Текст книги "Как я учился в магической школе (СИ)"

Автор книги: Горный мастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Посмотрел ей в глаза.

– Когда ты запустила ею в меня, разнеся в прах дверь аудитории.

Я думал, она разозлится на такое панибратское обращение, но завкафедры лишь выдохнула торжествующее:

– Х-ха! – а затем, приблизившись почти вплотную, сильно толкнула меня ладонью в грудь, откидывая обратно на мягкий матрас.

– Так и знала – стрессовая ситуация с непосредственной угрозой жизни! – голос её был полон возбуждения и торжества. – Плюс мощный всплеск дара от постороннего источника. Тут или взаимосвязь индукционного типа, или симпатическая связь, точно! А если… – она нависла надо мной, приблизив возбуждённое лицо. – А если пойти дальше, возможно, твой дар станет ещё сильнее!

– Дальше куда? – без сил раскинувшись на ложе, чуть просевшем от веса двух наших тел, индифферентно поинтересовался я. – Подвергнуть мою жизнь ещё большей опасности?

Девушка фыркнула и ответила презрительно:

– Путь прямого усиления воздействия – это тупиковый путь. Не стоит зацикливаться на одном и том же, надо пробовать разное.

– И что хочешь попробовать ты?

– О, тебе понравится.

Элеонора шепнула это мне на ухо, после чего её ладонь чуть сжала моё «хозяйство», и девушка плавно переместилась ниже, оседлав мои ноги.

Обречённо вздохнув, я прикрыл глаза. Согласия от меня не ждали – видимо, считалось, что мужик и так всегда готов. Вот только конкретно здесь и сейчас на пути желаний ведьмы и, быть может, даже и моих, случись это при других обстоятельствах, встало одно непреодолимое «но» – я ОЧЕНЬ сильно устал.

Властные руки сдёрнули вниз штаны. Голую кожу чуть захолодило от ночного воздуха, что свободно проникал сквозь распахнутое слуховое окно.

– Хм, ты не рад меня видеть? – чуть игриво прозвучало от ведьмы. – Ну ничего, сейчас мы это исправим!

А всё происходящее дальше можно было описать всплывшими вдруг в моей голове строчками из песни группы «Сектор Газа»: «Его как джойстик и как скоростной рычаг, крутит так и сяк, но не выходит никак…»

«Не встаёт», – рассеянно констатировал я.

Что только она с ним ни делала – крутила, тянула, дёргала из стороны в сторону, бешено надрачивая всеми известными способами и неожиданно проявив в этом весьма глубокие… гм, познания. Но результат оставался всё тем же – нулевым.

– Я просто устал, – открыв глаза и смотря в пустоту, произнёс я после, наверное, десятка минут безуспешных «попыток реанимации» моего не подающего признаков жизни органа.

Впрочем, девушка и сама это уже поняла. Бросив наконец все попытки, она слезла с моих ног и, сплюнув, прошипела словно рассерженная змея:

– Вот что за невезуха! Мало того что безродный, так ещё и импотент!

Зашуршала одежда. Я, подняв голову, взглянул на ведьму, а та, матерясь сквозь зубы как матёрый сапожник, втянула в ладонь массивное кресло, стремительно, с силой вбивая каблуки в пол, пересекла чердак и, превратившись в размытое серое облако, резко, словно пробка из бутылки с шампанским, вылетела в окно.

– Я не импотент, – после небольшой паузы произнёс я ей вслед. – У меня был тяжёлый день.

Голова упала на кровать уже окончательно, и что характерно, мне даже ни капельки не было стыдно. В конце концов, меня только что чуть не поимели ради какого-то научного эксперимента, даже не задумавшись ни на секунду, хочу ли я, могу ли я, гов… Стоп, это не из той оперы… В общем, попытались трахнуть, притом согласия не спросив.

Нет, будем честны, в иных обстоятельствах стал бы я отказываться? Отнюдь, покувыркался бы с этой Элеонорой, а эксперимент или не эксперимент… Красотка она что надо, всё при ней, да и возраст – на вид, по крайней мере – вполне для меня подходящий, не малолетка какая-нибудь. Но то в других условиях! Сейчас же… Лицо увиденной твари всё никак не шло у меня из головы. Эти провалы рта и глаз, этот голос, казалось, наждачкой сдирающий кожу… Мурашки снова побежали по телу, и я быстрей натянул штаны обратно, а затем и вовсе почти с головой закутался в одеяло.

