Текст книги "За стенкой. История Конарда Леграна"

Автор книги: Gabriel Costa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Попытайтесь нарисовать то, что Вы помните. Пока мы точно знаем об осьминоге, доброй женщине, ваших ощущениях нужности и важности, и имя «Ти». Мы даже не в курсе пола вашего друга. Много, но недостаточно, – доктор встал со своего места. – Но также есть правило. Вы сможете показать мне не более трёх рисунков. Соберите всё воедино. Месье Легран, Вы меня поняли?

– Да, доктор Корон, – мужчина уже собрался уходить, но услышал тихий голос позади. – Спасибо Вам за помощь.

– Не за что, месье Легран. Помимо моего хорошего заработка, я получаю удовольствие, когда помогаю тому, кто этого действительно хочет, – он открыл дверь. – У меня достаточно пациентов, которые не помнят даже собственного имени. Всего доброго, – за ним захлопнулась дверь, и Конард упал на подушки. Он потянулся к выключателю на лампе. Комната утонула во тьме. Парень посмотрел в окно, повторяя чью-то привычку.

– Всего доброго.

***

Конард не так себе представлял их совместное пребывание в очереди. Они прошли уже половину, но так и не обмолвились ни единым словечком. Мальчик до сих пор боялся ляпнуть чего-нибудь лишнего: не хотелось напугать Отиса до такой степени, что он уйдёт к своей маме обратно. Такого он точно не переживёт. Испортить всё своими руками – это будет его новым кошмаром. Когда Отис не плакал, то выглядел довольно опрятно. Конард успел получше рассмотреть большие зелёные глаза, достаточно широкий лоб, несколько выглядывающих родинок на шее, чёрные волосы, собранные в небольшой хвостик. Он и не заметил, как его принялись разглядывать в ответ. Это была странная ситуация наглого и неприкрытого оценивания. Когда Отис всё же задал первый вопрос, Конард будто вынырнул из бездны.

– Какое твоё любимое животное? – Отис смотрел на него с интересом, ожидая ответа. Конечно же, Конард знал ответ на этот вопрос. Он нарисовал уже половину прислуги, родителей и себя. – Мне вот очень нравятся олени. Они такие грациозные и красивые. Ещё у них большие рога.

– Мне нравятся львы, – Конард посмотрел себе под ноги. Он представил мальчика совершенно в другом образе. Ему стоило лишь пять минут понаблюдать за его общением с мамой и за тем, с какой лёгкостью он бросался колкими фразами. Мальчик был удивлён его выбором и ожидал объяснений. – Потому что они короли саванны, – Конард положил раскрытую ладонь себе на голову, изображая корону.

– Я слышал, что некоторых львов можно приручить! Правда, это всё равно опасно, – Отис вспомнил, как видел такое по «Animal Planet»44
  Animal Planet – на телеканале транслируются фильмы, показывающие животных в непосредственной среде обитания, рассказы о видах, внесённых в Красную книгу и т.п.


[Закрыть]. Там рассказывали, что зверь всё равно остаётся зверем и может в любой момент напасть.

– Ещё мне нравятся орлы. Знаешь, нечто величественное! Я бы никогда не подумал, что тебе нравятся олени, если честно.

– Что? Почему? – Отис ещё больше раскрыл глаза от удивления. В эту секунду Конард засомневался в своём решении. Сейчас новый знакомый напоминал оленёнка Бэмби. Нос ещё немного оставался красным от недавних рыданий. Он решил оставить эти мысли при себе. Конард, наверное, совсем ушёл в себя, потому что мальчик коснулся его рубашки, слегка дёрнув. – А на кого я похож? На кого-то круче? Кит там? Или слон! Сейчас мне бы хотелось быть жирафом. Его бы пустили на аттракцион.

– Ну, я часто рисую всякое. Иногда комиксы. Рисую, в общем, – что-то Конарду совсем расхотелось рассказывать про свою идею. Но Отис смотрел на него так заинтересованно и до сих пор не отпускал рубашку. Самый длинный диалог Леграна-младшего. – Ты похож… На щенка? Точнее, на пса, – ему хотелось, чтобы это звучало опаснее. Неожиданно мальчик не стал спорить. Он отпустил рубашку Конарда. Он чуть не ляпнул про волка. Отчего-то внутри всё похолодело. Нет. Отис точно не похож на него.

