Текст книги "History (СИ)"

Автор книги: Fire Starter.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Версальский мирный договор с США? – спросила подруга и вопросительно изогнула бровь, с некоторым предвкушением ожидая моего ответа.

– Тысяча… – я буквально почувствовала свою тупость. – Пятьсот…

– Лоуренс!

– Шестьсот?..

В ответ я получила оплеуху учебником.

– Мисс Смайл, да вам бы в учителя! – восхитился пробегавший мимо мистер Стайлс. Я чертыхнулась про себя и густо покраснела. Ну почему ему надо было пройти рядом с нами именно сейчас? – Думаю, такой подход к зубрежке был бы очень эффективен.

– Да? – округлила глаза Викки с таким видом, что врезать ей уже захотелось мне. – Ну что ж, тогда я продолжу дрессировать Кейт таким способом.

– Великолепно! – Стайлс хлопнул в ладоши, и я решила, что эта его привычка меня ну очень раздражает. – Лоуренс, я сегодня проверю, как вы это все выучили!

С этими словами он таким же быстрым шагом пошел куда-то по коридору. Он всегда либо бегал по школе, либо сидел в своем кабинете и что-то читал.

Викки громко загоготала, а я покраснела еще больше, отобрала у нее учебник и пошла на урок.

Когда я после уроков зашла в класс истории, меня встретили вопросом:

– Так когда был заключен Версальский мирный договор с США?

– В тысяча семьсот восемьдесят третьем, – огрызнулась я, кидая рюкзак на парту. – Еще вопросы?

Историк с хитрой улыбкой протянул мне два листа бумаги. На первом в столбец было написано двадцать дат, и мне было необходимо написать, что произошло в эти года. На втором – куча страшных слов, которым надо было дать определения.

Я обреченно выдохнула.

– Это всего лишь разминка, – хохотнул учитель, раскрывая книгу.

– Что читаете? – у меня не было абсолютно никакого настроения приступать к выполнению заданий.

– Не твое дело, – хитро ухмыльнулся Стайлс, делая вид, что увлечен чтением.

– «Пятьдесят оттенков серого», что ли?

Учитель усмехнулся.

– Пиши давай.

– Это значит «да»? – в ответ я получила осуждающий взгляд учителя, и буркнула: – Пишу я, пишу.

Через двадцать минут я ответила почти на все и решила, что с меня хватит. Я взяла листочки, поправила их и протянула мистеру Стайлсу, который как-то странно на меня посмотрел.

– Мы занимаемся каждый день, – пробормотал он. – У тебя время на что-нибудь еще хоть остается?

– Мне ни на что, кроме истории, время и не нужно, – пожала плечами я, открывая тетрадь и готовясь записывать.

– А личная жизнь? Ну, парни там всякие?..

– Нет, и не предвидится, – ответила я, а затем мысленно огрела себя так же, как Викки всего пару часов назад. Ну, вот зачем я такое учителю рассказываю?! Нет, он конечно, сам спросил… Но, блин, Кейт!

– Ясно… – он задумчиво перевернул две страницы своей книги, а затем, словно опомнившись, провозгласил: – сегодня мы поговорим о культуре Англии в восемнадцатом веке.

Я застонала от разочарования, а мистер Стайлс коварно рассмеялся.

В общем, к концу часа я была уже никакой – столько информации приходилось усваивать. Стайлс посматривал на меня и усмехался. Затем он заявил, что я устала, чтобы шла домой и выспалась, как следует, иначе от меня «не будет никакого толку». Я угрюмо кивнула, сгребла все вещи в сумку и поплелась к выходу.

Честно говоря, я жутко вымоталась за это время. Ни в одной другой школе меня так не гоняли ни по какому другому предмету. Конечно, это было мне же в пользу, потому что уже в мае я буду писать вступительный экзамен в колледж, а знаний там надо очень много. В то же время, я так устала за первую неделю, что уже была не уверена, смогу ли я выжить к концу учебного года. Да даже календарного года.

Я скучала по временам, когда я могла прийти домой, упасть на кровать, включить «Доктора Кто» и просто проваляться весь вечер. Или поболтать с Викки. Теперь же по приходу домой я либо вырубалась, либо делала уроки. Причем последнее я чаще всего делала в школе на перемене.

