телом.
– Венчание под покровом темноты, – продолжил ведьмак, – будто по секрету. Без благословения, верно?
Серафим скованно кивнула.
– Не думаешь, что беда случилась из-за этого?
Серафим покачала головой, но тут же пожала плечами.
– Может, брак твоей матери тоже был нежеланным?
Снова пожала плечами, в этот раз раздражённо. На этом допрос кончился – Марек понял, что Серафим большего не знает.
Через несколько минут голос подал Гуарин.
– Марек Яр, позвол’ьте поинтересооваться, откуда вы род’ом?
– Ниоткуда не родом, у ведьмаков рода нет.
– А что за иимя у вас «Яр»?
– А, это… сокращение от «Ярсбор». Я раньше был «Марек… из Ярсбора».
– А чего пом’еняли?
– Да как-то говорить сложно стало.
Ведьмак погладил языком зубы.
– Ах, понятно. А я вот наазван в честь предков. Гуарин Жанлука Мерино. Ещё дедушка мне гов’орил, что фамилия наша, «Мерино» значит «с моря», а Жан и Лука были братьями, первыми гостями Сопряжения Сфер, с мооря сошедш’ими. Отсюда и чайка на нашем гербе, вы, должно быть, з’аметили.
– Очень интересно.
– Да! А вот что касаается Серафим фон д’Амеди, так…
Его перебил свист. Дху встал на дыбы: под его копытами выросла стрела. Гуарин схватился за меч, но ведьмак рыкнул на него:
– Опусти.
Стрела эльфийская.
– Верно, – раздался звонкий голос. – Опусти, или следующая прилетит тебе в глаз, дх’ойне.
Из-за деревьев вышел высокий светловолосый эльф. Его лук опущен с заложенной стрелой. Среди крон послышались скрипы тетивы. Послышались исключительно ведьмаку.
– Белки, – тихо бросил Марек спутникам.
И правда: Гуарин заметил серый беличий хвост за ухом эльфа.
– Вы приближаетесь к земле Доль Блатанна. Разворачивайтесь.
– Мы направляемся не в Долину, а в Каэдвен.
– Вы пропустили поворот.
– Поворот будет и дальше.
Эльф поднял лук. Марек зашипел на Гуарина, скрипнувшего ножнами. Пальцы Серафим сжались на древке копья.
Между Белкой и ведьмаком шагов десять – эльфская стрела обещала пробить насквозь.
– Вы могли сделать из нас ежей уже сотню раз, – просипел ведьмак.
Эльф кивнул в сторону рыцарей.
– Нильфы.
Нильфы переглянулись.
– Вообще, – начал Гуарин, но Марек его перебил:
– Нильфы. И ведьмак.
Эльф буравил его золотистыми глазами.
– Ведьмак… Это ты вёл охоту на Д’ьаебль Лигну из Каед Каррайт?
– Я. А эти нильфы помогали.
Он медленно развернул лошадь. На боку Хмель звякнули в тугой сети фрагменты панциря барбегаза.
Эльф прищурился и хмыкнул вызывающе. Натянул тетиву. В этот раз люди не успели услышать свист, только гулкий грохот чешуи. Хмель испуганно заржала, но ведьмак притянул поводья и хрипнул ей на ухо. Дху зафырчал злобно. Стрела отлетела к ногам эльфа – лошадь не ранена.
Белка снова ухмыльнулся, на этот раз удовлетворённо, видя злой блеск в глазу ведьмака.
– Не врёшь. Что ж. Мы не видели ни тебя, ваттгерн, ни двух нильфов. А вы не видели нас.
– Идёт, – процедил Марек дырявыми зубами.
Эльф исчез за деревьями также, как появился. Исчезли его невидимые братья и сёстры. Рыцари и ведьмак ещё несколько минут стояли в тишине.
– Когда в мою лошадь ст’реляют…
– Не очень хотелось выёбываться под прицелом пятерых беличьих лучников.
– Вы их видели?
– Слышал, ещё через твой трёп. Они идут на юг.
– Я думал, скоя’таэли не оставл’яют людей в живых…
– Нильфы не люди, – пожал плечами Марек, – ведьмаки тем более.
– Мы дааже не нильфгаардцы… – на всякий случай шёпотом вставил рыцарь.
– Ну не знаю, у меня от твоего акцента уши в трубочку сворачиваются.
Гуарин не стал озвучивать, куда сворачиваются его уши, когда он пытается разобрать скрежет ведьмака.
