Текст книги "Когда растает снег (СИ)"

Автор книги: HelenRad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

В этом случае мальчишкам было гораздо проще. Драко снял маленькую квартиру в деловом квартале и вдумчиво её обживал. Люциус несколько раз его навещал, и каждый раз замечал изменения в интерьере – работа в ВОАС позволяла Драко покупать не только посуду и шторы, но и заказывать мебель. Он летал в Йоханнесбург на «Де Хевилленд DH.106» или, как его ещё называли, «Комете», и очень гордился, что ему выпало пилотировать первый реактивный пассажирский авиалайнер. Маршрут Лондон – Рим – Бейрут – Хартум – Энтеббе – Ливингстон – Йоханнесбург пользовался популярностью, и через год после его запуска на линии летало уже девять машин.

Люциус не слишком разделял радость сына – «Кометы» оказались не очень надёжными машинами, и этой весной их первые серии были лишены свидетельства лётной годности. Но Драко всё равно считал, что будущее именно за ними. Рассудить спор могло лишь время, а пока Люциус с тихой грустью доставал модель «Спитфайра» и любовался его совершенными формами. Как же быстро всё проходит!

Чтобы как-то справиться с тоской, Люциус стал чаще гулять. Он бесцельно бродил по холодным улицам, пытаясь убедить себя, что в его возрасте любые перемены оканчиваются катастрофой. И сам себе не верил. Нарцисса больше не затевала опасных разговоров и даже, кажется, вела себя как обычно, но Люциус не мог избавиться от ощущения надвигающейся грозы. Это тягостное чувство вновь привело его в авиашколу. Лучше уже получить окончательный ответ и престать гадать, как оно могло бы быть.

Перед дверью в комнату Северуса решимость угасла, но Люциус всё равно постучал, потому что сдаваться он не собирался. Не в этот раз.

– Люци? – Северус тревожно вглядывался в его лицо, пытаясь понять, что происходит. – Всё хорошо?

– Можно я зайду?

Северус поспешно отступил, пропуская Люциуса:

– Конечно.

Изображающая гостиную комната имела аскетичную обстановку и даже освещалась тусклой лампочкой без абажура. Кресла в ней тоже не обнаружилось – то ли Блэк считал его ненужной роскошью, то ли Северус был приверженцем минимализма. Люциус уселся на жёсткий стул, намекая, что разговор предстоит длинный. Второй стул нашёлся в спальне, и Люциус успел заметить, как Северус перекладывает с него кучу вещей прямо на кровать.

– Люци, что случилось?

И что полагается на такое отвечать? К счастью, Люциус вспомнил, что не все отношения бывают такими запутанными, некоторые наоборот…

– Сев, ты знал про Драко и Гарри?

– Узнал… не так давно.

– И молчал?

– Я пытался тебя подготовить, – смутился Северус.

– Плохо пытался, я оказался не готов.

– Но ты ведь… всё хорошо принял… Гарри говорил…

– Это не помешало мне поседеть. Преждевременно, – Люциус не чувствовал почвы под ногами и совершенно не представлял, как сказать то, ради чего пришёл. – Драко съехал.

– Я знаю.

Молчание выходило каким-то неловким – наверное, так могли вести себя подростки на первом свидании. Эта мысль заставила Люциуса поморщиться и сменить тон разговора.

– Сев, я хотел поговорить не об этом.

– А о чём? – Северус кусал губы и старательно отводил взгляд.

– Ты правильно сказал, что не нам их судить. Не нам точно, потому у нас есть свои нерешённые проблемы.

– Что ты имеешь в виду?

– Сев, Нарцисса всё знает.

– Про мальчишек?

– Про них тоже.

Северус потрясённо уставился на Люциуса:

– Ты ведь не хочешь сказать, что Нарцисса…

– Хочу. Она нас видела.

Северус медленно встал и, двигаясь словно во сне, подошёл к рабочему столу, из ящика которого достал фляжку. Он несколько раз её встряхнул, прислушиваясь к бульканью, а потом быстро выпил всё, что там было.

– Я должен перед ней извиниться?