У Смайл тоже не было очень-то много времени на общение.

Ей предстояло сдавать вступительный по математике в колледж, и она занималась ей почти так же усердно, как я историей – ночами пропадала в учебниках, а потому шутила, что к окончанию учебного года она будет заворачиваться в мешки под глазами, как в одеяло.

Я зашла в дом и отметила: мама опять была на дежурстве. Вздохнув, я швырнула рюкзак на пол, скинула ботинки и пошла в кухню. Следить за маминым расписанием было невозможно – она была одним из немногих хорошо квалифицированных врачей в местной больнице, так что оно постоянно менялось. Меня успокаивало лишь то, что мама любила то, чем занималась.

Из еды у нас был только хлеб и сыр, что и составило мой ужин.

Когда я вовсю уплетала третий бутерброд, телефон засветился, сообщая мне о пришедшей заявке в друзья.

Барбара Стенфилд хочет добавить вас в друзья

Я быстро проглядела страничку незнакомки, заметила там несколько постов с «Доктором Кто» и записей про Fall Out Boy и решительно приняла заявку. Одним другом больше, одним меньше – мне сейчас как-то наплевать было. Главное, что ей нравится Доктор.

Я отрезала себе еще хлеба и на сей раз решила съесть его просто так. Я ела за восьмерых.

Барбара: Привет

Странно. Обычно люди, которые добавляют меня в друзья, делают это без особой на то причины и даже не пишут потом.

Я: Привет

Барбара: Как дела?

– Серьезно? – спросила я сама себя, но на сообщение все равно ответила. Мне казалось, что вопрос о делах был слишком… глупым?..

И завертелось.

========== Глава четвертая. ==========

Комментарий к Глава четвертая.

И снова глава не в четверг, а в субботу. Я очень ответственная, знаете ли :) Если меня кто-то читает – извините, я исправлюсь! А еще я очень надеюсь, что глава вам понравится)

Барбара: Какая твоя любимая песня у FOB?

Я: Novocaine и Light Em Up. Не могу решить, какая из них

Я споткнулась, но от экрана телефона взгляда не отвела. Беседа была слишком интересной.

Барбара: Обожаю эти песни! Но я больше фанатка их старых альбомов

Я: Хм, когда они выпустили свой первый альбом, я была еще совсем маленькой. Поэтому мне ближе то, что вышло совсем недавно

Глаза у меня, честно говоря, слипались. С этой Барбарой, неизвестно откуда взявшейся, я проболтала почти всю ночь. Оказалось, что у нас намного больше общего, чем показывала информация на ее странице. Она обожала те же фильмы, что и я, любила тех же исполнителей, и вообще казалось, что она моя сестра, которую от меня отделили при рождении.

В последний раз я чувствовала такое единение с абсолютно незнакомым мне человеком только когда познакомилась с Викки.

Кстати, стоит упомянуть, как мы все-таки с ней познакомились. Как я уже говорила раньше, это произошло пять лет назад. Тогда мне было одиннадцать лет, и я была очень общительным ребенком: жизнь меня не помотала, и я спокойно заводила новые знакомства. Разговаривала со всеми и абсолютно обо всем. Так вот, однажды в одном чате я решила «поумничать», отстоять свою точку зрения, даже уже не помню, по какому поводу. Так вот, сцепилась я с каким-то человеком со странным ником. Мы ругались, ругались, начали ругаться в личных сообщениях, а потом оказалось, что обеим нам по одиннадцать, и мы обе ничего не понимаем в жизни.

Так и подружились.

– Доброе утро! – крикнули мне на ухо, и я взвизгнула.

– Мистер Стайлс! – возмутилась я громче, чем следовало, негодующе глядя на историка.

– И я рад тебя видеть, Лоуренс, – он ухмыльнулся. – На дополнительные сегодня придешь?

– Я подумаю, – буркнула я, шагая дальше.

– Лоуренс!

– Что?!

