Текст книги "Сколько горя нужно для счастья? (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Сейчас мне перепали такие возможности, что я захотел в единственном лице стать главным термином для всего, хочу, чтобы каждое моё слово использовалось для обозначения истины, хочу, чтобы каждый мой каприз изучали и зубрили как параграф, желаю, чтобы каждый мой неосторожно брошенный жест, был в силе погубить миллионы людей. Не знаю откуда во мне эти желания… похоже природа истинного человека слилась со мной.

– Я понял, что смысла жизни нет, если ты ей не управляешь. Вот такой вот мой вердикт.

– Порой тебя так заносит… Но я хочу, чтобы ты знал, что отныне, ты не одинок в своих принципах, я пойду по твоим стопам, я разделю с тобой трудности и невзгоды. Так что будь добр, если тебе будет тяжело и грустно, то произнеси моё имя и я буду тут как тут.

Мне словно кипятильник засунули в глотку, настолько тепло от её слов. – Спасибо Мару, думаю ты и есть моя главная преференция.

Господи, как же хочется прижаться губами к его губам. Желание такое сильное, что сердце в узел закручивается. Пока что я лишь могу робко положить свою ладонь на его, он всё равно не увидит в этом никакого подтекста…

* * *

Мы вернулись поздно ночью. Солдатики тренируются, каждый лежит в грязи, грязь под ними образовалась из песка и пота. Молодцы, помнят, чем чревато безделье. – На сегодня хватит, отдыхайте.

Те, кто отжимался замертво упали лицом в грязь и даже не пытались отвести голову, чтобы получить доступ к кислороду. Те, кто приседал упали на жопу и растелились по земле… Хвалю, вы мои собачки павловцы…

Женщины бросились спасать их, тащили мужиков как бревна по земле, затаскивали внутрь и укладывали спать. Одного Герасима, такого крупного, едва могли поднять четыре женщины. Ярослав был на подхвате.

Еще чуть-чуть и даже башенный кран их не поднимет.

Мы тоже легли спать, но тут послышались стоны… Множество стонов, кто-то стеснялся, кто-то делал это мыча. Хмм, получается пока я брожу в темноте, мои ребятки давно выбрались на поверхность.

Гулливер испытывает успех, мальчик повзрослел и сейчас Ливия прыгает на нём, Ярослав частенько убегает с Емельяной в лес, Эдуард как-то иначе стал смотреть на Степаниду… Да и остальных мужчин сестры давно разобрали. Теперь понятно, почему все ходят довольные как кошки.

Похоже я слишком мягок, раз они умудряются работать в две смены.

Даже не знаю, завидно ли мне… но я ненарочно вспоминаю те ночи с Лалиндой… Тогда я мог есть счастье ложками.

Мужчина и женщина, самые удивительные создания, думаю бог сам ахуел с того результата, который у него получился. Никто не знает, что будет если соединить эти два элемента, очень активные химикаты. Может взрыв, может выделится отравляющий газ, либо произойдет красивое горение, еще они могут растечься или отвердеть, и в редком случае, они превратятся в благородный минерал.

Тошно и тоскливо… Я хотел было уже угасить их либидо помешательством, но понял, что я не настолько жесток, я могу убить и съесть человека за то, что он имел наглость моргнуть при взгляде со мной, но поступить так нечестно не могу… пусть хоть как то себя развлекают, потому что их дальнейшая жизнь будет бедна на радостные события.

Мару в этот момент думала о другом.

Я знаю, что такое секс и даже видела, как это происходит на деле, весь прошлый мир был помешан на нём. Люди позабыли любовь, страсть, обесценили семью и друг друга, они подменили понятия и считали, что пьяная ебля малолеток на грязных квартирах, и последующее лечение от венерических заболеваний и есть то самое светлое о чём так много писали поэты.

У него секса не было… и чуть углубившись в его чувства я поняла, что он особо никогда его и не желал… Я люблю его, но секс мне пока непонятен… Я хочу, чтобы он обнимал меня, зарывался пальцами в волосы, целовал, шептал на ухо какие-нибудь приятности… это уже можно назвать частью секса или еще нет?

