Текст книги "Сколько горя нужно для счастья? (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

От неё исходит такой холод что в помещение даже кондиционера не нужно, если она найдет себе мужика, то он на утро пообнимавшись с ней рискует заработает пневмонию или как минимум отморозить пару пальцев до ампутации.

Мне же приятна прохлада…

– Моя драгоценная, я голоден как бык, что у нас на сегодня?

– Ваши любимые щечки. Ответила она, аппетитно облизнув ведьмовские губы.

Передо мной огромная тарелка, на ней аккуратно разложены жареные человеческие щечки, причём она заботливо рассортировала их по размеру, полу и возрасту. Цепляю на вилку сразу три и поглощаю… Какая же нежность, даже жевать не успеваешь, они тают во рту как сливочное масло…

Теперь я понимаю почему люди целуют друг друга в щеку. Может они не осознают, но это точно подсознательно желание укусить и съесть ближнего своего.

Заместо оливок на блюде разложены глазные яблоки и опять-таки, все зрачки голубые как я люблю… Таисия, словно любящая мать, смотрит как господин уплетает еду, от милой картины её бледное лицо зарумянилось.

Помню она случайно заметила, как я, идя по коридору обгладывал руку. В те поры я стеснялся каннибализма и хотел было разволноваться что меня спалили, но она сказала, что сырое мясо вредно и может поспособствовать.

С того самого дня мы и сотрудничаем.

Она мой личный повар. Я освободил её от остальной работы, обжаренные в масле и фаршированные люди так задобрили мой желудок, что я предложил ей шикарное поместье, бесконечное количество золота, собственных слуг и всевозможных благ, но она наотрез отказалась.

Её желание кормить меня. – Люблю, когда мужчина ест с аппетитом.

– Но у нас же много других мужчин в коллективе, уверен после тренировки у них потрясающий голод. Один только Герасим съедает две коровы на полдник.

– У нас много ребятишек, верно, вот только мужчиной в широком смысле этого слова, я могу назвать и считать только вас мой господин. Самое забавное что это даже флиртом не было, я уверен на сто процентов, что она не чувствует ко мне ничего сексуального и романтического, это значит что её желания более глубинные и связаны с приготовлением людей.

– Я приготовила для вас кое-что особенное. Она открыла перед моим носом блюдо, и я очень громко сглотнул слюну.

Груди… Две женские шикарные, ровные груди лежат на небольшом коржике из песочного теста.

– Десерт! Каждая из них нафарширована сладкой начинкой. Интересно, а если подростку в пубертате, мечтающему увидеть женскую грудь, подать это на ужин, как он отреагирует? А впрочем, к черту его, главное, что я в восторге.

Я облизал одну и не мог остановиться. Грех лучшая приправа для еды.

– Правда, есть кое какой нюанс, при жизни она была воровкой и по закону должна была избежать смертной казни, но я замолвила словечко и девушку все же привели на эшафот. Когда я увидела её, я сразу подумала, что она взрослела для того, чтобы стать вашей трапезой. Таисия расцветает, когда говорит о еде…

Я прожевал последний сосочек и на мгновенье замер с вилкой в руках, чтобы собраться с мыслями, после чего встал из-за стола, схватил её за тонкие плечи, по-отечески поцеловал в щеку и обнял.

– Умница моя! Если ты продолжишь радовать меня такими шедеврами, то можешь ходить по городу и просто указывать пальцем на самых аппетитных прохожих. Их украдут и уже к вечеру приволокут к тебе помытыми и готовыми к шинкованию.

– Ах господин… Я так рада угождать вам. Между нами дружба. Раньше я считал, что дружбу между парнем и девушкой придумали девушки, чтобы было удобнее изменять парням, но теперь я допускаю что такое возможно, при условии, что твоя подруга готовит тебе человеческое мясо, все остальные взаимодействия так же бред!

– А что тут происходит? Мару увидела нас и следующий её вопрос был – Почему я стою тут перед Таисией совершенно голый. Стоп⁉ И вправду почему?