Пробурчал:

– Станешь тут импотентом, с такими делами.

И вот, пока я ворочался в постели, мысли независимо от меня переключились на допрос в инквизиторской, а затем и дальше по цепочке, до тех пор, пока я не смог всё же наконец заснуть.

И последней моей мыслью было, что, может, действительно ну их нахер, эти проклятья?

***

Подъем был жёстким и очень, очень ранним.

С воплем подскочив, отфыркиваясь от попавшей в нос и рот воды, я ошалело уставился на до омерзения бодрого Юрьича, что стоял напротив в тренировочном костюме с большими красными буквами «СССР» на груди, а также со свистком на шее и с ведром в руках.

Выматерившись – а цензурных выражений после произошедшего у меня просто не нашлось, – я оглядел залитую постель, себя – кстати, опять почему-то голого – и поплёлся под душ, подбадриваемый бодрым напевом Глушакова, что состоял из смутно знакомых строчек:

«Бегать, скакать, кувыркаться

Каждый обязан уметь:

Нужно лишь только собраться

И захотеть, и захотеть!»

Хорошо бы, конечно, захотеть… А если полночи не давали спать всякие разные события? Ведь чуть не убили, чуть не пытали, чуть не изнасиловали…

– Сколько сейчас? – угрюмо спросил я, снимая с сушилки трусы и майку и медленно натягивая на свои далеко не самые стройные телеса. И не смог сдержать тяжкий стон, услышав страшное:

– Шесть утра.

Спал я, наверное, часа три, не больше. Завалиться бы ещё на столько же, а лучше до обеда, но штаны и кеды были неумолимо всунуты мне в руки, а тушка – выпихнута в коридор. Одевался я уже на ходу, а точнее, на скаку, пытаясь нормально натянуть треники и обувку и параллельно проклиная себя самого за излишне длинный язык. Нет, тогда, ночью, для меня всё выглядело очень логично, правильно и обоснованно: надо тренироваться, учиться драться и вообще становиться мужиком. Но не так сходу же!

Уже на улице Глушаков остановился и, глядя мне в глаза, серьёзно сказал:

– Хотел завтра начать тренировки, но потом понял, как они для тебя важны, и решил не откладывать.

Я было поискал в его прямом, открытом взоре скрытую издёвку, но не нашёл и силой воли подавил очередной рвущийся наружу стон. Стоящий напротив меня мужчина действительно считал, что я жажду начать приобщаться к миру боевых искусств буквально немедленно, и мне даже стало чуточку стыдно за необоснованные подозрения.

– Сначала зарядка, затем лёгкая пробежка – пять километров, дальше по твоему состоянию. Готов?

– Я… э… эм…

Мысленно прикинув длину пяти километров, я малость приуныл. В теперь уже прошлой жизни самым большим расстоянием, на которое я бегал, были метров пятьсот до магазина за пивом и пельменями, когда рейд-лидер в ВОВке объявлял перекур.

Глушаков улыбнулся, хлопнул по плечу – да так, что меня неслабо качнуло в сторону – и произнёс, весело щурясь:

– Не дрейфь, это только на словах страшно, а на деле… ещё страшней, – после чего рассмеялся, но, опять-таки, как-то не обидно, по-доброму.

Дальнейшее я запомнил смутно. Сначала были попытки в наклоне дотянуться кончиками пальцев до земли. Безуспешные. Затем попытки сесть на шпагат, если, конечно, можно так назвать прямой угол, на который смогли раздвинуться мои ноги. Потом были наклоны, махи рук и ног, приседы и прочее, и прочее…

Уже через пять минут я дышал как загнанный волк, вывалив язык наружу. Но если двадцатиминутную зарядку я ещё как-то пережил, то лёгкая пробежка убила меня окончательно. Когда всё такой же бодрый Сергей бросил, что мы пробежали километр, я думал, что моё сердце пробьёт грудную клетку и со скоростью снаряда улетит вперёд.

Бежать я уже не мог и, перейдя на шаг, пошатываясь, продолжил плестись вперёд, на остатках гордости удерживая себя от падения. Пот заливал глаза, в голову стучало словно в колокол, а дыхание вырывалось из горящих лёгких с тяжёлым хрипом.

