Текст книги "Reet-K (СИ)"
Автор книги: Хх Миро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– А если вариант попроще? – смилостивилась я. – Допустим, восемьдесят третий год, Советский Союз, Новосибирская область.
– Допустим, – согласилась Вера. – Но ему-то откуда знать, куда он попал? Очнулся на берегу реки, на золотом песочке, в костюме Адама. Поднимается, отряхивая с ягодиц прах, оглядывает себя и пытается понять, где это он так на солнце перегрелся? Очевидно, что, оглядевшись, отправится куда-нибудь в одну из доступных сторон в поисках ближайшей дороги и жилья. И что? По пришествии к населённому пункту что делать? Можно, конечно, отправится в милицию, а ещё лучше сразу в дурдом, где рядом с палатой с Наполеонами должна быть палата с попаданцами. Будет шанс написать свой "Полёт над гнездом кукушки".
– А киборг?
– Киборгу в дотехнической эпохе вообще ничего не светит по причине отсутствия источника питания – это мы уже обсуждали. А киборг, оказавшийся в техническую эпоху в распоряжении научных или властных структур, будет неминуемо распотрошён на запчасти, так как ни в каком другом виде принести пользу этим структурам не может.
– Ну и у нас остались сигомы.
– С сигомами в дотехническую эпоху может бить и хуже и лучше. От источников они не зависят, но при этом могут иметь какие-либо свойства или способности, которые вполне отнесут к сверхъестественным, колдовским, магическим и благополучно фигуранта сожгут. Это в попаданческом романе из двадцати шести частей ты будешь богатырь, знахарь, провидец или какой-нибудь вурдалак, оборотень, ведьмак – тут уж как повезёт. А в натуре тебя сожгут или утопят, да и дело с концом.
– А чем сигомы могут похвастаться в твоё время?
– Да, по-разному. Условно говоря, наличие синих волос, отсутствие нижних рёбер или монозубы со стразами особо ничем в эпоху Ивана Грозного не помогут, а вот ночное зрение, ультразвуковой слух, огромный рост с соответствующей мышечной массой и силой могут оказаться тем приятным бонусом, что позволит выжить.
Мы, как королевишны, сидели, вытянув ножки, на двух стульях, стоящих посреди большого пустого помещения с голым бетонным полом, заваленным всяким мусором, и с голыми бетонными стенами, исписанными или непонятными или непристойными надписями. Кажется, мы нашли себе офис. Это был маленький кинотеатр советских времён на улице Русской на Шлюзах, который с советских времён и пустовал. Сохранился он, видимо, лишь потому, что все окна и двери в нём были наглухо заварены металлическими листами. Не заваренной оставалась лишь маленькая дверь сзади, но зато оборудованная несколькими врезными и навесными замками. Замки открыли и пустили нас внутрь – посмотреть. Вооружённые фонариком, мы долго бродили по зданию и теперь сидели в пустом зрительном зале, где на стене, свисая на проводе, горела единственная лампочка.
Этот кинотеатр нам посоветовал посмотреть Дмитрий. Он сказал, что сможет его недорого купить для своей фирмы, переделать под офисы и сдавать в аренду – в том числе и нам. Хорошо иметь знакомого архитектора.
– Но нам стоит поискать кого-то из "твоих", – сказала я.
– Конечно, стоит. Очень даже стоит, – согласилась Вера. – Думаешь, я этим никогда не озабочивалась? Очень даже озабочивалась. Больше, чем поисками тебя. Вроде бы всё так же – нужно искать кого-то похожего, но в случае с тобой я знала, как искать, а в случае с ними – не знаю.
Вера резко поднялась со стула, оглянулась кругом, и спросила:
– Ну и как тебе наш офис?
– Мрачновато как-то, – промямлила я.
– На улице вовсю светит солнышко, – улыбнулась Вера. – А здесь просто закрыты все окна. Не единой щёлочки. А представь, всё в солнечных лучах.
– Тебе хорошо, – сказала я. – А у меня нет такого мозга, чтобы видимую картинку перерисовать.
– А воображение? – спросила Вера.
– Воображение, штука капризная, – сказала я, тоже вставая. – Может такого понарисовать, что мама не горюй. Ну что, поехали?
