Текст книги "On blade of memories (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Джейн, я плачу тебе не за то, чтобы ты прохлаждалась в рабочее время! – совсем неожиданно гаркнули над ухом, и я рефлекторно дернула рукой, едва успев сдержать себя от необдуманных поступков.

Высокий, круглый, как шарик, мужчина, появившийся за моей спиной, выглядел исключительно недовольным, поджимая полные губы и рассматривая меня маленькими, глубоко посаженными глазками, которые так и метали молнии. Понимая, что сейчас мне перепадет, я лишь тяжело вздохнула и отставила бутылку воды, резким движением набросив на плечо старую, измазанную черными пятнами топлива тряпку. Ее кончик едва не задел пузатого владельца мастерской, и он, подпрыгнув от возмущения, придвинулся почти вплотную, брызжа слюной и изредка срываясь на мерзкий фальцет:

– Этот аэрокар должен был быть отремонтирован еще вчера вечером! Почему, скажи на милость, он все еще не на ходу?! Если клиент будет недоволен, я вычту стоимость ремонта из твоей зарплаты!

– Будто там есть, что изымать, – закатила я глаза, сложив руки на груди. Ярость мужчины меня абсолютно не пугала, его истеричный характер уже успел поднадоесть, поэтому на происходящее я взирала с воистину ледяным спокойствием, разве что иногда позволяла себе едва слышно фыркнуть и поморщиться, когда мой собеседник брал особенно высокие ноты.

– Несносная девчонка! – почти что завизжал он, явно надеясь, что я тут же паду ниц и покаюсь во всех грехах. – Пригрел змею на груди, пожалел заразу эдакую, и никакой благодарности.

– Мистер Брайн, – перебила я начальника, едва заметно повысив голос и искренне желая отдохнуть от визгливых воплей, которые уже эхом отдавались в моей голове, – прошу заметить, что я вчера уже успела отремонтировать топливный бак, и если бы ваш криворукий племянник не полез самолично искать причину поломки, то аэрокар можно было бы забрать еще сегодня утром.

При упоминании своего родственника, совсем еще молодого парня, которого владелец мастерской взял на работу из искренней жалости к непутевому чаду, мужчина буквально побагровел. Ни для кого в мастерской не было секретом, что недалекий Кайл уничтожал все, к чему касался, однако был исключительно любознательным, часто лез не в свое дело и уже не впервые портил работу техников и мастеров. Я и сама, придя сегодня утром и увидев, что чертов аэрокар, под которым я провалялась вчера целый день, вновь не заводится, была готова убить несносного мальчишку, который благоразумно от меня прятался. Только любящий дядюшка почему-то в упор не видел в недалеком племяннике ходячей катастрофы.

– Если у тебя руки растут из задницы, это еще не значит, что ты должна обвинять в своих ошибках других, – рявкнул он, сунув мне под нос пухлый кулак и сощурив темные глазки. – Чтоб сегодня же все было готово, а не то вышвырну тебя отсюда!

На этой ноте, весьма довольный собой, мужчина развернулся на пятках и покатился, по-другому не скажешь, к своему аэрокару, уже вовсю что-то набирая на своем инструментроне. Я же, закусив губу, зло сдернула с плеча тряпку, швырнув ее на чертов ХЗМ, который и стал причиной ссоры. Жутко хотелось что-то сломать, желательно – шею чертовому щенку Кайлу, который испоганил мою работу, однако я понимала, что этим ничего не исправишь.

– Ну, сволочь, только попадись мне, – прошипела я, погрозив кулаком в пространство, после чего вновь полезла под транспортное средство, успев попутно захватить большой разводной ключ.

Денек выдался ужасно жарким, народу на улицах, что не странно, было немного, да и в мастерской я сегодня работала одна, наслаждаясь одиночеством и покоем. Если бы еще чертов владелец сегодня не приехал проверить своих работников, что делал не так уж и часто, было бы просто здорово.