– Зачем? – Люциус не мог понять ход его мыслей.

– За оскорбление и «грубую непристойность», проявленную в её присутствии, – Северус тяжело сглотнул и, наконец, посмотрел на Люциуса: – Чем это грозит тебе?

– Ничем. Она хороший друг и всё понимает.

– Разве это можно понять?

– Очевидно, что да. Сев, она предложила мне решать.

– Что именно?

– С кем мне быть.

– И?

Как же с ним трудно!

– Сев, просто ответь, ты готов к переменам?

– Каким?

– Хорошим. Если ты, конечно, выберешь меня. Я не могу настаивать, и мне особенно нечего тебе предложить – только себя. Я не знаю, как это будет, и что из этого получится, но я не мог промолчать, – Люциус выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Только не молчи. Пожалуйста, не молчи.

Северус шагнул было навстречу, и Люциус уже обрадовался, что всё хорошо. Всё было просто обязано кончиться хорошо. Но вдруг Северус словно налетел на видимую только ему стену и замер. Его лицо исказила гримаса боли, и он медленно, но решительно покачал головой:

– Нет. Я не могу.

Он ещё что-то говорил про долг, зачем-то приплёл Крауча, вспомнил все дурацкие законы, но Люциус больше ничего не слышал. Он получил свой ответ. На всё. Наверное, на Северуса тогда просто нашло минутное помрачение, и он действительно не заинтересован. Ни в новых отношениях. Ни в Люциусе. Ему так спокойнее – и это его право.

Люциус не чувствовал ни разочарования, ни обиды, ни грусти. Так, наверное, ощущают себя игроки, которые проигрывают всё, что ставят на кон. Может, это и есть свобода от всего? Люциус спокойно попрощался и ушёл, не слушая пустые слова. Он не помнил, как добрался до дома, и, кажется, напугал Нарциссу.

– Что случилось? – побледнела она, встретив Люциуса.

– Всё хорошо, – попытался он её успокоить. – Всё хорошо.

Но всё было отвратительно – жжение в груди скоро стало нестерпимым, и когда Люциус начал задыхаться, он попросил Нарциссу пригласить доктора Сметвика.

– Ничего страшного, можешь не торопиться… – успел сказать он и, опершись на стену, медленно сполз на пол.

***

– Что же вы, голубчик, сердечко своё не бережёте? – Сметвик добродушно улыбнулся и, поправив очки с толстыми стёклами, деловито принялся прослушивать Люциуса стетоскопом с ярко-зелёными резиновыми трубками. – Очень хорошо… очень… нитратиков добавим, давление нормализуем, и всё пройдёт. Головушка не болит? Я помню про ваше сотрясение мозга…

Старый врач задумчиво посчитал пульс, зачем-то поднял веко и проворчал про слабые сосуды, а потом погладил Люциуса по голове, словно ребёнка, и позвал Нарциссу.

– Значит так, – Сметвик достал из сумки ручку и блокнот, в котором принялся расписывать назначения, не прекращая говорить: – Больному необходим покой и положительные эмоции, лекарства принимать строго в назначенное время и следить за дозировкой. Через пару дней можно гулять… без фанатизма.

И Люциус обрёл покой. Он лежал в постели и читал роман, название которого постоянно забывал, не сильно сосредотачиваясь на сюжете. От прогулок он отказался, сославшись на плохую погоду. Он с удовольствием общался с Нарциссой и Драко, не распространяясь о причинах внезапного приступа стенокардии, и пытался убедить себя, что всё делается к лучшему. На следующий день к нему пришла Бель. Она сразу же заперла дверь на ключ, всем своим видом показывая, что намерена получить ответы на все вопросы. Впрочем, вопрос у неё был один:

– Снейп? – дождавшись кивка Люциуса, она резюмировала: – Сука! И чего хочет?

– Ничего, – пожал плечами Люциус. – Совсем.

