Текст книги "Winnie the Pooh (СИ)"

Автор книги: Fire Starter.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Нафиг все итальянское, – честно откликнулся молодой человек. – Хочу суши.

– Ладно, – закатила глаза я. – Бери все, что нужно. Я уже хочу домой.

Наша тележка была доверху набита продуктами типа чипсов, конфет и всего такого прочего, потому что мы с Гарри собирались начать новый сериал и смотреть его, пока не вырубимся.

Каникулы – такие каникулы.

Наш поход в магазин очень затянулся – сначала мы встали прямо между стеллажей с едой, уткнувшись в телефоны и пытаясь решить, какие именно суши мы хотим приготовить (точнее, какие суши мы сможем сделать), а затем колесили по магазину еще с полчаса в поисках нужных ингредиентов. В супермаркетах было так легко потеряться.

Итак, мы все-таки смогли выбрать все, что нам было нужно, найти кассу и запихать все в пакеты, которые я повесила на Гарри, и отправиться домой.

– Луи, мы вернулись!.. – провозгласил Стайлс сразу же, как за нами захлопнулась дверь квартиры. Супермаркет, конечно, находился всего лишь в десяти минутах ходьбы от дома, но с тремя пакетами еды скорость людей, как правило, значительно падала, так что наша прогулка «в магазин по-быстрому» была больше походом.

Мы прошли в кухню – естественную среду обитания Луи Томлинсона, но нашего гостя там не было.

– Где он?.. – нахмурился Стайлс. – Луи!

Я вынула из пакета молоко и подошла к холодильнику, чтобы убрать его туда. Гарри наивно пытался найти своего друга в нашей небольшой квартире. Я особенной любовью к нему не пылала, так что обратила все свое внимание на холодильник. Я открыла дверцу и обнаружила на пустой полке (когда мы уходили, на ней точно была еда) записку.

– Гарри, – окликнула я парня, взяв в руки листок бумаги.

Стайлс повернулся ко мне.

– Что там написано?

Я откашлялась и начала читать:

– Дорогие Гарри и Винни, спасибо за гостеприимство. Мне очень понравилось с вами жить (с Гарри больше, чем с Винни), но мне пора уезжать. Желаю вам удачи. Я забрал еду и деньги, которые нашел у Винни в комнате. ЧТО?!

Стайлс расхохотался.

– Кажется, он кого-то снова обворовал, и теперь ищет новое убежище.

Кого-то?

Может, нас?

Гарри недавно рассказал мне, что Луи на самом деле был виртуозным вором и мошенником, который мог украсть что угодно у кого угодно. С тех пор я старалась все самые важные вещи носить с собой везде, чтобы он не рылся в них, пока меня не было дома.

О том, что деньги тоже стоило носить с собой, я не подумала.

Четыре дня до Рождества

К счастью, у Томлинсона хватило совести унести с собой не все наши деньги, а лишь их малую часть. Гарри весьма резонно заметил, что Луи, скорее всего, наворовал себе где-нибудь еще, а у нас «занял», только чтобы показать, что он так может, а мы плохо следим за собственным капиталом.

Без Луи жизнь вернулась в свое привычное русло – нам с Гарри никто не мешал, меня с утра никто не будил грохотом чашек и плошек на кухне, и Стайлсу теперь было не на кого больше обращать свое внимание кроме меня.

Последний факт мне нравился больше остальных.

На следующее утро после ухода блудного Томлинсона из дома мы сидели на диване в пижамах, ели хлопья и смотрели телевизор – на дворе был предрождественский сезон, и все каналы были заполнены праздничными выпусками сериалов и старыми рождественскими фильмами.

Мы практически не выключали телевизор, потому что нам хотелось успеть посмотреть все без исключения.

В дверь позвонили, и мы оба подскочили от неожиданности. В конце концов, за окном было только полдесятого утра – мы встали, чтобы посмотреть повтор серии, которую мы вчера все-таки пропустили, – обычно в это время все спали. Тем более на каникулах.

– Я открою, – кивнул Гарри, слез с дивана и направился к двери.

– Красивая пижамка, кудряшка, – послышался радостный голос Элли.