Мне страшно представить, а что, если у нас это будет как у всех остальных? Неужели стоит им заняться и все светлые чувства уйдут на жертвенный алтарь похоти… Завтра спрошу у сестер что они чувствуют…

* * *

После нашей прогулки в городе начались волнения. Люди охамели и стали вырезать стражников по одному, навещать их семьи, устраивать пожары в более дорогих кварталах, зарождать в людях неправильные настроения.

Начались локальные стычки, бандитские притоны зачищали люди в доспехах, происходит взаимная резня.

Одним словом, в городе неспокойно…

– Все идёт так, как желает наш господин. Он доволен тобой. Напротив двух братьев Серафима и Севастьяна, сидел главный атаман, который успел протрезветь и набраться смелости встретится с доверенными людьми самого ЕГО.

– Я р-рад, служить нашему господину, но простите мою наглость, я должен доложить о проблемах… Стража более обучена и потери среди моих людей возрастают, многие спрашивают – зачем мы это начали и почему я отдаю такие команды… Боюсь если так пойдет и дальше, меня попробуют сместить. Пока он проговаривал это, он успел выпотеть полтора литра пота.

– Господин предвидел это, мы поможем вашей организации. Скоро придут наши люди, и мы устроим рейд по особо охраняемым районам, это выбит из колеи стражу на несколько месяцев.

– Замечательно! А сколько их будет?

– Включая нас, четыре человека.

Его лицо выражало изумление… четыре… если бы он, этот монстр пришел лично, я бы не удивился, потому что он с той девушкой за пару минут вырезали сорок его бойцов… Но эти люди точно, настолько опасны как этот монстр?

– Вы не думали, что господин может растрачивать своё время попусту и будет лично принимать участие в подобных пустяках?

– Нет, что вы, я понимаю у такого… Тут он немножко замялся и ему не хватило смелости назвать его человеком. – У такого… Занятого господина, есть дела поважнее…

– В таком случае, приступим.

Серафим помнил свою родину. На этих узких улочках, он чувствовал себя как рыбка в воде или точнее, как килька в томате. Всю жизнь он плавал на ближних берегах, где-то посреди ила или в камышовых зарослях.

Он с братом давно смирились что карьеры им не построить, максимум, они могут из шестерок перерасти в семерку. Они и не думали, что после похищения когда-нибудь вернуться сюда, что, будут вальяжно, закинув ноги на стол бывшему начальнику, с которым раньше и не удостаивались чести встретиться, диктовать условия.

Теперь у меня один начальник и один бог. Я понимаю, почему Викентий первый стал называть командира господином. Я Серафим буду богобоязлив, боголюбив и слово моего бога будет последним аргументом. Мы с братом блюдем все его заповеди…

– Нужно почитать отца своего… Севастьян со мной солидарен…

– Да ты прав. Нужно трудиться. Нам даны превосходные возможности, мы не такие сильные как Герасим, но тоже кое чему научились, в отличии от большинства, мы с детства прогрызали себе право на жизнь.

Глава 21

От лица Серафима.

Знакомые появляются и исчезают, а лучшие друзья и боевые товарищи – это навсегда. Потому что даже когда ты идешь в пропасть, на самое дно, они помогут тебе осознать, что ты идешь туда не один.

К счастью, моими друзьями стали те, про кого при первой встрече я подумал: «что это за недоумки⁉»

Гулливер с Дормидонтом пришли на подмогу, я встретил их вопросом – Готовы?

Гулливер ответил – Конечно, аж руки чешутся.

– Хех, недаром тебе их отрубали. Пошутил Севастьян.

– Нарываешься⁉

– Не распыляйся Гулливер, настоящие друзья всегда будут с тобой, когда ты не прав. Когда прав, с тобой будут уже всякие приспособленцы. Ответил я.

– Верно, ты никогда не бываешь прав, но мы продолжаем любить тебя. Поддержал меня Дормидонт.

– Да вы охренели! Ладно, как вернемся в лагерь, вызову вас на поединок. Мне нравится этот юноша, напоминает моё детское озорство.

