Текст книги "Галатея (СИ)"

Автор книги: Гиперболоид Гарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Он долго размышлял, гипнотизируя упаковку, затем взял первую попавшуюся кастрюлю и налил холодной воды. Распечатав пачку, мужчина опустил спагетти в воду и с видом знатока зажёг огонь на плите.

– Не думаю, что это правильный рецепт приготовления спагетти, – раздался Катин голос за его спиной. Он наконец-то звучал непринуждённо и даже насмешливо. Жданов обернулся и увидел перед собой совершенно незнакомую девушку. Это была всё та же Катя Пушкарёва, но какая-то другая. Она была так безукоризненно хороша и сексуальна в его рубашке, что у мужчины перехватило дух. Андрей тут же принялся исследовать девушку горящими глазами, задерживая завороженный взгляд на ее длинной хрупкой шее, узких плечах, по которым мокрыми кольцами спадали вьющиеся пряди волос. Совершенно очарованный, он спустился ниже, и тяжело сглотнув, принялся любоваться ее округлыми, подтянутыми бёдрами и стройными ногами. Она была подобна Венере, вышедшей на берег из морской пены. Где-то, словно вдалеке, звучали её слова, но он он практически оглох, погруженный в глубокий анализ увиденного.

– Андрей, ты меня слышишь? Спагетти нужно опускать в кипящую воду.

– А? А, да! Я просто так себе кулинар, Катюш. Даже на собственной кухне я не могу обойтись без тебя.

Тем временем Пушкарёва взяла инициативу в свои руки, достала спагетти и оставила кастрюлю с водой на плите закипать, добавила соль и влила пару ложек подсолнечного масла.

– Так мама обычно делает. Я тоже совсем не умею готовить. Если только чуть-чуть и самое простое, – призналась она с застенчивой улыбкой. Жданов чуть было не застонал от удовольствия. Как же давно он не видел этой улыбки. Казалось, эта наивная, доверчивая и добродушная девочка исчезла навеки, но нет – она сейчас здесь, стоит перед ним, в его рубашке, на его кухне и помогает ему готовить ужин. Впервые в жизни он почувствовал, что созрел для брака, для детей. Захотелось вдруг полностью пересмотреть свои взгляды на жизнь. Зималетто? – Теперь для него это было не больше, чем семейная компания, а президентское кресло всего лишь элемент интерьера. Только сейчас он понял, что будет счастливым всегда и при любых обстоятельствах, если эта женщина будет с ним. Гормоны разыгрались настолько, что захотелось овладеть ей прямо здесь и сейчас на этой кухне, но Андрей постарался взять себя в руки.

– Я предлагаю объединить наши небольшие навыки, – ответил он с лукавой улыбкой.

***

Жданов зажёг камин и сервировал десертный столик в гостиной. Открыв бутылку красного вина, он разлил его по бокалам и протянул Кате.

– Катюш, держи. Сегодня был тяжёлый день. Неплохо было бы расслабиться, – немного помешкав, девушка приняла фужер и вдохнула изысканный аромат Chateau Margaux.

– Я хочу выпить за… нас. Я очень хочу, чтобы однажды ты поверила мне. Поверила, что я люблю тебя. Мне совершенно всё равно, что будет в Зималетто. Лишь бы ты меня простила… – он замолчал и обратил на Катерину свой пристальный взгляд. Карие глаза потемнели, сделавшись почти черными. Он смотрел на нее так, будто ждал приговора. И он прозвучал.

– Андрей, прошу тебя, не нужно. Да, в какой-то момент я позволила себе увлечься тобой, но… все прошло. Прости, – девушка пригубила вино и посмотрела Андрею в глаза. Это был совершенно спокойный, чистый взгляд, равнодушный и даже холодный. В нем не было ни притворства, ни страдания, ни боли – ни каких-либо эмоций вообще.

Жданов отвернулся, неподвижно глядя на огонь в камине. А ведь он никогда не задумывался, что чувства могут быть невзаимны, точнее, что его могут не любить. Оказывается могут. Но не всё еще было потеряно. Ведь того Андрея Жданова, который причинил ей столько боли и слез, его больше нет. Теперь он совершенно другой и готов бороться за свою любовь до конца, осознавая, что сражаться придётся долго и упорно: со своими родителями, с яростным полковником Пушкарёвым, с Кирой и ее навязчивой любовью, с шуточками Малиновского, а главное – со страхами и неуверенностью Кати, но он справится, ведь у него есть главное преимущество – любовь и вера в себя.

