Текст книги "Dead dogs (СИ)"

Автор книги: first lucius

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

С трупами со следами зубов и когтей они уже ничего не могли сделать.

Джек, кивнув, метнулся к сидящей на земле женщине, всё ещё неверяще глядящей на него. Брок глубоко выдохнул, настраиваясь. Джек был безоружен, не считая ножа, и занят, а потому прикрывать сладкую парочку придётся ему.

Он уже собирался сделать первый шаг, как услышал треск за спиной. Даже он с его реакцией не успел нажат на спуск. Выбежавшие из леса люди, целящиеся в них, упали на землю. Позади них стоял тот, кого они не ожидали увидеть. Его Брок тоже знал – Кристофер Арджент. Сын главы охотников. Он как раз опускал винтовку, ударами приклада которой оглушил тех двоих. Брок с опаской прищурился под растерянным взглядом Кристофера, а вот Джек, успевший распробовать кровь, но не утолив жажду, бросился на замершего человека.

Несомненно, этой ночью бы оборвалась и его жизнь, но Джек отшатнулся в шаге от человека. Низко пригнувшись, на матёрого альфу рычал почти ещё щенок…ребёнок, и Брок рявкнул: «Отставить!»

Лидер списка смертников. Они его уже видели. Скотт МакКолл. Волчонок отвлёкся на него. Джек тоже замер, подчинившись.

Брок был готов поржать над ситуацией – двоих людей, целящихся друг в друга, оберегают оборотни – но ни черта радостного в этой ситуации не было. Даже он слышал за спиной треск – приближающиеся охотники не боялись оборотней. Мальчишка отмер быстрее взрослых. Обернувшись к Кристоферу, он выпрямился.

– Уходите. Я помогу им выбраться из леса.

Охотник кивнул и скрылся за деревьями. Волчонок же, кивком Броку и Джеку велел следовать за собой.

Броку было странно принимать помощь от мальчишки, но он сдержался от комментариев, лишь обмолвившись на ходу, что их машина осталась на дороге. Паренёк кивнул и побежал дальше. Джек следовал за ним, придерживая женщину. Брок, изредка озираясь, прикрывал. Очевидно, Скотт знал своё дело: с охотниками они не встретились.

Пока они добирались до машины, небо посветлело, дождь тоже прекратился, и, хоть Брок поминутно оскальзывался в грязи, но хотя бы стало лучше видно, что впереди и под ногами.

Наскоро осмотрев автомобиль и не найдя следов минирования, проверив зажигание, Брок кивнул Джеку, и тот помог своей жене забраться внутрь. Мальчишка растворился в темноте под деревьями по другую сторону дороги. Нужно было валить на базу, но Джек замешкался возле своей ненаглядной.

Брок, хотевший его поторопить, удачно обернулся к деревьям. Толкнув оборотня в спину, он вынудил того пригнуться, оказавшись в салоне, сам вскидывая винтовку.

Выстрелы грохнули одновременно. Захлопнув дверь, Джек успел поймать отброшенное ему в руки тело, и увидеть, как среди деревьев рухнул другой человек.

Джерард Арджент.

Не тратя времени, он буквально закинул Брока в машину, прыгнул на водительское место и до упора вдавил педаль газа, переключаясь с нейтральной сразу на третью передачу.

Выкатившимся с двух сторон пикапам он снес моторные отсеки подчистую – эти охотники не знали, чего стоят тяжёлые бронеавтомобили тех, кто пришел по их души.

На Брока Джек старался не смотреть – помочь на ходу он не мог ничем. Бросив короткий взгляд назад, он лишь убедился, что с женой всё в порядке. Она могла подождать. Что угодно могло подождать, кроме ручьём текущей крови, и Джек выдрал из кармана разгрузки Брока его рацию.

– База, это первый. Я возвращаюсь. Нужен эскорт.

Он не использовал принятые кодовые слова, но таиться уже не было нужды. Они добились внимания, но Брок планировал это явно не так. Не рассчитывал подставиться за Джека.

Сжав пальцами руль, он стиснул зубы. Это было его виной. В этот раз – снова. Он подставил члена своего отряда, командира. Своей новой стаи. Того, кого сам себе поклялся защищать. Того, кто рисковал ради него, и в этот раз…

Он всеми силами заставлял себя не смотреть, и кто знает, что было больнее.

