Текст книги "Auslaenderin (Иностранка) (СИ)"
Автор книги: Flikey_ok
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Гримерка располагалась на верхнем этаже, и с этой точки Рами было хорошо видно все увеличивающуюся толпу перед входом. Если бы она пришла чуть позже, то, наверное, так бы и стояла в этом кошмарной очереди. Дождь прекратился, и небо очистилось от облаков, а на востоке розовой полосой горел закат. Она несколько мгновений смотрела на небо, стараясь не думать о той надписи на двери, но это не давало покоя. Она и представить себе не могла, что будет делать, если столкнется с вокалистом один на один. Конечно, она не боялась Тилля в том смысле, в котором боялась незнакомых мужчин, но все же он пугал. В их последнюю и единственную встречу она даже не смогла на него взглянуть, а уж о том, чтобы заговорить речи вообще не шло. Все ее знания о Тилле были почерпнуты из интервью, которые она видела в интернете или с фанатских сайтов. А информация на последних была очень противоречивая. Некоторые писали, что Тилль милейший человек, с которым можно прекрасно поговорить о жизни, а некоторые, что он замкнутый бука и к нему лучше вообще не соваться, если не хочешь услышать крепкое ругательство в свой адрес. Как бы ни было на самом деле, но она не знала, как среагирует, если он внезапно войдет в эту дверь и спросит ее, что она тут вообще делает.
И тут, словно в ответ на ее мысли, дверь распахнулась резким рывком, и в гримерку буквально ввалился мужчина, одетый во все черное. Рами резко развернулась и вжалась ягодицами в подоконник. Увидев Рами, он замер на пороге и уставился на нее недоверчивым взглядом из-под низко нависающих бровей. Рамиля узнала его сразу. Рихарда Круспе сложно было бы не узнать: высокий лоб, крупный выдающийся вперед подбородок, знаменитая высокая прическа и чуть насмешливый изгиб тонких губ.
–Ты кто-то из персонала? – спросил он взглянув на ее бейдж. – Мне знакомо твое лицо.
Он прошёл вглубь комнаты и плюхнулся на стул, лицом к Рамиле, продолжая внимательно разглядывать ее, ничуть не смущаясь того, что такой пристальный взгляд может показаться ей бестактным.
–И да, и нет, – произнесла Рами стараясь вернуть себе самообладание.
–В каком смысле? – он чуть наклонил голову и прищурился.
–Я не работаю за сценой, – объяснила Рамиля. – Я готовлю вам еду, нас знакомили в начале тура.
–Точно, вспомнил, – он кивнул. – Значит, это ты печешь эти божественные пирожки, которые подают к обеду?
–Скорее всего, я, – она неуверенно улыбнулась.
–А тут что забыла? – спросил он и, вытащив сигарету из пачки, сунул ее в рот.
–Меня герр Лоренц пригласил, – смущенно ответила Рамиля, понимая как неоднозначно это звучит.
Но, кажется, Рихарда ничего не смутило, он прикурил, выпустил дым и спросил:
–А зовут тебя как?
–Рамиля, – ответила она и немного подумав, открыла окно. Пускай это выглядит не очень красиво, но дышать дымом она не собиралась.
–Как раз хотел тебя попросить сделать это, – сказал Рихард с улыбкой, когда она снова повернулась к нему. – Значит, говоришь, тебя позвал Флаке. А зачем?
–Я хотела посмотреть концерт, – ответила она.
–Ммм, – промычал Круспе, поднялся и направился в ее сторону.
Рамми внутренне напряглась, не понимая, что он хочет. Рихард же встал рядом, перегнулся через подоконник и стряхнул пепел прямо на улицу. Они оказались очень близко, и Рамиля ощущала резковатый запах его туалетной воды смешанный с горьковатым запахом дыма. Он повернулся к ней лицом, уселся прямо на подоконник и спросил:
–А ты раньше его не видела?
–Кого? – не поняла она.
–Концерт, – он глубоко затянулся. – Никогда раньше не бывала на наших шоу?
