Текст книги "Forever yours (СИ)"
Автор книги: Frau Lolka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Теон хотел бы передать привет, но Джон не пишет ему. Через несколько дней после отъезда Теон отправил ему смску: “Как дела?” и получил в ответ короткое “Нормально, очень занят”. И больше ничего. Теон не обижался на него и был уверен, что Джон не отвечал из-за загруженности по работе, а не потому, что продолжал считать его перевертышем, по вине которого погибла вся его семья.
Джейни загуляла и стала совсем несносной, не слушалась и норовила убежать, а вокруг нее стали виться кобели всех пород, от мала до велика. Теону совершенно не хотелось возиться со щенками, поэтому он стойко охранял ее невинность, отгоняя многочисленных кавалеров, а Джейни смотрела на него с укором.
Далла была уже на сносях, но каждый день приходила в магазин и ухаживала за Мансом – варила кофе, делала бутерброды и приносила ему еду на небольшом пластиковом подносе прямо в студию, при всяком удобном случае целуя мужа в небритую, морщинистую, как у бульдога, щеку. От нее исходила такая волна любви, что доставалось даже Теону: каждый раз, проходя мимо, она трепала его поседевшую макушку. Поначалу Теон дергался от ее нежных прикосновений, и Далла гладила его по волосам, успокаивая. Потом Теон привык и уже сам подставлял голову под ее ласковые руки.
Дома ему было скучно. Регулярные перемирия новых соседей доставляли ему определенные неудобства. Он даже подумал о том, что можно было бы пойти в клуб, как раньше, и снять там какую-нибудь девку, чтобы перепихнуться по-быстрому. Но когда он представил себе выражение лица девушки, разглядывающей его шрамы, его передернуло от отвращения. Шрамы могли быть сексуальными, как у его соседа Стира. Но считать красивыми шрамы Теона мог только извращенец.
Теон, пересекая порог собственного дома, каждый раз неосознанно смотрел на пол. Он одергивал себя, и все равно, как только он отпирал замок и поворачивал тяжелую стальную ручку – его взгляд сразу же падал на коврик у двери.
В городе было слишком жарко, девочки изнемогали, и Теон периодически заталкивал их в ванну, поливая из душа прохладной водой, но этого хватало ненадолго. Сам он пил ледяное пиво из холодильника, закусывая готовой дорнийской едой в коробочках. Он решил взять выходной, чтобы съездить с девочками на реку, дать им немного поплавать и порезвиться на природе. Теон следил, как девочки наслаждаются речной водой и свободой. Сам он в воду, конечно, не полез – не хотел показывать окружающим следы от ножа на своем теле, и сидел в тенечке на берегу, попивая пиво, которое быстро нагрелось на жаре и стало противным на вкус.
Когда они вернулись домой, уставшие и довольные, Теон первым делом снова посмотрел на коврик в прихожей. Прошло уже больше месяца, Далла родила здорового толстощекого мальчишку, которому они с Мансом никак не могли придумать имя и звали просто “наследник”, а на коврике в прихожей у Теона было все так же пусто. Полгода назад он молил всех богов, чтобы желтые конверты больше не появлялись под его дверью. Боги никогда не исполняют того, что просишь, вовремя.
У Теона даже мелькнула мысль позвонить прокурору. Он пытался избавиться от нее, но она появлялась вновь с упорством назойливой мухи. Как-то раз он уже готов был снять трубку, но его удержало возникшее в памяти ожесточенное лицо с впалыми щеками и щетинистым подбородком, брезгливо искривленный рот и резкий скрипучий голос: “Думай, что делаешь, Грейджой”.
Наконец, вернувшись с прогулки, Теон все же обнаружил новый конверт под своей дверью. Он потянулся за письмом и выпустил поводок из рук. Девочки воспользовались моментом и бодро помчались в комнату за радостной Джейни, которой наконец-то удалось избежать вытирания лап после прогулки. На улице недавно прошел ливень, и на полу после собак остались мокрые грязные следы.
Конверт был непривычно толстый, вместо двух блокнотных листков в него было вложено целых пять. Текст как будто написал пятилетний ребенок – крупные печатные буквы дрожали и кривились в странном наклоне, некоторые слова практически невозможно было разобрать.