– У нас история, куда ты пошла? – кажется, он надо мной издевался. Я фыркнула и пошла в другую сторону коридора, слушая хихиканье историка.

Викки уже сидела на нашем месте. Я приземлилась на свободный стул рядом и вывалила из рюкзака на парту учебник по истории и тетрадку по алгебре. Я не успела сделать домашнее задание (я честно хотела его выполнить, но потом мне пришла эта дурацкая заявка в друзья, и я решила, что в мире есть вещи поважнее, чем мое домашнее задание по алгебре), так что урок я слушать не собиралась.

– Какая ты наглая, – усмехнулась Смайл. – Решить тебе?

– Ты еще спрашиваешь, – прошипела я.

Девушке понадобились считанные минуты, чтобы справиться с заданием, на которое я могла бы убить целый вечер. Я выхватила у подруги тетрадку с решением и принялась быстро строчить, слушая, как звенит звонок, и Стайлс начинает урок.

Я была даже не против послушать про политику, которую вела Великобритания после Первой мировой, но, к сожалению, оценки по математике у меня хромали.

– Кому только нужны эти интегралы, – прошипела я, честно пытаясь понять, что к чему, и как Викки это решала.

Новые сообщения не приходили, и я сделала вывод, что у Барбары тоже был урок. Насколько я поняла, она была моей ровесницей.

– От кого ты там все сообщения ждешь? – прошептала Викки, коварно ухмыляясь. – Парня себе наконец-то нашла?

Я усмехнулась как-то громче, чем следовало, и махнула на подругу рукой.

– Нет, просто вчера познакомилась с очень интересной девушкой.

– Девушкой, говоришь? – Смайл вопросительно изогнула бровь, и я пнула ее ногой.

Это было нашей «внутренней» шуткой. Состояла она в том, что в школе в Лидсе у меня была очень навязчивая одноклассница. Она меняла свою ориентацию каждые несколько месяцев, и вот, в одну из ее «лунных фаз», ее выбор пал именно на меня. Девушка утверждала, что по уши в меня влюбилась, нагло ко мне приставала, и я скрывалась от нее, как только могла. Викки эта ситуация до жути веселила, и в особенности моя беспомощность – я не могла грубо отшить свою одноклассницу, потому что боялась сделать ей больно, но и отвечать взаимностью я ей тоже не собиралась. Так продолжалось до того самого момента, как я переехала, удалила ее из друзей и добавила в черный список, чтобы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не иметь с ней дела.

Историк задал какой-то вопрос, который я радостно пропустила мимо ушей. Я почувствовала, как Викки толкает меня ногой под столом, но никак это для себя с заданным вопросом не соотнесла, продолжая грызть карандаш и пытаться понять, как же Викки получила такую странную первообразную.

– Позвольте узнать, чем это вы таким заняты? – спросил голос у меня над ухом так громко, что я подскочила: я даже и не заметила, как учитель подошел.

А мне всегда казалось, что я могу мгновенно отреагировать на свое имя, где бы оно ни звучало.

Видимо, я ошибалась.

Викки приложила руку к лицу и покачала головой, придавая еще больше трагизма к разворачивающейся сцене.

Рука мистера Стайлса выхватила у меня тетрадь по алгебре (Викки успела быстро спрятать свою), учитель пролистал несколько страниц и произнес:

– Зачем тебе алгебра, если ты сдаешь историю?

– Хорошие оценки хочется по всем предметам, – ответила за меня Смайл, увидев, как густо я покраснела.

– Зубрилка! – с издевкой прошипел кто-то из класса, на что мистер Стайлс резко крутанулся и крикнул:

– Тишина! – историк поджал губы и произнес: – Заберешь после урока, и чтобы впредь так не делала.

Я закрыла лицо руками, глубоко вздохнула и поняла, что стыд за произошедшее не отпустит меня еще в ближайшие десять лет.

– Лохушка, – было произнесено слово поддержки со стороны моей лучшей подруги. Я злобно на нее глянула, а про себя подумала, что обязательно расскажу об этом эпизоде Барбаре, чтобы вместе над ним посмеяться. Ну, или пожаловаться ей, как же мне стыдно. В тот момент мне казалось, что именно моя новая знакомая понимала меня лучше, чем кто бы то ни было.

