Текст книги "Сколько горя нужно для счастья? (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

* * *

Кстати, а как там дела у настоящих волков, занятых мужской работой?

Кондратий трудится в поте лица или даже можно сказать в крови лица. Первыми в расход пошли слуги и приближенные прошлых господ, потом друзья приближенных, затем на эшафот последовали те несчастные, с кем они просто встречались взглядом при жизни.

Убить тысячу человек плевое дело, если среди них будет лишь трое причастных, то остальные сотни погибли не за просто так.

Сегодня он выливал им на голову кипяченную смолу, потом подвешивал на собственных ребрах, под конец дня решил схалтурить и зарубил остатки топором как дрова. Самые лакомые кусочки он отвозил на тачке в замок, он пока не знает зачем и мозгов уловить закономерность между казнями и мясом на ужин ему не хватит.

– Работы становится много, все руки уже в мозолях, не берегу я себя… Интересно господин разрешит мне взять подмастерье? Остальные уже набирают себе команды.

Каждый кто пил кровь истинного человека уподобляется ему, в подчиненных просыпается желание властвовать и быть похожим на того, перед кем хочется встать на колени.

* * *

Первые учебные заведения достроены. За образование и духовное просвещение отвечает Викентий, уж он то научит детей любить родину в моем лице. Мой самый преданный человек сам наберет и обучит персонал, составит грамотную программу, в которой будет мало грамоты, но зато она будет насыщена красивыми историями о том, как начиналась новая эпоха и кто эту эпоху продвигает.

Первая партия головастиком уже набрана, их сытно кормят и заставляют много тренироваться, учиться убивать и выживать. Я подумываю наладить поставки человечьего мяса напрямую в школы, дети должны перенимать опыт взрослых.

Глава 30

Человек любит себя и из-за любви к себе выбирает тех людей по жизни, кто сделает его счастливее.

Получается любовь полностью корыстное чувство?

Даже не знаю… Когда я был влюблен в Лалинду мне казалось, что моей страсти хватит чтобы покрыть десять планет, но это, наверное, только потому что я истинный человек и умею любить по-особенному.

Обычные люди любят лишь себя и считают, что у них есть основания жаловаться на судьбу и природу за врожденную ущербность, отсутствие таланта и сложности в жизни. Самое забавное, что при этом, самолюбие ближнего они не терпят, ведь счастливые люди мозолят глаза и портят настроение своей кривоватой улыбкой, но любовь к себе они лелеют и держат в руках как котенка, наглаживая его мягкую шерстку пока тот не замурлычет.

За своё достоинство мы будем бить топором.

Даже я, наверное, так много пишу о себе, потому что я тот единственный предмет, о котором лучше всего осведомлен.

Любить ближнего своего, конечно, дело хорошее, но и про себя забывать не стоит. Я предан себе до гробовой доски, я сам себе кумир и образец для подражания, я убиваю тысячи людей чтобы доказать миру свою значимость, результат одних только моих мыслей влияет с какой скоростью будет вращаться планета и закатываться солнце на небе.

Правда, в любви к себе есть моменты, которые даже для меня чересчур…

* * *

– А это не перебор? Спросил я, зайдя в свежепостроенный интернат.

– Нет, ну что вы… Мне кажется, что в самый раз. Ответил Викентий.

Тут моя скульптура в полный рост, да еще и в древнем стиле, где я голенький с рельефными мышцами в странной позе прикрываю писюн ладошкой.

– А зачем детям смотреть на неё во время занятий?

– Что⁉ Каким детям? Нет господин, это не для школы, это мой личный заказ, мне его доставили сюда для предварительной оценки, чуть позже статую перевезут ко мне домой. Домой значит… я и забыл, что подарил ему самое дальнее от замка поместье, чтобы глаза мои его реже видели!

– Ну что запомнил? Спросил Викентий юношу справа, который таращился на меня уже минут двадцать не моргая, от этого мне хотелось высосать его глаза через коктейльную трубочку.