– Пёс? Звучит не очень грозно. Однако смотря какого размера! Они бывают огромными! – Конард начал активно кивать головой. В какой-то момент Отис подпрыгнул и широко улыбнулся. – Это очень круто. Наверно псам нельзя на осьминогов, но это неважно. В этот раз они обязаны нас пустить, потому что мы принесём им денег!

– Ни один лев и пёс не предлагал контролёру так много денег, – Отис засмеялся от шутки Конарда, так что сам парень не смог сдержаться.

– А на кого похож этот контролёр? Кем бы ты его нарисовал? Он должен быть кем-то очень вредным или жадным.

– Ти, у него уши Микки-Мауса на голове. Всё очевидно. Даже слишком, – Отис продолжал смеяться, а Конард покраснел от смущения. Он увидел, как за ними якобы незаметно подглядывали мама Отиса и Магдалина. Мальчик закатил глаза, не в силах перестать улыбаться. – Почему ты так смеёшься? Это же правда?

– Так поэтому и смеюсь, – Отис толкнул его в плечо, дурачась. Конард опешил. Ему было необычно такое общение. Обычно всё заканчивалось обычным рукопожатием в качестве приветствия. На прощание чаще всего даже не кивали. – А ты нарисуешь что-нибудь? Мне очень хочется посмотреть!

– У меня с собой ничего нет. Ни ручки, ни листа, – Конард задумался, где же можно приобрести это. Везде продавались раскраски с мультиками, но ему нужен альбом или тетрадь. Он очень стеснялся своих рисунков, даже если Магдалина хвалила их. Кроме некоторых человек из прислуги, больше никто их не видел. Ти был первым почти сверстником, которому было интересно. Конард был готов на всё. – Сходим в какой-нибудь киоск и попытаемся найти. Должен же здесь быть хоть один чистый альбом.

– Это будет непросто, – согласился с ним Ти.

Они почти подошли к аттракциону, но Конарду уже было на него наплевать. Единственное, о чём он мог думать, – как ему лучше изобразить Отиса. Иногда его рисунки были схематичны, иногда – прорисованы до мелочей. Так много крутилось в его голове, что Конард не знал, какое принять решение. Это должно было быть нечто милое и одновременно опасное. Он был немного поражён мнением мальчика об опасности щенков. Точнее, псов… Так или иначе, у него стояла непростая задача: угодить новому другу. В какой-то момент Отис снова дёрнул его за рукав, привлекая внимание. Он стоял перед тем контролёром. Парень улыбался ему. Конард постарался не фыркнуть, как отец.

– Я же вроде сказал, что без сопровождения взрослых на аттракцион до четырнадцати лет не положено, – парень проговорил заученную фразу, но детей не прогнал. Нет, он не удержался и всё же фыркнул. Конард окинул взглядом очередь. Женщина позади него держала девочку за руку и с кем-то ругалась по телефону. И людям было больше интересно, почему у Жизель есть новое платье от-кутюр, а она вторую неделю носит старьё от Валентино.

– Настойчивость – это хорошая черта характера. Так говорит мой папа, месье Легран, – Конард просто протягивает пятьсот евро ошалевшему парню. Тот явно не ожидал от детей такой суммы. Он бы их и за пятьдесят пустил или за хорошую истерику. Но фамилия Легран сразу внесла ясность. – Мы можем идти?

– О нет, дорогой. Ты купишь мне всё, что я хочу! И платье, и ожерелье, и туфли, и оплатишь новую пластику! Да, потому что после родов я стала похожа на корову. А я тебе не корова. Я не собираюсь каждый год плодиться за просто так! – теперь и вторая очередь наблюдала за ними. Конард был благодарен ей за представление, но оно затянулось. – А ещё ты мне купишь новый телефон! – она бросила свой сотовый на асфальт и раздавила каблуком. – Дебил старый. Я тебе ещё устрою. Что? Идём, дорогая? – женщина тут же изменилась в лице.

– Мама, все смотрят.

– Так это хорошо!

