Текст книги "Белый слон (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Ход 5

Но беда заползла – не знаю откель —

Чувство, что сильнее зла, вдруг залезло в постель.

Бригадный подряд – Рив Гош

Никита сложил всё, что вынул из коробки, обратно и быстро оделся, потом взял коробку и вышел в коридор. Двойные двери в гостиную были распахнуты, и Андрей ходил по ней из угла в угол.

Он остановился, когда заметил Никиту. Тот поставил на стол коробку и заговорил, не смея поднять на Андрея глаз.

– Может, тут есть поблизости какой-то магазин или цветочный салон? Я испортил упаковку. Разорвал вот тут и тут… Извини.

Он говорил тихо и безэмоционально, как робот.

Андрей повертел в руках сплющенный бант.

– Не успеем, да и ничего страшного. Слушай, это ты меня извини, я сказал про сюрприз, завёл тебя в комнату и… Мы сегодня представляем очень важный проект заказчику. Заказчик в Штатах. И там… Неважно. Мне пришлось сесть за ноут… – Андрей потёр пальцами переносицу. – Короче, это я виноват.

Никита потряс головой и поджал губы. Жест получился детски-обиженным.

– У тебя скотч есть? – спросил он. – Попробую заклеить.

– Да ладно… Можно просто в коробке отдать. Это секретарь утащила и запаковала, я сам и не стал бы, – Андрей заглянул Никите в лицо, так и не сумев встретиться с ним взглядом, и добавил: – Восьмого числа был День альпиниста, а у Егора как раз один комплект пропал, когда он ездил в какой-то там каньон.

– Так что, есть скотч?

Андрей пожал плечами и ушёл рыться в кухонных ящиках.

– Вот, – он протянул Никите скотч и ножницы.

Никита взял их и коробку и ушёл на диван. Андрей, присев на край стола, молча за ним наблюдал, пока тот подклеивал бумагу. В итоге получилось вполне сносно, хотя вид у подарка всё равно был помятый и растрёпанный.

– Я пойду, – Никита встал с дивана.

Он понимал, что это был конец. Если Андрей ещё мог простить ему странности с квартирой, то теперь он наверняка считает его больным на всю голову. Никите было его почти жаль: зайти в свою спальню и обнаружить там полудурка, залезшего голяком в альпинистскую обвязку и к тому же считающего это сексуальным.

Меня это так возбудило…

Никита почувствовал, как начинают гореть уши и шея.

– Нет, – отозвался Андрей, – давай ты всё-таки останешься. Это было дурацкое недоразумение. Всякое бывает.

Никите от этих извиняющихся ноток в голосе делалось ещё хуже: Андрей просто-напросто был тактичным человеком и из вежливости старался сделать вид, что ничего особенного не произошло, и даже взять вину на себя.

– Я не могу, – покачал головой Никита.

В этот момент зазвенел дверной звонок. Андрей пошёл открывать:

– Это Егор, – пояснил он и ещё раз предложил: – Останься.

Когда Егор вошёл в квартиру, он первым делом обнял брата, а потом повернулся к Никите и протянул ему руку.

Хотя определённое сходство с Андреем у него и было, Никита вряд ли бы отметил его, не знай он, что они братья: Егор был невысоким и черноволосым, с мелкими, острыми чертами лица. На вид Никита не дал бы ему больше девятнадцати.

Егор оглядел его вполне доброжелательно, но несколько скептически. Никита только хотел сказать, что он уже уходит, как его опередил Андрей:

– Никита ужинает с нами, – неожиданно строго произнёс он, – я тебе говорил.

– Супер! – улыбнулся Егор и тут же отошёл к Никите: – Знаешь, зачем он это устраивает? – Егор подмигнул напрягшемуся Андрею. – Чтобы я на тебя посмотрел и сказал родителям, что у него сейчас кто-то нормальный. Так что, лучше веди себя нормально, потому что я расскажу всё, как есть.

Андрей подошёл к Егору и отвесил ему шутливый подзатыльник. Егор отмахнулся и пожаловался Никите:

– Вот такое у меня было несчастное детство! – он посмотрел на пустой стол: – А что, ещё ничего не готово?

– Ждали, когда ты поможешь, – отозвался Андрей.

