Текст книги "Forever yours (СИ)"
Автор книги: Frau Lolka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
У Манса наконец вышел новый альбом – весь склад был забит коробками с дисками. Заглавная песня “Два сердца бьются, как одно” сразу же высоко поднялась в чартах “Вестеросского радио” и “Радио Север”, и теперь звучала по всему городу. Доходы фирмы резко возросли, и Манс на радостях прибавил всем сотрудникам жалованье, а Теона почти насильно отправил в трехнедельный отпуск. Скорбный Эдд был растерян: ремонт в его квартире закончился, мебель была расставлена, заработок вырос, и поводов для ворчания стало намного меньше. Теон посоветовал ему завести домашнее животное – тогда причин поворчать появится хоть отбавляй.
Теон, пользуясь вынужденным отпуском, проводил больше времени в качалке, и ходил гулять с девочками не на площадку, а в центральный парк. Он уходил вглубь парка, куда не добиралось большинство гуляющих, и снимал с девочек намордники, давая им возможность побегать за любимыми игрушками – мячиком, палкой или пластиковой тарелкой. У Теона была заветная полянка в отдаленном месте парка, где стояла вечно пустая скамеечка, на которой он мог посидеть, отдыхая от игр с девочками.
Но сегодня скамейка была занята. На ней по-хозяйски расположились два симпатичных молодых человека. Улыбчивый темноволосый красавец с синими глазами кормил персиком широкоплечего кудрявого блондина. Они по очереди откусывали от яркого красного бока и целовались, слизывая друг с друга сладкий фруктовый сок. Теон застыл столбом, завороженно следя, как эти двое ласкают друг друга. Любопытная Джейни подбежала к ним и запустила нос в корзинку для пикника, которая стояла на краю скамейки. Черноволосый отшатнулся, увидев собаку, а блондин посмеялся над его испугом и предложил Теону персик. Теон вздрогнул, словно очнувшись, растерянно поблагодарил за предложенное угощение, позвал девочек и ушел искать другое место.
Первым делом, вернувшись домой, Теон проверил, нет ли письма от Рамси. Но желтого конверта на полу не было.
Теон внимательно читал газеты, в которых были статьи про Болтонов и о возможном пересмотре дела Рамси. Все статьи были хвалебные, и фотографии подобраны отлично – рекламный маховик, запущенный Мирандой, все еще крутился. Теон перечитывал последнее письмо Рамси каждый вечер, перед тем как пойти в душ перед сном. Он гладил свои шрамы на груди, животе и бедрах, стоя под обжигающими, как прикосновения Рамси, струями воды. У него подкашивались ноги и кружилась голова, когда он забрызгивал белым свою четырехпалую ладонь.
Письмо появилось на коврике с опозданием в несколько дней, и Теон вздохнул с облегчением. Он разорвал конверт и торопливо вытащил пять небольших блокнотных листов, исписанных с обеих сторон. На внешнем бумажном сгибе виднелись следы светлой пудры. Письмо было написано карандашом и, как обычно, печатными буквами. В некоторых абзацах они были убористые и прямые, а в некоторых – неуверенно дрожали, норовя уйти куда-то вверх и вбок. Видимо, сломанная рука Рамси все еще болела, и он менял руки, пока писал письмо.
Теон принялся жадно поглощать глазами неровные строчки.
“17 сентября
Мой Теон!
Я получил фотографии.
Ты не представляешь, что творилось у меня в голове, когда я увидел их в первый раз. Я смотрел на тебя и на девочек. На тебя. И снова на тебя.
Если бы ты сейчас оказался рядом, я вряд ли сумел бы сдержаться. Я пересматриваю фотографии чуть ли не каждый час, и уже порядком их истрепал. Самый лучший снимок я повесил на стенку. Тот самый кадр, где ты снят крупно, вместе с девочками. Лицо у тебя там немного смущенное, но глаза улыбаются.
Ты очень красивый.
Когда я лежу на кровати, я смотрю прямо на тебя. Первое, что я вижу теперь, когда просыпаюсь – это твой взгляд. Очень приятное пробуждение, я словно возвращаюсь в старые добрые времена, когда ты постоянно был рядом со мной.
