Текст книги "Белый слон (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Белый слон

https://ficbook.net/readfic/3431646

Автор:

Ginger_Elle (https://ficbook.net/authors/479376)

Фэндом:

Ориджиналы

Пейринг или персонажи:

м/м

Рейтинг:

NC-17

Жанры:

Романтика, Юмор, Повседневность

Предупреждения:

Нецензурная лексика

Размер:

Макси, 106 страниц

Кол-во частей:

8

Статус:

закончен

Описание:

Устроенная жизнь Никиты за один день меняется до неузнаваемости: бывший любовник женится и выставляет его на улицу с пятью чемоданами дорогих шмоток, машиной и лошадью.

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора.

Примечания автора:

Кроме указанных в шапке предупреждений в тексте присутствуют: комедия положений, меркантильный главный герой, сомнительное согласие и сильный крен в сторону chik-lit.

Время действия – рубеж двухтысячных и десятых годов. Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Написано на ФБ-2015. Бета – Эллаирэ.

Содержание

Содержание

Ход 1

Ход 2

Ход 3

Ход 4

Ход 5

Ход 6

Ход 7

Ход 8

Ход 1

Ходи лошадью. Лошадью ходи, дурак!

к/ф «Джентльмены удачи»

Ход 1

– Никит, ну ты же понимаешь… Чего ты молчишь-то?

Никита сел на край дивана, вытянул ноги и зажал ладони между коленями:

– А что говорить?

– То есть, тебе окей? – Влад не смотрел на него: взгляд растерянно блуждал по гостиной.

– Нет, мне не окей, – сказал Никита и с нескрываемым раздражением добавил: – На подоконнике!

За два года он изучил привычки Влада. Тот, когда снимал контактные линзы, вечно не мог найти очки, потому что оставлял их каждый раз где попало. Линзы можно было носить несколько суток не снимая, но Влад каждое утро, уезжая в офис, надевал новую пару, а вечером, придя домой, первым делом её выкидывал. А потом бродил по квартире и искал очки – и делал это непременно только после того, как линзы были сняты. Бродить он мог долго, потому что с минус шестью для того, чтобы найти очки, были нужны очки.

Никита плотнее сжал ладони коленями: ещё год назад эти беспомощные поиски казались ему милыми…

– На другом подоконнике, – произнёс он, когда Влад пошёл не туда. – Где подзорная труба.

Влад ушёл в дальнюю часть гостиной и обратно возвращаться не стал – решил продолжать разговор, находясь за спиной Никиты. Боялся встречаться глазами? Такой сентиментальности Никита от Влада не ожидал. Но тому как будто на самом деле было стыдно.

– Надеюсь, ты не будешь говорить, что… Короче, не будешь устраивать сцен. Люди расстаются, это нормально.

Никита натянуто рассмеялся:

– Ты где-то видишь сцену?

– Я вижу, что ты злишься.

– Это нормально, нет? Да, я злюсь, потому что… Потому что я думал, что у нас всё хорошо. Мы же созванивались чуть ли не каждый день! Не мог сказать? – Никита повернул голову к Владу и подвёл итог: – Какая же ты трусливая сволочь, Бусыгин!

– Не хотел расстраивать раньше времени.

– О да, ты обо мне заботился, ну конечно! Просто тянул до последнего…

Заявление Влада, что между ними всё кончено, Никиту расстроило не сильно. То есть расстроило, конечно, но скорее от того, что стало неожиданным. А ведь Артём предупреждал – в шутку, разумеется, – что зря он уезжает от Влада на три месяца и оставляет его без присмотра. За таким мужиком надо ходить, как наручниками прикованным, иначе уведут. И вот, пожалуйста, в первый же день после возвращения со стажировки – отставка.

– У нас, правда, всё было хорошо. Дело не в тебе, а во мне.

– О нет! – Никита закатил глаза. – Я сейчас блевану, честное слово.

Влад вернулся в середину комнаты, помялся немного напротив Никиты, а потом сел в кресло.

– При прочих равных условиях я бы предпочёл тебя. Можешь мне не верить, но я бы хотел… Я бы правда хотел, чтобы всё было по-старому, – он старался быть сочувственным и убедительным, но получалось плохо.