Потом воспоминания и вовсе пошли урывками. Я видел встревоженное лицо Глушакова, затем, вроде бы, Элеоноры, мелькнула на периферии белая борода ректора… и всё. Дальше – темнота.

Очнулся я в какой-то палате, на койке и под белым покрывалом. Хорошо хоть накрытый не с головой, да и морг палата всё же не напоминала. Не совру, если скажу, что мысль о том, что я двину кони, под конец, перед самой отключкой, меня таки посетила.

Осмотревшись более внимательно, я понял, что это не совсем палата, скорее часть большей комнаты, отгороженная ширмами или занавесками. А затем моё внимание привлёк яростный шепоток из-за шторки, и, прислушавшись, я внезапно понял, что слышу голос моей завкафедры.

– Да вы совсем рехнулись, Сергей Юрьевич! Это же уникальный экземпляр! Такой скачкообразный рост дара, такие перспективы, а вы его, извиняюсь, как какого-то сапога-рекрута из имперской пехоты загонять принялись!

– Элеонора Сигизмундовна, – донёсся до меня следом и спокойный голос Глушакова, – какие на этого студента вы возлагаете перспективы, мне подсказал лёгкий флёр ваших духов на чердаке.

– Это не то, о чём вы подумали, – чуть уязвлённо ответила ведьма. – Я хотела проведать своего студента, попавшего в сложную жизненную ситуацию, а заодно провести один эксперимент… Неудачно, к сожалению.

– Неудачно? – я прямо-таки увидел, как Глушаков скептически приподнимает одну бровь. – Судя по тому, что на нём не было ни единого предмета одежды, основного вы добились.

– Ах ты!..

– Коллеги, успокойтесь, – прорезался голос ректора. – Не в больнице. Павлу после всего пережитого нужны покой и время на выздоровление. Пара дней вдали от ваших экспериментов… Ваших, ваших. Сергей Юрьевич, я и вас тоже имею в виду. Пожалуйста, воздержитесь.

– Отправлять его на курс проклятий – вот от чего изначально нужно было воздержаться.

– Сергей Юрьевич, во-первых, он сам сделал выбор, а во-вторых, я здесь ректор, а не вы, и не вам требовать от меня отчё…

– Кстати, мастер Иквус как раз обещался ко мне в обед заглянуть…

После сказанных нарочито безразличным тоном слов Глушакова Кхан резко замолк на полуслове, пару раз кашлянул, произнёс:

– В общем, коллеги, я надеюсь на ваше благоразумие, – после чего, судя по шороху одежд, быстро ретировался восвояси.

Наступила тишина. Правда, продлилась она не долго, и вновь первым её прервал голос моей завкаф. Вот только интонации в нём были уже совсем другие.

– Серёж, почему ты так со мной?

– Как? – спросил в ответ Глушаков. А я… У меня вдруг кольнуло где-то в груди. Чуть стеснило. Потому что я вдруг без всяких слов понял причину столь странного поведения этих двоих.

– Так жестоко, – тихо, почти на грани слышимости произнесла Элеонора.

– Может быть, потому, что ты сначала хотела испортить жизнь мне, а теперь решила взяться за этого парня?

– Я не сделала тебе ничего плохого…

– Всего лишь попыталась наложить смертельное проклятье на мою жену? – язвительно поинтересовался Сергей.

– Но не на тебя, – возразила девушка. – Просто я любила тебя. И сейчас люблю…

– Не начинай, – Глушаков вздохнул. – Ты же знаешь.

– Знаю, – упавшим голосом ответила она. – Знаю, что ты любишь её. Вот только… мы же обе были там. Так почему она, а не я? Потому что я всего лишь отвратительная ведьма, а она – прекрасный белый целитель?

– Я уже говорил тебе, что нет.

– Тогда почему?

– Не знаю, – он снова вздохнул. – Это не объяснить. Да и зачем? Всё давно уже сказано. Тем более, как я понял, сейчас тебя заинтересовал Павел.

– Как эксперимент. Не более того.

