Текст книги "Самый теплый танец под дождем (СИ)"
Автор книги: Ghost1985_08
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Мирон, – он вежливо протягивает руку, не сводя глаз с моих уже, наверное, раскрасневшихся щек.
– Кира, – в ответ ему пожимаю горячую ладонь, застенчиво улыбаясь.
– Что ж, наш столик прямо по курсу, крайний к окну.Проходите, я пока позову ребят.Наверное, они, как раз закончили саундчек, – Мирон оставляет нас наедине с Цинковой.Я обреченно переглядываюсь с подругой после слова «саундчек».Маша лишь успокаивающе поглаживает меня по плечу и тянет к назначенному столику.Я занимаю полюбившееся мне с первого взгляда место у самого окна, дабы рассмотреть каждый домик с высоты почти птичьего полета.Было бы тут этажей десять, я бы, наверное, глаз не отводила от столь дивной панорамы.
– Жукова, не парься ты так.Мы сделали все правильно, тем более я не думаю, что Незборецкий притащит свой зад за наш стол.На кой мы ему сдались? – приятельница не дождавшись официанта, самолично наливает в бокал, предназначенный для вина, воду, отпивая больше половины.Да уж, сегодня мне будет пожарче, чем ей. – Кстати, Мирон сегодня с другом, познакомься с ним.По-моему, его зовут Илья и он симпатичный, так что дерзай, – снова отпивает из бокала, а мое сердце предательски замирает. – А вот и они.
Я неспешно, лениво поворачиваю голову, перед этим вальяжно откинув вьющиеся локоны назад.В горле застревает тяжелый ком, который мешает свободному проходу воздуха.Не одно, так другое! Зачем я только согласилась пойти, если заранее знала, что вечер хорошим не закончится? Прямо, как по ковровой дорожке, расслабленной походкой, в идеально отглаженной рубашке, черных зауженных джинсах и белоснежных кедах шел тот, кто вчера пытался меня затащить в койку.Руки цепенеют, сжимаясь в кулаках от напряжения, зубы сжимаются с такой силой, что даже сквозь громкую музыку можно будет услышать, как они скрипят.Брюнет застывает туманным взглядом на мне до тех пор, пока не усядется рядом, почти что не в плотную.
– Ну привет, тихоня, – шепчет он мне на ухо, обжигая кожу горячим дыханием.Щека начинает покалывать.Я бросаю на него кроткий взгляд, пригубляя только что принесенное шампанское из бокала.Может, хоть в кои-то веки мне нужно отдаться ситуации и ни о чем не думать? Просто отвлечься, знакомиться и беззаботно болтать с новыми знакомыми? Нет, кажется, мне нужно выпить ведро водки, чтобы мое сознание совсем отпустило ситуацию.Ощущаю, как тяжелая рука аккуратно ложится мне на плечо, вчера такого не было.Надо же, как резко меняются его движения с грубых и отдающих болью до нежных, едва ощутимых.Хотела бы я узнать его поближе, возможно, но только я до сих пор чувствую себя до жути неловко в его компании. – Ты извини меня за вчерашнее, ладно? Перепил я немного, с кем не бывает, – ухмыляюсь одним уголком губ, поправляя подол обтягивающей юбки, а то больно высоко она уползла.Мой новоиспеченный знакомый – Илья, бережно погладив мою скулу указательным пальцем, полностью разворачивается к столу, продолжая ухмыляться дерзкой улыбкой, его рука до сих пор покоится у меня на плече, не спускаясь ниже дозволенного.
Только в моей душе улеглась буря эмоций, как в самом конце зала за своей спиной я отчетливо слышу этот высокий мягкий голос.Его смех отдается эхом у меня в голове, становясь все ближе и ближе, наконец, достигнув своего апогея.
– Надо же! Сама мстительная особа пожелала присоединиться к нашей компании! Что ж, всегда рады новым людям, правда, ребятки? – Кирилл наигранно смеется, протягивая мне свою руку с идеальной фарфоровой кожей и длинными пальцами, украшенными парой колец.Да, вкус у него определенно отменный.Так, Кира, ты не о том думаешь, соберись, тряпка!
– На войне, как на войне! – не остаюсь в долгу я, слабо пожимая его холодную ладонь.Какой же контраст эмоций, температур и чувств.Вечер обещает быть таким же, нужно только держаться рядом с Машей, которая уже полностью поглощена своим привлекательным собеседником.
