Текст книги "Where the bones disappear? (СИ)"
Автор книги: Head wind
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
“В семь. В школе. Ты получишь все, что захочешь”.
Семь, я в школе. И что я тут делаю?! Мысль о том, почему я безоговорочно доверилась тому, кого едва знаю, всплыла в голове впервые. До боли прикусив нижнюю губу, я смяла записку и запихала её обратно в карман ветровки.
“Я поступала и глупее!” – мысленно заверила я себя.
Это, кстати, было чистой правдой. Прогоняя мысли о том, почему я вообще ещё жива, я оторвалась от металлического ящика и направилась к главной лестнице. Всего в здании школы было три этажа: первый, что вмещал в себя спортивный зал, раздевалки, столовую и несколько кабинетов администрации школы, второй этаж полностью отдавался под кабинеты, а третий был занят различными студиями, актовым залом и залом для конференций. Ах да! Еще был чердак. Пыльный и тесный, он был завален старым школьным инвентарем и всевозможным хламом.
Чердак всегда был заперт, а ключи хранились у охранника. Отчего я была уверена в том, что мне нужно именно туда?
– Ты же знаешь, куда нужно идти! – это было похоже на шепот, очень знакомый шепот, который дрожью прошелся по моему телу.
Ни секунды не сомневаясь, я подняла глаза на лестницу. Его волосы даже в темноте отливали золотой рожью. Я нервно сглотнула и пошла по ступенькам. Казалось, даже если бы я захотела в этот момент остановиться и убежать прочь – прочь от него, прочь из школы, прочь от всего – не смогла бы. Но я и не хотела.
Я преодолевала ступеньку за ступенькой, тем самым сокращая расстояние между нами, и кровь с большей силой начинала бить по вискам. Когда можно было дотянуться до него рукой, а черные, казалось, бездонные глаза стали почти на одном уровне с моими, мир вокруг закрутился, будто огромная центрифуга. Ещё секунда, и я балластом могла полететь вниз. Вот веселье было бы завтра с утра! Картина пышных похорон обрисовалась передо мной во всей своей скудной красе.
– В один момент я подумал, что ты не придешь, – сказал он, хватая меня за руку и притягивая к себе.
Будто тысячи ледяных иголок – мой спаситель заставил ритм сердца сначала замереть, а потом медленно и неуверенно восстановиться. Взгляд сфокусировался на знакомом лице. Крепче сжав его ледяные пальцы, я шагнула вперед, преодолевая последнюю ступеньку, разделявшую нас.
– И что тогда? – голос больше походил на кваканье. Жалкое зрелище.
– Тогда я почти испугался. Почти.
Фирменно улыбнувшись, Лэнгдон отошел от края лестницы, пропуская меня, но руку не отпустил. Гореть мне в аду, ведь если бог есть, то он наверняка видел, какое удовольствие отразилось на моем лице в тот момент.
– Но я пришла, – сказала я, уверенно заглядывая в его бездонные глаза. – Ты обещал мне…
– Конечно, и ты получишь то, за чем пришла, – всё с той же улыбкой он развернулся и потянул меня за собой на пролет выше.
Вне сомнений, мы шли именно туда. Оказавшись на третьем этаже, Тейт провел меня через длинный коридор, по правой стороне которого располагались студии, свернул налево и с грохотом распахнул дверь в подсобку. Вздрогнув, я крепче сжала его пальцы. Почему они оставались такими ледяными?
– Лезь первая, я подхвачу, если что, – кивком он указал на металлическую лестницу, которая под прямым углом уходила в зияющую тьмой дыру в потолке.
– Ну нет, – отрицательно качая головой, я, хоть и не желая этого, отпустила его руку и отступила назад к двери. – Ты лезь первым, я справлюсь!
С секунду парень смотрел на меня не моргая, но, когда я готова была уже согласиться, вдруг улыбнулся и резко запрыгнул на лестницу. Пара секунд – и он исчез в неизвестности.
– Тейт?
Ответа не последовало. Ну ладно! Крепко ухватившись за ржавые прутья, я медленно полезла наверх. Высота – точно не моя стихия, но в этом случае спокойнее было смотреть именно вниз, чем в пугающую тьму черной дыры. Хотя какая разница? Мгновение, и я занырнула туда, предварительно набрав в легкие побольше воздуха. Рефлекс?
