Текст книги "Плацебо (СИ)"

Автор книги: Хастлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Пытаюсь разглядеть хоть что-то, но кроме очертаний кустов внизу под окнами ничего не вижу.

Глубоко вдыхаю в себя воздух, давясь кислородом, и вылетаю в коридор. Несколько секунд, чтобы заскочить в спальню и выудить рюкзак из-под кровати, ещё пару мгновений, чтобы достать оттуда ключи от квартиры. Моих кроссовок нет на месте, и я вылетаю на лестничную клетку прямо в домашних тапочках.

Бегу вниз, перепрыгивая через ступеньки, и слыша только свой собственный пульс в ушах.

Дождя уже нет, но у самого подъезда огромная лужа, в которую влетаю с размаху, забрызгивая штаны и даже футболку. Замираю на несколько секунд, так и стоя по щиколотки в грязной воде и, подняв глаза в небо, мысленно матерюсь.

И я уже готов ринуться в кусты на поиски хрупкого тела или хотя бы следов того, что он приземлился и сумел уйти сам, но…

Моё внимание привлекает тень в освещённых окнах подъезда. Кто-то спускается следом за мной. Причём не просто сходит вниз – крадётся. Останавливается и прислушивается. Практически сразу узнаю в этой тени Мира.

Сука! А мальчишка оказался умнее меня! Валялся овощем на диване, позволял себе сопли вытирать, а как только я отрубился, он устроил целое представление. Конечно, из окна выпрыгнуть он не решился – не дурак ведь. А вот обставить всё так, чтобы я кинулся вниз на его поиски или поиски его тела, а самому в это время выскользнуть из квартиры – это да. И, наверное, любой бы на моём месте оставил за собой открытую дверь, если бы при этом думал, что у него под окнами лежит тело, вывалившееся с его же квартиры.

И пока я, одуревший и рвущий на себе волосы, шарюсь по кустам в темноте, он спокойненько себе выйдет на улицу и пропадёт из вида.

Интересно, где он прятался? Скорей всего в шкафу или на балконе. Вот туда я как раз и не заглянул в панике.

Стараясь потише хлюпать ногами, выбираюсь с лужи, и весь мокрый и злой двигаюсь ему навстречу. Кажется, он принял меня за обычного жильца, возвращающегося среди ночи домой, потому что, когда увидел на лестничной клетке напротив себя, был действительно удивлён.

На Мире моя красная толстовка с капюшоном, всё те же джинсы, которые он надел утром, и мои кроссовки, которые я не увидел на своём месте в прихожей.

– Далеко собрался? – спрашиваю негромко и смотрю прямо в его испуганные, опухшие от слёз, глаза.

Замирает на верхней ступеньке и вдруг бросается вниз сломя голову, видимо желая сбить меня с ног или хотя бы проскользнуть мимо. Я, конечно не двухметровый качок, но всё же посильнее его, тем более в таком состоянии. Перехватываю за талию рвущееся на свободу тело и чуть было не улетаю вместе с ним вниз по ступенькам. Вроде, как худой и больной, а врезался в меня с такой силой, что я едва устоял.

Пытаюсь перехватить его руки, которые лупят меня по всем местам, до которых достают, одновременно втаскиваю выше. Одна ступенька. Две. Четыре. На пятой он начинает орать. Причём воет так, что даже у меня волосы дыбом поднялись, представляю, что подумают соседи, которые, наверное, сейчас как раз повскакивали в своих тёплых постелях.

– Да не ори ты! – прижимаю его спиной к себе и второй рукой закрываю ему рот. Тут же пытается укусить, а я по инерции хлопаю ладонью ему по губам и прижимаю руку сильнее.

Путь с первого этажа на второй мы осиливали минут десять. Мир упирался, как только мог. Тормозил ногами, цеплялся пальцами за перила, выкручивался так, что я всё время боялся уронить его башкой о бетонные ступеньки.

Уже на самом пороге зацепился за косяк мёртвой хваткой, я едва оторвал его и, не слишком церемонясь, швырнул на пол, закрывая за нами дверь на ключ.

– Успокоился? – смотрю на распростёртое на полу тело, которое опять приняло вид овоща, и только глаза сверкают злобно.

– Успокоюсь. Когда уйду отсюда, – говорит довольно внятно и без криков, только глаза его бешеные выдают внутреннее состояние.