Да, пижамы мы тоже себе прикупили, когда позавчера ездили в торговый центр. Стайлсу, например, досталась комбинация с енотами. У меня же была толстовка и штаны с Гарри Поттером.

– Привет! – радостно улыбнулась я, когда Элли появилась в поле моего зрения.

Я заметила, что Элли везла за собой небольшой чемоданчик, и нахмурилась.

В голове промелькнула мысль, что девушка для еще большей безопасности решила переехать к нам в квартиру, и пришла в некоторый ужас. Да, я полюбила Элли, но мне очень нравилось жить с Гарри. По весьма эгоистичным причинам.

– Чемодан?.. – удивился Стайлс раньше, чем это смогла сделать я. Интересно, а подумал он о том же, о чем и я? Зачем он тебе?

– Я поэтому к вам и пришла, – кивнула агент ФБР. – В общем, Лиам сказал, что сейчас у нас нет никаких опасностей, и я могу съездить на праздники к своей семье.

Мы с Гарри одновременно и одинаково широко распахнули глаза. У меня от удивления даже челюсть отвисла.

– Что?..

– Я вернусь пятого января, – продолжила Элли. – Оставляю вас вдвоем. Отметьте Рождество, как следует.

Девушка бросила на меня взгляд, который Гарри явно никак не мог интерпретировать. Зато я прекрасно поняла, что она вспомнила наш разговор после показа.

У вас с Гарри что-то есть?..

Она что, решила оставить нас вдвоем, чтобы мы…

Что?

О чем она думала?

Мне кажется, или отношения между телохранителем и объектом охраны были недопустимы? И Элли вроде бы всегда терпеть не могла Стайлса, почему она вдруг решила сделать нам… одолжение?

Да и какое, к черту, одолжение? У нас с Гарри ничего не было, кроме пары поцелуев и пьяной ночи вместе, которую я до сих пор не могла вспомнить, не покраснев.

А теперь нас оставляли вдвоем?

Да, мы и так жили вдвоем, но Элли обычно заходила к нам один или два раза в день – то ли поесть за наш счет, то ли правда проверить, как мы поживали и не убили ли друг друга.

– Лиам такое разрешил? – нахмурился Гарри. Он не мог понять, что Элли пыталась сказать мне своим взглядом, но он был достаточно умным, чтобы понять, что что-то в этой истории было не чисто.

Я наивно верила, что Элли не могла просто поставить под риск всю операцию только для того, чтобы дать нам со Стайлсом немного времени наедине.

Она так сильно хотела повидать семью?

Или она так сильно привязалась ко мне, что хотела меня таким образом порадовать?

Что ж, я бы тоже не отказалась от того, чтобы увидеть маму с папой на Рождество. Но не всем нашим мечтам и желаниям было суждено сбыться. Тем не менее, без каждодневного университета, в который я никогда не поступила бы сама, я легче притворялась, что я обычный человек.

Всего на десять дней праздников я могла притвориться нормальной.

В то время как моей большой мечтой было снова увидеть родителей, у меня были и мечты поменьше. Например, остаться с Гарри наедине. Я думала, эта мечта исполнилась, когда Луи съехал, но, казалось, все складывалось еще интересней.

– Да, – с серьезным видом кивнула Элли. – Я решила вручить вам ваши подарки заранее.

С этими словами она положила свой чемодан на пол, расстегнула его и вытащила оттуда две небольшие коробочки, обернутые подарочной бумагой и красивыми бантами.

Гарри аккуратно взял свой подарок, потряс его, прислушался. Я прыснула.

– Пожалуйста, скажи, что там ключ от моего браслета, – с деловым видом помотал своей «окольцованной» ногой.

– Откроешь на Рождество и узнаешь, – подмигнула ему Элли. Девушка подошла к дивану, на котором я все еще сидела, и протянула мне мой подарок. Затем она наклонилась и обняла меня. – Удачных праздников.

И, я готова поклясться, снова одарила меня взглядом, который явно значил больше, чем просто «укрась елку и распакуй мой подарок».

Три дня до Рождества

Элли уехала и написала мне только на следующий день, сообщая, что уже долетела до родителей. Они наряжали елку и готовили праздничный ужин.