Я достала телефон – позвонить и сообщить, что мы закончили и за нами можно закрывать.
– А что Дмитрию скажем?
– Дома ещё планы посмотрим, которые он прислал. Я Сомову серверную обещала. Надо её где-то тут найти.
Летняя поездка в Рубцовск к родителям ничем принципиальным от прошлогодней не отличалась – пятьсот с небольшим километров за семь часов с парочкой десятиминутных остановок на заправку, перекус и попудрить носик. Мы никуда не торопились. В Рубцовске всё было по-прежнему, кроме того, что я уже и про себя не называла его домом. Домом стала квартира на Коптюга в Академе.
Мне долго пришлось объяснять маме, что не надо продавать бабушкин домик в деревне и вырученные деньги делить пополам между мной и Вовкой.
– Мне не нужны деньги, мам, – в который раз втолковывала я. – Мне нужно право собственности. Я под него возьму кредит. Я знаю, как это выгодно сделать, ведь я, всё-таки, будущий юрист. А Вовке деньги давать нельзя, ты знаешь. Можете не посылать деньги мне. Отдавай ему, а на меня просто переведите бабушкин дом. Пока здесь, я помогу всё оформить, как надо.
– Отец меня со свету сживёт, если узнает, что я тебе денег не посылаю.
– Не сживёт, я ему всё объясню. На проживание я себе заработаю. Уже зарабатываю. Зачем бы тогда мы с Верой фирму регистрировали. Нам офис надо обставить, вот и возьмём кредиты под её машину и наш домик.
Не знала мама, что самурайка тоже юридически моя, а Веры как бы даже и на свете не существует.
В итоге, домик в собственность по дарственной я получила. Оформили мы его почти за три миллиона. И снова пришлось несколько раз объяснять маме, почему так дорого, ведь это огромный налог.
– Так надо, мам! Налог мы заплатим, но и кредит побольше возьмём. А продать, ты его сейчас даже за 500 тысяч не продашь, несмотря на большой участок.
Мама хоть и экономист по образованию и всю жизнь экономистом проработала, совсем не разбиралась в "капиталистических" реалиях, как, наверное, и большинство людей их поколения.
Как бы там ни было, с юридическими делами было покончено, документы нотариальная контора обещала прислать, как только всё будет дооформлено и завершено. Очередной мой день рождения мы отпраздновали, в деревню на кладбище съездили, и июль сменился августом. На озеро мы в этот раз не заезжали, но по дороге из деревни я вспомнила, как Вера в прошлом году говорила, что нужно научить меня плавать, и похвасталась:
– Мам, пап, а мы всю зиму с Верой в бассейн ходили. Я теперь наше озеро легко переплыть могу.
– Оно раньше где-то с полкилометра шириной на тот берег было, – сказал папа.
– Полкилометра? Легко! – заявила я.
– Ой, да ладно, – махнула рукой мама. – У нас по молодости и парни-то не все на тот берег плавали.
– Таня смогла бы, – сказала Вера и мама спорить с ней не стала.
Сомову, когда я его в первый раз привела на Русскую, будущий офис очень понравился.
– Полный голяк! – восхитился он. – А где серверная будет?
Обходя кучи кирпича, гравия и песка, я повела его в серверную.
– Вот, – ткнула пальцем в проём, за которым чернела комната без единого окошка, размером приблизительно три на четыре метра.
Сомов сунул в темноту голову, минуты две что-то там созерцал и с довольной физиономией вынырнул обратно:
– Шикарно! Надо дверь железную сюда с шумоизоляцией и глазком.
Я кивнула, запоминая.
– А теперь рассказывай, где что будет. – Сомов достал из сумки, висевшей через плечо, ручку и тетрадь. – План есть?
Никогда я от Сомова не слышала столько слов за один раз, сколько услышала в тот день. Сначала мы несколько раз обошли весь офис из конца в конец. Потом на каких-то подмостях Сомов расположил свой ноутбук, а я позвонила Вере и передала трубку Сомову, и Вера сбросила ему план офиса, и мы ещё раз обошли все помещения и закоулки, но уже по плану на экране.