– Конечно уйдёшь. И от тебя на прямую зависит, когда именно ты это сделаешь.

– Считаешь себя крутым?

– Нет.

– Тогда какого хера?! Почему я не могу уйти?! – встаёт на ноги, пошатываясь. – Ты меня сутки знаешь. Какое тебе дело?

– Это уже мне решать. Есть мне дело или нет, – прячу ключи в карман штанов и киваю на его ноги. – Сам обувь снимешь или помочь?

– На хуй иди! – чуть ли не плюёт в мою сторону и валит в комнату прямо в кроссовках. – Хотя, тебе туда только в кайф ходить, – не оборачиваясь на меня.

– Может ещё что-то скажешь? – иду за ним следом.

– Скажу… Оставь меня в покое! Пиздуй в другую комнату, видеть тебя не могу!

– Прости, но на данный момент, это не выполнимо, – начинаю снимать с себя мокрые вещи. – Ещё пожелания будут?

– Тогда просто не трогай меня, – говорит как-то обречённо и заваливается всё в тот же угол дивана в толстовке и в обуви.

Остаюсь в одних боксерах, тоже кстати мокрых, и подхожу ближе к скрюченному телу. Хорошо бы конечно переодеться полностью, а ещё лучше сходить в душ, но боюсь оставлять Мира одного. Как раз в этой комнате балкон, который закрывается на хилую защёлку, а я не могу так рисковать. Первый раз был липовым, второй раз – кто его знает…

Немного подумав, начинаю стаскивать с парня обувь, не сопротивляется, и я смелею настолько, чтобы начать стягивать с него толстовку. Тут же хватает меня за руки и сжимает до боли.

– Оставь. Холодно…

– Хорошо, – соглашаюсь и пытаюсь высвободиться, но держит слишком крепко, хотя на вид, почти в обмороке.

– Холодно, – говорит как-то жалобно и пытается завернуться в мои руки, видимо думая, что это одеяло.

С тоской смотрю на плед, брошенный на стуле у балконной двери, и заползаю к Миру на диван.

– Подвинься немного.

В ответ даже не шевелится, и я сам сдвигаю его, освобождая себе немного места. Ложусь и прижимаюсь грудью к его спине, стараясь укутать своим телом со всех сторон.

– Так лучше? – шепчу ему в затылок.

– Да, – шмыгает носом и позволяет мне поудобнее устроить руки. – Ненавижу тебя…

Только сильнее втискиваю его в себя и надеюсь хоть на маленькую передышку, может он действительно уснёт.

***

Остаток ночи прошёл более-менее спокойно. Не считая частых перепадов из «холодно» в «жарко» и всё ещё не проходящего насморка у Мира.

Утро встретило меня будильником, стоящим на семь часов и ознобом, я так и не взял плед для себя.

Стараясь не разбудить вроде бы спящего парня, выпутываюсь из его хватки и сомнамбулой ползу на кухню закрывать окно, до которого вчера просто не дошли руки. Ставлю чайник и сыплю себе тройную порцию кофе в чашку. Сомневаюсь, что поможет, но надеюсь хоть как-то разбавит моё состояние, которое можно описать только одним словом – «пиздец».

Открываю холодильник и долго просто стою, смотря на его содержимое, но не видя ничего перед собой. Возможно, Мир и будет кушать, но мне кусок в горло не полезет. В конечном итоге обхожусь просто чашкой крепкого кофе и сигаретой.

Решаюсь на душ только тогда, когда убеждаюсь, что парень на диване всё ещё спит. Моюсь, как можно быстрее, и всё время оглядываюсь на дверь ванной, которую оставил приоткрытой.

Почти успеваю и, уже завёрнутый в полотенце, сталкиваюсь с Миром к коридоре. Да… Картина не очень, а если учитывать что это только начало…

Глаза запавшие и покрасневшие, синяк на скуле, с которым я его подобрал, позеленел, колоритно сливаясь с оттенком его лица. Губы искусаны и покрылись корочкой в некоторых местах. Волосы торчат во все стороны спутавшимися локонами.

– Кушать будешь? – придерживаю полотенце и отступаю немного, давая ему возможность пройти в кухню.

– Пить, – едва выговаривает и смотрит на меня как-то безразлично.