Разговаривать с Бель было гораздо проще, чем с Нарциссой, наверное, потому, что с ней Люциус не чувствовал за собой никакой вины. Подробности Бель узнавать не стала, довольствовавшись малым, чтобы не «тревожить больного», но так было даже лучше. Можно было вести ленивую беседу о погоде и её влиянии на людей в возрасте. И хотя Бель долго смеялась, когда услышала, как Люциус пожаловался на годы, сути дело это сильно не меняло – старость пробиралась в их жизнь независимо от желания, просто годы брали своё, как бы банально это ни звучало.

На обед Бель не осталась, сославшись на огромную занятость, и Люциус снова погрузился в блаженное состояние полной расслабленности, смутно догадываясь, что эту главу романа он уже читал. Не то чтобы его это как-то волновало – в болезни были свои прелести. Вечер Люциус решил провести в кабинете у камина, наблюдая за багровыми отсветами поверх страниц книги. Жаль, что в чай нельзя было плеснуть ром, но нарушать предписания Сметвика никто не собирался. Люциус понял, что задремал, когда услышал приглушённые голоса за дверью и понял, что от неудачной позы у него затекла шея. Дверь приоткрылась, и стала понятна причина спора:

– Ты сильно пожалеешь, если ему станет хуже, – голос Нарциссы звучал очень угрожающе.

– Я всё исправлю, – Северус зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь, будто его преследовали. – Люци…

Он мгновенно оказался у кресла Люциуса и не придумал ничего лучше, чем усесться на пол. Несколько долгих мгновений Северус вглядывался в лицо Люциуса, а потом взял его за руку и уткнулся лбом в ладонь, прошептав:

– Прости меня… прости… я – идиот. Я хотел, как лучше… чтобы не подставить тебя… Крауч обещал следить за мной, а я просто не мог втянуть тебя в это… если с тобой что-нибудь случится, мне лучше сдохнуть… потому что я не смогу без тебя… ты – последнее, что у меня осталось… ты и Гарри, но у него есть Драко, а у меня только ты…

Люциус зажмурился, чтобы скрыть подступившие слёзы. С годами всё-таки он стал слишком сентиментальным, но чтобы такое услышать, был готов пережить ещё парочку сердечных приступов. А Северус продолжал каяться, рассказывая, как не находил себе места после разговора, как хотел догнать, но не решился.

– И что тебя заставило изменить своё мнение?

– Бель, – Северус горько усмехнулся. – Она умеет подбирать слова.

Это точно, только Люциус бы сказал, что Бель обычно не подбирала слов, что всегда производило неизгладимое впечатление. А Северус продолжил:

– Люци, а ты уверен, что тебе нужен именно я?

– У меня было время в этом убедиться.

Кажется, Северус всё ещё сомневался, но ему удавалось сохранять спокойствие. Относительное.

– О потерях обычно рассуждают люди, которые никогда не теряли ничего, кроме денег и любимых безделушек. Они гипотетически представляют, что могли бы почувствовать в этот момент, и твердят банальности о том, что «время лечит», желая утешить. Оно лечит, Люци, конечно же, лечит, только вот то, что мы учимся жить без близких, никак не влияет на оставшиеся в душе дыры. И их ведь ничем не заполнишь… никогда. А если их становится слишком много – жизнь просто теряет смысл. Я не могу потерять тебя, Люци. Больше нет…

Люциус осторожно коснулся волос Северуса, пальцем очертив прядь у виска:

– Ты поседел, Сев…

– В смысле? – опешил Северус, дезориентированный из-за такой сменой темы разговора.

– В нашем возрасте тоже есть свои прелести.

– И какие же?

– Нам уже не нужно думать о впечатлении, которое мы производим.

Северус невесело фыркнул:

– Это ты тактично пытаешься сказать, что до нас уже никому нет никакого дела, и поэтому можно расслабиться?

– Примерно так, – улыбнулся Люциус. – Никому не будет интересно, почему один стареющий джентльмен навещает второго.

– А если кто-то всё-таки заинтересуется?

– Скажем, что мы партнёры… по игре в шахматы.

– Умеешь ты красиво назвать, – Северус нерешительно прижался к ладони Люциуса, ласкающей его щёку. – А если нас заподозрят в «грубой непристойности»?

– Да кому такое может прийти в голову?

