Текст книги "Радуга (СИ)"

Автор книги: Грета24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Ты чего остановился?! Я же сейчас в машине рожу! – кричу на бедного парня, втянувшего голову в плечи.

– Майк, молись богу, – прохрипела сестра.

Приложив максимум усилий, подтягиваюсь на руках ближе к переднему сидению, чтобы посмотреть в лобовое стекло.

– Ебать всех в задницы! – выдыхаю и тут же откидываюсь обратно.

Всю дорогу размыло и разнесло. Вместо пути мы увидели даже не лужи, а озера. И что теперь делать?

– А-а-а! Блять, больно! Господи, ну отзовитесь же вы до этого пернатого недохранителя!

Анафема вновь набирает номер, но опять тщетно. Сестрёнка права, остаётся только молиться и проклясть весну до конца жизни.

Три часа до рождения.

Начались сильные схватки. Из-за страшной боли, которую должны были хоть немного заглушить препараты в больнице, я буквально билась затылком о дверцу несчастной машины. Из авто Ньютона мы тут же выпроводили дозваниваться до скорой, которая ответила, но не была уверена, что быстро доедет из-за размытых дорог. Я уже и правда отчаялась, потому что силы просто-напросто покидали меня.

– Микаэла! Микаэла! Они едут! – верещит Пульцифер, при этом махая телефоном над головой. – Я не смотрю, я не смотрю. – убегает обратно подальше от машины.

– Не смей меня так называть! – прикрикиваю на Ньюта.

Слава Господи.

Два часа до рождения.

– Давай, сестричка. Дыши, как учили. – Анафема стояла на коленях передо мной, пытаясь дышать чаще меня.

– Иди нахрен, сестрица! Бля-я-ать! – зажмуриваюсь, закусив прядь волос между зубами.

Убью всех! Нет, вот рожу и напьюсь до свинячего визга! А ребенка скину на Азирафаэля, пусть теперь он девять месяцев помучается!

Мы чемпионы, мой друг,

И мы будем продолжать бороться до самого конца.

Мы чемпионы,

Мы чемпионы.

Это время победителей,

Ведь мы – чемпионы мира.*

Фредди. Старый добрый Фредди Меркьюри. Я ещё никогда не была рада слышать его голос, вперемешку с мотором машины, звук двигателя которой не спутаешь ни с каким иным. Явились – не запылились.

– Микаэла! – слышу родной голос, и словно внутри стало легче. Боль немного отступила, но не ушла до конца.

– Мы вас еле как нашли, хотели бы переместиться, да вы в такую глушь забрели, что хрен разыщешь! И что у вас тут… Всемогущий Сатана, ебаный в рот! – а вот и Кроули. – Да я же теперь спать нормально не смогу!

– Заткнись, Кроули! А-а-а! Да перенесите уже меня в больницу! – кричу откуда-то из недр машины Пульцифера.

Из-за своих коленей вижу светлую голову обрамленную кудрявыми волосами, который смотрит на меня ошарашенным взглядом.

– Дорогая, мы не можем. Для человека телепортация и так достаточно тяжело переносима, а ты ведь рожаешь, – взволнованно проговорил херувим. Кажется, у него нервный тик.

– Спасибо за открытие, милый. Тогда сделай что-нибудь. Я сейчас сдохну! – откидываю голову на сидение, закрыв глаза.

– Так! Все! Надоело! – подала голос сестра. – Не смей останавливаться, Майк! – гневный взгляд из-за круглых очков заставил меня вздрогнуть. – Вы! Оба! – Анафема тыкнула пальцем в ангела и демона. – Немедленно начудесили все необходимое! Домик, палатку – что угодно. Оборудование. Хотя бы кушетку. Горячая вода, чистые полотенца и прочее! – скомандовала девушка. – Ты! Бегом в сторону больницы, веди врача. Перемещать доктора нельзя, а то человек и в обморок упадет, когда на себе такое испытает, и отрежет ей что-нибудь не то! – строгий взгляд на парня, и его след простыл.

Анафема закатала рукава и уперла руки в бока.

– Приступаем! В нашей семье в древности как-то роды принимали, и я смогу! – твердо заверила ведьма.

Тридцать минут до рождения.