Народ уже начинает собираться за соседними столиками.Клуб оживает, когда на сцену выходит ведущий вечера.Стрелка часов подавно переваливает за одиннадцать, а я уже не помню, какой по счету бокал оказывается внутри меня, но вся эта ситуация заметно расслабляет.Я даже не обращаю внимания, что рука Ильи теперь покоится на моей коленке, слегка поглаживая.Да что уж там, я сама порой укладываю слишком отяжелевшую голову на его широкое плечо, на что он лишь снова гладит меня по голове, возвращая ладонь на былое место.
– Кир, когда тебе на сцену? – голос раздается прямо над моим ухом, отчего я щурюсь и поднимаю голову, оглядывая компанию, но не замечаю на месте Машу и Мирона.Куда эти двое подевались? Неужто уже где-нибудь в туалете устроили перепихон? Хотя могу поспорить, что туалеты тут ничуть не хуже люксового номера в «Four Seasons».
– Через десять минут, Рич уже за кулисами, – сама не замечаю, как пялюсь на Кирилла уже целую минуту, причем он не остается в долгу, так же не сводя с меня взгляд пристальных лазурных глаз.
Могу поспорить, что Незборецкий прямо сейчас, специально напоказ выводит свою спутницу на воображаемый танцпол прямо перед сценой, где уже скопилось немало народа за столиками с белыми скатертями.Одним резвым движением Илья касается рукой моего подбородка, следом этой же рукой доливая себе в бокал бутылку шампанского, кажется,«Фраголино».
– Пошли тоже потанцуем? – парень тянет меня за руку.Я неохотно следую за ним, замечая на своей спине прожигающий вгзляд синих глаз.Он точно что-то удумал, чертов мститель.А что, если он подговорил этого Илью пококетничать со мной, а потом утащить далеко и глубоко, чтобы никто не нашел? Ненавижу этого подонка!«Тогда почему же ты до сих пор представляешь его смазливую мордашку перед собой в любой удобный момент?» – шепчет подсознание, на что я невольно встряхиваю головой, укладываясь подбородком на плечо своему спутнику, начиная медленно двигаться под джазовую расслабляющую мелодию.
Похоже, что я слишком сильно задумалась о всех своих поступках, адресованных Незборецкому, что и не заметила, как он вышел на полукруглую небольшую сцену.Как только зазвучали первые ноты «Улети», да-да, той самой песни, которую я напевала неделю подряд, даже не подозревая, что в какую-то субботу самолично познакомлюсь с ее исполнителем.
Вдруг, слишком быстро, слишком неожиданно я оказываюсь прижата к стенке туалета.Черта с два! Будь проклят тот, кто создал отдельные туалетные комнаты, которые не пропускают ни единого звука, вместо пластиковых кабинок! Похоже, что на этот раз я не отделаюсь от этого озабоченного козла просто так.Кто же знал, что доверять нельзя?
Пухлые обжигающие губы прислоняются с жадностью к моей шее, покусывая, посасывая мою кожу.Я всеми силами пытаюсь оттолкнуть его от себя, но мои руки в миг становятся перехвачены одним движением поверх моей головы.Даже через толстую ткань одежды я чувствую, как этому «насильнику» тесно в своих джинсах.Он что-то незамысловато, неразборчиво шепчет мне на ухо, отчего я только противно зажмуриваюсь, брякаясь, пытаясь отстранить его от себя.Да даже, если я сейчас отпихну его от себя, то как мне добраться до двери, как открыть ее, как успеть смыться в зал, где он навряд ли сможет так же меня полапать?
Этот вечер обречен на провал.Неужели я лишусь своей невинности в каком-то туалете Московского клуба? Все так просто и неприятно? Ощущаю себя самой настоящей шлюхой, не иначе.Сама не замечаю момента, когда щеки горят он ошпаривающих слез, уверена, размазывающих мою косметику по лицу.А этот возбужденный дикий рык все еще отдается у меня в голове, рекошетя об стенки черепа.
– Отпусти! Отвали! Тебя посадят, черт возьми, за совращение несовершеннолетней! – хнычу я, но в который раз удостовериваюсь, что никто меня не слышит: ни Илья, ни остальные люди.