Сердце Теона пропустило удар – начертание букв было совсем не похоже на почерк Рамси. Он пробежал письмо глазами. Нет, это точно писал Рамси, вероятно, у него что-то случилось с рукой.
Строчки уходили то вниз, то вверх, и были перечеркнуты короткими линиями, как будто ручка постоянно выскальзывала из неловких пальцев. Листы были измяты и измусолены, похоже, что Рамси писал свое послание очень долго.
“16 июля
Здравствуй, Грейджой!
Твое письмо, как всегда, поражает своей сдержанностью и лаконичностью. Вероятно, у тебя совсем нет свободного времени, и мне очень интересно – чем же таким важным ты занят, мой славный? Ты отправил мне дюжину коротких фраз, хотя я прекрасно знаю, что у тебя дохрена одиноких вечеров, когда тебе абсолютно нечем заняться.
Но я понимаю тебя, Теон. Ты все еще держишь на меня обиду, хотя я не раз повторял тебе, что ты отплатил мне за все сторицей. Твои несчастные пальцы… Ты их теперь будешь вечно мне припоминать? У каждого поступка есть своя цена, Грейджой, и ты ее заплатил. Это была жестокая расплата, но признайся честно, мой славный, ты ведь заслужил ее!
Беда в том, что мы оба продолжаем рассчитываться за свои действия в прошлом. Мы оба все еще платим свою цену, Теон, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты будешь отталкивать меня.
Именно поэтому я хочу, чтобы мы разговаривали с тобой! Я хочу, чтобы мы освободились от своего прошлого – вместе. Ты и я.
Теон, если мы не сделаем этого, мы просто сойдем с ума.
Я пишу тебе не от скуки и не забавы ради. Тем более, что сейчас моя жизнь полна сюрпризов. Она заиграла новыми красками, твою мать, и ты даже не представляешь, какое веселье здесь творилось целый месяц.
У нас появились новые гости – Клиган Гора со своими цепными псами. У этих парней нет ни малейших представлений о правилах, только напрочь отшибленные мозги. Дом Болтонов никогда не вел дела с такими мудаками, как Клиган.
На прогулке мы пересеклись с ним. Наша встреча прошла как-то криво и оставила много нерешенных вопросов.
Дело в том, что здесь не может быть двух вожаков. А Гора хотел рулить. И, как ты понимаешь, довольно скоро он начал проверять меня на прочность. Но полторы недели назад все закончилось. Правда, есть потери. Почти все мои ребята сейчас сидят в карцерах, а Живодеру всадили заточку в печень. Он в лазарете и, наверное, скоро отправится к Богам. Двое псов Клигана мертвы, а остальные затаились.
Я проломил Горе череп, но ублюдок выжил. Очень надеюсь, что он будет пачкать памперсы до конца своих дней. Но беда в том, что этот урод сломал мне правую руку в трех местах, и я сейчас даже трусы надеваю чуть ли не полчаса.
И пишу левой рукой это долбаное письмо целый день напролет.
Зато все вокруг ходят, поджав хвосты, и боятся даже глянуть в мою сторону. Кажется, моя схватка с Горой войдет в тюремные легенды.
Я рад, что ты остался на свободе, Теон. Если бы ты был со мной в тюрьме, у Клигана появился бы сильный козырь. Если бы он заполучил тебя, у меня не осталось бы выхода, кроме как подчиниться.
Вот такие у меня здесь дела, Теон.
Мне весело и хорошо. Только сильно болит рука.
А как ты? Тебе не скучно? Ты не тоскуешь? Совсем? Очень странно. Ведь говорят, что из парка исчез белый хаски, и моим девочкам снова не с кем играть.
Я знаю, что после этих слов у тебя сейчас малость сжалось сердце, но ты не бойся. Я спокоен. Я очень, твою мать, спокоен. И не собираюсь давить на тебя или обвинять. Я уже давно в курсе, что ты встретил своего “братца”-бастарда, бесстрашного коммандера элитного “Дозора”.
Я знаю, что ты ходил к нему домой и постоянно трепался с ним на площадке для собак.