От жёстких и в чём-то даже жестоких слов Элеоноры мне стало чуточку больно. Я, наверное, пусть и подсознательно, но всё же хотел считать её ночной визит чем-то большим, чем просто научным интересом. Когда девушка ночью заявляется к тебе домой, чтобы заняться с тобой сексом, это же не просто так, да? Хотя действительно, кто я для неё? Не толковый маг, не благородный, не красавчик со стройным телом, и орган у меня отнюдь не двадцать один сантиметр. Никто я, в общем.

– Он хороший парень…

– Он – не ты. И никогда таким не станет.

Сглотнув, я отвернулся, постаравшись больше не слушать, но её слова вбивались мне в мозг словно гвозди молотком.

– Он не сможет переломить ход сражения, в одиночку повернув вспять наступающих, как ты когда-то. Не сможет десять минут держать щит, принимая на себя всю мощь магов противника и спасая нас, беспомощных после диверсии врага. Не убьёт в поединке того, кого считали непобедимым.

– Ты этого не знаешь, – сухо произнёс Сергей.

Но Элеонора Баум ин Филрион ничего ему не ответила.

========== Глава 9 ==========

Элеонора ушла – я понял это по лёгкому хлопку воздуха, – а шторка зашуршала, пропуская внутрь Сергея. Увидев, что я в сознании, он замер на мгновение, хмуро поджав губы, и всё же произнёс, больше утверждая, чем спрашивая:

– Слышал?..

– Да, – лаконично подтвердил я и чуть отвернулся, разглядывая боковые занавески.

Отпустив край белой ткани, Сергей медленно подошёл и присел сбоку. Кровать скрипнула, принимая дополнительный вес, и Глушаков застыл, о чём-то крепко задумавшись. А что тут ещё сказать? Я тоже молчал, испытывая безотчётное чувство обиды. Не на Юрьича, нет – на всю эту грёбанную академию. Так низко моя самооценка не падала даже дома на Земле.

– Её слова… – нарушил тишину Сергей. Замолк было снова, но затем, тряхнув головой, твёрдо произнес: – Ерунда это всё. Выкинь из головы. Просто знай: она не права.

– Да нет, права, – мрачно откликнулся я, остро, чуть ли не до слёз в этот момент жалея самого себя. – Я действительно не ты и никогда таким не стану.

Скромный трудовик магической академии был, наверное, эталоном героя-попаданца, какими их описывают в фантастических книгах. Прошедший невыносимые испытания, ставший магом-убийцей, уничтоживший своих зловещих хозяев и организовавший настоящую революцию. Потом, по словам ведьмы, в одиночку разогнавший целую армию, спасший кучу магов, и её в том числе, победивший непобедимого. Прошедший застенки инквизиции, проредивший бандитов отдельно взятого города. И, наконец, тот, кому свою любовь отдавали красивейшие женщины.

– Э, брат, погоди, – повернулся ко мне Глушаков, встревоженно вглядываясь в лицо. – Ты это мне брось, – схватив за плечо, он чуть встряхнул меня. – И думать не смей даже. Я, ты… Не сила в человеке главное. У меня, если хочешь знать, половина местных магистров омерзение вызывают своим чванством и отношением к людям. То, что здесь, – он несильно стукнул меня в грудь, – вот что важно.

– Холодная голова, чистые руки и горячее сердце? – бледно улыбнувшись, грустно сыронизировал я.

Однако Сергей в ответ серьёзно кивнул:

– Верно. В первую очередь надо быть Человеком!

Он сказал это, вкладывая в одно слово столько всего, с таким убеждением, что я, вспомнив дом, вдруг задался вопросом: куда, вот куда делись такие люди, как Сергей? Куда ушли все правильные, честные, готовые бороться за свои убеждения? Неужели каких-то тридцать-сорок лет настолько изменили наше сознание? Привили желание хапать, воровать, обманывать?

– Хорошо, – было безумно трудно задавить в себе чёртову жалость, но я, как мог, постарался отпихнуться от неё. – Я постараюсь им быть.

– Вот и славно, – улыбнулся Юрьич. – А тренировки мы заново начнём, по-другому. Моя вина – не проверил сразу твой уровень подготовки. Как выйдешь отсюда, будем постепенно, потихоньку-полегоньку наращивать нагрузку.

Он встал с кровати. Печать тревоги с его лица уже почти сошла, и лишь морщинки вокруг глаз выдавали прежнюю обеспокоенность.