Господи, я прямо сейчас была бы согласна на верную смерть, чтобы не чувствовать этих липких губ, потных рук и рыков над своей головой.Все было бы в разы легче, если бы я откинулась прямо сейчас и прямо здесь, нежели чувствовать все это.Иногда я жалею, что я не паралитик.Хотя, душевную боль не заглушишь ничем.
Только сейчас я понимаю, что все не будет, как в ярких рассказах, все не будет, как в книжках; никто не вломится в туалет, никто не оттащит от меня это тяжелое тело, никто не погладит меня по голове и не успокоит, все будет несколько иначе: грязный секс, доставляющий удовольствие только одному существу, слезы, смешавшиеся с косметикой, обидой и разочарованием, сочащимися из души.Никто не придет и никто не поможет.Не будет никакого радушного рыцаря на белом коне, который защитит меня от этих вязких лап.Я уже никогда не выберусь из этого омута, потому что чувствую, как он упирается рукой в мое бедро, а второй расстегивает упряжку ремня.Что же со мной будет? Нет! Так же не должно быть! Господи, ну кто-нибудь!
«Нет, никого не будет.Ты никому не нужна.»
========== Part 7. Сотня ==========
Комментарий к Part 7. Сотня
Ребята,я вижу,что вам,возможно,нравится работа,но хотелось бы видеть ваши мнения в виде отзывов.Если вы будете бездействовать,я в свою очередь в долгу не останусь.спасибо за понимание,всех люблю!!!!))))
Повествование ведется от лица Кирилла Неборецкого.
Ты не сможешь так долго играть.
– Ты серьезно трахнул ее? – мой голос звучал как-то отчужденно, но в то же время по-новому равнодушно.В голове не укладывалась мысль о том, что эта бунтарка просто так раздвинула ноги перед Ильей.Самодвольный смешок по ту сторону трубки заставляет меня стиснуть зубы.Я не должен волноваться за нее, я хотел отомстить – я отомстил, хоть и знаю, что лукавство и ущербность моего знакомого выше нормы.
– Именно, ты бы видел ее ножки, братан, я бы отжарил ее еще пару раз.А какие…
– Где она сейчас? – вырывается из меня, прежде, чем Илья успевает договорить.Неловкое молчание в несколько секунд, но в моей голове начинают просыпаться сомнения оттого, что Разумовский слишком подозрительно-долго молчит и мнется, будто не зная, что сказать.Красная кнопка тревоги в моем сознании начинает быстро мигать и противно пищать.Сам не замечаю, как начинаю кипятиться от безызвестности.Я, конечно, тот еще придурок, но участие к другим людям у меня все же присутствует. – Гребаный идиот, ты уже совсем там со своим недотрахом спятил?! Ей же, мать твою, семнадцать! – от такого всплеска эмоций и внутри, и снаружи, голова начинает вальтовать из-за того, что вчера я слишком много выпил, к тому же послав Крис.Надоела мне эта кукла, слишком много себе позволяет за мой счет.Если раньше я сидел в кресле с прижатой ко лбу холодной бутылки «Боржоми», то сейчас я мечусь по комнате, недоумевая, почему где-то внутри меня проснулась совесть.
– Чё ты орешь на меня? Какое тебе вообще дело, как и где я ее имел? – слышу, как срывается его голос.
– Да потому что это статья, мудак! Я не видел ее со вчерашнего вечера, когда ты ее слишком оперативно забрал.Мне нет до этой сучки никакого дела, но срок лет на пять минимум тебе обеспечен, если она все расскажет.Плевать я хотел, если б это было по обоюдному! Ты совсем сдурел насиловать ее в туалете клуба? – от безысходности я приложил ладонь к лицу, замечая, как учащается дыхание.Только сейчас я понимаю, какую глупость сотворил.Кто же, мать вашу, так мстит? Почему только сейчас до меня доходит, какой я мудак? Ведь это же я подговорил Разумовского припугнуть ее, кто же знал, что он настолько увлечется этой идеей.
– Остынь, Незборецкий! И прекрати визжать, как баба, слух режет, – слышу, как голос друга тоже меняется на более мрачный.Мы оба понимаем, что натворили дел. – Я вчера стрельнул у нее номерок, попытайся дозвониться, ладно? А то мне там брату пока надо помочь.