Но сейчас сучий бастард опять в своем Дозоре.
Интересно, он пишет тебе письма? Может, хотя бы отправляет смс? Или позванивает иногда? Нет?
Нихрена он тебе не пишет, Теон! Я знаю это. Он не выходит с тобой на связь, потому что ты ему не нужен. Для него ты всегда будешь перевертышем, благодаря которому угробили всю его семью. Он будет трепаться с тобой при встрече, и, может, даже пригласит в бар пропустить стаканчик-другой, но он всегда будет помнить о том, что ты натворил. Он никогда не станет твоим другом. И он предпочтет снова поскорее забыть тебя.
У него своя жизнь и свои обязанности. И в его жизни нет места для тебя, потому что такие, как Джон Сноу, никогда не прощают до конца. Они слишком правильные для этого.
Только я могу принять тебя, Теон, и полностью забыть твое прошлое. Я – единственный, кто у тебя остался. А ты – тот единственный, кто мне сейчас нужен.
Поэтому я пишу тебе снова и снова, а в ответ получаю сообщения не от Теона Грейджоя, а от долбаного автоответчика.
Ты говоришь, что тебе не нужны забота и сочувствие. Это неправда, Теон. Ты отчаянно нуждаешься в них, и никто не может их тебе дать. Все, что ты получаешь от окружающих – только брезгливую жалость. Я один понимаю тебя и готов отдать все на свете, только чтобы тебе было хорошо.
Признайся честно, Теон, тебе ведь не хватает меня. Я часто думаю о тебе. Я люблю твои руки, твои волосы и твои шрамы – метки от моего ножа. Мне нравится, как ты напрягаешься, когда моя ладонь касается твоего тела, и как потом ты коротко выдыхаешь и прикрываешь глаза, когда я начинаю поглаживать тебя и целовать рубцы, которые я тебе оставил.
Я иногда представляю себе, как я медленно прохожу языком по всем пальцам твоей левой руки, задерживаясь на пустых местах. У тебя очень чувствительные ладони, Теон. Я помню, что когда проводил ногтями по твоим запястьям, ты сразу выгибался и начинал стонать. Тебе это нравилось.
Если бы ты сейчас оказался в моей койке, я бы не спешил. Я бы начал с твоих пальцев, они ведь по-прежнему такие же чувствительные, верно?
Рука ноет невыносимо, но когда я представляю тебя рядом, боль уходит.
Ты сейчас мое обезболивающее, Теон. Ну разве это не забавно?
Напиши мне, Теон.
Напиши хоть пару нормальных человеческих фраз. Я хочу говорить с Теоном Грейджоем, а не с автоответчиком, который твердит заученные слова “У меня все прекрасно”.
Я очень скучаю по тебе.
Твой Рамси Болтон.”
========== Глава 4 ==========
Теон читал письмо прямо в прихожей, не снимая промокших теннисных туфель и покусывая губу, а перчатки не позволяли ему аккуратно переворачивать страницы. Он случайно надорвал один из листов и торопливо сдернул зубами с руки тонкую бежевую лайку. Теон дочитал письмо до конца, переворачивая страницы чуть влажными пальцами, а потом направился в кухню и написал ответ. Девочки валялись на полу в комнате и грызли поводок, коридор был весь заляпан следами лап и подошв.
“Расплата, говоришь… Я виноват перед Старками, а не перед тобой. Да, я заслужил наказание за все, что сделал, и если бы со мной посчитался Старк, то я безропотно вынес бы все. Но это ты полгода мучил меня, уродовал и унижал, доведя до скотского состояния.
Это ты обманул меня, Рамси. Это ты предал мое доверие. Ты обещал, что никто не пострадает, что детям ничего не грозит, но на самом деле ты собирался убить их всех, я знаю. Я хотел бы загладить свою вину перед ними, но все они мертвы или пропали без вести, как Бран и Рикон. Остался только Джон, и он простил меня. Но это не избавляет меня от чувства вины, я схожу с ума от того, что Робб мертв, и я никак не могу этого изменить.