– Да всё будет в лучшем ракурсе! Отрапортовал тот.

– Я что-то не понял, а что он должен был запомнить?

– Он нарисует ваш портрет. Ответил Викентий жадно облизнувшись.

– И зачем мой портрет вешать в школе?

– Что⁉ В школе? Нет, это снова для меня. Даже не знаю какие эмоции я сейчас испытываю…

– Короче я пошел! И ты иди к черту! Вырастил на свою голову.

* * *

У Леопольда дела шли плодотворно. Он затребовал здание, и Гулливер возвел ему хижину на манер гильдии. Денег для вербовки много килограмм и мужики, жаждущие заработать на хлебушек, сбиваются в кучки и берутся за самую грязную и унизительную работу, начиная от уборки мусора, заканчивая патрулированием деревень.

Деревья валятся и удаленность леса от деревни возрастает. Теперь уже не получится с наскока выскользнуть из кустов и напасть на мои пастбища. Шкуры и мясо потекли на продажу по демпинговым ценам, гоблины истребляются сотнями, люди уже не бояться выходить по ночам, что кстати для меня отдельный плюс, мне все еще необходимы тела для опытов, Серафим с Искариотом открыли настоящий сезон охоты.

Кровь из бочек идёт на прокорм солдат и детей. Новобранцы круглыми сутками орут под окнами замка, Герасим тренирует их по моей методике. Рыцари блюют и харкают кровью, каждый за сутки обязан выпотеть по тридцать литров пота и лечь спать с желанием никогда больше не проснуться.

Каждый недостающий литр пота компенсируется кровью.

Герасим отличный пример для подражания, он одной рукой перетягивает канат против сотни бойцов и те в противостоянии с ним, превращаются в муравьишек, которые держась за веревочку мотыляются из стороны в сторону по воле ветра.

Все думают, что в его теле поселился сам бог, а когда солобончики видят спарринги моих бойцов то не верят, что люди так умеют. Степанида одним взмахом клинка отрезает спичечную головку, а Эдуард может её располовинить.

Спелись блин…

Может стоит вызвать её на дуэль и избить у него на глазах? А впрочем, не нужно… Проделывать подобное в девятый раз уже надоедает.

Чтобы хоть как-то развеять тоску, я блуждал по замку и гонял прислугу. Ему много веков и технологии что были задействованы в строительстве не так просты и, разумеется, давно утеряны. Мне на глаза попалась библиотека и в извращенном сознании родился интересный план.

Я выбрал десять человек умеющих читать, что не так-то просто в реалиях сегодняшнего дня и велел им изучить всё от корки до корки.

Юным эрудитам приходится зубрить под стоны боли и крики, ведь я выделил им помещение с окнами на эшафот, где Кондратий тренирует молодое поколение палачей.

– Нет! Не так! Ты вместе с кожей мясо соскоблил! Учись снимать её тонким слоем, словно чистишь картофель.

– А ты когда вырываешь зубы не трогай десны! Они так кровью быстрее истекут чем намучаются!

– А ты недотепа учись делать закрытый перелом, контролируй силу! У него от удара кость вылезла!

Он грамотный педагог и ремесло благородное. Такому перечить страшно, особенно когда видишь его в деле.

* * *

Поиск самого себя в жизни, мучительно долгое и неблагодарное занятие. Ты затрачиваешь столько нервов, что можешь покрыться сединой за сорок минут. Как идиот ищешь настоящее, искреннее, пытаешься понять в чём оно заключается и под каким соусом его употребляют.

В чём смысл⁉ Вопрошали великие умы. – В умиротворении? В деньгах? В секундных удовольствиях?

Как же люди заебали усложнять простые вещи, искать смысл там, где его никто не прятал. Вместо того, чтобы действовать они думают, много думают, и считают себя мудрецами, раз так много думали всю жизнь. Жаль только, что в конце они добиваются из последних сил то, что пришло бы само собой.

Жизнь одно из самых примитивных явлений во вселенной, в ней всё просто и даже счастью можно дать точную формулировку.