Он видел хвост – несколько разношерстных автомобилей, среди которых две машины управления шерифа. Впереди мелькнули серые тени, и он выжал максимум, занимая середину дороги, наконец ставшей двухполосной.

Точно так же, как они раньше, мимо них одна за другой пронеслись все пять оставшихся машин. Четыре тут же остановились, перегораживая дорогу. Одна развернулась и пристроилась позади.

Джек знал, что будет дальше – Брок свой отряд готовил к разным ситуациям, и эту они тоже отыгрывали.

Джека не волновали всполохи шквального огня. Он не испытывал сочувствия охотникам. Он знал, что его правильно поняли – Брок готовил и к этому своих людей: однажды может случиться, что Джеку придётся исполнить роль уже не заместителя – руководителя. И тогда он будет говорить только от своего имени. И отряд обязан будет подчиниться.

Дежурный у ворот опознал машины и впустил их без промедления. Их уже встречали. Оборотни смотрели из окон блока. Трое оставшихся бойцов, среди которых был медик, ждали на улице.

Когда Джек распахнул дверь, ловя на руки выпавшее тело, он уже понял всё. Почуял в прикосновении, что ни он, ни медики уже не помогут. Разодрав бронежилет, куртку и футболку он убедился в этом. Медик замер в двух шагах, тоже увидев достаточно.

От закрывшихся уже ворот послышался сигнал и ругань. Зарычав, Джек приподнялся, но узнал человека, махнул дежурному.

Кристофер Арджент добежал до них, не запыхавшись, и без страха опустился на колени возле лежащего на земле командира.

– Проклятье.

Он своими руками отстранил пальцы, увенчанные когтями, которым позавидовал бы и медведь. Осторожно коснулся краёв раны и откинулся назад, разочарованно выдыхая. Джек же, не желая мириться, вцепился в холодную уже ладонь Брока.

– Это мой отец.

Кристофер открыл глаза и виновато покачал головой.

– Его пули на оборотней. На альф. Разрывные. Ртуть и желтый аконит.

Поймав недоуменный взгляд медика, он пояснил:

– Для охоты на оборотней некоторые охотники используют специальные пули. Даже если рана не смертельна, зверь всё равно гибнет спустя какое-то время. Яд изготавливают из особого вида аконита. Обычно – синего волчьего. Но иногда, чтобы убить альфу, используют очень редкий, жёлтый аконит. Он гораздо мощнее синего, хотя, если знать, как, и успеть, то вылечиться оборотню проще. Любой аконит ядовит для человека. А такая рана смертельна сама по себе. Мне жаль. Я хотел познакомиться с вами, встретиться в обход отца, но…

Переведя взгляд на Джека, он попытался отстранить его руки от раненого.

– Ты ему ничем не поможешь, но запросто можешь угробить себя. Кто тогда будет заботиться о стае?

Джек вздрогнул, перевёл взгляд на него, на автомобиль, из которого так и не вышла женщина-оборотень. Он продолжал одной ладонью пытаться зажимать рану, в которой перекатывались серебристые шарики и желтые капли аконита. Второй рукой он крепко сжимал ладонь Брока, будто так надеясь удержать. Он не хотел слушать никого, не хотел вновь чувствовать вину.

Кристофер поднялся и сделал шаг назад. Он как никто знал, что скоро всё будет кончено. Он уже видел такие раны, и, к сожалению, не только на оборотнях. Отец был отличным стрелком и почти не промахивался. Те люди не были случайными жертвами. Это были посмевшие заступиться за жертв охотников, и Джерард не считал таких за людей.

Сжимая в ладони, спрятанной в карман, пузырёк с противоядием, Крис надеялся, что отец прав, и отряд обитает на базе, что он успеет. Успел бы, не будь рана такой серьезной. Он гнал, как мог, но чудес не бывает.

Застонав, раненый открыл глаза, и Кристофер отвернулся. Ладонь в руке Джека сжалась. Остальные бойцы окружили командира, тоже понимая, что уже ничего не изменить, но, как маленькая стая, не могли бросить своего вожака, должны были услышать последнюю волю, разделить последнее дыхание.

Скривившись, Брок из последних сил оттолкнул ладонь Джека от раны.

– Отпусти, хватит.

Джек послушался, но Брок не спешил отбирать свою ладонь, и её Джек продолжал держать, давая возможность договорить хоть что-то.