Чем больше я думала о том, что даже мой агент-телохранитель смогла уехать из Британии и увидеть свою семью, тем грустнее мне становилось.

Не то чтобы мне не нравилась Британия – это была прекрасная страна с кучей традиций, от которых я была в восторге.

В какой-то момент я осознала, что жила в этом городе уже целых полгода, но ничего в нем не видела, так что мы со Стайлсом решили это изменить.

Мы с Гарри гуляли по центру, который украсили всевозможными огоньками, даже съездили на Рождественскую ярмарку в Гайд-парке. Там мы покатались на колесе обозрения. Оно было небольшим, но, пока мы ждали в очереди, мы пили горячий шоколад, подпевали праздничным песням и много хохотали. Когда мы сели в кабинку, Гарри не стал садиться напротив, а разместился рядом со мной. Он обнимал меня за плечо и сидел так близко, что я совсем забыла, что вид из окошка был просто прекрасным.

Потому что молодой человек рядом казался мне намного прекраснее.

Тем не менее, вся эта праздничная мишура только больше напоминала мне о маме с папой, о том, как в это время мы уже наряжали елку (у нас с Гарри сейчас даже праздничных огоньков не висело, потому что нам было лень наряжать квартиру), а потом ходили вместе в кино или в театр, хорошо проводили время, вкусно ели, много смеялись и наслаждались компанией друг друга.

Как бы приятно ни было рядом со Стайлсом, я все равно продолжала думать о родителях.

По пути из Гайд-парка мы решили, что слишком проголодались – горячего шоколада было явно мало, чтобы утолить голод. Так что мы вышли на Оксфорд-стрит и приступили к поиску кафе, в котором мы хотели бы остановиться.

В такое время практически все столики во всех заведениях были заняты, так что нам пришлось знатно потрудиться, чтобы полноценно пообедать.

– Как ты думаешь, – спросила я, когда официант принес нам наши заказы. По пути в кафе мы завернули в торговый центр, решив, что украсить квартиру к празднику нам все-таки следовало. – Лиам разрешит мне созвониться с родителями раньше срока? Хочу поболтать с ними в Рождество. Больше, чем обычные полчаса.

– Можешь позвонить ему сейчас, – пожал плечами Гарри, который поедал лапшу.

Я кивнула.

Я искренне боялась отказа, но также знала, что лучше сделать это сейчас, чем в последний момент.

Я поджала губы, кивнула еще раз и достала из кармана свой мобильник.

Когда мы переехали в Британию, мне выделили новый телефон. У меня было все новым – никаких связей с прошлым. Мне не нравился новый мобильник, хотя он был новее и круче, чем мой старый.

Мне хотелось вернуться в мою нормальную жизнь.

Желательно, с Гарри.

Я махнула головой – привычный жест, которым я пыталась «изгнать» из головы ненужные мне мысли.

В телефонной книге было пять номеров – Гарри, Элли, Лиам, Ноа и Мирта. Родители всегда звонили с новых номеров, мне нельзя было их сохранять.

Я выбрала Лиама, нажала кнопку вызова и приложила мобильник к уху. Стайлс показал мне два больших пальца, пытаясь подбодрить.

– Алло? – Пейн поднял трубку практически мгновенно. В голосе слышалось напряжение – я никогда не звонила ему сама. Я вообще мало кому звонила. – Винни, все в порядке?..

– Да, конечно, – поспешно ответила я. – Вернее, не совсем.

– Не понял, – задумчиво откликнулся мужчина.

Интересно, а как в ФБР празднуют Рождество? Ставят елку в офисе, а на нее вместо украшений вешают отчеты о раскрытых делах? Водят хоровод, параллельно обсуждая, кто виноват в еще нераскрытых?

– Я хотела кое-что спросить, – пробубнила я. Гарри не отрывал от меня взгляд, и от этого мне становилось еще более неловко.

– Хорошо, – продолжил не развернуто отвечать Пейн. – Спрашивай.

– Можно ли мне созвониться с родителями в Рождество? Как подарок.

Повисла тишина на той стороне провода, которая заставила меня похолодеть. Лиам всегда отвечал мгновенно, потому что Лиам всегда знал ответы на все вопросы. Что же такого сложного было в моем случае?