========== Глава 6. ==========

Pov Андрей Жданов

Этим вечером мы больше не говорили. На меня вдруг накатило такое тягостное чувство усталости и апатии, что хотелось просто устремить зрачки в одну точку и бесконечно сверлить ее взглядом. В голове творился хаос из предположений и выводов, и оформить их в связную мысль у меня вряд ли бы получилось. Я догадывался, что Катя сейчас пребывала в том же состоянии и решил не трогать ее. Она почти не смотрела на меня, отвернувшись к камину. Наконец-то я начинал всё понимать, и это меня ужасало. Катя так изменилась за последний месяц, и теперь я точно знал, что послужило причиной этих перемен. Я постарался представить, что чувствовала эта бедная девочка, когда узнала обо всём, а я продолжал ей дарить этот хлам, строчить дурацкие открытки. Ещё эта инструкция… Как мне теперь доказать, что я не имею к ней никакого отношения? Ведь я, как последний кретин, следовал плану Малиновского шаг за шагом. Я просто поражаюсь ее железной выдержке. Надо было в тот же день швырнуть мне эту инструкцию в лицо, но она не сделала этого. Почему? – Потому что хотела отомстить или просто потому что любила? Теперь я знаю точно. Она меня любила. Такую нежность нельзя сыграть, нельзя так отдаваться – горячо и без остатка, а с ней я почувствовал то, чего никогда в жизни не испытывал. Я чувствовал каждой клеточкой, что я любим.

Я приготовил для Кати постель во второй спальне. Она сухо поблагодарила меня и скрылась за дверью, а я ещё долго сидел в гостиной, терзаемый чувством вины и раскаяния, но ее присутствие в моей квартире согревало меня, не давало окончательно пасть духом. А ещё радовало то, что кроме Кати никто и никогда не спал в той постели, ведь все мои ночные гостьи по обыкновению делили ложе со мной. Мне всегда льстило, что я слыву сердцеедом в московской тусовке. Кто только не оказывался на моих шелковых простынях: элитные красавицы и светские львицы, модели Милко, Кира и ее подружки, которые днем раздавали моей невесте советы относительно отношений со мной, а ночью без зазрения совести ублажали меня в этой квартире. Теперь же мне было противно от моего прежнего образа жизни. За эти несколько дней я многое переосмыслил. Я знаю, это слишком мало, чтобы что-то исправить, но я изменил свое мышление, а это самый верный путь к новому. И первым делом, я закажу себе новую кровать…

***

Павел Жданов выехал из дома, когда на часах ещё не было и семи. За ночь он не сомкнул глаз ни на минуту, чередуя валидол с корвалолом. Когда Андрей садился в президентское кресло, он чувствовал, что добром это не кончится. Он предполагал, что тот споткнется – провалит коллекцию, обанкротит часть магазинов, потеряет некоторые деловые контакты, но он даже не мог предположить, что его единственный сын развалит стабильную семейную компанию всего за пол года. И не просто развалит, а заложит её со всеми активами совершенно чужому человеку. Надо было срочно что-то предпринять, не было времени анализировать, где он ошибся в воспитании сына. С самого утра он закрылся в кабинете президента в надежде набросать антикризисный план, но истратив гору бумаги, так и не сдвинулся с мертвой точки. К горлу то и дело подступал ком отчаяния. До последнего не хотелось верить, что это был крах дела всей его жизни, а виной всему его собственный сын.

– Павел Олегович… Можно? – Тропинкина осторожно просунула голову в кабинет и тихонько позвала Жданова.

– Да, Маша. Доброе утро, – произнес он устало и постарался улыбнуться молодой секретарше.

– Там пришел Хасанов Геннадий Борисович. Говорит, что вы в курсе.

Жданов-старший вздохнул, потерев красные от переутомления глаза.

– Маша, пригласи его сюда, пожалуйста, и сделай черный кофе. А мне зеленый чай.