Мы вчера даже успели школу обсудить. Она рассказала мне, какие учителя преподают у нее, а я поведала, как мне трудно адаптироваться в новой школе, что вокруг все кажется чужим (за исключением, разве что, Викки), а учителя истории я и вовсе стесняюсь, потому что он мне кажется каким-то… неуместным для школы. Да и вообще у меня была какая-то неоправданная боязнь и робость перед красивыми молодыми людьми.

А мистер Стайлс подходил к данному определению на все сто процентов.

Прозвенел звонок, и я старалась собираться как можно медленнее, чтобы все ушли из класса. Викки вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула ей, давая понять, что она может не дожидаться меня, так как следующий урок по расписанию у нас был по раздельности.

Когда Смайл вышла из кабинета, историк поднялся со своего места и, неся в руке мою тетрадь, подошел и сел на парту рядом с моей.

– Слушай, – он всучил мне злосчастный кусок бывшего дерева, – я понимаю, что уроков задают больше, чем возможно успеть сделать, но, пожалуйста, разбирайся с этим не на истории.

– Хорошо, – буркнула я, поднимаясь из-за парты и стараясь не упасть от смущения.

– Это не потому, что я такой привередливый, – крикнул учитель мне в спину. – Просто история для тебя самый важный предмет, не стоит им пренебрегать!

Барбара: Как дела?

Пришедшее на телефон сообщение заставило меня улыбнуться. Не знаю, почему, но мне нравилась эта моя новая знакомая. Она слушала меня, могла понять и интересовалась тем же, чем и я. Казалось, что я нашла вторую после Викки родственную душу.

Я: Только что спалилась историку, что делала алгебру на его уроке

Барбара: Он, наверное, рассердился!

Я: Не-а, он добрый

Барбара: Такие учителя – на вес золота

Я: Согласна

Следующим уроком у нас была литература, учитель которой у нас был просто отвратительный. Этот семидесятилетний… человек был уже не в своем уме.

Таким образом, уже через пару первых дней в школе я поняла, что на уроках литературы можно вволю читать, что душе угодно. Вот и сейчас я открыла «Голодные игры» и погрузилась в чтение. Я это произведение читала чертову уйму раз, но перечитывание любимых историй мне всегда очень помогало. Тем более, в следующем месяце выходила новая часть фильма.

Мистер Хопкинс включил нам экранизацию книги, которую мы проходили, решив, что мы слишком глупые для того, чтобы вступать в обсуждение. Я решила, что уделила уроку достаточно внимания и погрузилась в чтение. Ну, а что? Это была литература, так ведь? Именно ей я и занималась.

Сегодняшний день прошел довольно быстро. Не успела я сориентироваться во времени, как Смайл уже со мной попрощалась и побежала к учительнице математики на дополнительные. Сегодня у них была геометрия, а с ней у Викки было очень плохо.

У меня же наступило время Англии эпохи Тюдоров.

Держа под мышкой «Голодные игры», я встала около двери в класс истории, желая, чтобы все уже ушли. Я достала из кармана мобильник и заглянула в чат. Никаких известий от Барбары не было. Жаль.

– Что читаем? – у меня самым наглым образом вырвали книгу. Я возмущенно глянула на историка. Если честно, я уже даже не удивлялась его появлению: во-первых, он был единственным представителем мужского пола, который в этой школе со мной вообще разговаривал. Во-вторых, помимо него со мной себя вела так только Смайл, а та уже ушла на математику.

– «Голодные игры».

– О, последняя часть… – учитель пролистал книгу. – Скоро, кажется, фильм выходит?

– Да.

– Я ее как раз не читал.

Я слегка удивилась. Хотелось спросить, читал ли он остальные части, но решила не особо приставать к нему с вопросами.

Из класса уже вышли все дети (у них сейчас там был какой-то другой предмет, не история, и Стайлс сорок пять минут сидел в учительской), и мы зашли внутрь. Я принялась выкладывать всякую всячину из рюкзака, пока историк дальше листал книгу. Он с серьезным видом открыл конец, когда я сказала несколько громче, чем следовало:

– Не читайте вы сразу с конца!