– Нет, – послышался ответ, от которого у меня из-под ног ушла земля. Хорошо, что я уже сидела, иначе бы я точно упала.

Я просила об обычном звонке, что в этом такого сложного? Лиам всегда с радостью шел на уступки, он был мягким человеком.

– Почему? – задала я самый логичный на свете вопрос.

Лиам устало вздохнул. Мне это не понравилось.

– Винни, я не могу раскрывать подробности дела, – ответил он так, словно я была маленьким ничего не понимающим ребенком. – Твои родители не смогут позвонить тебе раньше запланированного срока, мне очень жаль. Мы бы правда хотели, чтобы ты смогла поболтать с ними на Рождество, но дело очень трудное, и нам нужно придерживаться оговоренных правил.

– Спасибо, – пробормотала я севшим голосом. – Я поняла. До свидания.

Лиам не успел попрощаться, потому что я сбросила звонок. Я начала плакать прежде, чем осознала это.

Два дня до Рождества

Вчера я думала, что моя жизнь наладилась: я выиграла ежегодный студенческий показ, я была на время свободна от университета, Элли уехала, оставив нас с Гарри вдвоем, Луи тоже свалил, и нам со Стайлсом было очень хорошо вдвоем.

Все поменялось в одну секунду – точно так же, как и с моим переездом в Лондон.

Я практически не переставала плакать с того момента, как закончила разговор с Лиамом. Плотину прорвало – я слишком долго копила в себе свои эмоции, переживания, недовольство и разочарование. Я слишком долго сдерживалась и говорила себе, что я – взрослая девочка, которая может все пережить, и все у нее будет хорошо.

Я не была такой. Я не умела сдерживать эмоции, мне нужно было выговориться. Мне было нужно, чтобы меня успокоили, мне нужно, чтобы мне постоянно напоминали, что у меня все будет замечательно, и все проблемы временные.

Отказ Лиама, сомнение в его голосе звучали как-то угрожающе. Еще хуже, чем если бы мне напрямую сказали, что мои родители в большой опасности. Сейчас мне казалось, что они в такой беде, о которой люди боятся даже разговаривать – если сказать вслух, опасность станет реальней, чем если они будут молчать.

Я плакала весь вечер, пока Гарри пытался добиться от меня, что же случилось. Когда он понял, он начал пытаться разубедить меня – говорил, что Лиам просто не хочет рисковать, что на самом деле моим родителям ничего не угрожает, что он устроит мне семейное Рождество, а с родителями я созвонюсь на пару дней позже, и ничего такого страшного в этом не было.

Я продолжала реветь и отрицательно мотать головой, Стайлс заваривал мне чаи, пытался даже покормить, но я отказалась.

В итоге я вырубилась на диване, Гарри прикрыл меня пледом, и когда я проснулась утром, я не могла даже подняться. Это было знакомое чувство. Отголоски когда-то преследовавшей меня депрессии вернулись, у меня пропало желание вести активную жизнь. Хотелось лежать, смотреть в потолок и плакать – так я и делала вплоть до того момента, как Гарри проснулся и обнаружил меня в отвратительном состоянии на диване.

– Винни, – произнес он голосом, полным сочувствия. Он сел рядом со мной и обнял меня, крепко прижав к себе.

Я бы обязательно покраснела, если бы это случилось в нормальной ситуации. Сейчас мне было все равно.

– Винни, пожалуйста, не плачь, – я никогда не слышала, чтобы он говорил таким голосом. Ни разу. Это был новый этап в наших отношениях?

Каких, к черту, отношениях?

– Я хочу домой, – впервые за долгое время я сказала вслух то, о чем я только думала. – Я так хочу обратно, Гарри.

– Я знаю, – таким же тихим голосом откликнулся мой телохранитель. – Скоро все будет в порядке, я обещаю.

Я только всхлипнула и крепче к нему прижалась, вцепившись рукой в его рубашку и нервно перебирая ее в пальцах.

Мы сидели так еще некоторое время – я понятия не имела, сколько именно, потому что я никогда не могла следить за течением времени в таком состоянии.