Рами отрицательно покачала головой и уставилась на его ярко накрашенные ногти, смотреть Круспе в глаза было сложно. Рихард не выглядел опасно, но в его взгляде было что-то такое, от чего по спине пробежал холодок. Он смотрел на нее так, как смотрят на красивых женщин, словно оценивая возможность подкатить, а она уже давно отвыкла от подобных взглядов. Она отошла подальше от окна и села на стул у дальней стены. Рихард докурил, швырнул окурок прямо в окно и взмахами рук стал выгонять из гримерки табачный дым.
–Здесь категорически нельзя курить, – сказал он, повернувшись к Рами и улыбнулся.
–Но почему же тогда Вы… – она не договорила и умолкла, понимая что, в общем-то, это не ее дело, но он все же ответил.
–В моей гримерке нет окна, а курить хочется. Можно, конечно, пойти на улицу, но мне лень туда тащиться по всем этим лестницам, – он вдруг подмигнул ей и спросил с лукавой улыбкой. – Ты же меня никому не выдашь?
–Нет, – она чуть покачала головой.
–Обещаешь? – Рихард продолжал улыбался, и она не могла понять, шутит он или говорит на полном серьезе. – Я могу на тебя положиться?
–Обещаю, – ответила Рамиля.
–Это будет наша с тобой тайна, – он еще раз посмотрел пристально, а потом развернулся и пошел прочь, вскоре скрывшись за дверью.
Рами снова осталась одна. В комнате все еще пахло табаком, но свежий ветерок из открытого окна неплохо справлялся с этой проблемой. Рами подумала, что если бы сейчас сюда пришел Тилль, то наверняка бы решил что это она набралась наглости и нарушив все правила вздумала курить в его гримерке. Скорее всего, он был бы крайне этим недоволен. Ей стало смешно, когда она представила, как бы нелепо звучали ее оправдания, и в этот момент дверь снова распахнулась, сердце ухнуло куда-то вниз и сразу стало не до смеха. Сквозняк взметнул листы бумаги, прилепленные кое-как к стенам, опрокинул одну из бутылок питьевой воды, Рами испуганно прижала руки к груди и посмотрела на дверь. К ее счастью это был Флаке. Он быстро вошел внутрь, захлопнул дверь, а заметив Рами улыбнулся.
–Привет, мне сказали, что ты уже тут, – он остановился, посреди комнаты повел носом и спросил. – Ты что, курила в гримерке? Нам за это может здорово влететь.
–Нет, – Рами покачала головой. – Я вообще не курю.
На Флаке была надета мягкая трикотажная кофта с длинными рукавами, непонятного цвета, из-под нее торчала светлая футболка, прикрывающая ремень джинсов, тех же самых, в которых она видела его пару дней назад, а на ногах грязные кеды.
–Ну да, я помню. Но тут воняет табаком. Странно, – он пожал плечами.
Рами опустила глаза и молча уставилась на носки своих кроссовок. Ей не хотелось выдавать Круспе, пускай они и не были друзьями, но Рами привыкла выполнять данные людям обещания.
–Хорошо, что ты пришла пораньше, – к ее облегчению Флаке перевел тему, – если интересно, могу показать тебе тут все. Времени еще полно, Тилль приедет только через час, я тоже обычно стараюсь приходить к концерту, но из-за своей тревожности вечно боюсь опоздать и потому частенько приезжаю за пару часов, а потом болтаюсь тут в одиночестве. Хотя обычно я трачу время перед концертом на чтение, это помогает перестать волноваться.
–Вы так долго на сцене и все еще волнуетесь? – спросила она с изумлением.
–Не мы, а только я, – он улыбнулся. – Вечно беспокоюсь по пустякам, такой уж характер.
Он кивнул в сторону столика с едой и напитками и добавил:
–Раньше, чтобы унять страхи много пил, правда, после делал вещи, за которые до сих пор стыдно, – он мягко улыбнулся. – Но это в прошлом. Ладно, хватит обо мне, расскажи как у тебя дела? Где тебя поселили?
–Неподалеку, я добралась до стадиона пешком за двадцать минут – ответила Рами. – Очень славная квартира, жаль только что уже послезавтра уезжать. Меня это все еще нервирует, я не привыкла к постоянным перемещениям.
