Текст книги "Радуга (СИ)"

Автор книги: Грета24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Да ебаный свет! Я что, не с той ноги встала?! – взвыла во весь голос ошпаренная кипятком, закручивала вентиль, чтобы остановить этот поток кошмара.

Благо у нас нет централизованной горячей воды, и это лишь бойлер, а его запасы не вечны. Поэтому устранить проблему мне удалось, хоть ожог и был болезненным. Конечно, на мои вопли примчался Азирафаэль и застал меня довольно злой и мокрой, как крысу.

– Святые небеса! Микаэла, ты в порядке? – засуетился мужчина, быстро выуживая полотенце из шкафа.

– Нихрена, ты мне лучше скажи: тринадцатое пятница сегодня? – фыркаю, когда заботливые руки помогают мне дойти до дивана.

– Нет.

– Значит все верно, иначе бы этот день не начался так погано! И тебя обрадую – крыша течет. Нужно вызвать мастера.

– Ну, думаю, не стоит. – Азирафаэль ласково улыбнулся, подняв руку над головой, щёлкнул пальцами. – Иногда, можно и применять чудеса во благо себе, но только, если они незначительные. – ангел провел ладонями по моей коже, залечивая ожоги от кипятка. – Ты как?

В этот момент, полка, которая была прибита к стене за моей спиной, скрипнула, и одна ее половина оторвалась. Несколько книг повалились сверху, целенаправленно на меня.

– Ебушки-воробушки! – взвизгнула, прикрывая свою голову от книгопада.

Азирафаэль притянул меня быстро к себе, стаскивая с дивана, но вот не рассчитал сил, я ударилась коленкой, падая вместе с моим «спасителем» на пол.

– Хреново я, – последовал мой ответ, когда мы оба перевели взгляд на сломанную полку.

В дальнейшем Азирафаэль строго настрого сказал мне сидеть в комнате и не высовываться. Потому что это странно, обычно такого не бывает – вот так вот сразу притягивать неудачи. Такой феномен известен. Мой хранитель, перечитавший многие библиотеки мира вдоль и поперек, объяснил неудачи таким вот образом: «Порой, с людьми случаются ситуации, когда, несмотря на их выбор или позицию, неудачи преследуют. Чаще всего это объясняется восполнением удачи. То есть, если человек получил слишком много удачных моментов, то равновесие восстанавливается за счёт неудачи. Как говорится «Фортуна повернулась не той стороной».

Мы хорошо поразмысли над гипотезой моей удачливости, после того, как я пытаясь встать с постели, наступила на гвоздь, какого-то хрена торчащий прямо из доски в полу, зацепила гардину, и она упала на меня.

В чем заключалась моя удача? Единственная моя счастливая монетка – ангел, который дарит мне свое тепло и любовь. Больше ничего на ум не приходило. Да и Азирафаэль ничего путного сообразить не мог.

Я подавилась обедом, что собственно редкость, да так, что могла и задохнуться. Наверное. Азирафаэль вовремя поспешил, чтобы спасти меня от куска креветки.

Ударилась ногой о ножку кровати. Разбила раковину, просто зацепившись об нее, когда поскользнулась на коврике.

Список неудач на сегодняшний день становился слишком огромным. Это же в какое золотое дерьмо я недавно вступила, что Бог так меня наказывает?

Азирафаэль пошел за бинтами и прочими антисептическими приспособлениями в ближайшую аптеку, объяснив все тем, что если он в день так часто будет лечить одного и того же человека, то могут возникнуть вопросы у вышестоящих ангелов, а Азирафаэль невероятно педантичен в отчётах и врать – не его конек. Так что, если ТАМ узнается, что в его жизни контакт с людьми стал настолько тесным, могут возникнуть большие проблемы.

– Эй! Ты же слышишь меня верно?! – не выдержав врезавшегося в меня косяка двери, (да, я знаю, что сама ударилась, но вся ситуация порядком надоела, поэтому, неоспоримо, косяк врезался в меня сам!) закричала в сторону потолка. – Лучше объясни по человечески, что не так?! Ты ж меня так и угробить можешь!

Почему я посчитала, что все это совершает кто-то сверху, а не снизу? А вот Бог его знает. Моя логическая цепочка привела к тому, что раз моя жизнь связалась с небесным существом, то и гадить мне в тапки будут сверху, потому что демонам, по сути, должно быть глубоко наплевать – кто, что, и куда происходит с ангелами.