========== Кто живет на чердаке? ==========
***
На чердаке был выход к свету. Это я поняла тогда, когда мои глаза медленно начали привыкать к темноте. Чёрная пустота комнаты понемногу стала наполняться предметами – еще неясными, всего лишь непонятными контурами. Где-то наверху, наверное, под самым потолком, было небольшое круглое окошко. Мягкий серебристо-голубой свет лился оттуда. Взошла луна? Сколько времени я уже пробыла здесь?
Рассеянный свет падал на предметы, придавая им более логичные формы. Справа я уже могла различить стеллажи, наполненные различным старым хламом. Рядом со стеллажами прямо на полу – бесчисленное количество коробок. Некоторые, казалось, были пусты, а некоторые доверху заполнены книгами. Здесь было пианино. Пыльное и без крышки, оно стояло в левом углу.
– Ты играешь? – знакомый голос прервал мой осмотр, а ведь я была ещё не готова.
Блондин сидел на старом диване, закинув ноги на какую-то коробку, прямо по курсу от меня. И как он разобрал в этой тьме, куда направлен мой взгляд?
– Играла, но это было давно, – сказала я, приближаясь к разграбленному инструменту.
Оказалось, кроме крышки ему не хватало ещё педалей и некоторых клавиш. Поморщившись, кончиками пальцев я провела по панели. Вековая, казалось, пыль нехотя понемногу сошла, раскрывая тайну названия и год создания инструмента.
– Сыграй, – скорее приказал, чем попросил голос.
– Здесь недостает клавиш и нот. Да и наверняка оно расстроено…
– Тебе ничего этого не нужно. Просто сыграй.
И я повиновалась. Сначала неуверенно, кончиками пальцев взяла самую низкую ноту субконтроктавы. Потом уверенней и быстрее пробежала по клавишам вверх. Инструмент оживился, извлекая на удивление чистый звук. Незатейливая мелодия сквозь пыль и грязь заполнила бесшумное пространство.
Не замечая улыбки, я прикрыла веки, всё равно при таком свете ничего не увидишь. Да и не нужно было. Я не помнила ни названия того, что играла, ни нот. Помнили руки. Будто сами по себе, они уверенно скользили по знакомым клавишам, выдерживая нужный интервал, а когда попадали в пустоту – туда, где отсутствовала нужная клавиша – сами подбирали подходящую замену.
Чистые звуки рождались и сразу же таяли, сменяясь новыми, в мраке пыльного чердака. Эйфория, полностью захватившая все мое нутро, препятствовала какому-либо ощущению времени. Его просто не существовало здесь и сейчас. Но в чём же было дело? В пианино, чердаке или в моем слушателе?
– Прекрасна, ты прекрасна… – голос раздался прямо за моей спиной сразу после того, как утихла последняя нота.
Не знаю, видел ли он мою довольную улыбку. Почти физически ощущая его близость, я ждала. Мысль о том, что неплохо бы в этот момент хоть малость чувствовать страх, постоянно ускользала из опьяненного сознания. Да и стоило ли её держать?
– Откуда у тебя ключи?
Вопрос вырвался сам. Я не успела даже подумать, интересно ли мне это. Скорее да, чем нет. Но в тот момент трудно было быть хоть в чем-то уверенной. Обернувшись, я внимательно посмотрела на своего слушателя. Тейт и правда был очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Резко возвратив руки в карманы с целью остановить неконтролируемый порыв, я нервно сглотнула.
– Это мое место, – просто сказал он и снова улыбнулся, обнажая ямочки на щеках.
Подавив усмешку, я прикусила нижнюю губу. На шутку похоже не было, как бы странно и нелепо это ни звучало. Снова окинув взглядом помещение, я нехотя осознала, что парень и правда как ни кстати вписывается в обстановку этого чердака. Казалось, здесь даже пахло им. Хотя откуда мне знать, как от него пахнет?
– Почему… почему тебе просто не сказать, что ты, к примеру, выкрал ключи у охранника? – спросила я, нервно передергивая плечами. – Что ты хотел привести меня сюда и…
– Зачем?