Когда я перестала истерически всхлипывать, Гарри встал и сказал:

– Сейчас приду.

Он вернулся через пару минут с большой подарочной коробкой с большим бантом. Она выглядела намного красивее, чем коробочка от Элли.

– Это тебе, – мой телохранитель мягко улыбнулся, протянул мне подарочную коробку и снова сел рядом со мной.

– Что это? – нахмурилась я.

– Подарок, который я приготовил тебе на Рождество, – ответил Гарри. – Я думаю, что ты вполне заслужила получить его пораньше. Открывай.

– Не стоило… – пробормотала я, краснея, хотя, казалось бы, мое лицо и так было красным от слез. Я не думала, что мы с Гарри будем обмениваться подарками, и даже не попыталась ему ничего купить.

– Открывай, – тепло улыбнулся мне Стайлс.

Я всхлипнула в миллионный раз за последнее время и развязала бантик. Разорвала подарочную бумагу. Подняла крышку и громко ахнула.

Внутри лежал плюшевый мишка. Совсем необычный.

У плюшевого медведя были ярко розовые волосы, убранные в пучок, черная футболка, черные кожаные штаны, а в руках он держал кисточку. Мишка был художником.

Художницей.

– Это… – я поджала губы, чувствуя, что была снова готова расплакаться. На этот раз не от грусти, а от целой тонны эмоций, которые меня накрыли.

– Проходил мимо местечка в центре, где можно сделать своего мишку, – пожал плечами Гарри. Он обнимал меня за плечи. – И сразу подумал о тебе. Теперь у тебя есть свой Пух.

Я автоматически вздрогнула при звуке этого имени. Я терпеть его не могла.

– Я хотел сказать, что… – мой телохранитель вздохнул. – Когда я называю тебя Пухом, я не имею в виду ничего плохого.

Я еще раз судорожно вдохнула и посмотрела на Гарри. В который раз подумала, какой же он красивый, и как мне тяжело было оторвать от него взгляд.

Всю мою жизнь, когда меня называли Пухом, ничего хорошего за этим не стояло. Меня называли толстой, неуклюжей, страшной. Любой.

– Просто мне нравится, что тебя можно так называть, – продолжил Гарри. – Никакого подтекста.

– Спасибо, – пробормотала я, прижимая к себе игрушку. – Мне нравится. Очень.

Вместо ответа Стайлс наклонился и поцеловал меня в щеку.

Мое настроение стало намного лучше.

Один день до Рождества

Мне все еще было тошно от того, что я впервые проводила Рождество вдали от дома не по своей воле.

Но, как я уже сказала, праздники сближали.

Гарри, судя по всему, решил, что, если оставлять меня одну, я обязательно что-нибудь натворю. Не знаю уж, что именно он там себе придумал: то ли я вены вскрою, то ли из окна выброшусь, то ли впаду в глубокую депрессию.

В любом случае, Стайлс без каких-либо вопросов типа «а можно?» переехал ко мне в комнату, так что проснулась я с широкой улыбкой на лице и Гарри под боком. Поистине Рождественский подарок.

Мишка Винни-младшая (мой телохранитель настоял, чтобы я назвала игрушку именно так) тоже делила с нами кровать, и все были рады.

– Доброе утро, – послышался хриплый голос Стайлса, и я непроизвольно вздрогнула. Чего пугаться? Я прекрасно знала, что мы уснули вместе, в этот раз я даже запомнила этот момент. – У меня есть идея.

– Ты о чем? – сонно нахмурилась я, наблюдая за тем, как мой личный агент ФБР вскочил с кровати, блеснул своей задницей в штанишках с енотиками и направился в сторону кухни.

– Надо купить елку! – крикнул Гарри, загремев чашками. Через пару мгновений до меня донесся до безумия соблазнительный и уютный запах кофе.

– Чего?.. – переспросила я, зевнула, потянулась и, наконец, вышла навстречу завтраку.

– Завтра Рождество, – закатил глаза Стайлс. Он снова делал вафли. Я обожала вафли по его рецепту. Наверное, он в тюрьме брал дополнительные уроки по кулинарии. – Нам нужна елка.

Мне, если честно, все еще не очень хотелось выходить из квартиры. Я могла пережить праздник и без елки.