– Только попробуй сгинуть в самый ответственный момент и сбагрить все на меня.Она мне нахер не упала, я даже не знаю, как ее звать! – ору так, что кажется, связки сейчас пойдут по швам.Попутно блуждаю по спальне, одной рукой придерживая телефон, другой – взъерошиваю и без того лохматые волосы, ногой пинаю вещи, которые я так небрежно вчера оставил валяться на полу.В моем доме лютый бардак, точь-в-точь, что у меня в черепной коробке.
– Кира, она – Кира.Все, бывай, я погнал, удачи, – муторные гудки отдаются противным эхом у меня в ушах.Стискиваю зубы, швыряю телефон на кровать, сам падаю на нее спиной, хватаясь ладонями за лицо.Через минуту на мобильник приходит уведомление от Ильи – номер, как оказалось, Киры.Ненароком в голове всплывает мысль о том, что ее имя схоже с моим.Невольно ухмыляюсь своим мыслям, тут же хватаясь набирать цифры.
Гудок, два, три, четыре, затем – мертвая тишина, ни туда ни сюда.Даже не сразу понимаю, что трубку никто так и не взял, скорее отключив телефон напрочь.Ну ничего! Кирилл Незборецкий не сдается! Звоним еще раз: та же картина.Истерические смешки то и дело срываются с моих губ.Осознание того, что я звоню узнать, в порядке ли та, что мстит мне точно так же, как и я ей, приходит незмадлительно.Замираю на месте, раскрывая веки, устремив глаза прямо в высокий потолок.Сейчас точно кто-то висит на линии, потому что мои уши отчетливо улавливают сбивчивое дыхание, порой ей даже не хватает воздуха: плачет.
Беззвучно прочищаю горло перед тем, как начать свой монолог, следом взволнованно выдыхаю и готовлюсь к своей тираде.
– Кира? – вздохи резко смолкают, оставляя меня в нагнетащей тишине.Значит, верно. – Мы можем поговорить?
– К-к-кто это? – кажется, если она произнесет еще одно слово своим тонким охрипшим голоском, то точно расплачется еще сильнее.Как же я себя сейчас ненавижу и корю за то, что не поступил разумнее, обидив девчонку.А мама ведь учила, что слабый пол обижать нельзя.Ослушался, козлина.Хотя, если я сейчас перед ней извинюсь, попытаясь хоть как-то загладить вину, то моя ненависть к этой бунтарке не утихнет, если только на малейшую каплю, заменившись состраданием и чувством вины.
– Кирилл, – сухо бросаю я, садясь на кровати, поставив ноги на перекладину, сгибаю их в коленях. – Скажи адрес, нужно поговорить, – не лучший варик, Кирилл Игоревич.
– Н-нет, не смей приезжать, придурок.П-п-просто стой, где стоишь! Я ненавижу тебя, слышишь? Всеми фибрами души ненавижу! – голос срывается на крик, следом переходит в рыдания.Признаю, я – самый обыкновенный опрометчивый козел.Жалко девчонку, все-таки, она же наверняка еще целая.Была.
– Окей, через двадцать минут буду.Не ухо… Хотя, ты и так никуда не уйдешь, – скидываю вызов, отправляя новое сообщение совему приятелю-айтишнику, который за считанные секунды пробьет мне ее адресок, ну или откуда поступал звонок.
Через десять минут я уже стал похож на человека, одевшись в черные зауженные джинсы и белую футболку, сверху – дубленка.Декабрь выдался теплым, что удивительно для обыденного климата столицы.За пару лет проживания здесь, я уже успел выучить от и до повадки природы, которая обычно меня мало волнует, выводы можно сделать по моему внешнему виду.Пора бы думать, где бы и с кем отмечать Новый год, а то так одному и спиться недалеко.
Место, к которому я подъехал, и где предположительно пряталась эта симпатичная особа, оказалось весьма непривлекательным, но зато возвышающаяся постройка, больше похожая на развалины, оказалась достаточно близко к вчерашним «Облакам».Кстати, гонорар я срубил знатный, люблю выступать в праздники.Тамада, черт возьми.