–Понимаю тебя, – Флаке покивал головой. – К концу тура ты будешь люто ненавидеть все эти гостиницы и чужих людей вокруг, и станешь мечтать лишь о том, чтобы вернуться домой к родным.
–Мне некуда особенно возвращаться, – задумчиво произнесла Рами, и Флаке поднял на нее удивленный взгляд.
–Ты же откуда-то из России, да? – спросил он, и Рами отругала себя за то, что опять сболтнула лишнего.
–Да, – она кивнула и стала смотреть в пол, надеясь, что он не станет развивать тему и кажется, сработало. Флаке поднялся на ноги и сказал:
–Идем, проведу тебе небольшую экскурсию и покажу, как выйти в зал, а потом вернуться назад. Через час здесь будет полно народу и у меня уже не останется на тебя времени.
Он открыл дверь, сквозняк опрокинул еще одну бутылку воды, но Флаке даже не взглянул на нее, и галантно придержав для Рами дверь, вышел в коридор.
–Я сейчас покажу тебе короткий путь в фанзону, – он пошел быстрым шагом, чуть впереди и Рами пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. – Покажешь охране бейдж, и тебя впустят без вопросов, и после концерта опять иди в ту же дверь. Только не тяни с возвращением, а то когда начнут выпускать людей, дверь могут запереть и попасть обратно за сцену у тебя не получится.
–А зачем мне идти за сцену после концерта? Разве нельзя выйти со всеми людьми? – спросила Рамиля, пытаясь заглянуть Флаке в лицо, но он стремительно шел вперед, даже не поворачиваясь в ее сторону.
–А ты разве не хочешь побывать на After party? – он все же взглянул на нее. – Я думал, тебе это будет интересно.
–Я даже не знаю, – она пожала плечами. – Разве это удобно? Я ведь обычный повар и мне будет неловко перед всеми этими людьми.
–Какими людьми? – Флаке замедлил шаг и остановился. – Там все свои и плюс поклонники, но если не хочешь, то дело твое. А теперь запоминай дорогу, если все же захочешь после концерта вернуться сюда.
Где-то через, час экскурсия была окончена, и Флаке направился назад в сторону гримерки. Рамиля шла следом, поглядывая по сторонам, и проверяя, хорошо ли запомнила дорогу. Коридоры были довольно похожи один на другой, но она никогда не жаловалась на память и надеялась, что не заплутает по дороге.
Уже вернувшись к гримерке Рами вдруг подумала, что напрасно не осталась в фанзоне. Со слов Флаке публику по билетам начнут впускать не раньше, чем за два три до начала. Пока там никого не было, и Рами могла спокойно занять хорошее место и дожидаться начала концерта, не рискуя встретиться с Тиллем, но похоже бояться этого было уже поздно. Они как раз подходили к дверям гримерки, когда она заметила крупную мужскую фигуру впереди, и ее тут же бросило в жар. Линдеманн, одетый как байкер в кожаные штаны, черную футболку и косуху, заметив Флаке расплылся в широкой улыбке и помахал ему рукой. Сам Кристиан тоже остановился и, взглянув на Рами сказал:
–Вот и Тилль, он будет рад с тобой познакомиться. Буквально в обед о тебе спрашивал, и я сказал, что ты будешь вечером тут.
Рамиля застыла на месте, пытаясь переварить слова Флаке. Что он имел в виду? С чего бы Тиллю спрашивать о ней, да еще и желать познакомиться? От страха сердце билось в груди как бешеное, того и гляди вообще выпрыгнет. Руки тут же вспотели, а лицо залила краска смущения. Она не была готова к такой встрече. Тилль должен был оставаться в ее фантазиях, а реальные знакомства слишком большое потрясение для слабой нервной системы, но, похоже, у нее просто не оставалось выбора.
Линдеманн подошёл совсем близко, и Флаке распахнул перед ним дверь гримерки:
–Только после Вас, – сказал Кристиан с улыбкой, и Тилль вошел в двери, даже не взглянув в сторону Рамили.