– Краучу. У него не было никаких доказательств, поэтому я так легко отделался. Но он обещал мне надзор. Я очень не хотел втягивать тебя в это дело.

Теперь Люциусу стали гораздо понятнее мотивы Северуса. Тот и в самом деле мог решить, что своим отказом от отношений кого-то спасает. Всё-таки с его привычкой решать одному за двоих надо было что-то делать.

– Меня Крауч точно не тронет, – Люциус погладил Северуса по шее. – Его взял на короткий поводок Том, стало быть, и тебе бояться нечего.

– А что будет с Нарциссой? – взгляд Северуса снова стал тревожным. – Что она скажет про твою внезапную любовь к шахматам?

– Мы с ней уже это обсудили, – Люциус подбирал слова как можно аккуратнее. – Она считает, что я изначально ошибся с выбором команды.

– Шахматы – не командная игра.

– Возможно, – согласился Люциус. – Главное, что мы с Нарциссой поняли друг друга.

– А что скажут дети? Или ты предлагаешь всё от них скрывать?

– Мне кажется, что они сумеют нас понять… Сев, – Люциус почувствовал, как спазмом у него сдавило горло и стало почти невозможно дышать. – Сев… ты ведь не ищешь повод, чтобы прямо сейчас уйти от меня?

– Куда я от тебя уйду, Люци? Это просто невозможно. Я пробовал…

– У тебя почти получилось, – лицо Северуса оказалось так близко, что Люциус шептал свои обвинения, почти касаясь губами его искусанных губ. – Но это была последняя попытка…

Поцелуй немного горчил, и Люциус всё ещё не верил в реальность происходящего. Но сколько можно отрицать очевидное? Они, наконец, сделали последние шаги навстречу друг другу, а значит, всё заканчивалось правильно. Или, наоборот, начиналось? Впрочем, какая разница, когда можно просто целоваться, забывая обо всём и чувствуя себя вызывающе юным и просто таки неприлично счастливым?!

========== Эпилог. Гарри. Декабрь 1954 г. ==========

– Не нервничай, всё будет хорошо.

Вопреки своим словам, Драко тут же порезался бритвой и обвинил Гарри в том, что это он его отвлёк. Такой вот образец спокойствия. Своеобразный.

– Не буду, – пообещал Гарри, – я просто не знаю, как себя в таких случаях вести.

– Примерно так же, как с Северусом. Если тебе будет от этого легче, то знай, что он тоже приглашён, – Драко заклеил порез кусочком газеты и принялся придирчиво осматривать себя в зеркале.

– Ну, ты сравнил! Северус-то не просто свой, он ещё и понять может.

– Отец тоже может, – заверил Драко. – Чисто теоретически. Он всё знал про отношения с Реем, но на его дружбу с Северусом это знание никак не повлияло.

– А правила этикета?

– Какого? – Драко перевёл возмущённый взгляд на Гарри. – Мы будем дома, понимаешь?

– Ну да… вилка для мяса, вилка для рыбы и салфетка на коленях, – Гарри вздохнул. – Северус, конечно, пытался меня научить чему-то подобному, но, как понимаешь, это не вошло в мои привычки.

– Не переживай, всё будет хорошо.

Гарри задумчиво почесал нос:

– И почему мы не можем встретить Рождество дома? У нас такая хорошая кровать.

Уловка не сработала.

– Она от нас никуда не денется, а Рождество – это семейный праздник. Ну, знаешь там, Сочельник, Йельское полено, всякие гимны…

– Ты будешь петь?! – Гарри в притворном ужасе округлил глаза.

– Петь будет Бель.

– О нет! Риддлы тоже придут? – ужаснулся Гарри.

Бель он ещё мог принять – она была неплохой тёткой и даже как-то угостила его сигаретой! – но вот её муж… У Гарри Том Риддл вызвал бурю разнообразных чувств, самым очевидным из которых была тревога.

– Они тоже наша семья.

– А как у них с широтой взглядов? Или нам утром придётся эмигрировать в Австралию?