В последнее время я замечаю за собой много странностей. На улице если собака гавкает на меня, я встаю на четвереньки и начинаю лаять в ответ. Могу смотреть в одну точку часов шесть. Буквально позавчера вел душевные разговоры со старым приятелем в своих покоях, а потом выяснилось, что я был там один. Постоянно гуляя по замку, слышу вызовы телефона и еще очень много странной дребедени… Всем этим меня пытает чужеродная сущность, засевшая в сознании.

Я схожу с ума и кажется, могу представлять опасность для окружающих…

Это получается я всё время ходил перед Таисией голым, мельтешил перед глазами своей валыной, трогал за плечи, обнимал и целовал… А она главное почти никаких эмоций не выражала.

– А ты почему ничего не сказала?

– Вы же господин и вам всё можно, я просто думала так удобнее. Таисия состроила невинные глазки…

Мару накрыла меня покрывалом и под ручку повела одеваться, прямо как дедушку с Альцгеймером… Я вроде планету как теннисный мячик вращаю на пальце, а тут такие оплошности… Хорошо, что хоть под себя не хожу, пока что…

– Слушай, а ребенок трехголовый мне вчера тоже померещился?

– Что⁉ Какой ребенок?

– Блин, похоже стены в опочивальне, нужно в белый цвет покрасить… Вот тут мне стало страшно…

– Шучу! Ребенок был! Господи, ты бы видел своё лицо! У меня виски поседели от ужаса, а она схватилась за живот и хохочет.

– Ну держись негодяйка!

– Ах ты чего⁉

– Зря я тебя в детстве не порол, сейчас наверстаем упущенное!

Голенький я бежал за ней через весь замок, а простынь как супергеройский плащ развеивалась позади. Нас видели все, кому можно и кому нельзя – слуги, мои бойцы, повара, солдаты зашедшие попить водички.

– Давно пора… Наверное… Прокомментировал ситуацию Герасим.

– Ну да… Командир мужчина видный, а все без женщины время проводит… Отдых пойдет ему на пользу. Выразил мысли Гулливер.

– То есть женщина для вас просто отдых? Ливия малость возмутилась.

– Нет, что ты ягодка моя, ты всё неправильно поняла. Гулливер стал оправдываться, а Ливия умилялась. Буквально утром он продемонстрировал мужской нрав и прибил кувалдой одного подрядчика, а теперь как ребенок отчитывается перед ней.

Какие же мужчины все-таки забавные и нужные.

– А я вот считаю, что не всё так гладко… Дормидонт вставил пять копеек.

– А ты иначе и не можешь, ты же свою супругу на кусочки порубил. Эдуард тут как тут.

– А вы что думаете, все мужчины идеальные и живут не без греха? Степанида на правах равного бойца ворвалась в диалог.

– По крайней мере господин говорит, что мужчины – это полноценные люди, а женщины всего лишь ребра. – Вы заметили, что у нас ребер не хватает для защиты кишечника? Меригуан подключился.

– Я вообще не понимаю, что он имеет в виду! И ребер у нас у всех одинаково! Степанида была в ужасе от этого гения мысли.

Разговор закончился вердиктом, что – С женщинами тяжко, но и без них нельзя. Ливия со Степанидой просто послали всех куда подальше за такие тезисы.

– Заканчивайте треп. Дормидонт пойдем в поместье, остальные свободны.

* * *

Я вытащил изуродованное тельце из бочки. Шея в шрамах, морщинистая кожа, ноги словно сварены в кипятке, туловище исполосовано так, словно на нём делали заметки ножом, но главное, что оно живое и кричит.

– А что обычно с такими делают? Спросил я.

– Нужно имя хоть дать… Ответила Мару.

– Ну пусть будет… Антип.

– Хмм, интересно, а если бы не та кошка, то над моим именем ты бы тоже не заморачивался?

– Боюсь, мой ответ тебе не понравится… И уже в свой ответ, она ущипнула меня за щеку!

– Думаю кормить его пока не нужно, и так напился. Посмотрим отблагодарит он меня или проклянёт за спасение, когда вырастет. Кстати, о росте… Грузить знаниями детскую психику смысла нет, а вот взрастить быстро можно, опыт уже имеем, покосился я на Мару.