Флаке повернулся к Рами, делая приглашающий жест рукой и ей ничего не оставалось, как зайти следом за вокалистом. Линдеманн прошествовал к столу, взял бутылку с водой, открутил крышку и стал жадно пить. Рами смотрела на него не в силах отвести взор. Он был такой же, как в ее фантазиях: высокий, широкоплечий, пугающий и невероятно сексуальный.
Допив бутылку до конца Тилль, смял её и метким жестом швырнул в мусорную корзину, а потом повернулся к Рамиле, и чуть наклонив голову, стал с интересом ее разглядывать. Его лицо ничего не выражало, только в глазах казалось, плясали веселые огоньки. Рами тут же потупила взор, понимая, что пунцовое лицо и восхищённый взгляд выдает ее чувства к нему с потрохами. Но, кажется, Тиллю такое было не впервой и ему было глубоко наплевать на ее реакции.
–Ты та самая русская, что готовит нам еду? – спросил он, наконец.
Рамиля подняла глаза и молча кивнула. Он мгновение смотрел на нее, а потом широко улыбнулся и громко сказал по-русски:
–Спасибо большое, все очень вкусно.
Рами растерялась и тоже улыбнулась в ответ. Тилль похлопал ее по плечу, а потом отвернулся и пошел к дивану, кажется, потеряв к ней всяческий интерес. Вальяжно усевшись и вытянув вперед длинные ноги в тяжелых ботинках, он спросил, обращаясь к Флаке.
–Говорят на входе какие-то проблемы. Мне сейчас звонила моя гостья и сказала, что не может пройти внутрь. Все обнесено забором и никого не пускают.
–Я не могу ничего сказать, я ведь через другой вход проходил, – Флаке пожал плечами. – Вот Рамиля должна знать точно.
Рами вздрогнула, услышав свое имя, и испугано уставилась на Тилля. Он равнодушно взглянул на нее и спросил:
–И что там за проблемы?
–Там и правда забор и охрана, но я прошла довольно быстро, – ответила она и тут же поспешно добавила. – Но я ведь входила больше часа назад, что там сейчас уже не знаю.
–Ясно, – Тилль чуть скривился в недовольной гримасе и отвел от нее взгляд. – Надо звонить и просить кого-то ее встретить, а то неудобно будет, если она не успеет до начала.
Рамиля ощутила себя неуютно, наверное, им нужно переодеться и готовиться к концерту, а она тут стоит как истукан и смущает их своим присутствием. Рами взглянула на Флаке и тихо спросила:
–Может, я пойду в зал, чтобы вам не мешать?
Кристиан безучастно посмотрел на нее и молча кивнул в ответ. Похоже он был погружен в свои мысли и ему было совсем не до нее. Рами направилась к дверям и уже почти ушла, когда Тилль внезапно произнес ее имя с раскатистым «р».
–Рамиля!
Она буквально подпрыгнула на месте, резко повернулась и растерянно уставилась ему прямо в глаза.
–У тебя необычное для русской имя, – он улыбался, и Рами не могла понять, что значит этот озорной взгляд.
–У меня мать татарка, – смущенно ответила она.
–Приходи после концерта на вечеринку, расскажешь о себе подробнее, – он пристально смотрел в глаза, и от его взгляда все внутри похолодело.
Тилль пугал ее до невозможности, в нем ощущалась огромная сила, которая в любой момент может вырваться наружу. Но, несмотря на страх, ее тянуло к нему. Еще полчаса назад Рамиля была уверена, что ни за что не пойдет на вечеринку, но сейчас не смогла сказать нет, и ответила:
–Хорошо, я приду. Обязательно.
–Вот и замечательно, – он отвел взгляд и стал набирать что-то на телефоне, а Рами смогла, наконец, выскользнуть из гримерки и быстрым шагом направиться в сторону сцены.
До концерта оставались чуть больше трех часов, и она очень надеялась, что успеет занять место рядом со сценой до того, как в зал хлынут фанаты.
Комментарий к Глава третья.