Драко принялся уверять, что до такого не дойдёт, и был весьма убедителен. Полчаса пролетели незаметно, и когда Гарри отдышался, то обнаружил, что если не выйти прямо сейчас, можно опоздать. Он не торопился разочаровывать новых родственников, поэтому пришлось бежать. Хорошо, что Драко не возражал, хоть и очень не любил спешить – ему такое казалось несолидным.

Дом Малфоев Гарри всегда считал образцом красоты и изысканного вкуса, а в детстве вообще думал, что это и есть тот дворец, который ему обещал показать Северус. Тогда, кстати, он решил, что Драко – это настоящий принц, раз живёт во дворце. Вспоминать, как менялось его отношение к Драко, иногда было даже забавно, но в одном Гарри был постоянен – это точно была любовь, пусть не всегда осознанная.

– Не нервничай, всё будет хорошо.

А вот Драко, кажется, привык его опекать.

– Даже не думал, – Гарри остановился, чтобы перевести дыханье. – А вот ты рискуешь разочаровать свою тётушку.

– Главное – чтобы не дядюшку, – фыркнул Драко, открывая массивную дверь.

В доме вкусно пахло свежей выпечкой, ванилью и ещё чем-то смутно знакомым. Но понять чем, не дала Нарцисса, вышедшая встречать гостей. Она поцеловала сначала Драко, а потом и Гарри, вогнав в краску – всё-таки к таким нежностям жизнь его не готовила. Хорошо, что Нарцисса тактично отступила, и в гостиную Гарри вошёл, уже полностью справившись со смущением. Но, кажется, он рано радовался.

– Мальчики!

Лили было хотела броситься им с Драко на шею – то ли одновременно, то ли по очереди, – но строгий взгляд отца заставил её немного поумерить свой пыл. Грустно вздохнув, она чинно расправила пышную юбку и завела почти светскую беседу о погоде. У самого Гарри явно отсутствовал подобный педагогический талант, поэтому он мог только радоваться, что у него не будет детей. Абсолютно. Вместо того чтобы воспитывать, он бы с большим удовольствием разговаривал с ребёнком обо всём и давал советы, какой камень лучше всего отскакивает от воды, если его правильно запустить, и как поквитаться с обидчиками. Хотя, с другой стороны, на самом Гарри такая сомнительная методика сработала – совсем уже невоспитанным он себя не считал. Впрочем, и в обществе ему блистать не приходилось.

Гарри вежливо кивнул Риддлу и Беллатрикс, которая, как кошка, уселась на подлокотнике кресла мужа, потом, чуть смутившись, поздоровался с Люциусом и улыбнулся Северусу, ощутив поддержку. Как всё-таки хорошо, что Северус и Люциус друзья, иначе пережить этот непростой вечер было бы гораздо сложнее. Хоть Драко и говорил, что его родители приняли их не самый традиционный союз, но он и сам не знал, как отреагируют близкие родственники, да и вообще – объявят ли о таком. Гарри уже малодушно начал мечтать о том, чтобы Люциус и Нарцисса оказались приверженцами семейных тайн и всяческих скелетов в шкафу. Возможно же такое? До сих пор, по крайней мере, ничто не предвещало излишней болтливости родителей Драко.

Гарри усадили в кресло рядом с камином, и Лили, сразу же объявив, что для рисования ей необходимо «естественное освещение», подвинула журнальный столик поближе к огню.

– Дорогая, ты не совсем правильно разобралась с видами освещения, – мягко заметил Риддл, кусая губу, чтобы скрыть улыбку.

– Нет, па! – Лили безапелляционно тряхнула пышными волосами. – Это ты так и не разобрался в авангардной живописи. Я читала…

– Ну, если читала, тогда не буду спорить, – миролюбиво согласился он, обнимая Бель за талию. – У меня нет шансов.

Подобных вольностей в присутствии посторонних Риддл точно не допускал, поэтому сердце Гарри сжалось от тревожных предчувствий. Неужели того-самого-разговора не избежать? Быстрого взгляда на Драко хватило, чтобы понять, что в своих сомнениях Гарри не одинок. С другой стороны, умиротворённое молчание Люциуса обещало успех этого разговора. Да и Северус не допустит скандала… но всё равно было не по себе. Хотя вряд ли Риддл затеет душеспасительную беседу в присутствии дочери. Зато, когда она отправится в постель… Гарри покосился на часы. Сочельник обещал быть очень долгим.