Просто будь рядом с тем, кто тебе дорог и всё. Когда ты не один тебе не страшен инсульт и кредиторы, вдвоём вы можете превратиться в такой рычаг, что с легкостью перевернете землю.

* * *

Жизнь пошла своим чередом, да причём так развязно, словно её послали нахуй. Я сделал послабления и напрочь забыл о ребятах, пусть сами валандаются со своими, то есть моими делами, а я пока буду больше времени проводить с Мару.

Как мы только не веселились. В городе плотная застройка и здания почти всегда примыкают друг к другу, мы прыгаем по крышам как дети по гаражам и радуемся даже сильнее. С наступлением темноты мы надеваем страшные маски из человечьей кожи и пугаем прохожих, побеждает тот, кто доведет больше старушек до инфаркта, разумеется, я откачиваю их после.

Из культурной программы у нас теннис и волейбол, причём мы не сразу догадались, что с мячом интереснее играть чем с отрубленной головой, которые я одалживаю у Кондратия, он стал чаще со мной взаимодействовать. Поставки человечьего мяса в замок налажены, одна из сестер отлично готовит мясо, особенно сильно мне нравятся обжаренные щечки.

При первом укусе я понял, что значит любить человека, думаю именно о такой любви писали великие классики. Я люблю человека почти целиком, сердце для меня деликатес, печень сытный ужин, а почки можно кушать как сэндвичи.

Не даром говорили, что для сладкого и человечины есть отдельный желудок, причём я в буквальном смысле вырастил отдельный желудок внутри. – А что? Лишним не будет.

Мару тоже пристрастилась к мясу, причём моему. Пока я лежу на диване она кусает мои ляжки, пронзает клыками бедренную артерию и присасывается к ней. Очень часто играючи сдирает мясо с пальцев зубами, словно стягивая шашлык с шампуров, а еще любит натягивать кожу на животе чтобы потом жевать её как мармелад.

Через пару часов подобной трапезы, я становлюсь похож на обглоданную собаками кость. Ближе к ночи она меня кормит, и регенерация возвращает мне первозданный вид.

Новая жизнь пришлась мне по вкусу, а насчёт Мару не знаю… Не имею привычки додумывать чужие мысли.

* * *

Мару думалось в такие вечера – интересно, а это можно считать за романтический ужин? Я стараюсь эротично обгладывать мясо с рук, вызывающе касаюсь губами вен и сухожилий, облизываю кровь с губ как кошечка и ловлю капли крови на щеки.

Вроде бы и похабщина, а он всё равно смотрит так, словно ребенка с бутылочки кормит…

Ехх, мне пока не хватит сил помешательства, чтобы уничтожить в нём родительские чувства, но отрадно что мы хотя бы много времени проводим вместе и наслаждаемся жизнью. В конце концов, между двумя людьми не может быть ничего важнее чем желание быть вместе.

Мы друг для друга храм, музей, кинотеатр и интересная книга. Мы отдадим друг другу всё что осталось в нас, если будет нужно, то черпанём со дна. Я ложусь спать с хорошим настроением, потому что сегодня мы были так рядом, так близко, так вместе. Когда я смотрю в зеркало я вижу его, а не себя. Он моё отражение, с ним жутко приятно.

Истинное счастье встретить того, кому хочется и можно раскрыть душу, того, кто примет тебя таким какой ты есть, вот только… честна ли я перед ним? Думаю, пока это не важно, он обязательно поймет меня и простит.

Пока мы вместе, нам будет легко и даже если нам станет трудно, это трудно будет легко.

* * *

Я уже вижу результат реформ. Улицы облагородились, они стали чище и дружелюбнее, но стоит отметить, что было бы странно если бы так не случилось, ведь на страже закона стоит Меригуан. Когда остатки бандитов транспортировались на эшафот, он стал наказывать тех кто мусорит или опорожняется в неположенном месте, он лично брал за шкирку старика и тыкал его в то безобразие, что из его жопы вырвалось, потом тот невезучий с коричневым обидчивым лицом бежал прочь.