Раньше мы с братом были одни против целого мира, а теперь у нас есть свой отряд, семья и отец. Мы доверяем друг другу спину в бою и моем друг другу спины пока купаемся, мы чувствуем друга своею спиной… а когда у одного из нас сломала челюсть, другие жуют для него пищу…

Тааак! Стоп! Нужно будет переосмыслить наш совместный досуг… или поскорее найти себе женщину, а то что-то нехорошие мысли в голову лезут…

– Такс, ладно, шутки в сторону. Перейдем к делу. Серафим был серьезен, это его первое персональное задание от господина, и он хотел выполнить его бля стяще.

– Ну к делу так к делу, вот только, кто это такие? Спросил Дормидонт указав на толпу солобончиков.

– Этих десятерых нам назначил атаман в подмогу.

– Приятно познакомится, я Гулливер. Мальчик протянул руку самому здоровому жлобу из толпы, мужчина посмотрел на юношу сверху вниз и ответил на рукопожатие, правда тут же упал на колени и стал кричать. – Умоляю, отпуску руку!

– Ой извини, я кажется слишком привык к силе моих друзей…

Серафим подумал в сердцах… – Господин! Ну почему вы прислали ко мне недомерка и тугодума, ведь диверсия требует мозгов.

– Достаточно любезностей, нам нужно устроить резню в нескольких центральных торговых кварталах. Это не окраина и там стражники патрулируют регулярно.

– Но они же закованы в доспехи… Мы раньше только воровством промышляли и не умеем сражаться. Робко сделал замечание парень из толпы.

– А вам и необязательно марать руки, вы нужны в качестве свидетелей.

Десять салабонов пошли вслед за ними. Раньше они не смели идти так открыто на людях, рожи то у них бандитские… Как же конфиденциальность⁉ Эти четверо точно профессионалы? Засомневались они.

Гулливер закричал первым. – Смотрите, вон парочка жестянщиков стоит! И первым же кинулся в бой.

Я только и успел крикнуть – Идиот!

Мальчик мчался как спринтер, быстрее чем далматин на собачьих бегах. Стражник толком не успел ничего понять, а юноша уже ударил ему под шлем апперкотом. Голова оказалась в таком положении, что он сумел бы рассмотреть свой зад.

Напарник едва успел схватиться за рукоять меча как вдруг ему в голову прилетел камень от Дормидонта. Он упал, озяб, и изо рта потекли слюни… Вмятина в голове приличная.

Десять тел были в шоке… за четыре секунды убить двух экипированных стражников⁉ Что они вообще такое, чем таких кормят?

– И что нам теперь по два человека отлавливать? Мы же так кучу времени убьем вместо кучи людей.

– Конечно нет, господин, дал нам кое какие пузырёчки.

Я бросил пару таких в ближайшую лавочку, и они с небольшим взрывом воспламенились.

– Ох, нихрена себе!

Впервые вижу такие эликсиры, вообще с недавних пор, он ежедневно просит выпить нас что-то, имеющее странный привкус…

– Теперь они сами придут к нам, как мотыльки на свет. Люди, увидев пламя разбежались с криками – Огонь!

– Смотрите как бегут, причем так много и с разных улиц. Около тридцати консервных банок бегут прямо на нас. Десять мужчинок съежились от страха, а вот они, наоборот, стали спорить. – Дайте мне всех! Потребовал Гулливер.

– Пусть тебе твоя Ливия даёт, мы тут тоже не для красоты стоим!

Мне с братом надоело слушать препирательства, и я сказал Дормидонту – Убить. Этому два раза повторять не нужно, он ринулся в бой как медведь.

– Подожди меня зараза! Мальчик побежал за ним.

Мысли мужчин сконцентрировались в одном направлении.

