Текст книги "За стенкой. История Конарда Леграна"
Автор книги: Gabriel Costa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Сразу видно, что вместо серебряной ложки у матери во рту была бутылочка с вином. Однако он не мог отрицать её красоту, которая как-никак держалась под гнётом алкоголя и сигарет. Также Конард видел, насколько хитра, проницательна и умна его мать, но это никогда не делало её примером для подражания. Со временем быть как мать стало для него худшим кошмаром. Он словно застрял между родителями. Ему не хотелось примерять социальные роли никого из них. Болезненное помешательство на работе и деньгах с одной стороны, и с другой – полная отстранённость от жизни и пагубное пристрастие к алкоголю. В его семье не было примера для подражания. Именно в этом разговоре и в эту секунду Конард все понял.
Он не видел себя великим бизнесменом: ему никогда не было интересно копаться в бумажках, разбираться с кризисами, не понимал, как можно предавать недавних друзей и договариваться с врагами. Конард бы никогда не поступил так с Отисом. Слишком чистым и добрым выглядел этот мальчик, даже несмотря на щепотку вредности. Он видел себя художником, который рисует цветы, синее небо и спокойствие. У него не так много денег, но достаточно. Много друзей, много общения, люди признают его из-за души и человеческих качеств. Никто не пытается подставить ему подножку. Он ценит всех, уважает их, его жизнь наполнена любовью. Конард никогда не видел примера настоящей любви, кроме того, что был между Отисом и его мамой. Мальчик не чувствовал подобного ни к кому. Последним шансом оставалась Магдалина.
Теперь и она ушла. А причина всех его несчастий сидела перед ним за столом, потому что встать не могла. Мальчик спустился и сел на стул. Максимально сутуло и криво. Мать дёрнула губами в отвращении, понимая весь бунт и не собираясь вестись на него. Здесь и сейчас Конард принял решение не быть таким, как его родители. Только ему исполнится восемнадцать лет, он поступит с ними так же, как и они с ним. Он уйдёт. Мальчик ещё не знал ни про какой контракт, но это и неважно. Главное – сбежать отсюда, покинуть ненавистный дом и пустой зал для обеда. Конард был не в силах даже вообразить ситуации, когда ему могли понадобиться деньги его отца. Они вместо возможности стали настоящей клеткой. Мать смотрела на него диким взглядом. К сожалению, она была ещё не настолько пьяна, чтобы не обращать внимания.
– Ты ещё мал и глуп, – она бросила свои самые сильные аргументы. Конард решил не принимать их. Если все взрослые такие же, как его родители, то ум и возраст ничего не решают. Он даже не знал, что матери нужно сказать, чтобы задеть его. – Ты не понимаешь, насколько тяжело жить без денег. Ты спишь на кровати за три тысячи евро, твой компьютер меняется с каждой новой версией, как и телефон. Ты не заботишься о том, что ты будешь есть, как проведёшь день. Ты можешь учить что угодно. Хочешь заниматься испанским? Отец купит тебе гражданство.
– Для того чтобы заниматься испанским, не нужно гражданство, – только и сказал мальчик. Проблема максимализма в их семье стояла очень остро. – Нужны упорство, организованность и желание.
– Твои занятия английского стоят почти три тысячи евро в месяц, – она выгнула бровь. – Конард, ты понимаешь, что это месячный доход среднестатистической семьи? – мальчик насупился. – Ты тратишь суммарно в месяц всего на двадцать четыре часа месячный бюджет семьи. Они могут на эти деньги жить целый месяц, а ты – всего сутки. О каком упорстве ты говоришь, Конард?
– Это не значит, что всем нужны деньги, – он отказывался в это верить. Аргумент матери подкосил его напор. Спина начала ныть от неудобной позы, будто к ней привязали палку, но мальчик терпел. Если будет нужно, он и до конца жизни будет ходить в виде вопросительного знака. – Не всем нужны деньги.