Я слышал про Клигана, и мне жаль, что так вышло с твоей рукой. Я мог бы позлорадствовать по этому поводу, но я на собственной шкуре знаю, что такое боль – ты научил меня. Вот только я не стану благодарить тебя за это.”
Теон аккуратно свернул послание и положил его на лестничную площадку за дверью. Он защелкнул замок, а потом несколько раз перечитал письмо Рамси. Теон осторожно стянул перчатку с левой руки, больше похожей на птичью лапу, чем на человеческую ладонь.
Ну как, как можно такое – любить?
Теон прикрыл глаза и провел языком по обрубкам, представляя, что это делает кто-то другой. Кожа на культях и правда была очень чувствительной, что-то внутри мелко задрожало и стало наливаться теплом. Теон облизал пальцы, и его тело моментально среагировало на ласку. Он запустил правую руку под футболку, провел пальцами по широким шрамам на груди. Они были почти так же чувствительны, как и нежная кожица на затянувшихся звездочками обрубках, а еще эти шрамы были выпуклые, они возвышались над поверхностью кожи и имели другой рельеф. Теон проследил пальцами линии, негромко застонал и привалился спиной к двери, запрокидывая голову. Правая рука опустилась ниже, дернула за свободный конец ремня и вытащила его из пряжки, неловкие пальцы расстегнули болты на светлых джинсах. Несколькими быстрыми движениями Теон довел себя до разрядки, и в момент пика у него вместе с длинным всхлипом вырвалось имя. Осознав, что он произнес, Теон закрыл лицо левой рукой, мокрой от собственной слюны, и осел на пол, съезжая спиной по двери.
***
Теон старался отвлечься от странных мыслей, которые порой приходили в его голову. Он перечитывал письма – в первых была явственно видна безумная ярость Рамси, но тон последних писем стал совсем иным.
Чтобы занять себя еще чем-то, кроме мыслей о Рамси, он попытался напроситься с Даллой на прогулку с Наследником по парку, но та, смущенно улыбаясь, что-то пробормотала о сеансах массажа и о приеме у детского невролога. Теон попробовал подбить Эдда на посиделки с бутылочкой пива, но у того, оказывается, дома шел ремонт, и нерадивые строители из его квартиры устроили Иные знают что: рабочих надо было постоянно контролировать, а то они так и норовили обклеить стены ванной напольной плиткой, а коридор – обоями для гостиной. Но зато брали они недорого, вот ему и приходилось наблюдать за ними все свободное от работы время.
Теон понимающе кивал: ну конечно, ничего, как-нибудь в другой раз. Он пришел домой, заказал еду с доставкой, вытащил бутылку пива из холодильника. Его соседи снова трахались, и он включил телевизор, чтобы их не слышать. В новостях говорили о политике, о рекордном урожае репы в Просторе, и еще о всякой ерунде. И о Болтонах. Теон сделал звук громче. Какая-то вертлявая девица с наглым миловидным личиком и глубоким декольте говорила, что юридическая контора “Фрей и сыновья” подала апелляцию, и дело Рамси Болтона будет пересмотрено. На экране возникло изображение Рамси – Теон непроизвольно подался вперед. Это была какая-то старая фотография, Рамси там улыбался и выглядел довольно милым, но его белые глаза были холодны и словно ощупывали Теона пристальным хозяйским взглядом. Теон поежился, хотя в комнате было довольно жарко.
Регулярные шумные перемирия соседей привели к тому, что Теон всерьез задумался о том, чтобы снять проститутку. На дорогую девушку из эскорта у него не хватило бы денег, но что-нибудь попроще он вполне мог себе позволить. На работе он запустил браузер в невидимом режиме, чтобы не сохранялась история просмотренных страниц, и украдкой открыл сайты с девушками. Выбрав одну по своему вкусу, он записал телефон, и по дороге домой, впервые за долгое время, зашел в магазин, чтобы купить дорнийское, арборский виноград и конфеты. Пусть эта встреча будет больше похожа на свидание, чем на сделку.