Присутствие Егора немного ослабило неловкость и напряжение, и Никита подумал, что не будет ничего страшного, если он останется. Возможно, если, как выразился Егор, он будет вести себя нормально, то сумеет сгладить впечатление от недавнего перформанса с обвязкой. Хотя это было маловероятно. Такое ничто не сгладит… Никита по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, и поэтому, пока Андрей с Егором расставляли всё на столе, отмалчивался и слушал, о чём говорили они.

Сначала больше рассказывал Егор – о своих альпинистских похождениях. Никита задумался: он теперь всю жизнь будет краснеть при слове «альпинизм» или это потом пройдёт? Андрей тоже немного рассказал о делах на работе. Оказывается, этот самый Донской, совладелец «Страты», уже чуть ли не год как находился на лечении после перенесённого сердечного приступа, и Андрею приходилось выполнять ещё и часть его обязанностей – то, что пока не удавалось переложить на замов.

– Давно надо было поставить кого-то из них директором или нанять нового, – недовольно заметил Егор. – А то ты взвалил всё на себя…

Андрей усмехнулся:

– Тогда у Иван Васильича второй приступ случится. Представляешь, узнает, что его место кто-то занял?

– Сколько ему уже?

– Семьдесят скоро.

Егор присвистнул.

– Я думал, максимум шестьдесят пять.

Никита читал на сайте «Страты», что компания образовалась из слияния двух: из собственно строительной, принадлежавшей Донскому, и проектного бюро Андрея, в тот момент очень сильного в инженерно-техническом плане, но не особо процветавшего из-за отсутствия у владельца хороших связей на фоне общей коррумпированности. Донской, по всей вероятности, хотел просто подгрести под себя перспективную контору, – по крайней мере, так это выглядело со стороны, но Андрей сумел стать полноправным, а не номинальным директором.

Перед тем, как сесть за стол, Андрей принёс с дивана подарок и отдал Егору. Тот потряс коробкой:

– Что там?

– Обвязка вместо той, которую ты где-то проимел, и так кое-что по мелочи.

– Круто! Спасибо, – Егор, вытянув руки перед собой, посмотрел на коробку. – А с чего вдруг?

– День альпиниста же.

– А-а… – он вдруг развернулся к Никите и сказал: – На самом деле он в прошлом месяце забыл про мой день рождения. Это братик так извиняется.

– Там бумага немного помята, – Никита кивнул в сторону коробки. – Если что, это я…

– Ты? – насмешливо взглянул на него Егор.

– Ну да, я. Хотел посмотреть, что внутри, – пояснил Никита и, увидев озадаченное выражение на лице Егора, добавил: – Это было еще до того, как ты попросил вести себя нормально, так что не считается.

– Окей, – вид у Егора, тем не менее, был немного прифигевший.

– Давайте за стол, – прервал их разговор Андрей.

Когда они сели, Егор, глядя куда-то в потолок, а не на Никиту, произнёс:

– Я склоняюсь к тому, чтобы предоставить родителям положительную характеристику.

Андрей только раздражённо покачал головой и нахмурился, а Никита иронично заметил:

– Очень польщён.

– На фоне остальных… – Егор замолчал, увидев, что Андрей хмурится ещё сильнее, но потом зашёл с другого конца: – За последние года два ты единственный, кто старше меня. Остальные, ну, ты представляешь… – Егор сделал красноречивую гримасу и манерно захлопал глазами.

– Так… – начал Андрей, тем самым командно-строгим голосом, который Никита уже слышал сегодня из-за двери.

– Всё-всё, – примирительно сказал Егор. – Только не надо включать режим старшего брата, – а потом тут же прошептал, перегнувшись через стол к Никите: – У тебя тоже будет несчастное детство.

Андрей только вздохнул.

– А сколько тебе лет? – спросил вдруг Егор.

– Двадцать пять, – ответил Никита. – Вернее, почти двадцать шесть. Послезавтра будет.

– О, днюха! Как отмечаешь?

– Вообще-то никак.

– А почему?

– Егор, чего ты пристал, а? – снова вмешался Андрей.

– Ладно, давайте поговорим о чём-нибудь другом, – он посмотрел по очереди на Андрея и Никиту, ни один из которых не предложил новой темы для разговора, а потом нашёлся сам: – Как там коттеджный посёлочек поживает?