Конард поспешно протащил Отиса за руку через ограду, пока никто не заметил его синий браслет. Он лишь надеялся, что люди, так же, как и он, спутают его с зелёными глазами мальчика. Ему не очень хотелось, чтобы эта женщина попала с ними в одну чашку. Осьминог представлял собой гигантского повара, у которого находились различные столовые приборы: чашки, тарелки. Он крутился вокруг своей оси и время от времени поднимал щупальца вверх. По мнению Конарда, в аттракционе не было ничего опасного. Он всегда вёл себя хорошо и не старался выпрыгнуть, даже без наблюдения взрослых.

– Ти, ты же не будешь баловаться? Твоя мама расстроится, если ты начнёшь баловаться, – Конард помог мальчику сесть рядом. Пока все занимали свои места, у них оставалось несколько минут. Ему стало не по себе. Он всё же видел Отиса в первый раз. – Мне будет немного страшно тогда.

– Не волнуйся. Я не собираюсь выпрыгивать из чашки. Мне, может, и не так много лет, но я не дурак. Так мама говорит, – Конард улыбнулся на весомый аргумент. Впереди них сидели два очень похожих ребёнка. Вероятно, они были близнецами. Они общались между собой и не обращали на них внимания. – Конард, тебе, правда, будет страшно?

– Только если ты будешь баловаться.

– Не буду. Обещаю.

– Хорошо.

К ним подошёл контролёр и подготовил их кресла к движению, дополнительно использовав ремни. Отиса он затянул потуже, потому что мальчик, и правда, был очень маленький. Так Конарду было намного спокойнее. Ребята переглянулись друг с другом и стали ждать в нетерпении. Сначала всё было неплохо, и высокая скорость вращения совсем не пугала. Конарду даже было скучно, но, когда чашки начало подбрасывать, сердце принялось совершать кульбит за кульбитом. В какой-то момент он почувствовал, как его ладонь сжимают клешни. Он успел бросить взгляд на свою левую руку и обнаружил Отиса с зажмуренными глазами, мёртвой хваткой вцепившегося в него. Резинка слетела с головы, и волосы мальчика хлестали его с каждым движением. Конард был не в силах скрыть улыбку.

В какое-то мгновение Отис открыл глаза. Они были широко распахнуты и не выражали паники или страха, в них плескались восхищение, восторг и лишь немного волнения. От сверкающего осьминога Конард видел в этих гигантских зеркалах не только зелёный, но ещё и синий, оранжевый, фиолетовый. Вместе с этим он понял, какой точно рисунок хочет изобразить, что станет ему фоном. Сейчас ему было необходимо сделать это, даже если его новый друг исчезнет через секунду. Как все остальные. Такой жажды рисовать мальчик ещё никогда не испытывал, ощущая фантомное покалывание в пальцах.

Конард и не заметил, когда они начали останавливаться. Осьминог принялся уменьшать амплитуду взмахов, скорость вращения. Конард до знакомства с Отисом уже бы расстроился от такой несправедливости: он снова так задумался, что пропустил половину представления. Вот их уже расстёгивают и дают покинуть аттракцион. Парень с ушами Микки-Мауса говорил ему что-то и благодарил. Конард очнулся от шума в ушах, когда рука Отиса исчезла, оставляя огромный красный след на коже. У мальчика никогда не было синяков, даже с его манерой собирать коленками углы. Их встретили слегка обеспокоенные Магдалина и мадам Ревиаль. Конарду пришлось срочно спускаться с небес на землю. Не стоит пугать няню ещё больше.

– Как вы? Понравилось? Ти, Конард, вас не тошнит? Эта штука разогналась быстрее обычного! – мадам Ревиаль окинула их быстрым взглядом и постаралась преувеличить их заслуги. Сын бросился к ней в ноги. Он весь дрожал от нетерпения.

– Мама, мама! Было вообще не страшно! Тот дядя-контролёр зря не пускал нас. Это было так круто! Невероятно! – он повернулся к Конарду и широко улыбнулся. – Спасибо, Конард! – он снова развернулся к матери. – Та тётя так громко кричала. Прямо как Госс, когда я уронил ему машинку на ногу.