– Гарри, нарисуй мне лошадь, – потребовала Лили. – Помнишь, такую с рогом на лбу. Я её раскрашу, как радугу.

– Она называется «единорог», – поправил её Гарри. – И он не бывает радужным.

– Много ты понимаешь, – фыркнула Лили и наморщила нос, прикусив карандаш. – Это ведь красиво.

Гарри с готовностью признал, что он понимает далеко не всё, и вместе с ней устроился на ковре у камина. В конце концов, это избавляло его от участия в общем разговоре, но совсем не мешало слушать. Нарцисса завела разговор о кино, и скоро разгорелся спор, кто же получит премию БАФТА – «Керрингтон» или «Выбор Хобсона». Гарри был уверен, что приз возьмёт «Плата за страх», но благоразумно промолчал. В конце концов, Риддл заявил, что это будет «Бунт на «Кейне», и довольно улыбнулся:

– Поразительно, что люди любят смотреть, как судят других.

– Ничего удивительного, – тут же отозвалась Бель. – Кому ж не хочется пощекотать нервы, представив себя на месте другого? Война закончилась, а острых ощущений всё ещё хочется.

– Бель! – возмутилась Нарцисса. – Как ты можешь?!

– А почему тебя это удивляет? Многие любят ощущение, когда сердце начинает стучать медленнее и тише, а мгновение тянется так долго, что за него можно успеть многое.

Гарри не сомневался, что Бель говорила о войне, но Нарцисса назвала сестру романтичной и посоветовала съездить весной в Ниццу.

– Мама не поедет в Ниццу, – шёпотом поделилась мудростью Лили. – Потому что папе не нравится Европа… он как-то был в Албании… или в Италии…

Нарцисса пригласила гостей к столу, и Гарри специально уселся рядом с Лили, чувствуя себя защищённым. Но он рано радовался, потому что Риддл завёл разговор о несовершенном законодательстве, которое регулирует сферы, в которые не должно вмешиваться. Гарри с замиранием сердца ждал словосочетаний «грубая непристойность», «акт о преступлениях против личности», «поправка Лабушера» и готовился высказаться о поломанных судьбах Уайльда и Тьюринга. Кажется, Нарцисса это поняла и предложила Лили десерт, сбив с мысли её отца.

Люциус был молчалив и задумчив, что сильно удивляло Гарри. Обычно это Северус молчал, изредка вставляя пару слов, чтобы уточнить какие-то детали, а Люциус всегда оказывался в центре внимания. Или, может быть, дома он вёл себя иначе? Если уж и Риддл больше не изображал памятник самому себе. Не то чтобы Гарри часто приходилось с ним встречаться, но впечатление от него всегда было одинаковым – монумент! А сейчас он проявлял чудеса обаяния, и, глядя на него такого, легко можно было понять, что же нашла в нём Бель.

– Лили, напомни мне, дорогая, когда воспитанные девочки ложатся спать, – Риддл был мягок, как сама доброта.

– Ну, папочка, – она капризно поджала губы. – Разве прилично говорить о таком за столом?

В ответ Риддл иронично улыбнулся и перевёл взгляд на старинные настенные часы. Лили закатила глаза, потом тяжело вздохнула и, пожелав всем счастливого Рождества, покинула гостиную. Нарцисса хотела её проводить, но Бель опередила:

– Нарси, мне надо с ней немного пошептаться, – она перевела взгляд на мужа и строго продолжила: – Надеюсь, я не пропущу ничего интересного.

– Конечно, дорогая.