– Ну, давай же, Пух, – начал канючить Гарри. – Я хочу нарядить елку!

Я прищурилась.

А затем кивнула.

Гарри обладал какой-то особой силой надо мной – даже мои родители не так быстро убеждали меня. Стайлсу хватало только улыбнуться, дотронуться до моей руки и все – я была полностью на его стороне, что бы он ни затеял.

Сначала он хотел купить живую ель, но потом мы пришли к выводу, что это неправильно по отношению к окружающей среде и нашему бюджету, так что свой выбор мы остановили на искусственном деревце средней длины, а оставшиеся деньги потратили на кучу шариков и гирлянд.

Как можно было вполне логично предположить, за день до Рождества очереди во всех магазинах были километровыми – причем не только на кассу, но и к каждой вешалке. Нам с Гарри приходилось нагло отталкивать людей, позабыв обо всех правилах приличия, чтобы добраться до желаемых украшений.

Мы выехали из дома до обеда, но вернулись только к восьми вечера.

– Наконец-то, – пробурчала я, стягивая куртку и сбрасывая с ног ботинки. – Дом. Милый дом.

– Предлагаю сделать горячего шоколада, – выдохнул Гарри, водружая коробку с разобранной елкой на пол. – И заняться украшением елочки.

– Сегодня?.. – поджала губы я. – Я хочу спать!

– Восемь вечера, бабуля, – потряс передо мной телефоном, на экране которого горели крупные цифры, Стайлс. – Делай шоколад, я пока соберу елку.

Я показала ему язык и достала из холодильника молоко.

– Знаешь, – задумчиво протянула я, разливая жидкость по нашим чашкам. – Мы не обменялись фактами на сегодня.

Гарри достал из коробки инструкцию и растерянно посмотрел на, казалось бы, тысячу искусственных веток ели, которые лежали перед ним и которые в магазине составляли такое красивое ненастоящее деревце. Судя по всему, молодой человек не очень хорошо представлял, что делать со всем этим.

– Я даже не знаю, что еще рассказать, – он закусил губу, продолжая задумчиво рассматривать инструкцию. – Спроси, что хочешь.

Микроволновка прозвенела, оповещая меня, что молоко разогрелось. Я достала две чашки и стала разводить в них горячий шоколад, параллельно думая, о чем я могла спросить Гарри.

Я давно хотела задать один вопрос, но не думала, что могу. Он был слишком личным, и насколько бы мы с Гарри ни сблизились за последнее время, мы все равно не играли большую роль в жизнях друг друга. Я боялась, что все, чего мы достигли, могло обрушиться из-за одного вопроса.

– Что угодно? – уточнила я, рассматривая, как молоко приобретало коричневый цвет. Я взяла в руки чашки и села на пол рядом со Стайлсом.

– Да, – кивнул молодой человек. Он взял в руки основу елки и попытался вставить в нее несколько веток. У него не вышло.

– Почему ты попал в тюрьму? – выпалила я. Стайлс нахмурился и перевел взгляд с головоломки-елки на меня.

– Ты можешь не говорить, – тут же решила отступить я. – Мне просто очень интересно, и я…

– Это очень долгая история, – серьезно откликнулся Гарри. Я ни разу не слышала, чтобы он разговаривал таким тоном. Молодой человек взял чашку и сделал глоток горячего шоколада. – Ты уверена, что хочешь слушать? Черт, кажется, я понял, как это собирать.

Он взял ветки подлиннее и снова попробовал пристроить их к основе – на этот раз у него получилось.

– У нас вроде как вся ночь впереди, – тепло улыбнулась я. – Так что слушать я готова.

Стайлс ухмыльнулся.

– Эта история в какой-то степени связана с твоими родителями, – вздохнул Гарри. Он наконец-то понял, что делать с елкой, и теперь странная комбинация палок постепенно становилась похожей на дерево.

– В смысле?.. – не поняла я.

– Тот мужик, который им сейчас угрожает… – Гарри нервно поерзал на месте. – Изначально его пытался поймать Лиам. И я. Мы были напарниками – я только-только начинал работать на ФБР. Этот урод – очень важная шишка в мире наркоторговли. Он, если можно так сказать, владеет всей нашей страной. У него куча связей, чертова уйма покрывателей. Мы с Лиамом пытались его поймать, когда я… когда мне привели ее на допрос.

