Текст книги "Ассорти(р)"

Автор книги: Ганеша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Ведь не мог же Лёша уйти от Васаби тут же? После того, как Натали выложила ему на подоконнике всё про неё и про Зека. Весь расклад. Погадав им на судьбе. В голове у Лёши. Чтобы переориентировать его денежные потоки на себя.

Тем более, что было уже лето. И он уже понимал от Натали, что Васаби действительно ему не изменяла. В традиционном смысле. И через пару дней борьбы с самим собой, позвонил Васаби. Под предлогом поехать с ней на совершенно дикий, уверял её Лёша по телефону, пляж. Куда они в прошлом году уже однажды ездили. Пожелав с ней «немного пообщаться». Как сказал он Васаби, чтобы наконец-то выяснить обнаруженную им через Натали правду.

Но на пляже, прямо посреди устроенного Лёшей пикничка, Васаби не сдержалась и… Облажалась. Прямо «за столом», из расстеленного на песке покрывала, уложенного всякой съестной всячиной. Неожиданно для самой себя. Не успев даже снять штаны. И Лёша сразу же понял по её столь же бурной по этому поводу реакции («Надо всех вас окончательно бросать!») – почему. Попытавшись свалить свою вину за случившееся в том числе и на Лёшу. Тоже. Как собака кусает не хозяина, а ударившую её палку. В руках хозяина. Это называется «вытеснение», понял он. Хотя его палка ни разу даже не покушалась на «задворки её империи». Предпочитая, чтобы она если и работала вне постельных стереотипов, то исключительно головой. Так как и сам откровенно любил «поумничать». Посмаковать солянку. Недоумевая: «И почему я так сильно не любил солянку в детстве? Наверное, был слишком мал. И во многом ещё не разбирался. Да, вспоминал он. Потому что солянка была кислая. И в ней было мясо».

Которое теперь выросло и с укором смотрело ему в глаза. Не менее кисло.

– Давно пора! – лишь серьезно сказал ей Лёша, набравшись смелости. Глупое мясо! – Я всегда говорил тебе, что общение с такими сомнительными элементами до добра не доведёт. А ты всё никак не верила. И продолжала с ним общаться. Не понимая ещё, как дурно это пахнет!

Заставив его ещё раз убедиться в том, что Зек есть Зек. Ему всё равно, девушка перед ним или же парень, он использует их так, как привык. За долгие годы в замкнутом пространстве. Тем более что это не самое традиционное использование тела Васаби давало ей повод открыто заявлять Лёше, что она ему не изменяет. Своим предком, подразумевала она. А это… она и не считала изменой. Так, баловство одно. Вынудившее Лёшу с ней расстаться. После того как это её баловство с «баловнем судьбы» опозорило их на пляже. На котором пожелали отдохнуть «дикарями» ещё две пары. Сразу почуявших неладное. Так как хотя и слабый ветер продолжал доносить в их сторону «воздушные поцелуи» её кармической ошибки.

Она и не знала, глупая, чем это всё окажется для неё чревато. Из чрева. Временной деградацией мышц часто используемого, но предназначенного вовсе не для этих целей места. А Лёша – знал. От своего друга детства. Который однажды теплым летним днём неожиданно рассказал ему то, как его «опустили» на тюрьме.66
  «Т.Н.»


[Закрыть] Перед тем как выйти на свободу. Чтобы из-за этого повеситься, повиснув на муках совести. И не желал наступать на эти грабли. Его и Васаби. Хотя соблазны и были.77
  «Т.Д.»


[Закрыть] Но разговор не о них. Потому что Лёша на них так и не наступил. Понимая уже, какими муками совести для мужчины это будет чревато. А не только – на том или ином пляже. Из чрева. Поэтому – о чем говорить? Ни о чём? Это мы все умеем. Но речь не об этом. А о ревности. Как он, вначале, и хотел назвать свою книгу.

– Может, хватит меня уже к нему ревновать? Где я, и где он? – с полгода назад пыталась осадить Лёшу Васаби. После того, как тот снова пытался устроить ей сцену ревности, заметив, как Васаби заигрывает по телефону со своим Зеком. Пока он ещё снимал однокомнатную квартиру через дом от своей матери.