В ответ мне была тишина, я, впрочем, не надеялась на контакт. Раздражённо выдохнула, пошла на улицу перекурить, никотин обязан хоть немного меня успокоить. Надеюсь, по дороге рояль мне на голову не грохнется.

И в этот самый момент, как по волшебству, включилось старое радио.

Я встала в ступор, так и держа пачку сигарет в руке, смотря как регулятор частот сам по себе крутится то в одну, то в другую сторону, пытаясь найти нужную волну, игнорируя неинтересные песни кем-то сверхъестественным.

Глаза мои готовы были вывалился из орбит. Вот тебе и полтергейст! Наконец, вентиль остановился и радио прибавило громкость.

Мистер Кроули, что в твоей голове?

О, Мистер Кроули, мёртвых душ стон везде.

Твой образ для нас – это трагик.

И пускай бьёт всех дрожь

Опять одурачил дым магий,

Ведь ты запросто к чёрту вхож.*

Оззи Осборн растягивал ноты восхваляя героя песни, поклонческими мотивами. Я замерла. Судорожно вспоминая весь день, меня преследовало одно чувство, которое я гнала от себя подальше.

«Нужно бежать отсюда».

Но я же глупая. Именно сейчас я поняла, какая же я невнимательная и страшно недалекая. Это не было восполнением моей призрачной удачи. Это были предупреждения! Мне нужно бежать. И от не от какого-то фантома, а конкретного существа. Кроули.

Схватив куртку с вешалки, я помчалась к выходу. Я же, ебать всех в сраку, ведьма, а намеки потусторонних сил не брала в расчет, игнорируя с таким рвением, что Агнесса Псих уже лоб бы расшибла фейспалмом!

Конечно, убежать не успела. Глупая – глупая Майк. Надо было тикать с города ещё тогда, когда обнаружила, что потеряла это злосчастное перо.

Шум тормозов за окном настолько раздался резко, что кровь застыла в жилах. Хлопок двери машины, я вздрагиваю. Мне некуда бежать, невозможно скрыться.

Закрыла глаза и перед моими глазами проносились мгновения, проведенные в последнее время в уютном книжном магазине в Сохо.

***

– Азичка! Ты хоть на верхние полки иногда заглядываешь?! У тебя тут папирусные свитки! Ты серьезно?! – мне было страшно прикасаться к столь хрупким фолиантам.

– О! А я и забыл, куда я их убрал. Благодарю, стоит перенести в сундук. – ангел протянул руки в мою сторону, ожидая, когда передам древность.

– М-да, какого хлама у тебя тут только нет. – упираю руки в бока, разглядывая с высоты стремянки магазин.

– Но я люблю все это, дары, накопленные за всю мою жизнь. Эти книги бесценны. – ангел любовно оглядывается.

– А я? Меня любишь? – игриво подмигиваю, надеясь подтрунить застенчивого книголюба, но его взгляд становится серьезным, а небесные глаза потемнели. Даже мурашки побежали по коже.

– Люблю. Знала, что ангелы чувствуют любовь более чутко, чем любое другое существо?

Отрицательно мотаю головой.

– Ангелы сотканы из любви. Но никто из ангелов не проявлял ее к человеку, потому что далеки от вас, все человеческое нам чуждо. У нас на самом деле нет тел, мы чистый свет, а оболочка лишь вмещает то, что не способен увидеть глаз, – нашу сущность. Поэтому мои чувства нечто большее, чем химический процесс организма, Микаэла. – теплый свет его окружает, я гордо вздергиваю нос.

– Ну, раз так, то жизнь прожита не зря. – широко улыбаюсь. – А теперь, великая небесная сущность, подавай тряпку рабу человеческому. Чистое ты создание, а живёшь, будто в помойке! Удивляюсь, как ещё мхом не оброс?! Как там говорится? – театрально прикладываю палец к губам. – Терпение и труд все перетрут! Поэтому бегом драить полы! И без твоих штучек там! Ручками-ручками, как простые смертные! А то несправедливо, я мою, а он пальцами щелкает! – громко смеюсь, а ангел выпячивает губы, но не удерживается и тоже улыбается.