– Так себе, – Андрей невесело улыбнулся. – В принципе, на фоне кризиса даже нормально. У некоторых вообще трындец, а у нас ещё более или менее.

– Их партнёр кинул, – доверительно сообщил Никите Егор.

– Не кинул, а вышел из проекта. Они на этом много потеряли, а мы, скорее, приобрели, точнее, приобретём, когда пойдёт прибыль, – пояснил Андрей. – У них в Москве два объекта встали, ещё какие-то проблемы, вот они и вышли.

– То есть вам это на руку? – не понял Никита.

– В каком-то смысле. Они часть работы сделали, но проблема в том, что мы жилищным строительством не занимались. У нас нет отдела продаж. Вообще-то есть, но мы не так продаём: там конкурсные заявки, многолетние проекты. Это была идея Донского, а теперь он лечится, а мне разгребать. Больше никаких коттеджей. Может, и это будет лучше перепродать, пока совсем не завязли…

– А что не так?

– Начать с того, что планировался бизнес-класс, ближе к элитному. Там этот кантри-клуб рядом, гольф, лошади опять же. Но из-за кризиса строить бизнес, сам понимаешь, рискованно, его сейчас плохо берут. Или берут, но по ценам комфорта. Решили оставить под него только часть, а шестьдесят процентов территории отдать под комфорт и эконом. Под это надо всё перепроектировать: по-другому межевать участки, делать другие проекты домов. В общем, мы хорошо так попали с этими коттеджами. Хуже всего, что начать продажи в экономе мы не можем, потому что продавать пока нечего – проекты не согласованы, – Андрей махнул рукой. – Это тоже не самая лучшая тема для разговора.

– Почему? – спросил Никита, который даже есть перестал: так интересно было слушать. – Любопытно. То есть, у вас теперь два разных посёлка будут?

– Да, два разных: Шахматово и Шахматово Делюкс.

– Ты это серьёзно? – спросил Никита. – Я про Делюкс.

– А что такого? Всё понятно.

– Назови по-другому. Шахматово – хорошее название, интеллигентное. Усадьба такая есть, правда, не там совсем. В общем, для бизнеса – хорошее название, с историей. А для эконома придумайте другое, чтобы не путались. Так правильнее, и легче будет продавать.

– Ты так думаешь? – задумчиво спросил Андрей.

– Да, если разные сегменты, лучше разделить. У нас, как тебе сказать, практически нет действительно богатых людей, у нас есть те, кто когда-то был бедным, а теперь богатый. Китай, Латинская Америка – примерно то же самое, там тоже богатые боятся, как бы их не спутали со средним классом или с бедными. Поэтому покупают статусные вещи, машины, бриллианты...

– Ну, есть такое, – согласился Андрей.

– Понимаешь, элитный жилой комплекс «Южное Бутово Делюкс» звучит не очень элитно, несмотря на «делюкс». Тут ситуация более сглаженная, но суть такая же. Ты понизишь статус элитного посёлка, если название будет одинаковым.

– Но название Шахматово пока мало о чём говорит, – возразил Егор.

– Будет говорить. И если ты представительный бизнесмен, ты не захочешь делать уточнение. Когда спрашивают, где живешь, очень глупо отвечать: «Шахматово Делюкс». Это будет… – Никита сделал паузу, подбирая пример. – Представь, что тебе делают комплимент: «Хороший свитер. Что за марка?», а ты отвечаешь: «Это Лоро Пьяна. Стоит восемьсот долларов». Так вот, «делюкс» в конце звучит как уточнение про восемьсот долларов. Глупо. Слово «Шахматово» должно говорить само за себя. Я не говорю, что такое название убьёт проект и сведет на нет продажи, но это не лучшее решение с точки зрения маркетинга.

– Я понимаю, о чём ты, – сказал Андрей. – Мы об этом не подумали, просто приставили хвостик. Надо будет обсудить на работе.

Никита кивнул. Приставление «хвостиков» было очевидным ходом; многие так поступали. Андрей с Егором переглянулись.

– А что ты скажешь о логотипе? – спросил вдруг Андрей. – Интересно твоё мнение.

