Текст книги "Белый слон (СИ)"

Автор книги: Ginger_Elle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Он растерянно покачал головой. Собраться с мыслями не получалось.

– Уже обдумываешь проект? – предположил Андрей. – У меня такое тоже бывает. Когда загоришься идеей, больше ничего не видишь и не слышишь.

Никита посмотрел на него и кивнул.

– Я тогда пойду, – сказал Андрей.

– Нет, я это не к тому, чтобы ты ушёл, – начал Никита, но придать словам искренности у него не получилось. Очередная беспомощная ложь.

– Вызову такси. Какой тут адрес?

***

Когда Никита, завезя ключи Артёму в клуб, вернулся домой, Олежка ещё не спал. Они заварили чай и пошли пить его на балкон: вдалеке шла гроза и маленькие, словно игрушечные, молнии били откуда-то из туч точно в линию горизонта – тот её кусок, что было видно между домами. Чаще же видно было только высветлявшие небо слабые вспышки. Грома слышно не было.

– Олежка, – позвал Никита, – дашь мне денег в долг?

– Сколько?

– Ну хотя бы десять. Дыры заткнуть, а то за кредит пени пойдут. А потом я надеюсь продать эту лошадь. Если с ней никак, то машину. Это-то быстро уйдёт, если не жмотиться. Я бы у Артёма попросил, но я ему за сегодняшнюю квартиру и так уже должен. Хотя… Бля, ты не представляешь, как я из-за неё попал!

– А что такое?

– Лучше не спрашивай. Я теперь, после её посещения, ещё и БДСМ-щик. Саб. Представляешь?

– Это как? – Олег чуть не захлебнулся чаем. – Тебя этот Соколов, что ли, заставляет? Что за бред вообще?

– Да я сам не знаю. Вот сейчас вспоминаю и понять не могу, как меня так занесло, – Никита устало смотрел перед собой в одну точку. – Так что, дашь денег?

– Дам, конечно. Спрашиваешь…

Никита развернулся и хлопнул Олежку по плечу.

– Пасиб.

Олег пожал плечами. Они все друг друга выручали еще со времён полуголодной студенческой жизни. И не только деньгами.

Однажды Никита во втором часу ночи поехал через пол-Москвы вытаскивать Олежку из сауны, куда он по пьяни поехал с мужиком, с которым познакомился в клубе. Он не знал адреса сауны, даже улицы, мог назвать только район и имя человека, с которым уехал. Он сказал Никите, что пока всё на вид прилично, но мужиков слишком много и они ему не нравятся; пока трезвые ещё ничего, но вот когда бухнут… Никита обзвонил несколько знакомых, кто мог знать того чувака и сауну. Она находилась далеко от клуба, и туда поехали явно не случайно: скорее всего, была из тех, куда менты не станут заходить, приехав на вызов, – позвонят и вежливо спросят у открывшего дверь, все ли у них нормально, потом развернутся и уедут. Через пятнадцать минут у Никиты уже был адрес, и он вызывал такси. Для него всё тоже могло бы окончиться печально, если бы Влад, психанувший из-за того, что Никита несмотря на уговоры и запреты уехал один в какой-то бандитский притон, не поднял среди ночи службу безопасности завода и не начал звонить знакомым ментам. Когда к сауне подъехали три машины с безопасниками, Никита всё ещё колотил в дверь, внутрь он войти не успел. Олежка пострадал несильно – на следующий день даже потащился на работу. На память остались три ожога от сигарет на животе.

Никита и Олег какое-то время молчали, наблюдая за отсветами в небе.

– Никит, я так и не понял, – сказал вдруг Олег, – вы потрахались или нет?

– Вроде как да.

– А что с лошадью тогда?

– Поговорим ещё. Ты думаешь, у меня договор был в трусы засунут?

Никита вдруг вспомнил, как Андрей помогал ему одеться. Он делал это для него. Для него. Ему стало стыдно. Если бы Андрей был бездушной скотиной, которая тупо хочет трахнуть его разок-другой, он бы не чувствовал этого мерзкого, предательского стыда.