Если у Гарри ещё и оставались сомнения о предмете разговора, то сейчас они полностью развеялись. Ну и к чёрту! Он поймал взгляд Драко и ободряюще ему подмигнул. Много о себе этот Риддл вообразил – ещё надо посмотреть, кто тут будет смущаться! Да и вообще, если родители Драко решили рассказать обо всём родственникам, значит, доверяют им и не ждут, что те помчатся в участок с докладом. А стало быть, нечего и переживать. С души словно камень свалился, и Гарри пожалел, что их с Драко разделяет дурацкий стол – Сириус как-то рассказывал об эпатаже… чего-то такого за ужином точно не хватало.

Нарцисса заговорила о своём Обществе Фоссет, где с недавнего времени она возглавила Совет попечителей, и Гарри с удивлением отметил, что Риддл вовсе не такой ретроград, каким всегда казался. Во всяком случае, он поддерживал идею и возможного избрания женщин в парламент и был согласен с тем, что равный труд должен оплачиваться одинаково. Потом Люциус порекомендовал статью Нарциссы, и разговор свернул на такие правовые коллизии, в которых Гарри ничего не смыслил, поэтому благоразумно помалкивал. И он даже обрадовался появлению Беллатрикс. Что может быть лучше, чем разом покончить со всякими непростыми вопросами и уже расслабиться. Наконец.

– Равные права женщин, конечно, прекрасно, – видеть Бель такой серьёзной Гарри ещё не приходилось, – но разве нормально, когда государство лезет в постель к своим гражданам?

– Ты сейчас о чём? – Риддл, прищурившись, наклонил голову и стал похож на грифа.

– Разумеется, о «поправке Лабушера», – фыркнула Бель. – И для начала следует хотя бы определить, что означает «грубая непристойность», которой так любят пугать невинных детишек на проповедях. Где она начинается? Достаточно ли вожделеющего взгляда? Или нужно заявить о намерении? Или погладить по коленке, прикрывшись длинной скатертью и считая, что этого никто не видит?

Намёк был более чем прозрачным, и Гарри не сдержался:

– В общем-то, я никого не гладил под столом, но если вы настаиваете…

Он быстро обошёл этот дурацкий стол и, обняв Драко за плечи, поцеловал его. Сначала в щёку, а потом и в губы. И Драко ответил! Когда его взгляд затуманился и стал шальным, Гарри подумал, что Сириус пришёл бы в восторг от такого. Жаль, его сейчас нет – этот родственник точно бы аплодировал, и может, даже стоя. Впрочем, Бель тоже несколько раз сомкнула ладони, прежде чем сказать:

– Каково древо, таков и плод… м-да…

Кажется, она была сильно озадачена. Неужели ей ни о чём не сказали? Но к чему тогда эти разговоры о дурацких законах? Только Нарцисса умудрилась сохранить невозмутимый вид, зато остальные… Даже Риддл выглядел немного глуповато, когда принялся ошарашено разглядывать сначала Люциуса с Северусом, а потом и Гарри с Драко.

– Судя по всему, ваше, так сказать… м-м-м… сообщение было не единственным сюрпризом этого вечера? – Риддл задумчиво почесал подбородок. – Или у тебя, Люциус, в рукаве припрятана ещё пара тузов?

– Никогда не опускался до шулерства, – улыбнулся Люциус, – и это была чистая импровизация.

– Да вы тут все спелись, – Бель понемногу приходила в чувство. – Но могли бы и предупредить. Я, в общем-то, рассчитывала посмотреть, как дети отреагируют на ваше сообщение, и сейчас уязвлена в лучших чувствах.

– Почему это? – наконец подал голос молчащий почти весь вечер Северус.

– Потому что я заслужила это зрелище, а тут, – она обожгла Гарри быстрым взглядом, – импровизация.

Гарри понимал, что происходит что-то невероятное, но никак не мог в это поверить. Люциус же не мог… а как тогда Нарцисса? И Северус? Или всё не то, чем кажется? Драко соображал гораздо быстрее:

– Отец… но как?! Ты же никогда…

Люциус неторопливо осушил бокал вина и вздохнул:

– Так получилось. Оказывается, я всегда…

– А как же ма?..

Люциус показался смущённым, и ему на помощь поспешила Нарцисса:

– Так получилось, – подтвердила она, – и это было моё предложение.