***

Я стою за магазином – выносила мусор, скопившийся за неделю. В основном, это коробки от печенек и пирожных, суши и прочей еды. Зато я почти не готовлю, Азирафаэль любитель ресторанчиков на разный манер. Но индийская еда тут – шлак полный. Именно поэтому иногда мы устраиваем день Карри, Паратху, Далу из чечевицы и прочие, мне знакомые блюда. Ангел остался в восторге. Достаю из пачки сигарету и закуриваю, выпуская серые клубы дыма в небо, наблюдая за серыми, тяжёлыми тучами, которые впитали в себя влагу, как губка, и готовы излить дождь на головы грешникам.

Мое безмятежное спокойствие прерывает звон стекла, и я вмиг оказываюсь в том месте, откуда раздался неприятный звук.

– Бежим, бежим! – закричал пацан на своего друга.

Но убежать им не удалось, потому что обоих мальчуганов схватила за шиворот, хорошенько встряхнув. Хоть и выгляжу хиленькой, но хватка у меня крепкая, да и удар такой же. Оглядев пространство, заметила одиноко лежащий камень и разбитое стекло магазина. Вот вандалы!

– Ах, вы – гаденыши! Мама в детстве мало порола?! Ну так я буду за нее! – взревела я, не на шутку разозлившись.

Пацаны извивались словно таракашки, но я неумолимо и настырно тащила их в сторону магазина, чтобы выпороть как следует. Пуне научил меня, что мелких засранцев нужно пиздить и пиздить несчадно! Иначе дурь из них не выбить.

Зажав сигарету в зубах, хватаю одного за руку и подвожу к разбитой витрине, второй вырывается, но друга не бросает, а храбро вцепляется в мою руку.

– Отпусти его! – верещит светлый мальчик, повисший на моей руке.

– Ты мне лучше скажи: кто кидал?! – злобно смотрю то на одного, то на другого.

Оба молчат. Ну, раз так.

– Окей, получишь тогда ты. – замахиваюсь, чтобы дать поджопника.

– Микаэла! Что ты делаешь?! – к нам подбегает Азирафаэль, взволнованно оглядываясь по сторонам.

– Наказываю мелких преступников, – пожимаю плечами, но парня не отпускаю, а второй шкет уже даже зубами в мою куртку вцепился.

Выплевываю сигарету, направляя взгляд на ангела, а-ля: «И что ты предлагаешь?».

– Между прочим, они тебе витрину разбили. – хватаю второго за ухо, мальчишка шипит на меня, словно котенок.

– Майк, но насилие – не выход. Отпусти мальчиков. – слушаюсь, потому что Азирафаэль может быть грозным, хотя и выглядит все достаточно комично с его завышенным тоном.

– Ладно! Только без вот этого лица обиженки, ок? – мне же надо как-то защищаться. Отпускаю мальчиков, совсем нехотя. Светловолосый бросил на меня злобный взгляд.

Азирафаэль не даёт парнишкам уйти, а, положив ладони на их спины, повел в магазин, легко улыбаясь и что-то говоря, я заметила, что оба воровато оглянулись на меня несколько раз.

Ну и хер с ними. Пусть сам тогда разбирается. Может, он там им пытку многочасовой лекцией устроит. Надеюсь, что так, потому что я бы за такое их сейчас просто убила.

Осталась ждать на улице, выкуривая уже третью сигарету, учитывая, что не спешила никуда. Закралась мысль, что ангел действительно устроил там мозгополоскание. Все, пора возвращаться. Тушу бычок и направляюсь в сторону входной двери, которая тут же открывается перед моим носом, выпуская на свет божий троих: довольного Азирафаэля и двух виновато понурых головы мальчиков.

– Радужная тетя, простите, мы так больше не будем, – хором произнесли юнцы, отчего мои брови поползли вверх.

Так. Они назвали меня «Радужной тетей»?!

Перевожу удивленный взгляд на улыбающегося кудряша, который коротко кивнул.

– Ну… Эм… Но-но! Увижу – уши оторву! А теперь, бегом домой! – неуверенно, однако злобно проговариваю, косясь на мужчину.

Когда мальчики, взявшись за руки, побежали по дороге, я спокойно подошла к Азирафаэлю, стараясь заглянуть в глаза.