Одиночество мне нравилось и не нравилось одновременно. Его несомненным плюсом было то, что никто не лезет с ненужными разговорами, расспросами и просьбами, появляется возможность побыть наедине с самим собой, поразмышлять и обдумать то, на что обычно, учитывая высокие темпы жизни на Цитадели, времени практически не хватало. Впрочем, именно эта возможность остаться наедине со своими мыслями была, одновременно большим минусом. Конечно, некоторых подобный расклад абсолютно не смущал, я тоже раньше искала любой возможности оказаться подальше от толпы, однако сейчас перспектива остаться один на один с собой меня пугала.

Вега часто любил подшучивать надо мной, что я просто кладезь противоречий, и что хватит всего пару минут общения со мной, чтобы наверняка сойти с ума, за что часто получал по широкой груди или спине. Для подзатыльника я, увы, не дотягивалась, и мне приходилось прыгать вокруг него, скрежеща зубами в ответ на откровенные насмешки. Впрочем, даже не смотря на это, я искренне любила своего самого близкого и, пожалуй, единственного друга, который оставался со мной на протяжении всего этого времени.

Только он поддержал меня три года назад, только он, бросив все, отправился со мной на Цитадель, только он терпел все мои выходки, отбирал выпивку и наркотики, а когда ему это не удавалось, тащил домой, укладывая в постель и сидя со мной до утра. Он слушал мои пьяные бредни, он убеждал меня, что нужно держаться, что я сильная, и что могу бороться, и порой я его искренне за это ненавидела. В первое время мне казалось, что если он уйдет, мне станет легче, но он сразу дал понять, что не уйдет, и на своем он стоял твердо.

Кажется, в тот день мы поссорились первый и единственный раз за все время нашего знакомства. Я орала, материлась на него, кажется, даже пару раз врезала, искренне надеясь на то, что он разозлится или обидится, что пошлет меня и уйдет, не захочет видеть. А он… он закрыл меня в холодном душе и не выпускал оттуда, пока я не успокоилась и не пришла в себя. И когда мне, наконец, удалось выбраться, он просто протянул мне полотенце, всем своим видом показывая, что не уступит, что бы я не делала. И хотя подобное мне не нравилось, хотя его присутствие только сильнее разжигало чувство вины, однако в тот момент я поняла, что мне не удастся его переубедить, и именно поэтому на протяжении всего этого времени мы держались друг за друга.

От моих размышлений меня оторвал громкий, немного резкий сигнал, эхом прокатившийся по большому павильону мастерской и заставивший меня резко дернуться. Приложившись головой о днище аэрокара и едва не уронив себе на лицо разводной ключ, я со вкусом выматерилась, после чего выбралась из-под ХЗМ, недовольно потирая руки и повернув голову к источнику шума. Тут же челюсть с тихим щелчком скользнула вниз, правое веко нервно дернулось, а в груди неприятно заныло.

– Еще направо! – заорал высокий подтянутый юноша в широких темных штанах, футболке и армейских ботинках. Короткий ежик волос, широкоплечая фигура и размашистые движения чем-то напоминали мне Вегу, однако это было вполне объяснимо – солдаты Альянса всегда были чем-то неуловимо похожи друг на друга.

Появление этого парня в мастерской меня настолько поразило, что я несколько мгновений банально пялилась на него, совсем не замечая, как он, размахивая руками, помогает припарковаться большому, изрядно потрепанному Кадьяку, на правом боку которого была ободрана обшивка, а с днища свисало несколько проводов. Было вообще непонятно, как он передвигаться-то может, учитывая все повреждения, однако гораздо больше мое внимание привлекла серебристая эмблема Альянса, ярко выделяющаяся на синем фоне. Несколько раз подозрительно чихнув, поврежденный челнок замер в паре сантиметров от пола, после чего, завибрировав, буквально рухнул вниз, да так, что мастерская вздрогнула.

– Пойдет, – важно кивнул замеченный мною юноша, после чего, подняв вверх большой палец, повернулся в мою сторону. – Добрый день.

– Добрый, – все еще ошарашено кивнула я, пытаясь понять, какого черта здесь делает челнок Альянса.