Никита неприязненно поморщился и едко заметил:

– Но перед генеральской дочерью устоять не смог.

Влад терпеливо его поправил:

– Злата не генеральская дочь.

– Образно выражаясь, – отмахнулся Никита. – Слушай, мне просто интересно, сколько у папаши должно быть денег, чтобы даже ты купился?

Никита смотрел в упор. Влад опустил глаза:

– Очень много. Но не в них дело. У Ивана Антоновича есть… другие возможности.

– Другие? – переспросил Никита, уже догадываясь, о чём шла речь. – Он тебе корочки пообещал, да?

– Ну… да.

Никита усмехнулся. Бусыгинская мечта: политическое влияние и депутатская неприкосновенность. Влад участвовал в предыдущих выборах, но проиграл. Они как раз вскоре после этого познакомились. Глеб Арнольдович, когда давал Никите на Влада «ориентировку», так и сказал: «Денег просто до хера. У них с отцом мясокомбинат, даже несколько вроде. Колбасный король, короче, но рвётся в политику. На выборах пролетел, видишь, мутный какой ходит. Сходи, утешь».

Никита не принадлежал к числу официальных мальчиков Глеба Арнольдовича, но тот испытывал к нему личную симпатию и совершенно бескорыстно помогал советами несмотря на то, что Никита с регулярностью раз в пару месяцев отвечал отказом на предложение работать. Он приходил в клуб не с надеждой поиметь денег, а с надеждой встретить подходящего человека, хотя от материальной поддержки не отказался бы. Аспирантской стипендии и стартовой зарплаты в не особо процветающей конторе хватало впритык.

Через полгода после того как он утешил несостоявшегося депутата, Никита переехал в его квартиру на Остоженке. Это было рискованно, но они никогда и нигде не показывались вместе, кроме как на приватных вечеринках у людей, которые в силу высокого положения тщательно скрывали свою ориентацию, или в паре закрытых клубов, так что за почти полтора года совместной жизни никто не предъявил Владу обвинений в гействе.

– Ладно, – Никита встал с дивана, – пойду собирать вещи. Где мне тягаться с Мосгордумой.

– Это не Мосгор, Никит. Всё по-взрослому, – многозначительно сказал Влад.

– О, буду утешаться мыслью, что за Мосгор ты бы меня не вышвырнул.

Никита дошёл до дверей в холл, когда Влад окликнул его:

– Извини! Я не хотел, чтобы так вышло, но… Иван Антонович, Златин отец, он всё знает. Он поставил условие: никаких контактов с тобой и вообще никаких парней, иначе…

Никита прислонился к косяку и сложил руки на груди. Это было уже интересно.

– То есть, этот твой Иван Антонович знает, что ты пялишь мальчиков, но думает, что ты исправишься и будешь пялить исключительно его доченьку?

– Он… Как тебе сказать… Он думает, что это типа моды. То есть, посмотрел на выступление Моисеева по телику и стал геем; перестанешь смотреть телевизор – сразу выздоровеешь.

– Слышь, а папашка-то, наверное, тоже депутат? Что-то знакомое слышится…

– Нет, он… Это неважно.

– Влад, ты серьёзно влипнешь со своей Златой. Хотя... какая в жопу Злата? С Иваном Антоновичем. Жаль, ты сразу на нём не можешь жениться, без посредников, – зло рассмеялся Никита и вышел в холл.

– Никит, если что, все вещи в гардеробной в гостевой спальне. Любовь Сергеевна собрала.

Никита вернулся из холла.

– И давно они там лежат?

Влад пожал плечами:

– Не помню, месяц, наверное.

– Ну и сука же ты! Что ты мне там говорил по телефону? Жду, скучаю… А сам со Златочкой кувыркался. Она-то в курсе, что ты пидор – во всех смыслах этого слова?

– Не в курсе. И сразу хочу тебя предупредить, чтобы ты не пытался…

– Что?! – резко оборвал его Никита. – Боишься, побегу расстраивать твою свадьбу? Да сдался ты мне! – он развернулся и скрылся за дверью.

Влад ничего не сказал, Никита услышал лишь тяжёлый вздох. Оборачиваться он не стал.