Они дрались как дети сатаны. Мы и не думали, что человеческое тело способно на такую ловкость, прыть и силу. Коренастый юноша бьет кулаком в стальную грудь и страж падает замертво с деформацией в доспехах. Держу пари, там ребра перекрошились в пыль…

Он схватил за голову следующего и ударил его лицо коленом. На месте физиономии видны лишь кровавые разводы, так сразу и не угадаешь, где нос, а где глаз. Зубы ссыплются на землю как капли дождя. Дормидонт отдельная история… Он был вооружен боевым молотом. Один удар с замахом гольфиста и человек летит в небеса.

Серафим дрался более грациозно. Удар тонким кинжалом в прорезь на шлеме и человек падает с поврежденным мозгом, на острие остается глаз, словно его насадили на шариковую ручку. Бойцы в восторге от новых тел. Недаром господин тренировал нашу гибкость, выгибая ноги до шпагата, разрывая паховую область, растягивая связки, закручивая тело в морской узел.

Мы думали он издевается над нами, но теперь ясно, что это дар божий!

Рефлексы вышли на иной уровень, я могу одновременно уклонится от сотни арбалетных стрел. Спасибо вам господин! Я не устану благодарить вас! Кроме вас никто бы не подарил мне возможность убить человека указательным пальцем. Раньше, при виде металлических ублюдков, я только поджимал хвост и убегал, а теперь сам могу накрутить им хвосты.

– Наступаем! Кричал командир стражи.

– Я тебе сейчас сам наступлю! Гулливер догнал его, повалил на спину и ногой надавил прямо на причинное место. Раздавил… всмятку. Жестоко… подумали люди, даже если он твой враг, но мужскую солидарность никто не отменял…

Солдат становилось все больше и больше. Десять прихвостней в ужасе молились, не дай бог эта героическая четверка выдохнется, тогда мы точно трупы. Давно этот город не видел такой резни.

– Смотри и завидуй Серафим. Господин тоже выдал нам кое какие флакончики. Гулливер достал два таких, один выпил сам, другой бросил Дормидонту.

Лица побагровели, глаза раскраснелись так что зрачков не видно, а тела стали издавать трескающийся звук, мышцы растягивают кожу, как толстые люди маленькие футболки. Пена изо рта ознаменовала начало конца.

Мальчик встал на четвереньки и как олень побежал в сторону подкрепления. Вот тут даже Серафиму стало не по себе… А мужчины смотрели завороженно, каждый понимал, что уже не сможет воспринимать мир иначе.

Он прыгал на одного выламывал ему руки, зубами прогрызал металл, сминал головы железной хваткой. Теперь его кулак как крупнокалиберный снаряд, от энергии столкновения плоть лопалась. Мальчик немного садист… выхватывал меч и вставлял его прямиком в зад, раскурочивал все нежные места, рвал пасти, давил глаза.

В конце отрезал ухо и крикнул – Передам Эдуарду сувенир. А потом глупо рассмеялся.

Дормидонт же просто оставался дубом. Все мы видели, как индуса сбивает поезд, вот примерно такое и происходит с теми, кто встретился с ним.

Редкие жители смотрели в окна и не могли поверить… сотни стражников превращаются в рваное мясо.

– Пламя перекидывается на соседние дома! Мы планировали сжигать город? Спросили люди.

– Не беспокойтесь, господин предвидел и это. Произнес Серафим и бросил очередную склянку. В момент пена закрыла весь квартал.

– Ничего себе!

Мы буянили по городу много дней подряд, все были выжиты как лимон. Приставленным мужчинам было интересно – Как нам стать такими как вы? И еще более страшный интерес вызывал вопрос – к кому такие монстры могут обращаться с почтением, кто тот самый господин?

* * *

Август – это не месяц, а имя действующего правителя города, в котором живут люди. Города, чьё название не помнит почти никто из местных жителей, города, где люди влачат бессмысленное существование, города – Андрианополь.

Он с рождения считал, что люди распадаются на рабов и свободных. Если человек не может располагать как минимум половиной времени дня на свои нужны, то он должен быть назван рабом и к нему будет подобающее отношение. Раба любить невозможно, это всё равно что питать высокие чувства к табуретке. Таких можно лишь бить, обижать, такими людьми пренебрегают, их дозволено как мясо выставлять на прилавок и торговать по килограмму.