– Единственные, кому они не нужны, – это те, у кого они есть. И то, обычно им хочется больше, – она, поддерживая бунт сына, отпила вино. – После того как тебе исполнится восемнадцать лет, ты получишь часть семейного бюджета на личное усмотрение. Поверь, без этих денег ты не поступишь в хороший университет, не сможешь жить в достойных апартаментах. Но не это самое страшное…
Она усмехнулась. Пока женщина отпивала ещё вина, Конард задумался над её словами. Мать не могла ошибаться во всём. Для жизни действительно нужны деньги, но сейчас Конард лишь сильнее убедился в желании покинуть это место. Рано или поздно. Если он сильно постарается, то сможет достичь всего самостоятельно. Люди и без его достатка становятся великими, значит, и он сможет. Однако в его голову закралась какая-то мысль. Она витала рядом, и почему-то Конарду хотелось быстрее понять её и избавиться от неё. Нечто ядовитое засело в его сознании от этого разговора. Он опустил взгляд на ненавистный высокий стол. За год он неплохо подрос, но ему всё равно приходилось тянуться. Когда он уйдёт отсюда, будет смотреть на свою еду сверху вниз и никак иначе.
– Фамилия Легран будет преследовать тебя до конца твоих дней. Даже если завтра мы обанкротимся. Никому не будет нужна твоя душа, Конард, твоё сердце. Ты всегда будешь по-настоящему одинок. День изо дня ты будешь просыпаться и видеть девушку, которой ты безразличен. Ей нужны твоя фамилия, твои деньги, – женщина допила своё вино и на несколько долгих секунд прикрыла глаза.
Она обнажила свои белые зубы. Сердце Конарда ухнуло куда-то вниз, и он неожиданно для себя снова выпрямился. Казалось, что женщина на самом деле пришла покаяться о своей жизни. Сейчас он видел настоящий результат жизни в этом доме, подобным образом, с такой ношей. Женщина плотно сжала зубы, вспоминая о чём-то. Иногда Конард не понимал, как его мать может целыми днями заниматься одним и тем же. Сейчас её идеальная маска надломилась из-за собственного откровения. Мальчик попытался понять, что не так, но ничего не вышло. Она будто залатала её, закрыла все раны, сделала вид, что всё нормально. Конард боялся… Боялся убедиться в правдивости слов женщины. Почему-то он был уверен: эти мысли и слова небеспочвенны. Потому что это была правда. Сейчас женщина хотела сказать правду, но вместе с этим причинить боль.
– Они будут смотреть на тебя, но видеть лишь твою фамилию. Деньги, дорогие платья, украшения, машины, жильё. А всё, что ты будешь видеть, – это ложь. Они будут кричать о великой любви, о страсти и о много чём ещё, но это будет лишь туман. Ты никому не нужен, Конард, кроме самого себя, – Мелани опустила руку вниз, словно она соскользнула… Женщина сжала её в кулак так сильно, что идеальные ногти впились в кожу. Секунда, и ладонь расслабилась. Ещё одна секунда, и ладонь вернулась на место.
– Тогда я просто сменю фамилию. Если это причина.
– Конечно, ты можешь, но тогда ты лишишься денег. Но, помимо денег, ты потеряешь ещё кое-что важное, Конард, – она усмехнулась. Женщина настолько увлеклась этим разговором, что забыла о вине. Бокал оставался нетронутым уже минут пять, женщина шла на рекорд. – Ты проиграешь автоматически. Ты лишь докажешь, насколько ты слаб. Без денег, никому не известный, никому не нужный, ты покинешь этот дом. Но это не так страшно, как потерять стержень, потерять свою сущность.
– Я не понимаю, о чём ты, – мальчик замотал головой.
– Я же говорила, ты ещё мал и глуп для такого, – она отвратительно улыбнулась, показывая всё превосходство своей никчёмной жизни. – Но так уж и быть, поясню, раз пошла такая пьянка, – женщина взглянула на бокал, но не тронула его. – Всё просто, Конард. Откажешься от фамилии – навсегда останешься слабаком, проиграешь и сдашься. А это тянет за собой новые попущения. Стоит надломиться в одном месте, как сломаешься весь. Поменяешь фамилию – и проиграешь всю битву, лишний раз доказав, что я права.