– И что ты так смотришь? Все то она чувствует…

– Ничего…

– Дормидонт будешь кормить его особой кровью один раз на ночь. Как только он подрастет до сих пор. Я показал на себе высоту до туловища. – Приведешь ко мне, будет образовывать мальчонку.

– Хорошо господин. Посмотрим какой из него получится папка.

– Хорошая идея оставлять ребенка в таком месте? Тут как бы тела повсюду лежат и кровью пахнет. Мару пыталась вразумить меня, но кто я такой чтобы думать в рациональной плоскости?

Тут покоятся пятьсот тел с пересаженными органами. Мы автоматизировали процесс и вмонтировали в туловища небольшие крантики, чтобы кровь сливалась удобнее, а чтобы пленники не елозили ногами и руками, их отрезали к черту.

Почти тысячу конечностей пожарили и подали на ужин солдатам, а тот фарш что мне доставляют в ведерках, я перенаправляю в школы, пусть дети хоть что-то перенимают от взрослых.

Как же приятно делегировать детей, пусть Дормидонт мучается. Я поймал себя на мысли что мне жутко нравится играться с жизнями живых существ.

– Слушай Мару, а ты хочешь посмотреть на один любопытный эксперимент? Помешательство усилилось до той поры, при которой можно играться в бога.

– Ты что удумал? Подняла она брови вверх. – Явно же что-то не гуманное…

* * *

– Зачем нам собака и этот преступник? Я велел привести в замок дворнягу и одного приговоренного к смерти. Собаку покормили и потому она спокойно сидела, виляя хвостом, а вот человечек ерзал по земле и кричал. – Отпустите! Я не виноват! Вот лжец, его еле отодрали от той бабы, причем он потешался даже когда она была мертва.

– Плевать виноват ты или нет, отныне ты будешь жить как собака. Вынес я приговор.

– Смотри что умею! И в добавок похвастался перед Мару.

Я положил ему ладонь на голову, а другой рукой схватил собаку за морду и опля!

В следующий миг они оба упали на землю и стали брыкаться конечностями как при конвульсиях, ногами и лапами царапая кафель. Один издавал нечленораздельные звуки, другой лаял.

– Ты переместил душу собаки в человека и наоборот? Мару удивилась.

– Ага, правда забавно? Смотри их нервная система сходит с ума. Они не понимают, как двигаться в новом теле. Шарик даже в штаны напрудил.

– Шарик? Мару поражает моя способность безалаберно относиться к именам. Хорошо, что никто не знает, как меня самого зовут, даже я.

– Хоть он теперь и носит человеческое тело, но пусть имя будет собачье. Я подошел к шарику и дал ему сапогом по морде, но не просто так, а чтобы передать знания, самые азы.

Конвульсии прекратились, он робко встал на две ноги и стал озираться по сторонам. Я передал ему знания десятилетнего юнца. Отныне он знает, что такое человек, планета, небо, земля… и прочие пустяки.

Новорожденный человек уставился на меня. – Ну что ты шарик смотришь на меня? Пропел я пару строк из любимой песни.

– Я теперь человек получается… Вот и первые слова.

– Да, но предупрежу сразу, тут нечем гордится. Я почесал его за ухом. Пока он пребывает в шоковом состоянии.

– Мару будь добра укажи ему дорогу к Леопольду, пусть помогает там, вдруг его порода охотничья.

– Вроде обычная дворняжка же… Отозвалась Мару.

Глава 33

Свобода – это делать то, что ты хочешь, не заботясь о чужом мнении. В прошлом мире хоть почти и не существовало рабства, но планету населяли несвободные люди. Им законом запрещено воровать, убивать, хамить, брать без спроса чужую женщину, запечь в духовке соседского мальчонку.

Только во второй жизни я чувствую себя свободным, ведь настоящая свобода – это концентрированная власть. Я повелеваю собой! Моя больная фантазия не ограничиваются ничем – ни моралью, ни совестью, ни законом.