Такого Гарри точно представить не мог, и уж точно он не ожидал ничего подобного от Северуса, не говоря уже о Люциусе. Происходящее казалось настолько невероятным, что проще всего было поверить в розыгрыш в духе Сириуса. Но тот был далеко, а Северус и Люциус рядом, и, похоже, они не шутили. Всё-таки Бель зря жаловалась, что недополучила зрелища – где бы она ещё увидела такое?! Гарри отлично помнил, как в Уике, когда миссис Фигг лишь заподозрила мужа в измене, то устроила такое… и, судя по реакции соседей, это было нормально. А вот Нарцисса…

– Ма, но как?!

– Как? – Нарцисса усмехнулась. – Можно было делать вид, что ничего не происходит, и смотреть, как мучается близкий человек. Жизнь слишком коротка, Драко, чтобы загонять себя в ловушку и…

– Но что теперь? – всё-таки Драко эта новость потрясла гораздо сильнее, чем Гарри. – Развод?

– Зачем? Это всего лишь нелепая формальность. Нас слишком многое связывает, чтобы мы перестали быть семьёй.

– Скажи это ещё раз, – к Бель возвращалась язвительность. – А то я не очень верю в такой альтруизм.

– При чём здесь альтруизм? Только расчёт.

– И что же ты рассчитала?

– Что я смогу продолжать жить так, как хочу я, и быть уверенной, что Люциус меня поддержит. Всегда.

– А если ты вдруг встретишь кого-то, кого сумеешь полюбить? Ты ведь ещё молодая, – не унималась Бель.

Потрясённый перспективой, Драко изо всех сил стиснул руку Гарри.

– Мы сумеем найти выход из этой ситуации, – успокоил её Люциус. – И уж точно я никак не стану ограничивать свободу Нарциссы.

– Удачно прикрываясь её несвободой, – Бель покачала головой, словно собираясь ещё что-то сказать, но промолчала.

– Итак, – подытожил Риддл, довольно потирая руки. – Ты, мой изворотливый друг, снова удачно вышел из непростой ситуации.

С этим Гарри мог бы и поспорить! Люциуса можно было называть каким угодно, только не «изворотливым»! Но вместо того, чтобы справедливо возмутиться, Люциус лишь с улыбкой развёл руками:

– Самыми победоносными всегда оказываются сражения, которых не было, – он взглянул на Драко и тихо продолжил: – Извини, что я не решился рассказать обо всём тебе лично. Я рассчитывал на небольшой правовой дискурс, который, несомненно, был бы полезен для вас с Гарри, после чего собирался ответить на все возникшие вопросы.

– Но что-то пошло не так, – Северус встретил взгляд Гарри и улыбнулся. – Мы хотели, чтобы у вас был выбор, рассказывать о себе или нет. Люциус собирался на личном примере показать, что такие разговоры очень нужны. Лично я в этом сомневался.

– Так даже лучше, – успокоил его Гарри и с облегчением понял, что говорит совершенно искренне. – По-семейному.

– Ну да, – подхватил Драко. – Сириуса ещё только не хватает. Для полной гармонии. Он знает?

Люциус и Беллатрикс заговорили одновременно:

– Ещё нет…

– Догадывается…

– Обо всём? – уточнил Драко.

Люциус вопросительно взглянул на Бель, а та лишь пожала плечами:

– А о чём не догадается, то придумает. Он это умеет.

– Что ж, – Нарцисса невозмутимо принялась разливать чай. – А теперь самое время встретить Рождество. Как сказал Гарри, по-семейному. Дела от нас никуда не денутся.

Наверное, это было самое странное Рождество в жизни Гарри, но разве не о таком он мечтал? И пусть семья получилась даже больше, чем он представлял себе, но отношения в ней были именно те самые, как хотелось, да ещё и любимый человек рядом. И никому в голову не приходило осудить хрупкое счастье, которое переполняло их с Драко. И не осталось больше ни страха, ни неуверенности, ни опасений. Всё у них теперь будет хорошо, в такой-то семье. И совершенно напрасно раньше Гарри не верил в чудеса. Они случаются, пусть и не часто. В Рождество.