– Чтобы казаться нормальным!
Усмехнувшись, блондин отрицательно покачал головой. Снова этот взгляд, который выражал что-то такое, чего мне никогда не понять.
– Нормальным? – переспросил он еле слышно, будто пробуя слово на вкус. – Я не хочу врать тебе, Франческа, поэтому не собираюсь казаться кем-то другим… нормальным.
– Так не бывает!
Голос подорвался, как у обиженного ребёнка. Сложив руки на груди, я резко отвернулась и, отойдя к ближайшему стеллажу, начала разглядывать его содержимое. Нет, конечно же, меня не интересовали сломанные микроскопы или старые кассеты с пособиями по математике, мне просто нужно было привести мысли хоть в какой-то порядок.
– Ты же не живёшь в том доме на Филтон-стрит, да? – спросила я, не оборачиваясь.
– Нет, уже нет, – ответил он через какое-то время.
Нахмурившись, я медленно перевела взгляд на Лэнгдона. Снова развалившись на диване, он внимательно смотрел на меня и, казалось, ждал следующего вопроса. Но я молчала. Молчала, потому что знала, что он ответит правду, и эта правда может многое изменить. Я боялась этой правды.
– Здесь нет света? – спросила я, отводя взгляд куда-то к потолку.
– Есть, тебе нужен свет? – с усмешкой парень вопросительно изогнул бровь.
Казалось, он насквозь меня видел.
Отрицательно покачав головой, я не спеша подошла к дивану и осторожно, избегая взгляда блондина, уселась рядом. Было тяжело, особенно когда он внимательно изучал меня. Почти физически ощущая, как скользит его взгляд, я прикрыла веки и осторожно откинулась на спинку дивана. Мои руки, хоть я и не желала этого, смирно легли на колени, чтобы случайно не коснуться его.
Звук своего собственного стука сердца бил по ушным перепонкам. Неужели было так тихо? Интересно, слышал ли он этот бешеный ритм? Чтобы успокоиться, я набрала в легкие побольше воздуха и задержала дыхание.
Это был его запах. Я сразу это поняла. Раньше он витал вокруг размытым шлейфом, перебиваясь запахами пыли и старых вещей, я никак не могла выделить его, как что-то отдельное. От него веяло холодом и свежестью, водой и солью. Выдохнув, я жадно глотнула новую порцию: ледяной пенистой волной аромат прошелся по легким, оставляя после себя кристаллы соли, которые сразу же начали разъедать живую плоть.
– Фрэнки… – тысяча ледяных иголок пробили мою руку, будто выхватывая из морской пучины и возвращая снова в пыльный чердак.
– Нет-нет, – резко выдернув руку из его холодных пальцев, я почти умоляла взглядом. – Ты что-то делаешь со мной, я просто не могу…
Я не смогла договорить. Звуки растаяли ещё где-то в области гортани, когда я с ужасом осознала, что впервые могу понять, что выражают его глаза. Это был страх. Он боялся. Но чего? Того, что я уйду?
– Со мной никогда такого не было, понимаешь? – как можно мягче сказала я.
Тейт молча кивнул. Клянусь, в этот момент он был похож на ребёнка. Мне хотелось просто прильнуть к нему, безвозмездно отдавая всё своё тепло, и дальше вдыхать пьянящий морской аромат. Интересно, сколько бы я так протянула?
– Мне нужно кое-что узнать у тебя, это очень важно для меня, понимаешь?
Парень снова молча кивнул. Набрав побольше воздуха, я выпалила:
– Это я убила его?
И снова ни тени улыбки на его лице. Уверена, он был готов к такому вопросу.
– Ты уверена, что я знаю ответ?
– Ты обещал не врать мне, – ответила я, пожимая плечами. – Если ты его не знаешь, значит, так и скажешь.
Тень улыбки, пробежавшая по его лицу, в какой-то степени успокоила меня. Невозмутимый новенький снова стал невозмутимым новеньким.
– Хорошо, – отведя взгляд, Тейт на какое-то время задумался. – Если я скажу, что нет, ты успокоишься?
– Нет.
– Почему?
– Потому что тогда появляется ещё больше вопросов!