– Да, конечно, Пал Олегыч, всё сделаю. Я помню, что вам кофе нельзя, – простодушно улыбнулась девушка и помчалась исполнять распоряжение. Всё-таки авторитет Павла был до сих пор нерушим в этой компании.

– Здравствуй, Павлуша! Здравствуй, дорогой! – в кабинет вошел крупный, пожилой мужчина лет 60, в дорогом костюме и солидными перстнями на руках. Он сразу поспешил по-дружески обнять Жданова.

– Здравствуй, Ген! Сто лет тебя не видел.

– Так, давай только не будем про наши годы. Мы с тобой ещё ого-го!

– Расскажи, как ты? Как строительство «Омеги»?

– Там всё нормально. Строим потихоньку. Ты мне лучше скажи, что у тебя приключилось? У тебя среди бела дня в мирное время бизнес отжали что ли? Меня Сашка вчера взболомутил, – мужчина выглядел искренне обеспокоенным и настроенным на то, чтобы узнать все подробности из первых рук.

– Ген, да там всё сложно. Понимаешь, компания в залоге у нашего бывшего финансового директора, Андрей сам ее отдал под залог во избежание признания банкротом. С одной стороны он поступил верно…

– Паш, ну там же не Солнцевские пацаны в залог ее взяли. Там же какая-то девчонка-замухрышка!

– Да нам не нужно было впутывать тебя в наши дела. Саша сглупил. Я с ним уже поговорил.

– Да я всегда готов за тебя постоять, ты же знаешь, но с кем бодаться-то? Девчонка совсем. Я бы копнул под нее, если надо, но что-то мне подсказывает не обошлось там без любовных дел. А я уж, поверь, такие вещи за версту чую.

– Ты знаешь, я тоже об этом подумал. Не стал бы Андрей отдавать компанию совершенно чужому человеку. Вероятно у них что-то есть с этой Катей.

– Вот, а я тебе что говорю. Катя-Катерина значит. Так вы, наоборот, ее к себе поближе держите. Жени на ней сына и дело с концом. А потом и развестись недолго – дело то молодое. Не сошлись характерами, как вариант.

Павел ничего не ответил, только с улыбкой покачал головой. Что-то ему подсказывало, что Катя не собиралась присваивать их фирму. Ведь она представила им реальный отчёт, открыла все карты. Если бы она была аферисткой, она бы нашла способ обвести их всех вокруг пальца, предварительно усыпив бдительность.

– Может ты и прав, но чего я действительно не хочу, так это оставлять Андрея руководить фирмой. Вообще пусть ноги его не будет на пороге Зималетто, – произнес с горечью Павел, и резко отвернулся к окну, скрывая дрожащие губы.

– А это ты, Паша, зря. Он твой единственный сын в первую очередь. Это не просто наёмный работник. А если ты потеряешь его, локти потом сам же будешь кусать. Ты подумай.

Жданов ничего не ответил, продолжая смотреть, как за окном сияет на солнце февральский снег.

– А вообще, надо нам с тобой другой бизнес открыть. Поспокойнее, что ли. Ну знаешь там… чипсы или сырки глазированные, конфеты какие-нибудь, – сказал Хасанов смеясь. Он встал с кресла и протянул другу руку на прощание.

***

В конференц-зале собрались в 10. Стол в переговорной невольно разделился на две группировки. С одной стороны восседали Кира, Марго, Воропаев и юристы по гражданскому и уголовному праву. С другой Катя, Зорькин, Андрей с Романом и два адвоката-пройдохи Борис&Борис. Павел Олегович сидел во главе стола, бросая сочувствующие взгляды на Киру и тяжёлые, осуждающие на сына. На Пушкарёву он почти не смотрел, ограничившись лишь скупым рукопожатием при встрече.

– Итак, господа, я просмотрел отчёты по Никамоде. Стоит отметить, что бухгалтерия велась прозрачно. Мне всё предельно ясно. Цифры впечатляющие. Только мне непонятно одно – зачем вам увеличивать капитал Никамоды, если вы утверждаете, что не собираетесь присваивать себе компанию Зималетто? – Жданов повернулся к Кате, смерив девушку холодным взглядом.