Учитель удивленно на меня посмотрел.

– А что мне еще делать?

– Возьмите, нормально прочитайте, потом вернете.

Молодой человек радостно улыбнулся, достал из-под стола свой рюкзак и кинул книжку туда.

– Спасибо.

Историю Средневековья я всегда любила намного больше, чем историю современности. Инквизиция, ведьмы и все прочее очень меня увлекало, а Стайлса просто разрывало от шуток.

Учитель дал мне небольшой тест, а сам по уже сложившейся традиции начал читать, откинувшись на стуле.

Я поджала губы, закидывая ногу на ногу и молясь, чтобы мой живот перестал буянить.

Дело в том, что, собираясь в таком не выспавшемся состоянии, я забыла положить в рюкзак завтрак. За это я поплатилась постоянными серенадами со стороны самой излюбленной части моего тела – живота.

Тишину класса нарушил вопль тираннозавра, на которого падает метеорит.

Историк убрал от глаз книгу и посмотрел на меня, усмехаясь.

– Извините, – буркнула я, делая вид бурной деятельности. Стыдно, очень стыдно! Боже, да пошли уже в меня молнию!

– Есть хочешь? – в реплике не было насмешки, только что-то, напоминающее заботу.

– Угу, – я смущенно кивнула, чувствуя, как краска приливает к щекам. Честно говоря, я почти всегда была голодна, даже если завтракала с утра, даже если не забывала еду дома. Просто я никогда не могла унять свой аппетит.

Я не отрывала взгляда от теста ровно до того момента, как около меня плюхнулся внушительного размера сэндвич.

– Пойду, схожу за чаем, – мистер Стайлс подмигнул мне и встал из-за стола.

– Ну, что вы, не надо… – начала было я, но учитель сделал движение рукой, означавшее, что мне пора замолчать.

Когда дверь за историком закрылась, по моему лицу расплылась широченная улыбка. Я похлопала себя по щекам, заставляя ее сойти. Вот придет он, спросит, почему я улыбаюсь, а что я скажу? Потому что он предложил мне попить чаю и угостил сэндвичем? Вот же дурочка.

Учитель вернулся минут через десять с двумя пластиковыми стаканчиками, которые были наполнены чаем и из которых шел пар.

– Держи, – он поставил один из стаканчиков рядом со мной, а сам придвинул свой стул к парте, за которой я сидела. Переставив всю еду сюда же, он заговорил:

– Сегодня историю будем проходить в домашней обстановке, – он откусил кусок бутерброда. – Все равно я тоже голодный как собака.

Я усмехнулась и почувствовала, что снова краснею. Стайлс поднял взгляд на меня на мгновение, а затем снова перевел его на свои бумажки.

И тут я поняла, что этот день вовсе и не был таким плохим, как мне казалось. Пускай одноклассники часто кидали в мой адрес колкие фразы, пускай с моей лучшей подругой у меня было намного меньше совместных уроков, чем мне хотелось бы, пускай другой близкий человек, которого я только-только нашла был всего лишь в интернете.

Зато мой учитель истории не смеялся надо мной даже тогда, когда хохотала Смайл. Зато он заботливо ко мне относился, и я знала, что с таким преподавателем я точно поступлю туда, куда хочу.

========== Глава пятая. ==========

Моя жизнь в последнее время отчетливо представляла собой белые и черные полосы. И белые длились все меньше по времени по сравнению с черными. Вот, например, еще вчера вечером я болтала с Барбарой и так смеялась, что моя мама, наконец сумевшая оказаться дома во второй половине дня, даже удивилась. Она зашла ко мне в комнату и проверила, не пришла ли к нам в гости Викки.

– С кем ты смеешься? – в ее голосе звучала озабоченность. Кажется, моя мама решила, что у меня появился воображаемый друг, и мне пора искать психиатра.

Так я рассказала маме о своей новой подруге. Мы были знакомы совсем недавно, но мне уже казалось, что эта особа была частью моей жизни все шестнадцать лет. Мы понимали друг друга с полуслова, и Викки, честно говоря, это не нравилось. Смайл считала, что она была со мной все это время, поддерживала в трудных ситуациях, а тут появилась какая-то непонятная Барбара, и я постоянно только о ней и говорила.