Все фото отличного качества, и сняты в одном месте. Целая серия кадров, как будто объектив щелкал каждую секунду. Это профессиональная фотосессия. Кто фотографировал тебя, Теон? Ты специально нанял фотографа для того, чтобы показать мне себя и девочек? От этой мысли моя голова становится совсем шальной.
Я даже не знаю, что радует меня больше – эти фотографии или тот факт, что ты так старался сделать их для меня.
Я хочу тебя, Теон. Будь ты сейчас со мной, я бы сразу стянул с тебя все лишнее, и приступил бы к делу. Сначала я бы заломил тебе руки, мне нравится сжимать твои запястья – они такие тонкие и хрупкие. Затем я бы облизал все твои шрамы, мой славный, ведь я так давно не видел их. Я прекрасно помню каждую отметину и каждый рубец. А ты хорошо помнишь, как сильно они меня заводят. Но ты заведешься сильнее, потому что я начну с твоей шеи, а потом буду спускаться вниз. А когда ты уже не сможешь больше терпеть, я скручу тебя и трахну так, что ты будешь кричать – как прежде. И я заставлю тебя кончить первым.
Ты сейчас возбужден, мой славный. Я знаю, что у тебя уже стоит.
Я всегда знаю, чего ты хочешь на самом деле. Ты хочешь, чтобы я сделал все это с тобой. И я сделаю. Тебе будет очень хорошо, Теон. Я обещаю.”
Теон покраснел, понимая, что они и в этом схожи – он перечитывал письма Рамси, где тот писал, как будет заниматься с ним сексом, а Рамси смотрел на его фотографии, и оба кончали, думая друг о друге. Теон закусил губу, перечитывая строки, где Рамси написал о том, как будет его ласкать. Рамси всегда знал, чего хочет Теон на самом деле, и был прав, когда утверждал, что он возбудился от этих слов. Теон откинул со лба прилипшую прядь волос и глубоко втянул в себя воздух, глядя в потолок. Он постарался сдержать внезапно нахлынувшее желание. Отдышавшись, Теон продолжил чтение.
“Ты пишешь, что Хелисента в порядке. Я этому рад. Сейчас ты сумел обойтись собственными скудными средствами, но что будет дальше? Почему ты такой упертый, Грейджой?! Почему ты упорно отказываешься от того, что принадлежит тебе? Я ненавижу повторяться, но вынужден делать это снова и снова – возьми деньги со счета! Ты сможешь снять приличный дом в пригороде, и у девочек будет собственный двор для прогулок. Тебе не придется торчать в магазине Манса на побегушках. Тебе не нужна эта долбаная работа!
Сейчас ты экономишь каждый грош и вынужден во многом себе отказывать. Как только ты снимешь деньги со своего банковского счета, ты не будешь ни в чем нуждаться.
Возьми их, Теон. Они твои. Возьми их, и живи достойно.
Я узнал от своего человека, что ты начал посещать тренажерный зал. Это очень неприятная новость. Почему ты решил ходить в качалку? Ты хочешь что-то изменить в себе?
Но тебе это не нужно, Теон. Я люблю твое тело таким, каким оно есть сейчас, и я не желаю, чтобы ты менялся.
Или у тебя какая-то другая цель? Или интерес? Скажи мне, мой славный: зачем ты таскаешься в этот долбаный зал? Почему тебя вдруг туда потянуло? Какие были причины?
Я хочу, чтобы ты перестал заниматься этой херней. Надеюсь, ты прислушаешься к моему желанию.
Спасибо за совет насчет того, как разрабатывать руку. Мой язвительный Теон, когда же, наконец, ты прекратишь упрекать меня? Благодаря мне ты сейчас на свободе, а не мотаешь пожизненное за киднеппинг. Не забывай об этом!
С маленькими мячиками здесь туговато. Как ты сам понимаешь, в тюрьме небольшой выбор приспособлений для лечебных тренировок. Ребята делают мне шарики из хлебных мякишей, вот с ними и упражняюсь.
Еще я пытаюсь научиться заново писать правой рукой. Сначала попробовал, как школяр, повторять на бумаге одно предложение по сто-двести раз, но это слишком скучно. Поэтому я решил переписать в блокнот какую-нибудь книгу.
