Текст книги "Сколько горя нужно для счастья? (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Пора дедушке взрослеть.

– И вот тебе моё дружеское наставление. Я влепил ему пощечину, и вместе с ней поделился щепоткой воли истинного человека.

– Хорошо друг, можешь на меня положиться. Я сделаю всё, чтобы ты меньше беспокоился.

– Отлично, для начала организуйте сытный завтрак, но перед подачей позовите меня. Мне еще нужно добавить фирменный кровавый соус.

Пока они суетились с провизией, я подошел к одноухому мужику, он облокотился к дереву и зло смотрел, пытаясь при этом остановить течь на голове ладошкой. Смешно… как будто по телефону говорит.

– Как тебя зовут дядька? Вот сволочь молчит… я даже повода для обиды не давал!

Ладно… стоит быть более дружелюбным, если хочешь замять конфликт.

– Если не скажешь, я отдеру второе ухо и будешь объясняться пальцами.

– Эдуард. Выплюнул он.

– Отлично Эдуард, назначаю тебя своей правой рукой.

– Что⁉ Какая еще правая рука, с каких пор я стал твоим прихвостнем?

– Нуу, я мог бы назначить тебя своими ушами, но сам понимаешь, уже не судьба…

– Иди к черту!

– Ну и пойду.

– Нет стой не иди. Скажи, что ты вообще такое? Как ты одолел всех зверолюдей?

В ответ я наклонился к нему и показал два ряда акульих зубов. – Точно хочешь знать?

С него полился холодный пот, да так обильно, словно он под душем стоит. – Я бы на твоем месте берег влагу в организме. Произнес я и добавил – Хотел бы в одиночку порвать пятьдесят человек?

– Пятьдесят⁉ Разве такое возможно?

– Конечно я научу, вот тебе мой первый урок. С этими словами я вдарил ему ладошкой по тому месту, где раньше ухо было. – Ай! Что ты делаешь! Стой, как, это что… В его голове сейчас перелистываются целые тома знаний о том, как правильно делить людей на равные части, за авторством волка разбойника Вольфранга.

– Невероятно…

– Ну и закрепим результат. Я замахнулся вновь. Черт, кажется, у меня появилась привычка бить людей, правда не знаю, дурная ли она.

– Нет, не трогай! Из-за тебя я никак не могу кровь остановить!

Пока я поучал Эдуарда уму разуму, к Ярославу подошел низенький юноша, самый молодой из компании пленников.

– Старик, ты вроде добрее того парня, скажи, а как так вышло что с вами носится эта зверолюдка?

– Здравствуй, меня зовут Ярослав. Старик протянул руку.

– Ой точно, нужно сначала представиться, я Гулливер.

Мальчик ответил на рукопожатие и тут же от боли присел на коленки, но старик не отпускал его.

– Она наш дорогой ребенок и я не советую тебе вспоминать о том, что Мару есть, даже если твои глаза видят её. Если бы тебя услышал он, то ты мог бы и без руки остаться…

– Хорошо, прости меня, я только хотел спросить… меня ребята подослали… больно… отпусти руку, пожалуйста. От железной хватки старика косточки Гулливера стачивались друг от друга.

– Ладно, и извини, я немного вспылил. Ярослав удивился своему поведению, странно все это… подумал он. Друг своей пощечиной, словно вытрусил из меня что-то ненужное…

– Ух ты, а ты в неплохой форме. Ты тоже умелый боец? Вы вдвоем разделались с такой толпой? Спросил с восторгом Гулливер, отряхивая руку.

– Нет, мой друг был один.

– В одиночку⁉ Ничего себе. В этот момент глаза паренька засияли. Он с почитанием посмотрел на того странного парня, который неподалеку бил мужчину у дерева.

– Пойдем, познакомь меня с остальными.

Ярослав имел пристрастие к знакомствам. Уже этим вечером я знал каждого по имени и каждому дал образовательную пощёчину. Тогда я подумал… может быть учителя в школе тоже пытались воспитывать меня таким способом?

* * *

Мы развернули повозку и послали лошадей к цивилизации. Люди почувствовали себя свободными на целую ночь, ну и хватит на этом, решил я и поднял их с утра пораньше. – Может, не стоит так рано… Пожаловался кто-то, и я расшевелил камешек в его почке, чтобы он проснулся. – Больно то как!