Через пару часов в дверь позвонили, и первым в квартиру вошел верзила с обожженным лицом. Он проверил комнату и потребовал, чтобы Теон запер собак в кухне – они могут напугать девушку. После проверки он ушел, оставив за собой стойкий запах перегара и немытого тела, а в дверях появилась молоденькая стройная девушка с густой гривой черных волос и большими карими глазами. Девочки чувствовали постороннего человека в доме и приглушенно лаяли через пересеченную трещиной стеклянную дверь.
Девушка поздоровалась с Теоном, представившись Шаей, и прошла в комнату, не снимая изящных туфель на высоких шпильках. Теон пошел за ней, разлил по бокалам дорнийское и попытался вспомнить, как он раньше обхаживал девушек. Сейчас это выходило у него неважно.
– Ой, это ты в аварию попал, да? – спросила она.
– Ну да, что-то вроде того, – Рамси вполне можно было считать грузовиком, размазавшим Теона по бордюру автострады.
Девушка была мила и обходительна, она утешала Теона, говоря, что такое может случиться с каждым мужчиной и ничего страшного в этом нет. В следующий раз у него все обязательно получится. Например, ее постоянный клиент, важный человек – премьер-министр, бодрый активный мужчина, хотя и лысый, которого она посещает тайно, – и тот может через два раза на третий. Но ведь может же!
Шая допила вино, забрала деньги и ушла, оставив Теона наедине с девочками и невеселыми мыслями.
А ночью ему опять приснился Рамси, и снова с предсказуемым итогом. Теон мрачно вписал еще одну пачку стирального порошка в список для покупок.
Далла пришла в магазин с Наследником и попросила Теона подержать его, чтобы отнести Мансу кофе и бутерброды в студию. Теон недоуменно разглядывал младенца, а тот внимательно смотрел на него черными глазами и норовил схватить крошечной ручкой за лицо.
К ним подошел Скорбный Эдд, взял Наследника на руки, осторожно придерживая головку, и принялся ходить с ним по рабочему кабинету Теона. Он в ролях пересказал мальчишке историю своего ремонта: как рабочие криво положили линолеум, и как Эдд заставлял их перекладывать покрытие. Наследник чмокал губами, словно выражая сочувствие, и вдохновленный этим Эдд дополнил свой рассказ тем, как строители неровно прибили наличники к дверным коробкам. Далла смеялась, наблюдая за ними из-за стеклянной двери.
Теон, возвращаясь домой с работы, прошел мимо киоска с прессой. Он долго обходил эти ларьки стороной, особенно во время процесса над Болтонами. Но потом статьи про него постепенно перестали печатать – у газетчиков появились другие поводы для новостей, – и Теон стал ходить по короткой дороге, мимо газетчика. На полках были разложены свежие номера изданий, и с некоторых ему улыбался Рамси. Теон порылся в карманах, ища мелочь.
Дома он разложил газеты на столе. В них сообщалось, что дело Болтона будет пересмотрено и Рамси, возможно, через некоторое время выйдет на свободу. Наглая адвокатша была уверена в своей победе и весьма панибратски отзывалась о Рамси, рассказывая о его переломах и тяжелых условиях содержания в окружной тюрьме. Про Клигана, естественно, не было ни слова.
Теон разволновался: Рамси может скоро выйти из заключения. Он принялся нервно ходить по комнате, девочки следили за ним недовольными взглядами, чувствуя его беспокойство. Соседи снова начали свой ритуальный скандал с битьем посуды: Игритт шумела, об пол летели тарелки. Теон знал, что последует дальше, и сегодня он был совершенно не в состоянии слушать, как они после ссоры будут яростно трахаться, оглашая страстными криками весь дом.
Теон схватил темные очки со столика в прихожей, завязал кроссовки – пальцы не слушались и норовили запутать шнурки – и выскочил на лестницу. Там он врезался в массивное тело соседа, стоящего перед его дверью с бутылкой виски в руке.
– Уходишь? – мрачно спросил Стир.
Теон вздохнул и распахнул свою дверь перед нежданным гостем. Они пили виски из квадратных стаканов, доверху набитых льдом, – это единственное, чего у Теона в холодильнике было с избытком. Стир жаловался на Игритт.