– Да ты ее даже не видела! – приводила доводы Викки.

И то верно. На странице у мисс Стенфилд фотографии были только такие, на которых не было видно ее лица. Когда я спросила у девушки, есть ли у нее аккаунт в «Инстаграме», та ответила, что не любит публиковать свои фотографии. Меня никогда не напрягал этот факт, я подумала, что когда моя новая знакомая будет готова, она покажет мне свое лицо. Это же совсем не проблема.

Викки же так просто не успокаивалась:

– А что, если она – маньяк? – твердила мне Смайл в один из учебных дней, пока мы сидели в столовой. Викки пыталась решить какую-то особо сложную задачку по геометрии, а я уплетала уже вторую булочку, объясняя это тем, что для изучения истории мне нужно много энергии. А эту особую энергию я могла получить только из еды.

– Да прекрати ты, – закатила глаза я, отпивая чай и просматривая даты в учебнике. В голову уже не помещалось такое огромное количество информации.

Вообще-то, у Викки было особое «чувство». Она легко понимала, когда ее обманывают, так что утаить что-либо от моей подруги было просто невозможно. Именно поэтому небольшая часть меня твердила, что мне стоило послушать Смайл и попросить Барбару поговорить в видео-чате или что-то в этом роде. Другая же, более наивная, часть меня кричала, что Барбара – самая настоящая, что ее не стоит торопить, потому что мне нравится с ней общаться, а так я могу запросто испортить наши отношения.

– А ты попроси ее сделать фотку с листочком, на котором написано твое имя, – посоветовала Викки. Я не успела ей возразить, потому что прозвенел звонок, и мы начали быстро собираться.

Я обдумывала эту идею вплоть до того момента, как уставшая ввалилась в дом в полседьмого вечера и решила, что сил делать уроки у меня уже нет. Я просто поздоровалась с мамой, бросила рюкзак где-то на лестнице, дошла до комнаты, упала на кровать и взяла свой ноутбук, чтобы написать Барбаре.

Я: Знаешь, что?

Барбара: Что?

Я: Ты ни разу не показывала своих фотографий. А я тебе чуть ли не каждый день селфи кидаю!

Это было правдой. Я любила общаться посредством изображений, и мне было намного легче отправить свою фотографию, на которой я смеюсь или негодую, чем искать подходящий под эту эмоцию смайлик.

Барбара: Ахахаха, и что ты предлагаешь?:)

Я: Ну, не знаю. Отправь мне свое фото с бумажкой с какой-нибудь подписью, или типа того

Барбара не отвечала еще добрых десять минут. Сначала я хотела написать что-то в роде «Красишься там, что ли?», но потом по-настоящему испугалась, что Викки была права. А что, если на этом наше общение закончится? Нет, я понимаю, что общение с потенциальным маньяком и должно завершиться, но все же! Она мне нравится!

Но ответ пришел.

На картинке, сделанной на переднюю камеру телефона, была очень красивая девушка, с длинными каштановыми волосами и карими глазами. Она держала в руках листочек в клеточку на котором было написано:

Кейт, ты прелесть <3

Я могла видеть ее маникюр: искусно сделанный, с рисунками, явно у какого-нибудь дорогого мастера. Мне даже стало немного стыдно, когда я посмотрела на свои руки. На ногтях был лак двухнедельной давности, который откололся везде, где было только можно, но мне было до безумия лень его стирать.

Я: Ты такая красивая!

Барбара: Ой, да брось ты

Я: Нет, правда! У тебя внешность супермодели!

Барбара: А мне кажется, что ты очень красивая

Я знала, что во многом ответить на комплимент комплиментом – норма приличия, но я все равно широко улыбнулась.

Мы переписывались еще до двух часов ночи, рассказывая друг другу различные истории из школьной жизни – как веселые, так и грустные.

Я: Знаешь, однажды я попросила на День Рождения у своей подруги отвертку Десятого

Барбара: И что??