Андрей хотел отношений, а он сам всего лишь хотел продать ему лошадь. Взять деньги и бежать. Потому что топ да ещё и доминант ему не нужен. А Андрею, судя по сегодняшним откровениям, не нужен нищеброд. Ничего не получится. Блядская ложка дёгтя! И не одна.

Никита долго думал, прежде чем позвонить.

– Привет. Не разбудил?

– Я уже засыпал вообще-то, – не особо довольным голосом ответил Андрей.

– Извини. Я только хотел сказать… хм… «извини»… Другое «извини». За сегодняшнее. Я как будто бы выгнал тебя, но на самом деле я не хотел.

– Никит, ты чего?

– Я иногда веду себя как последний придурок. Я знаю, всё было ужасно, – Никита, который до того, как позвонить, продумывал свою речь, почему-то заговорил совсем не о том и, кажется, только усугублял сложившееся у Андрея представление о себе как о неадеквате.

Через минуту после начала разговора он уже жалел о звонке с извинениями – поступке, достойном девочки-школьницы.

– Почему ужасно? – Андрей, кажется, улыбнулся. – Это был мой лучший вечер за последний год. Даже за два, если не за три.

– Ты серьёзно? Мне показалось…

– Слушай, давай завтра? – прервал его Андрей. – У меня планёрка на объекте в восемь.

Никита, зная, что всё равно быстро не уснёт, ещё час просидел за ноутбуком, записывая без разбора все соображения и ассоциации, которые приходили ему в голову насчёт кофеен. Он знал, что торопит события, но идея его захватила.

***

Андрей позвонил утром – как раз, когда Никита обсуждал кофейные дела со своим, вполне возможно, будущим начальником в жутко неуютном и замороженном взбесившимся кондиционером офисе. Никита не смог ответить, но потом, когда вышел из здания и сел в машину, перезвонил Андрею сам.

Разговор он начал решительно – этот момент был продуман заранее:

– У меня сразу вопрос: ты что-нибудь думал про Мелюзину? Тут нарисовался покупатель, тётка одна, – тётка, разумеется, существовала только в воображении Никиты, – она вчера без меня съездила посмотрела лошадь, готова брать на следующей неделе. Мне надо что-то ей ответить… Я бы лучше продал тебе. Тётка ничего такая, но если ты всё-таки решишься…

Никита замолчал на середине фразы, ожидая ответа. Он специально завёл этот разговор по телефону: боялся, что при встрече с Андреем, глядя ему в глаза, не сможет сказать это достаточно убедительно, и Андрей тут же раскусит старый, как мир, трюк.

– Да, думал, – ответил Андрей. – Я в общем-то готов её взять. Хотел посмотреть договор, но как-то всё не получалось. Ты вечером свободен?

– Да, – едва не выкрикнул Никита от радости. Неужели всё? Неужели его мечта сбылась и он получит свои тридцать семь тысяч евро и избавится наконец от ненасытной Мелюзины, за которую он уже был должен «Зелёному бархату» не тридцать, а сорок тысяч – добавился визит ветеринара и какие-то его назначения. – Привезти тебе договор?

Никита колотил кулаком по пассажирскому сиденью. Да, он сделал это! Сделал! Умудрился продать лошадь всего за полторы недели!

– На самом деле я хотел пригласить тебя к себе, – ответил Андрей. – Просто поужинать, познакомить тебя с братом. Но договор тоже привози.

Никита прекратил лупцевать кресло.

– С братом? Э-э… Ты уверен?

– Да, конечно.

– А он в курсе, что есть я и всё такое? – осторожно поинтересовался Никита.

– Ну, я говорил. Скорее, упоминал, – Андрей немного замялся. – Хотел сказать, но так получилось, что я его до сих пор не видел. Вчера, когда вернулся домой, он уже куда-то уехал, а утром, когда я уходил на работу, он спал.

– А ты точно не хочешь с ним пообщаться по-семейному, без гостей?

– Наобщаюсь ещё. Мы с ним вместе ночью едем в Питер. У родительской фирмы юбилей – пятнадцать лет. Надо отсидеть вечер в ресторане, ну и ещё задержусь на день или два.