– Вставайте. Спать, когда командир бодрствует, неразумно. Сказал я и пнул самого медлительного.

– Пока я ухожу по делам, вы будете бегать вокруг повозки. Кто станет лениться, получит наказание. Двое, Гулливер и Викентий, побежали сразу, а еще семь человек, имели наглость задуматься на четыре секунды, прежде чем последовать их примеру.

И только десятый, Эдуард, возразил.

– Зачем нам бегать? Может, лучше практиковать навыки боя? Ты же хотел воспитать бойцов, а не бегунов? В ответ я просто потрогал себя за ухо… и он, грамотно рассудив, присоединился к остальным.

Я принял охотничий облик и помчал в лес.

Отлично! Первой попалась медведица с парой медвежат. В прошлом, я дрался с ними не щадя живота, мать, защищающая потомство, самая захватывающая добыча. Жаль, но сегодня мне и без неё есть кого помучить, потому достаточно усыпить её помешательством и продавить коготь в глазницу.

Медведица мертвеет за пару минут, но на вид остается как живая.

Вернувшись, я ловил ошарашенные взгляды, не каждый человек поднимет двухсоткилограммовую тушку одной рукой, а вот истинному расплюнуть. Мой же взгляд был не менее удивленный чем у них.

Почему, бегут лишь трое из десяти… Гулливер, Викентий и Дормидонт. С Гулливером всё ясно, мальчик исполнительный… Викентий, внушает у меня определенные опасения, но о нём потом. Больше всех впечатлил хромающий Дормидонт, мужчина готов плакать от боли, но бежит.

– Кто разрешил вам отдыхать, семеро бездельников.

– Мы больше не можем… с утра сил нет… Эдуарду хватило наглости сказать такое перед Дормидонтом.

– Ясно, ну что же, ваше право.

– Вы трое, хвалю, можете отдохнуть. Счастливый Гулливер упал на спину и начал дергать ногой, словно у него агония.

– Ярослав, будь добр принеси мне семь одинаковых палочек. Я надломил одну и сказал – Тяните по очереди.

Похоже, это судьба…

– Все видели? Эдуард вытянул короткую, пусть винит свою удачу, а не меня. Я набросился на него и стал стаскивать ботинки. – Эй, ты чего удумал⁉ Возмущался дважды ампутант.

– Я же сказал, тот кто отлынивает, будет наказан! На последнем слове я откусил его мизинец на левой ноге.

Он громко заорал! Все вытянулись по струнке, они думали, что отхватить можно только за длинный язык, а тут оказывается малейшее непослушание и ты как человек становишься меньше…

Выносливая троица радовалась в сердцах, что ранее каждый из них принял верное решение не дразнить судьбу и бежать. Их не сломили даже уговоры тех, кто устал и прилег отдохнуть.

– Не переживай, мизинец вообще человеку не важен.

– Ублюдок!

– А теперь прошу к завтраку. Я указал на мертвую медведицу.

– И что нам с ней делать…?

– Вам семерым кушать так как есть, а вы четверо моих фаворитов, можете пожарить медвежат.

Разумеется, четвертым был Эдуард, я справедливо рассудил – он мне палец, я ему жареного мяса.

Они долго топтались на месте, но потом поняли, что каждая секунда промедления под моим взором, опаснее чем цианистый калий. Люди разрезали шкуру и начать поедать тушку как зомби, через силу пихая в глотку сырые куски мяса и запивая их медвежьим жиром. Того, кто извергал из себя деликатес, я заставлял повторно хлебать пережеванную массу с земли.

Когда я кормил подопечных, я почувствовал изменения… Словно на одного человека в округе стало меньше… Не знаю как, но Мару закрыла от меня эмоции и чувства… Похоже, с моей кровью она унаследовала часть способности помешательства.

Эхх, что-то я в последнее время разошелся… Видимо сцены того, как я легко могу откусить палец за малейшую провинность, не добавляют мне очков как родителю.

* * *

В следующие дни мне снились кошмары… Каждую ночь я был ранен, меня преследовали, нападали, я падал с большой высоты, тонул, горел, умирал от болезней, моё тело поедали насекомые.

– ТРЕВОГА! ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ НЕСТАБИЛЬНО!