***

Ночью Никита сидел за ноутбуком и думал, на какую же вакансию из предложенных ему пойти. Их было несколько, но позиции равной той, с которой он ушёл, ему нигде не предложили, так что приходилось довольствоваться либо местом младшего бренд-менеджера, либо помощника маркетолога, либо кого-то ещё в этом роде. Но дело было, разумеется, не в низком положении в иерархии компании, а в зарплате: даже лучший вариант – шестьдесят тысяч, не покрывал его ежемесячных расходов. Надо было что-то делать с кредитом, например, пересчитать на более длительный срок, но с меньшими выплатами.

Или продать, наконец, лошадь. Только кому? С Андреем всё было кончено. Никита пытался уверить себя, что это даже хорошо: ему не надо будет больше врать и изворачиваться. Ему нравился Андрей, возможно, даже… Нет, об этом он не хотел думать – потому что всё кончено и потому что они с Андреем не подходят друг другу. Он потерпел полный провал – что с лошадью, что с отношениями.

Разумеется, на следующий день Андрей не позвонил, а когда Никита пытался сам связаться с ним, натыкался то на голосовую почту, то вообще на отключенный телефон. Он хотел оставить сообщение, но решил этого не делать: что он мог сказать нового? Ещё раз извиниться за вчерашнее? Он и так это сделал несколько раз.

День прошёл как обычно: в разъездах по собеседованиям, разговорах с кадровыми агентствами и попытках увильнуть от бухгалтериц из «Зелёного бархата».

На следующее утро Никиту в восемь утра разбудил телефонный звонок. Он с удивлением, радостью и даже немного страхом уставился на надпись на экране: «Андрей Соколов».

– С днём рожденья! – объявил Андрей, не успел Никита и слова сказать.

– Что? А, да… Спасибо.

– Ты спал?

– Вообще-то да.

– Извини, я просто давно встал, успел поработать в поезде. Как-то не сообразил…

– Ерунда, всё равно пора вставать.

– Ты занят вечером?

– Я? – не поверил своим ушам Никита. – Нет, не занят. А что?

– Ну, раз у тебя день рождения, мы могли бы сходить куда-нибудь.

– Ты серьёзно? – выдохнул Никита. – Просто после того раза… Я думал, ты меня по дуге обходить будешь.

– Ну, это было немного… необычно. Вообще-то, даже смешно, – Андрей фыркнул в трубку. – Зато с тобой интересно. Я думаю, что у нас всё может получиться, просто нам надо… вроде как приспособиться друг к другу.

Никита, пользуясь тем, что Андрей его не мог видеть, с сожалением покачал головой. Он не сможет приспособиться – это он уже проходил с Владом.

– Егор сказал, что ты ему понравился, – добавил Андрей.

– Он просто не видел, что я сделал с его обвязкой, – Никите уже самому было смешно вспоминать.

Вечером он приехал к офису Андрея, но не на своей машине, а якобы на такси (на самом деле на метро), а дальше они поехали на машине Андрея – с шофёром.

Никита предложил поехать в «Синий туман», там можно было спокойно и не стесняясь посидеть.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Только сначала заедем выбрать тебе подарок.

– Подарок? – Никита удивлённо развернулся к нему. – Андрей, не стоит, правда. Мы знакомы две недели.

– Ну и что? По-моему, уже всё понятно. Тебе нет? – он внимательно посмотрел на Никиту.

– Симпатия – это одно, но бывают обстоятельства… – уклончиво протянул Никита.

– Какие именно?

– У меня сейчас сложный период в жизни.

– Ты имеешь в виду работу?

– И работу, и кое-что другое.

– Знаешь, я тут подумал насчёт работы… Мне не хватает человека, который разбирался бы во всех этих делах: в продажах, в рекламе. Мы наняли одну фирму, но, скажем так, не в состоянии проконтролировать качество их работы.

– Нет, – Никита понял, куда Андрей клонит. – Это исключено.

– Почему?

– Во-первых, это не моя сфера, я работал с продуктами питания, недвижимость – совершенно другое дело. Но это не главное. Главное: я не работаю на людей, с которыми у меня отношения, – озвучил Никита своё недавноприобретённое кредо.

Андрей не стал спорить: Никита назвал понятную и значимую причину.