– Если ты считаешь, что всё в порядке, то да, конечно, я приду, – Никите не очень хотелось знакомиться с братом Андрея: это было уже слишком, но на кону стоял договор. На пути к его подписанию оставался лишь финальный бросок, и никакие родственники Андрея, даже если их будет не один, а двадцать, не смогли бы остановить Никиту. – Могу за тобой заехать.

– Договорились.

***

Никита, рядом с которым в машине лежал договор на продажу лошади, был в приподнятом настроении.

Они с Андреем успели поболтать, пока доехали от его офиса до дома: Андрей рассказывал о своей работе, Никита о собеседовании. Он не стал упоминать об этом, но там он использовал тот же приём, что и с Андреем: сказал, что у него есть несколько хороших предложений работы, и он, возможно, не дождётся ноября, а тем более января. Определённый риск был: его могли вежливо послать и начать искать другого кандидата, но всё получилось так, как он рассчитывал, и руководитель подразделения пообещал переговорить с директором на тему Никиты и начала его работы. Ему не обязательно было выделять команду и бюджет: он мог начать работать в одиночку или с одним помощником из финансового отдела, например, над определением стоимости присутствия на рынке – оно было сделано довольно грубо и к тому же за время заморозки проекта успело устареть.

Этот день был удачным, особенно на фоне предыдущей беспросветной недели. Хотя один просвет всё же был – Андрей. С ним было хорошо. Никита, наверное, мечтал именно о таком человеке рядом. Он предпочитал не думать о том, что с Андреем придётся расстаться. Надо просто ловить момент. Ему крупно повезло, что ради продажи лошади приходится подставляться не какому-нибудь банкиру с несмешными шутками, пивным пузом и вялым членом, а отсасывать Андрею – он даже улыбнулся от удовольствия, когда вспомнил вчерашний вечер и ощущения от твёрдого, текущего члена у себя во рту.

– Чему улыбаешься? – спросил Андрей, заметив довольное выражение лица Никиты.

– Так… Впереди хороший вечер. Увижу, как ты живёшь.

– У меня в квартире… проще, чем у тебя.

Никита подумал, что в какой угодно квартире будет проще, чем у Артёма, а вслух сказал:

– Моя квартира меня уже начала утомлять.

Андрей вообще относился к вещам проще; даже если сравнить одежду, у Никиты шмотки были подороже. А квартиру было вообще не сравнить с Тёмкиной: она была обставлена сдержанно и классически-уютно – светлые стены и ткани, тёмное дерево.

Брата Андрея, Егора, дома пока не было.

– Я сказал, чтобы он был к семи, но, – Андрей покачал головой, – это бесполезно. Он уже давно стажируется у родителей, на работе всё выполняет, как часы, но стоит вырваться из офиса – это конец.

– Можем пока расставить всё на столе, – предложил Никита, указав на гору коробок из ресторана.

– Успеем. Пойдём, хочу тебе кое-что показать, – Андрей пошёл к выходу из главной комнаты.

– Что?

– Сюрприз, – Андрей, когда они вышли в широкий коридор, открыл перед Никитой одну из дверей. – Это моя спальня, – пояснил он. – Заходи.

В этот момент у Андрея завибрировал в кармане телефон; он махнул Никите в сторону двери, а сам ответил на звонок:

– Что, началось уже? – он посмотрел на часы. – Сколько у вас сейчас времени? Двенадцать? И как? Да? Я буду на связи, если что… Что не подходит? Какого хрена? Мне Федоров клялся, что все стандарты…

Андрей ушёл в сторону гостиной, и продолжение разговора Никита не слышал.

Он сделал пару шагов по комнате, огляделся и увидел на кровати коробку. Коробка размером раза в два больше средней обувной была завёрнута в голубую бумагу и перевязана матовой графитно-серой лентой со скромным плоским бантом.

Сюрприз.

Никита приподнял коробку и потряс: внутри что-то мягко, с легким шуршанием, постукиванием и даже позвякиванием перекатывалось.

Он вышел в коридор и прислушался: в квартире была тишина. Андрей, видимо, уже закончил разговаривать по телефону, но почему-то не возвращался. Никита снова потряс коробку.