– Вот скажи мне, зачем ей эта свобода? Женщина должна сидеть дома, варить обед и рожать детей. Я ее люблю, у нас отличный секс, – на этом месте Теон хмыкнул: еще бы, весь дом был в курсе, какой у них секс. – Ну вот и зачем ей – свобода? Гулять где попало? Она моя, понимаешь? Моя. Я зарабатываю, я забочусь о ней, квартиру вот снял: пускай пока и неказистую, но мы скоро накопим на приличный дом в пригороде. И я хочу ее – с ее рыжими волосами, веснушками и дурацким характером. Вот что ей еще надо? Нет, ей ко-ло-кви-му-мы подавай с какими-то очкастыми школярами в клетчатых штанах. А ведь она моя! И я не хочу, чтобы она по этим колоквимам шлялась!
Слегка покачиваясь под тяжестью соседа, который опирался на его плечо и еле переставлял ноги – Стир сам выпил почти всю бутылку виски, – Теон побрел в прихожую. И увидел на коврике у двери свежий конверт. Он прислонил Стира к стене, и пока тот что-то невнятно бормотал, пытаясь удержать себя в вертикальном положении, Теон резко наклонился и подхватил с пола письмо, чтобы сосед на него не наступил.
Сдав Стира на руки разозленной Игритт, Теон вернулся к себе и быстро вскрыл конверт.
Четыре блокнотных листка были исписаны с двух сторон крупными печатными буквами. Они выглядели ровнее, чем в прежнем письме, однако строчки сбивались, и время от времени заходили друг на друга. По-крайней мере, неразборчивых слов больше не было. Первые два листа были испещрены волнистыми линиями, которые подчеркивали целые фразы.
“31 июля
Здравствуй, Теон!
Меня радует, что ты отвечаешь мне, но очень печалит, что я продолжаю слышать не Теона Грейджоя, а какого-то абсолютно чужого мне человека.
Теон, Теон… ну сколько можно пережевывать одно и то же? Сколько можно упиваться своими старыми обидами? Почему ты не хочешь выслушать меня? Я уже тысячу раз повторял тебе – забудь свое прошлое и живи настоящим.
А еще не нужно перекладывать на меня свои косяки, Грейджой! И не нужно, твою мать, за меня думать. Или додумывать. С чего ты взял, что я собирался убить щенков Старка? Я же не какой-то там долбаный Клиган, в конце концов.
Дом Болтонов всегда вел дела по правилам. А правила таковы: заложник может пострадать лишь в том случае, если люди начинают вести себя неправильно – бегут в полицию или не переводят деньги в назначенный срок.
Если бы ты не упустил детей, все было бы по-другому.
И не смей говорить мне о вероломстве! Я сделал много такого, о чем сейчас жалею, Грейджой, но в числе моих грехов нет предательства. Я никогда никого не предавал. Я всегда держу свое слово.
И мне насрать на твоего Робба Старка! Я его видел один-единственный раз в жизни – на долбаном фото в некрологе. Я не убивал его и уж тем более не предавал – это ты его предал, Грейджой. Это из-за тебя он погиб, а не из-за меня.
Говоришь, тебя до сих пор мучает чувство вины? Так, может быть, оно мучает тебя совсем не зря? Ты думаешь, что виноват только перед Старками? А то, что ты полностью разрушил мой дом и мою семью, тебя совсем не волнует, нет?! Ты это выбросил из головы, мой славный?
Поразмышляй над этим, Теон. И прекрати обвинять меня во всех своих бедах.
Ты пишешь, что Джон, мать его, Сноу простил тебя. Это хорошо. Это радует мое сердце.
Он простил и принял тебя после всего, что ты натворил, так почему ты до сих пор не можешь сделать то же самое для меня?! Почему ты не можешь?!
В чем причина, Теон?
Ты погубил всю семью Джона Сноу, но он тебя простил. Ты уничтожил Дом Болтонов, и я тоже тебя простил.
Я простил тебя, бастард простил тебя, мертвые Старки наверняка прощают тебя со своих долбаных небес, а ты до сих пор копишь и предъявляешь мне все свои старые обиды! Почему, Теон?! Ответь мне!
Почему ты не хочешь поговорить со мной, не вспоминая долбаных Старков и того, что осталось в прошлом?