– Не боишься, говоришь? – Конард усмехнулся, но не так, как его отец. По-доброму, скорее, чтобы раззадорить и пошутить. Он поднял свою рубашку и показал красный след от руки. – А это тогда кто сделал?

– Так поэтому и не боялся! – Отиса совсем не смутил огромный синяк на чужой руке. – Мам, а ещё Конард сказал, что он художник! Он обещал нарисовать меня. Сказал, что я похож на пса!

– Конард, всё нормально? Сильно болит? – женщина наклонилась и посмотрела его руку. Магдалина чудом сдерживалась, чтобы не пустить слезу. Незнакомая женщина проявляла больше материнских чувств к мальчику, чем родная мать. Он покачал головой. Ему, и правда, было не больно. – Хорошо. Значит, ты художник? Тебе не больно будет рисовать? Можно в другой раз.

– Всё хорошо. Мне не терпится. Давно такого не чувствовал. Магдалина, ты не взяла мой альбом с собой? – няня подошла к Леграну-младшему и посмотрела на его руку. Может, им повезёт и всё обойдётся обычным покраснением. Женщина отрицательно покачала головой. – Мы можем купить его сейчас?

– Конечно, месье Легран. Вы немного успокоитесь, и мы купим его в ближайшем киоске, – женщины повели их на лавочку.

– А ты и мою маму сможешь нарисовать? – Отис с восторгом ждал, когда же всё-таки Конард успокоится, но торопить его не собирался. Тот попил воды и посмотрел на чистое небо. Он и не заметил, как всё разгладилось.

– Я… Я нарисую всё… Всё, что ты захочешь…

Frozen

– Отис, надо иногда кушать.

Ревиаль резко вздохнул. Он и не заметил, как задержал дыхание. Весь мир сузился до одной простой вещи – скетчбук Конарда. Парень пропал, буквально исчез с радаров: Он спрятался в квартире своей мамы от всего мира. Он пытался читать скетчбук в общежитии, но туда то и дело наведывались люди из секции или университета. Если с некоторыми разговор затягивался максимум на двадцать минут, просто попить чай, к примеру, то Джеймса, Оливию и Госса выгнать не получалось минимум час. Особенно девушку. Ей хватало наглости, чтобы прямым текстом обвинять его в помешательстве на Конарде. Может, так и есть. Отис, и правда, ушёл с головой в скетчбук. В какой-то момент ему захотелось купить гигантскую доску и начать клеить на неё рисунки. Чем больше он читал, тем сложнее становилось удерживать нить повествования. Особенно это было тяжело, когда Оливия жужжала где-то неподалёку.

Она очень сильно испугалась, когда Отис сбежал посреди ужина. На самом деле, не только она. Мама Отиса до сих пор была не в курсе его фатальной и драматичной любви к Конарду, а Джеймсу и Госсу эта информация спокойствия и уверенности не добавляла. Оливия ощущала себя двойным агентом. Она знала всё про всех, и ей приходилось постоянно обдумывать каждое слово. Девушка могла погореть на любой не к месту брошенной фразе или любом действии. Если Отис узнает, что она в курсе, где и как чувствует себя беглец, то перестанет с ней общаться. Виолетт и Гордад наложили свой отпечаток, лишний раз доказав, доверие – хрупкая вещь. Оливия лишь надеялась, что однажды он поймёт её и простит.

Но прятаться у мамы тоже было не так просто. Женщина нашла себе работу: она исправно уходила в девять утра и возвращалась к шести, время от времени доделывая поручения за компьютером. И даже так она следила за сыном. Когда он ел, ходил в душ, отвлекался на появление друзей. Женщина видела, что сердце и разум Отиса полностью поглотили странная книжка и её обладатель. Однако она не лезла. Сын обещал, что настанет день и они обо всём поговорят. Ему необходимо разложить по полочкам ситуацию хотя бы в своей голове. С другой стороны, когда она уходила из дома и видела застывшего над очередным рисунком сына, а по возвращении ничего не менялось, женщина нервничала. Отис не ел в такие моменты, его отросшие волосы часто сбивались в комок. И вот вновь парень настолько сильно задумался, что не заметил её появления. При этом женщина и не думала лезть в этот альбом. В конце концов, это личное не только для сына, но и ещё для одного человека.