– Так он же в любой момент может выйти. И что – тогда?

– Он сказал, что ему ещё лет пять сидеть.

– Так, а если он выйдет по амнистии? Да и мало ли что он там тебе сказал? – усмехнулся Лёша. – Всегда, и прежде всего, смотри на человека, кто он. И думай о том, что можно от него ожидать. А уже потом слушай его и постоянно соотноси именно с этим его слова. Понимая уже, что он тебя этими ласковыми словами именно к этому и подводит, – поучал её Лёша, – чтобы развести тебя на всё, что у тебя есть.

Как поучал его не так уж и давно один колдун, пока «тихой сапой» возвращал у Лёши свою бывшую. Всё сильнее её в нём разочаровывая. С каждым днём. Закрепляя с ней это ночью. Отбивая её у Лёши. С которым он совершенно искренне сдружился, видя, что Лёша не особо-то и цепляется за его ведьмочку. Из-за зелья, которое они постоянно с ней варили. Обучая и Лёшу колдовать. Пока тот наивно слушал этого колдуна, прикинувшегося добрым, буквально открыв рот. Вовлекая его в свой тёмный бизнес. Такой же тёмный и непредсказуемый, как и его Тёмные кураторы сверху.

– Даже если он и выйдет, он поедет сразу же к себе домой, в совершенно другой город, – попыталась добить его Васаби.

– «Где богатство человека, там и сердце его, – лишь возражал ей Лёша строкой из Библии. – А там где его сердце, туда он как раз-таки и поедет. Хоть на край земли! То есть – к тебе. За твоим богатством. Как он думает. Что ты обычная девушка из нормальной семьи и квартиры. Чтобы у тебя всё это отнять. Чего бы ты ему там о себе ни наговорила. Он не поверит ни единому твоему слову! Заранее думая, что ты ему всё о себе соврёшь.

– Думаешь? – озадачилась она.

– Я не думаю, я знаю! Сколько можно повторять тебе эту фразу? Я уже давно не думаю. Как другие. Я всё знаю. Причём – заранее. И уже давно. У меня просто вспыхивают в мозгу варианты событий. Так называемые «вилки ситуаций», которые я и выбираю. Чтобы было как можно меньше жертв. Этим-то и отличается Видящий от Слепого. О которых и говорил Иисус. Так как и сам давно уже был Видящим.

– И давно ты стал у нас тут таким глазастым? – усмехнулась Васаби, не понимая о чём речь.

– Давно, – оборвал разговор Лёша. Чтобы она из дальнейшего разговора с ним не подумала, что он злой колдун. Как он это уже пред-видел. А просто – добрый Волшебник, самый могущественный в галактике. Под маской простого смертного. Который, непонятно зачем, тратит на эту бестолочь время своей драгоценной жизни! Снимая для неё жильё, чтобы она вновь не отправилась на улицу. К наставнику.

Так что как только она помирилась с матерью, перестал его снимать.

– Ты же хотела с ней помириться? – усмехнулся Лёша. – Вот и иди, мирись.

И как только она поехала и, взяв бутылку вина, окончательно помирилась с матерью, сказав ей, что Лёша больше не может, из-за кредита, снимать жильё, та пожалела её и себя и пустила её к себе. Снова устроив её работать в уже другое такси диспетчером своей сменщицей. И они уже вдвоём платили за съёмную матерью квартиру. «Наляпопам», договорились они, игриво коверкая русские слова.

Мать Васаби была породистой узбечкой из когда-то богатой семьи, каких Лёша в жизни своей ещё не видел. Пока та не устроилась работать в его такси. Да, Гульчехра сразу же ему понравилась. Хоть она и была его весьма постарше. Но весьма и весьма красивой, весьма фигуристой, с густыми, очень длинными и прямыми тёмными волосами по самые аппетитные булочки к завтраку с утра в её постели.