– Павел Олегович, мы действительно готовы вернуть Зималетто по первому требованию, но вы тоже должны понять, что как только компания выйдет из-под залога, кредиторы атакуют вас и вы будете вынуждены начать распродавать активы. Вот вам моя финансовая оценка. – к всеобщему удивлению Пушкарёва не только не стушевалась, держась твёрдо и уверенно, но и смотрела на всех горделиво и надменно. Жданов-старший нахмурился и стал о чем-то долго перешептываться с Генрихом Федоровичем Каменским – юристом Зималетто.

– Господа, я вынужден признать, что Екатерина Валерьевна права. Их действия с Андреем Павловичем были единственно верными в подобной ситуации, – резюмировал Каменский. Маргарита Рудольфовна вызывающе хмыкнула, а Кира принялась яростно пожирать Катерину глазами.

– И что, мы должны просто так ждать, пока фирма расплатится с долгами, осознавая, что мы все находимся на крючке у этой аферистки? – прошипела Воропаева, нервно хохотнув.

– Если у вас есть предложения, Кира Юрьевна, я вас с удовольствием послушаю. Иметь с вами дело я не хочу, а уж тем более вытаскивать вашу компанию из долгов, – огрызнулась Катя.

– Да как ты смеешь?! – хрипнула Воропаева, придя в бешенство от такой дерзости.

– Смею. Хотя бы потому, что понимаю о чем идёт речь. Вы же, госпожа Воропаева, совершенно бесполезны в этом вопросе, – Пушкарёва смотрела на нее холодным, трезвым взглядом, была спокойна и непробиваема, чем заставила Киру прийти в неистовую ярость.

– Кира, успокойся, пожалуйста. Сейчас не время для эмоций. Мы должны сосредоточиться на проблеме. Если Екатерина Валерьевна готова с нами сотрудничать, мы должны только поблагодарить ее за это. – Екатерина Валерьевна, я буду вынужден просить вас оставить доверенность на мое имя на управление Никамодой, – экс-президент дипломатично подвёл к самому главному.

– Конечно, Павел Олегович. Я еще вчера была готова это сделать.

– Екатерина Валерьевна упустила один пункт. Но это, скорее, по незнанию. Для экономиста это простительно, – пояснил Каменский.

– И вы ей верите? Да она же лживая преступница! – крикнула Кира, игнорируя, успокаивающие поглаживания Марго.

– Павел Олегович, у меня есть условие. Так уж получилось, что я сейчас в той позиции, что могу себе это позволить…

– Мы вас слушаем… – вкрадчиво, но с подозрением ответил Жданов.

– Не бойтесь, денег требовать я не буду. Я требую к себе уважения. Хотя для вас проще откупиться деньгами, чем вести себя, как цивилизованные люди, – едко процедила Катя. Андрей с удивлением посмотрел на нее, не веря, что это говорит его некогда тихая и кроткая Катерина.

– Может нам еще всем в ножки вам упасть с вашим женихом? – противно рассмеялся Воропаев.

– Саша, перестань! – бросил с раздражением Павел. – Да, разумеется, Екатерина Валерьевна. Мы будем вам очень признательны за содействие в таком непростом вопросе, и я вас уверяю, что отношение к вам отныне будет подобающим.– Катя надменно улыбнулась и погрузилась в изучение текста доверенности, которую ей подвинул Каменский.

========== Глава 7. ==========

POV Андрей Жданов

Она изменилась и причина этих изменений только я. Я виноват. Теперь, когда все карты раскрыты, а первые часы осознания моего провала истекли, я всё понял и сейчас, сидя перед ней, такой далёкой и чужой, скупо и односложно отвечающей акционерам, я стараюсь это принять, разложить по полочкам. Так странно… Вероятно человеку полезны такие встряски, поскольку постоянное пребывание в зоне комфорта мешает думать, размеренно ведя по накатанной дорожке обыденности. Я никогда раньше не был склонен к рефлексии, а теперь, напротив, погружаюсь в свои мысли, анализирую поступки, стараюсь отбросить эмоции и смотреть здраво на мир. Кто знает, не случись со мной вся эта история, я и дальше продолжал бы жить с повязкой на глазах, игнорируя очевидное.