Местные заключенные, которым повезло с тихой работой в библиотеке, оказались шутниками с плохим чувством юмора. Они прислали мне мемуары какого-то однорукого гвардейца. Пришлось моим ребятам поговорить по душам с этими весельчаками, и сейчас в библиотеке работают совсем другие люди. Более серьезные.
Правда, книжку я возвращать не стал, потому что уже начал ее переписывать. Каждый день осиливаю по паре-тройке страниц. Дело с разработкой пальцев немного пошло на лад, хотя меня тошнит от излияний однорукого идиота.
Варис оказался очень сметливым адвокатом. У него есть свои подходы, и он со всеми умеет договариваться. Варис пообещал найти слабое место судьи Мандерли и чуток надавить на него, чтобы рассмотрение апелляции прошло без неожиданных сюрпризов. Варис, как и я, не любит проигрывать и приложит все усилия, чтобы наконец-то вытащить меня отсюда.
Вот, пожалуй, и все мои небогатые новости, Теон.
Единственным радостным событием за все это время стало твое письмо с фотографиями.
А теперь поговорим о главном.
Ты пишешь, тебе приятно, что я постоянно думаю о тебе и хочу тебя.
И это все, что ты испытываешь ко мне, Теон? Тебе всего лишь “приятно”? Так ли это на самом деле?
Не пытайся скрыть то, что я вижу за этими строчками.
Ты тоже думаешь обо мне. И ты тоже хочешь меня.
Я чувствую это.
Ты так же скучаешь по мне, как и я. Ты так же мечтаешь оказаться рядом со мной, как и я.
Ты просто боишься сделать последний шаг. Почему, Теон? Ты до сих пор считаешь, что я ловил кайф только от твоей боли и унижения? Когда-то давно это было правдой.
Но не сейчас. Мне нужен ты, а не твой страх или покорность.
Ты принадлежишь мне, Теон, но ведь и я принадлежу тебе. Никто другой не сможет заменить меня. Только я хочу тебя, и только я смогу дать тебе то, о чем ты мечтаешь. Я могу исполнить все твои желания, Теон. Проси меня о чем угодно, мне нравится, когда ты просишь. Я буду заботиться о тебе, я всегда буду рядом. Я все сделаю для тебя. Как и ты для меня.
Мы нужны друг другу.
Ты написал, что не готов встретиться со мной, и это очень меня ранило. Но слово “пока” немного обнадеживает. Как же мне убедить тебя прийти?
Прошел ровно год с того момента, когда мы виделись с тобой в последний раз. Долбаное 16 сентября, дата ареста. Я прекрасно помню этот проклятый день. Я восстановил его в памяти поминутно, и вижу все так ярко, словно это произошло вчера.
За год многое изменилось. Мы пишем друг другу письма, ты прислал мне свои фотографии, так неужели мы не можем просто поглядеть друг на дружку через стекло и поговорить по телефону?
Конечно, если бы это была приватная комната, я бы за себя не поручился. Я бы сразу тебя трахнул, и наше вынужденное воздержание наконец-то бы закончилось.
Но сейчас, когда ты придешь в зал для визитеров, нас будет разделять пуленепробиваемая перегородка.
Я даже не смогу обнять тебя. И не смогу вживую услышать твой голос, только через долбаную телефонную трубку.
Но зато я увижу тебя, мой Теон. Я буду смотреть на твое лицо, в твои глаза, я буду смотреть на тебя.
Приди ко мне, Теон. Чего ты боишься? Что тебя останавливает? Мы же договорились больше не вспоминать прошлого, мой славный. Почему ты все еще “не готов” увидеть меня?
Прекрати притворяться перед самим собой.
Ты готов встретиться со мной. Ты хочешь увидеть меня. Ты хочешь меня. Признайся себе в этом, и как только ты это сделаешь, все станет предельно ясным.
Наберись решимости и выдели день для визита. Всего одно свидание! Неужели я так многого прошу, Теон?
Приходи ко мне.
Я жду.