– Пойдём, – беру его за ледяную ладонь и веду на кухню, как маленького. Сажаю на стул и наливаю ему в стакан воды без газа.

Делает только глоток и отодвигает в сторону. Проводит рукой себе по животу и кривится, как от боли.

– Болит? – тут же кидаюсь к нему.

Отрицательно машет головой и сглатывает.

– Плохо… – шепчет так тихо, что я скорее догадался, чем услышал.

– Тошнит? – подхватываю его под руку, а Мир кивает головой.

Едва успеваю дотащить до туалета, как его выворачивает. При этом он, кажется, пытается потерять сознание, и я практически сам держу его над унитазом. Меня сейчас не беспокоит даже то, что где-то на полпути я потерял полотенце и стою совершено голый.

Вдруг немного оживает и начинает отталкивать мои руки.

– Я помогу, – пытаюсь его вразумить.

– Уйди! – шипит змеёй. – Я сам.

– Уверен?

– Да уйди ты!

Выхожу за дверь, оставляя её открытой, так, на всякий случай, и захожу в спальню за вещами для себя и для Мира. Кот лениво поднимает голову с моей подушки и, прижмурив глаза, смотрит за моими передвижениями. Наконец-то соображает, что это не глюк и его хозяин действительно проснулся в такую рань, и уже даже успел принять душ, и решает потребовать свой положенный завтрак. Его звонкое «Ма-у-у» разносится по квартире.

Из туалета, как издевательство, слышится «Кис-кис-кис».

Сатана останавливается, не пройдя и половины пути до порога и, выпучив глаза, смотрит на меня. Конечно, хозяин то тут, а «кис» летит совсем с другой стороны. Причём даже не с кухни, что удивительно, а с отхожего места, где может быть только коробочка с песком.

Беру кота на руки и тащу в туалет, чем видимо удивляю бедное животное, которое вообще-то просило пожрать.

Мир стянул с себя толстовку и расстелил её прямо на полу, поверх запачканной кое-где плитки. Сел на неё и откинулся спиной на унитаз.

Всё ещё с котом в руках протискиваюсь мимо него и нажимаю на слив.

– Можно? – слегка приоткрывает глаза и тянет руки к Сатане.

Боюсь, как бы он чего не сделал животному мне на зло, но всё же отдаю пушистый комочек в его дрожащие ладони.

– Я сейчас вернусь, – несусь в ванную и, намочив полотенце под краном, возвращаюсь обратно.

Пока парень заторможено гладит кошака, который даже пытается урчать, я вытираю его лицо и шею влажным полотенцем. Притаскиваю с кухни резинку для денег и собираю Миру волосы в хвост на затылке. Убираю из-под него свою грязную кофту, заменяя её ещё одним полотенцем. И если учитывать, что весь процесс проходит в маленькой комнатке туалета, то меня наверное уже пора сдавать в дурку. Вдобавок ко всему, приношу миску с кормом Сатаны сюда же.

Кот посмотрел на меня, как на идиота, неуверенно принюхался и всё же соизволил отведать.

– Зовут как? – хрипит Мир, а я вздрагиваю от его изменившегося голоса.

– Кого? – кажется туплю.

– Его, – кивает на Сатану и чуть не теряет равновесие, заваливаясь в бок.

– Сатана, – придерживаю парня за плечи.

– Ему идёт… – болезненно вдыхает на последнем слове и зажимает рот рукой.

Успевает вовремя обернуться, чтобы вторично не обгадить мне пол, при этом задевает миску с кормом. Сатана с шипением отпрыгивает и уносится в комнату, а я опять придерживаю дрожащее в спазмах тело, убирая за уши выбившиеся из-под резинки, волосы.

***

Остаток дня проходит, в принципе ничем не отличаясь от утра. Мир не может кушать, даже воду пьёт с опаской, зато вылетает из него, как по заказу, причём отовсюду, откуда только можно. Поэтому туалетную комнату мы сменили на ванную. Тут места больше и есть возможность сразу же его отмыть.

Сатана больше не подходил к нам, даже не потребовал обед, а я так и вовсе забыл, что мне тоже иногда нужно кушать.

Ближе к вечеру понимаю, что без медикаментозной помощи тут не обойтись. По крайней мере нужно что-то от обезвоживания, хотя бы элементарную глюкозу.

Поход в аптеку отпадает сразу, поэтому просто заказываю всё нужное на дом, и спустя полчаса в моих руках уже шуршит аптечный пакет.