Высокие, почти разрушенные, рыжие стены высотки закрывали весь вид на оставшийся город.Двери подъездов неприятно резали слух своим скрипом, голые деревья только угнетали обстановку.И где только может скрываться эта самая Кира, на каком из этажей, за какой из девяти дверей? Паркуюсь где-то недалеко от первого подъезда, выхожу из машины, нарыскивая в кармане сотовый.Обледеневшими пальцами набираю заданный номер и начинаю прислушиваться.Мелкая трель раздается откуда-то со стороны дальней парковки, но тут же замолкает, она снова сбрасывает мой вызов.Поздно, деточка, я уже вычислил, что ты тут.Бесшумными шагами ближе подхожу к последнему подъезду, дальше ступаю внутрь по трещащей лестнице.Снова звоню, снова трель, только уже в разы ближе.Вздергиваю голову наверх, быстрыми шагами направляюсь на второй этаж, где пустуют квартиры, а на лестничной клетке простаивает гнилая мебель и картонный коробки, на которых так неуютно примостилась тощая девчонка в вчерашнем костюме, состоящем из плотно облегающего топа и юбки.Честно? Я сразу приметил ее зад, но сейчас не об этом.
Ее глаза метают молнии и одновременно наливаются слезами горечи.Одной рукой я держусь за облупленные перила, другой опираюсь на свою коленку, стоящую на ступень выше.Наверное, если бы я не пришел совсем, то Кира бы точно обледенела тут от мороза.Я погорячился, сказав, что зима выдалась мягкой, но тогда точно не в этом районе Москвы.Ветер знатно сквозит по полу.Наконец, окончательно поднимаюсь на площадку, присаживаясь на корточки перед девушкой с размазанной косметикой, взъерошенными волосами и дрожащими конечностями.Только хочу протянуть к ней руку, как Кира резко одергивает ее, вглядываясь в мои глаза своими, до жути испуганными.Вопреки ее жесту, большими пальцами правой руки я бережно вытираю горячие дорожки слез с ее впалых щек.В голове не укладывается мысль о том, действительно ли Разумовский поимел ее или же настолько запугал беднягу.
– Н-н-е прикасайся ко мне, уйди, – горькая улыбка касается моих губ.Я привстаю, поглаживая девчушку по голове.Снова дергается.
– Давай, вставай, нечего тут отсиживаться.Холод лютый, а ты на коробках, – смотрю на нее сверху вниз, наблюдая за ее реакицей, как глаза из раза в раз наполняются слезами и обидой. И как ее только занесло в эту лачугу? Недолго посмотрев на нее, подхожу вплотную, накидывая сверху свою дубленку с мехом изнутри. – Тогда я тебя понесу.
– Нет! Не трогай меня! П-пожалуйста, – уже тише, надо же.И все-таки удержать свою ненависть у меня даже более, чем получается.Сожаление приходит на замену.Наблюдаю, как Кира пытается тщетно встать на тонкие ноги, ее всю жутко трясет от мороза и от страха. – Я не пойду с тобой никуда! Я не хочу, не трогай меня, не прикасайся, вообще убирайся отсюда! – ее слабые руки толкают меня в грудь, мне хоть бы хны.Медленно покачиваю головой, следом одним резким движением поднимаю на руки хрупкое тело, которое почти ничего не весит.Вот чертовка, все равно продолжает бессильно брыкаться и вырываться от меня.Хочет вывести меня из себя? Будет сделано.
– Если ты сейчас же не успокоишься, я тебя оставлю на съедение клопам и тараканам, собаки присоединятся чуть позже, – видимо, почуяв от меня тепло, ее руки обвивают мою шею, прислоняясь ко мне вплотную.Постепенно она успокаивается, а я все еще чувствую ее учащенное сердцебиение через тонкую материю своей футболки.Редко мне приходится вытаскивать девушек из таких захолустьев, но когда надо я, чем смогу – помогу.Выхожу на улицу, направляясь к своей машине, обессиленное тело полностью повисло на мне, но я все еще ощущаю исходящее от нее волнение.Ну понятно, ее вчера впервые в жизни трахнули в туалете, ну или почти.Я бы не позавидовал. – Кира, – еле слышно зову ее на ухо, отчего она заметно вздрагивает. – Не бойся, ладно? Я не обижу тебя.
– Я вижу, как ты не обидишь, – язвит, уже хорошо.Усмехаюсь, усаживая ее на переднее сидение.Одно хорошее дело за сегодня – done.Теперь осталось вытянуть из нее всю информацию, и если окажется, что в этом галимом клубе что-то было, я самолично разнесу хату своего приятеля.Просил же по-человечески не трогать ее, не позволять лишнего, она же совсем малая.Пора менять свой круг общения.