Но тогда Лёша жил с подружкой своей сестры, Татьяной. И которую он, после института ещё нигде не работавшую, временно устроил диспетчером в свою фирму. Чтобы та, разумеется, сливала ему самые «жирные» заявки! И поэтому даже не облизывался на мать Васаби. Да и на саму Васаби, которая стала всё чаще появляться в офисе, когда его отношения с Таней уже трагически заканчивались. Лёша это уже пред-чувствовал. И оглядывался по сторонам, понимая уже, что лучше всего будет сразу же себя утешить. Хоть кем-то. А не изводить себя в тоске. И улыбался Васаби, которой едва исполнилось девятнадцать. Находя их разницу в возрасте весьма пикантной. Вдыхая свежий аромат этой слегка полноватой тогда ещё пышнотелой запеканки. Но он уже понимал, что с его-то опытом доводить девиц до истощения, «похудеть» Васаби будет ему не очень сложно, шантажируя их связью. Тем более что её отец был кореец, хотя и узбекский. А Лёша, по своему опыту хождения за границу, давно уже убедился в том, что это одна из самых фигуристых наций в мире. Любви. И уже предвкушал наслаждение этим «блюдом».

Тем более что однажды после рейса его так завела (в своё кафе) одна из двадцатипятилетних зазывал с Сахалина, к которой он зашёл в кафе за два часа до отхода судна легко поужинать и выпить в обнимку с ней текилы, он уже давно мечтал найти себе на берегу хоть какую-нибудь кореянку. Тут же признавшись той в том, что она очень и очень сильно понравилась ему ещё в том году, ровно полгода назад, зимой, когда он с двумя товарищами с судна ужинал в этом же кафе, но тогда она предпочла на вечер его более молодого друга. И теперь бессознательно искал себе столь же красивую и фигуристую, фигуру которой он тогда так жадно, снова заказывая текилу и снова усаживая её к себе на колени, лапал. Робко опускавшую глаза, когда её хозяйка заходила в кафе и понимающе улыбалась им обоим. Но так и не отпустила их даже на полчаса! И поэтому так сильно надеялась, что его судно наверняка не уйдёт домой, и Лёша вернётся, прибежит, прилетит на крыльях любви к ней, но уже – в гостиницу. Ведь на них надвигается небывалый шторм в девять баллов!

Но они ушли – сквозь ненастье, чуть не потеряв при этом сварщика, выскочившего за борт в люльке, чтобы перерезать сваркой не желающий выпускать их судно за пределы портовой бухты толстый и непомерно длинный трос, зацепившийся за якорь. Сопротивляющийся движению судна с той же силой и отчаянием, что и Аня, не желавшая разжимать свои объятия, когда наступило время – ей на грудь – окончательно прощаться, сдавив дыхание. Поцеловала его и пообещала ждать: «Хоть целую вечность!» И когда он, окрылённый предвкушением, через пол года вновь появился в её кафе… То узнал от сменившей её подружки, что она на Сахалине вышла замуж. В их родном городе. И больше не работает. Так как муж строго-настрого запретил ей «всё это б…». Во! Возопиил Лёша в отчаянии.

И увидев Васаби, понял (правда, не сразу, а услышав от третьей диспетчерши о том, что он месяца два или три назад томно вздыхал при ней, что давно мечтает о молоденькой кореянке), что она – мечта! Которую, правда, следовало довести теперь до идеального состояния. Что лишь подогревало его научный интерес к этому эксперименту. Как выяснилось в дальнейшем – над самим собой.

С Таней же у него приключилась целая история. Да, он заигрывал с ней однажды, да и то – случайно, как только той едва-едва исполнилось восемнадцать, помогая ей выбрать куртку. Как «эксперт костюма». Игриво пойдя с ней по стопам Уайльда и наступая ему на пятки. В области экспертизы. И возил её и свою сестру по всем магазинам города, пока они не выбрали Танюшке самую дешёвую, красивую и практичную. Из всех дорогих и брендовых моделей. И заодно болтал с ней без-умолку, даже не надеясь на то, что ему от неё хоть что-нибудь перепадёт. Но, сам того не ведая, закладывал тогда фундамент их будущих взаимоотношений. Всколыхнув её душу воспоминаниями уже после института, когда её парень, что ходил пограничником на военном судне, ушёл от неё в далекий-далёкий рейс, защищать наши суда от морских пиратов, промышлявших грабежом недалеко от Сомали. И она около двух месяцев ему не изменяла. Крепилась. Пока опять не возник Лёша, как раз мучительно пытавшийся расстаться со своей девушкой, у которой он тогда жил, и обнаруживший ещё более прекрасную уже Татьяну в комнате своей сестры. В шаговой доступности, улыбнулся Лёша. И узнал от своей сестры о том, что её подруге родители пару недель назад купили однокомнатную квартиру. Сказав Татьяне о том, что он рад был бы снова ей помочь. Обставить её квартиру. А то, что её купили уже с мебелью, было приятным дополнением, облегчавшим его задачу. По овладению её телом. Нет-нет, он выдвигал свою кандидатуру не в качестве спонсора, Татьяна это понимала – что денег у Лёши нет, а в качестве эксперта моды, каковым он себя давно уже зарекомендовал. Будучи и сам самым модным парнем.