За последний час Мира больше не тошнило, видимо уже реально нечем, да и вид у него был полуобморочный. А если учесть, что в это время он лежал скрюченным на полу на моём махровом халате, то зрелище действительно жутковатое.

Наполняю ванную тёплой водой наполовину и начинаю раздевать не сопротивляющегося парня. Не спеша купаю, как тряпичную куклу, придерживая за затылок. Потом вынимаю, отмечая, что он потяжелел или, возможно, это просто я устал, и заворачиваю в широкую простыню.

Он лежит бледным пятном на моей огромной кровати, а я пытаюсь примостить раствор и собрать систему. Я, конечно, далёк от медицины, но внутривенные уколы в своей жизни делал, правда не себе и не с наркотой.

Где-то даже радуюсь тому, что Мир едва может приоткрыть веки, мне так легче будет и меньше риска, что он пораниться иглой.

С горем пополам, делаю что-то вроде держателя из швабры, примотанной к спинке моей кровати. Добавляю во флакон с раствором ампулу аскорбиновой кислоты и сажусь рядом с Миром на кровать. Теперь, главное, чтобы он не брыкался.

– Мир? – зову его и вижу, как на секунду дёрнулись его веки, но глаза так и не открылись. – Мне нужно тебя уколоть. Не шевелись, пожалуйста.

Едва заметно кивает, видимо подействовало слово «уколоть», а я протерев сгиб его локтя спиртом, выдыхаю и, с замершим сердцем, проталкиваю иглу ему под кожу.

Все сорок пять минут, пока раствор медленно поступал в его кровь, Мир лежал спокойно, мне даже показалось, что он уснул. Правда я не рискнул отойти даже на минуту, так и просидел всё время рядом, даже чуть не уснул под конец. Специально поставленный для этого будильник выкинул меня с дремы буквально на последних каплях.

Осторожно вытаскиваю иголку и прижимаю на месте прокола кусочек ватки, приклеивая его поверх пластырем. На старые следы от других иньекций стараюсь не смотреть.

Спать хочется неимоверно, поэтому убрав все шприцы, банки с раствором и нераспечатанные системы в ящик комода, ещё и присыпав всё это вещами, я тихонечко ложусь рядом с Миром. Прикасаюсь пересохшими губами к его гладкому лбу. Дышит ровно, кожа сухая и тёплая.

Думаю о том, что хочу пить ещё с обеда, но подняться и дойти до кухни, чтобы налить себе воды, просто нет сил. Прикрываю глаза и обнимаю рукой тонкое тело рядом, немного подумав, ещё и ногу закидываю поверх его ног. Надеюсь на то, что всё же проснусь, если Мир надумает бежать, хотя в таком состоянии, в каком он сейчас находится, далеко вряд ли убежишь.

Вырубает почти моментально, и последнее, что я успеваю заметить – это стрелки на настенных часах, показывающие ровно двенадцать ночи.

========== День третий. ==========

Отсчитывая каждый день разлуки

Я на себе оставляю зарубки.

Нервишки-струнки, слишком хрупки

Это не землетрясение, это трясутся руки.

Я буду корчиться, дабы была кровь чиста

Вряд ли получится, даже во имя творчества.

Мне говорят: «Ты без этого лучше стал»

Невыкупающие аморфные существа.

И они на мне поставят крест,

Хотя я далеко не мертвец.

Типа с этим косяком я почти истлел

Но без него я гибну в два раза быстрей.

К чёрту рехаб, к чёрту детокс

Дай мне греха, где мой наркоз?

И когда это всё закончится?

Никогда это не закончится…

Я неуверенно по тропке скользкой

Ныне невесомость только в грёзах.

Мне навстречу люди сушат дёсны

И несут и несут мне свои вопросы.

Друг, что ж тебя так подгрузило?

Друг, да прибудет с тобой сила.

Это дружелюбие – ну невыносимо

Я внутри себя кричу: «Отъебись, мудила»

Ну когда же это всё закончится?

Никогда это не закончится

Не вытягивает терапия одиночества

Когда ты безымянный выкидыш общества

Ну когда же это всё закончится?

Никогда это не закончится

При дворе нас, таких, великое множество

Детоксикация, ваше высочество…

(ATL)

***

Проснулся я без четверти три, естественно, ночи и, конечно же, не по собственному желанию. Лежащий рядом со мной Мир, жалобно стонал.