И снова эта улыбка. Одним рывком поднявшись с дивана, он стал напротив меня и протянул руку. Что еще за шутки? Проигнорировав его приглашение, я легко вскочила и, поравнявшись с парнем, озвучила свой вопрос.
– У нас завтра тест по истории, нужно готовиться, – пожав плечами, блондин кивнул в сторону люка, из которого ранее мы пришли.
– Ты меня выгоняешь?! – из списка того, что меня могло удивить в тот момент, он выбрал самое непредсказуемое. – Что за…
– Я сказал, что ты получишь то, что хочешь, – сказал он в обычном невозмутимым стиле. – Ты не хочешь получить ответ на тот вопрос.
– Но… – только и выдавила из себя я. Откуда он знал то, чего толком даже я ещё не понимала? Несомненно, теперь это ясно: я не хотела слышать правду. Пока. Я была не готова. Но тогда получается, что снова все зря?
– Увидимся завтра, ладно? – спросил он, и я клянусь, что уловила надежду в его голосе.
Молча я кивнула. Он улыбнулся, и я бы ответила улыбкой, но это оказалось чертовски тяжело. Чувство усталости накатило так неожиданно, ноги подкосились, и я бы всё же полетела сегодня вниз, но тут снова подоспел мой спаситель.
– Все нормально, нормально, – выскальзывая из его холодных рук, я направилась к зияющей в полу дыре.
– Точно? – обеспокоенно, как казалось, спросил он.
– Конечно, – и это было почти правдой.
Бросив последний взгляд на фигуру, которая теперь так же неясно расплывалась в полумраке чердака, я снова задержала дыхание перед тем, как нырнуть и исчезнуть.
========== “Come As You Are” ==========
***
– Я почти ничего не написала! – облокотившись о соседнюю дверцу, сероглазая обиженно выпятила нижнюю губу.
– На истории? – спросила я, не высовывая головы из своего шкафчика.
– Ага, чертов Вильгельм Оранский! Вы уже писали?
– Да, на прошлом уроке.
Благополучно распределив учебники по полкам, я уже хотела захлопнуть дверцу, но что-то меня остановило. Не что-то, а вчетверо сложенная бумажка, непонятно откуда взявшаяся на дне шкафчика. Впрочем, все стало ясно, когда я, развернув её, прочла две строчки, написанные уже знакомым почерком: “Жду после уроков. Ты мне нужна”.
Наверное улыбка была и правда слишком глупой, когда я обернулась к подруге. Недоумение на её круглом личике медленно переросло в удивление.
– Мне помогли… написать, – сказала я, пожимая плечами и пряча послание в карман сумки.
Ну, от этих огромных глаз ничего не скроешь! Подозрительно сощурившись, девушка вопросительно изогнула бровь. Она молчала и явно ждала объяснений, но что я могла я ей рассказать?
– Знаешь, к нам в начале месяца пришел новенький, если не ошибаюсь, Лэнгдон, – понизив голос, проговорила я, и, чтобы не сболтнуть лишнего, резко прикусила губу.
Устремив взгляд куда-то позади меня, Зои нахмурилась:
– Фамилия знакомая, но…
– Палмер!
Договорить сероглазая не успела, чья-то туша, вылетев из-за моей спины, с наглой ухмылкой втиснулась в пространство между нами. Так вот что привлекало её внимание!
– Марлоу, не оставишь нас с Фрэнки наедине? – спросила та самая туша, не соизволив даже обернуться в сторону блондинки.
Пролепетав что-то нечленораздельное, та сочувственно улыбнулась мне и стремительно удалилась. Ну, предатель! Раздраженно закатив глаза, я хотела было улизнуть, но не тут-то было.
– Ну же, давай поговорим, Палмер, – не спуская своей противной ухмылки, парень перегородил мне путь.
– Что, Харрис, из команды выгнали? – спросила я, скрестив руки на груди. – Теперь хочешь, чтобы я всех их убила?
Клянусь, что на секунду сбила его с толку. Ричард Харрис – уверенно вздернутый подбородок, наглая улыбка, напущено холодный взгляд. Такой типичный представитель самовлюбленных парней из команды по лакроссу, которые сами себе присваивают звание “вечных победителей”.