Оглядев бойцов, Брок усмехнулся под взглядом оборотня. Что-то он увидел в них всех, потому что улыбка его стала лёгкой и незнакомо-незлой.

– Присмотри за отрядом, Джеки. На тебя оставляю. Отпусти. Больно.

Он прежде никогда не говорил, что ему больно. Никогда. Джек в последний раз сжал его ладонь и осторожно опустил руку своего единственного друга, позволяя ей лечь вдоль тела. Брок в последний раз дёрнул уголком губ уже с закрытыми глазами.

Поймав полный безумия взгляд оборотня, Арджент обернулся на дежурного в будке у ворот, но Джек, вместо того, чтобы завыть, поспешно сунул в рот ребро ладони и впился в неё зубами. Мощные клыки легко, как бумагу, прокусили плотную кожу перчатки, которую мог прорезать не каждый нож. Стоя на коленях, он грыз собственную руку, борясь с отчаянием и собственной виной, но, когда от ворот послышался сигнал вернувшихся машин, он тряхнул головой и поднялся с абсолютно пустым взглядом разом потускневших глаз. Он не стал мешать бойцам, поднявшим тело командира, чтобы перенести его в морг. Как ушел охотник, он тоже не слышал. Вернувшись к машине, он открыл заднюю пассажирскую дверь и едва нашел силы, чтобы поднять взгляд на ту, которую считал мёртвой все эти годы.

***

– Потерпи немного.

Брок сжимает его ладонь изо всех сил, но смотрит не на Джека, а на то, как Алан готовит инструменты, пока остальные бойцы заканчивают зачистку.

– Держись, Джек. Возьми.

Джек сквозь туман в глазах понимает – открывает рот, позволяя впихнуть между зубов сложенную вдвое перчатку. Брок прижимает его к себе изо всех сил, потому что зафиксировать нечем, а ждать нельзя: организм оборотня с нарушенной способностью к самоизлечению, скорее убьётся, чем починит сам себя. Нужно успеть убрать осколки костей и металла, пока рана не затянулась поверх всего этого дерьма. Джек это понимает, чувствуя нервозность командира, и сам упирается так, чтобы было проще держать, чтобы не дёрнуться ненароком.

Когда Алан берёт скальпель и увеличивает уже имеющуюся раны, Джек не может сдержаться. Уткнувшись лицом в колено Брока, он тихо воет, пока сам Брок скрипит зубами, поминутно повторяя как заклинание: «Держись».

***

– Чёртов самоубийца…

Алан качает головой, вытирая только что отмытые от крови руки. Только подняв усталые глаза и увидев насторожившегося Джека, он фыркает:

– Свалил он. Дал только себя зашить и перевязать просил потуже. Знал бы кто, как он меня заебал.

Зарычав, Джек вихрем вылетает из палатки. Возвращается он через полчаса, таща на плече бесчувственное тело командира, по лицу которого расплывается внушительный синяк. Алан провожает его взглядом до ряда коек, на одну из которых и оборотень и сгружает свою ношу. Медик молча идёт к ним, ожидая объяснений. Джек, покопавшись в тумбочке, достает оттуда две пары кожаных наручников и деловито пристегивает ими Рамлоу к поручням.

Через полчаса Алану приходится искать Джека – командир бушует и матерится, но отстёгивать его явно опасно. Оборотень, уже ставший почти настоящим альфой, вернувший почти всё, что смог, являет собой впечатляющее зрелище. Застыв у койки, он просто кладёт одну ладонь Броку на грудь и мягко, почти с любовью говорит с ним.

– Ещё раз сорвёшься раненым в бой – переломаю тебе ноги и скажу Пирсу, что ты с лестницы упал. Например. Лежи.

Материться под весом руки альфы получается плохо, а после его слов Рамлоу будто язык проглотил. Вечером Джек возвращается в палатку, отчитывается об операции и отстегивает наручники. Той же ночью отряд в полном составе возвращается в Штаты, Брок получает свой законный больничный, а Джек – благодарность от Пирса под стон самого Брока и тихое шипение: «Сговорились».