– И всё-таки, Паш, ты себя совсем запустил, – пожурил он меня напоследок. Я виновато пожал плечами, и Сергей махнул рукой, успокаивая: – Это дело поправимое, было бы желание.

– Будет, – твёрдо пообещал я.

Он ушёл, а я, улёгшись обратно, всё вспоминал насмешки, презрение, уничижительные слова в свой адрес, что сопровождали меня всю эту неделю в академии. Вот только теперь они вызывали не обиду, а раздражение и гнев.

– Я вам покажу, – прошептал я, сжимая под одеялом кулаки. – Вы ещё узнаете, кто такой Ширяев Павел Андреевич, обещаю!

***

Больше, как и обещалось, в тот день меня никто не беспокоил. Но вот на следующее утро заявилась целая делегация. И кто бы, вы думали, это был? Ну конечно же моя девчачья группа в полном составе. Все они, правда, внутри не поместились, часть осталась снаружи, но обступить плотными рядами моё ложе им это не помешало.

С некоторой опаской осмотрев как-то странно замерших и пожирающих меня глазами одногрупниц, я нашёл среди них Эльзу и осторожно спросил:

– Чего это вы?

А та, сделав шаг вперёд, с фанатичным блеском в глазах радостно и звонко возвестила:

– Ты Избранный!

– С… с чего это вдруг? – ошарашено поинтересовался я, рефлекторно натянув одеяло до подбородка при виде качнувшейся ко мне толпы.

Эльза взмахнула длинными ресницами, ещё шире распахивая огромные глазищи.

– Было предсказано, что придёт тот, кто станет аватарой ведьминой силы, и мы, ведьмы, наконец займём подобающее место и больше никогда не познаем гонений и унижения!

– Что, прямо так и было сказано? – с подозрением переспросил я.

Тут девушка чуть замялась. Покраснев, она пробормотала:

– Ну… там говорилось, что придет не «тот», а «та»… – однако затем, подняв на меня опустившиеся было в пол глаза, с жаром произнесла: – Но так даже лучше!

Сказать, что мне стало неуютно от вида пожирающих меня фанатичными взглядами девчонок, это сильно приуменьшить чувства, что охватили меня в тот момент.

– Да с чего вы взяли, что я этот Избранный?!

– Ты одной лишь сырой силой превратил в лужу протоплазмы тех уродов с демонологии, что посмели угрожать тебе!

«Ля-я-я… – подумал я. – И эти каким-то образом уже в курсе».

– Это был не я, – попытался я откреститься от столь сомнительной чести.

Эльза хитро сощурилась и, по-лисьи улыбнувшись, чрезвычайно довольным голосом произнесла:

– Тебе, конечно, удалось обмануть святош из инквизиции, но мы-то знаем, что сила, уничтожившая наглецов, была твоей…

– И многие так считают? – убитым голосом поинтересовался я, понимая, что никакие мои слова их сейчас не переубедят – слишком уж сильно они поверили в свои собственные фантазии.

– Все! – радостно подтвердила мои самые чёрные опасения девушка.

– Ведьмы? – да, я всё ещё цеплялся за соломинку, надеясь на лучшее.

Но надеждам не суждено было сбыться.

– Вся академия!

«Вот же засада…»

Сдержать печальный вздох я даже не пытался.

– А кто вообще этот аватар? – смирившись с временными, как мне тогда думалось, трудностями, поинтересовался я у одногруппниц.

– Ты не знаешь? – чуть удивилась одна, но тут же спохватилась: – Точно, ты же из другого мира. В общем, аватары – это маги, которые имеют такое сродство с силой, что легко могут творить даже сильнейшую магию. Там, где другим нужны десятилетия, им хватает месяцев. Где другие объединяют силы – они справляются в одиночку.

– То есть такие аватары уже были?

– Да. Пусть редко, но аватары других сил уже появлялись прежде, и каждый раз их появление коренным образом меняло магический мир. Вот только ни разу ещё не появлялось аватара ведьминой силы… до этого дня…

«Мда…» – только и смог подумать я, ибо подходящих слов в голове моей попросту не нашлось.

Вдруг лицо говорившей девушки стало необычайно серьёзным, и она тихо произнесла:

– Нам хотелось бы попросить тебя кое о чём. Мы сказали нашим старшим, что ты принял нас под свою руку, в магический вассалитет. Всех нас…

– Группу? – поспешно уточнил я.