Выбирать подарок Андрей привёз его в крупную галерею. У него самого не было чётких идей – он хотел подарить что-то, что останется с Никитой на долгие годы. В конце концов, они остановились на ручке. Не особо оригинально и больше походило на корпоративный подарок, но вещь была долговечной и не из тех, что пылятся на полках или достаются раз в три года из коробочки. Цена в двадцать шесть тысяч за предмет с микроскопическими вкраплениями серебра и родия казалась Никите необоснованно высокой – даже если это был Omas, но когда Андрей прямо спросил: «Но тебе ведь именно эта больше всех понравилась?», согласно кивнул.

Подарок был замечательным, но, думал Никита, дорогая ручка – это не то, что ему нужно. Лучше бы Андрей купил у него лошадь.

Пока они ехали к Андрею домой, он как бы между прочим поинтересовался судьбой договора, который позавчера оставил на журнальном столике в гостиной; оказалось, что он там до сих пор и лежит, а Андрей собирается завтра взять его с собой в офис и отдать для проверки юристам.

У Андрея они открыли бутылку красного сухого вина и из найденных в холодильнике нескольких упаковок сыра организовали на скорую руку сырную тарелку. Никита даже не поленился списать с этикеток названия сортов.

– Зачем? – спросил Андрей. – Тебе это правда интересно?

– Это мой вклад в устройство праздника, – Никита старательно выводил буквы на грифельной поверхности.

Андрей подошёл к нему, встал за спиной и прикоснулся губами к шее чуть ниже линии волос. Никита замер.

– То, что ты делаешь… какие-то мелочи, – слова Андрея щекотали кожу. – Иногда это совсем не то, чего я ожидаю, но потом я думаю, что оно должно было произойти именно так. Понимаешь, о чём я?

– Не очень.

– Я тоже, – рассмеялся Андрей.

Они, для фона включив на телевизоре какой-то музыкальный канал, разговаривали и целовались на диване, пока Никита не спросил:

– А что это был за сюрприз?

– Сюрприз? – Андрей долил в свой бокал остававшееся в бутылке вино. – Какой сюрприз?

– Позавчера ты сказал, что у тебя есть сюрприз для меня. Из-за этого я и… ну, ты понимаешь…

– А, это… – рассмеялся Андрей. – Ничего особенного, пойдём.

Он повёл Никиту в спальню. Тот недобро покосился на кровать, словно ожидая снова увидеть там перевязанную лентой коробку. Андрей откинул штору, закрывавшую окно и дверь на балкон, и распахнул створку.

– Вот, смотри.

Ограждение балкона было стеклянным, с тонкими серебристыми перилами поверху, так что казалось, что его нет вовсе, и ты стоишь на открытой площадке. Внизу тянулись крыши домов и кроны деревьев, а за ними, совсем близко, поднимались две нарядные, розовые с белым башенки какой-то церкви.

– Красиво! – оценил Никита. – Особенно в первый момент, когда выходишь, и всё это на тебя…

– Сейчас темновато уже. Днём гораздо лучше.

– Что за церковь?

– Чего-то там в Барашах. Преображения, что ли, или Богоявления… Не помню, – Андрей обнял Никиту и потянул обратно в комнату.

Они удивительно быстро оказались на кровати. Андрей сдёрнул покрывало в изножье и нежно, словно ценную и хрупкую вещь, уложил Никиту на гладкое и прохладное тёмно-синее бельё. Сам он сел ему на бёдра и, сведя Никитины руки вверху за головой и крепко стиснув запястья, наклонился вперёд, прошептав:

– Тебе нравится так?

Никита не стал отвечать: он только чуть улыбнулся и толкнулся вверх бёдрами.

Через пять минут Андрей был полностью обнажённым, а на Никите оставалась одна только рубашка. Странно – её обычно скидывали одной из первых; с Андреем всё оказывалось немного иначе.

Никита смотрел на него и думал, что сейчас настал какой-то особый момент, вроде остановившегося времени, и надо сказать что-то особенное. Но он не смог – чувство вины не пускало: он боялся, что даже самые правдивые его слова автоматически превратятся в ложь.

Он просто снял рубашку.