Отбечено – milladay
========== Глава четвертая. ==========
***
«Расскажешь о себе», так он сказал. Но что, черт побери, она может рассказать? Рамиля стояла вплотную к металлическому забору, ограждающему пространство перед сценой, где сейчас суетились техники, заканчивая последние настройки оборудования перед началом шоу. Сзади напирала толпа, и она понимала, когда группа начнет выступление, еще десять раз пожалеет, что встала в первый ряд. Рами успела попасть в фанзону за десять минут до того, как распорядители впустили первых людей по билетам. Разумеется, она не смогла противостоять искушению занять лучшее место по центру, хотя и понимала, как тут будет жарко.
На разогреве выступала женская кавер-группа. Названия она не знала, как и не могла видеть их. Девушек, вместе с фортепьяно разместили на непонятном возвышении, установленном посреди танцпартера, и они оказались у нее за спиной. Пели, в общем-то, неплохо. Хорошо знакомые песни группы в женском исполнении под фортепьяно. Все прибывающая толпа периодически подхватывала знакомые слова, и пение становилось уже хоровым. Рами тоже могла бы подпеть. Она знала наизусть все тексты, включая даже малоизвестные, вроде кавера Штиля, который много лет назад исполнили на русском Рихард и Тилль, но ей было не до этого. Она никак не могла забыть слова Линдеманна и проклинала себя за обещание, данное ему. Надо же было быть такой дурой, и сказать, что придет обязательно? Ведь он наверняка пригласил ее просто из вежливости. Тиллю не было никакого дела до незаметной иммигрантки, которая готовит им обеды. «Отличные обеды, прошу заметить», произнес внутренний голос, и Рами подавила улыбку.
Ее внутренний голос был похож на голос матери и всегда поддерживал ее. Она часто беседовала с ним, когда безумие подступало и хотелось вскрыть себе вены, и каждый раз этот голос убеждал не совершать глупостей. Почти каждый, однажды, он все же умолк. Рами провела ладонью по глубокому шраму на правой руке и крепко сжала зубы. Ведь ей тогда почти удалось, еще бы десять минут и она сейчас бы слушала ангельское пение херувимов на облаках, а не кавер на песню Seemann под фортепьяно.
Толпа за спиной качнулась, стоявшая сразу за ней девушка не удержалась и завалилась прямо на Рами, и на мгновение у нее перехватило дыхание. Вот так же бывало, Мансур придавливал ее всем весом, чтобы не дергалась.
–Простите, – девушка обрела равновесие, и сейчас смотрела на Рамилю с извиняющейся улыбкой. – Я не специально, там сзади толкают.
–Ничего, – буркнула Рами и, прикрыв веки, сделала несколько глубоких вздохов через нос.
Мансура больше нет, он в прошлом, и ей не следует о нем беспокоиться. Сейчас стоит подумать о том, что она будет говорить Тиллю, если он все же попросит рассказать о прошлом.
Перед мысленным взором Рамили вдруг всплыла картина из детства. Кажется, это было летом. Рами хорошо помнила яркие лучи полуденного солнца на рыжем паркете и ощущение знойного воздуха на коже лица. Ветер раскачивает светлые занавески на окне, а из двухкассетного магнитофона, стоящего на подоконнике доносятся звуки тяжёлого рока. Мама все время слушала любимые кассеты, когда готовила обед и часто так увлекалась, что забыв про готовку, пускалась в пляс. Такое яркое воспоминание, словно запечатленное на пленке: мама, стоя к ней спиной, трясет длинными каштановыми волосами в такт музыке, а на плите аппетитно шкворчат свиные отбивные, наполняя кухню пленительным ароматом. Рами даже песню вспомнила. В тот год мама особенно увлекалась творчеством Оззи Осборна. В девяносто пятом вышел его альбом Ozzmosis и одну песню мама слушала на повторе бесконечное количество раз, подпевая высоким красивым голосом:
On his way to dinner
When it took him by surprise
And with one pull of the trigger
He would vanish overnight
Dancing by the roadside,
Holding on for dear life
Then a gun from out of nowhere
Made a widow of his wife (1)
Песня «Перри Мейсон» так нравилась маме, потому, что она обожала эти старые детективные романы. Талантливый адвокат, созданный Эрлом Гарднером, был ее любимым персонажем, а тут такая роскошь: сам великий и ужасный Оззи спел про него. Да, у мамы был интересный музыкальный вкус, неудивительно, что и сама Рамиля с детства предпочитала тяжёлый рок мелодичным западным поп-звёздам и мальчишеским группам, что так любили ее одноклассницы. В двенадцать лет она могла по памяти спеть арию Иуды из рок-оперы «Иисус Христос Суперзвезда» на английском, но понятия не имела, что поет мальчиковая группа «Корни», от которой сходили с ума все девчонки ее возраста. С ее склонностью к изучению языков и цепкой памятью Рами ждало блестящее будущее. Но все сложилось иначе.