Через полчаса мы оказываемся у меня дома.Завожу девушку в гостиную, скидываю с себя промокшую от снега футболку, одновременно ловя смущенный взгляд Киры.Натягиваю на себя вторую точно такую же вещь и усаживаюсь напротив своей спутницы на вечер.Пока мы пару минут сидим в полнейшей тишине, я успеваю разглядеть ее от и до.Странно, но таких особ я раньше мало встречал, мало у кого были настолько большие глаза, что кажется сейчас они вылезут из орбит, да еще и с таким пронзительным взглядом лазурных глаз.От влажности воздуха ее длинные волосы завились в волнистые локоны, и без помады красные губы искусаны в кровь.Наверное, когда говорят про естественную красоту имеют в виду именно этот облик, когда каждая частичка тела, как на блюдечке.Не выдержав моих изучающих глаз, девушка опускает свои к полу, подбирая под себя ноги от смущения, в то время, как я сижу напротив нее, вальяжно закинув ступню на колено.И как меня угораздило мотаться с ней, как со списанной торбой?
– Расскажешь, что было вчера? – надо делать вид, что всю эту канитель подстроил вовсе не я, а оно все как-то само произошло.И вот снова эти глубокие глаза, в которых можно утонуть, настолько они синие, как Индийский океан, их можно вечно изучать, вот только она мне совсем не сдалась.Таких глаз, как у нее – сотни. Немного подумав, Кира решается что-то сказать, но теперь это точно не слова угрозы или что-то наподобие «не трогай, убери руки, отвали».
– Твой дружок утащил меня в туалет этого мерзкого клуба, тебе ли не знать? Он наверняка уже всем разболтал, – ее густые ресницы накрывают белки, сдерживая порыв слез.Чем я только занимаюсь? Разглядываю девушку, пока она пытается рассказать о самом худшем событии за ее семнадцать лет? Бывает, что ж с меня взять.
– Я не знаю, что было вчера ночью, Кира, – каждое слово чеканю так, будто я на экзамене по дикции. – Я хочу узнать все из первых уст, и если понадобится – начистить лица нужным людям.Разве не предельно ясно я объяснил?
– Он затащил меня в этот дешманский туалет и пытался изнасиловать, тебе этого достаточно? Я не хочу об этом говорить! – срываюсь с места, подлетая к ней.Обе мои ладони хватаются за ее лицо, отчего она удивленно всхлипывает от неожиданности.Слезы бурным потоком начинают литься из ее глаз. – Мне некому выговориться! Мне некому рассказать все, что копится у меня на душе, а тут ты еще со своим Разумовским! Отвали! Я не хочу! Не хочу! – истерика точно берет верх.Я рывком поднимаю ее к себе, прижимая к груди.Клянусь, это первый и последний раз, когда я вынужден так наигранно-искренне обнять эту мерзавку.
========== Part 8. Очнись ==========
Комментарий к Part 8. Очнись
Ребята!Спасибо вам огромное за такие теплые отзывы,вы мотивируете меня писать больше и лучше!Люблю каждого всем сердцем!
Повествование ведется от лица Киры Жуковой.
Эти вещества в твоей голове,
Говорят,что мы должны быть ближе.
Проснувшись, лежу на животе, не открывая глаз.Руки закинуты под голову и затекли до такой степени, что трудно ими пошевелить.С трудом промаргиваюсь, распознавая перед собой не особо разборчивую картинку.Опираюсь на локти, осматривая помещение вокруг.С помощью тусклого приглушенного света, доносящегося из двух бумажных торшеров с меня ростом и из подсветки над стеклянной барной стойкой, вижу просторную гостиную, совмещенную с кухней.
Как оказалось, я уснула на довольно-таки громоздком диване, напротив которого стоит кофейный столик с кипой разных бумаг, документов и прочей чепухи, которая меня мало интересует.Единственное, что мне бы хотелось знать – где я есть.Судя по интерьеру, я попала в чьи-то особенно дорого обставленные хоромы.