– ПОПЫТКА НОРМАЛИЗОВАТЬ СИЛОЙ ВОЛИ!

– ПОПЫТКА ПРОВАЛЕНА!

Черт! Мало того, что от снов я вздрагиваю так, словно у меня температура под сорок шесть, так еще и голос никак не может заткнуться. Эту речь он транслирует уже двадцать семь раз. Я был на грани безумия… но старался сдерживаться и неделю не тревожить моих бойцов, иначе они разбегутся быстрее, чем симпатия перестроит их мозг.

Я просто заставлял их бегать до потери сознания, отжиматься, пока руки не захрустят, приседать до момента, когда взрослые мужчины не выдерживают и плачут как дети, и поглощать пищу до тех пор, пока желудок не рвется. В буквальном смысле, пару раз я лично запихивал килограммы мяса в глотку, просовывая руку до локтя.

Обычный человек при таком режиме умер бы семь раз в день, но благодаря моей крови в рационе, они с каждым днем всё меньше походят на людей. Помешательством я поддерживаю их разум и частично превратил каждого из людей в мазохиста. Плохое отношение к себе они конвертируют в уважение к командиру.

Сегодня настал тот момент, когда можно тренироваться по-взрослому.

– Не спешите… солнце еще высоко. Я лежу на повозке и уже шестой час наблюдаю за бегущими салобончиками.

Пот льется ручьем, вены на лбу взбухли до толщины ужа, а дыхание, как у умирающих от рака легких людей. Моя гордость, мои марафонцы…

Ну вот стоило только похвалить, как… – Я, я не могу боль-ше… Гулливер, как самый коротконогий, упал.

Я подошел к нему и сказал – Всем стоять.

– Ты можешь, посмотри, даже маленькая девочка не жалуется… Мару бежала рядом с ними, только совсем не чувствовала дистанции.

– Я не маленькая!

– Командир, я не могу… я ног не чувствую, мне плохо, пощадите…

– Эх, Гулливер, мой мальчик, запомни, не позволяй своему мозгу командовать. Этот скользкий гад, как скупой торгаш, всегда имеет запасы на черный день, не разрешай ему откладывать силы на потом.

– Покажи ему кто главный в твоем теле! Сказал я и вонзил ему ножик в левую ягодицу.

– Ааааа! Он побежал… да еще так быстро… стремительнее, чем бежит кровь из места прокола на заднице.

– Вперед, орлы мои! Не стоит говорить, что после такого, каждый из бойцов забыл что такое жалобы.

И всё равно, как-то слишком легко…

– Внимание, Герасиму подстрелили левую ногу! Герасим, самый крупный и старший мужчина в отряде.

При таком сигнале парочка из них должны взять его на плечи и бежать вместе, а он обязательно должен хромать и затруднять движение.

– У Леопольда и Дормидонта тоже! Итого: троих ковыляющих тянут шестеро людей.

– А Эдуард случайно наступил на гвоздь!

– И кто будет мне помогать⁉ Все остальные заняты! Всё никак не перестаёт возмущаться…

– Прыгай на одной ноге весь путь.

Глава 12

Мужчина – уникальное и самодостаточное существо. Ему не нужны рестораны, он может убить и расчленить себе на ужин кого угодно. Ему не нужны университеты, он и так всё знает. В гробу он видел медицину, для таких как он, даже рак крови не представляет особой угрозы.

Если мужчинами населить карликовую планету, она очень быстро увеличится до размеров газового гиганта. Однако, Господь Бог, опасаясь конкуренции, ничего не доводит до идеала… Чтобы загубить мужской потенциал, он вырвал их ребра и наклепал из костей женщин – очень красивые, несъедобные создания.

Стоило девушкам выйти на свет, как мужчины стали завоевывать их вместо галактик. Безумцы тратили все ресурсы, из кожи вон лезли, чтобы понравиться, пели серенады, убивали друг друга на дуэлях, жертвовали свои почки, но все это бессмысленно… Десять мужчин могут склониться к ногам женщины и кричать ей клятвы о вечной любви, но она, посмеявшись, выберет одиннадцатого, того, кто на неё даже не смотрит.