За воровство отрубали – нет не руку, мы же не варвары, за каждый эпизод воришка лишался пальца. За убийство убивали на месте, а если было совершено насилие над ребенком или безоружным, то простой смертью преступник не отделывался, ему вручали повестку на эшафот, а уж там Кондратий найдет способ превратить последние часы жизни в одну сплошную боль.

Мне не нужны тюрьмы, не тот сейчас исторический период чтобы держать человека в безопасности и кормить его на протяжении десятков лет в награду за изнасилование… Интересно, а какой идиот первым это придумал?

Я понимаю раньше, когда фальшивомонетчиков варили в котле, это было слишком сурово и можно было сбавить градус правосудия, но мы сука убавили его до той кондиции, где серийному педофилу гарантирована жизнь.

Охх, как же хорошо самому придумывать правила, по которым должны жить люди, ни с кем при этом не советуясь, иметь безграничную силу и вседозволенность очень приятно, уж я-то не сверну в странные дебри.

Пока грамотности нет, глашатаи вынуждены орать по всему городу свежие новости. Подчиненные Искариота призывают отдать детей в школы, толкают воодушевляющие речи о благополучии и новом времени, говорят, где больше платят и обещают безопасность, если общественность подчинится новым законам.

Родители на первых порах даже не верили, что взаправду можно отдать на обеспечение другому своих детей, иждивенцев то у них много штук, а еды больше не становится. Интернаты забивались как шпроты в баночке, а беременных женщин стало так много, что найти на их фоне небеременную почти невозможно.

Мару со сложным выражением лица смотрела на свой плоский живот, в голове кружились странные мысли, но она быстро осекла себя – Нет уж пока рановато будет, он меня даже за ручку как свою девушку ни разу не держал!

Мы частенько и по многу гуляем по ночному лесу, только тут я могу распустить волосы и явить миру свои ушки и хвост. Эти вечера для меня особенные, мы беседуем как родные люди…

– Так вот представляешь КамАЗ берет и взрывается в толпе, а потом просто каша! Потом бах и еще один взрыв! Или помнишь, когда он взял бензопилу! Господи! Господи! В нём подох романтик! И это в такой умиротворённый вечер, когда птички поют и взывают к разврату.

Я пришла к выводу что отрицают любовь те, кто сильнее всего в ней нуждается, я уверена в нём спрятан неисправимый романтик… Я вытащу его наружу!

Глава 31

Почему рождаясь на свет, дети не улыбаются и не смеются, а рыдают? Предполагаю, что они что-то чувствуют, дурные ощущения самые сильные. Мы не помним, как рождались и не знаем, как умрем, сукин сын на небе любит держать нас в неведении.

Между рождением и смертью есть дуратский промежуток, в котором заключены грусть, боль, драки, несчастная любовь, кредиты, нелюбимая девушка и работа, а если человек добивается поставленной цели, то чувствует счастье совсем на немного, и после этого немного он вновь подключается к страданию на пути к следующей цели, ведь человеку всегда недостаточно того что он имеет. Так будет продолжаться пока он не умрет.

Кто виноват в наших страданиях больше – родная мать, что нас рожает или Господь Бог, как причина всему?

Люди пытаются бороться с божественным замыслом. Парни стараются вытаскивать раньше финишной черты, а когда осознали, что это не помогает, стали обматывать член каучуком. Девушки глотают таблетки, что рушат организм, не позволяя телу забеременеть, засовывают в себя спирали, самые отмороженные упрашивают сделать парня вазектомию.

На что только не пойдет человек чтобы не брать на себя ответственность, но может это и к лучшему, на сегодняшний день он даже о себе одном позаботится не в состоянии.

Бывают случаи, когда пара бутылок водки перебарывают рациональность и вскоре бедняжка трясущейся рукой держит тест с двумя полосками, в таких эксцессах применяются другие методики.