– Тут такое дело, – парень как-то неловко почесал затылок, оглянувшись на Кадьяк, из которого как раз выбрался пилот – такой же молодой солдат, как и мой визави, – как быстро вы сможете починить челнок?

Немного отойдя от шока, я изогнула бровь, после чего неспешным шагом приблизилась к Кадьяку, обойдя его по широкому кругу и едва слышно бормоча себе под нос. Парни, отступив, как завороженные наблюдали за моими действиями, не рискуя подавать голос. На вид им было не больше двадцати трех, и в сердце невольно защемило, когда я вспомнила себя четыре года назад. Кажется, я была такой же неловкой, немного растерянной, а еще, скорее всего, необыкновенно жалкой. Что ж, немногое изменилось с тех пор, разве что к жалости прибавилась мерзкая на вкус горечь.

– Вас что, из орудий ПВО бомбили? – полюбопытствовала я, подойдя ближе и легко проведя пальцами по ободранному боку челнока. Кожа ощутила приятный на ощупь прохладный металл, и я на пару мгновений прикрыла глаза, привыкая к новым ощущениям. Где-то внутри поднялась волна возмущения: это что же надо делать, чтобы угробить такую птичку, как эта?

– А кто же знал, что там… – начал было один, однако тут же умолк, стоило только второму пнуть его локтем в ребро. Поморщившись, он смущенно кашлянул, после чего исправился, – это неважно. Сможете ли вы починить челнок в течении недели?

– Смеетесь? – я оглянулась на солдат. – Здесь работы минимум на месяц, придется всю систему обновлять, внешняя обшивка тоже восстановлению не подлежит. Я бы на вашем месте вообще отправила Кадьяк на списание.

– Вы что? – не на шутку испугался пилот, замахав руками. – Нельзя на списание. Мы уже и рапорт отправили, что задание выполнено, и что потерь нет, и что челнок успешно возвращен на борт «Фортуны», – юноша тут же захлопнул рот, сообразив, что сказал лишнее, однако я даже не заметила его, чувствуя, как по телу прошел мороз, образовавшись где-то на кончиках пальцев.

Большой черный корабль с гладкими боками, переливающийся на солнце и играющий бликами, которые били по глазам. Ветер надрывно гудит в мощных турбинах, поднимая потоки воздуха, бросающие волосы в лицо, а на левом крыле, сияющие в солнечном свете, виднеются огромные золотистые буквы.

– «Фортуна», – звучит за спиной до боли знакомый хриплый голос…

Зубы до крови закусили губу, заставив меня вынырнуть из глубин сознания. Тряхнув головой, я шумно выдохнула, избавляясь от навязчивой картинки, стоящей перед глазами, после чего вновь глянула на двух солдат, стоящих недалеко от меня. Одинаково нахмурившись, они неотрывно следили за каждым моим движением, словно уловив перемену в настроении. Я же, крепко сжав кулаки, отошла от челнока, старательно избегая смотреть на него.

– Значит так, – начала я, усевшись на стол и забросив ногу на ногу, после чего сложила руки на груди, – либо вы находите возможность оставить Кадьяк здесь на месяц, и я делаю все возможное, чтобы починить птичку, либо вы забираете челнок на «Фортуну», и тогда мне даже не хочется знать, что сделает командование с такими остолопами, как вы.

– Эй! – возмущенно вскинулся один из солдат, сжав кулак, а я жестко усмехнулась, взглянув ему прямо в глаза. Конечно, я зацепила солдата Альянса за живое, что было весьма опрометчиво со стороны любого, кто не стоял выше по званию.

– От того, что ты сейчас скажешь, ничего не изменится, – пожала я плечами. – Выбор за вами, не мне голову оторвут по прибытии на базу.