Елозя по кушетке головой, совсем взмокла. Сил становилось все меньше и меньше. Но я старалась, как могла старалась, напрягая каждую мышцу в своем теле.

– Майк! Ещё немного! Давай! – кричит сестра, сжимая мою коленку холодными пальцами.

Я держала Азирафаэля за руку, но мне казалось, что ещё немного и божественное создание просто упадет в обморок. Только вот он держался, применяя свои силы, чтобы облегчить мои страдания.

– Ты молодец! Женщины такие сильные! – старался поддержать херувим.

Я задумывалась о том, с какого хрена он не может щёлкнуть своими пальцами и – бац – ребенок готов. Однако понимала: никто не может вмешиваться кардинально в Божий замысел. А если Господь сказал страдай, то ты будешь страдать.

Кроули тоже без дела не сидел. Его рыжая шевелюра периодически появлялась в поле моего зрения, где-то со стороны головы. Он то полотенце передавал, то воду грел. Даже шуточки закончились. Хотя в начале и причитал, что к женщинам ещё лет сто не подойдёт. Удивлялся, насколько жестоко Бог проклял всех людей женского пола.

***

– Майк, давай! – кричит сестра, и я напрягаюсь из-за всех сил.

Оглушительный детский плач раздался на всю палатку, да такой сильный, что уши закладывало. У меня не было сил сейчас даже поднять голову. Именно в этот момент примчался Пульцифер с врачом, который отогнал от меня всех и быстро принялся за свою работу. А то боюсь, сестрёнка конечно молодец, но тут уже нужны знающие руки.

Я лежала полностью отрешенная, готовая просто уснуть, но так хотелось увидеть своего ребенка. Любопытно же. А вдруг он и правда с крыльями.

– Мисс, вы в порядке? – обращается ко мне доктор.

В ответ легко киваю.

– Вы умница. Поздравляю, у вас мальчик. – мне на грудь кладут какой-то свёрток, и я скашиваю глаза.

Маленький розово-красный комочек. Честно сказать, кажется немного уродливеньким, ну, это ничего, он же только родился. Малыш тихо посапывал, причмокивая пухлыми губешками и морща нос.

Я растрогалась. В глазах собрались слезы, которые тут же побежали по щекам, прикрыв лицо ладошкой, старалась сдерживаться, чтобы не всхлипнуть.

– Дорогая, почему плачешь? – ангел слегка наклонился ко мне и погладил по волосам.

– Да все отлично. Заебалась просто, вот и все, – отмахнулась.

Херувим улыбнулся, стирая слезы с моих щек.

– Держи, папаша. – широко улыбнувшись, передаю свёрток ангелу.

Азирафаэль сначала слегка испугался, но потом широко улыбнулся, проведя указательным пальцем по маленькому личинку. Малыш нахмурился и схватил палец в свою мизерную ладошку.

– Спасибо, Микаэла, – шепчет ангел, не отрываясь смотря на своего сына.

Все успели меня поздравить, похлопать по плечу, улыбнуться, посмотреть на ребенка. В общем, было приятно. Доктор заверил, что скорая уже на подходе и меня быстро заберут, хотя мужчина ещё долго не мог понять откуда тут взялась палатка с оборудованием. Отмазаться помогла Анафема, уведя мужчину из помещения.

– Ладно, раз все отлично… Я поехал, – махнул рукой Кроули, перекатываясь с пятки на носок.

Я посмотрела на Азирафаэля, а он мне улыбнулся. Если мой ангел хранитель и был бы против, то мне, собственно, все равно. Но даже если для вида херувим обязан возмутиться, Кроули – его лучший друг.

– Эй, тощий, – улыбаюсь во все тридцать два зуба, втюхивая младенца в руки мужчине.

– Не-не-не. Уроню ещё, не стоит, – отмахивался рыжий.

– Если не возьмёшь, заплачет и тогда твои чувствительные уши в трубочку свернуться. – щурю глаза.

Демон приоткрыл рот, но все же осторожно, с огромным страхом и аккуратностью взял мальчика на руки. Я заметила, что на лице у мужчины показалась на секунду горестная улыбка, пока он смотрел на мирно спящего ребенка.