***

Заведя Меган внутрь блока, Джек больше не смог сдержаться. Да, обретя казалось бы, потерянное навсегда, он бы должен обнимать её, целовать, подхватить на руки…

Он рухнул на колени, вжавшись лицом в её живот под чужой курткой, пропахшей порохом и табаком, и дал волю чувствам. Её тонкие пальцы цеплялись за его трясущиеся плечи, вплетались в волосы. Кто-то из солдат всё же выглянул на шум, но благоразумно поспешил скрылся. Они были взрослыми людьми и должны были дождаться его решений, раз уж Брок оставил его за старшего. Он всё равно их не замечал. Никого, кроме своей любимой женщины. Своей вновь обретённой опоры…

Только в душевых он наконец приводит себя в чувство. Он целует её – на коже уже ни следа пыток, да даже если бы они были, ему было бы плевать. Он помогает ей, намыливая и расчёсывая длинные чёрные волосы, смывает с них и тела пену, и впервые вопреки всему случившемуся, чувствуя горячий ответ под руками, он испытывает возбуждение. Да, она рассказывает ему, сколько людей воспользовалось ею, и он болезненно рычит, оставляя глубокие царапины от когтей на белом кафеле душевой, но ему плевать. Женщина в его руках – его. Они оба живы в отличие от тех, кто называл себя охотниками. В отличие от…

Джека, как льдом, окатывает воспоминанием, и он позволяет Меган одеться и отводит её на второй этаж. И там его добивают второй новостью, когда маленькая девочка бросается на шею Мег с криком «Мама!». А та, подхватив её на руки, оборачивается к Джеку и улыбается. У девочки – золотые ободки вокруг радужки. Она альфа. Как и Мег.

– Элли. Твоя дочь, Джек…

У него сбивается дыхание, когда девочка смотрит на него с любопытством и на пробу произносит «Папа?».

Виктор поднимается и уводит из комнаты Дженни, которая, тоже удивлённая, держит на руках его сына. До этого она сидела на коленях Крида и они о чём-то ворковали. Уже семья – Джек не сомневался.

***

Уже среди ночи Джек приходит в морг. У стола, на котором лежит Брок, на стуле спит мертвецки пьяный Алан. Возле него на полу две бутылки виски: одна пустая, во второй ещё есть на пару глотков. Джек выкидывает обе, стараясь не греметь. Алан невысокий и щуплый, и Джеку не трудно отнести его на диванчик в комнате отдыха и накрыть пледом.

Он пришел ради мертвого, но должен позаботиться о живых, тем более, что Брок его об этом просил. Поэтому он находит в аптечке аспирин. Наливает стакан воды и разводит в нем порошок для регидратации. По отвратительному вкусу Алан точно поймёт, что это. Всё это Джек оставляет на тумбе – руку протянуть только, а сам возвращается к командиру.

Это не его работа. Наверное, Алан приходил для этого и не справился. Но это Джек облажался. Если бы не он, Брок был бы жив. Максимум ранен – он везучий сукин сын, живучий. Он выбирался из любого дерьма и выводил остальных. Что-то Джек видел сам, о чём-то слышал.

Окоченевшее тело под руками не слушается, и Джек попросту разрывает форму, не различая материала: кожа, пластик, металл, ткань. Если бы не бледность кожи, Брок был бы похож на спящего, и Джек ещё раз проводит пальцами по ране, потревожив капли ртути. Нахмурившись, он берёт одну из многочисленных пробирок и аккуратно сгоняет в неё жидкий металл. Да, их тоже учили в свое время, что ртуть опасна, что она подлежит особой утилизации. Впрочем, во внутренностях он копаться не решается, и закрыв пробирку, убирает её.

Он находит губку. Находит, где включается вода.

Он не торопится. Для него это тоже прощание, которое, увы, не сможет смыть вины с него самого.

Закончив в морге и проверив Алана, Джек роется в вещах Брока. Стопку с чистой одеждой он относит и кладёт недалеко от тела – когда Алан проспится, он сможет доделать работу.

Кроме одежды Джек берёт телефон Брока и включает его. Он знает, что ещё до того, как он наберёт номер, на том конце узнают, что его номер в сети.

Зелёный значок нажать крайне сложно, будто у самого парализовало руки. Джек даже чувствует этот холод, но пересиливает себя. Теперь он отвечает за них всех.

Пирс берёт трубку после третьего гудка. Джек знает, что тот спал – ночь и у них, и там.