– Ты сколько зарабатываешь? – спрашивал его клиент в то время. Пока Лёша отвозил веселиться его на «базу отдыха».

– Тысяч десять-пятнадцать, наверное, – равнодушно отвечал Лёша. – А что?

– Вот я зарабатываю тридцать! – признавался тот с горячностью. – Но у меня такое ощущение, что это ты зарабатываешь тридцать, а я – десять!

Не понимая, что одеваться нужно ещё и уметь, а не просто тратить на это деньги. Чтобы быть не просто модным, как попугай или павлин, но – стильным. Чтобы одежда лишь подчёркивала твоё внутреннее благородство. Очерчивало то, кто ты – на самом деле. А не пыталась создать его иллюзию.

Рядом с которым Татьяна и себя тоже ощущала «в тренде». Всеми фибрами своей души. Как только он стал отвозить вечерами её на ту или иную сопку с шикарным видом на море наслаждаться друг другом и видом с этой высоты. Их запредельно искренних взаимоотношений. Будучи против даже пары бутылок пива.

– Нет-нет, купи одну. Я не хочу, чтобы ты на меня тратился. Не надо меня баловать, – заявляла Татьяна в магазине. – А то я начинаю чувствовать себя какой-то шалавой, – смущённо признавалась она, – которую пытаются напоить и овладеть.

– Ну, так ты не пей, – улыбался Лёша, видя её искренность. – Останется на завтра. Я просто не хочу ехать за второй бутылкой, если наш диалог затянется. – А мне так и не удастся тобою овладеть, думал он. – Ведь главное – это общение. Всё остальное – просто разные его формы. В разных плоскостях, – улыбался он, давая понять ей, что секс для него – далеко не главное. Ведь она так красива! И у неё такая маленькая, бодрая, уже забавлявшая его грудь. С которой уже так и подмывало позабавляться. Твёрдо и решительно растущая вперёд на столь же худеньком, так и не пожелавшим вырасти – вширь – теле. Напоминая ему о тех днях.

И пару дней даже не пытался ею овладеть. Чтобы она в этом убедилась.

И в последующие дни стала более сговорчивой.

Ведь для того чтобы сблизиться телами, вначале необходимо как следует сблизиться ещё и душами. Как следует – из её представления об этом. И тщательно следовать её «мифологии поведения». Воплощая в своих поступках этот её миф. Чтобы стать её волшебным принцем! Буквально заставляя себя постоянно рассказывать ей всевозможные истории, ощущая то, как шевелятся от напряжения его мозги, уже отвыкшие от такой нагрузки. Сказочника. Ведь она сразу же, ещё в первый же день призналась Лёше в том, что её привлекла к нему тогда, когда они вместе покупали ей вот эту самую красную кожаную курточку, показала она на себя пальцем, та забавная история, когда его тётя очень обеспокоилась за целомудрие своей младшей Лёшу на четыре года дочери. Пока он просто общался с ней на лоджии, рассказывая той, от нечего делать, всевозможные забавные для него на тот момент истории, которые с ним реально происходили. И то, как любимая им тётушка строго-настрого предупредила его о том, чтобы он ни в коем случае ничего не делал со своей двоюродной сестрой. И как он опешил от того, что она могла такое о нём подумать, заметив, как им обоим друг с другом интересно. И не более того. Больше никогда не рассказывая ей после этого случая свои истории. В присутствии её неадекватно отреагировавшей на это матери. И Татьяна хотела бы услышать от него продолжение этой забавной истории. А так же и все те истории, о которых он говорил тогда своей сестре. И ему пришлось Татьяне хоть что-нибудь, но обязательно рассказывать. Поняв, что она «любит ушами». А также, когда все его истории за первые пару дней закончились, постоянно выдумывать ей новые. Так что когда они уже начали заниматься сексом, он всё никак не мог остановиться и продолжал без-умолку что-нибудь ей рассказывать.