Вещей в гардеробной оказалось неожиданно много, три коробки и два чемодана, а возле дверей стояли ещё те, что он привез из Лондона. На его машине с микроскопическим багажником придётся делать несколько рейсов, но хотелось разделаться со всем этим одним махом. Он достал телефон и начал искать службу такси, где можно было заказать минивэн.

– Никита, малыш, ну пойми меня, пожалуйста… – неожиданно, так что Никита вздрогнул, прозвучал сзади голос Влада.

– Что тебе надо, а? – огрызнулся Никита, даже не повернувшись. – Я всё уже понял. Хочешь, чтобы я тебе пожелал счастливой семейной жизни, что ли?

– Я бы никогда… Мне никого, кроме тебя, не надо было… Просто это такой шанс.

Никита заполнял форму заказа на сайте и ничего не ответил. Даже с такого расстояния чувствовался запах: от Влада крепко, сильно пахло коньяком – только что выпил. Для смелости, что ли?

Влад, потоптавшись сзади, продолжил:

– Ты оставь всё себе… В смысле, машину и остальное. Если тебе деньги нужны на первое время…

– Да подавись ты своими деньгами! – зло бросил Никита. Он только сейчас, когда стал заказывать такси, понял, что не знает, куда ехать. Понятия не имеет. Его квартира пока существовала только в виде проекта, родных в Москве у него не было, а друзья… Далеко не все из них были готовы принять его вот так вдруг.

У Артёма сейчас, как он понял, любовник в Москве, Женька временно вернулся к родителям, а вот Олежка Замкадыш вполне мог пустить его к себе на несколько дней.

Влад вдруг обнял его за пояс, соединив руки на животе и даже попытавшись подсунуть их под ремень джинсов.

– Ты охуел? – по-деловому, без капли удивления или возмущения поинтересовался Никита.

– На прощанье, а? – зашептал Влад ему в ухо и поцеловал в шею. – Последний раз…

Никита отдёрнул голову и начал отдирать сцепленные в замок руки Влада от себя:

– Лапы убери, козлина!

– Я три месяца ждал. Я правда скучал, Никит… Ну что тебе стоит? Ты сам же хочешь!

– Ни хрена я не хочу, – Никита, наконец, вырвался из рук Влада и развернулся к нему лицом. – Ебись теперь со своим Иваном Антоновичем!

Никита взял первые два чемодана и покатил их к выходу из комнаты.

***

С Олегом Никита созвонился, пока ждал такси. Тот, как Никита и предполагал, был не против кратковременной вписки.

– Конечно, приезжай. Правда, я не дома сейчас. А что случилось-то?

– Потом расскажу, – Никита покосился на консьержа, который с равнодушным видом поливал выставленные в холле пальмы, но, скорее всего, внимательно прислушивался к разговору.

– Влад тебя того или ты сам?

– Того, – пришлось сознаться Никите.

– Вот гандон! – возмутился Олежка. – Ладно, нормально всё будет. Не переживай.

– Угу.

Олежка Замкадыш раньше был одним из протеже Глеба Арнольдовича, но отошёл от дел, когда его карьера в компании, занимающейся оптовыми поставками лаков и красок, пошла в гору. Олег начал регулярно ездить в командировки в Германию и Финляндию, влез в ипотеку и купил квартиру. Именно ей он и был обязан своим прозвищем.

Прозвища на удивление метко умел раздавать Глеб Арнольдович, и у всех его мальчиков кроме «творческого псевдонима» для клиентов была ещё и кличка «для своих», но к Олегу не пристала ни одна. Но когда он, уже уйдя из клуба, купил ту самую квартиру, которая находилась ровненько за МКАДом, на Белой Даче, и сам себя назвал замкадышем в разговоре, прозвище приклеилось моментально.

Никита добирался в Котельники из центра около двух часов – времени поразмыслить над ситуацией было полно, и поэтому, когда Олежка спросил его, как у него дела вообще, безотносительно Бусыгина, он смог точно и определенно ответить, что погано.

– Не ужасно, но денег впритык. Я эти три месяца не работал, а тратил много… Ну и кредит за квартиру ещё.

– Слушай, а я думал, за курсы Влад платил, – Олежка достал из холодильника две новых бутылки пива и поставил на кухонный стол.