– Ну, я же всем всегда говорю, что Палмер – отличная девчонка, а какое чувство юмора!
Скептически изогнув бровь, я недоверчиво покачала головой. Ещё в старой школе, смирившись с существованием подобных Харрису, во мне выработался своеобразный иммунитет. Безразличие – отличный выход из ситуации, если тобой тоже не особо интересуются. Но если ты внезапно становишься “звездой” школы, пусть эта популярность построена и не на лучших событиях, приходится менять тактику.
– Давай сделаем вид, что ты нечаянно на меня наткнулся, и разойдемся по своим делам? – предложила я, поглядывая в сторону лестницы.
– Но ведь я и правда хочу поговорить с тобой, – кивнул он на моё напущено удивленное выражение лица. – Пойдешь со мной на зимний бал?
Неуверенный, неконтролируемый смешок вырвался у меня. Это больше походило на кашель, как обычно. Глубоко вдохнув, я смогла подавить его, но не улыбку. Нет, ну серьёзно! Может быть, у окружающих миссия такая – “доведи её до нервного срыва”?
– Я серьезно, Палмер, – продолжал Харисс, не спуская с меня настолько уверенного взгляда, что сдерживать смех становилось все тяжелее. – В последнее время ты – что-то вроде экзотики, так почему бы не вкусить ягоду с кислинкой?
Ну как человеческая особь может быть настолько тошнотворной?!
– Я бы не пошла с тобой, даже если бы, если бы…
В любом случае! Поэтому, не договорив, я лишь отрицательно покачала головой.
– Конечно, мисс неприступность, ещё посмотрим, – будто бы безразлично парень пожал плечами и вернул на лицо коронную улыбку. – И с кем же ты идешь?
– Ни с кем, я не иду.
– Те, кто не идет, обязаны будут участвовать в организации!
– Во благо обществу буду разливать пунш, – сказала я и резким движением обогнула парня.
– Тогда увидимся! – заключил Харрис, уже выискивая взглядом новую жертву.
– Непременно, но не обижайся, если получишь свою порцию напитка мимо стакана!
Кажется, он что-то ответил, но я уже не слышала. Крепко сжимая ремень сумки, от чего костяшки побелели на пальцах, я уверенным шагом преодолела расстояние до лестницы, потом два пролета до третьего этажа и ещё несколько метров до подсобки. Бешеный ритм сердца грохотом отдавался в ушах. Казалось, всё, кроме слов из нового послания, не имело больше никакого смысла. А имело ли хоть когда-то?
Знакомым голосом кто-то из-за материальных складок реальности оскорбительно нашептывал: “Сумасшедшая”. Но и это в тот момент было абсолютно неважно. Уверенно хватаясь за железные прутья лестницы и закидывая голову к потолку, я почти была готова согласиться со странным шумом в голове. С грустью отметив, что вход на чердак больше не зияет таинственной тьмой, я скользнула внутрь.
Сначала не было ничего, кроме безумного солнечного света. Нет, конечно, он был не безумен и даже не настолько ярок – всего несколько ничтожных лучей, проникавших через то самое окошко под потолком. И всё же такая нелепость дневного света просто сбила меня с толку. Этот чердак – обманчиво теплый, настолько неправильный, что кажется очередной фальшивкой. Фальшивкой по сравнению с настоящим чердаком, в котором рассеянный лунный свет лишь чуть разгонял тьму, притом не обнажая её и не открывая главной тайны, намекал. Кому же нужно было обманывать меня теперь?
Медленно привыкая к новому “обличью” помещения, я начала оглядываться. С осторожностью и недоверием, будто ожидая новой лжи. Сначала появился пол из старых затертых деревянных досок; затем стены, две из которых были заняты стеллажами от пола до потолка, а две выглядели так, будто с них только что содрали кожу. Нет, конечно же обои или, быть может, какие-то плакаты, газеты.
Подойдя ближе, я кончиками пальцев подцепила вырезку из школьного еженедельника – единственное, что сохранилось в более-менее приличном состоянии и было почти читаемым:
« …6 февраля 1972 года – ученики гимназии имени Святого Батория активно сотрудничают с полицией.