– Да, – подтвердила она, и я облегчёно выдохнул.

– Ты прости нас, пожалуйста, – заломила руки Эльза. – Они заговорили про вассалитет, и я испугалась, что они тебя переманят… и совсем голову потеряла. Сказала не подумав…

– Да ладно, – успокаивающе махнул я рукой, – бывает.

– Так ты согласен принять нас в вассалы?! – радостно хлопнула она в ладоши.

– Зачем? – удивился я. – Ну сказала кому-то, пусть, я, если что, подтвержу, а так… Ну какие мне вассалы, в самом деле? Я же не лорд какой-нибудь.

– Без реально принесённой клятвы, – медленно произнесла девушка, резко помрачнев, – обман вскроется очень быстро. А с таким позором… лучше и не жить!

Последнюю фразу она выпалила единым духом, с каким-то фатализмом в голосе. Оглядев остальных девчонок, я по установившейся гробовой тишине понял, что они настроения Эльзы вполне разделяют… и тяжело вздохнул.

– И много этот вассалитет предполагает?

– Много, – покаянно склонила голову девушка. – Но ты ни о чем ни пожалеешь! – она нашла мои глаза, и, знаете, такая была надежда в её взгляде, что я, в который раз тяжело вздохнув, сказал:

– Может, когда-нибудь и пожалею. Да и чёрт с ним, согласен.

– Ура! – счастливо захлопала в ладошки Эльза, да и остальные ведьмочки заулыбались.

Успокоившись же, Эльза начала по-хозяйски распоряжаться:

– Шторы отодвинуть! – те тут же распахнулись, открывая девчонок, что физически не поместились внутри. – Ведьмы, на колено! – под слитный шорох мантий все опустились, преданно пожирая меня глазами.

– Мы, склонившиеся здесь, клянёмся в верности Ширяеву Павлу Алексеевичу и вверяем ему свои жизнь, честь и магическую силу! – в унисон начали они.

«О блин, – подумал я, зацепившись за слово «честь». – Мне что, теперь и мужиков от них отгонять? Или замуж выдавать?»

Они говорили что-то ещё, но я, слишком ошарашенный всем происходящим, не запомнил. А когда слова клятвы иссякли, девчонки, и не подумав подыматься, выжидательно замерли. Подсказала мне Эльза, прошептав:

– Ты должен встать и произнести: «Я принимаю вашу клятву, равно как и ваши жизнь, честь и магическую силу…»

Она говорила, а я повторял за ней, стоя в трусах и майке перед двумя десятками одногруппниц и хрипло и чуточку нервно проговаривая слова. В моей речи было ещё что-то про покровительство, приумножение и защиту, но я, увы, вновь не смог этого запомнить. Когда же я договорил…

– Господин! – хором выдохнули девчата, а я поспешно нырнул обратно под одеяло.

Со стороны, пожалуй, всё произошедшее походило на фарс и клоунаду, вот только все присутствующие были предельно серьёзны.

Запоздалая мысль о том, что же будет, когда они наконец поймут, что я никакой не супер-пупер маг, вдруг неприятно засвербила где-то внутри, но я успокоил себя, подумав, что это, по крайней мере, произойдёт не прямо сейчас. И вообще, я их от суицида спасал, ибо у них на лицах было написано, что в случае отказа они через одну топиться да вешаться пойдут.

Заставив таким образом заткнуться не вовремя проснувшуюся совесть, я проводил взглядом потянувшихся к выходу новоиспечённых вассалов… хм… или правильно говорить «вассалок»?

Эльза их поторапливала, приговаривая:

– Давайте-давайте, господину нужен отдых, – как вдруг откуда-то из-за спин раздался изумлённый вскрик:

– У меня получилось!

Девчонки расступились, и я увидел, что одна из них радостно держит в руках так хорошо знакомый мне сгусток сырой силы.

– Что? – спросил кто-то, но в следующий миг ещё одна завопила:

– Я вижу! – и, захлебываясь словами, затораторила: – Девочки, это её сила, я вижу, прямо вижу!

– И я! – послышался ещё один голос.