Один из рычагов моей власти – деньги. Мне не нужны печатные машинки, я создаю золото из воды и могу осыпать драгоценностями тех, кто мне мил и обрекать на голодную смерть всякого, кто противится моей воле.

Кстати, мой предшественник создавал из воды вино и спаивал ближних своих… Как вы считаете, создавать золото круче?

Будь проклят тот, кто придумал деньги. Ничто так не оскатинивает человека, как товарно-денежные отношения. На что только люди не способны ради них… Большая часть добровольно продается в рабство и трудятся как проклятые, забывая в процессе, зачем им вообще это надо.

Человек по замыслу своему обожает унижаться перед начальством, обманывать стариков на пенсии, воровать и садиться в тюрьмы, самые недостойные продают своё тело…

– Но ведь женщины могут продавать тело, чтобы заработать денег на операцию для члена семьи. Похоже Мару вспомнила какой-то фильм и в ней взыграла девичья солидарность.

– Отвечу так моя дорогая, нету на свете столько больных детей, сколько существует проституток. Думаю, примерное соотношение один к миллиону. На мою реплику она закатила глаза…

Мой второй рычаг – это продовольствие. Я материализую такие удобрения, что почва буквально за недельку выплевывает годовой урожай. Так же стоит отметить, что я загубил отравой частные посевы и большие огороды в деревнях, я не потерплю конкуренции, у людей не должно остаться выбора, либо они идут работать ко мне в найм, либо умирают с голоду.

– Господин, как нам поступить с излишками зерна? Спросил зашедший Ярослав.

– Сжечь! Можно было, конечно, подкормить нуждающихся, но зачем? Пусть люди зарабатывают себе на хлебушек, разминая хребет. Несмотря на то, что голода нет, я часто прибегаю к спасительному каннибализму, он спасает моё хорошее настроение.

Так же по мере вырубки леса мы обнаружили старинные шахты и уже приступили к их расконсервации, один только Герасим будет пахать как экскаватор, так что проблема с рудой теоретически решена.

Ну и, пожалуй, то, на чем зиждется любая власть – насилие. Мои руки не могут дотянуться до шеи каждого гражданина, потому мне нужны удлинители, те кто будет вонзать ножик в живот, душить в подвалах, уничтожать тех, кто сопротивляется или даже допускает мысль о сопротивлении…

За каждые сутки моего правления, должны быть казнены три сотни людей. Меригуан отлично проявляет себя.

До меня доходят слухи, что за мелкие правонарушения он ломает пальцы и руки. За более тяжкие преступления он отправляет на эшафот, где после обработки Кондратия преступник оказывается у меня на обеденном столе.

Стражников становится очень много, но это означает что рабочих мест вдоволь. Одна половина населения будет работать, а другая надзирать.

* * *

Меригуан.

Чтобы быть справедливым, нужно иметь доброе сердце. Очень жаль, что такой вид сердец чаще подвержен инфарктам.

Не честно что люди рождаются разными. Кто-то от природы маленький и худосочный, кто-то глупый и хуже запоминает информацию… Не справедливо что те, кому повезло чуть больше, притесняют и издеваются над слабыми.

Я вышел ростом и силой, с детства защищал слабых детей и частенько получал по голове за храбрость, но ничего поделать с собой не мог. Еще тогда я понимал, что если бы отступил хоть на шаг, то перестал бы быть собой, потерял то, чем горжусь.

Справедливость – это моя жизнь, цель, которая стоит выше моих интересов, она значимее меня самого.

По зову сердца я пошел в стражники, вот тогда мой мир рухнул… Я узнал, что они занимались легальными вымогательствами, могли отнимать урожай, требовали денег за проход по улице, запугивали отца семейства, чтобы тот на вечерок одолжил свою самую красивую дочку бригаде подвыпивших рыцарей.

Несправедливость душила меня и стоило поделиться искренним мнением, как коллеги отвернулись от меня и вскоре я угодил в рабство. Руки опустились, я отказался от еды и воды пока ехал в телеге.