Смотрю на Азирафаэля, он смотрит на меня и нам не нужны слова, чтобы понять друг друга.

– Энтони Дж. Кроули, будешь крёстным Натаниэля? – чувствую поддержку своего хранителя и понимаю, что делаю все верно.

Рыжий снял свои очки и просто застыл, хлопая удивлённо ресницами. Взгляд его змеиных глаз скользил то по нам, то возвращался к малышу и снова обратно.

– Так. Ладно ты, Радуга… У тебя шарики за ролики укатились от всего этого. Но, Азирафаэль, я же демон. Как бы, ну, эм. Он же нефилим ангела. Я имею ввиду, что по определению не могу быть крестным. Это же… Кому обычно на смех? А! Курам! Это курам на смех! – Кроули выглядел комично, неспособный подобрать слова, запинаясь на предложениях и нервно хихикая.

– Мы знакомы шесть тысяч лет и… – Азирафаэль на секунду замялся. – Никому другому я бы не смел доверить такую роль. Я даже подумать боюсь, что будет, если мой сын попадет в руки Гавриилу. Нет, конечно, ты можешь отказаться, если не хочешь… – начинает давать заднюю книголюб, и я дёргаю его за руку, заставив замолчать.

Змий какое-то время смотрит на младенца, и я замечаю улыбку. Не ту, которая была раньше, – отчаянная, горькая, грустная, а другую, несвойственную обычно демону, – светлую. Кроули поднимает взгляд на нас и надевает свои гогглы, прижимая ребенка крепче к себе.

– Только потом не жалуйтесь, ясно?! – задорно хмыкнул мужчина, ещё раз посмотрев на ребенка и отдавая его Азирафаэлю в руки. – Думаю, Азирафаэль, какое-то время твой магазин будет закрыт, да? Стоит отметить это дело в Тадфилде, я прав? – Кроули встал на входе в палатку, ожидая ответа.

Азирафаэль смотрит на меня, передает Натаниэля в мои руки.

– Ой, да валите оба. Только с вас потом рассказ, почему, сволочи, трубку не брали! – злобно шикнула, боясь разбудить младенца.

Демон с ангелом замерли и виновато улыбнулись, покидая мою временную палату.

«Спасибо».

Не знаю кому адресовала это. Но я была благодарна.

Натаниэль рос весь в папу, ну, почти. Все же любовь к авантюрам, наверное, мое воспитание. Влипал то в одну историю, то в другую. Уследить за сорванцом – тяжёлая работа. Но внешность отцовская. Становилось иногда даже обидно, что от меня у него ничего нет. Кудрявый, светловолосый, курносый. Глаза только, как голубое чистое небо. Хотелось дать сыну лук, стрелы и отправить бороздить небеса, вылавливая одинокие сердца, чтобы пускать в них стрелы. Однако каждый раз, когда нас навещал Кроули вместе с Азирафаэлем, Натаниэль в первую очередь бросался на шею демону, выпрашивая покатать на «черной машинке». Ангел немного расстраивался, что сын в первую очередь приветствует крестного. Только вот, Натаниэль сильно уважал отца, поражаясь безграничной доброте и любви к миру. Каждый раз, когда херувим садил мальчика к себе на колени и рассказывал о мире, тот, перебирая пуговицы старомодного пиджака внимательно слушал, постоянно задавая миллионы вопросов, на которые ангел с охотой отвечал. А также, сын очень увлекся религией – не ожидала от него такого, но согласилась, как никак, Натаниэль – часть этого эфемерного мира. Я с охотой поддержала своего мальчика, изучая с ним все тонкости религии.

С каждым годом начала замечать его различие от других детей. В нем было больше света. Я серьёзно, невольно можно было заметить, как мальчик буквально светился изнутри. Животные его обожали, беспрекословно слушаясь, мертвые цветы распускались в руках. Все близилось время рассказать, кто его отец на самом деле.

***

Натаниэль, которому уже исполнилось пятнадцать лет, сидел в гостиной на кресле перед нами, слушая долгий рассказ. Действительно долгий, потому что Азирафаэль начал издалека, вот прям с самого сотворения мира.

Что меня удивило, мальчик воспринял все спокойно. Словно ожидал этого.