Мальчик посмотрел прямо перед собой. До него начала доходить суть их разговора, насколько он мог понять, конечно. Стоит ему поменять фамилию, и он проиграет. Но в чём? Мальчик не понимал, почему должен тащить это всё за собой. С каждой новой мыслью к нему начала подкрадываться суть. Если он сбежит таким образом, то мать победит, вся логика их семьи будет на коне, а Конард будет растоптан золотыми подковами. Он не знал, что ему делать, куда деваться. Великого от жизни Конард и не требовал, только немного понимания и любви. Но что, если мать права и его семейное клеймо навсегда застынет неудачным знаменем? Сбежишь – станешь неудачником; останешься – будешь несчастен.
Почему-то в голове всплыл образ Отиса. Он не понимал сути его фамилии. В тот день сам Конард не осознавал, насколько много она значила. Даже тот контролёр сразу почувствовал запах денег, и мальчик смог купить его решение. Но Отису было неважно, сколько он отдал денег, какая у него фамилия и откуда мальчик родом. На самом обычном альбоме, ручками за три евро он рисовал счастливую картину, от которой теперь не осталось и следа: последний человек с того рисунка ушёл, оставив Конарда в полном одиночестве, без надежды хоть на крупицу любви и понимания, и виновата в этом его мать. Всё на том рисунке было по-другому, не так, как в этом доме. И теперь она умышленно отобрала у него возможность сбежать, вынуждая навечно остаться в хаосе и боли. Но у Конарда всё равно был план. Он опустил голову и посмотрел на свои коленки. Сейчас ему было немного жаль отдавать тот рисунок Отису.
Всё, что осталось Конарду, это воспоминания и небольшая зарисовка о единственном нормальном и счастливом дне. Тогда он смог приоткрыть завесу своего дома и посмотреть на истину. Ти, и правда, много плакал, был слаб, но Конард обменял бы свою «силу» хоть на одно искреннее объятие. Оценки в табеле, знание английского и прочее. Зачем быть несчастным и сильным? Может, Отис стоял в обычной очереди, и его мама не могла позволить дать денег контролёру, как это сделала Магдалина, но она могла подарить ему свою любовь. Единственное, что могла предложить ему его мать, – это безвыходное положение. Но и этого женщине показалось мало. Конард был сломлен и разбит. Его надежда истекала кровью, но ещё дышала. Мелани видела это, но её не устраивало такое положение дел. Она решила здесь и сейчас указать на истинный путь.
– В этой жизни, Конард, многое не выбирают. Ты можешь бороться, но цвет глаз не изменишь. Линзы? Ты сможешь обмануть кого угодно, но только не себя. Ты-то знаешь, они голубые. Ты можешь сменить фамилию, но ты знаешь, что сдался. Ты всегда будешь Леграном. Ты слабак, – она выдохнула самодовольно. – Любви не существует, Конард. Того, что ты так ищешь в Магдалине, в той никчёмной прислуге, там нет. Этого нигде нет. Это условности общества. Ты вырастешь, Конард, и сам всё увидишь. Они будут улыбаться не тебе, а твоим деньгам, внешности и прочему. Ты никому на самом деле не нужен.
– А тебе? Тебе я когда-то был нужен?
– Кто знает, Конард… – мальчик не почувствовал укол боли или всеразрушающего чувства ненужности. Он знал это. Последние два года парень потерял надежду. Тоска, грусть и одиночество стали осязаемыми. Даже лучше, что женщина наотмашь дала пощёчину из правды и реальности. Так его совесть не проснётся в решающий момент. Зато красный бокал вина навсегда останется в его памяти. – Любви не существует. Это социальные нормы. Так диктует нам общество. Дети должны любить матерей, матери – детей, мужья – жён, жёны – мужей. Любить ближнего своего. Везде обман, Конард. Загляни в себя и скажи, ты любишь меня? Ты хочешь видеть меня каждый день? Обнять?
Женщина продолжала морально истязать его вопросами. Она слишком хорошо знала, что спросить, как спросить. Образ его матери был напрямую связан с одиночеством и болью. Кто захочет слушать подобное каждый день? Идти ей навстречу? Обнимать и надевать этот терновый венец. Конард попытался вызвать хоть что-нибудь назло ей. Но в его сердце было глухо. Теперь там стояла мёртвая тишина. Он не слышал даже эха собственных вопросов. Конард сжал руки в кулаки. Женщина победила. В нём нет ни капли любви к ней, к отцу, даже к Магдалине. Она была последним островом, куда он мог уплыть с горящего континента. Сейчас его мать отобрала не только реального человека, который любил его. Она вырвала сами мысли о чём-то хорошем. Конард склонил голову.