Жмурюсь от яркого света, лампочку я так и не выключил, и склоняюсь над парнем.

– Что? – убираю его ладони, которыми он прикрыл лицо, и заглядываю в мутные глаза.

– Голова болит, – смотрит мимо меня.

– Сейчас, – с трудом сползаю с кровати и, порывшись в аптечке, нахожу таблетки ибупрофена.

Выдавливаю в ладонь одну, подумав, добавляю вторую. Полминуты, чтобы сбегать за водой на кухню, и вот уже помогаю ему запить лекарство. Остатки воды из стакана выпиваю сам.

Некоторое время Мир ещё постанывает, а потом затихает. А я опять встаю, хотя такое чувство, что сейчас просто грохнусь на пол, выключаю свет и тащусь обратно. Залезаю на кровать, чуть ли не ползком, снова оборачиваю себя вокруг худого тела и тут же отключаюсь.

***

Полный боли крик разбудил меня на рассвете. Мир сидел на постели и безумными глазами смотрел в пространство, обхватив себя руками. Медленно раскачивался из стороны в сторону и что-то шептал.

– Пожалуйста… – притягиваю его ближе к себе и наконец-то понимаю, что он говорит.

– Где болит? – спрашиваю у самого его уха и обнимаю парня со спины, чувствую, как напряжены его мышцы под моими пальцами.

– Пожалуйста…

Он меня не слышит, продолжая шептать всего одно слово.

С тоской глянув в сереющее утро за окном, я начал растирать ему плечи и руки, желая немного успокоить. На какое-то время он замолк, даже прикрыл глаза, и я почувствовал, как его тело начинает расслабляться. Но радость моя была слишком преждевременной.

Пугаюсь до чёртиков, когда Мира вдруг выгибает дугой так, что он откидывается головой мне на грудь и начинает выть в прямом смысле этого слова. Я не могу понять что с ним, а он не может произнести даже слова. Только орёт, то переходя в едва слышный скулёж, то опять сотрясая стены моей спальни душераздирающими криками.

Как я не пытаюсь успокоить его, но мои старания просто напрасны, мне кажется, что он вообще не замечает меня рядом с собой.

Тогда я перестаю уговаривать его и просто держу со всей силы, когда его выгибает очередная судорога или, когда он пытается вырваться из моих рук. Стараюсь не вслушиваться в его крики, потому что они сводят меня с ума и зарождают в моей голове не очень хорошие мысли. Несколько раз думаю о том, что наверное стоит напоить парня спиртным, один раз даже мелькает желание достать ему эту чёртову дозу, но мой рассудок побеждает всегда.

Я как заведённый уговариваю его и себя, что нужно пережить, перетерпеть, дальше будет легче. Но легче почему-то не становилось. Через несколько часов у меня ноют все мышцы от постоянного напряжения, раскалывается голова, зудит и саднит кожа в том месте, где меня укусил Мир.

А он беснуется всё сильнее, вырывает руки, стучит ногами по спинке кровати, пытается разодрать ногтями следы от уколов на своей коже.

В дверь уже звонили дважды, но оба раза я это проигнорировал. Я не могу оставить его даже на секунду, боясь, что он сделает себе что-то.

Пот стекает у меня по вискам, волосы прилипли на лоб, а руки начинают неметь. Возможно, боль прибавляет мальчику сил, но удерживать его становится всё труднее.

В редкие минуты «передышки», когда Мир просто хрипло дышит и позволяет гладить себя по спине или по взмокшим волосам, я думаю о том, что всё это конец. Но каждый раз моя надежда оказывается напрасной, всё начинается по новой.

Несколько раз я даже думал о том, чтобы связать его, но не смог. Как представлял, что в моменты более-менее адекватного сознания парень будет видеть себя скрученным по рукам и ногам, мне почти физически становилось больно. У него и так накатывали приступы паники, когда он боялся даже вдохнуть, а тут такое…

– Я умру… – шепчет сухими губами в очередной просвет мнимого спокойствия.

– Ты будешь жить очень долго, – целую его в висок и убираю прилипшие к его шее волосы.

– Помоги мне…

– Чем? Ты только скажи? – уже почти слышу, как он просит наркотик, но парень говорит совсем другое.