На короткое «Я слушаю» он отвечает не менее коротким «Мистер Пирс», и тот всё понимает сразу, стонет, как раненый зверь, вторично потерявший всё, потерявший того, кто заменил ему сына. Джек ждёт, и начинает говорить, когда Александр, вернув самообладание, приказывает рассказать, как всё было. Брок до этого отчитывался каждый день, только прошлой ночью не успел. Джек рассказывает всё, в том числе о жене, о дочери, о смерти главы клана Арджентов и о том, что его сын пытался, но не смог помочь. О том, что последним сказал Брок. Он спрашивает, что ему делать, честно говоря, что растерян, и Пирс не кричит на него, не требует непонятного. Он сухо и коротко приказывает уничтожить всех, кто имел отношение к смерти Брока, а затем возвращаться домой, позволяя забрать найденных оборотней или оставить их – на усмотрение Джека.

Наутро, поцеловав ещё спящих жену и дочь, он собирает отряд. К счастью, напился лишь Алан. Прочим Джек обрисовывает приказ Пирса. Бойцы кивают, и в ответ слышно под эти же кивки: «Командуй».

Городок ещё спит, укрытый густым молочным туманом, когда шесть тяжёлых бронеавтомобилей удивительно тихо катятся по улицам. Останавливаются только у дома, где горит свет. Джек выходит один и без опаски заходит в дом – дверь не заперта.

Кристофер Арджент тоже сидит в обнимку с бутылкой, но она только открыта, в стакане налито совсем немного, а взгляд ясный. Он ждал – Джек это понимает сразу. Может, он как-то не так понял отношений погибшего бойца и оборотня, но ему Джек бы мстить не стал. Вместо этого он пододвигает охотнику записную книжку.

– Мне нужны адреса охотников в этом городе. И тех, кто их поддерживает.

Арджент не спорит. Он молча берёт ручку и склоняется над бумагой. Он пишет недолго – охотники живут и работают кланами. Кланы живут тесно.

Вырвав листы, Джек забирает их и уже в дверях бросает:

– Запри дверь. А лучше – уезжай из города.

Он уходит, не оглядываясь. Уже в машине раздаёт приказы и адреса. Они разделяются, но заканчивают быстро. Выходя из разгромленных домов, они видят ужас на лицах горожан, свои же они прячут под масками, очками и забралами. Остановить их некому – шерифа нет. Неизвестно, где он.

Никто не узнаёт в рослом солдате оборотня, зверя. А вот он в одном из домов узнает кое-что. На стене фотография. На ней – Джерард Арджент, который обнимает девушку. У неё на шее – колье в этническом стиле. Усмехнувшись, Джек снимает это «колье» с веточки деревца – подставки под украшения. Он слишком хорошо знает, что за бусы подарил Джерард своей племяннице. Он пихает их в карман, когда его окликает боец, и поднимается на второй этаж. И застывает. В комнате – лужа крови и её же брызги на полу. У бойца в руках нож. Отчасти, Джеку даже приятно, как отряд мстит за командира. С другой стороны – люди, зверея, сами могут стать опасными.

Раздувая ноздри, боец смотрит на младенца в кроватке, и сердце Джека гулко бухает.

Дитя кровного врага. Того, кто повинен в издевательствах над женой и дочерью. Того, кто повинен в смерти Брока. Зажмурившись и рыча, он отрицательно мотает головой.

Меган, увидев младенца, одобрительно кивает и заботится о нём, как о своём, а потом, когда в дом Брока, куда приводит жену Джек, приходит Пирс, Меган сама отдаёт человеку ребёнка, и по равнодушному, поначалу, лицу немолодого уже мужчины градом струятся слёзы. Он знает, что это за ребёнок, но принимает решение. Он оформляет усыновление, давая двойную фамилию и собственное имя. Алекс Пирс-Рамлоу. И отдаёт Джеку документы на дом, оформленные на него самого. Виктор и Дженни уезжают куда-то, с документами, подписанными президентом. Пирс, кривясь, достаёт и кладёт на журнальный стол три ошейника. Для самого Джека, Меган и Элли. На всех троих оформляются документы, как на собственность конторы Пирса, но Джек уже знает этому цену. Днём раньше он отдал Пирсу свой ошейник с адресником, где хозяином указан Брок. Александр тогда долго не выпускал его из рук, но потом собрался и кивнул. Джек не отказался от службы. Не отказался от отряда, как и отряд от него. Для Джека ошейник тот же самый, но с заменённоё биркой. Для Меган – неширокий, в полтора пальца, из мягкой кожи бежевого цвета, почти невесомый. Для их дочери – яркий цветастый, скорее украшение, и девочка заинтересованно берёт его из рук улыбающегося ей незнакомого мужчины и говорит «Спасибо» за подарок. Джек видит, как на скулах Пирса на мгновение вздуваются желваки, но тот всё равно треплет ребёнка по голове, а потом зовёт Джека выйти из дома и говорит о том, что тот нужен будет через пару дней для сопровождения.