Рабство затягивает человека как алкоголизм, каждый рожденный рабом мечтает о свободе, но взрослея, принимает и смиряется с мыслью, что рабом и умрет, а к средним годам и вовсе считает свободу, пустой тратой времени. Эти ослы никогда не догадаются, что нужно сбросить не груз, который они волокут, а тех, кто закидывает им тяжести на спину.

Он же с рождения унаследовал титул и может быть назван как угодно – королем, правителем, господином.

Король сидел во главе прямоугольного стола и с презрением смотрел на собравшихся, а собрались тут все сливки города. Единственная, кто хоть как-то держался с ним наравне была – Матильда, исключительно властная женщина.

– Август, и для обсуждения каких вопросов вы нас созвали? Остальные чиновники рангом пониже сжались от одной только её интонации.

– Вопросов много и главный из них – беспокойство на улицах. Атаман вышел из-под нашего контроля, он перестал отвечать на сообщения, прекратил отлов и поставку горожан, организовал банду на сопротивление и теперь мы несем потери в личных гвардиях.

– Вы пробовали отправить людей по его душу? Спросила женщина. Сразу видно, что она частенько заказывала ликвидацию неугодных.

– Да, команды были, много раз, но они бесследно исчезали…

– Один из разведчиков доложил, что его охраняют двое мужчин, владеющих продвинутыми навыками. Ранее эта парочка замечена не была и репутации не имеет. Отрапортовал главнокомандующий стражи.

– Как итог: мы имеем множество трупов на улице, и ситуация обостряется каждую ночь. Добавил Август.

– Получается наш главнокомандующий не справляется с прямыми обязанностями? Вот язва подумал он…

– Мои люди редеют, докладывают, что их семьи вырезают бандиты пока мужья несут службу. Некоторые просят увольнительную, впервые за всё время мы испытываем недобор.

– Позор! Мы не для этого впустили вас в ближний круг! Хором набросились на него присутствующие.

– Я не виноват, происходит нечто странное!

– А кто виноваты, мы?

– Нет, я не… Командир замешкался…

– Всем молчать! Август использовал последний аргумент.

– Дело движется к бунту… Опять прольется много крови… Продолжали сетовать люди.

– Ну раз движется значит остановим. Август набрал воздуха в легкие и стал командовать.

– Семьи сотрудников под защиту, увеличить всем жалование в пять раз, снизить критерии отбора для новичков и устроить ответные зачистки. Если потребуется, вырежете каждого третьего в беднятских кварталах. Август был решителен, судьбы людей его интересовали меньше, чем меню на ужин.

– Но сейчас нам крайне невыгодно терять население… ведь скоро придут они. Если судить по последнему сообщению, их аппетиты только возросли. Так же они указывают на странный эпизод, пару месяцев назад погиб маг, конвоирующий группу людей. Они проводят расследование. Это уже протараторил главный переговорщик с «той» стороной.

– Эти вопросы отложим на потом. Сначала стабилизируем ситуацию, потом перейдем к переговорам. Каждое слово Августа закон и бумагу для принтера тратить не надо.

– Мы можем рассчитывать на вас? Обратилась Матильда к юноше в углу комнаты. Он единственный к кому она могла обратиться почтительно.

– Да, конечно, мой долг как верховного мага поддерживать равновесие в этом мире. Любой протест, если он перерастет во что-то масштабное, будет подавлен. Не важно сколько людей осмелиться поднять головы, я утихомирю всех одним взмахом руки.

* * *

Пока кое кто обсуждал эфемерные проблемы, мы не теряли времени зря.

Мой третий пункт самый важный. Я должен отнять монополию на насилие в этом королевстве. Если вы не в курсе, то насилие является краеугольным камнем любой власти. Любое государство и все человеческое общество построено на насилии. При помощи насилия в лице озверевших стражников – тебя неволят платить налоги, принуждают учиться, устраивают на ненавистную работу, заставляют идти и отдавать жизнь на чужой войне.