– И ты думаешь, они так быстро исправятся? – приподнимаю одну бровь. Ну, не верю я, что так быстро можно научить уму-разуму.

– В течении недели эти сорванцы будут подметать у магазина, – все также улыбаясь, сказал ангел.

А я не поверила тогда, лишь пожав плечами. Но как и было оговорено, брюнет и блондин целую неделю, каждое утро отрабатывали свое хулиганство.

– Научи меня! Это же обалденно! Что ты с ними сделал! – восторженно заявила опираясь о косяк, переводя взгляд с работающих пацанов на читающего мужчину в кресле.

Азирафаэль нарочито медленно снял очки, хитро сощурившись.

– Милосердие, Микаэла. Будут у тебя дети – научу, – улыбнулся ангел, а мое лицо тут же покраснело.

Я минуту пялилась, как баран на новые ворота, в моем случае – на книголюба, пока до того не дошел смысл слов, и он тоже залился румянцем.

– Это, нет. Прости. Я не подумал о том, что говорю. – Азирафаэль вскочил с места и замахал руками.

– Невозможно, да? – мое внимание было полностью сосредоточено на двух мальчиках, которые весело толкались у входа, а потом и вовсе устроили бои на метелках.

– Прости, породить на свет нифилима равносильно тому, чтобы на Землю ступил антихрист. – ангел берет меня за руку. – Я до сих пор боюсь, что за мои отношения с тобой меня могут развоплотить и больше никогда не дать возможности вступить на Землю. А рождение ребенка будет бесспорным доказательством, чтобы отобрать у меня все, что я люблю. – Азирафаэль прижимает меня к себе, утыкаясь носом в волосы, вдыхая их аромат и целуя в макушку.

– А, чисто теоретически, как оно должно быть? Там ритуал какой-то или типа того? – принимаюсь сильнее, зарываясь носом в ворот пиджака, ощущая щекой неизменную бабочку.

Ангел задумался. Ощутила, как рука скользнула по спине, вызывая приятную дрожь в теле.

– Я должен этого захотеть, не просто подумать, а всем своим существом пожелать этого, – послышался отчаянный и испуганный шепот моего хранителя.

Я лишь поцеловала гладко выбритую щеку. Молчаливая поддержка. Я все понимаю.

Я вспоминаю его уроки мне неинтересного гавота. Просмотры фильмов. Во время ужастиков Азирафаэль очень смешно визжит, как девчонка, и прижимается ко мне, закрываясь подушкой, а на мелодрамах не сдерживает слез, искренне переживая за героев.

Вспоминаю совместную готовку блинов, которые мы ели настолько часто, что от их вида становилось плохо. Вспоминала мягкие прикосновения и джентльменские замашки, ровную спину, цвета грозового неба глаза.

***

Вспоминала все это счастливое время до тех пор, пока сильный кулак не прилетел мне в солнечное сплетение, заставив согнуться и упасть на колени, безуспешно хватая воздух ртом.

– Ах ты сука, – выплевывает ругательство рыжий черт, смотря на меня сверху вниз, сквозь призму темных круглых очков.

Кроули хватает меня за ворот футболки, поднимая над землёй, когда мои лёгкие ещё не возобновили нормальную работу.

– Какая же ты тварь! – сильные руки пригвождают меня к стеллажу, несколько книг посыпались на пол.

Голос вернулся, но довольно хриплый, еле слышный.

– Дай мне объяснить, – шепчу, потому что громче сказать не могу.

– Объяснить?! – кажется, он слетел с катушек, потому что лицо демона искажает ехидная усмешка.

Мужчина разжимает пальцы, и я падаю на пол, больно ударившись поясницей о стеллаж, ещё несколько книг посыпалось вниз.