Андрей всё не шёл, и Никита не утерпел и стянул ленту, а потом надорвал бумагу. Подняв крышку, он замер в недоумении. Внутри лежала груда чёрных ремней. Кое-где блестели пряжки и какие-то крепления, отделанные оранжевым.

– Что за хрень? – Никита наконец решился достать «сюрприз» из коробки.

Когда он вынул его, то понял, что ремни предназначались для человека: в центре находился широкий пояс, от него отходил ремень вверх, который потом раздваивался, превращаясь в наплечные ремни, а внизу к поясу на стропах потоньше были прикреплены ремни для ног.

Никите показалось, что ему обожгло руки, а то, что в это время происходило у него в голове, вообще было трудно описать. Хаос, паника и раздрай – и всё это перемежалось образами Андрея, то секущего его стеком, то затягивающим на запястьях наручники, то помахивающим плёткой.

В горле мгновенно пересохло, а зубы Никита стиснул так, что дёсны заныли. Когда он смог наконец заставить себя выдохнуть, то смог только прошептать: «Твою мать…».

В коробке оставались ещё какие-то ремни. Никита не хотел вникать, для чего они нужны… Ему было достаточно этой жуткой штуки! Он бросил её и заметался по комнате.

Он сам вчера сказал про ремни… Господи! Он и подумать не мог, что Андрей воспримет всё так. С такой готовностью… Что ему теперь делать? Если он откажется, то что Андрей подумает? А договор лежит на столе в гостиной. Чёрт!

Никита снова подошёл к коробке. В его представлении тематические игры были связаны с чёрной кожей и латексом: эта штука была чёрной, но сделанной из текстильного материала с мягкой подложкой изнутри. На вид очень качественно. Гораздо круче той кожи, что пару раз ему доводилось видеть: там всё выглядело как китайская подделка. А это была Вещь.

Мысли разбегались в разные стороны. Никита ещё раз высунулся за дверь и опять ничего не услышал. Андрей не разговаривал больше по телефону, но и не возвращался. Ждал? Специально оставил его наедине с сюрпризом? Никита снял пиджак, предварительно достав из кармана блютус-гарнитуру, которую надевал за рулём, нацепил её на ухо и набрал на телефоне номер Артёма.

– Нужна помощь. Опять, – сдавленным голосом произнёс Никита.

– Опять квартира?

– Нет, что-то типа… э-э… консультации. У меня времени нет, я по-быстрому. Только ты там не падай. Вопрос: если доминант оставляет саба в комнате одного с такой штукой… Вроде как бондаж на всё тело, надевается сразу на пояс, на плечи и на ноги…

– Сбруя, что ли? Ну, харнесс?

– В душе не ебу, как это называется! – Никита заметно нервничал. – Короче, такая вот хрень. Если сабу её дали и оставили в комнате одного, то что это значит?

– Ты знаешь у всех по-разному… – со смешком ответил Артём. – А тебе зачем?

Никите потребовалась пара секунд, чтобы собраться с силами и ответить:

– Этот Андрей, который с лошадью… Я сказал ему, что я в Теме. И что я, – Никита со злости на собственную глупость треснул себя кулаком по лбу, – что я саб!

– Никита, ты ебанулся?

– Ты можешь ответить на вопрос? Что мне, блядь, делать?! Чего он от меня ждёт?

– Думаю, он хочет, чтобы ты надел эту штуку на себя и ждал его, – немного неуверенно ответил Артём. – На его месте я бы хотел, чтобы ты принял позу, которая говорит о подчинении, – на этом моменте Артём заметно воодушевился: – Например, на коленях, руки за спиной. Лучше в наручниках. Там есть наручники?

– Ты что, дом? – поразился Никита, который только вчера узнал об этом увлечении Артёма и почему-то сразу записал его в сабы. – Ладно, потом… Наручники, наручники… Там в коробке этого добра ещё полно, я не смотрел особо. Может, есть. На поясе приделаны колечки и карабины, значит…

– Ага! Это фиксировать, ну, например, на щиколотки надеваются браслеты и цепочкой пристёгиваются к поясу. Чтобы ты не мог ноги сдвинуть.