– Ты должен знать – мне не обидно. Ты лишь сделал первый шаг к тому, чтобы не быть слабаком. Решать за себя. Убить неправильные образы в зародыше. Вот чем ты должен заняться. У тебя есть причины переживать по многим вещам. Любви не существует. Ты не можешь получить того, чего нет. Но и сам не можешь ни с кем этим поделиться. Лишь своими иллюзиями, – она поёжилась на стуле. Вместе с трезвостью к женщине возвращались гнев и злость. – Но мы-то с тобой знаем, да? Себя не обманешь.
Конард был молнией поражён. Он уже пару минут пытался вызвать интерес хоть к чему-то в своей жизни. Бывшая собака, Магдалина, отец, мать, прислуга, книги. Хоть что-нибудь. Какая-то мысль снова вскружила ему голову. Мальчик никак не мог ухватить то, что по-настоящему трогало его. Слова матери лишь добавляли гвоздей в его эмоциональный гроб. Теперь на крышке не осталось свободного места. Самый длинный диалог с матерью убил его. Не стоило и пытаться начать строить что-то. Как полный дурачок, Конард собирал камни для фундамента, а мать прошлась по нему бульдозером. Сознательно, с желанием, не жалея. Он выдохнул. Терпеть стало невозможно. Должно же быть то, что он любит? То, что он может полюбить. И мысль практически родилась, но мама заговорила вновь. Лучше бы она пила своё вино и молчала.
Всегда.
– В людях полно мусора. Чем лучше выглядит человек, правильнее, тем больше в нём гнили. Увидишь улыбку, знай: тебя ненавидят, от тебя чего-то хотят. Ты инструмент для чего-то. Думаешь, что просто так деловые партнёры твоего отца постоянно лыбятся? Твой же отец в такие моменты всегда спокоен, улыбка в ответ – это проявление слабости. Значит, ты на поводке? Конард, ты собака или человек? – мальчик был абсолютно разбит. Чего ей ещё надо для счастья? Чего ей ещё не хватает?
– Нет, я не собака, – пробубнил Конард.
– Даю тебе совет, Конард. Если ты решишь, что почувствовал необъяснимые эмоции, – беги. Бери от жизни то, что даёт тебе удовольствие. Всегда нужно знать, когда необходимо уйти, – она взяла бокал и допила его залпом, громко опуская на стол, тем самым ставя точку. Женщина поднялась со своего места, покачиваясь, и ушла в сторону их винного погреба. Больше ей нечего сказать.
А ему больше нечего ответить. Их разговор в максимальных подробностях осел и отпечатался в его голове. То, как мать прекратила пить, чтобы вразумить его, каким ледяным тоном говорила, приковывающий к месту взгляд, лёгкость её движений. Конард запомнит, как таяла его надежда, погибали последние хорошие воспоминания, приходило осознание неотвратимости. Для него это было чересчур, но никто не спрашивал его мнения. Больше ему не с кем поделиться. Мальчику хотелось заплакать, сбросить хоть какие-то эмоции с себя, но этот разговор высушил его глаза, заставил смотреть прямо, уверенно. Конард никак не мог встать с этого проклятого, слишком низкого стула и подняться хотя бы к себе в комнату, закрыть дверь и выключить свет.
Появилось невероятное желание закрыть все двери: входную, в гостиную, в столовую, в свою комнату, запереть и потерять ключи. Потом погасить свет и насладиться тьмой в тишине. В такой обстановке одиночество не так сильно давило на глаза и голову. В темноте можно представить что угодно, кого угодно. Но Конард не мог заставить себя подняться. Это место стало роковым для него. Завтрак – единственное время, когда они собирались втроём, чтобы создать иллюзию нормальности. Но даже до него доходила ложь и искусственность происходящего. Если его родители такие, что насчёт него? В порядке ли Конард? Эти вопросы затопили его, душили, мальчик не видел выхода. Но сейчас он и не хотел искать ответы. То одиночество, которого он боялся, в эту секунду было лекарством, спасением. Комната неожиданно озарилась светом, и мальчик выпал из своих мыслей.