– Натаниэль, мы любим тебя. Прости, мы не могли тебе раньше рассказать, потому что хотели, чтобы у тебя было нормальное детство, – перебивая друг друга от волнения, лепетали мы с Азирафаэлем.

– Мам, пап. Я все понимаю. Честно сказать, даже от сердца отлегло, – улыбнулся мальчик своей чистой улыбкой. – Я думал, ты испугаешься, когда увидишь, но теперь все встало на свои места.

Под наши ошеломлённые взгляды, мальчик встал с кресла и прикрыл глаза. А спустя мгновение за спиной раскинулись изящные серовато-белые крылья. Я только и смогла открыть рот, а Азирафаэль взял меня за руку, словно не верил своим глазам.

– Натаниэль, – только и смогла прошептать, прикрыв рукой рот.

– Мам, пап, я хочу пойти в монастырь, – объявил нам сын, пряча свои крылья.

Мы с Азирафаэлем переглянулись. И, поняв друг друга без слов, кивнули сыну, одобряя его выбор.

***

Мы стояли с сыном недалеко от кладбища мирно куря рядом со свежей могилой старенького, только что похороненного мистера Смита. Хороший был дедушка, яблоками угощал.

– Мам, я боюсь. – сын выпускает дым из лёгких и садится на землю, которая пачкает его идеальный костюм.

– С каких пор священники исповедуются перед обычными людьми? – хмыкаю, потому что могу предугадать его вопрос.

– Вот снова ты так. Я же серьезно. – Натаниэль расстегивает верхнюю застёжку сутаны, поджимая одну ногу.

– Натаниэль, перестань. Все смертные умирают, тебе ли не знать? Ты уже взрослый. Самый молодой священник в Тадфилде. Ты должен гордиться собой. – присаживаюсь рядом, не боясь запачкать свое радужное платье, тушу сигарету и облокачиваюсь о плечо сына.

Звонит телефон, и я лениво смотрю на экран смартфона.

– Твой отец звонит, – оповещаю Натаниэля и подношу трубку к уху. – Да, милый?

– Здравствуй, дорогая, как вы там?

– Да вот, на могиле сижу, – ухмыляюсь, заранее зная реакцию.

– Кто?! Какой могиле?! Натаниэль, в порядке?! – затараторил Азирафаэль, переходя на фальцет.

Усмехаюсь и подношу трубку сыну.

– Привет, пап, – здоровается Нат. Возвращаю трубку к своему уху.

– Ты когда приедешь, милый? – снова облокачиваюсь о плечо сына.

– Не пугай меня так! О, да, я думал послезавтра. Я хотел бы и завтра, но не получится, потому что тут такое…

– Азичка, не мямли, умоляю, говори как есть. – закатываю глаза, а сын на это ухмыляется, вновь делая затяжку.

– Селесте дали разрешение, – выдыхает Азирафаэль тихо, боясь, что его услышат.

Я задержала дыхание, привлекая внимание этим Ната. Сын заинтересованно приложился ухом к мобильнику, подслушивая разговор.

– Ты не шутишь? Ох, Азичка, это же заебись! – выпаливаю.

– Мам! – Натаниэль не любит, когда я сквернословлю в его присутствии.

– Ну, блять, простите, падре, – не удерживаюсь от сарказма, от чего получаю сердитый взгляд, как у отца.

Святоши, блин.

– Я рада, поддержи там Кроули, ты ему будешь нужен. – улыбаюсь, представляя реакцию друга.

– Спасибо, родная. – на этих словах мы одновременно отключаемся.

– Дядя Кроули? А что там? – интересуется сын, поднимаясь с земли отряхивая свой костюм и подавая мне руку.

– О, милый, пойдем, приготовим блинчики, это долгая история. – беру Натаниэля за локоть, направляясь в сторону нашего дома, на сегодня падре свои дела выполнил.

Поднимаю голову и вижу радугу, увиденное заставляет меня улыбнуться и крепче перехватить локоть сына своими тремя пальцами. Отныне я знаю, что в моей жизни больше нет черного, до самого конца, а что там будет после – решать не мне.