– Потолки, как я вижу, будут подвесные, – деловито говорил Сомов. – До того, как их начнут делать, над ними на кронштейнах или прямо по стене сделают разводку. Мне нужна схема. Рядом или по другой стене я разведу на кронштейнах слаботочку и оптоволокно. В кабинетах и где надо локалку с потолка в кабельканалах разведём вниз, остальное повесим на два, или даже на три роутера…
– Сомов, не грузи девушку подробностями. Я понимаю, что тебя, возможно, это возбуждает. Ты всё видел – строители закончат к концу недели и потом начнётся отделка. Сейчас здесь проходной двор, а с началом отделки я всё заберу в свои загребущие лапы и установлю пропускной режим. Твоя задача, составить перечень всего, что нужно закупить, потом закупить это и установить до отделки и во время неё, чтобы потом ничего лишнего не долбить, не сверлить, не снимать и не клеить заново. Когда я офис запру на пропускной режим, всё нужное можно будет хранить здесь. До этого нельзя. Храни у себя дома, на балконе, в гараже, на вокзале в камере хранения. Мне от тебя нужна смета того, что купить на этом этапе. Кабели, кронштейны, каналы, крепёж, инструмент, которого нет, и назови мне сумму, которую ты намереваешься заплатить тем, кто будет с тобой или у тебя работать. Себя не считай – у тебя с завтрашнего дня оговорённая зарплата. Любые вопросы по планам, схемам, сметам – это к Вере. Любые вопросы по деньгам, доступу, организации и прочим ценным указаниям – это ко мне. С прорабом строителей и отделочников – это один человек – я тебя познакомлю. Никто из вас никому никаких указаний не даёт. Всё, что нужно, согласовываете друг с другом. Его рабочие подчиняются ему, твои – тебе. Чуть что не так, сразу сообщаешь мне.
– Ну, нихрена себе, Тань, – восхитился до этого молча слушавщий Сомов. – Тебе бы стройкой Днепрогэса управлять.
– Сомов, у меня папа природный строитель-экскаваторщик. И хотя он подкаблучник, но когда дома розетку ремонтирует или полку прибивает, его даже мама слушает. А я – его родная дочь, сечёшь?
– Хех, – ухмыльнулся Сомов, закрывая ноутбук.
Вакансию секретаря мы разместили, конечно же, без перечисления всех пожеланий про зубы и Сартра – упомянули лишь про английский язык. Отзывов поначалу было много и я их читала, до тех пор, пока не мне не попалось сначала одно резюме, где было фото претендентки в купальнике, а потом второе, где было фото претендентки в одежде, но зато верхом на коне. Постепенно поток резюме оскудел, и я перестала их читать, оставив это удовольствие Вере.
Реконструкция и ремонт офиса уже вот-вот должны были закончиться, и секретарь нам был позарез нужен. У меня скоро начинались занятия в университете, а в офисе обязательно кто-то должен был находиться и хозяйничать там в моё отсутствие.
А тут умер Сергей Игоревич. Мы с Верой об этом узнали от Натальи Валерьевны. Она позвонила к нам в квартиру, но заходить не стала. Сообщила печальную новость и сказала, когда и где будет прощальная панихида. Похорон не будет, будет кремация. Всем занимается его сын Юра.
В назначенный день мы поехали на кладбище в крематорий. Не буду описывать эту процедуру. Скажу лишь, что секретаршу себе в офис мы нашли там. Я не знаю, как называлась её должность в том похоронном агентстве, которое обеспечивало проводы Сергея Игоревича в мир иной, но она управляла ходом похорон и при этом не имела этакий скорбно-сочувствующий вид, какой обычно бывает у соответствующих работников, но и не выглядела холодной и отчуждённой. Было в ней что-то такое, словно она грустно извинялась, что вынуждена работать, т.к. эту работу неизбежно кому-то надо делать. По крайней мере, мне не было за её слова и действия неловко, как обычно бывает со мной в подобных случаях.
На панихиду собралось порядочное число народу. Мы с Верой кроме подружек-веселушек и Переверзева никого не знали. Были венки от бывших коллег профессора по институту экономики, и я обратила внимание, что среди их делегации есть один или двое иностранцев, т.к. они о чем-то тихо разговаривали по-английски. И вот когда распорядительница, обходя собравшихся, негромко приглашала их перейти в другой зал, где состоится кремация, и подошла к этим иностранцам, то предложила им перейти в другой зал на английском.