– За сами курсы и за проживание – да, а всё остальное я сам… Мог у него попросить, не вопрос, он бы не отказал. Но я что, на еду и шмотки себе сам, что ли, не заработаю?

Никита сделал первый глоток и поморщился, когда от пузырьков газа защекотало в носу.

Живя с Владом, свою зарплату он не то чтобы спускал на ветер, но тратил, не задумываясь, потому что было кому поддержать. Но богатенький папик Бусыгин помахал ему ручкой, а он остался на мели. Сбережения, однажды уйдя на первый взнос за квартиру, из-за кредита и прочих трат накапливаться не торопились; восьмого числа с карточки снимут очередные сорок пять штук за ипотеку – почти половину того, что на ней было. Зарплата не предвиделась до пятнадцатого, а жильё надо было искать уже сейчас: у Замкадыша можно было перекантоваться недельку, не больше.

– Я завтра позвоню по объявам, – сказал Никита, выбирая из стоявшего перед ним блюда креветку покрупнее. – Буду искать что-нибудь поближе к работе.

– Пока можешь не париться, живи здесь. Я через две недели в Анталию уезжаю, заодно за квартирой присмотришь. Только до твоей работы добираться отсюда – полная жопа.

– Ничё, доберусь. Я, может, раньше съеду, но спасибо по-любому.

– Ага, – Олежка кровожадно оборвал креветочью голову. – А с машиной что? Тебе оставил?

– Ну да, она и оформлена на меня была. Я сначала думал, щас так красиво ключи ему в рожу швырну! А с другой стороны, какого хрена? Какая, на хрен, гордость – без тачки остаться?

– Правильно сделал, – подытожил Олежка, – если б швырнул, наши над тобой ржали бы не переставая, что ты за два года даже на машину не насосал.

Никита только пожал плечами и сделал очередной глоток.

У него не было цели сбить с Влада побольше бабок. Возможно, в тот вечер, когда он подсел за его столик, основной мотивацией и были золотые горы, на которые намекал Глеб Арнольдович, но встречался он с Владом не только из-за денег. Влад ему нравился. Умный, уравновешенный, симпатичный, заботливый. Не без недостатков, с частью которых иногда было трудно смириться и которые со временем раздражали всё больше и больше. Но у кого их нет? Правда Никита затруднялся, к чему следовало бы отнести расчётливость и целеустремлённость Влада – чисто теоретически это было достоинством, но в практическом применении к нему, Никите, обернулось готовностью выкинуть его из дома и из жизни вообще, когда на горизонте появилась невеста с приданым в виде депутатского мандата.

Никита подумал, что в глубине души всегда ждал от Влада чего-то такого. Сегодня его вывело из себя не столько «нам придётся расстаться», сколько то, что Влад ему несколько недель пел про люблю-скучаю, а сам в это время вовсю крутил с генеральской дочерью. Вот такого Никита не ожидал. Думал, что в случае чего его пошлют сразу и без разговоров, а получилось совсем иначе: Влад то ли стыдился, то ли боялся признаться и даже пару раз извинился. Но если подумать, Бусыгин был очень даже неплохим мужиком – не ревнивым, добрым, щедрым…

– Ебать… – даже не произнёс, а простонал Никита, хлопнув себя по лбу.

Он отставил пиво в сторону и выскочил в коридор, где вдоль стены стояли в строй пять его чемоданов и три коробки.

– Лошадь! Блядская лошадь!

Обеспокоенный Олежка тоже бросил пиво и вышел в коридор:

– У тебя всё нормально?

Никита раскрыл первый чемодан:

– Любовь Сергеевна точно должна была положить… Тут вроде… Нет!

– Ты чего потерял-то? – спросил Олежка.

– Документы, там целая папка была, – он взялся за второй чемодан. – Документы на лошадь. Я тебе не говорил, что ли? Влад же мне лошадь подарил…

– Блядь, на хуя тебе лошадь? В смысле, Влад ничего нормального не мог придумать? Полезного.