Какая ирония, мать так любила эту песню Оззи, а вскоре, как и героиня первого куплета и сама стала вдовой. Только не пистолет, а смертельная болезнь убила ее мужа, отца Рамили. После его смерти мама уже не танцевала. Не было времени. Пришлось работать за двоих, чтобы дать возможность подрастающей дочери поступить в институт.
Знала бы мама, что все напрасно и Рами так и не суждено будет закончить его. Хорошо хоть уроки кулинарии пригодились. Мама была прекрасной хозяйкой, готовила потрясающие ресторанные блюда с легкостью, на которую были способны разве что лучшие шеф-повара. Она с детства привила Рамиле любовь к приготовлению пищи. Рами знала, что многие женщины считают это занятие пыткой, ее же мама научила тому, что готовка – чистое удовольствие, и потому нынешняя работа ничуть не была ей в тягость.
От мыслей о матери к горлу подступил комок. Ведь мама наверняка думает, что Рами мертва и очень горюет по ней. Никто из близких до сих пор так и не узнал, что с ней случилось. Одиннадцать лет назад ее выдернули из привычной жизни и заставили забыть о прошлом. И даже сейчас, когда Рамиля обрела свободу, она не могла позвонить матери и сообщить, что жива. Ведь отец и братья Мансура наверняка прослушивают телефон. Они прекрасно знали кто Рами такая и где жила до похищения. Стоит ей только позвонить, как горячие джигиты бросятся на ее поиски и страшно даже подумать, что они сделают с ней, если найдут.
Несмотря на духоту и напирающую толпу ей стало зябко. Она пугливо огляделась по сторонам, но ее окружали счастливые лица фанатов, с нетерпением ожидающие концерта любимой группы, а вовсе не мстительные кавказцы с черными бородами. Можно было расслабиться. Никому и в голову не придет искать ее здесь, на концерте Rammstein в первых рядах фанзоны.
Рами горько усмехнулась собственным мыслям. Похоже, Мансур не ожидал, что его тихая наложница, после всех этих лет покорности, способна на такое. Она вспомнила, как расширились его глаза, когда она вонзила нож в крепкую шею, а потом провернула в ране, чтобы у него точно не осталось ни одного шанса. Гребаный ублюдок, он не заслужил такой легкой смерти, ей бы следовало привязать его к батареям и избивать тяжелыми ботинками, как он делал с ней в самом начале.
«Прекрати об этом думать, дорогая, иначе снова случится приступ», – предупредил внутренний голос и был совершенно прав. Рами следует забыть об этом раз и навсегда. А на вопросы о прошлом отвечать общими фразами. Родилась в Адлере, там же училась, потом поехала искать заработки в Европу и осела в Берлине. Этого вполне достаточно, остальное никого не касается.
Вряд ли она когда-нибудь осмелится рассказать кому-то правду. Даже с психологом было не просто. Хотя за то время что они общались, она ни разу не слышала слов осуждения, но видела ужас в его глазах, когда начинала рассказывать о том, что именно делал с ней Мансур все эти годы. А не было ничего хуже, чем видеть жалость в глазах людей, ведь когда они жалели ее, Рами ощущала себя особенно мерзко.
Этот козел Мансур думал, что сломил ее, но вместо этого создал монстра. Рами знала, внутри у нее поселилась тьма, настоящий демон, готовый уничтожить все на своем пути. Злобная тварь, не знающая жалости. Только благодаря ему она выжила. Но сейчас она отдала бы многое, чтобы избавиться от этой черноты, которая порой поглощала ее саму, разрушая и пожирая остатки разума.