Лешаева Ольга было написано на её бейджике.
– Здравствуйте, Ольга! – поздоровалась я с ней, когда всё закончилось и публика разъехалась. – Можно у вас кое-что спросить?
Она сидела на скамейке недалеко от крематория и, скорее всего, ждала какой-то транспорт, на котором намеревалась уехать по делам или домой. Рядом с ней стоял чем-то заполненный пластиковый пакет – видимо, там были продукты, купленные раньше, хотя я не знала, где можно ими отовариться на кладбище или в крематории.
– Да, пожалуйста. – Её лицо сразу стало внимательным и доброжелательным. Ну, кем бы ещё я могла быть, как ни одной из её клиенток, с которыми она имела дело весь день.
Я села рядом, чтобы ей не приходилось на меня смотреть снизу вверх.
– Скажите, если вас не затруднит и не смутит, вы откуда знаете английский язык? – спросила я.
– Нет, не затруднит, – улыбнулась она. – Я закончила иняз по специальности преподаватель английского языка. Давно, правда.
Я снова посмотрела на её бейджик. Там, кроме имени и фамилии ничего больше написано не было.
– А здесь давно работаете?
– Ой, забыла снять! – она принялась отстёгивать бейджик. – Два месяца уже. – Она убрала бейджик в сумку. – Я что-то не так сделала или сказала?
В её голосе и виде было лишь желание выслушать, понять и, если надо, объяснить или исправить.
– Нет-нет, что вы, – поспешила я заверить её в отсутствии каких-либо претензий. – Просто, хотела спросить… Вернее, предложить… Вернее, всё же, спросить… Меня Таня зовут… Предложить вам другую работу.
– А что за работа?
– Нам нужен секретарь-делопроизводитель. В юридическую фирму. В новую. Со знанием английского языка.
В воротах показался въезжающий на территорию автобус.
– Вы его ждёте? – спросила я, заметив, как Ольга на автобус посмотрела, и тронула рукой пакет.
– Да, я на нём доезжаю до Цветного, а оттуда домой. Вам куда? Можем поехать вместе.
– Нет, давайте лучше я вас довезу. У меня машина. А по дороге поговорим.
Так Ольга стала нашим секретарём.
Она была разведена. У неё оказалось двое детей – дочка ходила во второй класс, а сын в садик. Ещё с ними жила Олина мама. Лет Оле было двадцать девять, очки она не носила. Высокого роста, улыбчивая, голос нормальный – пусть и не ангельский, но приятный, а зубы... Ну что ж, зубы, они редко у кого идеальны и соответствуют голливудским стандартам.
13
В дверь позвонили. Я пришла из гостиной и открыла.
– Таня? Или Вера? Здравствуй.
– Здравствуйте, Наталья Валерьевна. Я Таня.
– Танюша, приходите с сестрой, – она показала рукой вверх. – Помянем Сергея. Девять дней сегодня.
– Когда приходить?
– Да вот прям сейчас и приходите.
– Придём, – кивнула я, глядя, как она по лестнице стала подниматься на тринадцатый этаж.
Веры не было дома – она с утра уехала в офис, где по поручению Дмитрия улаживала что-то с подрядчиками по благоустройству, но должна была вот-вот вернуться. Через полчаса, так и не дождавшись, я отправила ей сообщение, что пошла наверх на поминки. "Как приедешь, тоже приходи".
Наверху дверь в квартиру профессора стояла распахнутая настежь. Я вошла и, не разуваясь, прошла в гостиную. Там на двух сдвинутых вместе столах стояли остатки поминальной трапезы. В центре, на стакане, на две трети наполненном водкой, лежал кусочек чёрного хлеба и горела поставленная в блюдце свеча. Алевтина Игоревна сидела на диване, поставив руку локтем на стол, и подперев ею щеку. С торца, спиной к входу, сидел Николай Иванович Переверзев, вращая в пальцами стоявшую перед ним стопку водки, а сидящая на стуле Наталья Валерьевна, откинулась на спинку и складывала и раскладывала у себя на коленях полотенце.