– Дорогой, надо поесть. Ты опять забыл. Оторвись хотя бы на двадцать минут.

– Хорошо, мам. Сейчас, – он с трудом поднял глаза. – Поставишь чайник?

– Жду тебя на кухне.

Чайник успел дважды засвистеть. Второй раз женщина не стала выключать газ в надежде, что сын услышит и очнётся. В итоге, догадавшись, что это бесполезно, она встала из-за стола и направилась к холодильнику. Пусть Отису и восемнадцать лет, при необходимости женщина готова была вытащить его из комнаты за ногу. Два помидора, огурец, сельдерей, пюре и курица – идеальный набор, чтобы он наконец-то вышел из анабиоза. Отложив овощи на отдельную тарелку, она засунула всё это в микроволновку и дала парню ещё минуту. Если и звук их оглушающей микроволновки не сможет вывести его из ступора, она будет вынуждена воспользоваться самым грозным и опасным оружием. Это будет нечестно по отношению к сыну, но тот сам не оставил ей выбора. Прошла ровно минута, машина закончила работать, оповестив весь дом. Отис же продолжал читать. Женщина прикрыла глаза и набрала воздух в лёгкие.

– Отис Ревиаль! Если вы сейчас же не появитесь на кухне, я буду вынуждена позвонить Оливии и попросить её приехать! – послышался топот ног. Парню хватило трёх секунд, чтобы отметить боевой настрой его мамы и опасность сложившейся ситуации. – Ты не оставил мне выбора, дорогой. Садись есть.

– Мам, это было жестоко, – он запустил руку в свои волосы и запутался. – Чёрт. Кажется, ты права. Надо в душ. Как же голова быстро становится грязной. Может, подстричься под ноль? Только вчера принимал душ.

– Милый, это было четыре дня назад.

– Чёрт, – он протянул это слово и чуть не упал в свою тарелку.

– Отис, скоро начнутся экзамены, и к ним надо готовиться. Стипендия очень важна сейчас. Не думаю, что смогу потянуть плату за обучение в данный момент. Я ещё не крепко стою на ногах, – женщина взяла его за руку, привлекая внимание. Он поднял уставшие глаза на мать и застонал. – Прости.

– Тебе не за что извиняться. В конце концов, в мои обязанности входит хорошо учиться. Тем более профессор Малькольм до смерти заклюёт меня сарказмом, если я упущу его стипендию, – Иветта удивлённо посмотрела на сына. – Да, тот мужчина, который порекомендовал меня на стипендию. По совместительству научный руководитель и самая большая заноза в… Мой первый и самый важный экзамен у него.

– Тогда стоит сосредоточиться на этом, дорогой. Я понимаю, что тебе очень важно дочитать этот скетчбук, но слишком многое стоит на кону, – она старалась поддержать сына таким образом, чтобы не давить на него. Отис расклеивался, будто некачественное папье-маше. Женщина решила пойти поступить разумно. – Думаешь, этот молодой человек хотел бы для тебя такого? Никому не хочется быть причиной чужих проблем. Особенно для того, кого любишь.

– Наверное, ты права… – Отис задумался над словами мамы. Конард наверняка уже давным-давно отобрал бы книгу. Однако мысли зацепились за другое. Отис сжал губы. – Думаешь, он любит меня?

– А разве это не очевидно? Я бы сказала, он от тебя без ума. Он отдал самое сокровенное. Свою жизнь. Не стал прятать от тебя ничего. Показал так, как есть на самом деле. Ты должен ценить такой храбрый поступок, Отис, – мама улыбнулась и налила им чай. – У тебя с детства была любовь к рисункам. Правда, рисовать совсем не получалось. Мы вовремя отдали тебя в музыкальную школу. Лучшее моё решение в качестве наставника. Я видела, как ты играешь.

– Да, Оливия выложила это в интернет. Боже, мам, я теперь звезда, – прозвучало не так радостно, как должно было бы. Отис вновь запустил руку в волосы и снова запутался. После ужина он пойдёт в душ и исправит эту нелепость. – Меня терроризирует студенческий творческий кружок. Они хотят, чтобы я сыграл в следующей и последующих постановках. На «Ютубе» уже пятнадцать тысяч просмотров, и они растут каждый час. Убить её мало.