Чтобы завоевать такого парня, им вообще не нужно стараться, достаточно просто сдаться и подчиниться, тем самым подчинив его себе. Пока мужчина думает, что побеждает в шашки, женщина выигрывает в поддавки.

В прошлой жизни я был уверен, что единственный плюс девушек в том, что от них пахнет приятно. В остальном женщины жестоки, бесчувственны, и по их вине гибнут целые народы. Считал, что иметь женщину так же круто, как найти на улице недокуренный бычок. Жизнь длинная, и в любой момент можно переключиться на вторую, третью, сотую. Только после смерти я познал, что мне бы и ста жизней не хватило, чтобы выразить любовь по-настоящему.

* * *

В моменты, когда я истязал ребят под видом тренировки, семеро сестер трудились в тылу. Они умело латали одежду, выстирывали пятна крови и пота, готовили кушать и зашивали раны мальчишек. Я частенько в дружеских спаррингах откусывал кусочек другой руки и ноги, ведь командир должен знать, каковы на вкус его бойцы.

Ярослав прилип к Емельяне как банный лист, он правильно истолковал мои наставления и не позволял старшей сестре делать поблажки и потому, очень быстро от постоянной стирки, ладошки младших девочек скукоживались до состояния рук девяностолетней бабушки.

Я вспомнил, что в темнице Ярослав питал особые надежды на женщин. Я, конечно, не сваха, но по-дружески могу кое-что устроить. Помешательством я настраиваю мозг Емельяны так, чтобы он выделял гормоны счастья всякий раз, когда её взгляд касается Ярослава. Теперь старику можно пожелать удачи, надеюсь, ему хватит смелости испытать возможности помолодевшего организма.

Пока все заняты делами, Мару скучает… Я решил подловить момент и отремонтировать наши отношения. Сейчас я не знаю, кем она меня видит – отцом, демоном или садистом. Собственно, если подумать, это и не важно. Будь я в её глазах хоть трижды дьявол, я буду верен ей как цепной пес.

Мару – моя тюрьма, моя несвобода, она единственное доказательство того, что в жизни из меня вышло что-то толковое. Моё сердце никогда не будет здоровым, оно будет биться неправильно, словно при аритмии, волнуясь за то, как растет мой маленький цветочек, для которого я всего лишь удобрение.

Проснувшись от кошмаров, я вытащил Мару на прогулку. Голова немного тяжелая, в последний раз я мог бесцельно бродить по лесу только с Лалиндой…

– Хочешь фруктов? Я не мог придумать ничего умнее…

– Можно.

Я хотел было полезть за ними, но она сама побежала по дереву как шиноби. Ого, я даже не знаю, смог бы я сам повторить такой трюк в человеческой форме.

– Лови. Только и успел услышать я, перед тем как получил яблоком по голове. Ну и что теперь, новый закон придумывать?

– Мару, а ты стала очень быстрой. Может, поиграем в догонялки?

– Ну давай! В ней проснулся интерес.

– Тогда ты догоняешь. Я едва успел развернуться и уже почувствовал толчок в спину. Что⁉ Как⁉

– Догоняй меня! Я бегу, она юркая как полевая мышь. Кажется, в обычном состоянии мне не догнать, в таком случае, сама напросилась! Химический коктейль ударил в печень, и я побежал так, словно в организм залили солярку.

И наконец – Догнал тебя! Убегаю от Мару так, что дым из ушей валит, но как только коктейль вышел вместе с потом…

– А теперь твоя очередь! Вот негодяйка… Сама вынудила… Я встаю на четвереньки и трансформируюсь. Бегу за ней как гепард с утроенной скоростью. Без труда догнал и схватил ее за плечо.

– Ничего себе! Она удивилась. Теперь мы на равных, две тени носились по лесу весь день, я выдохся, когда мы углубились на сотни километров. Пока я пытался спасти хотя бы одно легкое в теле, она подошла и спросила

– Ты что, уже всё? Блин, раньше так только Лалинда говорила…

– Да… Я выдохся… Ты быстро растешь, такому старику, как я, уже не угнаться за тобой.

– А ты научишь меня делать звериные лапки?

– Не стоит, в тебе прекрасно всё, оставайся такой же маленькой и очаровательной. Хватит того, что тебе помешательство подвластно.

– Я не маленькая!