Катя меня изменила. Любовь к этой женщине помогла мне увидеть мир с другого угла, отделить зерна от плевел. Я ничего уже не смогу исправить в прошлом, но будущее целиком и полностью в моих руках. Может быть Катя пришла в мою жизнь, чтобы донести до меня эти простые, но такие важные истины, которые я не понимал, либо настойчиво игнорировал. Но мне хотелось бы, чтобы ее роль на этом не заканчивалась. Я хочу, чтобы она была со мной всегда, чтобы мы прошли наш путь вместе рука об руку. Я люблю ее, даже когда она бросает на меня свой ледяной взгляд, полный пренебрежения и пустоты. Кажется, на что тут можно надеяться? – Но я надеюсь… Dum spiro spero. Да будет так.

***

– Андрей Павлович, а вы не хотите высказаться? Всё-таки вы действующий президент компании, – обратился к Жданову Роберт Генрихович, чем вывел его из раздумий.

– Андрей Павлович… – хрипло с протестом проговорил Павел, задыхаясь от нахлынувшего на него возмущения, – Он больше не президент! Со вчерашнего дня я отстранил его от управления компанией. И мне совершенно не интересно его мнение. Его профессиональные качества представлены на лицо вот в этом отчёте – мужчина демонстративно швырнул вчерашний реальный доклад на середину стола, сел и тут же сник, устало потирая воспаленные глаза.

– Паша, тебе плохо? – воскликнула Марагарита и тут же кинулась к мужу.

– Ничего, пройдёт. – бросил тот, сделав жадный глоток воды.

– Пап, я действительно могу объяснить, почему и ради чего я это сделал. У нас с Катей есть чёткая стратегия, и если вы будете ей следовать, то фирма вскоре расплатится с долгами и…

– Замолчи, Андрюша, тебе же сказали! Твой отец не желает тебя слушать. Впрочем, я тоже. Ты настолько показательно продемонстрировал свою никчёмность, что права голоса здесь ты больше не имеешь, – вклинился Воропаев, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– Заткнись, я здесь пока акционер! – повысил голос Андрей.

– Правильно. Пока! Ты пока акционер, но я бы на месте твоего отца задумался над этим. Заслужил ли ты эти акции? Или может быть выставить их на торги? Ах, да, я забыл. Компания то нам не принадлежит, – едко усмехнулся Александр, переводя взгляд с Андрея на старшего Жданова.

– Так, не устраивайте здесь балаган! – отчеканил последний раздражденным тоном. – Роберт Генрихович, Андрей Павлович к фирме больше отношения не имеет. Я намерен официально лишить его пакета акций и ежемесячных бонусных выплат.

– Я против! – воскликнула Кира. – Андрей имеет такие же права на акции, как и все мы. Он ваш сын! Мы просто должны полгода потерпеть эту мошенницу и все образуется.

– Кира, я учредитель этой компании и я буду решать, кто будет иметь к ней отношение. – ответил Павел. – И, пожалуйста, настоятельно рекомендую тебе не употреблять такие слова по отношению к Екатерине Валерьевне. Мы уже это, кажется, обсуждали. – он говорил тихо, но голос был твёрдым, а взгляд колючим. Под этим взглядом даже Марго не посмела ничего сказать против, а несостоявшаяся невестка лишь негодующе хмыкнула, отвернувшись к окну.

– Не старайся, сестрёнка! Жданов этого не оценит. Он неблагодарная и малодушная личность. Ему масло на голову лей, а он будет думать, что это вода. Он ничего и никого не ценит. Неужели ты не замечаешь очевидного?! – натянуто смеясь произнес Воропаев. Кира с Маргаритой тут же вспыхнули, пытаясь что-то возразить, чтобы его осадить, а сам Андрей уже сжал кулаки, будучи готовым броситься на Сашу, но вдруг замер. Он увидел взгляд Кати. Она смотрела на Александра одобряюще, как бы соглашаясь. Младший Жданов обессиленно выдохнул, не произнеся ни слова, и потянулся к бутылке с водой.

– Мы сейчас не об этом. Мы, наконец, должны подписать доверенность и обсудить курс действий на ближайшие полгода. – строго сказал Павел, поднявшись с места.– Екатерина Валерьевна, вы готовы подписать верный вариант?