– Да помолчи ты уже, – попыталась она оборвать поток его красноречия, – хотя бы – во время секса!

Но он уже «разогнал» свой центральный процессор так, что помолчав две минуты, снова принялся с новым зарядом восторга что-то такое разэдакое из своей жизни ей рассказывать. Перелопачивая весь свой жизненный опыт и находя в этой руде самоцветы и самородки. Забавных сюжетов, фраз, да и просто занимательных историй.

Буквально заставляя его относиться к себе, как к музе. За что он потом был ей очень и очень благодарен. Потом, но не тогда. Когда его мозги чуть ли не перегорали с ней от перенапряжения. Каждый день. Когда у него перед носом маячила «морковка» её тела. Заставляя его «шевелить задницей». И – мозгами. О, Учитель!

Тем более что минет ему делать эта «училка по русскому языку и литературе» сразу же отказалась. Заявив ему на второй день их общения, что минет она никогда никому не делала. И делать не собирается. Дав ему понять, что секс у них точно будет. Правда, без минета. И он должен заводить её не этими жалкими прелюдиями, а словами. «Желательно – волшебными», улыбнулась она. Наотрез отказавшись от его «солянки». Так же как и употреблять его «салями». Не по назначению.

– В духе Льва Толстого? – усмехнулся Лёша. – Классика жанра? Что ж, ты будешь моей классной учительницей. Ты не против? Тем более что ты такая классная! О, училка! После института.

И это было первым, что дало ему понять, что их отношения долго не продляться. Даже несмотря на то, что со следующего дня секс у них всё-таки появился. Каждый день. А то и – по пару раз за вечер. «Для чего и нужна была вторая бутылка пива», запоздало поняла она, устав терпеть за пару месяцев вынужденного воздержания из-за сложного положения в стране непривычно долгое отсутствие парня, актуальность которого она и сама уже ставила для себя под большой вопрос. Особенно, под Лёшей.

– Если бы он хотел со мной быть, он не ушел бы в море, а был бы со мною сейчас рядом, – добила Татьяна остатки укоров совести, возникавшие у Лёши. Из-за того, что он начал её подозревать в том, что как только её парень вернётся, Татьяна и Лёшу тут же бросит. Столь же легко и непринуждённо. Как и бывшего уже парня.

Отвечая Лёше на все его сомнения, что если бы она не знала Лёшу сто лет назад, у него с ней сейчас ничего бы не получилось. Мол, у их отношений есть крепкий базис. Его сестра, которая младше Лёши на десять лет. Как и сама Татьяна, её бывшая одноклассница, которые никогда не бывают бывшими, преследуя друг друга до конца дней. Ведь если она бросит Лёшу, Катюшка будет вечно её в этом обвинять. Поэтому он охотно дал себя уговорит, что они теперь – навечно!

Наивный.

Впрочем, как и все влюблённые. Да, он её сразу же полюбил. Тем более что мало того, что она была «худа, как вобла», так ещё и за время вынужденного ситуацией в стране воздержания от секса она так сильно сократилась изнутри, что как только он в неё входил, ему становилось так приятно, будто бы кто-то в ней делал ему минет, специально его сжимая. Так что её нежелание делать ему минет, он сразу же ей простил. В первый же день их соития. Замирая от восторга! Как она и просила, чтобы он заткнулся. Хотя его восхищение их чудесным сексом уменьшалось с каждым днём. По мере всё учащавшихся занятий сексом, разбивавшим её спазм внутренних мышц, словно дорожную колею – телегой. Точнее уже – целым караваном телег, плотно двигавшихся друг за другом. День ото дня. Не легче. Словно французы в «Войне и мире», столь же спешно покидавшие Россию с награбленным ими в Москве имуществом, из-за налётов партизан таявшие день ото дня. Как и его наслаждение её удивительным, вдохновлявшим его телом. О, муза! О, нимфа! Точнее даже – нимфетка! Тело которой, увенчанное ещё более прекрасным, чем тогда, несколько лет назад, лицом, так и не пожелало вырасти. Так как куртка и до сих пор была ей впору.