Как только местные водоемы, находящиеся в черте города, начали таять, поиски девушки возобновились.
“У нас много сил, и есть новые зацепки. Дело будет раскрыто еще до конца месяца!” – обещает нам шериф Томас Кларк… »
– Ты пришла! – знакомый голос заставил вздрогнуть от неожиданности и обернуться.
Парень стоял, прислонившись плечом к одному из громадных стеллажей. Интересно, сколько времени он уже провел так, наблюдая? Обычная уверенная и довольная улыбка вдруг сошла, будто её и не было, когда он, скользнув взглядом по мне, наткнулся на ту самую вырезку из газеты, что я ещё держала в руках.
– Я пытался… убрать весь этот мусор, но его слишком много, – пожав плечами, Тейт оторвался от полок и шагнул в моем направлении.
– На чердаке?
Улыбнувшись, я старательно пыталась не выдать своего волнения. Было очень тяжело, особенно когда он стал ещё ближе. Его бездонные глаза снова были темно-карими, цвета лесного ореха. Ещё шаг. Так близко, что я, затаив дыхание, впервые заметила мелкие золотые крапинки прямо у самых зрачков. Но где тогда обман: эти – теплые, как свет рассеянных солнечных лучей, или те, что совсем черные, сливающиеся с тьмой чердака? Были ли это одни и те же глаза? Один и тот же Тейт?
– Во всем мире, – серьезным голосом сказал парень, но потом улыбнулся, обнажая ямочки.
Как когда-то из рук исчезли ножницы, сейчас исчезла бумажка. И как он это делает? Хотя, полной грудью вдыхая дурманящий аромат, я чувствовала, как теряю власть над собой. Снова морская пена в груди, снова она уносила меня прочь с пыльного чердака. Но, оказалось, в этот раз мне этого было мало.
– Считаешь, мир грязен, как этот чердак? – почти шепотом спросила я, внимательно наблюдая за карими глазами, которые были всего в нескольких дюймах от моих.
– Считаешь, нет?
Казалось, он был искренне удивлен. Но я молчала, с интересом наблюдая то за его белесыми бровями, вопросительно изгибающимися, как змеи, то за светом, который так искусно играл в золоте его вьющихся волос. Осознав, что я молча согласилась, Лэнгдон лишь покачал головой и снова улыбнулся.
– Мир в тысячи раз грязнее этого чердака, – он разводил руками, будто указывал на что-то слишком очевидное. – Хотя я ещё здесь убрался.
А ведь и правда, изменения были не только в освещении. С пола исчезли многочисленные коробки, стеллажи были отодвинуты ближе к стенам, что освобождало центр комнаты и создавало зримую иллюзию порядка. Пианино. Взгляд набрёл на него абсолютно случайно, не подозревая, что и тут его ждет подобие метаморфозы. Красное дерево буквально сияло! По крайней мере, так казалось из-за лакированного покрытия, на котором нельзя было теперь разглядеть ни следа от былого слоя пыли и грязи.
Как завороженная, я двинулась к инструменту. Вернулась крышка. Отбитая с одного края, она всё же прикрыла обнажённые струны и молотки от любопытных глаз. Педалей все ещё недоставало, но пианино выглядело теперь вполне полноценно. Не знаю, смогла ли я скрыть по-детский нелепый восторг, когда подняла взгляд на блондина.
– Ты его починил?
– Всего лишь вытер пыль, а крышку нашел среди старого хлама, – по его улыбке можно было понять, что мне всё-таки не удалось. Но кого это тогда волновало?
– Я просто подумал… – начал было Тейт, но не договорил. Его голос заглушил эффект глиссандо, когда я скользнула пальцами по белым клавишам.
Кажется, он тогда улыбнулся и подошел ближе. Снова я чувствовала этот взгляд на себе, и музыка не могла помешать дрожи пройтись по моему телу.
– Знаешь, почему я захотела играть?
Казалось, парень ни единым жестом не выдал своего замешательства из-за внезапно оборвавшихся звуков. Всё тем же внимательным взглядом он изучал моё лицо, облокотившись о полки рядом с пианино. Не знаю почему, но это вдруг меня взбесило. Грубо ударив по клавишам, я резко отстранилась от инструмента и направилась к дивану.