***

Пара дней пронеслась, как один. Джек побывал в конторе. Клэр долго рыдала на его плече. Командиры других отрядов, бывшие в это время в городе, уже узнали о случившемся. Фото Брока в чёрной рамке многим резало глаз. Слишком уж он был живучим, действительно. Они все не были готовы к тому, что он погибнет таким молодым. На похоронах были все, кто был в городе или достаточно близко. Мег и Элли стояли среди прочих. Джеку позволили подставить плечо под гроб, правда из-за этого пришлось и остальных подбирать самых рослых. Вместе с горстью земли он бросил вниз то, что забрал из того проклятого дома. Своё проклятое прошлое.

Его не винил никто, но успокоиться он не мог. Его отпускало лишь в объятиях жены и дочери. В остальное время он был как взведённая пружина.

Он не знал, куда должен был сопровождать Пирса, пока не увидел в окно автомобиля стены здания. Выйдя из машины, остановившейся возле белого крыльца, он внезапно почувствовал себя не в своей тарелке. Охранники по периметру здания не шелохнулись, но Джеку казалось, что все смотрят только на него. Он был одет так же, как и они – чёрный костюм, белая рубашка, галстук, тёмные очки. Кобура под пиджаком, правда, а не на поясе.

И ошейник со сверкающими на солнце бирками. Теперь почти всегда Джек сам снимает его и надевает когда нужно. Он почти не вспоминает, как его касались руки Брока.

Ему странно, что их машину пустили на территорию Белого Дома. Что ему позволено находиться на ней, но он не медлил – открыл дверь со стороны Пирса и последовал за ним, изображая телохранителя.

На него косились в коридорах, устланных коврами, где не было ни пылинки – и вдруг появилось грязное животное. Был бы рядом Брок – уже бы нашел кому вцепиться в глотку. Пирс же не обращал внимания, как акула не смотрит на мелких рыбёшек, побирающихся после её трапезы.

У нужной двери они остановились. Открыл её совсем молодой солдатик с любопытными глазами и повадками хорька. Он показался Джеку странноватым, но без своего чутья тот не мог определить, не оборотень ли перед ним.

В помещении царил полумрак, но Джек сразу заметил двух людей. Один сидел на диване, второй – стоял в шаге от него, повернувшись к двери. видимо, они беседовали до их прихода.

Пирс едва заметно склонил голову, подав руку сидящему.

– Мистер президент.

Джек оторопел. Александр, тем временем, подал руку второму.

– Джеймс.

Вот только… отставший от руководителя на положенное расстояние, Джек не ждал, что на него обратят внимание. Он вообще не должен был оказываться внутри…

Не ждал он, и что названный президентом поднимется со своего места во весь рост, оказавшись выше Джека, шире в плечах.

И глянет на него с мягкой улыбкой, не пряча яркого алого огня глаз альфы.

Джек чуть не шарахнулся назад, задыхаясь в присутствии более сильного, но чужак моргнул, и наваждение исчезло. Протянутая рука, впрочем, осталась.

– За этими дверями зовите меня Стивом.

Джеку ничего не оставалось, кроме как представиться, отвечая на приветствие.

Второй человек тоже оказался не человеком. Джеймс показал ему золотые глаза беты и тоже улыбнулся. На нём Джек тоже увидел ошейник – совсем тонкую полосу чёрной кожи – скорее уж чокер, и армейские жетоны на стандартной цепочке в треугольном разрезе футболки.

А ещё у парня не было левой руки, но он, не стесняясь, уселся на подлокотник дивана, оказавшись слишком близко к Стиву. Тот, так же, не стесняясь, положил ладонь на обтянутое джинсой бедро, без труда обхватывая его крупной ладонью.

– Джеймс моя пара..

Джек уже и так это понял, а Пирсу было всё равно.

Не убирая руки, Стив кивнул на кресла напротив. Когда оба гостя сели, он вздохнул.

– Соболезную вашей потере, господа.

Джек кивнул, всё ещё удивлённый. Пирс сложил руки на коленях.

– Спасибо, Стив. Не хочу отнимать время, да и торопить тоже, но ты меня поймёшь. Не пора ли нам начать?