– Судя по всему, тебе её хватит ещё лет на десять, – сообщил он Татьяне, снимая с неё куртку.

– Конечно! – не поняла она, о чём речь – в его ухмылке. – Она из такой добротной кожи, что и – лет на двадцать! Ведь мы тогда так дорого её купили. Бабушка еле-еле заняла мне на неё денеьги, когда мне не хватило денег моих родителей.

Из чего он умозаключил, что вечно юная Танюшка очень честная и порядочная девушка, раз уж она ни разу не изменила своему парню. Пока не появился Лёша. Почему-то считая себя кем-то особенным. И что уж с ним-то просто нельзя не изменить. Ведь он так хорош!

Так что когда «эффект минета» начал таять – у него на глазу, подсматривавшем за ней изнутри, он уже насильно заставлял её снова и снова сильнее сжимать мышцы. Чтобы не терять остроту ощущений! Особенно, если чувствовал, что вот-вот наступит «конец игры». С её телом. Благо, она была худая. Добиться подобного эффекта от полных девушек ему никогда не удавалось. Ни до, ни после. Светы. Но Татьяна!…

Они были созданы друг для друга. В постели. Спустя пару месяцев её разлуки с парнем. О, если бы его захватили пираты! Вздыхал Лёша.

И продолжает вздыхать! Собака такая.

– Я помню чудное виденье, передо мной разделась ты! В машине, словно откровенье. И я вошёл в твои кущи! – читал он ей постоянно возникавшие в голове пародии на стихи во время секса.

– Да я же только вчера побрилась! – огрызнулась та, наполовину обернувшись. Как могла из этой позы.

– Я имел ввиду – «райские кущи»! – усмехнулся он над её контекстом. И слегка шлепнул её по заднице. В наказание. За пошлость.

Он понимал уже, что Уайльда в нём опошлили «Обериуты», заставляя Заболоцкого сочинять для плебса всякий вздор и интеллектуальный мусор. Но не до такой же степени! Тем более – в постели, этой основы основ поэзии. Настоящей, если вы вкладываете в «это дело» сердце. Поэтому он Татьяну и полюбил. По-быстрому. Чтобы заниматься с ней не сексом, а именно любовью. Как он привык и любил «всё это» превращать в подлинную любовь. Самым волшебным образом.

Так что когда мать Васаби, да и она сама, придя навестить мать, впервые увидели Лёшу и Татьяну в офисе, они не могли им не завидовать, внимательно наблюдая за тем, как они самым искренним образом любят друг друга. Даже не прикасаясь. Любовь исходила у них изнутри, накрывая и тех, кто был в этот момент рядом, лёгкой волной блаженства. А хозяйка компании, услышав о том, что Лёша хочет устроить Татьяну диспетчером, точно так же как и они, не могла не впасть в очарование их самых искренних отношений. И быстро поняв, что Татьяна гораздо умнее любой из них, сразу же наняла её на работу.

– Выходи завтра в девять, – сказала она.

– Завтра? – оторопела Татьяна от такой прыти. – Но мне нужно, сперва, подготовится, изучить дело.

– Сразу же пойдёшь в разведку боем! – улыбнулась хозяйка. – А Лёша будет сидеть с тобой рядом, когда будет много заявок. И всему тебя научит. Хорошо? – посмотрела она на Лёшу.

– Чему тут учить? – улыбнулся Лёша, который днём постоянно терся в офисе и уже успел досконально изучить дело, поглощая большие шоколадки с цельным фундуком, которыми он делился с диспетчерами. Чтобы они вечерами давали ему в ответ… не менее «сладкие» заявки. – В два счёта!

Так Татьяну и приняли на работу. Пусть – временно. Но на лето хозяйке и нужна была такая умница и расторопша, чтобы та могла больше зарабатывать с процентов от количества принятых заявок.