Они сидели друг напротив друга на кровати, и Андрей провёл большим пальцем вдоль одной ключицы Никиты, потом другой, обвёл сосок и слегка сжал. Никита смотрел на его открытое и внимательное лицо и чувствовал, как прибывает, поднимается всё выше, словно вода во время наводнения, горячее и нетерпеливое возбуждение. Прикосновения Андрея к его коже были дразнящими – тот словно дул на огонь, и Никита больше всего на свете хотел, чтобы Андрей сейчас взял в руку его член, потому что напряжение и желание в нём было невыносимым… Или – ещё лучше – чтобы Андрей лёг перед ним, раздвинул ноги, выгнувшись и подставляясь, и позволил войти в себя… Или бы вошёл в него… Сейчас было без разницы. Никите нужно было чувствовать Андрея рядом, одним целым с собой. Ему отчаянно нужно было взаимопроникновение, и обладание, и то чувство, которое они вызывали, – самое близкое к любви, что Никите было известно.

Никита пододвинулся к Андрею вплотную. Он обхватил пальцами сразу свой член и его, так что блестящие от тягучей смазки головки соприкасались, и начал несильно, словно пробуя, надрачивать. Потом он подался вперёд ещё сильнее, и Андрей прижал его лицом к своему плечу.

Никита застонал и почти всхлипнул, так это было хорошо.

Пальцы Андрея коснулись его спины пониже шеи и провели две вертикальные линии.

Значит, он заметил татуировку; странно, что ничего не сказал. Рука Андрея двигалась по спине Никиты, массируя и разглаживая сведённые от возбуждения мышцы.

Никита тёрся лбом о плечо и шею Андрея и шептал:

– Фак, как хорошо… Как же заебенски хорошо!.. – Он разжал руку. – Но мы, вроде, не два школьника, да?

– Хочешь продолжить по-взрослому? – усмехнулся у него над ухом Андрей.

– А ты нет?

Никита выпрямился и потянулся за презервативами, которые лежали на прикроватном столике. Он оторвал один и зажал в кулаке: отдать его сейчас Андрею значило отдать и позицию топа тоже. Он знал, что отдаст, потому что не может пойти наперекор Андрею, но оттягивал этот момент до последнего.

Андрей провёл рукой по его плечу, а потом опять посмотрел на спину. Между лопаток были вытатуированы два старинных резных ключа, зеркально развёрнутых затейливыми бородками в разные стороны.

– Это что-то значит? – спросил Андрей, перемещаясь так, чтобы лучше рассмотреть.

– Надеюсь, что ничего. Просто понравился рисунок, – признался Никита.

Андрей прикоснулся губами к татуировке, провёл языком вдоль одного ключа вниз и вдоль другого вверх.

– Красиво, – сказал он, целуя Никитину спину всё ниже и поглаживая её пальцами.

Никита немного наклонился вперёд. Пальцы Андрея теперь сжимали его задницу.

Он вспомнил вдруг: Влад говорил, что татуировку надо было сделать ниже, на крестце, что это было бы сексуальнее. Что это значило бы, что он хочет, чтобы его вскрыли. Вошли в него. Выебали.

Никиту вдруг бросило в жар, и он понял, что вот сейчас он действительно хочет этого.

Он нащупал руку Андрея и вложил в неё презерватив:

– Трахни меня.

Андрей стоял на полу, а Никита перед ним на коленях, на самом краю кровати, широко разведя ноги. Андрей брал его сначала размеренно, осторожно, не вводя член на всю длину, но постепенно загонял всё глубже.

Пульсирующее, распирающее ощущение от члена внутри, сильное, на грани приятного и отвратительного, заставило Никиту уронить голову между упёртых в кровать локтей и застонать. Это всегда начиналось именно так – и возбуждение пропадало. А потом становилось или расслабленно-хорошо, сладко, и хотелось, чтобы член двигался ещё и ещё, бесконечно, или же он пытался поймать это чувство и не мог и лишь ждал, чтобы всё скорее кончилось.

Сейчас Никита был настолько возбужден, что этого колебания на грани почти не было: его сразу резануло пробирающим до костей удовольствием, и он насаживался на член Андрея с торопливым, лихорадочным желанием. И стоило Андрею, подстраиваясь под него, убыстриться, как Никита снова повышал темп.