Единственное, что помогало в такие дни – музыка Rammstein и стихи Тилля. Резкие, провокационные, смелые. Они были полны боли и силы, чтобы эту боль победить. Рамиле иногда казалось, что Тилль, словно знаком с ее историей, хотя это было невозможно. Видимо потому он так и манил ее, хотя, казалось бы, после десяти лет сексуального рабства, которое родня Мансура называли браком, ей бы не должно хотеться секса с человеком, который наверняка предпочитает активное разнообразие скромной миссионерской позе. Но ей хотелось, и сегодня Рами убедилась в этом снова. Тилль всколыхнул ней те чувства, которые она давно похоронила. Ей вдруг захотелось быть красивой, яркой, надеть что-то вызывающее, может даже каблуки, накрасить глаза. Господи, как это глупо, надеяться, что он обратит на нее внимание. Не нужно думать об этом, иначе она сойдет с ума.
И в этот момент толпа всколыхнулась. Послышались звуки напоминающие удары метронома, а на экране, расположенном над сценой, загорелась цифра десять, через секунду она сменилась на девять, после на восемь. Цифры все уменьшались, приближаясь к нулю. Толпа стала скандировать название группы. Сердце Рами переполнила радость, не в силах сдерживать эмоции, она вскинула руки вверх и завизжала, дополнив хор счастливых фанатов. Когда цифры дошли до нуля раздался оглушительный хлопок петарды, и упавший занавес открыл взорам поклонников Кристофа Шнайдера, одетого в черное с красным. Он поднял руки и ударил по барабанной установке. Концерт начался.
Когда участники группы по одному стали выходить на сцену, наигрывая начало первой композиции, фанаты впали в настоящую истерию. Стоявший рядом с ней парень кричал от восторга, сзади всё напирала и напирала толпа, кто-то сильно толкнул ее в бок, несколько девчонок слева стали прыгать на месте, хотя казалось это невозможно, при такой толкучке. Но Рамиля не замечала этого, она вцепилась в ограждение и не отрываясь, смотрела на сцену. Она видела их впервые вот так, вместе на сцене, и это казалось настоящим чудом. Флаке одетый во все золотое был похож на причудливого инопланетянина, Пауль в смешной красной шапочке приветливо улыбался зрителям в зале, Рихард, как всегда в черном, с надменным выражением на лице поглядывал на толпу и чуть улыбался кончиками губ. Шнайдер молотил по барабанам, что было силы, а высоченный Оливер уверенно играющий на басу, выглядел пугающе в своем огненно-красном костюме скрывающим лицо. Тилля пока не было, а Рами очень хотела увидеть его и наконец, группа расступилась и, во вспышке яркого света вокалист появился на середине сцены. На нем было длинное пальто, словно сшитое из гигантского питона, гладко выбритый с боков череп влажно блестел в ярком свете направленных на него софитов. Он взялся за микрофон и начал петь. Рами захлебнулась от счастья, закричала что-то, а потом, не отводя взгляда от Тилля, словно молитву стала повторять слова песни.
Она очнулась только к концу песни, от боли в ладонях. Она слишком сильно вцепилась в ограждение, и руки свело судорогой. Рами отпустила забор, подняла руки в воздух и зааплодировала. Эмоции переполняли ее, хотелось раствориться в них, и она позволила себе сделать это, забыв обо всем отдавшись охватившим ее чувствам.
Когда первые столпы пламени взметнулись над зрителями, она ощутила чувство сродни религиозному экстазу. Музыка гремела так сильно, что проникала в каждую клеточку ее тела, горло саднило от надрывного пения, по спине стекал пот. Рами с трудом стянула толстовку, обвязала ее вокруг талии, снова вскинула руки и стала раскачиваться вместе с толпой в такт мелодии.
Через пару песен толпа снесла ее чуть вправо, и она оказалась прямо напротив Круспе. На очередной песне он забрался на тумбу усилителя и стал внимательно смотреть на зрителей в зале. Их взгляды встретились. Рихард узнал ее, чуть улыбнулся и внезапно поднял левую руку и указал прямо на нее пальцем. Девушка, стоявшая справа, удивленно посмотрела на Рамилю. Кто-то сзади выкрикнул имя Круспе. Парень слева заорал во всю мощь легких. Рамиля же смотрела прямо на Рихарда, не понимая, что он вообще творит. Он еще мгновение не шевелился, а потом отпустил руку и подмигнув ей, отвел взгляд.