Насилие давно стало обыденной частью жизни людей. Ты учишь насилие сразу после математики в туалете, по нему же сдаёшь экзамены после школы, сцепливаясь с одноклассником из неблагополучной семьи. Насилие в семье главный фундамент крепких отношений, сам вспомни, стоит отчиму появиться с плохим настроением и все ваше семейство будет выть на стены.

Мне необходим такой аппарат насилия, который возьмет верх над городом. Каждый боец против тысячи стражников. Я взращу из них таких чудовищ, в сравнении с которыми все силовики, будут как палка копалка против секиры.

Глава 22

Ораторы ценились всегда и везде.

Во все времена при помощи красноречия они доступным языком объясняли беднякам, почему они должны продолжать работать за еду, почему стоит идти воевать за интересы другого человека, в процессе войны обменивая здоровье, психику, руки и ноги за блестящие медальки и почему можно лишится парочки зубов задавая лишние вопросы.

– Человеческий дух и сила воли могут всё! С этих слов я начал проповедь. Бойцы расселись по кругу как на татами, а я встал по центру и мнил себя духовным гуру.

– Вы знаете, что влюбленные люди не болеют, у них никогда не будет температуры и воспалений, потому что организм мобилизует все свои возможности на то, чтобы любить. Эти слова нужны больше мне чем им, проговаривая вещи вслух, я начинаю лучше понимать природу истинного человека.

Помешательство с видоизменением олицетворяют власть человека над собой, своим здоровьем и работой организма. Сила воли, мужество и упертость способны на такое, о чем людишка даже не мечтает. Если ты победитель, ты можешь забыть о таких вещах как больница и лекарства, раны у победителей заживают быстрее без всяких антибиотиков.

– В любой стрессовой ситуации, например, при нехватке еды или попадания в рабство, первыми умирают те, кто падал духом и опускался. С сегодняшнего дня я создам вам такую жизнь, что каждые семь минут вы будете жалеть, что родились на свет, каждый из вас будет проклинать отца и мать за тот неосторожный секс много лет назад.

– Уверяю, вы взрослые, суровые, бородатые мужчины будете плакать, вставать на колени и умолять простить вас, но скажу заранее, держитесь достойно, лишний раз не унижайтесь, я всё равно не склонен к состраданию.

– Вы должны бороться. Волк умирает, вцепившись зубами в шею медведя. Только борьба и сопротивление делают двуногую тварь человеком и только сильная борьба, и отчаянное сопротивление, превращают человека в мужчину. Соберите в кулак всё мужество и каждый день, каждый минуту воспринимайте как битву насмерть.

– Вы должны заменить слабую кровь и плоть сталью, а затем откуйте из себя клинок бритвенной остроты. Вы будете рубиться на мечах как настоящие мужчины, уперев взгляд во врага и искренне желая разрубить друг друга на шматки, превратить его и себя в рваное мясо.

– Лишь тот достоин жизни и моей милости, кто каждый день будет проливать литры крови. Если хотите освободиться от рамок человека, вы должны каждый день рвать на себе цепи. Покажите кто в вашем теле главный!

– Тренируйте веру, упрямство, прите на пролом как тупорогий баран. Используйте мужское презрение к любым трудностям, почувствуйте азарт борьбы и как настоящий лудоман, наслаждайтесь битвой.

– Когда вокруг тебя погибают товарищи, когда твои физические и моральные силы на исходе, когда под кадыком нестерпимо печет и хочется тошнить кровью, когда ты готов залаять как собака от тоски и рухнуть замертво… Это и есть ощущение настоящей жизни, высшей жизни.

– Такое ощущение даровано лишь мужчинам, и я сделаю из вас мужчин. У мужчин твердые кости и негнущийся хребет, мужчина способен взвалить себе на плечи проблемы всего мира и у него даже осанка не испортиться!

– Доля мужчины смотреть в лицо смерти и корчить ей рожи, нет на свете ничего обычнее смерти. Мужчина сам должен стремиться к ней, сам прыгать на копье и проситься на пытки. Мужчина делает себе харакири, даёт взятку палачу, чтобы тот как можно медленнее линчевал его. Мужчина, сгорая на костре хохочет от эйфории.