– У меня тоже… – тихий, недоверчивый голосок обратил на себя внимание, и, повернув голову, я увидел самую мелкую из девчонок, Жасин вроде бы. Сгусток силы покоился и в её ладони тоже.

– Ты точно Избранный! – выдохнула незаметно оказавшаяся рядом Эльза. – Магическая клятва с аватаром всегда делает вассала сильнее…

***

Всю следующую неделю я отлёживался в палате, изредка навещаемый Глушаковым и Эльзой. Похоже, бойкая деваха уже успела закрепить свой авторитет и привилегированное положение среди прочих ведьмочек моей группы.

Решившись, я всё-таки рассказал Юрьичу про выходку девчонок с вассалитетом. Тот в процессе рассказа долго и самозабвенно хохотал, особенно на моменте принятия мною в неглиже их клятвы. Про аватара и пророчество он пообещал уточнить подробнее. Не сказал, правда, у кого, но тут вариантов было немного – окромя мадмуазель Элеоноры других спецов по проклятьям в округе не наблюдалось. Впрочем, сердечная рана моя подзатянулась, так что о магистерше Проклятий я мог думать почти спокойно.

А вот принесённое Глушаковым известие, что вся академия считает, будто бы именно я прибил своих обидчиков там, в подворотне, заставило меня резко посерьёзнеть.

– У его рода много друзей, да и в самом роду хватает как магов, так и просто влиятельных людей, – сказал мне Сергей, чуть хмурясь. – Думаешь, почему он таким гоголем ходил? Так вот, могут среди них найтись те, кто поверит слухам. И тогда, друг мой, тебе придётся ходить и оглядываться.

От подобных перспектив, высказанных мрачноватым тоном трудовика, мне стало как-то неуютно.

– И что теперь делать? – спросил я, чувствуя, как по телу под одеялом пробежала волна холодных мурашек.

– Не поддаваться на провокации, не вступать в конфликты и тренироваться, – чётко и без промедления ответил Юрьич.

Мне оставалось только кивнуть.

А когда я вышел из больнички, то оказалось, что по академии упорно гуляет ещё один слух, касающийся на сей раз моего долгого пребывания на койке. Как рассказали мне девчонки, мой утренний поход на тренировку с Глушаковым не остался незамеченным, а уж когда стало известно, что я убил двоих студентов, то кто-то особо одарённый связал, как ему казалось, два и два, и все дружно решили, что героический трудовик вызвал меня на дуэль, где в неравной схватке всё же победил и попытался выбить из меня признание, однако его не вовремя остановили, и ему пришлось оставить меня в живых.

Частые же посещения Юрьичем моей палаты были расценены как-то, что Глушаков бдит и не спускает с такого страшного меня глаз.

Из-за этого слушка акции трудовика в академии взлетели просто до небес, а мои девочки дружно записали Сергея в личные враги и натурально шипели ему вслед. Хорошо хоть проклятьями не бросались, понимая, что это будет чревато.

Ну, а когда стало известно про вассалитет, я и вовсе медленно, но неуклонно начал набирать славу начинающего тёмного властелина. Впрочем, нет худа без добра – презрительные взгляды и унизительные шуточки резко пропали, уступив место опаске и осторожности.

И ещё, как вишенка на торте, по возвращении на чердак меня ждал на столе белый конверт без подписей. Как он попал сюда в моё отсутствие, кто его оставил – это всё были вопросы риторические. Оставалось одно: понять, что с ним делать.

Слышавший ещё в своём мире об опасности неизвестных конвертов, в которых могло оказаться всё что угодно – от пропитанных ядом посланий до порошка с сибирской язвой, – я без промедления вызвал Юрьича.

Тот, осмотрев и просканировав конверт всеми доступными ему средствами, отрицательно покачал головой и сказал:

– Вроде чисто, а по проклятьям я не подскажу. Сам видишь что-нибудь?

– Нет.

Действительно, я тоже не видел ничего подозрительного, но это ещё ничего не означало, поскольку специалист по проклятьям из меня до сих пор аховый. И, решившись, я предложил:

– Может, Элеонору?

Юрьич остро взглянул на меня и спросил осторожно:

– Ты сам как?

Я понял, что он имел в виду, и махнул рукой.

– Нормально.