–О, Боже, – завизжала девушка справа. – Круспе тебе подмигнул. Офигеть, как тебе повезло!
Рамиля не разделяла этот восторг. Лишнее внимание ей было вообще ни к чему, ведь наверняка кто-то из зала снимал этот момент, а ей бы очень не хотелось, чтобы ее лицо появилось в ролике на Ютубе. Она надеялась, что Круспе больше не станет выделывать подобные номера. К ее радости он, кажется, забыл про Рамилю и даже не смотрел в ее сторону, а вскоре очередная волна сместила ее назад, к центру сцены. Стоя напротив Тилля, Рами уже не могла думать о Круспе, а лишь смотрела на вокалиста и слушала его голос, наслаждаясь каждым мгновением.
Когда на песне «Pussy» Тилль, оседлав гигантскую пушку-фаллос, стал поливать зрителей мыльной пеной Рами почувствовала насколько взмокла от пота. А ведь у нее не было с собой никакой сменной одежды. Серая футболка прилипла к телу, толстовка, болтавшаяся на бедрах, тоже была влажной и скорее всего, воняла хуже майки бегуна после марафона. Даже ремень джинсов намок так, словно она только что вынула его из стиральной машины. А ведь ей еще на вечеринку идти. О чем она вообще думала, когда соглашалась?
Порция мыльной пены осела ей прямо на голову. Другие зрители восторженно кричали и подбрасывали мыльные облака в воздух. Рами же впервые с начала концерт ощутила беспокойство. Когда на следующей песне на зрителей полетели блестящие обрезки бумаги, которые тут же налипли на влажное тело, Рами поняла, что ни за что не появится перед Тилем в таком виде, и приняла решение не идти на вечеринку. Остаток концерта она радовалась и прыгала вместе со всеми, стараясь не думать ни о чем кроме музыки, но на последней песне к ней вернулась тревожность.
Она пообещала Тиллю, что придет, а теперь не могла не прийти. Так ее учил отец: если дала обещание, то должна его сдержать. «Нет ничего хуже людей, которые не умеют держать свое слово», говорил папа. Рами была с этим согласна и потому, несмотря на плачевный вид и жуткую усталость, ей нужно было пойти на эту чертову вечеринку. Она бросила еще один взгляд на Тилля, который в этот момент согнувшись со всей силы лупил кулаком по собственному колену в такт музыке, и стала пробираться к выходу, расталкивая толпу. Многим это не нравилось, и она получила несколько довольно чувствительных ударов по корпусу, надеясь, что все же это было случайностью, и никто не собирался бить ее намеренно. К концу песни, когда столб пламени из верхней точки декорации, взметнулся в небо, а публика поддержала это одобрительным гулом и криками «Браво», Рами добралась до нужного ей прохода и, показав свой бейдж охраннику, скрылась в темноте коридора, ведущего к гримеркам.
Рамиля была уверена, что запомнила дорогу, потому пошла вперед, даже не смотря по сторонам. Все тело болело после нескольких часов в толпе, в ушах непривычно звенело, а горло саднило так, словно она только что проглотила пару килограммов наждачной бумаги. Очень хотелось пить, но единственной жидкостью, которая у нее имелась был пот, пропитавший ее собственную одежду. Рами вспомнила пластиковые бутылки на столике в гримерке Тилля и Флаке. Сейчас она отдала бы многое, чтобы получить одну из них.
Ей почти не встречались люди, хотя концерт уже закончился, но группа покинет сцену только через пару минут. Сначала поклоны, потом подъем на лифте на вершину декорации и прощальный «салют». Рами хорошо знала программу тура благодаря роликам в Ютубе и потому ушла за пять минут до конца, как и просил Флаке.
Дорога от сцены до гримерки занимала не больше десяти минут, и то если идти неторопливо. Она же шла быстро и очень надеялась попасть в комнату до того, как там появится Тилль, чтобы постараться хоть как-то привести себя в порядок.