Можно принять медикаменты чтобы искоренить заразу, пока она не сформировалась, можно как в старь парить ноги или ронять себе гирю на живот, самые умные придумали раздвинуть ноги перед знающим человеком в белом халате, чтобы тот сам всё сделал за умеренную плату.

Некоторые, из-за беспробудного пьянства, даже не подозревали что беременны до момента рождения, такие маринованные в алкоголе младенцы остаются в дет домах, чтобы там из них воспитали будущих заключенных.

Те, в ком есть хоть капля совести, не ленятся донести младенца до мусорного бака. Вправе ли мы их судить? Большинство людей с радостью бы не рождались, если произвести социальный опрос в сознательном возрасте. Так может нам стоит поставить памятник таким матерям?

К чему я это, собственно, начал…

* * *

Мы с Мару как обычно гуляли по лесу, собирали грибы, ягоды и фрукты. Многие из них даже не пригодны в пищу, но новый организм способен переварить даже падаль, без особых последствий для жопы, так что приятной мне дегустации.

– Я что-то плохо вижу в темноте, можно я возьму тебя за руку? Спросила Мару и не дождавшись ответа уже прильнула ко мне всем телом.

– Да, конечно. Ответил я и только потом подумал – Странная просьба, у неё же лучшее на планете зрение, как придем домой обязательно пройдем мед комиссию.

Я прожевал нечто что кислее лимона в десять раз и поморщился, но не от фрукта, а вот нахлынувших чувств, очень поганых чувств…

Зов о помощи, бессознательный и полный горечи стон. Такое сильное желание жить я ощущаю впервые, я так сильно не любил жизнь даже в редкие моменты блаженства, что случались в моей второй жизни и от того мне стало жутко интересно, что же там такое скрыто в лесу…

Я схватил Мару за рукав и сказал. – Пойдем со мной. Мы зашагали в нужную сторону, но с каждой секундой предвкушение всё разрасталось и шаг ускорялся, я сам не заметил, как сорвался на бег и помчался вперед не взирая на ветки деревьев, что пытались выковырять мне глаза, когда мы пробегали мимо.

– Там что сейчас младенец плачет⁉ Мару услышала детский рёв и обогнала меня.

Мы на месте.

Прямо у наших ног в грязи утопает странное создание. Сросшийся тройной ребенок, таких вроде сиамские близнецы называют, только их тут трое… Некондиция природы, эволюционная ошибка, мутация… Когда бог тебя лепил он явно был с похмелья… Тебе не просто не повезло в генетической лотерее, ты проигрался как чудак, поставивший на зеро.

Шестирукое, четыхногое, трехголовое уродливое создание. Должно быть он родился сегодня и появившись на свет, до смерти напугал родителей и те от греха подальше, решили выбросить его подальше в лес.

Всегда знал, что фраза – мы рождаемся и умираем в одиночестве нелогичный бессвязный бред. Передо мной пример того, что мы не одиноки.

– С днём рождения тебя. Две головы уже мертвы, а та, что посередине надрывно плачет. Душа искомкана как вещи после стирки, но она сияет белым, там даже есть вкрапления его братьев, которые тянут душу за собой в небытие.

Вот уж нет… Тебе повезло встретить меня и раз уж ты так сильно хочешь продолжить эту жизнь, я обреку тебя на неё, мой хороший.

Упав на колени, я поднял это членистоногое и прижал к груди как родного сына. Помешательство успокаивает нервы, а руки поглаживают и придерживают еще живую головку и дарят ей родительское тепло. – Тише мой хороший, теперь ты не одинок.

Мару смотрела на них и её душа таяла.

Он убивает десятками в день, очень часто поедает своих жертв, пытает их и пускает кровь чтобы мясо было мягче, когда они орут и молят о смерти, он подпевает им мычанием словно любимому радио и улыбается. Одно из его хобби это вырывать ногти с зубами и заставлять проглатывать их, а сейчас он так чистосердечно проявляет доброту и заботу!