– Конечно, Павел Олегович. Давайте закончим с этим, и я бы хотела уйти. – ответила Катя и с готовностью взяла авторучку.

– Да, разумеется. Обсуждение стратегии выхода из кризиса я бы хотел провести в узком кругу. Только Роберт Генрихович и акционеры. За исключением Андрея Жданова. Этот человек может быть свободен.

– Паша, ну в самом деле! Перестань! Андрюша наш сын. Да и к тому же, я хотела бы обсудить отмену свадьбы. Ведь все уже почти готово. – слова Марго привели Андрея в бешенство. Если отец был зол и намеренно кусал его своими колкими фразами, то мать даже не понимала, в каком состоянии ее сын сейчас находится. Какие разговоры о свадьбе могут быть, когда всё вокруг рухнуло, он, Андрей, сидит на пепелище своей жизни, а ему твердят о какой-то женитьбе.

– Да не хочу я говорить ни о какой свадьбе! Мы с Кирой расстались, и ты прекрасно знаешь почему! Я ее не люблю и не хочу на ней жениться! – взревел младший Жданов и, подобно отцу, швырнул папки с бумагами на середину стола. В его глазах уже блестели слёзы, а вспотевшие дрожащие руки не могли расслабить тугой галстук. Кира после его слов резко побледнела. Ее красные глаза приняли болезненный вид, и из них мгновенно хлынули крупные слезы.

– Пошел к черту! – выплюнула она в ярости и, резко вскочив, выбежала из конференц-зала.

– Хватит, Андрей! Ты ведёшь себя безответственно. Это тебе не игрушки. Было потрачено столько средств, проделана грандиозная работа по подготовке, пресса в курсе. Что люди скажут? – Маргарита встала и направилась вслед за Воропаевой.

– Мне плевать, что они скажут, – с трудом выдавил из себя мужчина, медленно сходя с ума. Губы не слушались его, воздуха катастрофически не хватало. Он ловил его ртом, как рыба на берегу, которая уже приняла свою участь, но рефлекторно продолжает бороться за жизнь.

– Ну, конечно, кто бы сомневался, – ядовито пропел Воропаев.

Павел бросил на сына презрительный взгляд и молча подошёл к Пушкарёвой.

– Катя, вы закончили?

– Да, Павел Олегович. Я еще раз заверяю вас, что не буду ставить препоны Зималетто. Я намерена заниматься своими делами, но буду на связи. – она протянула Жданову доверенность и встала из-за стола.

– Спасибо, Екатерина Валерьевна. – он одобрительно кивнул и пожал девушке руку. – Все могут быть свободны. Саша, через час я жду тебя и Киру в своем кабинете.

Адвокаты Зималетто и Никамоды, о чем-то перешептываясь, покинули переговорную, Катя тоже увлекла Зорькина к двери и сухо попрощалась с оставшимися. Старший Жданов сгреб в расхристанную охапку документы со стола и, полностью игнорируя присутствие сына, направился в президентский кабинет.

– Так Пушкарёва, пойдем быстрее, пока меня Вика не увидела. Как ты работала здесь столько времени? Я и часа бы не выдержал. Какой-то гадюшник! – Коля шел быстрым шагом и тянул Катерину к лифту.

– Коль, ты иди. Я еще задержусь. – сказала она несмело, растерянно оглядываясь по сторонам.

– Зачем, Пушкарёва? Тебе мало было этих баталий?

– Я кажется паспорт забыла в конференц-зале.

– А голову ты не забыла?

– Голова на месте. Коль, ты езжай домой. Я еще с девочками хочу поболтать.

– Как скажешь. А я, пожалуй, поеду. А то котлетки тети Лены куда лучше Викиных оплеух.

***

Андрей остался в конференц-зале, глядя в одну точку. Он резким движением снял очки и спрятал лицо за дрожащими ладонями. Он уже почти ничего не чувствовал, и от этого было не по себе. Так ощущает себя сломленный человек. Он сначала чувствует боль – сильную, резкую, свербящую, а потом приходит пустота. В этой пустоте Андрей сейчас тонул, совершенно потеряв ориентиры.