Я вошла, молча всем кивнула и села на свободный стул. Николай Иванович тут же налил из бутылки в пустую рюмку водки и пододвинул по столу мне. Наталья Валерьевна передвинула её ещё поближе, потом взяла чистое блюдце, положила в него из большой вазы рисовой каши с изюмом и тоже поставила передо мной. Я взяла из бокала одну из стоящих в нём ложек, зачерпнула немножко кутьи и положила в рот.
– Помянем, – сказал Николай Иванович.
Я в левую руку взяла рюмку, правой перекрестилась, сказала "царство небесное" и выпила. Николай Иванович и Алевтина Игоревна тоже выпили.
– Коля всегда только водку пил, – сказала Наталья Валерьевна. – Охлаждённую любил, чтобы из морозилки. Ледяную.
– Ему Вера водку покупала, когда он просил, – сказала я.
– А мы в курсе, – сказала Алевтина Игоревна. – Так и говорил – я им шоколадки, а они мне водку. Вечно что-нибудь выдумывал. Вон, сердце искусственное собирался себе купить, да не успел.
– Так он из-за сердца умер? – спросила я.
– Из-за него, сердешного. Так и сказали – сердечная недостаточность.
– А Вера-то почему не пришла? – спросила Наталья Валерьевна.
– Её дома нет, – ответила я. – Может, приедет ещё, я ей сказала.
– Мы не стали вас сразу звать, когда народ был, – словно оправдываясь в чем-то, сказала Наталья Валерьевна. – Что вам, молодым, тут со старыми, да с незнакомыми сидеть.
Я кивнула и съела ещё ложку кутьи – всё же, рюмка водки на пустой желудок для меня непривычно.
– Я с Юркой переговорила на счёт библиотеки, – сказала Алевтина Игоревна.
– Аля, ну хоть при посторонних не называй его Юркой. Уж пятьдесят ему скоро, как-никак.
– Ай, – махнула рукой Алевтина Игоревна. – Мой сын, как хочу, так и называю.
– Всё же, ты его не воспитывала, не растила, а воспитывали Сергей и Полина.
– Зато я его родила, а то бы не было у него никакого сына. А ты всю жизнь ревнуешь, что он от меня ребёнка имеет, а не от тебя.
Наталья Валерьевна встала и вышла из гостиной.
– Ну, зачем ты опять... – Сергей Иванович налил себе водки.
– И мне налей, – Алевтина Игоревна подвинула свою рюмку. – И Тане…
– Нет-нет, мне не надо! Я водку, вообще-то, не пью. Только из-за поминок. И что про книги?
– Книги ему не нужны, – сказала Алевтина Игоревна. – Ты будешь их забирать?
– Буду, – сказала я. – Когда можно?
– А вот ты мой номер запиши и как соберёшься, только не тяни, мне позвони. Я вам квартиру открою, и забирай.
– Завтра могу не успеть, а послезавтра или после-послезавтра заберу.
– И куда их, если не секрет? – спросил Николай Иванович.
– У меня юридическая фирма. Занимаемся мы международными экономическими вопросами. У солидной фирмы должна быть солидная библиотека.
Если бы я не выпила рюмку водки на пустой желудок, то такого бы сроду не сказала, чем более, что в солидной юридической фирме пока не было ни одного юриста.
– Вы с сестрой всякий раз меня удивляете, – сказал Николай Иванович. – Наверное, я не всё знаю о молодом поколении.
На этот раз мне хватило ума скромно промолчать.
Вера приехала домой буквально спустя десять минут после моего возвращения с поминок.
– Ой, я не успела, да?
– Это даже хорошо, – сказала я.
– Почему?
– Потому что иначе тебе пришлось бы пить водку.
– Ну и что? – сказала Вера. – Я её много раз пила.
– Я не знала, что ты у нас алкоголичка, – развела я руками.
Первый юрист нам понадобился, когда Ванин папа вдруг изъявил желание заказать фирме «Арита-Консалтинг» провести для его предприятия юридическо-финансовый аудит. У нас к тому моменту ещё не было ни офисной мебели, ни компьютеров, ни копировально-множительной и переплётной техники, ни, даже, бумаги. Зато была серверная, библиотека с книгами профессора Тарасова, и ослепительная по красоте и эргономичности ресепшн-зона, где за красивой чёрной стойкой сидела Ольга, у которой за спиной на стене красовался золотой объёмный логотип и надпись «Арита-К». Офисную мебель и компьютеры мы со дня на день ждали из Китая.