– Помоги мне умереть… Я сам не смогу.

– Не смей думать о таком! – прижимаю его к себе и начинаю баюкать, а у самого слёзы из глаз. – Это пройдёт, вот увидишь. Мы с тобой ещё посмеёмся над этим.

– Посмеёмся? – опять напрягается весь, а я готовлюсь держать покрепче.

– Конечно.

– Тебе смешно значит?! – не успеваю ответить, не успеваю даже отвернуться от его вскинутой руки и ногтей.

Щека горит огнём, сердце стучит где-то под горлом, Мир, во весь голос орёт, что он убьёт меня, плавно переходя на свою смерть, и потом опять по кругу.

В какой-то момент мне кажется, что я уже и сам свихнулся, потому что мозг отключается, и я перестаю воспринимать слова парня, сосредотачиваюсь только на том, чтобы удержать его. О том, чтобы поесть или хотя бы дойти до воды, и речи быть не может, да и не до еды мне сейчас. Конечно, нужно было поставить бутылку с водой у кровати, но вчерашние события вымотали меня до такой степени, что хотелось только спать. Я тогда и не думал, что сегодня будет в десятки раз хуже.

– Егор, – перестаёт выкручиваться. – Расскажи что-нибудь…

– Что? – не сразу понимаю, что он говорит осознанно и больше не орёт в мой адрес все матерные слова, которые только знает.

– О себе… Расскажи.

– Во мне нет ничего интересного. Самый обычный парень, которых миллионы. Работа, друзья, немного нестандартные, конечно, и кот, тоже не совсем нормальный.

– Ты всегда был таким?..

– Ты о том, что я гей?

– Я бы сказал по-другому, но ты… обидишься… – пытается усмехнуться.

– Поверь, ты меня уже мало, чем можешь обидеть…

– Всё так плохо? – кривая улыбка на потрескавшихся губах опять сменяется гримасой боли.

– Нет. Всё это мелочи. Не бери в голову.

– А бери в рот… – выдаёт сиплым голосом, то ли шутит так, то ли… – Егор?

– Да?

– А что ты будешь делать, если я умру? Тебя тогда, наверное, посадят, – сжимает в кулаке край покрывала, пытаясь не закричать, видимо опять накрывает.

– Хочешь этого? – утыкаюсь ему в макушку и мысленно прошу время идти быстрее.

– Хочу… – не выдерживает, стонет. – Ты мне всё сломал…

– Что сломал? – умудряюсь даже выжать из себя эмоцию в виде удивления.

– Руки… Ноги… У меня внутренности болят… Ты меня бил…

Прикрываю глаза и заставляю себя не сорваться в объяснения, всё равно он не поймёт сейчас ничего. Ему больно и он винит в этой боли меня, ведь я его держу, я не даю уйти, не позволяю остановить эту боль. Хотя… В таком состоянии он и не уйдёт далеко. Свалился бы под первым забором. Или сделал бы неуверенный, но последний шаг на проезжую часть, желая получить облегчение. Значит пусть пока винит меня, раз ему от этого легче.

– Прости меня, – шепчу ему в волосы.

– Нет… – закидывает голову назад и смотрит мне в глаза, а я отмечаю, как посерело его лицо и какие круги залегли под запавшими глазами. – Поцелуй меня…

– Зачем тебе это?

– Просто интересно… как это, когда не с девочкой…

– Мир… – но меня уже не слышат.

Зелёные глаза наливаются яростью и болью, и мы вновь проходим ещё один круг ада – вместе. Он – ломающийся в моих руках. И я – ломающийся от его криков. Просит прекратить, умоляет перестать его мучить, обещает мне все богатства на свете, лишь бы я помог. А я хочу помочь, только не так, как он этого хочет.

Смотрю на часы, но цифры просто двоятся и расплываются перед глазами. Сам чувствую себя наркоманом не получившим дозы, до такой степени болит всё тело и наваливается какая-то жуткая усталость. Начинаю бояться следующего затишья, потому что могу просто уснуть, и тогда не вариант, что вообще останусь жив, потому что в глазах Мира я видел приговор для себя.

Минуты сливаются в тягучие бесконечные часы, и я постепенно и сам перестаю верить в то, что этому ужасу хоть когда-то придёт конец. Но, с бараньим упрямством продолжаю убеждать в хорошем исходе Мира.