Я давно знала, что он способен на неземную жестокость и такой же силы любовь! Когда он смотрит на кого-то с такой нежностью, его глаза становятся самыми красивыми на свете, любовь заполняет его грудь и горло, она выступает сквозь кожу в виде пота и слез.

Мне кажется, что быть еще нежнее попросту невозможно, словно у него в груди два сердца вместо двух легких, а может так оно и есть с учетом его способностей.

Натруженные руки способны на ласку, он прижимает его к груди, поглаживает головы и плачет с ним в такт, чтобы после поцеловать в лоб.

Он отрастил крылья и сказал. – Хватай меня за ноги, мы полетим к Дормидонту. Во время полета он прижимал его к себе как мама птица. Приземлившись, мы побежали в подвал, с недавних пор его расширили и теперь он вмещает сотни пленников.

Дормидонт и доверенные люди без моральных убеждений кормят их, моют и регулярно пускают кровь.

– Сейчас мы избавим тебя от всего лишнего. Он как умелый парикмахер разрезал руки и ноги, вместе с ними две маленькие головы упали на пол. Ребенок вопил изо всех сил своей маленькой глотки, но он закрыл ему рот ладошкой и дал указание. – Тащите сюда бочку! Он потопил изрезанное тельце в крови и закупорил крышку со словами. – Пусть настаивается. Одну безвинную душу удалось спасти.

Из раза в раз он потрясает моё воображение. Может быть это я слишком нежная и тонко чувствующая натура, но иногда во мне возникает упорство выкатить на него всю накопившуюся нежность, уважение и восхищение.

Так хочется набраться смелости, схватить его щеки ладонями и смотря в глаза произнести. – Спасибо что ты есть. Но проделать такое хочется не при людях и даже не наедине, я хочу донести свою благодарность ему прямо в душу, чтобы в ней проросло нечто горячее и страстное.

Я хочу уделить ему больше нежности, чем Господь Бог уделил всем людям на свете. Я так сильно хочу обнять его как своего мужчину, что мне становится больно, больно от того, что я не могу поступить так, хотя он находится от меня на длине вытянутой руки.

Хочу, чтобы его ладонь ласкала мою кожу, повторяла контуры моего тела, хочу, чтобы его губы заставили мой мозг выделить убийственную смесь гормонов счастья. Мне нужна его страсть, нежность и любовь, я хочу монополизировать её, хочу быть нужной, самой нужной на свете. Хочу прислонить подушечки его пальцев к своим губам после того, как он поправит мои волосы… Я так много и сильно хочу… Что мне больно… Но ничего, я вытерплю. Всё вынесу ради этого момента, готова нос в кровь разбить, но добьюсь этого мига!

Операция завершилась, я не придумал ничего умнее чем просто обкорнать его и бросить мариноваться в собственной крови. Я как хирург после двадцатичасовой операции присел отдохнуть на бочку и осмотревшись увидел забавные выражения лиц у Мару и Дормидонта. Моя дочь смотрела на меня с влагой в глазах, а здоровяк как обычно ничего не вдуплял.

Нужно отвлечься… Обстановка, тут соответствующая в самый раз для какого-нибудь некроманта, не удивлюсь если на этой планете и такое встречается.

– Дормидонт нужно увеличить объем поставок. Детей прибывает очень много, счет пошел на десятки тысяч, они мой будущий электорат, нельзя пренебрегать их питанием. – Как продвигаются дела?

– Искариот доставляет сотню за ночь, операции проводим прямо тут, лучше всего себя проявляет пересаженная печень. Искариот славный малый, самый новенький в моей свите, но уже показывает чудеса работоспособности, даже помощь Серафима ему не нужна, тот сейчас занят другой не менее приятной работой.

* * *

Серафим сидел в кабинете, одна нога закинута на другую, корпус расслаблен и утопает в удобном кресле, один глаз приоткрыт и смотрит на портрет господина. Викентий сказал, что это отличная идея и разнес их каждому другу, правда на том рисунке что висел у него дома, командир обнимал большой букет цветов и был обнажен по пояс.