Странно слышать это от ребенка младше одного года…

– Если ты не маленькая, то можно задать взрослый вопрос? Она сглотнула и сказала, как неуверенный ребенок – Конечно!

– Ты думаешь обо мне плохо? Она замолчала на пару минут… и сказала.

– Нет, я не могу думать о тебе плохо… Помнишь, я спрашивала, что такое душа? Она показала на свой лоб. – Так вот, то, что ты мне передал… кажется, я начинаю чувствовать твою душу и то, что ты чувствуешь тоже. От этих знаний я не могу думать о тебе плохо, даже когда мне грустно.

Невероятно… Она полностью унаследовала помешательство… Нечестно! Я не могу пробиться через барьер и ощутить ее эмоции, а она может…

– Очень хорошо, что ты такая же понимающая, как Лали… Я запнулся.

– Кто? Ушки у нее навострились.

– Неважно, главное, что ты маленькая радость. Я потрепал ее по голове, она не успела возмутиться на слове «маленькая», как я добавил – Кстати, тут за деревом прудик, можем искупаться, как раньше? Я начал раздеваться, а она… – Нет! Мне нужно отойти… Я скоро вернусь.

В тот момент я и не подозревал, что она перешла возрастной порог, где осознаешь, что такое мужчина, женщина и нагота. Для меня она всегда будет тем маленьким котенком, который умещается на ладошке.

– Хочешь запомнить этот день надолго? Предложил я по ее возвращению.

– А давай, сможешь меня удивить? Конечно, ночью я буду сильно жалеть, что решил травмировать организм из-за таких пустяков, но раз в лесу нет развлечений, я стану настоящим аттракционом.

– НИЧЕГО СЕБЕ! Воскликнула она, увидев большие черные крылья.

– Залезай и держись крепче!

О боги! Она визжала от восторга так громко, что животные внизу подумали, что готовится бомбардировка. Я был круче, чем Беззубик в мультике «Как приручить дракона». Часто уходил в штопор, имитировал падения, крутил виражи, спирали. Детский смех как керосин, чем она радостнее, тем я быстрее. Мне было легко и свободно… Даже появилась мысль бросить к черту всех, всех, всех людей и улететь далеко, туда, где можно веселиться с Мару до конца жизни.

* * *

Приземлились мы эффектно; я медленно упал на одно колено, как супергерой, и широко расправил крылья. Все мужчины разинули рты, а девушки падали в обморок. Никто не осмеливался спросить: «Как такое возможно?» Особенно все впечатлились, когда крылья отпали и превратились в залу.

– Если хотите такие же, тренируйтесь усерднее. После моих шуточных слов, они остаток дня тренировались так, что ночью меня разбудил старик со словами. – Тревога! Друг, выручай, у шестерых парней геморрой вылез. Мучаются бедняки, не могут спать…

– Ярослав, просто возьми какую-нибудь палку и протолкни обратно, и скажи им, чтобы они хорошо питались. Моя кровь и не такое вылечит…

– Все иди к себе, а то и у тебя кое-что может выскочить… Его как ветром сдуло.

В ту ночь Мару почувствовала кое-что, что называется помешательство, созрело внутри нее. Она открыла глаза и увидела то, что остальным было неподвластно. Над его головой висела огромная черная туча, исполненная холодной черной энергии. Черная душа страдает, он корчится во сне, и его страдальческое выражение лица меняется на другое.

В желании помочь, она положила руку ему на лоб и интуитивно попыталась направить свою красную энергию внутрь. Словно воспламенение газа, произошла вспышка, невидимая для человеческого глаза. Тьма начала гореть, дыхание юноши выровнялось, и его брови перестали хмуриться. – Я буду охранять твой сон… Произнесла она, после чего почувствовала что-то немыслимое. Ее глаза закатились вверх, и остались видны только белки…

– Что это такое… Невероятно… Поразительно… Волшебно… Мару произнесла очень много новых слов в ту ночь.

* * *

Какое прекрасное утро! Сегодня меня впервые за долгое время во сне не поедали собаки… Я бодр, и потому можно развлечься.

– Мужчины мои, ваши тела достаточно окрепли, хватит теории, отныне только практика!

Мы остановились, начертили на земле круг и сели, как на татами.

– Первый вопрос к вам – что нужно делать с врагом?