Становится даже как-то не по себе, когда я мельком решаюсь осмотреть свой внешний вид в огромное зеркало в пол в коридоре.Кое-как руками приглаживаю запутанные волосы, одергиваю юбку и резко оборачиваюсь на приближающиеся шаги.Спустя долю секунды, в мою голову начинают возвращаться обрывки сегодняшнего инцидента.Вспоминаю все, что происходило с самого утра и закончилось не меньше, чем пару часов назад.Чопорная мысль падает на мою голову увесистым камнем: я дома у Незборецкого, и это его шаги сейчас приближаются ко мне.
Застываю на месте, когда белокурая голова с идеальными чертами лица появляется в проеме двери, ведущую в гостиную, из которой я вышла пару минут назад.
Кирилл вальяжной, медленной походкой, засунув руки в карманы, двигается по направлению ко мне.В его глазах вспыхивают огоньки неприязни и ненависти ко мне.Ну конечно, меня пришлось привезти к себе домой, напоить чаем, а потом еще и ждать, когда же я соизволю проснуться и убраться из его хором! С другой стороны – его никто не просил этого делать! Черт, возьми, а ведь его и правда никто не просил! Что же получается, он сам вызвался помочь мне? Да быть не может!
Пока я размышляла о произошедшем, парень почти вплотную приблизился ко мне,да так, что, кажется, еще один шаг, и он меня раздавит своим напором.Его надменный взгляд заставляет пробежаться по спине толпу мурашек, что не укрылось от его глаз.
– Выспалась? Теперь можешь проваливать, – кротко бросает он, оставаясь стоять на месте, что вводит меня в некий ступор.Как я, по-твоему, уйду, если ты перегородил весь путь, идиот? Свои мысли я гуманно пытаюсь удержать, чтобы не высказать все прямо в его смазливое лицо.И снова эти до одури голубые глаза оставляют яркий след в моей памяти.
– Тебя никто и не просил тащить меня сюда, я бы и сама справилась! – грубо, порывисто отталкиваю его от себя, делая шаг в сторону выхода, но моя рука оказывается в слишком цепких оковах пальцев Незборецкого.Наверняка останутся красные отметины.Благодаря его силе, я снова оказываюсь прижата к стене.
– Моя месть зашла слишком далеко вчерашним вечером, – длинный указательный палец то и дело показывается у меня перед носом.Он стоит настолько близко, что я могу почувствовать его мятное дыхание, смешанное с привкусом едкого табака. – Я хотел отомстить – я отомстил.Я не виноват, что этот придурок решил затащить тебя в туалет, чтобы не только запугать.Что было после, ты рассказывать так и не собираешься, а я в свою очередь не собираюсь потакать твоим детским заскокам.Так что, скатертью дорога, милая, – последнее слово он будто выплюнул изо рта.Хватка моментально ослабла, и теперь я могу лицезреть только спину этого хамла, который уходит на верхний этаж с такой важностью, будто только что стал Нобелевским лауреатом.Индюк ты чертов, а не лауреат.
– Больно ты мне сдался, Кирилл Незборецкий, – шиплю я, натягивая на себя вчерашние туфли.Замечаю, что дома у него довольно-таки необычно пахнет чем-то свежим или же, наоборот, пропахло им, пропахло его мятно-табачной отдушкой, которую он тянет за собой повсюду.
Открываю тяжелую входную дверь, хлопая ею с такой силой, что стены дома начинают нещадно трястись.По нерасчищенным тропинкам, ведущим то к воротам, то к высокой железной калитке, пробираюсь к выходу.Тонкий слой снега умиротворяюще скрипит под ногами, но ничто в жизни не успокоит бурю эмоций сейчас у меня в голове и на душе.За эти две минуты я испытала все, что только можно: от приятной дрожи до жутчайшего отвращения к человеку, если его все еще можно назвать человеком, ах, да, я же совсем забыла, что он – самовлюбленный эгоистичный индюк! Чуть не поскальзываюсь на заледеневшей плитке, ухватываясь за рукоятку калитки.Наконец, открываю дверь и на этом же месте едва ли не сталкиваюсь с расфуфыренной блондинкой.Зеленоглазая, кажись, уже прожгла во мне дыру, пока мы с минуту разглядывали друг друга.И все же я узнала ее сразу, – это та, вчерашняя, которая весь вечер висла на шее у Кирилла.Сама не знаю, почему я ее так хорошо запомнила.