Ее.

У меня сердце пропустило несколько ударов.

Стайлс никогда не рассказывал о своей жизни до тюрьмы. До этого момента я даже и не думала, что оно и к лучшему.

Я не очень хотела слышать о его бывших (нынешних?), потому что ревновала. Даже несмотря на то, что мы никем друг другу не приходились.

– Ее?.. – переспросила я, когда Гарри замолчал.

– Ее звали Ханна, – молодой человек мягко улыбнулся. – Она была одной из его клиенток. Постоянной.

– Покупала наркотики? – уточнила я, хотя вопрос был абсолютно глупым.

– Да, – кивнул Стайлс. – Она активно пыталась перестать, но он никогда своих «клиентов» так просто не отпускал, так что ее всегда находили. А сила воли, как ты понимаешь, при такой болезни, не очень хорошая.

Я молча кивнула.

– Она согласилась сотрудничать с нами, условившись, что мы поможем ей скрыться.

Мне не нравилась эта история.

А на что я, с другой стороны, рассчитывала?

Стайлс рассказывал мне, как его посадили. Эта история не должна быть комедийной.

Гарри подробно рассказывал, как шло дело: какие улики у них были, как они искали главаря шайки, как им помогала эта Ханна.

Ель была собрана, и теперь мы распаковывали коробочки с шариками и гирляндами. Горячий шоколад закончился, и Стайлс сделал нам еще.

Гарри по уши влюбился в Ханну – она была такой красивой, но такой беспомощной и слабой. Ему хотелось защитить ее, помочь, дать шанс на лучшую жизнь.

Ее определили в реабилитационный центр, в котором ее точно не смогли бы найти – дали новое имя, абсолютно новую биографию, даже стрижку и цвет волос сменили, чтобы она была меньше похожа на прежнюю себя.

Она и сама поменялась без наркотиков – стала выглядеть намного здоровее, общаться как обычный человек, больше улыбаться.

Гарри часто к ней ездил, прикрываясь необходимостью провести еще один «допрос». Ханна разделяла его чувства, и всегда очень радовалась, когда молодой и красивый агент ФБР приезжал к ней, привозил книги и вкусности. Они болтали обо всем на свете, кроме дела, которое стоило бы раскрыть.

Лиам прекрасно знал, что между ними происходило, но ничего не предпринимал. Считал, что это никак не мешает процессу расследования, а девушке такие отношения идут даже на пользу.

Все шло просто прекрасно, пока не оказалось, что в ФБР завелась крыса.

Все время расследования Лиаму и Гарри не удавалось поймать того наркобарона. У него было много личностей, и его настоящая как-то уже потерялась, так что в кругах специальных агентов его называли мистер Порошок. Просто и ясно.

Порошок сбегал. Раз за разом. Кто-то сливал ему все, что на него «нарыли» в Бюро, и теперь все сотрудники боялись друг с другом разговаривать, чтобы их ненароком не сочли за предателя.

Жизнь Гарри покатилась по наклонной очень стремительно.

Сначала ему позвонили из реабилитационного центра и сказали, что Ханна пропала. Просто не вернулась с прогулки.

Стайлс хотел поднять всех на уши, но Лиам не позволил – Ханна не считалась ценным свидетелем, все, что нужно, от нее уже получили, так что ФБР не мог задействовать свои ресурсы на то, чтобы ее искать.

Захочет, вернется сама.

А затем у Гарри дома обнаружили наркотики. Те самые, что предположительно распространял Порошок. Несколько свидетелей завалились в ФБР и сказали, что Стайлс регулярно снабжал их наркотиками.

Лиам не верил. Лиам с самого начала понимал, что им врут.

У Лиама никак не получилось оправдать Гарри.

– Мне очень жаль, – прошептала я, когда Стайлс закончил рассказ. Елка была уже почти наряжена – оставалось только включить огоньки.

– Все уже позади, – пожал плечами Гарри.

Мы некоторое время молча развешивали игрушки, когда я спросила:

– Ты знаешь, что с ней случилось? Почему ушла?