Качнув головой, я, словно ни в чем ни бывало, спрыгнула на пол, направившись к аэрокару, который ремонтировала до этого. Вновь подхватила разводной ключ, скрывшись под днищем, и невольно прислушалась, успевая подтянуть излишне свободный болт. Парни, отойдя в сторонку, о чем-то шептались, и их голоса слились в ровный неразборчивый гул, который мне и не хотелось разбирать. Покосившись на руку, я заметила, как мелко дрожит кисть, что мешало крепко затянуть болт. Глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, однако не успели нервишки хоть немного устаканиться, как я услышала над головой хмурый голос:

– Мы согласны.

На мгновение прикрыв глаза, я медленно выбралась из-под аэрокара, снизу вверх глядя на солдата, после чего со вздохом поднялась на ноги, вытирая руки измятой тряпкой. Юноши выглядели совсем уж безрадостными, и я почувствовала внутри какое-то мрачное удовлетворение. Угробили Кадьяк – пусть получают по заслугам. Интересно, кто же у них командир взвода…

– Не беспокойтесь, скоро ваша птичка снова взлетит, – пообещала я, быстро набрав код на своем инструментроне. Раздавшийся писк подтвердил проведение операции. – Расплатитесь на выходе, придете за челноком через две недели, посмотрим, что я смогу сделать за это время.

Недовольно переглядываясь, юноши направились прочь из мастерской, продолжая что-то нашептывать друг другу, а я, переборов нервную дрожь в теле, приблизилась к Кадьяку, вновь коснувшись пальцами холодной изодранной обшивки и проведя ладонью по серебристому знаку Альянса. Нервно дернула плечом, скрывая горькую усмешку, после чего, ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла:

– Кто из вас пилот?

– Что? – послышался удивленный голос со стороны входа.

– Кто вел челнок, когда вас обстреляли? – я немного повернулась в сторону парней, ожидая ответа. Несколько мгновений они молчали, словно взвешивая и обдумывая ответ, после чего один из них неуверенно ответил:

– Ну, я.

– Осторожней с генератором поля, – посоветовала я, глянув на пилота и немного склонив голову набок. – Еще раз перегрузишь – в следующий раз уйти от удара не сможешь.

Посчитав разговор завершенным, я перестала обращать внимание на то, что происходит за моей спиной, полностью сосредоточившись на Кадьяке. Работы было выше крыши, я прекрасно понимала, что придется изрядно попотеть, прежде чем эта птичка снова сможет взлететь. Удивительно, что они вообще смогли добраться от доков до мастерской, и этот челнок не развалился по пути. С другой стороны, я знала, на что способен Кадьяк, я всегда была уверена, что у каждого из них есть свой характер, поэтому, почти с любовью касаясь ладонью холодного металла, я чувствовала, как в груди что-то болезненно ноет, создавая в горле комок.

– Эй, а я тебя где-то видел, – безобидная фраза, раздавшаяся из-за спины, заставила вздрогнуть, резко распахнув глаза. Я была уверена, что солдаты Альянса уже ушли.

– Что? – голос немного сел, когда я повернулась в сторону юношей. Один из них, прищурившись, внимательно вглядывался в мое лицо, словно ища знакомые черты, и этот взгляд буквально приморозил меня к полу, заставив как-то неловко замереть.

– Я где-то уже видел твое лицо, – заявил он, сделав шаг мне навстречу. – Кажется…

– Ты меня с кем-то путаешь, – твердым, неестественно ровным голосом ответила я, старательно пытаясь не сорваться на хрип, который душил горло. Волна страха прокатилась по телу, и я второй раз за день почувствовала, как быстро забилось сердце. Уж я-то отлично знала, где он мог видеть мое лицо.

– А вот мне так не…

– Я же сказала, я тебя никогда не видела, – голос немного дрогнул, и я постаралась скрыть это за повышенным тоном. Парень вздрогнул, с его лица пропала тень задумчивости, а взгляд словно бы сфокусировался. – А сейчас проваливайте, пока я не передумала ремонтировать ваш челнок.

На этот раз парни действительно поспешили убраться из мастерской, а я, не удержавшись на ногах, прислонилась к Кадьяку, съехав по его боку на пол и откинув голову назад. Отбросила упавшую на лоб челку, после чего прикрыла лицо ладонями, чувствуя, как стена, каждый раз успешно возводимая мною из маленьких блоков, вновь рушится в один момент, оставляя место для безграничной сковывающей боли. Почувствовав это, я горько улыбнулась, с силой сжав веки.