– Одолеть? Гулливер спросил и только затем поднял руку.

Я ответил. – Нет, конечно, врагов нужно убить, разрубить на маленькие кусочки, как ваших похитителей.

– И так, следующий вопрос – Кто-нибудь из вас убивал?

Кондратий поднял руку и сказал. – Да, однажды я собирал вилами траву в кучу, мой друг спрятался там, и я проткнул ему голову.

– Замечательно, Кондратий, твой друг умер не зря.

– Запомните, убийство – это искусство. Убить может любой: товарищ по пьянке, завистливый друг или любящий внук, чтобы квартирка в центре от бабули быстрее освободилась. Убивать можно официально, если ты хирург с купленным дипломом или член моего отряда.

– А почему нам можно официально? Спросил Эдуард.

– Потому что я разрешаю, поверь, моё слово весомее божьего. От такого ответа он поморщился.

– Главное, держите в голове, что убийство, это как принять ванну, только приятно. Если внутренне ты не убийца, то будет тяжело.

Я стараюсь корректировать их психику помешательством… мне не помешает отряд моральных уродов. Вот только одного никак пробить не могу…

– А что можно сделать потом, чтобы перестать быть убийцей? – Спросил Меригуан. Самый добрый и славный мужчина в группе. Он настолько добр, что хоронит кости зверей после ужина и оплакивает животных, пока никто не видит.

Ответ простой – Убей миллионы, тогда ты уже не убийца, а бог!

– Повторите главную мудрость.

– Сколько раз ты его увидишь, столько раз и убей! Крикнули они хором.

– Молодцы. А теперь выходите, вы двое. Я выставил на поединок Герасима, самого могучего бойца из отряда, и с Викентием, единственным в отряде, кто меня бесит. С первого же дня он пытался мне угодить. Я еще не успел промыть мозги помешательством, как он стал просыпаться раньше меня и чистить мою обувь, во время пробежек пялился на мои ноги, часто уходил в лес и предлагал мне собранные ягоды… один раз даже проследил за мной и, когда я купался в речке, предложил потереть спину. Тогда я долго бил его палкой, но кажется, дурь осталась.

– Я посвящаю свою победу нашему командиру, нет, нашему господину! Как он меня нервирует… стыдоба то какая… Хорошо, что у Герасима вместо кулаков две кувалды. Он вбил его тело в землю, словно гвоздь. Причем буквально. После трепки Викентий стоял на прямых ногах и сказал. – Не упаду ради господина! Герасим бил его по голове кулаком, и с каждым ударом Викентий все глубже углублялся в землю, он потерял сознание только тогда, когда его ноги утонули в песке до коленей.

– Отлично, принесите гвоздодер, отдерите его, и следующие!

На сцене Меригуан и Гулливер. Юноша бросил взгляд на сестер и сказал. – Я хоть и не высокий, но рука дотянется до твоего лица, здоровяк. Меригуан был огромен, чуть меньше Герасима.

Он не знал, как ответить, и просто встал в стойку. Гулливер нырнул в его ноги и, опрокинув его, стал бить по лицу… Победил мелкий гаденыш. Меригуан, как мужчина, который плачет даже, когда убивает комара на лице, проявил себя очень плохо. Даже санопенденсации придется долго вытравливать его доброту.

– Да, да! Я сильнее всех! Могу даже кулаком пробить дерево! Не люблю хвастливых…

– Отлично, Гулливер, продемонстрируй. После моих слов его лицо изменилось так, словно он ест десятый лимон подряд.

Посмотрев мне в глаза, он понял, что я не шучу и не стал спорить, ведь он помнит, что рискует потерять конечность.

– Бей, пока не пробьешь ствол. Девушки с нетерпением смотрят на него. Он улыбнулся, типа все нормально, и ударил. После первого касания сжал зубы, на втором чуть вскрикнул, а на третьем ударил сильнее, будто дерево его смертный враг. Дерево дрожит, листья осыпаются, красное пятно на стволе разрастается, но это продолжалось недолго… В конце концов он сел на корточки и, рыдая, сжимал руку.

– Я больше не могу… Как итог, он сломал три пальца.

– Помни, Гулливер, хвались только тем, что можешь доказать на деле.