Несколько раз видел Сатану, пытающегося проскользнуть в спальню, но каждый раз кот в страхе убегал, как только парень возобновлял свою возню, в попытке освободиться от меня.

«Прости друг, но хозяин пока что не может тебя покормить».

Моя кровать выглядит, как поле боя, на котором проводились состязания без правил, а потом ещё побывало с десяток шлюх с самыми буйными своими клиентами.

Перевёрнуто, смято и мокро. Пахнет потом, кровью и спермой… Не думаю, что Мир получал удовольствие от таких оргазмов, скорей всего он вообще не замечал их. Просто его мозг пытался справится с болью по-своему, используя всевозможные способы.

***

Выпить воды и выкурить сигарету мне удалось только вечером. На улице уже начинает темнеть, а Мир (слава Богу!) минут двадцать, как в отключке.

Едва передвигая конечностями, я ковыляю на кухню и с неимоверным облегчением делаю первую затяжку. В голове шумит, кончики пальцев покалывает от напряжения, в мозгу только одна мысль: «неужели всё?».

По коже бегут мурашки, как только открываю форточку. Вспоминаю, что до сих пор в одних трусах. Ну и хуй с ним! Кто меня видит? Мира это уж точно не интересует.

Резкий звонок в дверь, и я подпрыгиваю, чуть не роняя сигарету. Блять! Кого там ещё принесло? Или это сердобольные соседи всё же вызвали полицию, чтобы вытащить из лап маньяка орущее тело?

Как был в трусах и с сигаретой, топаю в коридор. Дверь открываю, даже в глазок не глянув, мне как-то всё равно, кто там.

– Твою мать…

Вначале слышу знакомый голос и только потом поднимаю глаза, чтобы разглядеть охуевший взгляд карих глаз. Странно… Разве сегодня суббота? Кажется, я хотел придумать отговорку, но похоже уже ничего не нужно выдумывать.

– И тебе привет… – отступаю вглубь квартиры. – Проходи.

========== Въебать бы тебе, по старой дружбе, да только… ==========

POV Эмиль.

– Твою мать… – слова застревают в глотке, как будто меня душат.

Я, конечно, Егора всякого видел, и после пьянки, и после нескольких суток бессонных рабочих ночей. Но даже в тот раз, когда он на первом курсе болел пневмонией и отлёживался дома, а я отсиживался у него пропуская уроки, он не выглядел так паскудно.

– И тебе привет, – делает шаг назад, впуская меня, и я вижу, его шатает. – Проходи.

Бледный, со спутанными волосами и странными синяками по телу, с отчётливым отпечатком чьих-то зубов на предплечье и кругами под глазами. Про кровавые царапины на правой стороне лица я вообще молчу. И главное, в одних боксерах…

– Если я спрошу, ты мне ответишь? – разуваюсь и протягиваю ему пакет с продуктами и холодной бутылкой виски. Я, как чувствовал, что нужно будет выпить. Мне.

– Прежде, чем ты начнёшь формулировать свой вопрос, хочу кое-что прояснить… – Егор берёт пакет и устало прислоняется к стене. – Мир у меня.

– Блять! – отодвинув в сторону не сопротивляющегося Егора, заглядываю в его спальню.

На разворошенной кровати, завёрнутый в простыню, спит недавно подобранный им парень.

– Давно он тут? – оборачиваюсь к другу. Сейчас у него вид не лучше, чем у этого пацана, когда он его приволок.

– Он и не уходил никуда. Я его просто не отпустил. – Егор плетётся на кухню, и я следую за ним тенью.

– А как же?.. – я развожу руками в недоумении. – Ему же нужно…

– Нужно, – перебивает и, прислонившись к шкафчику, прикуривает. – Всё, что у него было я выбросил… Представляешь, вернулся в тот день домой, а он отрыл заначку в своих шмотках и уже лежит под кайфом у меня в спальне.

– Представляю… – хотя у меня просто в голове не укладывается такая картина. – Если ты выбросил, а он не уходил, значит у него… Ломка? – последнее слово выдавливаю из себя с трудом.

– Надеюсь, что это уже позади. – Егор открывает дверцу холодильника и, достав оттуда остатки виски, которые остались бог знает с какого раза, поливает янтарной жидкостью след от укуса, протянув руку над мойкой. – Кофе будешь?