Кажется, мне вновь придется нарушить обещание, данное Джеймсу…

***

– Гаррус, я не могу тебе помочь, правда, – наверное, уже в сотый раз повторила молоденькая азари, сидящая в глубоком мягком кресле. Подняв руку, она помассировала виски, после чего вновь глянула на высокого турианца, замершего возле окна и сложившего руки на груди.

Выглядел он абсолютно спокойным и непоколебимым, в конце концов, турианцы всегда выглядят именно так, однако азари слишком долго знала Вакариана, и научилась различать определенные эмоции не столько по непроницаемому выражению лица, сколько по резковатым движениям, бросаемым на собеседника взглядам и нервному скрипу кожаных перчаток. Сейчас Гаррус явно был более, чем недовольным, его взгляд то и дело нервно метался с одной крыши, виднеющейся в окне, на другую, а мандибулы ежесекундно вздрагивали, словно он хотел что-то сказать, но не решался.

– Лиара, ты же понимаешь, что стоит на кону, – бросил он, повернув голову и глядя на давнюю знакомую. – Если мы не выйдем на убийцу, то девушки продолжат умирать.

– Я знаю, – качнула головой азари, сцепив пальцы в замок и положив на них подбородок, – однако не представляю, чем я могу тебе помочь.

– Мне нужно знать, почему Совет заинтересовался всем произошедшим, почему раньше они закрывали глаза на то, что на Цитадели убивают проституток, а сейчас вдруг решили дать этому заданию приоритет.

– Ты думаешь, убийства других девушек должны были скрыть убийство определенного человека? – Лиара чуть приподняла бровь, удивленно глядя на турианца.

– Сомневаюсь.

Резко опустив руки, Гаррус прошелся по кабинету Серого Посредника, задумчиво рассматривая линии рисунка, которым был покрыт пол, после чего опустился в кресло напротив собеседницы, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Когти издавали негромкий четкий перестук, взгляд синих глаз немного затуманился, и азари поняла, что Вакариан сейчас над чем-то задумался. Не желая ему мешать, девушка склонила голову над своими бумагами, погрузившись в чтение и изредка поглядывая на турианца.

Ей действительно было неловко, что она не может помочь Гаррусу в его расследовании, однако данные, которые касались Совета, было исключительно сложно добыть даже Серому Посреднику, не говоря уже простом офицере СБЦ. Не странно, что он обратился к ней за помощью, и хотя она всегда приговаривала, что готова ему помочь, однако это был, наверное, единственный раз, когда он таки решил прибегнуть к услугам Серого Посредника. И надо же было такому случиться, чтобы именно тогда, когда он пришел к ней первый и единственный раз, она не в состоянии оказать ему ту помощь, о которой он просит.

– Я могу попытаться узнать о той азари, что погибла недавно, – кашлянула она, словно бы извиняясь. Турианец отвлекся от раздумий, глянув на нее.

– Я был бы тебе очень благодарен, – кивнул он, немного склонив голову набок и рассматривая Лиару. – Паллин требует, чтобы расследование было завершено в кратчайшие строки, а еще хочет, чтобы каждый день я отчитывался перед ним о проведенной работе.

– Ты же понимаешь, что это…

– Неспроста? – хмыкнул Гаррус, дернув мандибулами в подобии ухмылки. – О, да… У него явно есть какой-то свой интерес, только вот я не могу понять, какой именно.

Тихий вкрадчивый голос турианца прервал громко запищавший инструментрон, и Лиара, извинившись, мгновенно уткнулась взглядом в дисплей. Вакариан же, прекрасно понимая, что это разговор не для его ушей, поднялся на ноги, беззвучно попрощавшись с девушкой и направившись к двери. Азари, уже вовсю щебеча со своим собеседником, жестами показала, что свяжется с турианцем позже, и дверь за его спиной закрылась с тихим шипением. Гаррус, пройдя по длинному коридору, вошел в блестящую кабину лифта, нажав на кнопку первого этажа и случая тихое гудение кабины.