Вдруг дверь переговорной приоткрылась и кто-то вошёл. Жданов раздражённо вздохнул. Говорить ни с кем он сейчас не мог и не хотел. Убрав ладони от лица, он невольно ахнул. Перед ним стояла Катя, пристально глядя на него. Она едва коснулась его плеча и несмело погладила по руке. Жданов вскочил со своего места и резко ее обнял.

Он прижимал ее к себе с такой силой, будто она была его единственным спасением. Предательские слезы едко щипали глаза. Андрей пытался их незаметно смахнуть, но они тут же появлялись снова. Катя не отталкивала его, невесомо гладя по голове, отчего ему становилось легче. Ее запах обволакивал все пространство в конференц-зале, вытесняя тяжёлое напряжение. Андрей горячо прижимался к ней, покрывая голову, виски, лицо девушки хаотичными поцелуями, и вот они – долгожданные губы. Он затаил дыхание и замер в предвкушении, как наркоман, стремящийся скорее получить необходимую дозу, и уже почти ощутил желанный поцелуй на вкус, но вдруг почувствовал на своих губах ее холодную ладонь.

– Нет, – твёрдо сказала Катя и отстранилась от мужчины.

========== Глава 8. ==========

POV Андрей Жданов

Я раньше думал, что такое бывает только в кино. В слезливых мелодрамах про любовь, где под проникновенную музыку герои жадно целуют друг друга с закрытыми глазами и с драматическими физиономиями. Сейчас же я сам был тем лирическим персонажем. Простите за пафос, просто не знаю, как описать свои чувства, что родились во мне вопреки моей воле. Я полностью растворился в Кате, принимая каждое ее невинное прикосновение, как пронизывающий разряд, отзывающийся тягучей сладостью в паху. Эти прикосновения были полностью лишены какой-то эротической подоплёки, но я возбуждался. Я хотел ее каждой клеточкой своего тела, а отпустить ее было подобно смерти. Казалось, если эта женщина скажет мне – «иди и убей!» – я пойду и сделаю это. Это и все, что она попросит. Такая одержимость меня пугала и подстегивала одновременно. Должен признаться, до Кати у меня было много женщин. Очень много, но далеко не с каждой из них я получал удовольствие. Да, я достигал чисто биологического пика, физиология и не более, но только с ней каждый сантиметр моего тела трепетал в неистовой жажде получить свое. Откуда в этой скромной и неприметной девочке столько секса? Это дикое вожделение отключало мозги напрочь, заставляя полностью идти на поводу у инстинктов, но вот между нами встала ее ледяная ладонь и она снова говорит мне «нет».

***

– Нет. Андрей, я прошу тебя. Не надо!

– Но почему? Я клянусь тебе, сейчас все будет по-другому. Поверь, прошу! Еще один раз! Последний! Вот он я – я весь перед тобой. Вся моя жизнь твоих руках! – хрипло шептал Жданов.

– Да, Никамода, а значит и Зималетто в моих руках.

– Да к черту Никамоду! Катя, я люблю тебя! Как ты не можешь понять? Я готов пустить свою жизнь под откос, отречься от всех и вся, лишь бы ты меня простила!

– Нет. Перестань, Андрей. Всё слишком сложно.

– Зачем ты тогда пришла сюда? Зачем позволила снова тебя обнимать, касаться, снова жить, черт возьми? – Сорвавшимся голосом рыкнул он, резким движением швырнув в угол кабинета опостылевший галстук. Верхняя пуговица на его рубашке не выдержала этих движений и шумно покатилась под стол.

– Я не знаю. Просто я не могу видеть, когда тебе плохо. – девушка побледнела, а в ее глазах заблестели слезы.

– Ну неужели ты совсем ничего ко мне больше не испытываешь?

– Андрей, ты столько раз врал мне, клялся, просил. Я боюсь всего, что ты говоришь мне. Я пытаюсь это забыть, но не могу. Это сильнее меня. Моя любовь к тебе еще живёт где-то глубоко внутри, но приняла уже другую форму. Несмотря ни на что, ты стал мне близок за эти месяцы. Ты мне дорог, но я никогда не смогу больше быть с тобой… – она набрала в грудь воздуха и покраснела, словно собираясь сказать что-то постыдное. – Я не смогу быть с тобой, как женщина, – она отвела взгляд и медленно опустилась на одно из кресел. Из глаз уже стекали одинокие слезинки, а лицо оставалось болезненно неподвижным.