Ты же говорил с Джоном Сноу. О чем вы разговаривали? Он вспоминал все твои преступления? Все твои грехи? Тыкал в нос свои старые раны? Нет?
Так почему ты постоянно делаешь это со мной?!
А ведь я единственный, кто тебя понимает и ценит. Только я один желаю тебя таким, какой ты есть сейчас – со всеми своими шрамами, болью, увечьями и даже обидами.
В пекло все твои обиды! Я бы быстро заставил тебя позабыть о них.
Ты же знаешь, каким я могу быть нежным, если захочу.
Поговори со мной по-человечески, Теон. Я прошу тебя. Ну хоть раз напиши мне письмо, в котором ты просто расскажешь о себе и о своих делах. И о моих девочках.
Давай я покажу тебе пример. Я сообщу тебе свои новости. Все по порядку.
Рука потихоньку подживает. Хотя коновал из лазарета не уверен, что я смогу пользоваться ею как прежде, но он говорит, что пальцы будут сгибаться в любом случае. А это самое главное. Когда снимут гипс, я разработаю руку, и она будет как новенькая.
Живодер ушел к Богам, но все остальные ребята невредимы и уже вернулись ко мне.
Сейчас, похоже, меня боятся даже охранники, когда я прохожу мимо – все опускают глаза.
А еще у меня появился новый адвокат. Сейчас период отпусков, и Фрей прислал вместо себя одну из своих стажерок. Хотя она очень молода и смазлива, ее мозги работают отменно. У нее очень редкое и красивое имя – Миранда. Она предложила пару интересных вариантов для пересмотра дела, и мне они понравились. Эта девка – хитрая бестия, и думаю, что через пару лет она будет самым крутым адвокатом в конторе Фрея. Если, конечно, не свалит от него и не откроет собственное дело.
Она умудрилась выбить разрешение на встречи со мной не раз в неделю, как было прежде, а через каждые три дня. Это отличное разнообразие, тем более что смотреть на Миранду (а также в вырез ее блузки) гораздо приятнее, чем на унылую физиономию старика Уолдера.
Она хочет побольше узнать обо мне, и мне нравится, что она не боится смотреть мне в глаза. Она всегда улыбается. Есть в ней какой-то шальной огонек, который меня привлекает. Я хочу, чтобы она и дальше вела мою апелляцию. Возможно, именно с Мирандой у меня будет хоть какой-то шанс.
Видишь, Теон, как это просто.
Беседовать о настоящем, не вспоминая о том, что было когда-то.
Я жду твоего ответа, мой славный. Напиши мне о своей жизни. Напиши мне о себе.
Рамси Болтон”
Теон дважды перечитал письмо. Потом он вырвал из блокнота листы и начал торопливо писать. Слова прыгали и строчки искривлялись посредине.
“Как у тебя все просто!
Тебе так легко забыть прошлое? Иные с ними, с моими пальцами, а как же люди, которых ты убил, освежевал и подвесил подыхать на цепях в своем подвале? Они не приходят к тебе во сне, нет? Не смотрят на тебя с ненавистью? Не спрашивают, почему ты был с ними так жесток?
Конечно, ты готов принять меня со всеми потрохами, ведь это ты сделал меня таким. Каждый шрам, вызывающий у меня ненависть к собственному телу, ты готов облизывать: еще бы, это твои метки, способ доказать мне и другим, что я – твой.
Но я больше не твой, Рамси. Теперь я сам выбираю, как мне жить, с кем спать и кого любить.
Я рад, что у тебя новый адвокат – я видел ее по телевизору, зубастая щучка, я уверен, что она вытащит тебя из тюрьмы. Я рад, что ты часто с ней видишься, надеюсь что она и дальше сможет улыбаться, глядя тебе в глаза, и что ты не вырвешь клещами ей зубы, если она, отсасывая тебе в очередной раз, зацепит твой член зубами. Или ты не доверяешь ее острым зубкам, а прешь ее стоя у стены, как тебе всегда нравилось? Я рад, что твоя личная жизнь в тюрьме наладилась, и тебе не приходится больше дрочить, вспоминая обрубки моих пальцев.”