Глава 13

Мужская дружба обалденная вещь. Вы можете на досуге разбить друг другу лицо, поломать пару костей, сыпать проклятиями на всю семью, одолжить много денег и забыть отдать, увести девушку или жену, чтобы попользовать её раз восемь и бросить. Главное при этом, что завтра вы всё равно проснетесь лучшими друзьями.

Вот и тут, неважно как сильно они будут бить друг друга, это не повлияет на сплоченность коллектива.

– Вопрос к вам мои дорогие – что самое главное на дуэли? Каждое моё слово они обдумывают так, словно от этого зависит их жизнь. Ну не знаю как жизнь, но конечности точно.

– Честь? Робко спросил Леопольд.

– Господи, Леопольд, кто тебя этому учил? Главное на дуэли, – чтоб тебя не убили! Да уж, если так подумать, я гений мысли…

Следующим на поединок вышел Леопольд. Он бывший охотник и я частенько посылал его в лес, когда мне было лень добывать мясо самому. В стрельбе он хорош, каждая его стрела как баллистическая ракета. Он может пальнуть вверх не глядя, и стрела, обязательно приземлившись застрянет у кого-нибудь в черепе.

Интересно как он проявит себя на кулаках…

Его оппонентом был Дормидонт. Высокий сильный и особенный, хотя правильнее будет сказать – с особенностями. Он не понимает крылатых фраз, выражений, намеков. Каждое слово воспринимает буквально и прёт как танк. – Эй Дормидонт, надери ему зад! Я болею за тебя! Мальчик Гулливер был с ним дружен, но зря он поддержал его именно такими словами…

Леопольд с позором проиграл… Как выяснилось, его уровень – это по девчачий хвататься за волосы и царапать лицо, и это несмотря на то, что знания о бое у всех одинаковые… Дормидонт повалил его на землю и вспомнив слова Гулливера, начал елозить Леопольдом по земле.

– Ай, зад горит! Ты что делаешь! Я спас жопу Леопольда от экзекуции и велел выходить следующей двойке. Пока мужики были друг друга в знак крепкой дружбы, ко мне подошли старшая и младшая сестры.

* * *

– Не слушайте её господин! Емельяна была первой.

– Сестра не лезь, я уже взрослая и могу принимать решения!

– Одумайся, ты хоть понимаешь, что зря беспокоишь нашего командира⁉ У него и без твоих капризов забот хватает. Господи… я слушаю их всего двадцать секунд, а уже хочу вкрутить им по яблоку в рот и запечь.

– Молчать женщины! Ваша болтовня убивает меня быстрее рака!

– Ты! Назови своё имя и скажи зачем пришла. Имена младших сестер я не запоминал, думал не пригодится… Вы же не даете имена бытовой технике…

– Меня зовут Степанида. Я хочу присоединиться к твоему отряду.

– Ты что, забродивших фруктов объелась? Ты же уже в нём.

– Нет, вы меня неправильно поняли, я хочу быть как они… Указала она на мальчишек в грязи. – Не хочу остаток жизни зависеть от кого-то, хочу своими силами смочь всё.

Да ужж, не рановато ли для равенства в этом мире? В прошлом из-за этого культура умерла…

А с другой стороны… будет чем себя развлечь.

– Готова подкрепить слова действием?

– Да! Охх, знала бы на что она подписывается.

– Господин, пожалуйста не слушайте её! Она еще ничего не понимает… Емельяна не унималась…

– Ярослав, проводи женщину… Старик ловко подхватил её за руку, увёл и стал утешать…

– Отлично Степанида, если сможешь меня очаровать, я уважу твоё желание. Для начала состриги волосы. Она замешкалась на мгновенье, но потом быстренько взяла нож, и красивая коса упала на землю.

– Хмм, один бал ты себе заработала. Пойдем за мной.

Следующая двойка перешла в борьбу, и я прогнал их. Всегда было неприятно смотреть как мужчины в странных позах, типо случайно хватают друг друга за причинные места.

– Дайте девушке меч. Она схватила легкий клинок и её чуть накренило в сторону из-за тяжести.

– А теперь, попытайся убить меня, чем больше ранений нанесешь, тем выше шансы, что я соглашусь на твою просьбу.

Я знаю, как обращаться с девушками, я вырос и воспитывался на таких книгах как – «Трое в лодке, не считая женщины».