Не хотелось жить в мире, где нет порядочности…

Тогда-то Господь услышал мои молитвы и толи сам спустился с небес в обличии красивого юноши, толи послал того, к кому взывало моё сердце.

Он был и остается бесподобным. Ему под силу корректировать врожденные недостатки, он способен наделить знаниями глупых людей, всякий кто оказывался рядом признавал его величие. Им движут только благие намерения, он спас и выкормил нас.

Однажды он сказал фразу, что изменила мой разум. – Меригуан ты очень добрый, настолько что кажешься юродивым. Хорошо, что в мире есть такие как ты, значит не все в нем подвержено гниению. Запомни друг мой, мораль – это идеал поведения.

Идеал поведения… Мне захотелось достичь того идеала. Я буду стоять на страже морали, а мораль устанавливает мой господин. Я его клинок, щит, пособник великой воли! Я буду нужным и оправдаю возложенную ответственность главнокомандующего!

Когда я на службе я одеваю доспехи, а поскольку я всегда на службе я сплю в них, принимаю пищу в полном обмундировании, водные процедуры удобны, и искупался и постирался. Господин жаловал каждому по большому дому, но я еще ни разу не был в нём, ведь работы еще очень много и до идеала далеко.

– Командир, в штаб поступило донесение о правонарушении. До сих пор не привыкну что меня называют командиром…

– Каков характер преступления?

– Домашнее насилие. Обычная, я бы даже сказал рядовая тысячелетняя практика, которую нужно искоренять. Господин говорил, что отныне каждый ребенок в королевстве его сын и дочь и никто не смеет причинять им вред.

Какой же он все-таки благородный…

Мы ворвались в дом, моих сил так много, что достаточно легонько толкнуть дверь чтобы выломать её. Работаем по методичке. Фиксируем разбитые в кровь лица женщины и ребятишек, берем за шкирку пьяное чудище и бьем головой о стену, после чего выкидываем за порог и выносим вердикт.

– В камеру перевоспитания его. Там таких уже десяток набрался и это только за утро…

Мы подождали пока горе отцы семейства протрезвят, малость поколотили их по почкам, чтобы вспоминали нас при каждом мочеиспускании, построили в ряд и начали читать лекции о том, что семья в жизни человека святое и её нужно беречь.

– А теперь вытаскивайте палочки. Дрожащими руками они повыдергивали их и последнему досталась короткая. Этому трюку нас научил господин, Эдуард до сих пор не может досчитаться пальцев на ногах.

– Вини не нас, а свою удачу… Я начал рвать ему волосы на голове, кое в каких местах они отлипали с кусочками кожи, кровь стекает с головы по лицу как пена от шампуня. Пока он орал я выдернул ему ресницы, оторвал брови, поломал ногти на руках и завязал его причиндал двойным узлом.

– Если тебе хватило ума заделать им детей, то хватит смекалки распутать его. Советую поторопиться, а то скоро начнется отмирание…

– Надеюсь все остальные усвоили горький опыт товарища. Если впредь на вас поступит хоть одна жалоба или послышится хоть один визг из вашего дома и если с головы вашей супруги упадет хоть один волосок, то вы повторите его судьбу. С каждым словом они сжимались в размерах.

– А теперь кышь отсюда! Люди смешно бегут на ватных ногах.

На удивление такой способ донести мораль приносит результаты. Рецидивов всего двадцать процентов, но это уже совсем необучаемые мужики, о таких мы сообщаем Серафиму и больше их никто никогда не находит.

Я всё чаще ловлю себя на мысли, что у меня руки чешутся – дайте только порядок устроить. Порой на душе неспокойно от того, что преступности становится меньше… Господин прав, карать тех, кто тебе омерзителен, бывает очень приятно и быстро входит в привычку.

* * *

В моём королевстве убивают людей в подвалах за неправильные слова, в моём королевстве похищают жителей и делают из них сосуды для крови, в моём королевстве отбирают детей у родителей и в школах промывают им мозги, в моём королевстве есть только две вакансии – преступник и охранник, люди массово идут учиться убивать и погибать на поле боя за большие деньги.

Я же все правильно делаю?