– Герой умирает один раз, а трус ежедневно!

– Вы будете драться смело. Сейчас вы просто заготовки мужчины. Я разбужу все что дремлет на дне ваших душ, запомните образ тестостеронового монстра, он станет вашей сутью. Мужчине свойственна жестокость и одновременно большая любовь к родине, матери, отцу и любимой женщине.

– Я для вас буду родиной, матерью и отцом в одном лице. Викентий на этом моменте мечтал, чтобы господин сказал еще и женщиной…

Степанида слушала весь этот сексистский бред и не знала, радоваться ей или горевать… Мог бы и про женщин что-нибудь хорошее сказать…

* * *

Ритм жизни изменился. С утра я заливаю в их глотки ужасный коктейль, что наколдовывал ночью, что там только не намешано… Сила, неистовство, мощь, воля, бешенство… Они багровели, съедали по взрослому бычку и шли тренироваться.

Я забрасывал каждому из них стальные болванки на голову, и они как индусы, таскающие грузы на голове бегали по лесу. Тяжесть страшная, у многих по началу ломались позвоночники, но я склеивал их как мог и добавлял еще пластин чтоб неповадно было.

Они бежали, их рвало на ходу, кровь лилась из носа как из-под крана, глаза выдавливало давлением, но и этого недостаточно… Я догонял отстающих и тыкал им в спину ножиком. Бегали в дождь и слякоть, часто поскальзывались и ломали кости в труху.

– Если сломаны ноги, то просто ползи.

– Хорошо господин! Ответил Меригуан.

– Стой, ползти, конечно, хорошо, но про груз тоже забывать не стоит… Я уронил ему на спину стальную болванку. Он пополз как черепаха, тащащая панцирь.

Что только мой больной разум не придумывал… Я приручал своей воле десятки волков и натравливал их на человека. Они рвали руки и ноги, кусками сдирали мясо до белых костей, особо ловкие дотягивались до шеи. Герасиму такие укусы не страшнее нападков клещей, он выдирал их и пинал как футбольный мяч, а вот Гулливера они один раз чуть не порвали на ремни.

– Разбейтесь на пары!

– Но нас же одиннадцать.

– Тогда тот, что окажется самым одиноким, будет со мной. Викентий как бы специально не нашел себе напарника…

– Начнем испытание болью, загадайте друг другу число, потом выпытывайте его двадцать минут, после чего меняемся ролями.

Охх, ну я и злодей конечно… Даже сатана не заставил бы Серафима пытать родного брата… Эдуард вынужден причинять боль той, чьё тело нежно прижимает к себе ночью.

Не люблю кумовство, он всё-таки делает ей поблажки. – Эдуард, если ты продолжишь паясничать я займу твоё место. Он видел, что Викентий превратился в кусок вареного мяса и сказал Степаниде. – Прости любимая, лучше это буду я. И выдрал ей нижнее веко. – Эдуард и не нужно делать такое лицо – типо у тебя любимая кошка сдохла! Не делай из меня дьявола.

Дормидонт сдирает кожу с руки, словно щиплет кожуру вареной картошки. – Идиот ты сначала хоть цифру придумай! Орал в сердцах Кондратий. Гулливер кусает ногу оставляя фиолетовые отпечатки зубов, Герасим пошел дальше и уже сломал пару фалантов пальцев.

Мужская дружба зарождается в такие моменты, когда ты товарищу вырываешь ногти, суешь под них иголки, подпаливаешь ноги на костре, отрезаешь кусочек языка и уха. Мы мужчины проверяем друг друга на стойкость и трудности, ищем друг в друге воплощение внутренней силы. Мы не только в пятом классе с линейками в руках меряемся стержнями в туалете, взрослея мы так же продолжаем проверять друг друга на внутренний стержень.

А теперь спарринг!

Братья по оружию бьют друг друга как обычные братья в неблагополучной семье. Кулаком по морде, утрамбовывая нос куда-то в череп, закручивают тела в землю как шурупы и стучат по голове ногой.