Комментарий к Глава 12: Последняя Радуга

Грета: Вот и все ребят… Спасибо вам за все. Это были лучшие дни в моей жизни… *ушла в запой*

*Queen – We are the Champions

========== Глава 13: После титров ==========

Рождество в Тадфилде намного приятнее Лондонского. Не знаю причины, но почему-то снег тут пушистый, воздух чище, да и ощущение праздника другое. Лондон – сплошь бетон, сырость, слякоть, а вместо сугробов непонятной консистенции – жижа, больше напоминающая кофейную гущу, нежели снег.

Это Рождество мы решили отмечать у Анафемы, которая захотела выпендриться своими кулинарными способностями. Молодые Пульциферы, а по-другому тройняшек не назову, вечно перекидывались своими мнениями по поводу новых технологий. Парни все никак не могли угомониться – хоть я множество раз просила не лезть! – хотят сделать мне протезы. В отличие от папани, тройняшки, действительно, отлично ладят с техникой, а недавно сделали целого робота, умеющего готовить простые блюда, хоть и горелые.

Натаниэль немного задерживается, потому что именно в Рождество от святого отца требуют немедленного присутствия везде. Хоть мы всем семейством помогли с организацией в церкви и отдали большую часть времени мероприятиям, ночью сын обязан быть дома, и мне плевать насколько важная он там «шишка».

В дверь тихо постучали и на душе сразу стало теплее, прежде, чем бежать открывать, остановилась перед зеркалом, чтобы проверить прическу. М-да, старость не в радость. Но я отношусь ко всему с реалистичной точки зрения. Я не молодею и поэтому в моем возрасте морщинки – нормальное явление. И не смейте думать, что я себя запустила. Конечно же, я слежу за собой.

Открываю дверь и легко вздыхаю. Почему-то каждый раз мне все чаще кажется, что больше его не увижу. Но нет, Азирафаэль с завидным постоянством не нарушает своего обещания, оставаясь пунктуальным в любой ситуации. Ни разу не пропустил праздники и сборы семьи, никогда не оставлял в беде, был моей поддержкой и опорой всю жизнь.

– Азичка! – бросаюсь на шею херувиму, мужчина ласково гладит меня по спине, и мы заходим в дом.

– Здравствуй, дорогая. Я не знал, что тебе подарить… – сразу с порога начал и протянул мне книгу.

Конечно, что ещё от него можно было ожидать, но я все равно счастлива. Разворачиваю обёртку. Это было новенькое издание с подписью моего любимого современного художника. Ох, конечно, ангел не остался без презента, поэтому подсуетившись, достаю маленькую коробочку.

– В тот раз я сильно облажалась, но сейчас она должна быть даже лучше оригинала. А ещё она новая.

Азирафаэль легко улыбается и целует меня в тронутый сединой висок. Я уверена, что новое перо с его именем – уместный подарок, тем более, такому книголюбу, как мой ангел хранитель, он особенно нужен.

– А Кроули не с тобой? – только спохватилась, вспоминая, что демона тоже звали на торжество и в этом году.

Хотя рыжий черт каждый раз отказывался, ссылаясь на то, что клубы с огромным количеством алкоголя и греха ему ближе. Но пару раз все же был, заливаясь вином. Не из церкви, не подумайте. Сын не будет издеваться над своим крестным, травя таким ужасным ядом.

– Ох, об этом. Он не приедет. Она вернулась, я думаю, им будет не до нас, – игриво ухмыльнулся ангел, несвойственной ему манере.

– Оу, ну, тогда все ясно, – широко улыбаюсь.

В глазах на миг потемнело, но успела ухватиться за кремовое пальто.

– Микаэла? – взволнованно спросил херувим и приложил теплую ладонь к моему лбу.

По лицу ангела боль прошлась судорогой.

– Ох, дорогая, – хотел было начать мужчина, но я схватила его за ворот дорогого пальто.

– Нет, не говори им. Как никак, это Рождество! Прошу, любовь моя, – я говорила это с таким отчаянием, что Азирафаэлю ничего другого не осталось, кроме как кивнуть.

В дверь вновь постучали, наконец, сын вернулся со своей службы. Когда Натаниэль переступил порог, на секунду застыл, увидев отца.

– Отец! – улыбнулся Нат, быстро выбросив сигарету за дверь.