– О чём задумался? Мару подошла ко мне на балкон и принесла чашку чая. Что мило, в чае вместо лимончика плавает глаз. Приятно, когда твои привычки выучивают и приносят в жизнь маленькие радости.

– Я сейчас словно думаю обо всём и ни о чём одновременно. Как же сильно преобразилась моя жизнь с момента смерти. С грузчика меня повысили до правителя маленького государства, да еще и расу изменить успел.

– Нуу, всё что в жизни было всё не зря, я так считаю. Приятно, когда близкий говорит твоими словами.

– Может стоит развлечься? Давненько я не баловал себя маленькими мужскими радостями… Мару, будь так любезна, пригласи сюда мою гвардию.

– Но они же все в делах. Многие из-за загруженности не спали уже десятки дней.

– Не важно заняты они или нет… Господин заскучал, их долг развеять мою тоску… Мару устало вздохнула…

Спустя час перед замком выстроилась моя бригада и еще сотни людей позади. – Господин, случилось что-то срочное? Поинтересовался Викентий.

– Да, господин соскучился по вам и решил, как в старые добрые времена провести внеплановую тренировку. Эдуард, Герасим, дайте указания всем вооружиться, через десять минут вы всей компанией нападете на меня.

– Ваша задача попытаться убить меня. Тому, кто преуспеет, я дам флакончик черной крови. Стоило бойцам услышать о жидкости, что превращает человека в подобие истинного человека, вопросы отпали. Они не стали нести херню по типу – Господин, мы не можем причинить вам вред или что они не способны поднять руку на любимого командира.

Ударные зверья рассредоточились и консультировали людей для боя со мной. Я же стоял посередине и приготовлял организм к нагрузкам. Видоизменение массажирует мышцы, в организме плещется смесь опасных гормонов. Давление повысилось до такой величины, что, если ткнуть меня иголкой, случится прорыв плотины.

– Начали! С первым словом в меня полетел раскрученный топор. Герасим в своем стиле, я едва успел нагнуться как Нео в матрице, бандурина прокрутилась перед моим носом как лопасти вертолета.

Здоровяк слишком опасен, его нужно отключить первым. Бегу через поле, бью и наши кулаки с хрустом встречаются. Ощущение, словно я по гире ударил, кулак распух и теперь похож на огромный волдырь.

Следующий его замах проносится мимо щеки, частички кожи срезало воздушным потоком, какого же монстра я взрастил… С ним нужно деликатнее. Делаю пальцы пистолетом и наношу удар прямо в кадык. Он поперхнулся, а я бью еще четыре раза, чтобы адамово яблоко утонуло в массивной шее. Наконец то он дал слабину и я, воспользовавшись моментом выколол ему глаза, разорвал ноздри и дал по ушам.

Я бы и дальше измывался над ним, но затылок почувствовал неприятный удар. Леопольд зараза, метко стреляет. Если бы не волшебные кости, то мне бы прошило голову, и окровавленная стрела показалась изо рта.

Тут я немножко смухлевал и помешательством сделал ему минус десять на оба глаза. После моей хитрости, он подстрелил десяток своих бойцов…

Гулливер, миленький мальчик бежит на меня с протянутым в руке кинжалом. Как же было просто вывихнуть ему кисть и сломать руку на сгибе, он накренился, и я зарядил ему коленом по носу, а уже когда он падал на землю, я добавил ему пяткой по лбу сделав небольшую вмятину в черепе.

А вы что думали, я тут шутки шучу?

Далее на меня поперла орава мужиком, но двигалась масса крайне медленно, словно их ноги погрязли в бетоне, потому я просто пробегал мимо и ломал им колени, выбивал челюсти, после боя будет очень трудно найти в песке именно свою.

Я старался не сильно их калечить, всё-таки им еще воевать и отдавать жизнь за мои интересны, поэтому ограничивался тем, что протыкал живот мечем, при этом заботливо промахиваясь мимо важных органов, а впрочем, человек и с одной почкой боец…

Время играет против них. Обычными расходниками меня на лопатки не положить и потому Эдуард дал команду. – Бьем все вместе, а награду поделим по каплям! Эта сволочь умеет кооперировать.