– Мы с ним осенью в Вене были, ходили в Испанскую школу смотреть на выступление лошадей. Потом ездили кататься под впечатлением. Мне понравилось, но я у него лошадь точно не просил… Вот точно! А он взял и через пару месяцев повёз меня в отель один на выходные. Тебя ждёт сюрприз, говорит. Я ещё такой думаю: нет, чтобы на выходные в Европу куда-нибудь слетать, если хочет сделать сюрприз. Почему мы в область едем? Какие сюрпризы меня ждут в Ленинском районе? А там при отеле конюшни, и он мне эту лошадь дарит! – Никита перешёл к третьему чемодану. – Вообще приятно. Лошадь красивая, породистая… Но можно же было спросить. Вот правда, на хуя мне лошадь? Я даже ей управлять…. в смысле на ней ездить толком не умею. Я так вежливенько Владу говорю, спасибо, дорогой, но я как-то не по лошадям и вообще. Будешь учиться, говорит, тебе же в тот раз понравилось.

– Нда… – протянул Олежка. – Это дико романтично, но вообще тупо.

Никита только вздохнул. Он тоже считал, что дарить, не спросив предварительного согласия, лошадь – немного странно. Закончив рыться в последнем чемодане, он перешёл к коробкам. Все три тяжёлые, будто свинцовые – внутри лежали книги и прочие вещи, не относящиеся к одежде.

– Ага, вот! – Никита вытащил толстую кожаную папку с серебристым тиснением по корешку. – Мелюзина, две тысячи шестого года рождения.

– Никит, а ведь она, наверное, стоит прилично? – предположил Олежка.

– Тридцать семь тысяч евро, – Никита довольно помахал перед ним договором продажи. – Сейчас, наверное, дешевле… А может, наоборот, дороже. В ценообразовании на лошадей я не особо разбираюсь. Вдруг они с возрастом только дорожают, как бренди.

– Вот это вряд ли… Так что, будешь продавать?

– Конечно, – Никитин голос звучал гораздо бодрее, чем когда они сидели за столом: оказывается, с финансами у него дела обстояли очень даже неплохо. И как это он раньше про лошадь не вспомнил?

– А не жалко тебе её?

– Как сказать… Я на этой лошади за всё время четыре раза успел покататься. Может, пять. Потом уехал учиться. Короче, это не собака, с которой десять лет в одном доме прожил. Продам без сострадания.

– Только вряд ли быстро, – с сомнением заметил Олежка.

– Изучу этот вопрос, – пообещал Никита, укладывая папку с документами обратно в коробку.

Потом они с Олежкой перебрались на балкон. Вместо перил была поставлена широкая столешница, так что получалось что-то вроде барной стойки в длину всего балкона – можно было сидеть за ней и любоваться видами с высоты семнадцатого этажа. Никита так и сделал: отставил надоевшее пиво в сторону, руки положил одна на другую, как школьник за партой, и упёрся в них подбородком. От трёх бутылок расслабило и пригрузило.

В узкий просвет между соседними домами было видно автостраду – пульсирующий в густых сумерках поток огней, а в другой просвет, ещё более узкий, – желтоватое зарево от фонарей над кольцевой.

– Отсюда красиво, – заметил Олежка, поняв, на чём подвис Никита. – Можно втыкать часами. А вблизи я МКАД ненавижу.

– Это потому, что ты живёшь по эту сторону, а не по ту, – не удержался Никита.

По ту сторону была Москва: внешне никаких отличий, всё те же жилые кварталы с кусками промзон между ними, однако формально – Москва. Город возможностей. Неисчислимых возможностей согнуть тебя, сжевать и выплюнуть косточки. Никита знал, что не пропадёт и выберется, именно благодаря тому, что возможности здесь для этого были. Это не городок на Северном Урале, куда после окончания вуза честно вернулся Артём и оказался в ситуации, когда оставалось лишь биться лбом о стену: место на единственном предприятии, где специалист его профиля мог быть востребован, уже было занято, а освободись оно, туда сразу выстроилась бы очередь из родни и друзей руководства. Артём, покрутившись на родине полгода, уехал назад в Москву. Правда, работать по специальности он и тут не стал.

– Может, передумает ещё, – Олежка щёлкнул зажигалкой над ухом у Никиты.