Он вглядывается на него как на икону, вдохновлялся правильностью черт и расслабляется под присмотром карих глаз. Ему казалось, что от портрета исходит аура мудрости, он вдыхает её ноздрями вместе с воздухом. Чтобы сохранить такой аромат, он готов трудиться день и ночь.

За усердную службу господин поощряет. Серафим достал склянку с фиолетовой кровью, такие дают только самым верным и приближенным людям, мы первые встретили его в лесу и удостоились такой чести.

Он словно сомелье откупорил флакончик, понюхал его, чуть пригубил и долго смаковал кровяной раствор во рту и только спустя двадцать минут набрался смелости сделать глоток и закатить глаза от удовольствия.

– Так вот она какая мудрость на вкус… Я всего лишь марионетка и как марионетка желаю, чтобы мной руководил самый умелый кукловод.

Большинство людей даже не осознают свою потребность подчиняться. Они уверены в том, что следуют собственным вкусам и желаниям, мама с бабушкой с детства твердили им, что они индивидуальны и весь остальной свет им обязан. Глупцы не замечают, что лежат перед сильным с раздвинутыми ногами, нельзя подчинить себе человека подчинившись ему, ты просто занимаешь унизительную позу.

Севастьян отвлек брата от раздумий и сказал, зайдя в комнату. – Информаторы донесли, что в одном питейном заведении произносят странные речи. Серафим улыбнулся, и они побрели в трактир.

Не привлекая внимания, они зашли, подкрались на цыпочках к дальнему столику, заказали дешевой выпивки и стали слушать, благо их слух, как и организм в целом усилились в десятки раз после кровяной терапии.

Но есть и минусы… С недавних пор их мозги не могут опьянеть, тела искореняют любой яд, стоит ему только пролиться в желудок. Серафим грустно вздохнул и сказал – Даже не знаю к лучшему это или худшему…

– Я думаю, что это хорошо. Господин не уставал повторять, что трезвый рассудок священен! Севастьян впитывал каждое изречение командира и записывал его в маленький блокнот.

Спустя двадцать минут шесть мужиков за соседним столиком заговорили…

– Я так и не понял, а почему он вдруг стал королем? Кто его назначил? И почему остальные люди не задают вопросов?

– Верно, нас просто поставили перед фактом, никакого уважения.

– Согласен, еще бесят его стражники, что постоянно указывают нам как жить, говорят, где можно ходить, а где нельзя.

– Поддерживаю, они обезумели от вседозволенности, мой брат работает строителем, так он уже два дня не может вернуться домой, его заставляют пахать сверх нормы.

Они еще сорок минут причитали о трудностях и несправедливостях… Сволочи не ценят то, что имеют. Серафим разозлился и сказал брату. – Наши клиенты.

Выследить их было просто, такие люди и в трезвом то виде еле ходят, а тут еще и пьяные передвигались переставными шагами. Один удар рукоятью кинжала в затылок, и человек падает пластом, проезжается подбородком по земле и лицо становится красным и стертым, словно по нему прошлись напильником.

Далее мы с братом связываем их, затыкаем рты и загружаем в телегу. Последний пункт поместье нашего товарища. Тут живет Кондратий. Даже ему хозяин выделил отдельные апартаменты, вот только бедняге приходится работать в две смены.

На входе у ворот возникла небольшая очередь из телег, загруженных теми, кто проявлял странные настроения. Не на всех распространяется симпатия господина.

– Здравствуй, приятная сегодня погода не правда ли? Спросил Искариот. Как же он мне не нравится… Всегда выполняет работу вовремя и на совесть. Умудряется отлавливать людей для Дормидонта и мой хлеб забирает тоже. Благодаря усердию, он регулярно мельтешит перед глазами господина…

Кажется я ревную…

– Завозим господа. Кондратий вышел на свет. У него прорезиненные перчатки по самый локоть и все они были заляпаны в крови.