– С к’аких пор у Нильфгаарда вообще иммунитеет к…
– Мелитэле мне в жопу, Гуря. Откуда я, блять, знаю!
Гуарин смущённо затих, решая, оскорбляться ли ему. Опешила даже Серафим.
Ведьмак зарылся в седельной сумке, вытащил одну из своих крошечных баночек и выпил залпом. Ветер принес от него запах спирта, врачевальни и как будто гнили. Марек запрыгнул на Хмель и молча поехал вперед. Рыцари обменялись растерянными жестами и отправились следом.
Минут через двадцать Яр замедлил ход. Гуарин посчитал, что уже можно. Немного растерялся, заметив разводы на лице ведьмака.
– Господин в’едьмак, если я вас чем-то оскорбиил…
– Все в порядке. Голова заболела – ругнулся. Прости?.. – последнее слово он выдал, будто предлагал что-то купить.
– Да я, еесли честно, не з’наю, за что…
Марек вздохнул.
– Вы не разбираетесь в политике, да?
– В пределах Туссента раазбираюсь…
Гуарин бросил вопросительный взгляд на Серафим, но она не слышала их разговор. Курила трубку где-то позади.
– Кажется, даже я знаю больше вашего. Долина Цветов сейчас занята нелюдьми, и они не очень рады людям.
– Кроме ниль…
– Не знаю ничего про нильфов, – отрезал ведьмак. – Знаю только, что Белки вроде как тоже не самые желанные гости там.
– Эльф, которого мы встреетили вроде защищал д’олину.
– Это не значит, что долина защищает его.
Помолчали.
– И потом, Белки ничего не защищают.
– А откуда он зн’ал о вас?
Марек пожал плечами.
– Заказ на эту херь… даже барбегазом её не назвать. Дьябелигну. Я получил в Нижнем Посаде. Видимо, он давно тут всем докучал, прославился.
– А вам значит моожно в…
– Во-первых, я не человек. А во-вторых, когда руки пачкать не хочется, можно и человека запрячь.
– Понятно. А вам не нуж’но в Нижний Посад? Сообщить, что бестия мертва.
– Не срочно.
Через час пути тройка вышла на обгоревший указатель. Стре́лок в виде лошадиных профилей было три, не считая одной сломанной: восток – Нижний Посад, юг – Венгерберг, северо-запад – Бан Глеан. На востоке чернели жжёные поля, – совсем не то, что рыцари представляли о «Долине Цветов».
Марек, хоть и заверил, что никаких патрулей Дол Блатанна вдоль границы не имела, предложил рыцарям пройти для привала подальше на запад. Они охотно согласились, но движило ими вовсе не остережение Белок. Они в целом не имели представления о Скоя’таэлях. Слышали, конечно, но… в отношении Скоя’таэлей «слышать» ничего не значило.
К привалу ведьмак, как показалось Гуарину, повеселел. То, что он почернел, рыцари старались не замечать. После броска монеты Марек даже вызвался помогать Серафим с готовкой. Она опять сооружала что-то офирское, в этот раз сверяясь с маленькой книжкой в отделке голубой ткани. И хотя снова блюдо было до ужаса, по мнению ведьмака, острым, для него был отдельно сварен пресный рис.
Вторая часть дня прошла без приключений, только пара загруженных нелюдских обозов встретилась компании по пути. Марек успел обменяться чем-то с бородатым конвоиром одного из них. Как оказалось на ночной остановке, – он купил водку.
– Не водку, а краснолюдский спирт, – возразил ведьмак. – Очень ценная вещь, всем советую.
С этими словами он плеснул из бутылки в маленький котелок, уже давно бурлящий на костре. До этого в него летели толчёные растения, головки ягод, капала вязкая жидкость из крохотного пузырька… Готовка кипела, не уступая кухне Серафим. Рыцари наблюдали за ведьмаком.
– А пить этот спирт моожно?
– Это я вам и советую.
Марек демонстративно глотнул из бутылки, накрывая варево крышкой. Серафим протянула руку, тут же получив в неё бутыль. Глотнула и страшно закашлялась, замахала руками в разинутый рот. Гуарин заинтересованно потянулся к бутылке. Сделав глоток, он покраснел, побелел, позеленел, потом снова побелел…
– Разд’ери меня, – кх, – кто угодно… Это не питие…
Марек, скрипящий всё это время смехом, кинул рыцарям ещё одну банку.
– Один к одному.