Степаниде удалось отрезать мочку уха, Эдуард подровнял мне прическу, Дормидонт сыпанул песка в лицо, неплохо… Каждый ухватил мою конечность, Викентий обнял сзади, сволочь, Степанида с любовником обхватили ноги, Кондратий скрутил правую руку, я обездвижен и обездвиженному мне в лицо прилетел увесистый кулак Меригуана.

Губы разбиты, щеки распухли, нос чуть сполз, я улыбался… – Хвалю… А теперь давайте серьёзнее. Я крутанулся и все они полетели в разные стороны на десятки метров. Видоизменение дарует такую силу, что я могу титановые пластины рвать как бумагу. – Чтобы вы не расслаблялись на новых должностях, я приготовил для вас ностальгическую нотку, готовьтесь пережить худшие двадцать минут в своей жизни…

Гулливер еще легко отделался… Остальные были переломаны так, словно их в станок закрутило. Влюбленных Степаниду и Эдуарда я завернул в узел, в буквальном смысле там от позвоночника ничего не осталось, осколки костей засыпали внутренние органы.

Дормидонта я заставил сожрать два килограмма земли…

Я смахнул испарину со лба и осмотрелся. Сотни тел лежат на земле, пахнет мочой и кровью, кто-то, кстати, рискует умереть… Ну да ладно, пусть отрабатывают жалование.

– Чтобы через пол часа вернулись на свои посты!

– Так точно командир! Ответили даже те, кто лежал без сознания и пускал пену изо рта.

Глава 34

Заметьте, что обладать тяжелым нравом и скверной репутацией чрезвычайно полезно. Люди искренне благодарны тебе уже за то, что ты не сломал им руку при знакомстве, а любое сдержанное проявление дружелюбия и ласки, вовсе творит чудеса.

С момента становления истинным человеком я уверен, что совершенно замечателен сам по себе и никакая дурная репутация не может испортить мне настроение. То, что способен воспроизвести речевой аппарат обычных людей, не может шелохнуть разум истинного существа.

Истинный человек самовлюблен и его за это трудно винить… Я люблю самоутверждаться за счет слабых, моих бойцов унесли на носилках, У Емельяны появилось много работы… Теперь их нужно выхаживать, кормить с ложечки, подтирать задницу, заново учить ходить и говорить.

– Ну как, весело было? Стоило оно того? Спросила осудительно Мару.

– Конечно, мужские шалости как никак. Мужчины всегда умели развлекаться и подтрунивать друг над другом. Что они только не делают… Изменяют жене с девушкой лучшего друга или сына, воруют еду у коллег из холодильника, занимают денег на неопределенный срок, сочиняют гадости за глаза.

Я не раскаиваюсь, мои бойцы всё равно не смогут затаить обиду, они любят меня сильнее чем родную мать. Как никак, но свойство истинного человека заключается в том, что его любят.

– Я, пожалуй, пойду ужинать, ты со мной?

– Нет! Ужас какой! Я, конечно, не против твоих увлечений, но практиковать такое пока не готова… Неужели кушать людскую плоть это неэтично?

– Ну и ладно, тогда можешь пока расставить шахматы, сегодня удачный день и я настроен на победу. Лучше не стоит готовить Мару что фигурки, которыми мы играем, я вырезал из человеческих бедер.

* * *

Человек не может любить, спать, думать о великом, пока сытно не поужинает. Обычному мужчине после тяжелого трудового дня, нужна лишь горячая еда и горячая женщина. Похоже Таисии известна эта мудрость и она воплотила её в обоих смыслах.

На столе меня ждала аппетитная, молодая, запеченная женщина с яблоком во рту.

– Господин, приятного аппетита. Этим вечером она выглядит как очаровательная ведьма. Поначалу мне казалось, что она обладает темной магией, я видел её во время готовки… Как умело и грациозно она орудует ножом, подрезает плоть, играется с внутренностями, украшает мертвые тела овощами, при этом напевая под нос веселую мелодию. Вокруг неё словно тьма преломляется, глаз радуется смотреть как женщина готовит тебе еду.