Когда сил уже не остается они падают и валяются в грязи, но не сдаются. На них смотрит господин и они должны порадовать его зрелищем, потому упёрто ползут на встречу друг другу и кусаются в смертельной сватке как гусеницы.

С победителями я выходил на бой лично. Наши взаимодействия казались адом, даже меня в прошлой жизни начальник так не дрючил как я их.

Зло всегда побеждает, оно ярче и красивее добра. Мы можем часами читать книги о том как харизматичный герой издевается над другим, приносит ему страдания и мучения, сам при этом претерпевая чуть ли не эрекцию. Нас это забавляет, мы сознательно стремимся к негативным вещам, наша психика нуждается в них больше чем в счастье, ведь книжки же о добре напоминают детские сказки, их даже импотент читать не захочет.

Умей причинить неудобства, дискомфорт, боль. Сила всегда связана с принуждением, колесо прогресса часто отдавливает ноги. Кто хочет действовать, должен быть готов ко всему, и в первую очередь, что его действо понравится далеко не всем. Через страдания и борьбу с ними проявляются сила и величие духа человека.

Когда смотрят как условный Меригуан терпит, когда ему вырывают икроножную мышцу, зритель наполняется гордостью.

– Гулливер мальчик мой, я для тебя пример для подражания, но это не помешает мне содрать немного скальпа у тебя с лица. Ливия была в шоке, когда он вернулся без кожи на лице, выглядел он как зомби, облитый томатным соком.

Я мог спокойно выбить глаз человеку, откусить нос, отрубить кусочек пальца. Не стесняясь, залезал рукой в пасть, ногтями травмировал десна, вырывал зубы мудрости, ведь мудрым могу быть только я, они в ответ пытались кусаться, но перекусить мою кость сложнее чем арматуру.

– Повторюсь еще раз, когда бог создавал человека, он очень мало внимания уделил коленям. Произнес я и сломал ноги Кондратию. – Но я как специалист куда эффективнее его, и могу залечить даже такие раны.

– Превратите каждую часть тела в орудие для убийства. А на этих словах я указательным пальцем проткнул ногу Герасима, эффект как от пулевого ранения. Здоровяк пытался схватить меня и железной хваткой раздробить кости, но я просто засунул ему пальцы в нос и потянул за собой как щенка на поводке. Он упал и дальше я просто прыгал на его голове, пока она не стала чуть плоской.

Моему любимчику Эдуарду я вывернул руку и начал словесно мучить. – Кто ты Эдуард?

– Я мужчина!

– Повтори!

– Я мужчина!

– Правильно, а как мы помним, терпение мужчины не знает границ. Я выворачиваю её дальше, надрывая связки и сухожилия. Он разревелся как мальчик… Сердце Степаниды застучало с ним в один такт.

– Что девочка жалко ухажера? Может что-нибудь скажешь, к примеру, что я не прав? Она оробела от моих слов.

– Запомни, задача человека переделывать мир. Мужчина переделывает его посредством себя, растрачивая всю энергию, всю жизнь на созидательство, только так он становится победителем. Вклад же женщины заключается в том, чтобы приобщиться к роду победителей, изменить мир посредством сильного мужчины. Продолжить род – рожая победителей от победителя, но вот незадача… твой суженный сейчас скулит как собака…

– Эдуард не сдавайся! Прокричала она в сердцах.

Будущий победитель откусил губы от напряжения, сам себе до конца выкрутил руку в конец её доломав, она теперь болтается как тряпка, после чего быстренько заехал мне прямо в лицо.

Я оскалился, почувствовал кровь из разбитого лба… Все смотрели заворожено. – Молодец, Эдуард, хвалю. Помешательством я внушил ему, что его тело обволакивает огонь. Он стал кататься по земле, пытался содрать с себя кожу как одежду, истошно вопил, задыхался от нехватки кислорода.

Я продолжаю изучать новые фокусы. Вообще человеку можно внушить всё что угодно. Девушка может внушить парню – что он бог или ничтожество, парень может внушить девушке – что не бросит её после первого раза, а я теперь могу внушить человеку – что он собака и он в зубах будет приносить мне палочку.