Тот вспомнил, как прошлой осенью говорил примерно то же самое нажравшемуся в сопли Олегу, когда того «уволил» мужик, с которым они долго – и тайно – встречались. Мужик был успешным кардиологом, и в тридцать девять его вдруг настиг кризис среднего возраста. Он внезапно почувствовал, что прожил жизнь зря, потому что только дом построил, а ни дерева не посадил, ни сына не родил. Никита не знал, насколько успешно произошла посадка дерева, но сына этот мудак какой-то девке заделал и собрался на ней жениться. Олежка удивил и Никиту, и Артёма своей бурной и тяжёлой реакцией на расставание: у него, по-видимому, всё было серьёзно. Трёхдневное Замкадышево бухание закончилось торжественным спуском вещей бывшего в мусоропровод и клятвой никогда больше не связываться с бишками, принесённой на «Основах маркетинга» Котлера; это было самое близкое к Библии, что нашлось в квартире.

Олежкин бывший, естественно, не передумал, и Никита был уверен, что Влад тоже не передумает. И даже если бы и передумал – он для себя уже всё решил. Там, у Влада в квартире он чувствовал себя униженным и выброшенным, как старая тряпка; а потом ему резко похорошело. В расставании была и положительная сторона: ему больше не надо будет притворяться.

– Я не передумаю, – сказал он, когда Олежка уже и не ждал его ответа.

– Да ладно, позвонит и побежишь.

– Нет. И он не позвонит, у него теперь Злата, – уныло ответил Никита. – Свадьба скоро.

– Да ясно же, что без папаши он на неё и не посмотрел бы. Захочется мужского тепла, вот увидишь…

– За ним папаша следит, чтобы ни-ни, а то в Думу не пустит.

– А прикинь, Влад будет свою женушку обхаживать, а с выборами его наебут! – злорадно заявил Олежка. – И останется у него одна Злата без мандата.

– Это мы с тобой два безмандата, – зло отозвался Никита. – Неудачники… По уши в кредитах, а мужики шлют на хуй, стоит удобной бабе появиться.

***

Утро воскресенья у Никиты наступило ближе к полудню. Проснулся он от звона посуды на кухне: Олег, судя по запаху, что-то жарил.

Вчера, когда он ехал из аэропорта домой, думал о том, что на следующий день – вот счастье! – не надо на работу. Они с Владом поваляются в кровати с утра, потом неспешно сделают кофе, выпьют его в постели и опять поваляются… О чём он точно не думал, так это о том, что проснётся на разложенном кресле в квартире Олежки с мутной после вчерашнего головой, переполненным до боли мочевым пузырём и мыслями о мудацком Бусыгинском поступке. И попробуй решить, что из этого хуже…

Когда он вышел из ванной, оказалось, что Олег уже разморозил и поджарил блинчики с мясом. Никита, когда зашёл на кухню, бросил взгляд на валяющуюся возле мойки разорванную картонную упаковку, перевернул отогнутый край и произнёс:

– «Арбатские Премиум». Это Яковлева проект, замдира нашего.

– Да? – равнодушно переспросил Олежка. – Первый раз вижу, честно говоря. Взял по акции.

– Остатки распродают, они отказались от этой марки. Заказчик – Бусыгинский конкурент, не особо серьёзный, конечно. Яковлев хотел часть моих ребят себе оттянуть на два часа в день, прикинь! Я упёрся и не дал. Это же в чистом виде конфликт интересов. Мы Бусыгину тоже блины и пельмени продвигали. Он крупнейший клиент, и если мы будем одновременно на конкурента работать, это же… Пиздец, короче.

– Но он всё равно сделал?

– Сделал, но своими силами. Своей командой, то есть. Когда концепт согласовывался, они меня попросили высказаться. Я и высказался. Наверное, тоже не совсем прав был. В смысле, не по-деловому разговор повёл, а просто с ноги объявил, что хуйня. Сказал, что и дизайн хуйня, и идея тупая, и что с позиционированием проёб – на премиум не тянет. Что, блядь, потребители того премиума, на который они замахиваются, замороженные пельмени по определению не жрут. Ну, Яковлев решил, что я вроде как завидую и вставляю палки в колёса, потому что не мой проект.

– И что? Успех его настиг?