Подрезаю брюшко и оттуда сыпется крупа. Цепляю вилкой губы и жую их как вареники, после откусываю нос, грызу ушки, высасываю левый глаз с подгоревшими ресничками, пальчики постепенно отламываю по одной фаланге как гренки и макаю в соус.

Аппетит приходит во время еды, я кушаю мать семерых детей, дохожу до внутренностей, ностальгирую по пирожкам с ливером… Таисия стоит рядом и подливает мне сок, мясо сочное и жир стекает по подбородку, она заботливо проходится салфеткой по лицу и улыбается.

Идиллия.

После роскошного ужина я лег в просторную ванну, откинул ноги и уперев глаза в потолок, выдохнул и сказал. – Жить можно.

* * *

И вновь я почти одолел её в шахматы… – Блин! Опять! Могла бы хоть разочек податься…

– Только сильный оппонент поможет тебе вырасти. За эту ехидную улыбку, я готов простить ей всё.

– Ты угробишь мою самооценку, которую я сегодня с трудом поднял, избив до полусмерти заведомо слабых противников.

– Избить сильных ты не мог, я не могу вообразить того, кто мог бы представлять для тебя угрозу. Так что твоя вспыльчивость больше ребячество, чем способ повысить престижность. Приятно, когда говорят, что сильнее тебя нету.

– Давление в городе растет. Плюсы, конечно, есть, жизнь людей стала сытнее, но свободы с каждым днем все меньше и меньше. Мару умеет менять темы.

– Не переживай, монополия на насилие у нас. При желании людей можно скомкать как пластилин, я не сделал этого до сих пор только потому, что очень добрый.

– А самих людей не жалко?

– Думаю на всех жалости не хватит…

– Ты как обычно… Но это твоя обычность, уже начинает казаться мне милой.

– Приятно слышать. День выдался на редкость умиротворенный.

Мы легли спать… Вроде бы всё прошло идеально, вот только ложечка дегтя нашлась… Она захрапела… Да так сильно, словно соседи решили устроить школу ремонта в квартире. Это как перфоратор, умноженный на десять…

Интересно, а есть ли способ подарить ей видоизменение? Им бы она могла исправить носовую перегородку. Может стоит построить для Мару отдельный замок или переселить её в самое дальнее крыло?

– Раз ты терпишь такое, значит она тебе по-настоящему дорога. Послышался голос третьего присутствующего в спальне.

– Мару, ты её тоже видишь или я опять немножко психикой подвинулся?

– Вижу. Ответила моя боевая подруга.

Она была… Особой… Не такой как все. Девушка проникла на балкон в замке, который охраняют сотни стражников и бойцы личной гвардии. Высокая, статная, длинные роскошные волосы доходят до талии, прямо как у Мару. Осиная талия, фигура такая, словно её высекали лучшие скульпторы вселенной, уши непонятного зверя на голове и длинный пушистый хвост. Глаза с гипнотическим эффектом, такие я видел только у себя в зеркале, и аура… Она похожа на мою…

– Новоиспеченный истинный человек я полагаю? От её первого вопроса я потерял дар речи. Это словосочетание знают лишь трое – Я, Мару и тот призрак, что сидит во мне. Я с ходу решил ударить по ней помешательством на полную мощность, у девушки как минимум должна была взорваться голова, но она отмахнулась от энергетической волны, как от прибрежного ветерка в лицо.

– Как грубо, а я ведь ничего плохого тебе не сделала… Пока. Хищная улыбка…

– А теперь давай я, будет приятно? От второго вопроса меня шандарахнуло по голове, я скатился с кровати, опрокинул шахматы и схватился за горло. Задыхаюсь… его словно закрутили в хомут. Внушение такой силы… да кто она такая⁉ Мару присела со мной, положила руку на лоб, её лицо приобрело мученическое выражение, но мне стало легче…

– Ну как? Вот и мне было бы неприятно, будь ты сильнее. Кстати, о силе… Что-то ты слабоват для истинного человека, прошлые были в сто крат сильнее.