Закончилось всё тем, что Андрей просто стоял, придерживая Никиту за пояс, а тот сам двигался и бился о него задницей, нанизываясь на член резко и глубоко. В этом было что-то настолько страстное, горячее и откровенно животное, что Андрей не мог сдерживаться долго. Он пытался, как мог, оттянуть оргазм, но от судорожной тесноты вокруг члена, бешеных рывков Никитиной спины и задницы перед глазами и смачных шлепков кожи об кожу терял волю и всякий контроль над собой.

Он наклонился к Никите и правой рукой нащупал жёстко и напряжённо торчащий член, горячий, подрагивающий. Никита, до того тоже не молчавший, застонал громче и даже немного замедлился – движения стали чуть плавнее. Он слегка прогибался в спине, и его член мокро, тянуче прокатывался внутри сжатой ладони Андрея.

Андрей кончил на пару секунд раньше, во время оргазма продолжая стискивать брызжущий семенем член Никиты.

Тяжело дыша, так что каждый вдох покачивал его влажное от пота тело, Андрей вытянул свой член, придерживая за края презерватив, – в Никите было безумно тесно. Безумно тесно и безумно приятно.

Андрей сходил в ванную сполоснуть руки, а вернувшись, тяжело упал на кровать рядом с Никитой, который уже удобно устроился на подушке, разве что одеялом не накрылся.

– Я сегодня спал меньше пяти часов, – сказал Андрей. – У меня сейчас такое состояние… Даже не знаю, вроде невесомости…

– Будешь спать? – спросил Никита.

– Нет, – Андрей перекатился на живот, а голову повернул к Никите. – Нам есть чем заняться.

Никита привстал на одном локте и провёл рукой по плечу и спине Андрея:

– Может, мне все днюхи теперь так проводить?

– Как?

– Вот так… Спокойно…

– Это ты называешь спокойно? – усмехнулся Андрей. – Ты из меня чуть душу не вытрахал.

Никита, поглаживая спину Андрея, сел и переместил руку ниже к пояснице. Едва заметная полоска пушистых волос поднималась туда из ложбинки меж ягодиц. Никита какое-то время водил по ней пальцем, а потом наклонился и начал целовать.

Стояк у него наступил буквально за десять секунд. Господи, как он мечтал добраться до этой крепкой, узкой задницы…

– Тебе нравится? – спросил он, поглаживая маленькие, тоже в лёгком пушке половинки.

– М-м… угу, – произнёс в подушку Андрей, хотя задница слегка поджалась. Хотя кто знает, от чего именно…

Никита начал покусывать её зубами и целовать, а его палец скользнул между ягодиц. Никита немного погладил там, с каждым движением забираясь глубже, потом немного сдвинул в сторону ногу Андрея, просунул всю ладонь и помассировал яички, взял их в горсть – и опять вернулся к тому месту, которое интересовало его больше всего.

Никита кончиком пальца надавил на задний проход – разведывал обстановку. Ни один из топов, которых он знал, не был против, если ему гладили или вылизывали промежность, но вот проникновение – другое дело.

Никита сделал пальцем несколько мягких круговых движений, а потом облизал кончик и надавил посильнее – не входя пока внутрь, а просто намекая на это.

Сердце у Никиты бешено забилось от радости: Андрей не был против. Он расслабленно лежал рядом с ним и позволял себя ласкать.

– Что думаешь, – начал Никита, у которого член затвердел уже чуть ли не до боли, – если мы… – он красноречиво повращал пальцем, – если мы сейчас… Андрей?

Андрей лежал что-то слишком спокойно, подозрительно спокойно.

– Ты меня слышишь? Приём! – Никита убрал руку.

Так он и думал: Андрей спал.

Никита разочарованно выдохнул и печально посмотрел на свой бодрый стояк. Вот придурок! Обрадовался…

Вытянув из-под Андрея, который при этом даже не пошевелился, край одеяла, Никита попробовал уснуть, но ничего не получалось. Спать ему пока было слишком рано… Да и близость Андрея, пусть тот и спал, почему-то возбуждала. Никита наклонился к нему и потёрся лицом о волосы, а потом не удержался и поцеловал в закрытые веки.

От собственной сентиментальности ему стало немного стыдно и смешно, и он выскочил из кровати.