Серафим открыла и принюхалась: будто заспиртованное варенье. Отлила в кружку: и правда, что-то концентрированно-сладкое с ягодной ноткой. Разбавила, как наказал ведьмак, краснолюдским спиртом, сделала аккуратный глоток… И блаженно вздохнула.
Вечер зацвёл новыми красками.
– Е’сть в этом, извиниите, извращении дух Кастель-де-Неф, Серафим, вы не нах’одите?
Серафим растянула губы и махнула неопределённо. Она не разбиралась в винах, чем не раз шокировала коллег-рыцарей.
– Эт что? – хрипнул Марек, разливающий по своим склянками жижу с костра.
– Сорт туссентского вина. На мой скроомный взгляд недооценённый. Сл’адкая Кастель также оставляет на языке загадочное лесноое послевкус’ие, как ваша… настойка.
– Ещё бы, она на еловых шишках.
Серафим заинтересованно замычала. Сказать, что ей понравился напиток – ничего не сказать. Гуарин тоже отнёсся к нему благосклонно, но сильно впечатлён не был. Он предпочитал алкоголь помягче, желательно пестрящий вкусовыми переливами или игристый. Ничем этим пойло ведьмака похвастаться не могло.
Марек, уже потерявший человеческий цвет и покрывшийся узорами вен, разговорился:
– Эта настойка у меня от батьки. С пеленок дую.
– У ведьмаков нет рода, но есть род’ители? – поинтересовался Гуарин, рассматривающий разложенные ведьмаком ингредиенты для следующего зелья: чьи-то когти, сушёные плоды растений, пара полупустых колбочек с тёмными жидкостями и тарелка с поблескивающим в огне песком.
– Не, мы почкованием размножаемся. Батькой я зову… ну, учителя, наверное. Хотя он же меня и растил, так что батька.
Марек принялся толочь в крохотной ступке когти.
– Откуд’а вы вообще берётесь… Ой, каажется это прозвучало некультур’но…
– Да нормально прозвучало. Разбросаны по миру школы, оттуда и берёмся. Школа Кота, вот, – Марек дёрнул медальон на груди, – в Юхерн Бане, эльфских туннелях.
– Ух ты, а гдее это?
– А не скажу – секрет.
Гуарин сжал губы.
– Если я тебе скажу, негде мне будет зализывать раны. Разберут по кирпичам, солью закидают и сожгут на всякий случай, чтобы снова не выросла. Знаем, проходили.
Они болтали до темноты. Гуарин расспрашивал о ведьмаках и раз в несколько вопросов традиционно удивлялся, за что их так не любят. Затем рассказывал Мареку что-нибудь о Туссенте. Серафим слушала с оживлением и того и другого, и даже спросила письменно, зачем ведьмаку амулет на груди. Ведьмак в свою очередь спросил Серафим, зачем ей деревянное кольцо там же.
Рыцарь смутилась и не скрыла этого, как делала обычно, видно, разомлела от ведьмачьей выпивки. Марек ответил на её вопрос, и ей было не отвертеться.
«Кольцо я вырезала для человека, ради кого всё это. Не успела одеть на палец тогда. Думала, положу на могилку, а что толку, когда душа по земле бродит.»
И затих бы их вечер на этой ноте, не достань Гуарин колоду карт.
– Гвинт! – «предложил» он.
Серафим с Мареком тяжело вздохнули. Шансов против Гуарина у них было мало даже общими силами.
***
Я принесла Велес цветок с винодельни Короната. Белый, но малиновый по краям, как будто бумажный, опущенный в краску. Велес тоже так показалось. «Буренвилия». Сказала она. Или как-то так. На бурю он не похож. Вставила цветок мне в волосы, за ухо. Зачем, я же принесла его тебе… Его помнёт шлем. Я этого не сказала. Весь день проходила без шлема. Чуть не поймала болт.
Ведьмак зевнул и заснул последним.
Комментарий к Глава 3 – Начали за упокой
скетч с портретами гг, как я их вижу:
https://drive.google.com/file/d/1-c3JTqRdvMbuzWChBjWrWGI_NqT8ealf/view?usp=sharing
========== Глава 4 – Не очень семейная встреча ==========
Компания проснулась глубоким днём. И хотя похмелья ни у кого не было, всё-таки выпито было немного, рыцарям потребовалось время, чтобы собраться с силами. Голова Гуарина слегка гудела, а Серафим пол дня не могла избавиться от кислого привкуса во рту. Ведьмак опустошил одну из своих склянок перед завтраком и свежел на глазах.