– Нет, конечно. Замдир у нас заебись креативный, но эта креативность просто прёт без всякого смысла, без учета восприятия аудиторией и всего прочего. Ну, он может что-нибудь крутое придумать, но такое, знаешь: круто, прикольно, но продаваться не будет. Он чисто креативщик, а в продажах и маркетинге не рубит вообще. Массовик-затейник. С клиентами у него хорошо получается контакт наладить, а как профессионал он так себе. Когда я к ним Бусыгина приволок в качестве клиента, то мы с ребятами первый кат-гайд сделали за всю историю фирмы. Правда, я одного дядьку из другой конторы консультантом привлекал, сам тоже не потянул бы.

– А, ты рассказывал, помню, – поддакнул Олежка. – И за это они теперь тебя ненавидят… Типа самый умный.

Никита усмехнулся:

– Замдира точно ненавидит, остальные – вряд ли. Когда «Арбатские полуфабрикаты» свернули как неприбыльные, он сказал, что я его задавил бюджетами. И вообще я во всём виноват – не дал ему специалистов. Можно подумать, кроме моих больше никого нет. Я когда Владу проект начинал, шрифты вообще у Роба Кларка заказывал в Лондоне. А Яковлев в Москве найти никого не смог. Да он просто удавится от жадности на сторону платить, когда свои могут за зарплату сделать. Ну и сделали, как могли, – Никита сел за стол и подцепил на вилку блинчик. – Как представлю этого хрена, так сразу на работу неохота. А блины ничего такие...

Когда они с Олегом уже пили кофе, у Никиты зазвонил телефон. Номер был незнакомым.

– Это Никита Борисович? Вас из «Зелёного бархата» беспокоят, – сказал приятный женский голос.

– Откуда-откуда? – переспросил Никита.

– Кантри-клуб «Зелёный бархат».

– А, да, понял, – Никита вспомнил название того отеля, где они останавливались с Владом и где содержалась та самая лошадь, с продажей которой он сейчас связывал свои надежды на счастливое финансовое будущее. На секунду ему стало страшно: вдруг скажут, что Мелюзина пропала или заболела. – Как раз собирался приехать к вам.

– Да, было бы хорошо, но в принципе эти вопросы можно и по телефону решить.

– Какие вопросы? – обеспокоенно спросил Никита.

– Дело в том, что у вас образовался долг… Простите, – немного смутилась девушка, словно ей было неудобно сообщать клиенту, что у него есть долг, – мы пытались дозвониться до вас раньше, всю эту неделю звонили, но телефон был недоступен.

– Я был за границей, и этим телефоном временно не пользовался. Так что там за проблемы?

– Содержание вашей лошади, Мелюзины, в конюшне клуба было оплачено по пятое июля включительно. Обычно оплата производится вперёд, но у нас сотрудница в отпуск ушла, и мы вовремя не отследили этот момент, так что теперь вам нужно заплатить за прошедший месяц и за текущий.

– Хорошо, я понял, – Никита сжал зубы: только этого ему не хватало – деньги, которых и так было не очень много, таяли на глазах. – Какой там долг?

– Восемьдесят тысяч. Но если вы оплатите, как в предыдущий раз, сразу за полгода, мы предоставим скидку в разме…

– Сколько?! – вырвался у Никиты возмущенный возглас. Но потом он быстро поправился: людей, которые забавы ради покупают лошадей за тридцать семь тысяч евро, такие суммы не должны смущать: – Повторите, пожалуйста, связь не очень хорошая.

– Восемьдесят тысяч.

– Э-э… Хорошо. Я приеду через день или два, и мы всё решим.

– Понимаете, ваша лошадь находится у нас уже… – начала девушка.

– Простите, опять что-то плохо слышно, – прокричал в трубку Никита, а потом скинул звонок. – Да блядь же! Долбаная лошадь!

– Что такое? – спросил Олег, который напряженно вслушивался в разговор, но ничего не понимал, хотя очень хотелось.

– Звонили из клуба, где лошадь стоит, – Никита, забыв про кофе, ушёл в коридор.

Вернулся он с Мелюзининой папкой.

– Где-то тут должен быть договор, – Никита торопливо перебирал бумажки. – Ты представляешь, аренда этого самого, как его, стойла, стоит… бля… И правда: сорок тысяч в месяц!

– Да ни хера ж! – воскликнул Олежка. – Квартиру можно снять! Эта лошадь, она там прямо в номере, что ли, живёт?