Вакариан не любил обращаться к кому-либо за помощью, он всегда предпочитал просьбам о помощи самостоятельность, поэтому совсем не странно, что к Лиаре он пошел только тогда, когда спустя неделю бесполезных поисков он не нашел абсолютно ничего. Убийца либо был профессионалом, либо ему дико везло, но Гаррус, со всей присущей ему дотошностью, не мог найти ни единой зацепки. Каждый раз одна и та же картина – полураздетая девушка, найденная на улице изнасилованной и с перерезанным горлом. Ни свидетелей, ни улик, ни догадок. Глухо, абсолютно глухо.

Вакариан надеялся, что ему удастся разобраться, если он сможет найти связь между убитой азари, и Советом, который заметно оживился после ее убийства, однако и тут его ждало разочарование. Лиара ясно дала понять, что помочь не сможет, как бы не хотела, а расспрашивать Паллина по поводу того, кто является его контактом в Совете, и вовсе было глупой идеей. Турианец банально не знал, что ему делать, и такое положение дел ему ужасно не нравилось. В конце концов, бездействовать он не хотел, и именно поэтому от безнадеги еще раз решил пройтись по району, где было обнаружено тело последней убитой.

Быстрым шагом пройдя Общину Президиума и спустившись на лифте на нижние промышленные уровни, Вакариан немного замедлился, делая вид, что прогуливается, и, одновременно с этим, внимательно осматриваясь по сторонам. В этой части Цитадели было мрачно, холодно и как-то не по себе. Конечно, турианец за свою жизнь успел побывать в местах и похуже, однако не мог не признать, что этот район оказывает на него угнетающее впечатление. Во всяком случае, лишний раз спускаться сюда он не любил.

На улице довольно быстро темнело, ночь вступала в свои права, и по всей Цитадели зажигались фонари, однако здесь, кажется, о такой вещи, как освещение улиц, и не слышали. Впрочем, на жителей это никак не повлияло – их, как показалось Вакариану, стало даже больше, чем было. В темных закоулках звучали подозрительные шепотки, со стороны жилых районов показывались первые прелестницы темного времени суток, а в баре неподалеку послышался грохот первой драки. Гаррус, презрительно фыркнув, смерил взглядом совсем молоденькую азари, подпирающую стену одного из домов, после чего решительным шагом направился вдоль улицы, желая обойти район по кругу и вернуться обратно в Общины.

– Тронешь Кадьяк, руки сломаю, сученыш! – рявкнул где-то слева гневный голос.

В следующее мгновение в не успевшего сориентироваться турианца влетел молодой, насмерть перепуганный паренек из расы людей, таращащий глаза на какую-то девчонку в безразмерной, измазанной чем-то майке и широком комбинезоне из какой-то плотной ткани. Обернувшись и увидев позади себя Вакариана, парень побледнел еще больше и, тоненько вскрикнув, рванул куда-то вперед по улице, исчезнув за поворотом.

– Смотри мне! – опять гаркнула девчонка, сдув со лба прядь волос, после чего, с размаху захлопнув тяжелые ворота мастерской аэрокаров, где все происходило, рванула в противоположную от паренька сторону, толкнув Гарруса плечом и словно бы даже не заметив его на своем пути.

Ошарашенный турианец, пару раз моргнув, пришел в себя, сообразив, что уже какое-то время стоит посреди улицы, приоткрыв рот и тараща глаза вслед умчавшейся нахалке. Тряхнул головой, приходя в себя, после чего, нахмурившись, направился по своему изначальному маршруту, недовольно бормоча себе под нос.