Я не могла в своей голове соединить образ Гарри-спецагента, который так заботился об одной из свидетельниц, с человеком, который дружил с вором и взламывал трекер-браслеты.

– Мне сказали, что она вернулась к своим друзьям-наркоманам, – Стайлс пожал плечами, пытаясь сделать вид, что ему все равно. У него не вышло. – Потом погибла от передозировки.

Я поджала губы.

Я не могла даже представить, какие эмоции испытывал Гарри тогда и сейчас, когда снова переживал это. Я не умела успокаивать, потому что не очень хорошо владела словами. Но я хорошо умела обниматься.

Так что я просто повесила последний шарик на ветку, сократила расстояние между нами и крепко обняла своего телохранителя.

Тот крепко обнял меня в ответ и прижался щекой к моей макушке. Я слышала, как быстро колотилось его сердце.

Мне хотелось защитить его ото всех опасностей и разочарований. Мое сердце разбивалось, когда я видела его таким расстроенным, как в тот момент.

Но я была безумно благодарна ему за то, что он доверился мне настолько, чтобы рассказать историю своей жизни.

Рождество

– Пожалуйста, не надо, – жалобно простонал Стайлс, когда я стала выставлять наш праздничный ужин на кофейный столик напротив телевизора.

Мы приготовили индейку и пюре и очень устали. Решили, что нам в принципе хватит этого и вина, которое Стайлс купил в магазине напротив.

– У тебя есть предложение получше? – откликнулась я.

Гарри открыл бутылку вина и стал разливать напиток по бокалам. На столе лежало несколько пачек чипсов – на случай, если нам совсем не понравится индейка.

– Просто поесть, – пожал плечами мой телохранитель.

Я закатила глаза и показала ему язык.

Мы решили посмотреть «Гарри Поттера», ведь Стайлс никогда его не видел. Я предложила это Гарри с утра, и он, судя по всему, плохо расслышал, и поэтому согласился. Он пытался исправить это положение всеми возможными способами все то время, что мы готовили еду.

У него не вышло.

– Ну уж нет, – махнула рукой я. – Иди сюда, я включила фильм.

Мой телохранитель оглушительно вздохнул и сел рядом со мной на диван.

Индейка оказалась отвратительной. Мы искренне пытались съесть хотя бы половину, но сдались и обратились к чипсам и вину. Еда ведь должна доставлять удовольствие, правда?

«Гарри Поттер» Стайлсу понравился. Он не сразу разобрался в персонажах, так что мне приходилось ему все постоянно объяснять и слушать, как молодой человек придумывал всем прозвища (Очкарик, Рыжий, Девчонка и Дедок были лишь некоторыми из его шедевров).

Когда первая часть закончилась, Гарри потребовал включить вторую.

К третьему фильму Стайлс начал запоминать имена. Вино и наши дешевые закуски закончились, к индейке мы решили не притрагиваться, так что Гарри придвинулся ко мне вплотную, обнял, и я положила голову ему на плечо.

Все вокруг было таким спокойным, домашним и праздничным, что я просто не могла стереть улыбку с лица. Улыбку, которую еще два дня назад я была уверена, что больше никогда не почувствую на губах.

– Знаешь, фильм не так плох, – заметил Гарри, когда и «Узник Азкабана» завершился. – Включим следующую?

Я ухмыльнулась. Я, конечно, уже устала, но, пока Стайлс так мне поддавался, я не собиралась сдаваться.

На экране телевизора заиграла замечательная музыка в тот же момент, что рука Гарри с моего плеча переместилась на мою талию. Я удивленно приподняла бровь и повернула голову, чтобы посмотреть на своего телохранителя.

В ту же самую секунду, что тот наклонился и поцеловал меня в губы.

Я сразу же ответила на его прикосновение, потому что, если честно, я видела этот момент во сне каждую ночь. Он потрясающе целовался, крепко прижимал меня к себе и водил руками по моей спине так, что у меня по всему телу поднималась дрожь.

Стайлс осторожно опустил меня на диван и оставил несколько поцелуев на моей шее, когда крик на экране заставил нас обоих вздрогнуть.