Нашим с Ваней отношениям был уже год. Ваня перешёл на последний курс, по окончании которого должен был стать лейтенантом доблестных Вооружённых Сил Российской Федерации.
В конце августа он захотел познакомить меня со своими родителями и пригласил на семейный пикник, намечающийся у них дома.
– Там будет много народу, так что родаки не смогут целый день пялиться исключительно на тебя, а тебе не придётся целый день как-то поддерживать с ними разговор, – убеждал меня Ваня, лёжа в постели в квартире на Демакова, где мы встречались и где никаких пудовых гантелей на кухне я не видела.
Я знала, что папа у него тоже военный, а мама домохозяйка. Ещё у Вани была сестра Маринка – школьница четырнадцати лет.
– Ну, раз там будет много народу, давай возьмём с собой ещё Веру с Женей. Они нас всегда приглашают.
– Давай, – легко согласился Иван. – В эту субботу в три часа дня. Улица Лебяжья, сорок один. Запомнила или написать?
– А мне туда одной добираться? Я думала, мы с тобой вместе поедем?
– Я не смогу, малыш. Я должен буду бате с утра помогать всякий шмурдяк готовить к встрече гостей. А ты с Тором и Верой можешь прикатить.
– Как ты его назвал? Тор?
– Погремуха у него такая. А ты что, не в курсях?
Я поморщила носик и надула губки.
– Метёшь, как дешёвый фраер, в натуре. Ты же без пяти минут офицер. У вас чё, прапора в фазанке нет, чтоб научил годно по фене ботать?
– Военная феня, Танюш, это одни сплошные маты. Блатная и то интеллигентней.
– А как твой папа с твоей мамой разговаривает?
– Исключительно уставными командами.
– Серьёзно, что ли? Например, мой папа маму слушается.
– Нет, у нас суровый патриархат. Папа сказал – папа отрезал.
– Бедненький, – я его нежно обняла и поцеловала.
Улица Лебяжья, когда мы с Верой посмотрели по карте в интернете, оказалась на другом краю, куда как дальше от города, чем усадьба Дмитрия. Посёлок был суперэлитный, а дом номер 41 оказался трёхэтажным замком с примыкающими к нему большим лесным участком и речкой.
– Да твой Ваня мажор, оказывается, – сказала Вера. – Конечно, если его папа не служит в этом замке дворецким.
Я сама была немножко огорошена. Тот кинотеатр, в котором теперь часть помещений занимала под свой офис наша фирма, рядом с этим замком смотрелся бы, как сарай для хозинвентаря.
Мы решили, что Вера поедет с Тороповым, а я поеду сама, на самурайке. Торопов заехал за Верой часов в одиннадцать.
– Почему так рано? – спросила я.
– Да мы тут по делам ещё метнёмся в одно место, а потом заедем, вискарика хорошего возьмём, чтоб не с пустыми руками. Как раз к трём и будем, – у Торопова всё было распланировано.
Они уехали.
Я немножко волновалась, сделала яркий макияж, потом всё смыла, минут пятнадцать простояла перед открытым шкафом, думая, что надеть и когда уже пора было выезжать, надела простенькие джинсы, старую ветровку поверх футболки с надписью "Пивозавр", стянула волосы в хвост, влезла в не очень-то и белые кроссовки и поехала. "Идут они все в жопу!" – не знаю на кого злилась я.
Времени оставалось в обрез, а я ещё застряла в пробке на Большевистской и приехала, злая, как чёрт, к замку уже почти в четыре.
У ворот никаких машин не было и стало понятно, что надо въезжать на участок. Я посигналила, через некоторое время ворота отъехали в сторону и недалеко за ними я увидела на небольшой площадке несколько припаркованных машин, в том числе и тороповский крузер. Оставив там самурайку, я пошла к особняку. У огромного крыльца с перилами меня уже ждал какой-то пожилой мужчина, мы поздоровались, и он показал мне рукой направление в обход дома.
– Туда проходите за дом, там увидите, куда дальше.
"Даже не встретил, – кипела я. – Даже не позвонил!"
Я вынула из кармана смарт и посмотрела – восемь входящих и на двух мессенджерах тоже сообщения. Смарт как раз завибрировал. Я ответила.