– Давай смелее, иначе в качестве наказания, ты будешь в одиночку стирать десять дней. Как только девушки слышат о стирке, у них сносит крышу. Она кинулась на меня так резко, словно забыла, что у меча есть какой-то вес.

За что можно сделать комплимент, метит прямо в голову, хвалю и бью в ответ. Я пробил ей бок с ноги, хороший удар вышел, с треском ребра. Она вдохнула два раза, а выдохнуть не может… дыхание прихватило. В панике, она выронила меч и упала на землю. Охх уж эти женщины, всегда найдут повод плакать, вот и у Степаниды слезки на колесках, но главное, что сквозь эту влагу я вижу злость и агрессию!

Замечательно! Если так пойдет и дальше, я зауважаю женщин!

– Ну и долго прикажешь нам на это смотреть? Присвистнул я…

Она кое как встала в раскоряку и забыв про меч, побежала бить мне кулаком лицо. К счастью, я могу не только думать головой, но еще и подставлять её под удар. Она бьет в лоб и резко отдергивает ушибленную руку, пытается отряхнуть ладонь, будто обожглась о плиту.

Я бью её по ноге – отсушил конечность в хлам.

Она подпрыгивает на одной, пытается не упасть, а я как настоящий мужчина бью её по лицу раз восемь. Губки распухли, глаза спрятались за гематомы, щеки зарумянились.

Вот что было до изобретения косметики…

Она повалилось как спиленное дерево и ударилась головой о небольшой камень. Мне подумалось – что всё, но Степанида пытается встать… В этот момент я вспомнил малолеток из прошлой жизни и с двух ног прыгнул ей на живот, они любят забивать лежачих…

Что бы я не делал… она поднимается из раза в раз… Меня восхищает огонь в глазах, я пытаюсь затушить пламя из ведра, но оно не тухнет. В этот момент Степанида возненавидела господа бога, за то, что он сделал женщин такими слабыми.

– Давай я выйду с тобой! Ты такой смелый только с женщинами⁉ Эдуард не выдержал первый.

– Заткни-сь… Я сама его побе-жу… На её слова мужчины закричали – Мы с тобой! Ты сможешь! Ты молодец! Гулливер, Меригуан, Герасим громче всех поддерживали её.

А вот мне достались слова – Господин я тобой! Сделайте с ней всякое! Викентий мать его!

Она сделала свой последний рывок, раскрутила и метнула в меня меч.

Чтобы совсем не понтоваться, я просто схватил его зубами на лету и выплюнул, а с ней поступил как кавалер, взял за руку и стал выкручивать.

– Ну что тебе не надоело?

– Нет! Ответила она.

Я скручиваю сильнее.

– А щас? Давай же сдайся, неужели ты хочешь такой жизни?

– Нет! При первой же возможности, я вгрызусь в твоё горло командир! Дальше рука Степаниды скручивается как тряпка, треск поломанной кости приглушил аплодисменты.

Она завизжала, они так, наверное, даже при родах не орут. Я откинул тело на землю, и развернувшись стал уходить…

В эту секунду, мне словно копье в спину метнули! Я почувствовал её взгляд! Обернувшись, я увидел глаза полные решимости.

Потрясающе!

Она выглядит как жертва автокатастрофы, машина которая при столкновении превратилась в лепешку. Но девушка твердо стоит на своём!

– Поздравляю тебя Степанида. Я приятно удивлен. Отныне ты мой боец, нет, не просто боец, ты моя левая рука! И чтобы поздравления были не просто на словах, я преподнес ей сочную пощечину… Охх, вы бы видели… Я думал голова по инерции закрутиться в узел. Щека лопнула будто во рту взорвалась петарда, теперь у нее туннель как у самой отбитой молодежи.

Этот удар вложил в её разум руководство воина.

– Ярослав, отныне Степанида принимает пищу вместе с мужчинами. Эта женщина заслужила попить моей крови.

Старик в этот момент сдерживал Емельяну, та вся изрыдалась, будто на себе прочувствовала побои.

– Ну что же господа, вам в отличии от девушки, я поблажек делать не стану. Эдуард я принимаю твой вызов, иди ко мне. Он сглотнул так, что было слышно за километр. Вышел на ринг чуть ли не гусиным шагом.