– Дорогой, она всего лишь помогает тебе раскрыться. Вот и всё, – Ревиаль поднял взгляд на маму. – Ты же и сам видишь, Оливия очень хорошая девочка. Всё, что она сделала, было абсолютно бескорыстно. Мы должны быть ей благодарны. В тебе сокрыто много хорошего, Отис, и не стоит это прятать. Ты талантливый, сильный и упорный молодой человек. И это я говорю не с позиции твоей мамы, а со стороны.

– Ну конечно, – Отис даже и не пытался ей поверить. Какая мама может вообще судить не предвзято, но было приятно, – я знаю. Я благодарен ей. Просто, когда тебе пишут по три парня в день с целью познакомиться… Не круто, мама, не круто. Приходится отшивать и объяснять каждому свою долгую историю.

– Да, думаю, твоему молодому человеку не понравятся эти разговоры, – она засмеялась, представляя комичность этой ситуации. – Надеюсь, я скоро с ним познакомлюсь. Хочется посмотреть в глаза парню, который вскружил голову моему сыну, – Отис резко покраснел и начал есть как можно быстрее. – Да прекрати смущаться. Мне же тоже было восемнадцать, я помню эти чувства.

– Мне всё равно неловко. Ты даже имени его не знаешь. Хотя стоит отметить, я знаю не больше твоего, как выяснилось, – он уже понял, что достиг максимального уровня смущения. Сидит и обсуждает с мамой своего… Парня? – Когда случились неприятности с Моникой, он ухаживал за мной. Ты только не волнуйся, но поколотили меня знатно: спина и нога болели жутко. Всё тело было в синяках.

– Ох, дорогой, как мне жаль. Ничего, она получила по заслугам. Джеймс обмолвился словечком, что её исключили, – на глазах женщины навернулись слёзы. Она старалась сдержаться, чтобы не расстраивать сына.

– Так или иначе, это уже в прошлом. И Джеймсу я повыдёргиваю все волосы. Ну и болтливые у меня друзья, – Отис покраснел уже от злости. Он вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Парень тут пытался поделиться чем-то важным. – За неделю у нас был всего один поцелуй. Между нами, просто невероятное притяжение. Никогда такого не чувствовал.

– Ох, мой мальчик, потонул в любви с головой. Как приятно слышать, – она улыбнулась и шумно выдохнула.

– Ну, мам. Я тут пытаюсь посоветоваться, – она помахала ему рукой в знак продолжения, улыбаясь. Отис закатил глаза. – Он сбежал после этого, – мама выгнула бровь. Отис был рад, что ему не нужно называть имён. Даже в голове это отдавалось тупой болью. – Да, сбежал, а после того как мы поговорили, исчез. Так что даже не уверен, находится ли он в категории парня.

– Ну конечно! – Отис опешил от такого быстрого и уверенного ответа. – Пару уточняющих вопросов. Он именно исчез, а не стал избегать тебя и делать вид, что видит впервые? – Отис кивнул. – Хорошо. Вёл ли он с тобой себя иначе, нежели с другими? – Ревиаль вновь неуверенно кивнул. – А здесь всё понятно и логично, – женщина самодовольно закрыла глаза и отпила чай. – Мне не нужна лицензия психолога, чтобы сказать: он просто испугался. Может, не только он для тебя является первой любовью. Не думал об этом?

– Мам, ну теперь я совсем запутался, – Отис начал пускать пузыри в свой чай. Он поднял взгляд на недовольную женщину и перестал дурачиться. На глаза упали несколько прядей, и он попытался их сдуть. – Мам, мне восемнадцать, а не сто лет. Дай побыть ребёнком.

– Не уверена, что и в сто лет так не делают, – они оба засмеялись, – Отис, ты просто должен подождать. Для некоторых вещей нужно время. Нельзя закопать жёлудь и орать на него. Быстрее от этого он не вырастет, – она мечтательно посмотрела на их люстру и как-то грустно улыбнулась. – Всему своё время, дорогой.

– Я понимаю, – он вздохнул. Ему не хватало маминых советов и понимания. – Я скучал по этому, правда.