К вещам, которые Гаррус Вакариан не любил, относились так же странные, ненормальные, по его мнению, существа, представляющие расу людей…

========== Часть 3 ==========

Громкая музыка била по ушам, сдавливала виски и мешала задуматься над чем-либо. Впрочем, весьма сомнительно, что в небольшом баре, где в это время не было ни единого трезвого существа, кто-то занимался философскими размышлениями. Жители Цитадели приходили сюда с вполне определенной целью – напиться, потанцевать, а так же выпустить пар путем поправления особо невезучим наглого фейса. То и дело со всех сторон раздавались пьяные вопли, грохот мебели и звон разбитых бутылок. Хозяин бара, стоящий за стойкой, лениво протирал бокалы и взирал на все происходящее с воистину ледяным спокойствием. Казалось, будто весь происходящий бардак его совсем не волновал, к тому же, все находящиеся здесь уже давно привыкли к подобному.

У меня никакого желания ни драться, ни танцевать не было, поэтому я, сидя на высоком стуле за стойкой, методично и уверенно надиралась, рассматривая стоящий передо мной бокал с какой-то ядовито-зеленой жидкостью. Названия сего напитка я не знала, однако судя по тому, с каким лицом бармен протягивал мне выпивку, это была поистине убойная штука. Впрочем, на тот момент, когда мне предложили этот коктейль, я уже была не в том состоянии, чтобы задумываться над чем-то, хотя еще не в том, чтобы «наделать глупостей», как любил поговаривать Вега.

Подперев рукой подбородок, я несколько мгновений задумчиво рассматривала вспышки яркой неоновой подсветки, отбрасывающие вычурные забавные блики на лица танцующих посетителей бара, после чего, слегка тряхнув головой, залпом выпила зеленую жидкость, чувствуя, как та прокатилась по пищеводу. Тут же изнутри словно обожгло горячей лавой, горло неприятно сжалось, словно взятое в стальные тиски, а на глазах выступили слезы, которые я быстро смахнула рукой. Кашлянула, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, после чего взглянула немного мутным взглядом на бармена.

– Повтори.

Голос был хриплым, словно я выкурила подряд несколько сигарет, однако то, как незнакомый напиток приятно вскружил голову, мне понравилось, и я вновь растеклась по стойке, пытаясь держать голову ровно. Во всем теле было невероятно легко, хотелось сделать что-то сумасшедшее, невероятное, что заставило бы ощутить приток адреналина, однако затуманенный мозг уверенно заявлял, что он еще в состоянии соображать, а эту досадную оплошность хотелось исправить.

Очередной полный стаканчик опустился на стол передо мной, на этот раз радуя глаз веселенькой синенькой расцветкой, и я, не задумываясь, опрокинула его в себя, чувствуя, как на смену горячей лаве приходит обжигающе холодный лед. Этот напиток немного взбодрил, заставив дернуться, однако мир вокруг тут же весело завертелся, и я с каким-то мрачным удовлетворением поняла, что эта штука ничуть не хуже предыдущей.

– Кажется, тебе уже хватит, – подметил бармен, монотонно полируя щербатый стакан, который натужно скрипел. Подняв на него несколько осоловелый взгляд, я упрямо поджала губы, чувствуя, как меня немного покачивает на показавшемся неустойчивым стуле.

– Кажется, я тебя не спрашивала, – язык немного заплетался, но это совершенно не смутило меня, и я лишь жестом потребовала вновь наполнить мой бокал.

Конечно, где-то на задворках одурманенного алкоголем сознания я понимала, что мне действительно хватит, и что пора завязывать с выпивкой, чтобы не было беды, однако ослиное упрямство буквально приморозило к деревянному стулу, на котором я просидела уже, кажется, часов пять или шесть. И этот стул, и стойка, и даже бармен стали мне практически родными, и именно им я в начале вечера изливала свои беды, горести и невзгоды.

Подобное бармен видел не впервые, как и драки, от которых весь бар ходил ходуном, поэтому со все тем же спокойствием он выслушивал мои завывания, которые прерывались лишь жалобными всхлипами и порциями крепкого алкоголя, который я вливала в себя в непомерном количестве. Искренне хотелось забыться, уйти в нирвану и не вспоминать о том, что пришлось вспомнить, однако сознание, кажется, уже успевшее привыкнуть даже к такому количеству спиртного, упрямо не желало отключаться.