– Так, аренда денника, выгул, уход, так-так-так… в размере сорока тысяч рублей… Срок уплаты… еще и пени! – Никита поднял на Олежку глаза. – Я с этой лошадью конкретно попал. Надо продавать срочно, я её не прокормлю. Мне вот прям сегодня-завтра за неё надо восемьдесят штук выложить…

– У тебя нет, что ли?

– Есть, но восьмого числа должны сняться деньги за ипотеку. На неё уже не хватит.

Никита потёр рукой взмокший лоб. Ситуация была такая, что впору было хвататься за голову. Буквально сутки назад он возвращался домой из Лондона: у него были Влад, жильё и деньги. Влад вычеркнулся из его жизни вместе с жильём, деньги пока ещё были, но их собиралась сожрать лошадь. Оставалась работа. На работе завтра можно будет попросить аванс. Точно, попросить аванс, а с клубом договориться об отсрочке – не выгонят же они Мелюзину за ворота. А если выгонят? Он тогда останется без лошади и без перспективных тридцати семи тысяч евро.

– Слышь, Олежка, сигареты есть?

– Ты же бросил.

Никита отхлебнул холодный кофе, поморщился и выплеснул оставшиеся полкружки в мойку.

– Снова начал.

Он не курил почти два года: помешанный на здоровом образе жизни Влад настоял. Бросить оказалось просто: Никита курил мало, больше за компанию или когда нервничал; с этим требованием Влада смириться было легко. Легче, чем с его требованиями к сексу. Хотя Влад ничего не требовал. Он просто не понимал, что что-то было не так, а Никита делал вид, что его всё устраивает. И он не представлял, каким эгоистичным и самовлюблённым мудаком Владу надо было быть, чтобы целых два года ничего не замечать. Или делать вид, что не замечает. С другой стороны, каким лживым хуйлом был он сам, раз два года притворялся.

Никита вышел на балкон и, открыв створку, где не было москитной сетки, и высунувшись наружу, затянулся. Надо решить, за что хвататься и какую дыру первой затыкать. Звонить сейчас по объявлениям о сдаче квартиры, как он вчера планировал, не имело смысла: у него нет денег. Ещё три недели перекантуется у Замкадыша, а там всё может измениться. Вдруг он продаст лошадь?

Никита решил, что этим сейчас и займётся. С лошадью надо разобраться в первую очередь.

***

В какой-то момент, огибая по обочине очередную гигантскую лужу, Никита начал бояться, что никогда не доберётся до «Зелёного бархата», застрянет в этом блядском лесу и останется там навсегда.

Сразу после звонка из «Бархата» он поехал к дому Влада, где вчера осталась его машина, а потом отправился в кантри-клуб.

Свернуть с шоссе возле стенда с указателем не удалось – вся правая половина дороги была перекрыта из-за подводки каких-то коммуникаций. Стрелка с надписью «Объезд» указывала прямо, а потом направо, но Никита то ли пропустил нужное место, то ли его просто не было. В итоге он съехал на какую-то грунтовку с продавленной тяжелой техникой колеёй, по которой его «тэтэшка» угрожающие громко заскребла дном.

Никита упорно ехал вперёд, ориентируясь по навигатору, раз уж дорожные указатели его подвели, и проклинал строителей коттеджного посёлка «Шахматово», которые всё вокруг разрыли.

В конце концов, обогнув огромную стройку, Никита смог вернуться на асфальтовую дорогу – правда, произошло это почти у самых ворот «Зелёного бархата». Белоснежная машина была по окна в грязи и шлепках глины. Остальные автомобили на парковке были если и не идеально чистыми, то уж точно не выглядели так, словно ехали через непролазные говна. Видимо, нормальный объезд всё-таки был, и одному Никите не посчастливилось его найти.

Никита зло хлопнул дверью, с которой посыпались куски подсохшей глины.

Разговор с администратором был не очень приятным, но коротким. Никита заплатил вместо восьмидесяти тысяч пятьдесят, наплетя какой-то ерунды про то, что у него временные трудности с основной картой, а на «запасной» он не держит крупные суммы, и пообещав перечислить оставшийся тридцатник в понедельник или вторник. После этого он пошёл в конюшни. Стойло с табличкой «Мелюзина. Вестфальская. 2006. От Мартини и Ватерлоо» на дверце было пустым.