Сергей вновь вгляделся в меня умными серыми глазами, но я и вправду уже совсем спокойно воспринимал магичку. И крутанув рукой, трудовик без промедления вызвал её к нам.

Магистерша была как всегда красива и холодна. Материализовавшись и чуть хмуро взглянув на меня, она сказала:

– Извиняться не буду.

Я лишь пожал плечами, и она, обойдя меня, приблизилась к столу, после чего, проведя ладонью над бумажным прямоугольником, уверенно произнесла:

– Чисто. Можно открывать.

Под их взглядами я аккуратно взял двумя пальцами конверт и, надорвав его, достал небольшую прямоугольную карточку, на которой было всего два слова. Прочтя их, я вздохнул и бросил картонку на стол. «Мы отомстим». Вот что там было. Кратко, лаконично и с большим простором для раздумий на тему того, кто же эти таинственные «мы».

Элеонора с Юрьичем многозначительно переглянулись.

– Не поддаваться на провокации и тренироваться, – со вздохом повторил я услышанные от Глушакова в больничке слова, когда они оба уставились уже на меня.

– Хороший мальчик, – с лёгкой иронией в голосе высказалась магистерша, а затем вытолкнула из ладони кресло с драконом и незамедлительно в него уселась, задумчиво подперев голову рукой.

– А главное, как вовремя подсуетился с личной гвардией, – вторил ей Сергей, доставая из ниоткуда ещё один трон, только с двумя золотыми львами по бокам вместо чёрного дракона. И вот гадай теперь, иронизировал ли он или говорил серьёзно.

Я нашёл взглядом и пододвинул к себе колченогий табурет, уселся, после чего вяло – больно уж достали все эти неурядицы – поинтересовался:

– И что, теперь меня могут просто взять и прямо тут, в академии, зарезать?

Глушаков глубокомысленно дёрнул бровью, но ответил:

– Нет, просто так не зарежут.

– Вызовут на дуэль и зарежут, – возразила ему моя завкаф.

– Можно отказаться…

– Это при двадцати-то дур… вассалках этого вот?! – Элеонора метнула в меня сердитый взгляд. – Позор господина ложится и на всех его вассалов.

– Мда… – Сергей задумчиво потёр подбородок и откинулся в кресле, глядя куда-то вдаль. – Дела…

От мысли о дуэли, на которой мою тушку будут колоть, резать и всячески уничтожать магией, меня слегка пробрало. Вот только и за девчонок, которых магистерша едва не обозвала нехорошим словом, стало обидно.

– За что вы их так, моих девочек? – с лёгким укором посмотрел я на Элеонору. – Да, шаг был необдуманный, да, возможно, опрометчивый, но некоторый резон в их действиях всё же был.

– Это какой? – язвительно поинтересовалась магистр проклятий. – Очередной бред про Избранного, аватара ведьминой силы?

– Ну… э-э… – я замешкался с ответом.

– Запомни, мальчик, – резко и очень весомо произнесла женщина, – аватара ведьминой силы не было и быть не может. Это даже не магия в самом научном смысле слова, это некие манипуляции с окружающим пространством, причём совершенно иного плана, чем классическая волшба, а значит, общие законы к ним неприменимы.

– А как же пророчество?

Элеонора устало поморщилась и сказала чуть тише и уже без былой экспрессии:

– Нет никакого пророчества. Есть древняя и упорная молва о таком пророчестве, но поверь мне, сколько я ни искала, но оригинала текста пророчества и сведений о его авторе так и не нашла. Фикция это всё. Фикция и страстное желание молодых ведьм этого Избранного заиметь. У ведьм постарше, уж прости, таких иллюзий не остаётся.

– А что насчёт прогресса в ощущении Силы, стоило им принести вассальную клятву? – не унимался я. Не то чтобы какая-то Избранность жгла мне нутро, нет. Я просто хотел полностью прояснить вопрос.

– Взаимное усиление… – протянула магистерша, чуть прищурившись. – Это как раз обратная сторона вассальной клятвы, да ещё и такой толпой сразу. Похоже, ваша общая сила вступила в резонанс, и кто попал в него, тот получил усиление своих возможностей. Эффект редкий, но не невозможный, просто должно совпасть много факторов, к тому же выше уровня самого сильного участника резонанса остальные не поднимутся. Вот ты, кстати, усиление способностей почувствовал?