***
Новая адвокатша Рамси, по-видимому, основательно взялась за дело. Теон видел ее смазливое личико в газетах, которыми он не так давно стал интересоваться, и в выпусках новостей, которые он тоже с недавнего времени начал просматривать – надо было быть в курсе того, что творилось в мире, а то он совсем превратился в затворника.
Портреты этой девицы были всегда крупнее фотографий Рамси, как будто речь в статьях шла не о нем, а об этой нахальной Миранде или как там ее, и это вызывало у Теона смутное раздражение. И ее грудь, соблазнительно выпирающая из полурасстегнутых блузок, выглядела весьма аппетитно – казалось, она не носила белья, – и это почему-то раздражало Теона еще больше.
Журналисты стали досаждать ему с новой силой, их интересовало все, что было связано с Рамси и их непростыми отношениями. Но Теон не давал интервью и не говорил с газетчиками даже по телефону. Как только он слышал название издания, то сухо отвечал “без комментариев” и бросал трубку.
Теон ходил с работы мимо газетного ларька, и всякий раз останавливался поглазеть на передовицы. Он купил свежий номер “Вестеросского вестника” и на развороте в середине газеты увидел очередную большую статью о Рамси, его новом адвокате и пересмотре этого шумного дела. Теон заволновался, ведь скоро должны были огласить дату рассмотрения апелляции.
Вдруг он услышал восхищенный присвист из-за плеча и последовавший за ним возглас: “Вот это сиськи!” Теон обернулся – позади него стоял местный бродяга, косматый, одетый в сотню разномастных одежек одновременно, с торчащей во все стороны длинной рыжей бородой. Он жадно разглядывал декольте адвокатши на фотографии.
– Небось горячая бабенка, как думаешь? – бородач рассмеялся и толкнул Теона локтем в бок. – Хар-р! Я задал бы ей жару и намял бы задницу!
Теон пожал плечами. Рыжий подтянул к себе тележку из супермаркета, нагруженную всяким хламом, подошел почти вплотную к Теону и спросил, понизив голос: “А ты не боишься, что его выпустят?”
Теон испуганно отшатнулся от бродяги и вскинул руки, словно пытаясь отгородиться.
– Не пугайся, – рыжий отпустил его рукав и приподнял ладони, словно показывая, что он безоружен. Тележка начала катиться вниз, и бродяга, спохватившись, снова вцепился в белую блестящую ручку. – Я лишь думаю, что тебе может понадобиться защита. Вон ты какой хилый.
Рыжебородый пощупал рукой в потрепанной перчатке без пальцев бицепс Теона и укоризненно покачал головой.
– Тебе бы боксом позаниматься. Или в качалку походить, железки потягать. Ты Амбера знаешь? Ну того, что цепи руками рвет?
Теон кивнул. Большой Джон был уже немолод, но все еще весьма крепок. На городских праздниках он выступал с цирковыми номерами: разрывал цепи, которыми его опутывали сын и дочь.
– Так вот, у Амбера есть отличная качалка, тут недалеко, около торгового центра. Берет он недорого, правда тренажеры не самые новые, но зато там никто не будет на тебя пялиться, понял?
Теон растерянно заморгал. Он совершенно не думал о спорте с тех пор как понял, что больше не может толком натянуть тетиву своего любимого спортивного лука из-за отсутствия пальцев. Конечно, бодибилдер из него вряд ли выйдет, но ему не помешало бы немного окрепнуть физически.
– Спасибо… – Теон попытался вспомнить, как звали бродягу, но в памяти возникло только странное прозвище “Медвежий муж”.
– Тормунд, – подсказал рыжебородый и пожал протянутую ему руку в бежевой кожаной перчатке.
Хелисента, самая невезучая, поранила заднюю лапу стеклом. Порез оказался небольшим, но глубоким, и ветеринару пришлось накладывать швы. Хелисента жалобно скулила, когда ее привязывали к столу, а у Теона по спине бегали мурашки и замирало в груди, когда собаку растягивали ремнями на операционном столе. Пока врач разбирался с лапой, Теон гладил лобастую голову Хелисенты, водил указательным пальцем по длинному носу и шептал нежности в острое черно-рыжее ухо.