– Давай-ка лучше я объясню. Я нашел это у себя дома под тумбой. – Кроули вытаскивает из кармана ту злосчастную ручку, которую я и смастерила. Красивая, с золотой гравировкой, точная копия оригинала. – А потом вспоминаю, что именно такую ручку видел у Хастура. Ты, наверное, сейчас мало что понимаешь, да, лицемерная тварь? Так я расскажу. В день, когда Селесты не стало, Хастур пробрался в магазин Азирафаэля, выманив меня из дома. Но он бы не смог, понимаешь? Не смог бы попасть в магазин просто так. Для этого нужна личная вещь Азирафаэля, отданная ангелом добровольно. Если бы в тот день я не оставил ее одну! Ее бы не забрали и всего того, что произошло, не случилось бы! Понимаешь, блять?! – получаю хорошую пощечину, губа лопнула, выступила кровь, которую я быстро слизала, чтобы та не капнула, я понимала, что у меня сейчас нет права что-то говорить, нет адвоката, алиби – лишь отговорки. – Вот он оригинал, Майк. – Кроули достает вторую ручку. – Хастур отдал мне ее после всего, за ненадобностью. И когда я нашел эту чёртову подделку у себя дома, задумался. А какого хрена ангел бы вообще отдал свою вещь демону добровольно? Да никогда! И какого черта, он ушел в тот вечер в ресторанчик в долбаных двенадцать ночи! – ещё одна пощёчина. Демон хватает меня за ворот притягивая к своему лицу, нос к носу, всматриваясь в мои глаза. – Это все ты, сука. Никто не был у меня дома, кроме вас, и эта сраная подделка дала мне ответ на вопрос, что же тогда случилось. Ведь ты так хвасталась своими навыками! Продалась демонам. Ты виновата. И ты заплатишь за все, что сделала! – Кроули замахнулся и его рука зажглась, как факел, мне осталось только покрепче сжать челюсти.

– Кроули! Что ты творишь?! – Азирафаэль появился неожиданно, вовремя остановив моего палача.

Ангел схватил рыжего демона под локти, оттаскивая разъяренного мужчину от меня подальше. Сил не было, я обречена.

– Отпусти меня, ангел! Эта ведьма причастна! Причастна! – орал, срываясь на шипящие, демон, а руки его полыхали.

– Кроули, успокойся! Успокойся. – светловолосый крепко держал друга, заглядывая в лицо. Очки слетели с носа, и в змеиных глазах можно было увидеть такую гремучую смесь боли, ужаса и гнева, что мороз пробегал по всему позвоночнику, больно впиваясь в кости, кожу и мышцы.

– Азирафаэль! Ты пригрел у себя на груди змею! Вот мои доказательства! – Кроули бросает обе ручки на пол в ноги другу так, словно они горячие, подобно лаве.

Никогда в своей жизни не забуду то, с какой мучительной медлительностью менялось выражение лица моего хранителя. Азирафаэль поднял ручки с пола и внимательно посмотрел, одну приблизил особенно близко к глазам, узнавая свою вещь.

– А теперь подумай, друг, и вспомни, что я рассказывал. Как демоны вообще могли пробраться в твой магазин? – замогильным шепотом произнес демон, сверля меня презрительным взглядом змеиных глаз.

Ангел сжал кулаки, осознавая все. И тут мне стало страшно. Всегда нежный и ласковый, мой ангел хранитель превратился в праведника Божьего, и ярость, которую он излучал, можно почувствовать кончиками пальцев. Светловолосый мужчина смерил меня уничтожающим взглядом, полным ярости и гнева, боли и осознания.

– Уходи, Микаэла, и забудь дорогу сюда. Ради Бога, твоя душа и так попадет в Ад, – гневно и ровно проговорил ангел, словно приговор справедливого судьи, выровняв спину, а в глазах зажёгся голубой свет, словно из глубины души. Ещё немного и он испепелит меня, не оставив и праха.

– Нет, нет, нет! Я ее прикончу, Азирафаэль! Она поплатится за то, что сделала, – рванул вперёд Кроули, но ангел вытянул руку, преграждая проход рыжему.

– Она всего лишь жалкий человек, Кроули, оставь, – слова любимого мужчины больно резанули по моему сердцу.

Я встала на ноги, пошатываясь, не обращая внимания на боль в губе, которая стянула кожу запекшейся кровью. Никогда в жизни никто не заставит меня молить о пощаде. Но у меня есть оправдание.

– У меня не было выбора, – шепнула тихо, уже разворачиваясь, – или это, или я была бы уже мертва.

Звон колокольчика, который я теперь услышала в последний раз. Шум в ушах усилился, наполняя сознание чужими мыслями прохожих, бегущих от дождя, мечтающих о теплом пледе и чашке горячего какао. Но мне все равно. И на холод, и на дождь. На все на свете, ибо я потеряла и плед, и какао, и все счастье в этом гребаном мире уродства.

Комментарий к Глава 8: И плед, и какао, и все счастье в этом мире

Грета24: Черт… *пытается склеить свое разбитое сердечко*…

*Mr. Crowley – Оззи Осборн

Эй, а вот и пачка стеклотары подъехала:) Как вам жестокий образ Кроули и холодный Азирафаэль?

========== Глава 9: Пора отдавать долги ==========

Наши чувства, я имею в виду – человеческие, которые все так упорно называют любовью и «бабочками в животе», ничто иное, как ряд химических процессов, влияющих на мозговую деятельность, отупляя нас, делая уязвимыми. Также очень сильно действуют на нервную систему, восприятие мира, притупляя принципы на корню. А названия этим злобным веществам:

1.) Окситоцин и вазопрессин —

гормоны нежности и привязанности. Они начинают вырабатываться у счастливых влюбленных, когда их отношения переходят в фазу взаимной любви и уверенности друг в друге. Как ни странно, они сокращают выработку гормонов первой фазы отношений. В результате пылкая страсть угасает по мере того, как растет нежная привязанность.

2.) Серотонин – гормон удовольствия, заставляющий вас чувствовать табуны бабочек, шагающий марши по кишечнику. Хотя, как ни странно, на этапе послевкусия его выработка снижается, поэтому любовь часто ассоциируется со страданием.

3.)Адреналин – гормон стресса, повышает наши обычные возможности. Его выработка у влюбленных повышается, что приводит их к состоянию вдохновения и желанию «свернуть горы».

4.) Дофамин – гормон целеустремленности и концентрации. Он вырабатывается в организме в момент начала влюбленности, заставляет добиваться цели, стремиться к полному обладанию.

5.) Эндорфин – гормоны покоя и удовлетворения. Они высвобождаются при физическом контакте с объектом любви, приносят влюбленным ощущение благополучия и защищенности.

Эти сволочи лишают вас опоры, вы корчитесь в муках под названием любовь, привязанность, счастье. Всадники Апокалипсиса вашей жизни.

А ещё, так называемая «любовь» действительно может сделать вам больно. Как? Да легко. В нашей груди сердце имеет особые ткани, такие ниточки. Их называют сердечными струнами. И если у человека будет сильно потрясение, они рвутся, это явление можно с лёгкостью назвать «разбитое сердце». Орган уже не способен так активно перекачивать кровь, теряет свою эластичность. От «разбитого сердца» можно и умереть.

Я не умерла, а жаль. Но несколько струн точно разорвались в моей груди, ощущение, что в мире резко на пятьдесят процентов воздуха стало меньше, иначе невозможно сказать, почему мне стало так сложно вздохнуть.

Именно такими вот отговорками я пыталась унять свою душу, пока сидела в душной комнатушке какого-то мотеля, с грязными стенами, облупленной штукатуркой и застарелым запахом не то мочи, не то ещё какой-то дряни. Всю свою жизнь не давала себе слабости, стояла камнем перед трудностями, потому что знала, если я надломлюсь, то точно окажусь в канаве, с вывернутыми карманами и, скорее всего, сломанной шеей. Такой участи себе не желала. Поэтому, гордо задрав свой нос, отшучивалась, как бы тяжело не было. Но сейчас, сидя на полу, который мыли ещё, наверное, только при открытии этого места, ревела, как в последний раз, сдерживая рвущиеся сквозь ребра сердце, хотя лучше бы оно прорвалось наружу, разрушив оболочку. Вырвать бы этот бесполезный орган и не чувствовать себя настолько разбитой.

Мне было жаль себя. Я размазывала сопли по лицу, смешивая влагу из глаз с тушью, волосы радугой облепили меня, давно спутались и стали похожи на цветную солому. Как же он, черт побери, прав. Я ведь всего лишь жалкий человек, который трясся за свою шкуру. Я всего лишь Майк, которая привыкла спасать себя сама. У меня никогда не было рыцарей на белых кобылах! И если бы не согласилась выполнить приказы Хастура, один Сатана знает, что со мной могли сделать. Я никогда не была покорной, жертвенной, кроткой. Я выгрызала существование для себя зубами. А меня буквально носом тыкнули в мою беспомощность. Я не виновата в том, что хотела выжить! Да простит меня эта, уже осточертелая, Селеста.

Дальше самоконтроль полетел в бездну. Рядом с моим ангелом хранителем я ещё могла спокойно заглушать чужие мысли, почти не прилагая усилий. Теперь же мое состояние настолько стало расхлябанным и жалким, что о каком-либо контроле речи быть не могло.

Валяюсь в кровати, свернувшись калачиком, наблюдая за проносящимися огнями от фар за окном, бесцельно, просто апатичное состояние, не ведущее ни к какому решению ситуации. Я слышу наркоманов за стенкой, которые только что смогли достать хорошую дурь, – мне завидно. Хочу забыться, не чувствовать разъедающую душу гниль.

Не хочу существовать, что-то делать, к чему-то стремиться. Достаточно закрыть глаза на секунду, и всполохи воспоминаний проносятся всеми оттенками. И вот, меж пальцев чувствую мягкость кудрей, сладкий запах выпечки, старых книг и немного пыли, на губах вкус ванили и какао. Слышу шелест крыльев, уносящийся где-то на задворки сознания. Мягкость прикосновений и молчаливую поддержку. Вспышку нежности в грозовом небе любимых очей.

Открываю глаза и образ ускользает в ночь, вновь оставляя после себя разъедающую все внутренности дыру.

Не могу так больше, понятия не имею сколько прошло времени, да и насрать, честно сказать. Единственное мое желание – забыться, поэтому иду в магазин за бутылкой дешёвого пойла, которое могу найти в полночь. В задрипанном старом помещении, которое держится лишь из-за таких вот ночных посетителей, уверена, продажа нелегальна, но кому какое дело до закона, когда хочется наживиться? Покупаю то ли виски, то ли ром. Собственно, это не важно. Главное втесаться в компанию.

Меня принимают как свою, особенно учитывая, что этим пропащим душам я принесла дополнительный стимул. За гостинец дешёвый коньяк в самый раз к месту. Ох, а дурь достали и правда отменную. Кокаин. Белый порошочек, который расфасовали по пакетикам порционно. Отличное средство, чтобы не слышать никого и ничего вокруг. Жадно хватаю свою дозу так, как я откупилась бухлом. Имен нариков даже запоминать не хочется, хотя в голове уже услышала каждого.

Делаю дорожку и скручиваю пожелтевшую бумажку в трубочку, запихиваю один конец в левую ноздрю, задержавшись на секунду, прежде, чем вдохнуть яд в себя.

Светлые кудри, россыпь мелких морщинок у глаз, круглые очки, галстук-бабочка, блинчики, книги, заполнившие множество шкафов, переплетенные пальцы, белоснежные перья, слова сказанные в любовном бреду.

«Микаэла, люблю тебя, бесконечно, до самого Рая».

Закрываю глаза.

Вдох.

Кокаин ударяет в голову так сильно, что я откидываюсь на спинку вонючего дивана рядом с сосущейся парочкой, отрубаясь от вселенной, казалось бы на вечность, хотя прошло-то пара минут. Меня начинает неистово тошнить, но я сдерживаю ком, напоминая, что надо забыть, вырвать с корнем эту хрень под названием «любовь».

Сплошной туман накрывает с ног до головы, обволакивая приятной дымкой отчуждения. Я не чувствую, не слышу, не вижу. Меня нет. Я вне вселенной и пространства.

Это именно то, чего так мне хотелось. Свободы от чувств.

Очнулась на улице. Сразу понять, где находишься, почти невозможно. Хотя, вот знакомый магазин сладостей, а там, за углом, лавка бижутерии, в ней мне понравились браслетики с ракушками. Немного дальше – большой канцелярский. О, а через метров двадцать – ресторан французской кухни. Раз это все тут находится, значит, справа должен быть злосчастный книжный. Почему ноги привели именно сюда? Зачем я снова наношу душевные страдания самой себе?

Задумалась. Может, стоит ворваться в магазин, бросится в ноги и вымаливать прощение. Он же ангел, он поймет, он смилуется. Но знаю: никогда больше не взглянет, как раньше; не добьюсь его расположения. Он простит, но вновь отдалится за лживой маской улыбчивого дядюшки Фела. Всматриваюсь в витрину. За стеклом проплывает тень, узнаю эту ровную походку, слегка суетливую. Его жизнь вновь стала равномерной и спокойной. О, вот и худощавый там же, в руках пронеслась тень бутылки, вероятно, празднуют, что избавились от раздражающего насекомого. Какая же я жалкая. Наблюдаю, подобно вору, мечтая, что дверь распахнется, я услышу его смущенное: «Там холодно, дорогая, возвращайся, какао готово».

Я бы не раздумывая рванула вперёд, прижимаясь всем телом, вдыхая любимые ароматы.

Нет, этого не будет, больше никогда.

Разворачиваюсь, чтобы вернуться в свою нору. Напиться с горя, и возможно, это поможет отрубиться, чтобы оставить бренный мир хоть на мгновение.

Внимание привлекает странный шорох, но разглядеть в темноте нарушителя не успеваю. Глухой удар в голову, и темнота накрыла вмиг.

Сквозь красные просветы, мелькающие из-за боли перед глазами и шума в ушах, различаю знакомый язык. Как давно не слышала этих поющих ноток.

– Achchha kiya. Use kas kar baandho,* – знакомый до боли голос раздался откуда-то сбоку.

В нос ударил запах сырости и плесени. Ещё немного отсылок к моей прошлой жизни. Голова тяжёлая, почти невозможно поднять, да я и не поднимала, чувствуя, как кисти рук больно стягивают веревки, само же тело посадили на жёсткий и неудобный стул.

– Dan**, – ответил голос, принадлежавший кому-то довольно молодому.

Сверху полилась ледяная вода, приводя в чувства, заставив фыркать и кашлять. Вмиг стало нестерпимо холодно, что тело затряслось мелкой дрожью, а дыхание сопровождалось паром.

– Очнулась, Майк? – передо мной на корточки присел очень хороший знакомый. А я-то думала, что облапошила его. Недооценила этого мафиози.

– Namaste***, Рагху. Какими судьбами в Лондоне? – ехидничаю – единственный способ защититься, но старому знакомому этот жест не понравился.

Еле встав на ноги, потому что огромный живот, который свисал над пряжкой ремня мешал двигаться, Рагху кивнул мужику, который, видимо, стоял за моей спиной. Удар по лицу ладонью полностью привел меня в чувства, хотя на секунду я потеряла способность слышать, ибо звон оказался сильным. Кажется, щека изнутри треснула – отчётливый металлический привкус заполнил рот.

– Будь осторожнее, когда разговариваешь со мной, тварь, – пригрозил член мафиози, оглядев мою персону с ног до головы.

«Куда уж осторожнее».

– Склоняюсь перед великим Рагху. Только проблемка, крепко ты меня связал, так что на колени не встану. – выплевываю скопившуюся во рту кровь прямо на ноги своего мучителя.

В ответ получила новую пощечину, голова заболела опять, создавая невероятный шум, который смог заглушить мысли, так отчётливо слышимые мной в головах своих старых знакомых.

– Хотя бы скажи: кто меня сдал, где я нахожусь? – мученически хриплю, сдувая пряди волос, упавших на лицо.

Жирная голова вдавливается в плечи, образуя вокруг несколько жировых складок и третий подбородок снизу, Рагху улыбнулся.

– Ананд, подойди, поздоровайся с начальством, – весело озвучивает член мафиози, подзывая знакомого мне юнца, который скромно встал рядом с новым работодателем.

Толстяк по-собственнически приобнял парня за плечи, подводя ближе ко мне. Теперь я узнала этого предателя. Хотя сама виновата, так грубо прогнала его за жалкую ошибку. Но ведь именно он сломал станок, и я не смогла сделать документы Рагху, а теперь выставляют меня козлом отпущения. И этот мальчик смотрит на меня жалостливым взглядом.

А вот это уже интереснее. Надеешься, что я не сдам тебя? Этот жирдяй даже не знает, что ты причастен?

– Ананд. – ухмыляюсь, смотря насмешливо в темно карие глаза. – Ты всегда лажал и сейчас лажаешь, да?

Заметила, как затрясся мальчик. Знаю, что за всем этим дебилизмом он защищает свою семью, сдав меня. Ну, я, конечно, и трепло. В те времена легко рассказывала о прекрасной Англии, как мечтала тут побывать, что любимая сестрёнка поселилась в этой стране. Ох, дура, Майк.