Я послала строгий взгляд Азирафаэлю.

Ангел развел руки в стороны, в приглашающем жесте обнять сына.

– Ты стал… Высоким… – отрешённо ответил Азирафаэль оглядывая свою копию. Ну, почти.

Натаниэль возмужал, в отличие от отца, был подтянутым и очень высоким мужчиной, лёгкая небритость светлой щетины украшали его лицо, яркие голубые глаза, как два топаза, волосы кудрявой непослушной волной покрывали голову. Он был моей гордостью. И, конечно, не к месту, но хоть одна смягчающая деталь образа – курносый нос, который у Азирафаэля смотрелся мило и задорно, а вот сыну словно его пришили.

Наконец, все расселись по местам. Натаниэль по традиции пригласил всех помолиться, благо все у нас тут понимающие, никто не отказался. Хотя в прошлый раз, когда Кроули был у нас в гостях, услышав такое предложение, даже оскорбился и гордо сел в сторонке, помахав небрежно рукой, а-ля: «Продолжайте, не обращайте на меня внимания». Было забавно.

Мы все взялись за руки и закрыли глаза.

– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный. Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь, – тихо проговорил Натаниэль уже знакомую всем молитву, от нее, конечно, я тоже всегда была не в восторге, но куда деваться?

Все начали есть и шумно болтать. Я же краем глаза заметила лишнего в этой семейной идиллии. Правда, вполне ожидаемая личность. Мне не показалось, я точно знала, что заметила там, в темном углу, черный балахон и пару светящихся огней из-под капюшона.

Улыбаюсь самой себе, обводя всю семью благоговейным взглядом, запоминая их всех, по очереди. Строгую сестру и ее мужа-тюфяка, тройняшек, что сейчас разрабатывали план по построению ракеты. Любимого сына, который стал таким взрослым, продолжая дарить людям свой свет. Даже если до него доберутся небеса, уверена, Азирафаэль справится со всем этим. И, конечно, мой ангел хранитель. Мой любимый и вечно добрый херувим. Я задерживаю свой взгляд на нем дольше всех и получаю такой же – влюбленный, но с толикой волнения.

Беру милого за руку, вспоминая в подробностях всю жизнь. Взлеты и падения, счастливые и волнующие моменты. Он все время был рядом, несмотря на то, что не жил с нами, я не чувствовала себя брошенной и одинокой. А ещё, я уверена, мы встретимся.

Целую ангела в уголок рта и встаю из-за стола.

– Мам, ты куда? – взволнованно спрашивает сын.

– Да покурить, сиди уж, – улыбаюсь, еле сдерживая боль в области груди и покидаю столовую.

Азирафаэль бросился за мной следом. Оказавшись в коридоре, разворачиваюсь на шум приближающихся шагов, с улыбкой замечая прекрасные раскрытые белоснежные крылья моего ангела хранителя, его взволнованное, даже перекошенное в ужасе лицо. Мой милый херувим ловит мое тело в тот момент, когда ноги не держат, а на губах я чувствую долгий и бесконечно ласковый поцелуй со вкусом слез. Ах, мой возлюбленный ангел, я дарю тебе свой последний вздох и восхищенный взгляд тусклых зелёных глаз, в которых так и читалось: «Я вернусь, любимый, с БлэкДжеком и шлюхами».

***

А тут не так жарко, как мне говорили. Душно, воняет, все разваливается по частям, но не жарко. Прохожу по коридору, в котором работает одна единственная лампочка, заворачиваю за угол и сталкиваюсь с маленькой женщиной с огромной мухой на голове и уже мне знакомым Герцогом помойки.

– Ну, приветик, ребятки, как у вас тут демонами становятся? – улыбаюсь во все тридцать два зуба, взмахнув радужными волосами, выпятив упругую грудь вперёд.

Черноволосая женщина коварно улыбается и хмыкает под нос.

– Тесто хорошее, но какова начинка? – прожужжала демонесса.

– А ты проверь, бляха муха! – высказывание не понравилось дьяволице, я уверена. А ещё, я уверена в том, что намучаются они со мной, но к сыну и своему ангелу я вернусь, не успеет и радуга появиться после дождичка в четверг.