– Не думала, что увижу их, – задумчиво протянула я, подняв успешно обновленный бокал и рассматривая на этот раз ярко-желтую порцию спиртного. Бармен, поняв, что сейчас последует новая порция пьяных размышлений, повернулся ко мне корпусом и приготовился внимать. – Они сказали, что прилетели на «Фортуне». Хороший корабль, да… Но так угробить челнок…

– Поднимайся! – громкий вопль срывается с губ, холодные капли дождя бьют по лицу. Тело болит, словно его пинали несколько часов к ряду, сломанная рука ноет, и ужасно хочется оказаться подальше отсюда.

– Не получится! – в мужском голосе слышится паника. – Генератор поврежден, Кадьяк не взлетит! Нужно выбираться!

– Пит, свяжись с «Фортуной», пусть выпускают отряд «Альфа». Нам не справиться в одиночку, – пальцы сжимаются в кулаки, сминая скрипнувшую перчатку, а в голове клубится туман, от которого становится неприятно страшно. Нет, надо держаться, надо выстоять, надо…

– «Фортуна» не отвечает, связи нет!..

Неприятная оскомина не дала дышать, заставив залпом выпить очередной бокал. В голове было пусто, в груди – больно, и желая избавиться от этого ощущения, я с силой сжала зубами губу, надеясь, что физическая боль заглушит душевную. Воспоминания ударили хлесткой пощечиной, немного отрезвив и заставив взглянуть на бармена более осмысленно. Подобное мне совсем не понравилось, мысли нахлынули, словно лавина, и я почувствовала, как боль внутри становится сильнее.

– Повтори, – рыкнула я, чувствуя, что воспаленное сознание отчаянно нуждается в крепком алкоголе. Бармен открыл было рот, явно намереваясь подметить, что мне уже хватит, однако благоразумно заткнулся, поспешно наполнив бокал новой порцией. На этот раз – ядовито-красной.

Только выйдя из бара примерно через часа два, я поняла, что тщательно подливаемый барменом алкоголь был невероятно коварным. Казалось бы, на протяжении всего вечера я оставалась почти что трезвой, заново переживая события, приходящие ко мне в воспоминаниях, и отчаянно пыталась залить все это спиртным, чтобы забыться, однако коварная выпивка подействовала гораздо позже, чем я ожидала, избавив меня от мыслей и чувств только тогда, когда боль и чувство самоненависти стали, фактически, невыносимыми.

Мир вокруг кружился, ноги дрожали, и несколько мгновений я просто стояла возле холодной стены, прижимаясь к ней затылком и пытаясь понять, в какую сторону мне нужно идти. Почему-то чувства координации и ориентации меня подводили, я старательно вспоминала о местонахождении своей квартиры, а так же судорожно думала о том, что Вега, занимающийся патрулированием этого района Цитадели, вполне может сегодня быть на дежурстве. Перспектива встречи с другом меня не прельщала, поэтому я, решив обойти квартал, направилась в сторону темного переулка, едва слышно мурлыча себе под нос незатейливую мелодию.

Фонари в этой части Цитадели не горели, улицы освещались слабым светом необыкновенно ярких, но далеких звезд, однако я, успев изучить все эти проулки вдоль и поперек, уверенно шагала длинной улочкой. Впрочем, конечно, не совсем уверенно, учитывая количество выпитого, меня изрядно покачивало, однако упрямство и желание казаться самой себе трезвой, заставляли меня продвигаться вперед нетвердым медленным шагом.

Свернув в один из проходов, чтобы срезать путь примерно на полквартала, я услышала откуда-то слева приглушенный шум, невнятное бормотание и какую-то возню. Слегка притормозив, я удивленно глянула в сторону источника звука, однако темнота не позволяла рассмотреть, что там происходит. Особого интереса у меня это не вызвало, тем более, что эта местность буквально кишела различными криминальными элементами, а после некоторых недавних событий мне совершенно не хотелось встречаться с их представителями.