– Ты действительно сможешь простить меня когда-нибудь за последние несколько лет? – она не смотрела на сына. Ей было больно, стыдно и обидно за собственного мужа и саму себя: бросили подростка на милость судьбы. А они так сильно хотели ребёнка, мечтали о дне, когда станут родителями.

– Я уже сделал это, мам. И прошу, давай это будет в последний раз, хорошо? Мы должны идти вперёд, – Отис улыбнулся. Они уже прошли через самое тяжёлое. Им необходимо наслаждаться временем, которое им отвели.

– Что планируешь делать?

– Определённо точно – помыть голову. Я похож на пещерного человека. Смотрю рисунки и хожу с камнем в волосах, – вкусная еда, тёплый дом и душевный разговор слегка расслабили. Но в скетчбуке начиналось нечто важное, и это не давало ему до конца успокоиться. – А потом сяду ещё почитать, и спать. Завтра начну готовиться к экзаменам. Обещаю тебе и своему парню-беглецу, – он встал с места.

– Как был слегка вредноват, так и остался, – Иветта зевнула. – Ладно, я тебя поняла. Мне тут надо разобраться в некоторых документах.

– Из огня да в полымя.

– Семейная черта.

Отис стоял под струями душа и удивлялся, как смог незаметно для себя так быстро дотянуть до состояния бездомного. Пришлось намыливать голову три раза, чтобы промыть волосы. Он то и дело возвращался к словам своей мамы. Ревиаль как-то не задумывался об истинных причинах побега Конарда. Сам парень являлся ярким примером поломанного человека. Мама с психическими отклонениями, отец – козёл, друзья – предатели. И ещё издевательства в школе. У Отиса было много причин не доверять людям. Почему у Конарда не может быть причин для побега? Он не просто так оставил скетчбук. Мама права – это его жизнь, его прошлое. Мало кто готов на такие откровенные жертвы и поступки. Отис вот не рассказывал про маму, Виолетт, Гордада и прочие проблемы, зато теперь чувствовал давление совести. Ему совсем не нравился момент, на котором он остановился. Отис прекрасно осознавал надвигающиеся проблемы. Всё усложняли рисунки без дат, вложенные не по порядку.

Зато Отис знал, когда все перемешалось – тогда, когда все рисунки разлетелись по его комнате. Он насухо вытерся и покинул ванную, накинув на себя тёплый халат. Мама уже погрузилась в работу, Отис не стал её беспокоить и направился в комнату. Зайдя, он увидел открытый скетчбук на той самой странице, где и остановился, когда убегал предотвращать апокалипсис. В этот раз он подходил к нему осторожно, будто видел в первый раз и боялся спугнуть, как дикое животное. Он даже с расстояния пары метров видел нарисованного львёнка. Животное всегда вызывало в нём неисчерпаемое умиление. Отис был рад, что смог за такое время осилить хотя бы половину книжки. Скоро должна начаться часть с ним, очень хотелось посмотреть, как Конард представлял их взаимоотношения в течение той недели. Он аккуратно сел на диван и взял скетчбук в руку. Отис и не заметил, как пропал.

***

Сегодня Конард проснулся без чужой помощи. Никто не расталкивал его, не снимал одеяло и не обманывал. Он распахнул глаза и потянулся. Так было приятно спать по выходным больше обычного. Мальчик перевёл взгляд на свой будильник, тот показывал одиннадцать часов, вызывая удивление. Он посмотрел по сторонам. В комнате была идеальная чистота. Магдалины нигде не было. Они запланировали сегодня поездку в центр. Он поднялся с кровати и поплёлся в ванную, наспех, потому что никто не следил, мальчик почистил зубы и умылся. Он смотрел в своё отражение. Ему недавно исполнилось восемь лет, и Конард перешёл в другой класс, но список друзей всё так же заканчивался на Отисе. После разговора с мамой ему так и не удалось выклянчить разрешение ходить в обычную школу. Некому было поддержать его. Конард вышел из ванной и отправился вниз. Спускаясь по лестнице, он заметил свою мать. Слишком поздно для завтрака, но рядом с ней стояли две бутылки. Она не обратила внимания на сына.