– Тогда, еще в прошлой школе, нужно было выбрать дополнительный предмет по общему развитию. Гимнастика, рисование, балет… – усевшись, я скрестила руки на груди и вперила взгляд в фигуру парня, которая даже не шелохнулась. – Безусловно, мне нравились чертовы розовые пачки и пуанты, но знаешь что?! Я их не выбрала, я выбрала музыку.
Прервавшись лишь на секунду, чтобы передохнуть, я нервно передёрнула плечами. Лэнгдон, оторвавшись от своей опоры, всё же последовал за мной и приземлился рядом, развернувшись так, чтобы видеть моё лицо. Он кинул в знак того, чтобы я продолжала, и я повиновалась:
– Отец тогда очень часто ходил на всякие благотворительные вечера, которые чаще проходили в концертных залах. Нет, конечно же, он не брал меня с собой, но я знала. Гувернантка рассказывала мне, что на таких вечерах обычно играют на прекрасных лакированных роялях музыку, от которой захватывает дух. Маленький детский мозг опрометчиво решил, что именно из-за этой волшебной музыки отец так много внимания уделяет этим чертовым визитам.
Издав какой-то истерический смешок, я покачала головой. Но парень даже не улыбнулся, он продолжал настойчиво вглядываться в моё лицо. Облизнув сухие губы, я снова выдохнула и продолжила:
– Сначала мне не нравилось, нужно было оставаться после уроков и упорно работать. Всё, начиная с правильной посадки и заканчивая заучиванием неподдающегося басового ключа, давалось мне ужасно тяжело, – задумчиво взглянув на одинокий инструмент в углу чердака, я снова усмехнулась. – Когда у меня наконец начало получаться, знаешь, по-настоящему получаться, я решила рассказать отцу. Говорить он со мной бы не стал, поэтому я решила подбросить ему приглашение. Приглашение на концерт, где должно было состояться моё первое публичное выступление. Как обычно делают дети, я подглядывала через щель двери, когда он вошел в холл и заметил на журнальном столике карточку в форме скрипки. Я видела всё: как он поморщился, прочитав, как позвал гувернантку и приказал ей сходить на этот чертов концерт. Больше он никогда не касался меня и моей музыки.
– Ты бросила занятия?
Он спросил сразу, как только я закончила свою увлекательную “повесть”. Не выжидая, не оставляя времени на лирическую паузу.
– Нет, – отрицательно качнув головой, я с интересом взглянула на парня. – Я просто не могла. Музыка казалась единственным, что было только моим, что позволяло свободнее дышать, мысленно унося подальше от гнилой реальности.
Тейт молча кивнул. А я улыбнулась, потому что впервые в жизни ощутила что-то подобное. Понимание. Я не только видела его в ореховых глазах напротив, но и чувствовала физически, будто я втянула его через нос вместе с приятной гаммой запахов. Хотела было что-то сказать, но меня, как всегда, перебили:
– Когда ты перешла к нам… то есть в эту школу?
– Весной. В прошлой я не сдала даже пробные экзамены.
– Но ты ведь могла их сдать?
– Могла, – сказала я задумчиво. – Но не хотела.
– Значит, весной, и до сих пор без кучки фанатиков-друзей. У тебя сложности с общением?
Серьёзно? Его правда интересовал этот вопрос или это такой своеобразный юмор? Хмыкнув, я саркастически выгнула бровь:
– Смотрю, ты тут уже мистер популярность, просто так на чердаке со мной ошиваешься!
– Никакая популярность и рядом не стояла с тобой и нашим “ошиванием” на чердаке, – сказал блондин и как-то по-особенному улыбнулся. – Я потому и спросил, что чувствую в тебе то же самое.
Задумавшись, я какое-то время просто изучала его черты. Такие мягкие, какие-то невинные, он и правда напоминал ребенка. Что-то мешало мне, будто специально отвлекая, понять истинную суть его слов. Но в тот момент, казалось, было проще согласиться, чем мучиться, пытаясь разобрать странные, неразборчивые подсказки интуиции. И я кивнула парню, ответив улыбкой на улыбку.