– Катя, не плачь, прошу тебя, – Жданов опустился перед ней и обхватил ее ноги. – Я виноват. Я знаю. Мы с Малиновским поступили, как мерзавцы, но я прошу, прости меня! Дай мне шанс. Я стою перед тобой на коленях. Неужели тебе этого мало? – он поднял на нее взгляд полный мольбы.

– Каждый раз, когда я буду ложиться с тобой в постель, у меня перед глазами будут бежать строчки из той ужасной инструкции. Я так часто перечитывала ее, не в силах поверить, что это и есть правда, а наши отношения лишь искусно разыгранный спектакль. Я не могу, Андрей! Пойми. Не мучай меня! – Катя говорила очень тихо, но ее хриплый шёпот хлестал Жданова больнее пронзительных криков. Самое паршивое было то, что он ее понимал. Да как можно спать с человеком, который, по словам того проклятого пасквиля, испытывает дикое отвращение при каждом поцелуе?

– Кать, не бросай меня. Ты нужна мне сейчас как никогда. Не можешь быть со мной как любимая женщина, стань мне другом. – он сильно сжал ее колени в своих руках и положил на них голову.

– Я… не знаю. У нас не получится просто дружить после всего…

– Почему? Мы же всегда друг друга понимали, поддерживали до всех этих любовных перипетий. Давай же все вернём! Мы сейчас оказались в такой ситуации, что нам просто необходимо держаться вместе, – и снова он устремил на нее свой молящий взгляд.

Катя внимательно смотрела на Жданова, изучая каждый сантиметр его лица. Карие глаза скользили по его напряжённым чертам в надежде прочитать истинные мотивы. Но в какой-то момент лицо девушки стало светлеть и постепенно приняло другое выражение.

– Давай попробуем. Но только просто дружить. В конце концов мы с тобой в одной лодке как минимум на полгода, – сказала Пушкарёва, пожимая плечами.

– Спасибо! – Жданов вскочил с колен и снова притянул девушку в свои объятья.

– Андрей, перестань! – протестовала она, но не вырывалась, позволяя Жданову обнимать себя.

– Я делаю это на правах друга, – ответил мужчина.

– Тогда на правах друга я тебя попрошу отвезти меня в аэропорт. Мне нужно забрать мой чемодан. Я звонила и мне сказали, что он в камере хранения. – Андрей с готовностью кивнул, не торопясь отпускать девушку из своих рук.

***

– Что ты ржешь, Малиновский? – Андрей сидел в баре напротив друга и нервно крутил бокал с виски.

– Просто я не могу поверить в то, что Пушкарёва согласилась с тобой дружить после всего! Может она и со мной тоже подружится? – снова расхохотался Роман.

– А вот об этом даже не думай! Твоя роль в нашей истории уже сыграна! – взорвался Жданов. – Ты не понимаешь, какой это для меня шанс. Я просто буду рядом с Катей. Буду и всё, ничего не требуя взамен. Я буду ждать, Малиновский, и рано или поздно смогу ее завоевать.

– Я называю это техникой удава, Жданов. Ну учитывая, сколько у тебя подружек, ты можешь хоть до конца дней дружить со своей Пушкарёвой и проводить при этом каждую ночь с новой красоткой.

– Рома, ты плохо слышишь или плохо соображаешь? Мне не нужны никакие другие женщины кроме Кати!

– Даже так. Ну раз ты решил податься в монахи Шаолиня, прости, я тебе компанию составить не смогу. – Роман расслабленно покуривал яблочный кальян, бросая томные взгляды на девушек за соседним столиком. – А что Павел Олегович? Еще не сменил гнев на милость? Мне, конечно, уже предложили работу на телевидении, но в Зималетто и стены, как говорится, помогают.

– Отец пока не отошёл. Все как обычно. Только в этот раз намного хуже. Он презирает меня. Еще бы, такой провал. Самое идиотское, Малиновский, что иногда мне кажется, что он этому рад. Как-будто ему приятно от осознания, что он оказался прав на мой счет. Мама, конечно, тоже на его стороне, но ее больше расстраивает не мое неудавшееся президентство, а отмена свадьбы.