– Бля-я-я… Ладно, спасибо. Если что, ещё позвоню. Держи телефон при себе.

– Не волнуйся! Я такое не пропущу, – заржал Артём. – Но вообще: я не советую. Серьёзно. Скажи ему сразу.

– Я не могу. Тогда придётся сказать, что квартира не моя, и про всё остальное. А пока он не заплатит за лошадь, мне нужно ублажать его, как только можно, понимаешь? Короче, нельзя сознаваться.

– Как знаешь. Я на связи.

Никита начал решительно расстёгивать рубашку. Он снял её, потом брюки и носки. Трусы он решил снять попозже.

Он снова достал из коробки сбрую, или как там оно называлось, и начал примерять на себя. Ремни для плеч оказались длинны, но и на центральной перевязи, и на самих ремнях были регуляторы, так что Никита быстро подогнал всё под себя. Ремни, которые должны были застёгиваться вокруг бедра, были почти как раз, их даже не потребовалось утягивать. Металлические пряжки и кольца холодили кожу, и Никиту пару раз передёрнуло – хотя это могло быть и от волнения.

Андрей так и не появлялся. Никита с ужасом думал, что тот заявится тоже в каких-нибудь ремнях, металлических заклёпках и коже… Возможно, он тоже сейчас готовился: одевался, подбирал стеки.

Никита выдохнул, покосился в сторону зеркала, к которому так и не решался подходить, и начал изучать то, что осталось в коробке.

Он не смог разобраться. Очевидным ему показалось назначение только одной вещи – пары очень широких браслетов, которые, если судить по размеру, должны были надеваться на лодыжки, как и предсказывал Артём. Ничего похожего на наручники не было, но из некоторых ремней можно было скрутить что угодно.

Никита разложил всё на краю кровати в ряд, сфотографировал на телефон и отправил фото Артёму.

– Снова я. Фотку сейчас скинул, глянь. Я понять не могу, зачем это и куда.

– Подожди секунду. Смотрю, – Артём помолчал, а потом сказал: – Не совсем понятно. И фотка не айс. Руки, что ли, трясутся? Если так много барахла, то по идее должны быть наручники, и ошейник, и… не знаю, может, что-то, чтобы стягивать мошонку…

Никита почувствовал, как у него сразу от рук и ног и даже от мошонки отливает кровь.

– …расширитель для рта или кляп, – продолжал перечисление Артём.

Никита с содроганием представил Марселуса Уоллеса из «Криминального чтива» с красным шариком-кляпом во рту. Он понимал, что Андрей не будет насиловать его и вообще вряд ли сделает хоть сколько-то больно, но перспектива оказаться обездвиженным – да ещё и с перетянутой мошонкой – его не очень вдохновляла. Спасало лишь мысль о том, что это один-единственный раз.

– Что ты сказал? – переспросил Никита, когда понял, что Артём ему что-то говорит, а он не слушает. Он буквально чувствовал, как мозг отрубается то ли из-за нервов, то ли из-за невозможности переварить творящееся безобразие.

– Говорю, пришли фотку сбруи. Может, я пойму, что куда цеплять.

– Ни за что! Она уже на мне.

– Никита, пли-и-из! – взвыл Артём. – Я хочу это видеть! Ну пожалуйста! Это же ради тебя! Когда я представляю тебя в чёрной…

Никита сорвал с уха гарнитуру и швырнул на кровать. Оставшиеся ремни он бросил в коробку. Хватит Андрею и того, что он уже надел.

Где-то рядом хлопнула дверь.

Никита подумал, что теперь ему надо быть готовым, принять позу… А, и ещё снять бельё.

Он дёрнул трусы вниз, но тут же понял, что их не стянуть, не расстегнув охватывающие бёдра ремни. Господи, ну почему он такой придурок!

Хотя в трусах как-то… легче. Никита, так и не рискнув взглянуть на своё отражение в зеркале, решил, что трусы, синие с чёрным «Addicted», вполне пристойно сочетаются с основным его нарядом.