Я: Она подарила мне отвертку Одиннадцатого!

Барбара: Вот это да! Ты ее не убила?

Я: Нет, но теперь тщетно мечтаю о нужной отвертке…

Барбара: Однажды я тебе подарю такую, ахахаха

Я: Я бы расцеловала тебя за такое!

Это была самая настоящая история, о которой я напоминала Викки каждый божий день, а она безумно злилась.

Я уснула с искренней улыбкой на лице.

А затем наступила черная полоса. С утра мне, конечно же, пришлось снова идти в школу, где первым уроком был английский язык. На нем разбирали наши сочинения и, как оказалось, мое было одним из лучших. Учительница раз шесть привела меня в пример и сказала одноклассникам на меня равняться. Я любила писать, мне нравилось узнавать что-то новое, но я терпеть не могла, когда меня выделяли. Судя по всему, этого не любили и мои новоиспеченные одноклассники. Я жутко пожалела, что сегодня все, кроме последнего урока, у нас с Викки были по отдельности. Терпеть оскорбления в одиночестве для меня было совсем невыносимо. Дело в том, что я абсолютно не умела отвечать на колкие фразочки, а лишь заливалась краской, изо всех сил уговаривая себя не плакать.

Прошло целых три урока, и когда я пришла на урок математики базового уровня, я не сдержалась. Меня в который раз обозвали зубрилкой и сказали что-то очень неприятное. Все эти оскорбления накапливались у меня на душе и уже сформировали такой толстенный пласт, что я просто не могла игнорировать его существование. А потом мне прислали записку, в которой стояли росписи всего класса и в которой говорилось, что меня никто терпеть не может и лучше бы я вообще не переходила в эту школу.

Моя рука взметнулась в воздух, напугав учителя математики.

– Да, мисс Лоуренс?

– Можно выйти? – голос предательски дрогнул, и я услышала смешки одноклассников. Учитель растерянно кивнул, и я выбежала из класса.

Как только я вышла за пределы кабинета, слезы тут же покатились по щекам. Я громко всхлипнула и направилась в сторону женского туалета, мысленно рассуждая о том, как несправедлив мир. Дойти, спрятаться и нареветься вдоволь.

Я встала около раковины, сжала ее края пальцами и зажмурилась, пытаясь успокоиться. Вместо этого из меня вырывались только жалкие всхлипы. Почему я такая тряпка? Почему я просто не могу оградиться ото всех этих оскорблений? Или в идеале – едко ответить? Так, как в сериалах показывают.

Я закрыла лицо руками, прислонилась к стене и еще раз всхлипнула, начиная в уме считать до миллиона (именно столько было нужно), чтобы успокоиться.

– Лоуренс? – я вздрогнула, услышав этот голос, и пожелала провалиться сквозь землю. – Что случилось?

– Ничего, – глухо ответила я, не отрывая ладоней от лица.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу.

– А я, видимо, глухой.

– Это, вообще-то, женский туалет, – я, наконец, открыла лицо и посмотрела на учителя истории. Правда, чтобы посмотреть ему в глаза, мне пришлось задрать голову.

– Что случилось? – проигнорировал он мой вопрос.

– Ничего, – буркнула я, отводя взгляд. – Просто одноклассники достали.

– Они тебя обижают?

Вместо ответа я еще раз всхлипнула. Вот так всегда: начинаешь успокаиваться, у тебя спрашивают, что случилось, и все начинается заново.

– У меня сейчас нет урока, пошли в кабинет. Успокоишься.

Когда я не отреагировала, учитель приобнял меня за плечи и сам вывел в коридор. Я смотрела себе под ноги, пока мы шли в сторону кабинета истории.

Историк усадил меня за парту, а сам закрыл дверь, чтобы никто не мог зайти. Я сидела, закрыв лицо руками, чтобы он не видел, какое оно у меня было зареванное. Мне было очень стыдно.

Стул рядом со мной скрипнул, и я с сожалением поняла, что вездесущий мистер Стайлс в покое меня не оставит.

– Ну, перестань плакать… – он погладил меня по голове, и я вздрогнула. – Расскажи, что случилось. Станет легче, правда.