– Привет, лапка! Ну, наконец-то дозвонился. Ты почему трубку не берёшь?
– За рулём во время езды разговаривать нельзя, – сказала я. – Штраф полторы тысячи рублей.
– Ох, какая же ты сердитая, судя по голосу, – сказал Иван. – Ты где? Я очень хочу тебя видеть. Даже сердитую.
– Иду вдоль боковой стены твоего замка тебе навстречу, – сказала я.
– Тогда я тоже иду тебе навстречу!
Он отключился, а через минуту уже меня обнял, хоть я и отбивалась. Он большой, силы у него, как у медведя – не вот-то отобьёшься. Он поднял меня на руки и понёс к берегу речки, где виднелся какой-то то ли навес, то ли шатёр, в котором и рядом с которым было довольно много народу.
Я перестала брыкаться – бесполезно. Ваня донёс меня до навеса, занёс внутрь, подошёл к сидящим за столом людям, поставил меня на ноги и, держа за руку, сказал:
– Отец, мама. Это Таня. Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж.
– А она что, не хочет? – спросил здоровенный мужчина в разноцветной рубашке с короткими рукавами. Как я поняла, Ванин отец.
– Я её ещё не спрашивал, – сказал Ваня.
– Ну, так спроси.
– Выйдешь? – обратился Ваня ко мне.
– Разумеется, выйду! – недоумённо подняла я брови. – Только не сегодня.
– Это я знаю, – спокойно сказал Иван. – Ты сначала хочешь свой универ закончить.
– Да! Я так маме обещала, – сказала я Ваниному отцу.
– Это правильно, – кивнул он. – Обещания надо исполнять. Садитесь.
– А как твою маму зовут? – полушёпотом спросила я Ваню, когда мы сели.
– Вера Михайловна. Познакомитесь потом. А отца Алексей Романович.
– А Вера с Женей где?
– Да вон же стоят с шашлыком. Они всё видели, так что ты теперь не отвертишься.
Я помахала им рукой и почувствовала, что меня наконец-то стало отпускать. Я даже людей вокруг стала различать.
– Выпьешь что-нибудь? – спросил Ваня.
– Нет, я же за рулём.
– Да ладно, бухай! Здесь останешься или я тебя отвезу.
– Ты что! Я не останусь!
Подошли Вера и Торопов и тоже сели за наш столик – пластиковые разноцветные столики в шатре и на лужайке стояли в изобилии.
– Ты где зависла, подруга? – Торопов поставил тарелку с шашлыком, которую держал в руке. Вера поставила рядом стакан с каким-то напитком – для Торопова носит.
– В пробке застряла, – буркнула я.
– А на звонки отвечать не надо? Вера меня чуть обратно в Академ не погнала.
Я посмотрела на Веру – как картиночка. Глазки, губки, чёлочка, платьице, улыбка. Сейчас она выглядела, как раньше я, а я – как раньше она.
– Ты же не пьёшь? – спросила я её.
Она отрицательно мотнула головой.
– Торопов, где там твой вискарик? Наливай!
После виски и шашлыка я повеселела, но всё равно, он сегодня от меня наплачется, подумала я про Ваню.
– Вань, Вань, ты хоть про народ, кто здесь, расскажи нам, – ткнула я Ваню в бок локтем. – Вон, дама с собачкой в шезлонге кто, например?
– Зинаида Васильевна это, главбухша на папином заводе.
– А у папы есть завод?
– Есть, – сказал Ваня как-то без энтузиазма. – Завод Министерства Обороны по ремонту танков и прочей бронетехники помельче.
– И кто у нас папа?
– Папа у нас генерал-майор по званию и директор завода по должности.
Я попробовала присвистнуть.
– Так ты у меня, оказывается, очень перспективный жених?
Торопов посмотрел на Ваню с уважением.
– Очень перспективный, – согласился Ваня. – Лет через сорок тоже буду генералом. А ты, соответственно, генеральшей.
– Вера, будет Ваня генералом, как думаешь?
– Алексеев Иван Алексеевич, генерал сухопутных войск? Нет, ничего не могу сказать. Может будет, может нет, – улыбнулась Вера.
– Не знал, что Вера у нас гадалка, – рассмеялся Ваня.