Тем более что Татьяна легко уговаривала Лёшу ехать в такие непроходимые и далёкие от того, где он стоял, места, куда другие водители ехать просто отказывались. И он зарабатывал. Пока другие стояли и ждали более выгодных и менее бензинозатратных заявок. Отказываясь от того «шлака», на который не мог не ехать Лёша. Которого посылала его любимая! Диспетчер. Ну, разве мог он хоть в чём-то ей отказывать? Заранее понимая, что тогда и она – за это – откажет ему в постели? Как только они сменятся и пойдут спать. После того, как… Тем более, что к тому времени они уже стали жить в её квартире. Конечно, нет!

И когда все водители стали возмущаться, что Лёша ездит, когда они стоят, причём – вне очереди, Татьяна показала им всем на общем собрании журнал и сказала:

– Так и вы тогда сразу же поезжайте туда, куда я вас посылаю. А не сразу же посылайте меня подальше! Чтобы я не посылала Лёшу вместо вас. После того, как вы все, по очереди, от этой заявки отказываетесь. Сами же ставя его первым в очереди за заявкой. Или я должна, по вашему мнению, от них отказываться?

Это сразу же угомонило споры. А хозяйка тут же закрыла их «постельный вопрос». Поблагодарив Татьяну за находчивость. А Лёшу – за такого классного диспетчера. Которому он просто вынужден был безропотно подчиняться, став её волшебной «палочкой-выручалочкой».

И когда через пару месяцев, когда её бывший парень вот-вот уже должен был прийти с морей, Лёша, совершенно искренне разрыдавшись один в пустой машине, наконец-то понял, что его снова поимели и предали. Но ещё с неделю побегав туда-сюда, сквозь душевную боль и муки совести окончательно расстался с Татьяной. И уже через пару дней попросил хозяйку фирмы устроить на освободившееся место Васаби. Что та восприняла с лёгкой иронией:

– Ты неисправим!

И тут же её трудоустроила. Нелегально. Из-за отсутствия документов, которые были уже давно просрочены. Тем более что сменщицей Татьяны, а затем и Васаби была её мать. Так что Васаби, можно сказать, легко устроилась. Сменив Татьяну на её посту. В постели своей матери. Куда Лёша стал вечерами периодически заезжать. По приглашению Васаби, пока её мать была на смене.

А то и – прямо в офисе. Купив ей в секс-шопе трусики, которые для занятий сексом не нужно было даже снимать. И прочие забавные насадки. Чтобы ей интереснее было там работать. На благо их фирмы. Просто задрав юбку. Так сказать, приучая её к труду методом «кнута и пряника». Из секс-шопа.

Шучу. Только – пряника. Кнут он ей так и не купил. Сколько бы она к нему не приставала. Заранее понимая, чем это всё и для его задницы могло окончится. Боль он любил и, порой, когда было тоскливо, даже наслаждался ею, да, но – сугубо психологическую. Вспоминая о том кто, где и как именно его предал. И их побудительные мотивы, мелодии и фуги ссор! Чтобы ещё глубже понять их и… Даже подумывая отучиться на психолога. И вовсю ковыряться в чужих шрамах! Получая за это ещё и деньги. Как и все эти изверги в белых халатах.

Так что когда уже почти через год после того, как они расстались, Васаби ему позвонила и сказала, что снова видела его вчера на его маленькой, но такой огромной внутри машине, как она называла его компактвэн, Лёша вначале очень удивился. И несказанно обрадовался. Когда она заявила ему, что ей скучно. И хотела бы с ним куда-нибудь прокатиться. Как раньше. Но, не более того!

– Да хоть на край земли! – выпалил штамп Лёша.

И они, поболтав ещё с полчаса и повспоминав старое, договорились, что она ещё через пару дней ему позвонит. И тогда они отправятся…

– На речку, – предложил он. – Где мы ловили с тобой рыбу.

– Отлично. Пока!

Поняв, что весной на море звать её будет слишком холодно. Опять поднимется этот вездесущий ветер… Да и слишком уж море ассоциировалось у ней с сексом, которым они то туда, то сюда постоянно ездили заниматься, пока её мать отдыхала от работы. С одним из своих водителей. Сменяя пляж за пляжем, пока он не снял жильё. А вот река была тихой заводью. Ведь она сказала, что у неё появился парень, так же работавший в такси. Поэтому надо действовать осторожнее, понял он. Чтобы её не спугнуть. Сразу.