Конард наконец-то смог оторваться от своего стула и встать. Через шторы просачивался солнечный свет. Обычно они были всегда плотно задёрнуты из-за похмелья Мелани. Но сейчас Конард был один. Он подошёл к гигантскому окну и с трудом отодвинул шторы. Мальчик увидел солнце, выглянувшее из-под облака, и синее море вокруг. Он так сильно ненавидел красный цвет, поэтому небо казалось ему настоящим произведением искусства. Белый, серый, чёрный, жёлтый, розовый и так много синего. Конард, в отличие от других, никогда не любил закат или рассвет, только полуденное чистое летнее небо. Он смотрел на покачивающиеся деревья, их зелёную листву и видел в них что-то родное. Кого-то родного.
***
Дочитав главу, Отис закрыл лицо руками и заплакал. Ему было невероятно больно. Паника, страх и переживания накрыли его с головой. Он перешёл читать на кухню, когда мама устала и решила лечь спать. Ревиаль наклонился вперёд, волосы спали вниз, горячие слёзы катились на пол. Никто не слышал, как он плачет, как рвётся на части его сердце, а душа тянется обнять Конарда. Он и представить не мог, что всё может обернуться именно так. Отис четыре раза просматривал весь альбом в поиске подобной страницы, хоть ещё одной строчки текста. Но таких больше не было. Из толстого скетчбука всего лишь одна страница была исписана текстом. Отис понял, что это слова волка из последней сцены. Всё его естество дрожало от гнева и злости. Только один вопрос крутился в его голове: «За что?». Отис пробежался вперёд – пару десятков страниц были заполнены простыми набросками. Было ясно: на какое-то время Конард бросил рисовать. Ревиаль снова вернулся к жестокому тексту. Он всё никак не мог успокоиться. Внизу был нарисован небольшой пейзаж, где бо́льшую часть занимало огромное дерево, напоминающее его глаза.
В книге осталась всего одна история из прошлого Конарда. Дальше начиналась его жизнь в общежитии и их знакомство.
В этот день Отис нарушил обещание маме и парню-беглецу. Он так и не смог уснуть.
Imagine
Конард курил лёжа на кровати и смотрел в потолок. Его мысли были спокойны и легки, как обычно в последнее время. Вчера парень отпраздновал своё совершеннолетие, и у него до сих пор болела голова. Он не мог смотреть на алкоголь и еду, поэтому его единственным спасением были сигареты. Конард приподнялся на локтях, жмурясь от стреляющей боли и тошноты, и посмотрел на три чёрные спортивные сумки. Комната была практически пустой. В ней остались лишь шкаф да компьютерный стол с кроватью. Стрелки часов едва перевалили за полдень. Вещи парень собрал ещё неделю назад. Он так сильно хотел наконец-то покинуть отчий дом, что не смог сдерживать себя, зато теперь ему ужасно лень вставать и куда-то идти. В дверь постучали, Конард медленно перевёл на неё взгляд и всё же поднялся. Пришла нанятая им команда. Он не собирался таскать всё самостоятельно.
– Месье Легран, вещи можно нести вниз?
– Да. Как погрузите, ждите меня. Я поеду вслед за вами.
Пара крупных мужчин схватила сумки, мелкие пакеты и покинули комнату. Конарду хотелось в спокойствии докурить и насладиться этими последними мгновениями. Сегодня был особенный день. У отца первый выходной за десять лет. Родители должны собраться на полдник в это время. Леграна перекосило: он вновь представил отца за завтраком. Кто может в здравом уме есть мясо каждый раз? И практически всегда едва прожаренное. Но ещё больше вопросов у него было к матери, которая грабила их винный погреб на тысячи и тысячи евро. Её единственной проблемой было получение новой бутылки вина, когда она уже не в силах сама спуститься в погреб. По этой же причине в их столовой поставили диван. Теперь она чаще отрубалась там, нежели в родительской спальне.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