От такого ласкового голоса, заботливой интонации я не выдержала и начала быстро-быстро рассказывать все, что случилось за сегодня, теребя край рубашки, в которой пришла. Стайлс внимательно меня слушал, вглядываясь в мое лицо.

– Эй, да не расстраивайся ты так. Они наверняка просто тебе завидуют и пытаются избавиться от собственных комплексов. Не трать на них нервы, они того не стоят.

– Спасибо, – я судорожно выдохнула.

А вместо ответа историк меня обнял. Если бы это была нормальная ситуация, я бы покраснела. Сейчас я почувствовала себя жалкой. Настолько, что меня даже учитель успокаивает.

– Все наладится, вот увидишь.

Я благодарно кивнула и глубоко вдохнула и выдохнула. Нужно успокаиваться.

Как никак, следующий урок – история.

Во время урока Викки почти что рвала и метала, и я только и успевала, что затыкать ее и шикать на нее. Мы сидели на последней парте, и я ей во всех подробностях рассказывала, что произошло за сегодняшний день.

– Я им морды набью. Всем, – шипела Смайл. Мистер Стайлс учтиво не обращал на нас внимания и не делал нам замечаний, но я все равно старалась утихомирить Викки.

– Да ладно тебе, – бормотала я.

– Где ты была все это время? – Смайл, казалось, хотела во всех подробностях знать все, что произошло за последний час.

– Здесь, – я выпалила прежде, чем сумела подумать.

– Не поняла, – округлила глаза Смайл.

– Историк нашел ревущую меня, посадил тут успокаиваться.

Я умолчала об объятии, которое я сама себе еще не могла до конца объяснить. Конечно, он пытался меня успокоить. Дело в том, что мне было абсолютно не понятно, почему я раз за разом мысленно обращалась к этому моменту. И мне одновременно было безумно неловко и… приятно.

– Ты только погляди на Стефани, – захихикала Викки, пиная меня под партой. Поскольку я еще не запомнила всех своих одноклассников поименно, чтобы о чем-то рассказать Смайл сначала приходилось пнуть меня и показать пальцем на человека, о котором она рассказывала.

Девушка, которую я тогда встретила в коридоре вместе с Мэйси, сейчас стояла у доски и отвечала на вопросы учителя. Кажется, это было что-то из домашнего задания. Так вот, эта самая Стефани – девушка немного ниже меня ростом, с очень «аппетитной», как это говорится, фигурой. На ней было надето короткое обтягивающее платье, очень выгодно выделявшее все, что было нужно. На нее заглядывались абсолютно все – и девушки, и парни.

Только вот по лицу моей одноклассницы было отлично видно, что ей было абсолютно наплевать на все эти взгляды.

Историк – а именно он был объектом ее действий, не обращал на нее никакого внимания. Стайлс внимательно изучал сначала журнал, затем свой карандаш, которым он проверял тетради, в стопке лежавшие рядом.

А Стефани все вертелась, выдавая какие-то непонятные исторические финты. Ее взгляд ни на секунду не отрывался от фигуры учителя. Она переминалась с ноги на ногу, заламывала руки.

– Какого черта?.. – хихикнула я, наблюдая за всем этим действом.

– Она в него влюблена просто по уши, – смеялась Викки. – С тех пор, как он начал здесь преподавать. Она на уроках все время аж светится. А когда он ее спрашивает, мямлить начинает…

Внутри что-то кольнуло, и я сразу же себя одернула. Что я, дура какая-то?

– А Стайлс что?

– Да ничего. Она вокруг него вьется, явнее всех заигрывает, а он как будто не замечает.

Уф, так-то легче.

Хотя, собственно говоря, какая мне разница?

Конец урока пришел как-то незаметно. Мои мысли раз за разом возвращались к тому, что произошло еще совсем недавно, мне становилось стыдно. А потом я вспомнила, что после этого урока у меня дополнительные по истории. Стало совсем не по себе.

Прозвенел звонок, и все спешно начали сваливать свои учебники в сумки – торопились домой. Я сделала точно также и, пытаясь слиться с толпой, направилась к выходу из класса.