Твой Рамси”
Теон улыбнулся. Рамси был недоволен тем, что он ходит в качалку и не берет его деньги со счета. Он даже из тюрьмы пытался контролировать Теона и руководить его жизнью. Но Теон уже давно жил своим умом и делал только то, чего хотел сам. Например, сейчас он хотел отправить в тюрьму для Рамси несколько мягких мячиков, чтобы тому было проще разрабатывать пальцы.
***
“Что я делаю, о Боги старые и новые…” – думает Теон.
Приемная для посетителей больше похожа на камеру – окна забраны решетками, вдоль голых стен тянется ряд железных стульев, а за толстой стеклянной перегородкой сидит женщина в серой форме. Когда Теон подходит ближе, она, не говоря ни слова, открывает люк для приема бумаг. Теон кладет свои документы в небольшой ящик, и они исчезают за перегородкой.
– Грейджой? – женщина удивленно поднимает на него глаза.
– Да… я… я к Болтону… – растерянно отвечает ей Теон. – Если можно.
– Вы внесены в список, – отвечает она. – Подождите, я выпишу вам пропуск, а потом вызову сопровождающего.
Рамси идет вслед за охранником в комнату для визитеров. Он лениво размышляет, кого именно из своих подручных прислал на встречу отец, а самое главное – зачем. Позавчера он виделся с одним из молодых Рисвеллов, но, видимо, что-то было упущено, раз отец повторно направил к нему очередного гонца.
Теона ведут полутемным коридором через множество решеток. Он с запоздалым ужасом понимает, что мог бы сам находиться здесь, в холодной и сырой тюрьме, осужденный за участие в киднеппинге.
Рамси привычно считает шаги по пути – ровно двести пятьдесят шесть шагов по унылому коридору, перегороженному решетками. Он скучающе рассматривает знакомые до судорожной зевоты трещины на потолке, в то время как охранник расписывается в журнале дежурного перед массивной железной дверью. Раздается лязг засовов.
– У вас пятнадцать минут!
Теон с опаской смотрит на толстую, обитую железом дверь, которую охранник открывает большим металлическим ключом. Он и без того чувствует себя очень неуютно… а еще ему предстоит встреча с Рамси. Теон уже не считает это хорошей идеей, и ему очень хочется оказаться дома, в старом продавленном кресле, среди своих девочек. Он боязливо озирается, оставшись один в комнате, перегороженной надвое стеклом и металлом. Он сдерживает себя, чтобы не поддаться панике и не броситься на дверь с криком: “Выпустите меня!”
Рамси входит в узкий вытянутый отсек с несколькими стульями перед железной стойкой, вмонтированной в стену-перегородку. Сейчас в этой камере никого нет, все телефоны свободны и все стулья пустые. Пуленепробиваемое стекло, испещренное царапинами на уровне глаз, делит надвое зал для визитеров. За перегородкой стоит всего один человек, и у Рамси на мгновение перехватывает дыхание. Он узнаёт эту худощавую фигуру, но боится обознаться, как это часто бывало в первые месяцы. Тогда он в каждом посетителе видел Вонючку, и каждый раз от обманутых ожиданий глаза затмевала такая бешеная ярость, что ему с огромным трудом удавалось сохранить над собой контроль. Но сейчас Рамси уверен. Точно уверен. За исцарапанным стеклом переминается Теон Грейджой.
Теон испуганно отшатывается в сторону, когда Рамси приближается к нему. Он изменился – заматерел, стал намного шире в плечах и шея его стала гораздо массивнее. И вообще он выглядит намного опаснее, чем раньше. Теон ругает себя за дурацкую идею прийти к нему на свидание, он кусает губы и судорожно стискивает руками полы куртки, украдкой косится из-под ресниц на Рамси, опасаясь смотреть в его белые глаза.
Рамси удивленно вглядывается в его ладони, но потом обнаруживает, что руки Грейджоя скрывают перчатки с тремя неестественно оттопыренными пальцами. Рамси усмехается, широко шагает и наваливается на стойку. Он прижимается к стеклу почти вплотную, упираясь здоровой рукой в прозрачную перегородку, и жадно смотрит на Теона.