Альфа совершенно не стесняясь поглаживал бедро любовника, но вид имел задумчивый.

– Начать «Озарение»?

Пирс кивнул. Джек видел, с какой надеждой этот немолодой мужчина смотрит на оборотня, и ни черта не понимал. Очевидно, это было написано у него на лице, потому что президент усмехнулся.

– Вы ему ничего не сказали, Александр?

Тот отрицательно качнул головой, и Стив подался вперёд, сложив перед собой ладони. Джеймс остался сидеть, где был.

– Джек…Думаю, нам можно на «ты». Ты ведь знаешь, кто я? В смысле – кем был до прошлого года?

Джек кивнул. Их отряд тогда грел задницы на Филиппинах. Но это днём. По ночам они пасли пиратов, решивших поднять деньжат на торговле женщинами. Они смотрели новости в номере, пока пытались впихнуть в себя некое экзотическое блюдо, в котором из знакомого был только рис, да и то – странноватый. Брок тогда хмыкнул, увидев избранника народа, и сказал:

– Давно надо было выбрать этого парня.

Герой Америки двух веков, борец с мировым злом и с безупречным именем – у конкурентов не было шансов. То, что он гей, общественность проглотила не возражая. То, что у него в домашних любимцах смазливый оборотень – никого не колыхнуло.

То, что он сам – оборотень, альфа, не знал никто.

– Знаю, сэ…Стив. Капитан Америка.

Президент кивнул.

– Да. Был им. Видишь ли. В прошлом веке, когда разыгралась война, и я был настолько болезненным, что с трудом переживал зимы, тоже были разные мнения об оборотнях. Особенно это было заметно в эмигрантских кварталах. Везде ненавидят не таких, как все – не важно, человек чужак или оборотень. Зато сами приезжие учатся жить вместе и поддерживать друг друга. Мой друг… – его рука вновь легла на колено любовника, – не всегда успевал вытащить меня из передряг. Случалось, за меня заступались оборотни, рискуя. Мне были неприятны пережитки прошлого в отношении них. Я согласился на эксперимент, потому что хотел мира, и чтобы в этом мире жили и люди, и оборотни. Мне не сказали, что было в той сыворотке, да я и сам не сразу понял. Вообще было предсказуемо, что для создания суперсолдата используют оборотней, но я стал не бетой, а альфой, хотя и оборотень не от рождения. К счастью, я контролирую это.

Он жестом показал на свои глаза. Золотистая кайма зажглась и погасла, будто выключателем щёлкнули.

– Поэтому никто не знает о том, что я оборотень. Джеймс – тот самый мой друг. Джеймс Барнс. О нём ты тоже должен знать. Он попался другим учёным, но эксперимент был похожим. Его сделали оборотнем и использовали как оружие, но мне удалось его найти. Я едва не опоздал: кто-то посчитал интересным окунуть его руку в расплавленный металл, по частям, не давая потерять сознания. А другие люди, такие, как Александр, как Брок, помогали мне, в том числе – в моём стремлении оказаться у власти, чтобы действительно можно было изменить мир. Я знаю, через что прошел ты, что к тебе вернулась семья, пусть и пришлось потерять друга, но я…

Он переглянулся с Пирсом и выпрямился.

– Есть те, кто решил, что пора изменить мир. Что насилия в нём и так слишком много. У этой страны есть ресурсы, чтобы доказать всему миру, что можно жить иначе. Твоя дочь может расти в мире, где её не будут преследовать за то, что она не такая, как все, за то, что её глаза всегда блестят золотом. Я знаю, что она альфа, как и ты, и твоя жена. В мире, в котором ей предстоит жить, она не должна будет никому принадлежать, и сможет надеть на шею красивое колье вместо рабского ошейника. Я не стану врать – просто не будет. Очень может быть, что ты не увидишь этого мира, не узнаешь, с кем она будет бегать на свидания. Я могу лишь дать слово, и мне есть, чем его подкрепить, что о твоей семье позаботятся. Впрочем, ты и так это знаешь. Ты знаешь, что семьи ваших погибших бойцов ни в чём не нуждаются.

Джек глубоко вздохнул. Ошейник немилосердно давил и хотелось сорвать его к чертям, но было рано. Переведя взгляд со своих ладоней на лицо альфы, сильнейшего, он сжал кулаки.

– Что я должен сделать?