– Надо же, Незборецкий уже нашел себе новую шлюшку, – хмыкает она, подходя ближе, чтобы пройти на территорию его особняка.Мои брови сходятся на переносице, отчего на лбу залегает неглубокая морщинка.
– Ты это про себя? – не остаюсь в долгу я, прохожу мимо и задеваю ее плечом, да так, что она еле удерживается на своих каблуках.Нагло открываю дверь ее же такси, на котором она, по-видимому, прикатила сюда, и пока поправляю куртку на себе, эта дешевка все еще с открытым ртом наблюдает за мной.Стоп, а что это на мне за куртка? Быстро снимаю с себя дубленку, медленно перевожу взгляд на блондинку. – На, отдай своему Дон Жуану, – бросаю вещь прямо ей в руки.
– Стой, а что ты здесь делала? Какого черта такие, как ты отсиживаются дома у моего парня? – возмущенная девушка, будто сейчас вцепится мне в глотку, на что я лишь непринужденно фыркаю и закрываю за собой дверь автомобиля, называя адрес водителю.
Где же теперь Маша?
***
– Черта с два! – выкрикиваю я, ступая на порог Машиного коттеджа. – Неужели я забыла его в проклятой куртке? – облапываю себя в поисках мобильника, но все мои попытки найти вещь – тщетны.Угораздило же меня пойти к нему домой, да еще и благополучно уснуть там на добрые три часа.Довольно шумно швыряю свои туфли куда-то к стене, сама отправляюсь на кухню, дабы выпить стакан воды и что-нибудь перекусить, а то не есть со вчерашнего утра, мягко говоря, не очень.
На автомате открываю верхнюю полку, достаю граненный стакан, наполняя его водой.Залпом опустошаю емкость, возвращая ее на место.Устало выдыхаю и поворачиваюсь лицом к столовой, на секунду закидывая голову назад, но осознавая, что в комнате я не одна, поспешно открываю глаза, вжимаясь в кухонную столешницу.Передо мной сидит тот, кто вчера с таким ярым удовольствием лапал меня везде, где только можно.В моих глазах вспыхивает огонь ярости, сжимаю руки на углах тумбы до побеления костяшек, зубы стискиваю до скрипа, а губы превращаются в сплошную тонкую линию.Дыхание сбивается, а в горле застревает противный ком, который мешает мне что-либо сказать, но, наконец, я нахожу в себе силы и срываюсь с места, подходя к своему оппоненту почти вплотную.
– Какого черта ты здесь делаешь? – выплевываю я так, будто через мои зубы просачивается яд.Молодой человек лишь поводит бровью, надменно усмехаясь. – Проваливай! – срываюсь на крик, толкая его за плечи.Ненароком замечаю, что после того, как на нас упала тяжеленная туалетная дверь, благодаря какому-то мужику, теперь у него красуется бордово-синий синяк на всю правую скулу.Хорошо его припечатало.
– Ой, перестань орать, я тебя прошу, – длинными пальцами он проводит по волосам, наигранно щурясь. – И так вчера оглох из-за твоего визга.
Мой рот раскрывается в немом «о», когда он встает, трепет меня по голове и прислоняет к уху свой мобильник.Я легонько встряхиваю головой, оправляясь от своих мыслей, и уверенной походкой шагаю на второй этаж в спальню Цинковой.
Пробегая по лестнице, я рывком открываю деревянную коричневую дверь, врываясь в просторную спальню, где сейчас зашторены мансардные окна, а подруга видит десятый сон в маске, не пропускающей свет.В кровати будто взорвалась бомба, за баррикадами одеял ничего практически разглядеть невозможно, но увидев мужскую рубашку, точь-в-точь, как у Мирона вчера, я понимаю, что сегодняшняя ночь у нее прошла чересчур бурно.Удостоверяюсь в этом, когда сзади меня раздается скрип, а в дверях появляется тот самый высоченный брюнет – Мирон.Волосы все в таком же творческом беспорядке, на подбородке красуется красная царапина, а изумрудные глаза растерянно бегают по комнате.Усмехаюсь, заслоняя лицо ладонями, падаю в кресло, стоящее напротив кровати.Локти теперь располагаю по краям.Истерический смех то и дело срывается с губ, отчего Мирон, оперативно надевающий джинсы, косится на меня с подозрительной ухмылкой.