Мы спускаем людей в подвал, работа скучная и монотонная, но даже тут можно пострадать… Мы наступили в кровавый студень и испортили обувь. Подвал покрыт склизкой массой на десять сантиметров верх, сколько же тут умертвили людей…

– Ах да, забыл предупредить, мне нужны новые сапоги до колен и специалист что починит канализацию, а то работать совсем неприятно.

– Работа не волк! Все будет сделано мой друг. Искариот первым вызвался помочь.

В кого же мы превратились…

Мы сильная и жестокая власть.

Для таких людей не нужен эшафот, гильотины и публичные казни. Преступники на сцене могут сказать какую-нибудь глупость, что западёт людям в сердца и даст силы для сопротивления. Потому мы будем казнить их в подвале, негласная тайная утилизация непригодных людей. Такая смерть подавляет личность, после убийства не останется даже могилы, никто не узнает, а существовал ли человек вообще.

Трупы перекручиваются в фарш в большой мясорубке. Кондратий дьявольски силен, он перемалывает кости в муку без особых проблем. Ливер его помощники накладывают в ведра и уносят в лес, они ходят кругами почти круглосуточно, нынче много непокорных…

Кое-что капает на пол и от этого кое-что на полу расплывается кровавое желе, от которого потом воняют сапоги. Не нравится мне этот подвал… Есть в нём словно что-то не гуманное, наверное…

А еще стало на миг интересно, а вправду ли ведра уносят в лес, деревья ведь в другой стороне, почему подопечные шагают с ними в сторону замка?

Ладно это не моё дело, господин сам за нас всех думает.

Глава 32

Самый больной вопрос всех сознательных людей – воспитание детей. Главная проблема в том, что наш мир прогнил и мораль просела до таких низов, что Марианская впадина покажется Эверестом.

Если у тебя родится сын, он обязательно вырастет плохим примером для других, вместо образа сильного волевого мужчины, он будет сочетать в себе чахлость, безынициативность, зажатость. В самом работоспособном возрасте, когда можно горы сворачивать, он будет лежать на диване и жаловаться на депрессию, примеряя на себя десятки психологических терминов, которые он даже не понимает.

Уровень тестостерона упадет ниже, чем у женщины, принципами и убеждениями даже не запахнет, каждый встречный сможет подтереться им как бумагой в сортире, любая девка с улицы оставит его без твоего наследства. Он уже не сможет подарить тебе внуков, потому что ты сам кастрируешь его понимая, что лучше будет им никогда не рождаться и не увидеть кто их отец и кто твой сын.

С дочерями тоже не всё так радужно… Если ты душу положишь на воспитание, посвятишь ей каждую свободную секунду жизни, будешь жить целью воспитать её умной, достойной, целомудренной девушкой, то она всё равно начнет продавать своё тело сразу после созревания, даже при условии, что она материально обеспечена.

Может быть и хорошо, что в моём прошлом мире разыгрался демографический кризис. Великий классик сказал – Да чтоб вы все сдохли! Так оно и вышло…

Во втором мире, моём мире, я не допущу подобных ошибок. С Мару повезло, я смог передать ей себя, свои принципы, мировоззрение, характер. Если ты как родитель смог передать частичку того драгоценного что скопил за жизнь, то тебе уже не стоит ни о чём переживать, если ты уверен в себе, что ты не идиот.

* * *

Чуть позже стоит навестить моего второго отпрыска в бочонке. Или стоит подождать? Вдруг он приобретет свойства хорошего вина или станет сильным как Обеликс искупавшись в волшебном зелье? Ладно потом схожу, а то желудок сводит от голода…

Ранним утром я спустился в столовую. В такой час тут будут только два человека я и Таисия. Она вторая по старшинству сестра. Если пышущая здоровьем Емельяна как старшенькая больше походит на заботливую мать, то Таисия выбрала путь противоположности.

Худенькая, элегантная, бледная как аристократ, имеет симпатичные хронические темные круги под глазами, черные длинные волосы, черные ногти и даже губы умудряется красить в черный как мазут цвет, откуда только косметику берет…