И когда она позвонила, и они посреди бела дня поехали на реку, он старался к ней не приставать. Почти. Но его тело так соскучилось по её телу, что увидев то, как сильно она заставила своё тело похудеть, всё тянуло к ней свои похотливые ручонки. И он не мог себе противостоять, чтобы не убедиться руками – насколько сильно.

– Прости, я слишком сильно по тебе соскучился, – постоянно извинялся он.

– Что, не с кем трахаться?

– Да есть, – признался он. – Сам не ожидал от себя такой реакции. Просто, я, видимо, всё ещё люблю тебя. А с ними просто… Трахаюсь, как ты говоришь.

– Так она у тебя не одна? – удивилась Васаби.

– Да какая разница? – усмехнулся он, не желая делиться с ней этой закрытой информацией. – Так, а кто твой парень?

– Один из наших водителей. На «Эльгранде». Микроавтобус такой. Знаешь?

– Конечно, знаю. Шик и блеск! Но он же жрёт бензин.

– Зато он классный! Мы и раньше с ним иногда в нём… пьянствовали, а когда он расстался с женой, решили уже быть вместе. Месяца три назад. А ты?

– Я? Просто встречаюсь. Иногда. На своей квартире.

Но ему неинтересно было говорить о себе и своих любовницах. И он всё выспрашивал о ней. И, между делом, иногда пытался её обнять. И поцеловать. А она всё уворачивалась. Впрочем, эта игра ей нравилась.

– Так ты удочки взял? – наконец-то спросила она, когда они наговорились.

– Нет. А зачем?

– Я думала, что ты пригласил меня на рыбалку.

– Ага. Как же.

– Ну, всё, поехали домой. Ты всё тот же. С тобой неинтересно.

И когда через неделю Васаби позвонила снова, он удивился, что она снова о нём вспомнила, попросив отвести её в тот самый посёлок близ моря, где прошло её детство, с тех пор как её, шестилетнюю, родители привезли из Узбекистана, оставив там свои трехкомнатные квартиры, чтобы ютиться в съемной «двушке». И быстро согласился.

Они бродили по пляжу, пока она вспоминала о том, что ходила сюда чуть ли не каждый день после школы… Пока мать в восемнадцать лет не выгнала её из дому, приревновав к своему двадцатилетнему сожителю. И как она почти всю ночь пешком шла к своему дяде. Так как у неё небыло ни копейки денег. Добравшись к нему уже под утро на искренне пожалевшем её водителе попутки. Войдя не только в её неловкое положение, но и в её ещё неловкое тогда тело. И как её неловкость тогда так искренне его возбуждала! Заставившим её, восемнадцатилетнюю нелегалку без документов, своим неказистым тогда ещё телом за поездку до самого утра расплачиваться. На пляже недалеко от дома дядьки. Угрожая сдать в полицию. «Не пойдешь же ты к своему дяде прямо посреди ночи? Он ещё спит. И поэтому вряд ли тебе обрадуется. Давай скоротаем время до утра?» И они так хорошо и весело его скоротали, что он оставил ей номер своего телефона. На тот случай, если её снова выгонят, и она пожелает на нём, – подчёркивал он, – куда-нибудь доехать. Хоть куда! «Но я пока в другие места этим не занимаюсь», смутилась Васаби. На что он почему-то снова рассмеялся. Заявив, что она недостаточно хорошо понимает русский язык. «И-и-щегельме!» Привычно ругнулась Васаби. И как они иногда катались, пока она жила у дядьки. Она звонила ему, и он рано утром забирал её и отвозил на работу в не так уж и далеко расположенный от дома дяди магазин. Где она работала глубоко в подсобке, производя «готовые блюда» и корейские салаты, которым давно уже обучила её тетя, родная сестра отца, работавшая в их посёлке возле этого городка в кафе «быстрого и вкусного питания». До этого очень часто приглашавшая Васаби, пока она жила недалеко от её работы, чтобы ей помочь, если был большой заказ. Но также проживавшая тогда у их общего двоюродного брата, чтобы не снимать жильё. И каждое утро моталась в такую даль.