– У меня и в той школе были сложности с общением. Но знаешь, думаю, сейчас у меня появились поклонники, – сказала я и будто с безразличием начала разглядывать черный лак на ногтях. – Сегодня один, к примеру, даже на бал позвал.
Подавив ухмылку, я снова подняла взгляд на парня. Нет, серьезно, он хмурился! С таким серьезным лицом, что неконтролируемая улыбка на моем лице стала еще шире.
– Тейт Лэнгдон, неужели ты думаешь, что я согласилась? – спросила я, восклицая, и, скользнув по дивану, придвинулась к нему.
– Ты хотела бы пойти со мной, да? – спросил блондин почти шепотом. – Я бы… Понимаешь, я не…
– Терпеть не могу танцы, – отрицательно качнув головой, я прервала его мучительные попытки что-то придумать. – Даже, когда зовут такие, как ты!
Мгновение он просто задумчиво смотрел на меня, но потом улыбнулся. Так тепло, что я облегченно вздохнула про себя. И с чего бы это?
– И часто тебя такие приглашают? – спросил Тейт с той же улыбкой, и я даже не заметила, как его пальцы вдруг оказались у моего лица. Едва коснувшись щеки, они подхватили выбившуюся прядь и бережно заправили мне за ухо.
– Не очень, вообще-то, – с довольной улыбкой я перехватила его руку, пока она ещё была у моего лица.
Ледяная. Нет, конечно же, я заметила это и раньше, когда впервые он случайно коснулся меня в раздевалке. Но сейчас… Сейчас все было иначе. Казалось, лютый холод пробрал глубже, чем до костей. Цепкими, колкими нитями он оплел меня изнутри. Вздрогнув, я выпустила его руку и, будто бы не замечая испуга в ореховых глазах, вскочила с дивана.
– Ты уйдешь?
На секунду замешкавшись, я замерла у самого люка. Уйду? Куда уж там. Подхватив сумку с пола, которую бросила как только вошла, я обернулась к блондину.
– Как насчёт музыки? – спросила я, протянув руку с плеером и наушниками.
Ну точно, как ребенок! Нахмурив белесые брови, он задумчиво вперил взгляд в маленькое устройство. Потом, будто бы опомнившись, качнул головой и улыбнулся:
– У тебя есть Курт Кобейн?
Комментарий к “Come As You Are”
*«Come as You Are» – песня американской группы Nirvana из альбома Nevermind. Была написана Куртом Кобейном.
========== Танцы, на которых не танцуют ==========
***
Знаете, как жалко смотрится спортивный зал, наряженный для зимних танцев? До того я тоже не знала. Не дожив в прошлой школе до старших классов, я была вполне довольна участи не посещать подобные “светские” мероприятия.
Думаю, вы очень даже можете себе представить: рукодельные декорации, в нашем случае это всё – рождественская и зимняя атрибутика, сцена-возвышение, кстати, тоже из разряда “сделано умелыми ручками”, что-то вроде танцпола, усыпанного искусственным снегом, противное неоновое освещение, ну и ничтожно маленький для такого большого помещения диско-шар. Как говорится, что смогли – то нашли. Я что-то забыла? Ах да, прибавьте ко всему этому группу учителей-организаторов, шныряющих вокруг с подозрительными взглядами и приказами строгих надзирателей, школьный оркестр, выступающий в этот вечер в роли модной рок-группы, и учеников, которые уже начинают вваливаться партиями через двойные двери, грохоча, смеясь и с фанатизмом разглядывая друг друга.
Видя картину, так сказать, всецело, я поморщилась и отступила назад к дверям, пропуская группу подростков с реквизитом для фотосессий в виде саней и снеговика.
– О, мисс Палмер! – налетели на меня круглые, будто вечно испуганные глаза. – Я полагала, что вы придете раньше, чтобы помочь нарядить зал, но что ж…
Миссис Бакер – излишне резкая в движениях, но, как ни странно, медлительная в словах. Ей будто было тяжело говорить, когда она, схватив за руку, тащила меня через весь зал к столикам в углу. Те же круглые глаза оценивающе скользили по мне, а пухлые губы шевелились, не извлекая и звука. Интересно, все географички так странно себя ведут? Или дело снова во мне?