Грейджой изменился. Рамси обегает глазами его фигуру: немного набрал вес, щеки не такие впалые, как раньше; волосы длиннее, чем были на фотографиях, в уголках рта залегли глубокие складки… но он по-прежнему глядит куда угодно, только не в лицо Рамси.
Рамси притискивается к стойке, стараясь еще на пару дюймов приблизиться к Теону, и тот испуганно отступает на шаг. Рамси продолжает обшаривать его взглядом, вбирая каждую черточку и каждую деталь.
Видно, что Грейджой разнервничался – он кусает губы и отводит глаза. Знакомое покалывающее тепло расплывается в груди. Рамси слегка улыбается и продолжает глядеть на Теона.
От этой улыбки у Теона по спине бегут мурашки. Он вдруг понимает, что если бы перегородка между ними не была пуленепробиваемой – она бы не остановила Рамси. Он бы разбил ее, чтобы дотянуться до него. Но сейчас ему нечего бояться. Рамси стоит за стеклом, распластавшись по нему грудью, и смотрит на Теона так, как раньше никогда не смотрел. Так, словно Теон – это самое желанное и недостижимое для него счастье. Теон неимоверным усилием воли поднимает на него взгляд. Зрачки у Рамси расширены, словно у наркомана, и от этого его глаза кажутся черными и безумными. Теон даже не мог предположить, что увидит в них столько страсти и желания.
Минуты бегут, но для Рамси время словно остановилось. Нужно взять телефонную трубку, но он не может оторвать взгляд от Теона. На протяжении года он тысячу раз представлял себе эту встречу и свои первые слова. Но сейчас все его передуманные тысячу раз сценарии вылетели из головы. Он не может заставить себя взять трубку. Ему хочется просто смотреть на Теона Грейджоя. Теона, который пришел к нему на свидание. Пришел сам, по доброй воле, и только лишь потому, что он сказал ему прийти.
Рамси смотрит на Теона почти с нежностью.
И Теон постепенно успокаивается. Он просто стоит и молча смотрит на Рамси, а тот не делает ничего плохого. Теон замечает, что на лбу Рамси залегла глубокая вертикальная морщина, а от внешних углов глаз словно расходятся лучики. За этот год у него с лица пропало все юношеское: цвет кожи выровнялся, заострились скулы, и нижняя челюсть стала массивнее. Теон видит перед собой молодого и сильного мужчину, и не знает, что ему сказать. Он представлял себе их встречу совершенно иначе, а точнее он вообще не представлял ее, когда решил, что хочет помочь Рамси с реабилитацией и передать ему мячики для тренировки пальцев. Теон спохватывается и лезет за ними в карман, достает и кладет их на столешницу перед стеклом. Придерживая мячики рукой, он уже без страха смотрит прямо в лицо Рамси. Тот протягивает руку и нежно, кончиками пальцев гладит стекло на уровне его щеки. У Теона перехватывает горло – эта ласка должна была достаться ему, но ее остановило холодное безжизненное стекло. “У нас ведь теперь все будет иначе, правда? У нас все будет по-другому!”
Рамси видит, что Грейджой постепенно справляется с приступом паники и наконец-то поднимает глаза. Впервые за многие месяцы они смотрят друг на друга, но потом Теон вздрагивает, словно вспомнив что-то, и сует руку в правый карман. Он неловко вытаскивает два мячика и кладет их на металлическую стойку, придерживая ладонью. У Рамси снова перехватывает дыхание – он глядит на бежевую перчатку с безвольно торчащим мизинцем и кусочек обнажившейся руки. Запястье Теона тонкое и изящное, белый шрам убегает в рукав. Рамси сглатывает и поднимает голову. Он снова смотрит прямо в глаза Грейджоя. Справа открывается металлическая дверь, в комнату заходит охранник. “Одна минута!” – напоминает он, но Рамси ничего не слышит. Все его внимание сосредоточено на хрупкой фигуре за перегородкой. Рамси продолжает смотреть на Теона и улыбаться.
“Ты пришел ко мне, – думает он, непроизвольно поглаживая стекло кончиками пальцев. – Ты мой, и только мой, Теон! Ты вернулся ко мне. Нет, это я вернул тебя! Я вернул тебя, мой славный, и у нас с тобой все будет по-прежнему”.