Никита надел трусы, захватил телефон и ушёл в гостиную смотреть телевизор. Выбрав на полке какую-то толстенную книгу по современной архитектуре, потому что в ней было много фотографий, Никита устроился на диване. Одним глазом он смотрел альбом, другим – санта-барбару про семейные страсти, бушевавшие в колонии сурикатов. Зверьки казались ему интереснее, и он уже почти совсем перестал перелистывать страницы в книге, когда зазвонил телефон.

Никита испуганно схватил его: эта мелодия стояла на Влада.

Он столько раз звонил Владу, но тот не брал трубку – скорее всего, внёс его номер в чёрный список – а теперь вдруг звонит сам. Через две недели.

Никита поднёс телефон к уху.

– Алло? Мама! Ваш сын прекрасно болен! – послышался пьяный голос Влада.

– Блядь, – коротко прокомментировал услышанное Никита.

Влада, который в трезвом состоянии смог бы прочитать разве что первое четверостишие «Лукоморья», по пьяни прорывало на стихи. До стихов он допивался нечасто, обычно успевал вовремя остановиться, так что Никита заметил закономерность только через год: пока Влад был ещё более-менее адекватен, он предпочитал галантно-романтичного Блока, на следующей стадии в дело решительно пускался Маяковский, а дальше, когда Влад был уже невменяем, – Есенин. Всё это перемежалось редкими вкраплениями из Некрасова, Высоцкого и Филатова, но первые три поэта были лидирующими. Когда на следующее утро Никита мечтательно закатывая глаза просил Влада снова почитать ему что-нибудь из Блока, тот, немного смущаясь, говорил, что не помнит ни строчки.

Сегодня Влад допился до Маяковского: с этой самой фразы часто начинались пьяные и слюнявые Бусыгинские приставания.

– Никита! Никит, это ты?

– Ну я.

– Я хочу… Мне так надо с тобой поговорить!

– Мне тоже надо, – согласился Никита, – насчёт того, что ты передал «Красный квадрат» другому агентству.

– Да ну их нахуй… Это всё такая ерунда, Никит, такие, знаешь, мелочи… Ну во-о-от такие! Сегодня есть, завтра нет…

Никита знал, что с пьяным в Маяковского Владом обсуждать что-либо бесполезно: он будет твердить одно и то же, а на следующий день с большой вероятностью ничего не вспомнит, но выбора у него не было – это был единственный шанс поговорить насчёт проекта.

– Слушай, Влад, я в курсе, что тебе со мной работать нельзя, но я оттуда ушёл. Возобнови договор, а? Ну что тебе эти дизайнлабовцы сде…

– Вот какая же ты сволочь, Никита, – протянул Влад. – Я тебе звоню… Я тебе, между прочим, из Парижа звоню, а ты только про договора и про бабки. Бессердечная ты гадина! Ты можешь со мной нормально поговорить? Нормально, по-хорошему, а? Можешь?!

– Могу, – Никита узнавал сценарий и на гадин и сволочей даже не думал обижаться: это был стандартный лексикон пьяного Влада, и говорил он это отчасти даже любя. – О чём?

– О нас…

– А что о нас?

– Я не могу. Не могу, Никит, – начал жаловаться Влад. – Всё время про тебя думаю. Нам ведь хорошо вместе было, да?

– Нормально.

– Нет, хорошо. Хо-ро-шо! Мы же с тобой… – Влад издал непонятный звук, что-то среднее между кашлем и всхлипом. – Я сейчас со Златой в отеле, в Париже…

– Ты что, при ней звонишь? – напрягся Никита.

– Она там где-то… в ванной, что ли…

– А если она выйдет, а ты…

– Я сам разберусь, – уверенно-пьяным тоном заявил Влад. – Ты меня не учи! Ты слушай, что я тебе говорю… Никита, я же сейчас с ней, с будущей женой в Париже, у нас ром… ронан… романтический уикенд, мать его… У нас из номера Эйфелеву башню видно, а я не могу, я нажрался и тебе звоню. Всё, блядь, не так! А вот с тобой… Никита… – снова захныкал Влад. – Да я сам себе завидовал, что ты у меня... что у меня такой... Этот мальчик так хорош, загляденье просто!