– Что, прости?

– Кофе? – отставляет бутылку в сторону и вытирает остатки жидкости бумажным полотенцем.

– Какой, на хуй, кофе?! – хватаю открытую бутылку и делаю несколько глотков, обжигающих горло. – Ты вообще ебанулся на всю голову?!

– Не ори. Голова раскалывается, – смотрит на меня запавшими глазами.

– Голова? Ты себя вообще в зеркало видел? У тебя больше ничего не болит, только твоя придурошная голова?

– Эмиль. Ну всё же нормально. Уже, – кривится и тоже делает глоток из бутылки. Закашливается. – Он уснул недавно.

– А ты спал? – снимаю пиджак и вешаю на спинку стула.

– Местами.

– Въебать бы тебе по старой дружбе, да только тебя и так смотрю выебали во всех позах.

– Не пошли.

– Не тупи! – всё же включаю чайник, лучше уж кофе, чем упиться вискарём. В горле першит, во рту сухо. – Вали в душ давай, я пока стол накрою.

– Я не буду пить…

– Да пиздец, а то я сам не вижу?! Тебе ещё пара глотков, и ты тут прямо на кухне на плитке ляжешь! Уйди, на хуй, с глаз со своим видом! Смотрю на тебя и хочется этого заморыша в окно выкинуть! Ноги в руки и в душ! И, блять, оденься!

Егор вздыхает и топает в спальню, видимо за полотенцем и вещами. А меня в жар кидает, как представлю, что тут творилось. Выхожу в коридор и открываю дверь ванной комнаты, нужно ополоснуть лицо холодной водой и немного прийти в себя. Я хоть и старался не показывать Егору своё состояние, но внутри у меня всё переворачивалось от того, во что он превратился всего за несколько дней.

Ёбаный ты, Егор! Сука!

В ванной спёртый воздух, вода по всему полу, в углу кучка вещей, кажется Егоровых, но пахнущих так, что любой бомж обзавидуется. Там же кучкой свалены грязные полотенца в подсохших пятнах. Блять, я даже боюсь представить, от чего эти пятна. В самой ванной всё ещё остывшая вода, которую просто забыли спустить, тут же плавают несколько флаконов с гелями для душа, скинутые с нижней полки.

– Дебил безголовый! Какого ты мне не позвонил? – встречаю друга шипением на пороге ванной. – Что, блять, друзья только побухать нужны, а как помочь, так мы в короне, мы сами?!

– Ты же знаешь, я не люблю просить…

– Ты, сука, что, у чужого человека просишь?!

– Я боялся, что ты его выгонишь…

– И правильно, блять, боялся! Что ты устроил тут, доктор недоделанный?! Для этого клиники специальные есть! И тебя, суку скрытную, тоже бы в клинику, мозги промыть!

– Ему уже восемнадцать, он бы не согласился. – Егор проходит мимо меня в ванную и кривится, конечно, пахнет тут, как на помойке!

– Ты документы его видел?

– Нет. Он сказал, – сгребает грязные тряпки из угла в стиральную машинку, а я наклонившись, спускаю воду в ванной, и ставлю бутылочки назад на полку.

– Можно было Игнатычу позвонить. – всё ещё злюсь. – И я, на твоём месте, поменьше бы слушал, что говорит этот малый.

– Игнатыч нарколог?

– А ты нарколог?!

– Не кричи.

– Боишься принцессу свою разбудить? Пусть только попробует рыпнуться и руки свои распустить.

– Он и не распускал.

– Ага, а я слепой, – нервно прикрываю за нами дверь, мало ли, точно ещё разбудим.

– Не нужно. – Егор опять её открывает, а я просто охуеваю. – Он не специально, я просто пытался удержать.

– А… – хочу спросить о том, почему он просто не привязал пацана к кровати, облегчив себе проблему, но вовремя замолкаю. Зная Егора, спрашивать даже нет необходимости. – Слушай… Ты тут пока мойся и приводи себя в божеский вид, а я посижу с твоим обдолбышем, а то если свалит, будет обидно, что столько трудов пропало зря.

– Эмиль, зачем ты так… – споласкивает ванную и залезает под душ, даже не удосужившись закрыть шторку. Вот это его вымотало…

– Хорошо. Буду называть твоего мальчика по имени. Только, блять, не делай такое лицо!