За дверью послышался рассерженный и жёсткий голос Андрея. Таким Никита никогда его не слышал раньше:

– …мне похуй, где он сейчас, хоть из-под земли достаньте! Нет, сегодня у меня дела, я не приеду, а завтра… Стоп, завтра я в Питере буду. Короче, Фёдорова прокол, с него и спрошу, когда вернусь. Пусть готовит вазелин…

Андрей замолчал. Никита развернулся лицом к дверям – принимать позу, говорящую о подчинении, он не собирался. От холодной злости в голосе Андрея его пробрала дрожь.

«Хватит паниковать! – скомандовал он себе. – Не съест он тебя. Ну, может, куснёт пару раз».

Никита, конечно, психовал больше не из-за того, что боялся, а из-за того, что он стоял посреди комнаты в совершенно идиотском облачении из чёрных ремней и трусов.

Дверь открылась.

– Извини, у меня тут на ра…

Андрей замер в немом изумлении. Никита первый раз в жизни видел, как у человека на самом деле отвисает челюсть. Брови у Андрея поползли вверх.

Он смотрел на Никиту и как будто хотел что-то сказать, но слов не было.

Никита попытался улыбнуться, чтобы не стоять с каменным лицом, но губы не слушались. И он не мог понять, что происходит: вряд ли Андрея пригвоздило к полу от восторга при виде его неземной красоты. Никита своим телом мог гордиться, но эффект был, пожалуй, слишком силён…

– Никита? – наконец сдавленно произнёс Андрей. – Ты …это …надел?

Он по-прежнему стоял в дверях. Никите даже показалось, что он попятился назад.

– Да.

– Я… – изо рта Андрея вырвался нервный смешок, но сам он выглядел, скорее, испуганно, чем весело. – Но… почему?

Никите захотелось чем-нибудь срочно прикрыться, так странно смотрел на него Андрей. Но сейчас было не время показывать слабость. Хотя, возможно, Андрею именно этого хотелось? А может, он считал, что доминант должен сам «взнуздывать» своего саба, затягивать все эти ремни и пряжки? Может, одевшись, он нарушил какое-то правило?

– Я открыл коробку, – пояснил Никита, – увидел это. Оно… ну, все эти ремни… Меня это так возбудило, что я…

Андрей наконец сделал шаг вперёд.

– Господи, ты решил, что это был подарок для тебя? – Андрей сделал пару резких вдохов, словно собираясь с духом. Он, по-прежнему не сводя глаз с Никиты, который теперь смотрел на него растерянно, произнёс: – Прости, но… Но это альпинистская обвязка для моего брата.

– Что?! – вырвался у Никиты отчаянный вопль.

– Я оставил коробку, и так получилось…

– Выйди! – Никита ткнул пальцем в дверь.

– Это выглядит очень… ну просто очень, но, понимаешь…

– Просто выйди!

– Никита! Давай я…

– Уйди отсюда на хуй!!!

Когда Андрей скрылся за дверью, Никита схватился руками за волосы, потом закрыл ладонями лицо, потом опять вцепился в волосы. Ему хотелось орать от стыда, рыдать, кататься по полу. И он бы так и сделал, если бы за дверью не стоял Андрей. Вместо этого Никита начал выпутываться из долбанных ремней.

Альпинистская снаряга!.. Блядский боже, он напялил на себя альпинистскую снарягу! Он стоял голый, в одних трусах и обвязке!

Эти ремни – стропы – сразу показались ему странными. Материал слишком… настоящий, что ли, без театральности… Все эти карабины… И как назло, ни одной этикетки, или ценника, или ещё хотя бы чего-нибудь… Он просто не разобрался – с разбегу решил, что это что-то тематическое, а когда рассмотрел получше, то… То его уже было не остановить. Он по-хорошему ни разу не видел ни того, ни другого: ни снаряжения, ни бондажа. Он убедил сам себя, что это сбруя.

Никита затряс головой и снова начал дёргать на себе ремни. Он бы наверняка порвал половину из них, пока раздевался, если бы обвязка не была рассчитана на многокилограммовые нагрузки.