– Доброе утро. Мама, ты не видела Магдалину? – женщина отвлеклась от созерцания своего завтрака. Впрочем, всё как всегда. В доме было подозрительно тихо. К обеду здесь обычно тут и там сновала прислуга. Мелани подняла туманный взгляд на сына, она была ещё не так пьяна, как хотела. Конард сжал зубы и терпеливо ждал. – Мы должны были поехать сегодня в Париж, но я проспал.

– Она ушла, – без особого энтузиазма или эмоций сказала женщина. Мелани сделала глоток вина и прикрыла глаза. Конард хлопал глазами и ожидал объяснений. Однако мама не собиралась продолжать. Его руки сжались в кулаки.

– Когда она вернётся? Мне очень хочется попасть на выставку цветов в городе. Мы всё пропустим, – на самом деле, Конард просто хотел сбежать из этого места. После той знаменательной поездки в Диснейленд он понемногу остывал к родовому гнезду. Оно казалось холодным, недружелюбным и пустым. За его пределами текла и искрилась жизнь, были настоящие эмоции и свобода.

– Никогда, – он открыл и закрыл рот, глаза застыли в какой-то панике, в горле застрял ком. Конард не собирался плакать: за годы жизни в этом доме его приучили, что слезами ничего не добьёшься. Никогда. Слёзы – это слабость, а слабыми Леграны не бывают никогда. – Я уволила её и половину слуг, – как гром прозвучали слова.

– Но зачем? – собрав все свои силы, выдержку и храбрость, спросил мальчик. Обычно их разговоры заканчивались на озвучивании фактов. Ему никогда не удавалось победить в споре, дискуссии, по этой причине вопрос привлёк внимание женщины. Она перевела взгляд светлых глаз с бутылки вина на сына. Конарду не было страшно, он уже давно привык к этой картине.

– Потому что она сделала тебя слабаком. Какая выставка цветов, Конард? Ты сын крупнейшего бизнесмена во Франции. Мы можем купить эту выставку вместе с куском Парижа. Ты собрался слушать про цветочки? – женщина облизнула губы. В глубине души она ждала сопротивления, чтобы сломать его раз и навсегда. – Кто подкинул тебе эту идею? Скажи мне, Конард.

– Никто, в интернете прочитал, – он врал ей в лицо, совсем не беспокоясь об этом. Победа хотя бы здесь и сейчас стала для него всем. Конечно, идею ему предложила Магдалина. Конард никогда не увлекался цветами до того момента. – Мы же каждый год тратим уйму денег на наш сад. Зачем, если цветы – это признак слабости?

– Мы тратим столько денег, чтобы украсить дом. Показать, насколько у нас много денег, что мы можем спускать их на подобные мелочи. А твоя поездка в город – сущий бред. Ты и так целыми днями сидишь в своей комнате. Необходимо развиваться, Конард, – её взгляд оставался холодным, независимо от того, какое пламя бушевало внутри.

Мальчик же захлебнулся от злости. Он каждый день видел одно и то же. Независимо от обстоятельств, когда Конард просыпался, спускался вниз по лестнице в девять утра, отца уже нет, у мамы стоят пустая бутылка вина, часто опрокинутый завтрак и чашка с кофе. Дождь, солнце, снег или гроза за окном – одна и та же картина. Сейчас ему казалось, что это как минимум несправедливо. Мир вокруг него застыл, а его заставляют развиваться. Ходить туда, куда ему не хочется, делать то, что он не желает. Жить так, что его воротит просыпаться каждый день. Но больше всего он не понимал, почему матери позволено быть в подобном состоянии всегда. Перед глазами встала мама Отиса. Чистая, добрая и, главное, трезвая.

– А куда привело тебя твоё развитие? – он выпалил это раньше, чем успел обдумать последствия и смысл слов. Лишь на долю секунды Конард заметил, как удивлённо посмотрела на него женщина. Этой секунды достаточно для триумфа. Пусть его посадят в тёмную комнату до восемнадцати лет без интернета, книг и альбома, но это того стоило. И вдруг, даже невозможность видеть их завтрак день ото дня следующие десять лет не наказание, а подарок.

– Оно сделало меня богатой, влиятельной и умной. Я не родилась, как ты, с серебряной ложкой во рту, Конард, – он усмехнулся.