Текст книги "Ромашки (СИ)"
Автор книги: FevraLina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Люба, дай ей время. Не трожь её пока. Она достаточно выслушала, ей просто необходимо время, чтобы все обдумать. – папин голос срывался на жалобный стон. Даже за закрытой дверью, видела, как неуверенно он держит оборону моей спальни, готовясь в любой момент отступить. – Ну, хочешь, я сам с ней поговорю?
– Нет, ты сейчас же отойдешь с дороги и дашь мне войти.
Резкий удар в дверь и я, заливаясь слезами, начинаю трястись от скопившегося в теле напряжения.
– Аля, немедленно выходи сюда. Сейчас же. – стук в дверь не прекращается. От шума хочется зарыться в простыни, но вместо этого, закрываю уши ладонями и начинаю умоляюще кричать:
– Хватит. Хватит. Прекратите. Оставьте меня в покое. Уйдите. Просто уйдите…
Стук в дверь стихает. Но моё рыдание становится громче. У меня начинается третья истерика за последние восемь дней. Уткнувшись носом в подушку, я бью по простыни кулаком и кричу, умоляя их уйти.
– Аля, дочка, родная, – отец в замешательстве пытается меня приобнять, но я отталкиваю его руки, желая поскорее остаться одной. – Да, что с тобой происходит? – голос дрожит. Он напряжен. Растерян. Но мне слишком плохо, чтобы обращать на это внимание.
– Я тебе скажу, что происходит, – мамин голос по-прежнему строг. Даже сейчас, когда мне хочется грызть стены от затянувшейся боли, она продолжает вести себя так, будто я не дочь, а одна из её безалаберных учениц. – Она просто привлекает к себе внимание. Пытается через истерику надавить на жалость. Вот только я не потерплю, чтобы в моём доме из-за какой-то глупой любви сходили с ума и морили себя голодом.
– Люба! – впервые в жизни отец повысил на мать голос.
– Что, Люба? Да, если бы не я, разбаловал бы свою никудышную дочь в конец. Вон, какие фокусы выкидывает, а ты продолжаешь ей в рот заглядывать.
Я не могла это слушать. В какой-то момент поймала себя на мысли, что ненавижу её. Ненавижу её нравоучения. Ненавижу её принципы. Даже жизнь ненавижу в стенах этого дома, где каждый день только и слышала, какая я плохая и ни к чему не пригодная дочь.
– А, ну, вставай, негодница. И прекращай истерику.
Покрывало полетело на пол. За нею подушка. Потом я почувствовала, как мамина рука схватила меня за локоть, но папина ладонь тут же её перехватила и сбросила с моей покрасневшей кожи.
– Прекращай, я сказал. Выйди.
Я не видела маминого лица. Но повелительный тон отца даже меня заставил замолчать. Вжавшись в кровать всем телом, затаила дыхание и начала потихоньку приходить в себя.
– Значит так, да? Хорошо. Я уйду. Но тогда сам разбирайся с её головной болью. А я посмотрю, как у вас это получится.
И снова стук захлопнувшейся двери, который уже неделю звенел набатом в голове.
– Аля, родная, иди сюда, – отец снова предпринял попытку меня обнять, и на этот раз я прильнула к нему всем телом и зарылась носом в тёплый свитер, пропитанный табачным дымом. Он, молча, гладил по волосам и терпеливо ждал, когда я первая решусь заговорить.
– Пап, прости… – спустя какое-то время прошептала я, все ещё шмыгая носом.
– За что?
– За то, что веду себя так. Просто мне никогда не было так плохо, как сейчас. И эта боль делает меня слабой, беспомощной, никчемной. Мама права, я…
– Мама слишком многого хочет. Не обращай на неё внимание. Ты лучше расскажи, что случилось.
– С Лешей поругались, пап. Я обидела его. Сильно обидела и теперь не знаю, где его искать. На звонки и смс-ки он не отвечает и сам не звонит. Он просто пропал. Исчез из моей жизни. – В глазах снова защипало, но я сдержала непрошенные слёзы.
– Исчез, говоришь. Может оно и к лучшему…
– Нет, пап. Не говори так, пожалуйста. Я люблю его. Очень люблю. И не смогу без него.
– Аля, Аля. Что же это за любовь такая, если столько боли приносит? – Голос отца был заботлив и встревожен одновременно.
– Обычная, пап. Просто я сама виновата в том, что случилось…
Да, я винила только себя. А Лешу по-прежнему возносила до уровня богов, рядом с которым все моё окружение было обычным скоплением людей.
– В любви не бывает виновных и правых. Отношения выстраивают обе стороны. И если хоть одна из сторон будет любить меньше, то такие отношения обречены на провал. Нельзя любить за двоих. Рано или поздно это уничтожит в тебе человека и тот, ради кого ты готова была жертвовать всем на свете, однажды уйдёт от тебя, потому что возненавидит за то, что ты растоптала свою гордость, потеряла себя в нём и в итоге стала подобием той, которую он когда-то полюбил. Нельзя во всем винить только себя. Как бы там ни было, единственное верное решение – это поговорить. С глазу на глаз, чтобы все прояснить. Но так, как повёл себя он, заставляет думать, что он действительно не тот, кто нужен моей дочери и кому я могу доверить ее судьбу.
– Папочка, пожалуйста, не говори так. Леша хороший. Он очень хорошо ко мне относится. Просто, – прижимаясь к отцу сильнее, я пыталась подобрать слова, которые смогли бы передать мои чувства, – он действительно не виноват в том, что случилось. Это я, я сама оттолкнула его вместо того, чтобы протянуть руку навстречу.
– Все равно не нравится мне это. Разве будет взрослый мужик наказывать свою любимую игнорированием? Он сам первым делом решит поговорить, а твой Алексей повёл себя, как мальчишка.
Я не стала ничего отвечать. Понимала, что отец все равно будет стоять на своём. Ему с самого начала не понравился Алексей. Он мог бы назвать тысячу причин, почему мы не можем быть вместе. Вот только от этого не стало бы легче. Поэтому я решила, что лучше лишний раз промолчу, чем выслушаю то, отчего сердце разобьется на части.
– Ну, как бы там ни было. Что случилось, то случилось. И затворничество – не выход из сложившейся ситуации.
– Да, пап, ты прав. Просто мне нужно было время. Хотелось побыть одной. Обещаю, что возьму себя в руки и вернусь к прежнему состоянию.
Отец поцеловал меня в щеку, щекоча колючими усами, отчего я по привычке сморщила нос.
– Нина Владимировна каждый день звонит, переживает.
– Да, хорошо. Я ей перезвоню. Спасибо, пап.
Нина Владимировна была половиной проблемы, которая ждала меня за стенами дома. О разговоре с ней я мало переживала. Знала, что её предупредили, сказав, что я приболела и как только мне станет лучше, вернусь к работе. