Текст книги "Радуга (СИ)"

Автор книги: Грета24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Да ёб твою бабушку! Слезь с меня, еблан! – честно, не хотела говорить именно это, но он пиздец, какой тяжёлый! Сказались все его сладости, которые он так часто, похоже, уплетает. В мозгах сразу возник образ за витриной его магазина. С каким наслаждением светловолосый ест воздушные булочки, запивая каким-то горячим напитком.

И вот эти глаза теперь смотрят на меня. Я ожидала увидеть гнев, хоть мельком. Но в нем лишь сплошное недоумение и сожаление, что он сбил девушку с ног. Эх, ангел, какой же ты ангел. Прости, но я буду раскручивать сейчас тебя на сто двадцать процентов. Он извинялся, всполошился. Даже стыдно как-то. Но я отбросила все ненужные чувства сожаления, сейчас я коварный монстр.

– Да что ж ты будешь делать! Эй, блондинчик, ты ее порвал! Плати! Это же настоящая кожа! – а порвана эта жалкая сумка была ещё раньше. Прости, Азирафаэль, но так мне надо.

Комментарий к Глава 1: Столкновение

*Спасибо

Новая часть! Как вы могли заметить, все события описываются от лица главной героини, потому что со стороны невозможно описать все безумство, творящиеся в ее голове. Однако, жду комментариев, как всегда:)

========== Глава 2: Что же за ледяной стеной?!. ==========

Он не отвернулся, не нахамил в ответ и отдал свою ручку по первому требованию. Ответьте мне, пожалуйста, кто-нибудь. У ангелов нервы из титана?! А ведь я вела себя по-скотски!

Вертя в руках незатейливую, но очень дорогую вещицу, мозг все время подкидывал в памяти все новые и новые элементы прошедшей встречи. Сладкий аромат корицы и какао с щепоткой ванили, словно я стояла не с существом из плоти и крови, а воздушной булочкой, напичканной сладкой начинкой. А вот вам и теплые руки, которые пытались мне помочь, но я не могла и не хотела отвечать. Белокурые кудряшки, такие милые и забавные, как у невинных детей, которые никогда в жизни не капризничают и только лишь скромно улыбаются.

Перо с золотой гравировкой «Азирафаэль». Оно, кажется, всё ещё сохранило тепло и заботу его владельца, и я катаю между ладоней ручку, впитывая в себя эти странные ощущения.

И все же, меня не оставляют в покое его глаза. Словно в отместку со всем теплым, мягким, воздушным и галантным образом, глаза вырвали у кого-то другого и засунули в глазницы не тому. Они холодные, обжигающе холодные. Внешне ангел улыбался, а в глазах потаенная сила, равнодушие и лишь привычка. Поэтому, я вела себя совсем отвратно, хотелось увидеть его эмоции, не эту улыбку, которую он натянул, лишь бы показаться мне приветливым. А что он чувствовал в тот момент действительно.

С трудом оставив мысли о своей жертве, собралась, наконец исполнить то, о чем просили, точнее, приказали. Надо отдать ручку. Но на всякий случай, сделала копию, идеально похожую на оригинал. И вот она-то была ледяной, по сравнению с личной вещью Азирафаэля. Все, Майк, прекращай это. Хотя, волей неволей начинаешь думать о другом человеке, когда так долго за ним следишь.

Хастур быстро забрал перо, и я жопой чуяла, что это не конец. Его взгляд и даже, о черти, дебильная ухмылка говорили за себя.

А я не могла перестать следить за жизнью доброго ангела, побыв немного отдаленно от светлого местечка, войдя снова в свою колею жизни с беззаконием, казалось, в моём мире не хватает чуточку того уютного тепла, что всегда окутывает помещение за пыльными стеклами книжной лавки. Я наблюдала вечером, как в свете тусклых ламп Азирафаэль любовно гладил корешки книг, иногда открывая тот или иной фолиант – было в этом образе что-то совершенное.

***

Сидя дома и выполняя очередной заказ Чарльза, закидываюсь новой порцией галлюциногенов. От этого больше распирает и появляются новые силы работать, так сказать, творить. Я повторяла линии художника импрессиониста с особым рвением, краски смешивались и растворялись на полотне, образуя что-то действительно потрясающее. Это вдохновляет, даже заводит. Но доделав работу, меня снова тянет к уюту и теплу. И пока действие наркотика бурлит в моей крови, хватаю альбом и карандаши, чтобы нарисовать то, что выдает мой мозг. Кажется, я схожу с ума.

Вся ночь для меня была бессонной, но, поистине, я вылила из своей головы на бумагу все, чтобы хоть ненадолго избавиться от преследующего меня светлого, но такого холодного образа кудрявого мужчины. Я рисовала его улыбающимся, хмурым, сидячим, стоящим у стеллажей. Разным. Это похоже на одержимость. Это и есть одержимость. Когда услышал какую-то песню, и она настолько засела в твоей голове, что постоянно включаешь ее на репите, напеваешь под нос, ловишь куплеты по радио. Пока не надоест, пока тошнить от нее не будет.

В какой-то момент, уже под утро, когда солнце выглядывает из-за крыш домов, разгоняя тьму, просто останавливаюсь в окружении десятков набросков. Меня обуревал гнев на саму себя. Нельзя так очаровываться кем-то, даже не зная его. Невозможно восторженно глазеть вечерами на кого-то, столкнувшись с ним всего раз. Это бред сумасшедшего! Собираю все, что нарисовала, и рву несчастную бумагу, раскидывая клочки рисунков по всей комнате. Хватит! Нужно выбить клин клином.

Распахиваю створки своего шкафа выуживая самое цветастое платье, которое у меня есть в арсенале. Глотаю расслабляющую таблеточку и буквально бегу в первый попавшийся паб, чтобы залить свои мысли алкоголем.

Паб оказался не самым приличным местечком, но мне был важен алкоголь, ничего больше не волновало. Я пью одну рюмку за другой, удивляя своей стойкостью бармена, который уже устал мне подливать. До тех пор, пока в голове не появляется тот нужный мне туман, заглушающий громкую музыку, а к столику подходит какой-то парень, желающий провести со мной вечер. Подойдёт. Любой бы подошёл. И мне плевать, что он думает: я выгляжу, как поехавшая больная шлюха.

Мы находимся в моей маленькой комнате, валяясь на несвежих простынях. Тонкие руки водят по моей коже, а мне противно, я слышу, о чем он думает. Его не волнует, что я хочу или приятно ли мне, он просто желает быстрее меня трахнуть. Не хочу, не тогда, когда слышу его мысли. Залезаю в тумбочку в поисках порошка. Парень изгибает бровь.

– Эй, а тебе не многовато-то ли? Не хочу трахаться с трупом, – усмехается недореухажер и тянет меня за руку.

– Что-то не нравится, можешь катиться к черту! – рявкаю, как собака, все же выуживая заветный наркотик.

– Да ты совсем обдолбалась. Ну тебя нахрен. Скорее всего, ещё букет болезней от тебя прихвачу. – брюнет встаёт с постели и быстро одевается, пока я втягиваю кристаллы в лёгкие.

Дверь громко захлопывается, аж штукатурка посыпалась в коридоре. Но мне плевать, блаженная тишина накрывает мой мозг. Не слышу никого. Ни этого придурка, ни всех соседей вокруг. Что такое кайф, если не это?

Хастур нагрянул спустя какое-то время с новым приказом, который слушать совсем не хотелось.

– Просто вытащи его из магазина на часика два, этого достаточно. – я знаю, о ком он говорит, и делать этого совсем не хочу.

– А почему бы тебе не пойти в жопу? Демон ты там или кто, я не хочу ничего делать. Что он вам сделал? – подхожу ближе на пару шагов.

Смею заметить, чтобы встретиться с этим чудовищем, я бахнула несколько таблеток успокоительного, думаю, зря. Потому что контроль растеряла и теперь сама нарываюсь на неприятности.

Хастур затягивается дешёвой сигаретой и одной рукой хватает мою кисть, стараюсь вырвать ее, но легче было бы отпилить. Демон тушит окурок о мою ладонь, на коже мгновенно остаётся ожог, а я шиплю, стараясь не показать насколько это больно.

– Твое дело: вытащить ангела из магазина – остальное тебя не касается, поняла? – Хастур щелкает пальцами, и весь мир ударяется о мою голову.

Миллионы голосов наполняют мое сознание, вытесняя собственные мысли. Даже уши заложило – настолько стало больно. Сгибаюсь пополам, повиснув на сильной руке демона, который не перестает держать мою кисть. С губ срывается болезненный писк, снова раздается щелчок, и все затихает.

– Выполнишь, так и быть, временно тебя не трону, но твоя душонка уже моя, Микаэла. – Герцог тьмы отпускает мою руку, и я валюсь, как мешок картошки, на асфальт.

Поднимаю тяжёлый взгляд на Хастура, хотя бы так попытаться его испепелить, но, конечно, это бесполезно.

***

Стоя перед зеркалом, замечаю красное пятно под подбородком, пытаюсь смыть, но не получается. Пигментация. Хреново. Но мне плевать на это. Наношу тоналку в несколько слоев, запудриваю все сверху пудрой. В самый раз будет яркий макияж. Проведя расчёской по волосам, замечаю, что в этот раз на щётке куда больше прядей, чем раньше. Трясу рукой у уха, успокаивая себя. Скоро все закончится, скоро я уеду к сестре и будет намного лучше.

Прежде чем набрать номер, мои руки трясутся слишком сильно, мешая уверенно держать трубку телефона, в голове шум, да и знобит к тому же.

– Эй, это магазин Азирафаэля? – мой голос дрожит.

– Да, я Вас слушаю, – он устал, слышу ноты раздражения.

– О! Привет, блондинчик. Помнишь сексапильную красотку, которую ты решил завалить прямо посреди улицы? – натягиваю на лицо улыбку.

– Я никого не заваливал, просто не заметил, – теперь его голос дрожит.

– Да-да, ловелас. Я что звоню-то? Я тут в кафе неподалеку: «L’ETO London». Ты ещё не забыл, что должен мне за сумку? – томно выдыхаю, придавая голосу больше сексапильности.

– Помню, но это не может подождать до завтра? Уже полночь. Заходите в мой магазин утром, и я отдам деньги. – он хочет положить трубку, этого нельзя допустить.

– Хэй! Мужчины на ветер слов не бросают, Амиго! Неужели ты бросишь красивую девушку одну в такое время? А вдруг со мной что-то случится, и ты последний, с кем я говорю? – включаюсь в роль капризной дурочки, хотя, честно сказать, я в само-то кафе ещё не зашла.

– Почему бы Вам тогда не дойти до магазина, раз Вы недалеко? – насторожился мужчина.

Я бы с радостью, потому что помню, как в там за пыльными стеклами уютно. Но моя миссия не заключается в том, чтобы прийти к тебе, ангел.

– Не-ет, красавчик. А вдруг ты маньяк и заманиваешь меня в свое логово, чтобы жёстко отыметь?

– Я – кто?! – Азирафаэль аж поперхнулся. – Ладно, скоро приду.

Кладу трубку и тяжело выдыхаю. Он скоро будет здесь. Аж сердце подпрыгнуло и заглохло в районе живота. Прости, Азирафаэль, я снова пользуюсь твоей добротой.

Светловолосый мужчина прибежал довольно быстро, пунктуален. Нечего сказать.

Зову его за свой столик, прежде, чем пройти через извилистые линии пути, поправляет пиджак и только после этого подходит ко мне. Мило улыбается, как и всегда. А вот в глазах прежний холодный свет, и это меня нервирует.

– Добрый вечер, – улыбается Азирафаэль, сверля меня взглядом. – Я пришел лишь отдать деньги за сумку. – я не слышу его мыслей, но и без них можно легко угадать, что засиживаться ему бы не хотелось.

– Ну, что ты так сразу, нормально же начали! Азирафаэль, да? Прикольное имя, – пытаюсь выглядеть максимально приветливой.

– Откуда… – он что, уже и забыл, что отдал мне ручку?

– Гравировка, дурачок. – вытаскиваю из закромов потасканной сумки искусную копию, на что мужчина смешно морщит, нос.

– Мисс… – достал со своим «Вы».

– Красавчик, давай вот без этого всего Мисс-хренисс. Мы живём в двадцать первом веке. Зови меня Майк. – как бы мне не хотелось полностью расслабиться, продолжаю тянуть резину и лицо доброжелательности. Меня бесит его взгляд, посмотри на меня, как на свои книги, а не вот так – отрешённо.

– Майк. Если ты не против, тогда я угощу тебя поздним ужином, можешь заказать, что захочешь. – ангел натянул на свое лицо улыбку. – И да, ручку можешь оставить себе. В знак нашего знакомства.

А последнее меня очень удивило, я даже оглядела ручку со всех сторон. Учитывая, что оригинал был изрядно потасканный, то определенно вещица ему нравилась, почему, тогда отказывается. Не мог же он догадаться, что это подделка? Это невозможно, я мастер своего дела! Ну ладно, хочешь быть щедрым. Пожалуйста!

– Хорошо стелишь, фраерок. Спасиб. Тогда… – я развернулась на стуле и подняла руку, всю обвешанную цветными ленточками, фенечками и всякими браслетами. – Официант! Шампанского! – весело продекламировала, широко улыбнувшись и показав розовый кончик язычка между зубов. – Всегда мечтала так сделать.

И это была не ложь. Раз мне дают шанс, ни за что его не упущу!

Азирафаэль вел себя не сказать бы скромно. Галантно. Жесты, манера речи. Но все это время мужчина был не со мной. Нет. Не подумайте, тело-то его находилось в пределах здания кафе, тут все хорошо. Но мысли витали далеко отсюда. Мне начинала надоедать игра. И я сдавала позиции.

– Хэй. Я понимаю, что оторвала тебя от любимых книг и прочего… Прости. Может, расскажешь про любимых авторов или произведения? – незаметно глянув на часы, понимаю, что недолго осталось мучить его, да и в принципе могла бы уже отпустить, но хотелось ещё немного попытаться вытащить из него настоящие чувства.

Ведь, ежедневно я знаю, о чем люди думают, даже если их слова разнятся с мыслями. А тут словно кроссворд подложили, и стало очень интересно, какое слово вытащит наружу подлинный ответ.

С удовольствием отмечу, что когда этот мужчина улыбается искренне, а не натянуто, он действительно мило выглядит, даже щеки розовеют.

– Оу. Да, книги можно назвать моей страстью. Вот только, к сожалению, не могу сказать, что мне нравится больше. Каждая по своему хороша. – ангел осторожно отламывает десертной ложкой кусочек мороженого и кладет сладость в рот, а я засмотрелась.

Мужчина наклоняется вперёд, чтобы достать салфетку и из нагрудного кармана выпадает маленькая книжка. Ангел «ойкает» и пытается ее достать, но вот будет делать это слишком долго, поэтому, быстро опускаюсь под стол и достаю книженцию.

– Чарльз Диккенс? – изгибаю брови, почесала под подбородком, чертово покраснение.

– Благодарю, – Азирафаэль осторожно берет из моих рук книгу, и его взгляд теплеет. – Прекрасный писатель. Считаю, что не зря его прозвали основоположником нового реализма в европейской литературе. Ведь сам Лев Николаевич Толстой учился у него некоторым приемам. А ты как думаешь? – серо-голубые глаза смотрят на меня, не утратив свою теплоту, после взгляда на книгу, и я наслаждаюсь ею.

Мозг пытается максимально быстро найти нужную информацию, чтобы не упустить момент. Эврика!

– Диккенс склонен к гиперболизации. Он прям пичкает в свои работы огромное количество бытовых деталей, создает свой особый и причудливый мирок с элементами пиздостраданий и мягкого морализаторства, который, хотя и очень близок к долбанной реальности, но всё же немного от неё отличается. – я даже запыхалась выдавая такое.

Азирафаэль мягко улыбается, теплота в глазах осталась, и это для меня показалось утешением, даже поощрением! Словно старалась впечатлить любимого преподавателя.

– Возможно, ты права. Однако, считаю, что без мелочей не складывается история. Именно из деталей можно выискать много интересного, иначе все будет казаться пустым. – Азирафаэль жмёт плечами, убирая фолиант в нагрудный карман.

Мужчина зевает, теперь мне становится стыдно, смотрю на часы и понимаю, что мы проторчали тут очень долго.

– Ой! Мне пора! Надо бежать-бежать! Спасибо за вечерок, блондинчик! – хватаю свою сумку и замечаю облегченный выдох. Даже обидно стало.

– А деньги за сумку? – он сейчас серьезно?!

Ах, ну да, забыла. Пресловутая вежливость, он же именно за этим сюда и пришел.

– Забей, я ручку себе же оставляю. Всё отлично!

Такси все же вызвал именно Азирафаэль. В глазах вновь появилась ледяная стена, огораживающая его и этот бренный, но такой занимательный, мир.

В голову вновь прокрадываются чужие мысли, наркотик принятый за несколько часов, начинает ослабевать. Кто-то недалеко ноет, что жена его домой не пускает. На пару этажей над нами угарает с тупости своего бойфренда какая-то недалекая телка. Бесят, они все меня бесят.

И ты меня бесишь, ангел. Кажешься таким добрым, милым. Уверена, что есть что-то, что бы ты не показал другим. Только своим чертовым книгам!

Честно, вот не хотела. Но когда наркотики ослабевают и в голову лезет столько всего, я становлюсь раздражительной и прям перед такси резко обняла ангела, прижимаясь к тёплому мягкому телу. Черт, он действительно сладко пахнет. Но цель была: выкрасть книжку. Я же заметила, что издание дорогое. Вот возьму и продам на аукционе! Мужчина густо покраснел и как можно быстрее постарался от себя отстранить, застеснявшись моего порыва к телесной близости.

Натянула на лицо самую любезную улыбочку и мило помахала ручкой на прощание, прежде чем сесть в такси.

Уже в машине я любовно гладила по корешку, впитывая тепло владельца издания. Он интересен, слишком интересен, и я хочу узнать, что скрывается под этой чертовой любезной маской!

Надо валить из города, как можно быстрее, пока этот демон снова не объявился. А ещё хорошенько так надраться.

***

Я знала, что сестрёнка уже вернулась, и, похоже, эта прыткая сучка многое уже поведала обо мне своему хахалю. Смазливые парень, но недалёкий какой-то. Их легко обмануть, обскакать, выкинуть в подворотне, и это только за один день.

А ещё мне не понравился Ньют с первых секунд нашего знакомства, потому что он назвал меня полным именем! За это я пишу в морду всем, ну, только если вы не высшие силы или парень моей сестры!

Анафема тоже была не очень мне рада, закрывая собой своего паренька, скорее всего, боясь, что я и правда вдавлю его нос в череп, и не на чем будет носить эти дурацкие очки.

Сумка тут же летит в сторону дивана, а я растопыриваю руки. Какой бы сучкой не была Анафема, мы же сестры!

– Анафема! – прижимаю девушку к себе, не замечая, что меня не обнимают в ответ.

– Майк, что ты делаешь в Лондоне вообще? Я думала…

– Что я укачу обратно в Индию, как только узнаю, что ты свалила из страны? – стучу пальцем по голове, намекая, что прекрасно знаю, о чем она думает. – И нет, Ньют, я не убью тебя. Может быть. Скажи спасибо, что трахаешься с моей сестричкой, иначе уже бы вылетел из окна. И да, я могу читать твои мысли, правда, под всем тем порошком, что я приняла утром – слабо, но слышу. – мой курс был точно намечен на кухню. Есть хотелось неимоверно.

– Подожди! – Анафема наконец оторвалась от созерцания приветственной сцены и побежала за мной. – Ты до сих пор употребляешь?! – сестра схватила мою руку, разворачивая к себе лицом.

Конечно же она это спросит.

– И? Пока иного способа заглушить этот гул в башке я не нашла, – чешу под подбородком.

– Да ты видела себя?!

– Что я бледная, с синяками под глазами, и походу, у меня нарисовывается язва?! Да, Анафема, видела! Давай, ты не будешь, ладно? Я же в гости приехала, сестрёнка. Может, накормишь, а то с самого порога. – устало закатываю глаза.

– Твоя мама была бы разочарована. – устало выдыхает темноволосая и обгоняет меня в стремлении наконец что-нибудь приготовить.

– Знаю, – шиплю и поворачиваюсь к Ньюту. – Эй, очкарик, пойдем, расскажешь: как там в Америке!

– Но мы же были Ирландии.

– Да плевать, я просто пытаюсь быть любезной. Окей?

Пульцифер кивает мне и все же идёт в сторону кухни.

Комментарий к Глава 2: Что же за ледяной стеной?!.

Прошу прощения, что выпускаю так долго. Но меня мучает аллергия, и для правильной передачи образа и событий, мне пришлось искать источник вдохновения (короче, немного изучаю поведение наркоманов) ^^

========== Глава 3: До чего хрупки люди ==========

Скука может доводить человека до сумасшествия. Приведу пример одной моей знакомой, которая была очень перспективной и амбициозной личностью. Назову ее Джен. Хорошая дамочка, закончившая колледж по специальности «Финансовое управление». В ее жизни было много чего интересного, она и минуты на заднице усидеть не могла, не влипнув в очередную социальную программу. Быстро поднялась в фирме от простого продавца дешёвых шмоток до управления сетью дизайнерской одежды. Фитнес центр был вторым ее домом, поэтому вы даже на секунду не подумаете, что эта дамочка употребляет что-то, что содержит ГМО. Но потом с ней случилось замужество и беременность, и все. Вся жизнь Джен полетела с горы Эверест. Бросила работу, все ее мысли и разговоры сводились к обсуждению половых тряпок по акции и какой ужин приготовить на вечер. А когда появился ребенок, то это безвозвратно, по моему мнению, превратило мозг Джен в кисель, сваренный на основе цвета какашек ее малыша, детского питания и «Ой, посмотрите, какая распашонка». А ведь Джен мечтала путешествовать.

В свою очередь, моя жизнь начиналась с постоянной муштры матери. Во всей семье, целых огромных разветвлениях древа родственников, в которых хотя бы капля, да должно было присутствовать ведьмовство. Даже если и способностей никаких не имелось. У меня они есть, и это стало для меня поводом ненавидеть свою жизнь и свой род в целом. Ко мне приходили за ответами на скучные вопросы, понятия порой которых мой пятилетний мозг не находил, и я просто говорила то, что люди хотели услышать. Их собственные мысли и доводы. Каждый гребанный день мне талдычили о благородстве и добрых намерениях семейного дела, хотя в совокупности все, что мы делали, – это наживались на горе несчастных людей. А сила мне лишь мешала, когда я начала осознавать весь окружающий меня хаос, мои ноги, не раздумывая, унесли меня подальше от фамильного гнезда. И тут-то я попала в реальность.

Никому не интересно, что ты знаешь чьи-то секреты, даже больше вам скажу. Правду слушать не любит никто. Если ты случайно раскапываешь чужое нижнее белье, то можно получить и в морду. Пару раз получала. С каждым прожитым днём, я ненавидела свое проклятие и завидовала троюродной сестрёнке, которая лишь вскользь может видеть чужую ауру. Такой дар хотя бы просто подскажет дерьмовый человек рядом с тобой или все же можно у такого занять пару сотен до выходных. В моем случае, я постоянно слышу потоки дерьма, в котором буквально захлебываешься. Это невыносимо, больно, отвратительно. Иногда теряешься: чья мысль в твоей башке. Твоя или вон того утырка, что сейчас рассматривает витрину магазина.

А потом я просто попала в «нужные» руки. Это была обычная лёгкая травка. Ничего серьезного. Ее полно на каких-нибудь вечеринках в студенческой общаге, и я познала слово «тишина». Полное онемение мозга. Ты не то, что не слышишь чужие мысли, ты и свои-то с трудом улавливаешь. После того случая меня не остановить. Я нашла, наконец, свое призвание в искусстве. Поначалу просто рисовала без остановки, лепила из глины или полимера. Потом увлеклась металлом и все, из чего можно было творить. Мне не хотелось сидеть на одном месте, тянуло дальше, вперёд, познала шаманство и йогу, со всеми их благовониями и травой. Конечной моей точкой оказалась Индия. Поистине место необъятного восторга! Там можно найти все. И я нашла. Но, как видите, рано или поздно, мы возвращаемся к точке отправления. Не обязательно, что это будет родительский дом. В моем случае – встреча с представителем огромной ведьмачьей семьи. Хотя какие, к чертям собачьим, ведьмы? Когда, вон, одна из них спит с представителем тех, кто нас когда-то истреблял пачками. Времена меняются, и я давно изменилась.

Возвращаясь к теме скуки. Тадфилд не то место, где бы я хотела провести остаток своей короткой жизни. В этом городе словно само время замедлило свой ход. Слишком тихо, слишком мирно и все без глютена.

– Майк! Какого черта?! Почему по всей гостиной валяются бутылки?! – Анафема кричала откуда-то снизу, разбудив меня приблизительно к часам одиннадцати. Вообще-то, это ещё для меня слишком раннее утро, потому что вчера я хорошенько надралась.

Сестра ворвалась в комнату, создавая просто оглушительный шум, от которого моя голова становилась похожей на арбуз, конечно, не в прямом смысле.

– А ну вставай, сейчас же! – какой же у нее громкий голос, когда она зла.

Опускаю ноги на пол, первым делом открыв ящик прикроватной тумбы.

– О, нет, Майк! Сначала приведи себя в порядок. Порошок?! С самого утра?! – от карих глаз в круглых очках не ускользает ничего.

– Тогда прекращай думать так громко, Анафема! Когда я не под кайфом, злая, как черт! – настроение у меня скудное, потому что начинало колбасить. Зависимость – это вам не шутки.

Похоже, сестра все же решила смиловаться над моей грешной душой и стала говорить уже спокойнее.

– Ладно, я тебя поняла. Ты Ньюта не видела?

Мои губы тут же растянулись в улыбке, несмотря на жуткий треск и жужжание в голове. Воспоминания вчерашнего вечера, пока сестрица дрыхла без задних ног сами собой нарисовались в мозге.

– Последний раз я его видела вчера, в саду, когда он целовал ноги вашему садовому гному и просил отшлепать его, потому что плохо себя вел. – о, я проговорила это с максимально блаженным выражением лица, потому что Анафема покрылась густым румянцем и умчалась вниз по лестнице, а уже через пару минут по всему дому снова раздались ее вопли, но уже в сторону несостоявшегося пьяницы.

Однако наркотик я приму, потому что с каждой минутой руки тряслись сильнее, а озноб пробивал все тело. Когда рука опустилась в ящик в поисках заветного порошка, пальцы нащупали маленькую книжку.

Вот и ты, приятель Диккенс. Достаю издание и кручу в холодных пальцах. Я так и не осмелилась продать книгу на аукционе. Могу предположить, что я бы хотела просто найти повод вновь увидеть кудрявого ангела. Интересно, как он там поживает. Я действительно уже заскучала по этим вечерам, когда наблюдала за его размеренной и такой уютной жизнью.

Майк, о чем ты думаешь?! Перестань. Тебе нужно держаться подальше от этого дерьма.

Ньют пытается придумать, как искупить вину перед своей возлюбленной за вчерашнее. Идиот.

– Только не дари ей ромашки. У нее на них аллергия, дебил! – кричу во всю глотку, чтобы этот очкастый не вздумал угробить мою сестру.

О, вот мысли на место встали. А Анафема вновь в мыслях мечтает о уютном вечере перед камином.

Все, хватит с меня этих двоих голубков. Аж тошно стало. Достаю из недр тумбы порошок и втягиваю в обе ноздри. Отлично! То, что доктор прописал. Бью кулаком о кровать, встряхивая, так сказать, свои мысли, и перезагружаюсь. Нет, в обществе этих молоденьких я свихнусь. А образ светловолосой и кудрявой башки не покидает мысли. Чёртовы серо-голубые глаза. Я хочу его видеть. Сейчас. Вот сию же минуту! Оглядываю комнату, довольно замечая кучу черных пятен под потолком, трясу головой, утрамбовывая свои галлюцинации в пределах моей фантазии.

Пора бы вернуть книжку своему владельцу.

Анафема не препятствовала моему отъезду, даже вещи помогла собрать, хотя собиралась я ненадолго. Ну ничего, пусть думает, что она совершенно свободна.

Автобус пришел достаточно быстро и, забравшись в него, вновь достала свое маленькое сокровище. Чарльз Диккенс, честно сказать, никогда не была его фанаткой. Да и вообще редко читаю, на самом деле. Мне легче творить самой, чем вливаться в чужие мысли. Даже в таких мелочах я отгораживаюсь от чужого мнения – травма детства, не иначе. На остановке перехватываю свою сумку удобнее, чтобы быстрее добраться до нужной улицы. Спустя лишь полтора часа удалось, наконец, придти туда, куда так стремилась.

Лондон такой душный, по сравнению с приятным свежим ароматом чистого воздуха Тадфилда. Морось утрамбовала дорожную пыль и теперь испарялась оседая на дне лёгких, заставляя кашлять и похрипывать. Сохо сегодня менее оживлен, нежели обычно. Словно что-то умерло тут, пока меня не было, и теперь вся улица скорбит о потере.

Подхожу к уже знакомой двери, на которой, как обычно, висит табличка «Закрыто». Усмехаясь этому факту. Но дверь толкаю, уверенная, что несмотря на предупреждение, замок не будет препятствием, так как на самом деле магазин открыт.

Тишина. Я бы назвала ее гробовой.

Впервые я осмелилась зайти сюда, так часто наблюдала, будучи снаружи, во всем хаосе звуков и размышлений чужих голов. А тут тихо.

Никто не вышел посмотреть, кто зашёл, или, на крайний случай, отозваться. Хотя колокольчик над входом так громко прозвенел в этой удушающей тишине. Не хотелось бы нарушать эту гармонию, но все же.

– Азирафаэль. Ты здесь?! – сама не поняла сказала я это громко или тихо. Боязливо, скорее всего, но ответа не последовало. Я прошла вглубь помещения, стараясь сильно не шуметь. Как в логово зверя, того глядишь, из-за поворота выглянет страшная морда и испугает. Но никого не было. Так я и шла, пока не наткнулась на дверь, которая была приоткрыта. Все же я ищу ангела в этих пыльных закутках и грех был бы не заглянуть в эту щёлочку. Но лучше бы я этого не делала.

Ангел сидел на диване и обнимал за плечи рыжего мужчину, который уткнувшись в плечо Азирафаэля давился слезами. Он точно сдерживался, потому что руки так крепко впились в обивку несчастного дивана, что остались полосы. Ангел гладил вздрагивающие плечи и убаюкивал этого странного мужчину, как ребенка. Столько боли в этой комнате и все так тихо. Если приглядеться, то можно увидеть, что целым в этой комнате был лишь диван. На полу выжженные полосы, стол давно разломан в щепки, элементы интерьера разворошили и выпотрошили.

Рыжий мужчина шепчет одними губами что-то очень тихо, но я научилась различать даже мимолётный звук.

– Такие хрупкие. Эти люди такие хрупкие. Азирафаэль, они слишком хрупкие, – шептал этот некто.

Ангел ничего не отвечал, продолжая обнимать рыжего. Я тут сейчас лишняя определенно. Осторожно отстраняясь от двери, стараясь не шуметь, ухожу к выходу из магазина.

Черти бы побрали этого ангела! Такой пижон! А вот в магазине бардак! Конечно, я запнулась о стопку книг поставленную в проходе. Черт. Нет, он не должен меня увидеть! Не сейчас!

Вскакиваю на ноги, подгоняемая адреналином, и пулей вылетаю из магазина, снова споткнувшись на входе и пропахав носом по асфальту. Больно. Отлично, Майк! Награду за лучшее падение в студию!

Меня нагнал этот рыжий, всклоченные волосы, на носу круглые очки, а губы скривились. Чувствую недоброе. Мыслей не слышу, опять не человек! Да их к Лондону магнитом притянуло?!

Рыжий хватает меня за ворот рубашки и поднимает над землёй.

– Ты кто такая? И какого черта делала в магазине?! – охрипший голос, мужчина шипит мне в лицо по змеиному.

Нет, так дело не пойдет. Не знаю, что у этого тощего произошло, но болтать ногами в воздухе мне не нравится.

– Полегче, дружок, я ничего не видела и не слышала, остынь! Я Азирафаэлю лишь книгу пришла вернуть! – пыталась говорить уверенно и дружелюбно, но получалось из рук вон плохо.

– Как ты меня сейчас назвала? – похоже, я его не успокоила.

Зажмуриваю глаза, понимая, что он точно сильнее меня и это будет неравный бой.

– Майк?! – о, как я рада слышать этот голос. Мой милый ангел, долго же ты. – Что ты здесь делаешь?! – Азирафаэль подбегает к нам, положив свою ладонь на плечо, видимо, своего друга.