А у меня мурашки по спине пробежали, но я взяла себя в руки – потом!
– Не отвлекайся, – шлёпнула я Ваню по руке. – А рядом с Зинаидой Васильевной кто? Такой длинный, худой. Муж?
– Нет, это зам по производству, Олег Ильич, подполковник.
– Тут все в погонах, что ли? – спросил Торопов.
– Большинство, – оглянулся кругом Ваня. – Но есть и партикулярные. Например, вон тот, за красным столом лысый, наливает как раз, это зам мэра не помню уж почему, торговое что-то.
– Пару танков у папы хочет купить? – ехидно спросила я.
– Нет. У завода на балансе ещё с допотопных времён есть пара ведомственных торговых точек, а проще, магазинов, и они сейчас только в тягость, но отдать-то их надо, получив какие-то плюшки взамен. Вот и торгуются друг с другом, кто кого больше налюбит – папа мэра или мэр папу.
– Не разжалуют потом папу за нецелевое растранжиривание государственных средств? – спросила я.
– Чего не знаю, того не знаю, – развёл руками Ваня. – Служба, она такая. Некоторых могут даже убить.
Торопов аж хмыкнул.
– А ты, Жень, в армии служил? – спросил Ваня.
– Нет, – мотнул головой Торопов, наливая. – Я три года отсидел за хулиганку. Таких в армию не берут.
– Сейчас всяких берут, – сказала я.
– Тогда не брали, – сказал Торопов. – Тебе налить, гражданин начальник?
– Не называй Таню так, – сказала Вера.
– Не буду, – покорно сказал Торопов, наливая нам с Ваней в бокалы виски.
Дальнейшее знакомство с публикой было прервано.
– Отец идёт, – сказал Ваня, вставая.
К нашему столу с бокалом в руке приблизился Алексей Романович и сел на освободившийся Ванин стул. Высокий, дородный, с полным лицом и заметным животом он весил, наверное килограммов сто двадцать. Ваня принёс себе стул от другого столика и тоже сел по другую от меня сторону, так что сидела я теперь между отцом и сыном Алексеевыми.
– Здравствуйте ещё раз! – сказал Алексей Романович. – Хочу поближе познакомится с Таней и её друзьями. Вы же Танины друзья?
– Друзья и партнёры по бизнесу, – сказала Вера.
– И какой у вас бизнес?
– Юридический, – сказала Вера. – Фирма "Арита-Консалтинг". Оказываем юридические услуги российским и иностранным юридическим лицам.
– То есть, не разводами и наследствами занимаетесь?
– Не разводами и наследствами, – улыбнулась Вера. – Занимаемся правильным юридическим сопровождением торговых и производственных отношений.
Алексей Романович, откинувшись, поискал взглядом среди публики кого-то справа, потом слева, и подняв руку зычным голосом крикнул:
– Леонид Сергеич! Возьми стул, иди сюда!
У дальнего столика поднялся со стула какой-то мужчина лет сорока-сорока пяти и направился к нам.
– Это мой юрисконсульт, коллега ваш, Леонид Сергеевич Кербут, – представил Алексей Романович подошедшего. – Садись, Лёня. Это независимые юристы. Фирма…
– Арита-Консалтинг, – подсказала Вера. – Голованёва Вероника Владимировна, – представилась она, подавая руку Кербуту. – Торопов Евгений Валентинович, – представила она Женю. Они, привстав, пожали через стол друг другу руки. – Смирнова Татьяна Михайловна, директор.
Я кивнула, но руки не подала – мне было неудобно тянуться через Алексеева-отца. Если бы не собранные в хвост волосы, то они сейчас стояли бы у меня дыбом, а Вера, похоже, ощущала себя прекрасно.
– Помнишь наш разговор про то, что неплохо бы нам провести аудит по нашим юридическим делам, а то уж слишком часто в последнее время стали нас в судах и арбитражах обижать, – обратился генерал к Кербуту.
– Да, Алексей Романович, есть такое дело. Давно назрело.
– Вот и займись, раз назрело. В понедельник напомни мне кое-что уточнить с тобой, встретитесь в среду, а пока знакомьтесь, отдыхайте, а я пойду. Зинаиды Васильевны собаку обещал посмотреть, забыл, как зовут её, она говорила…
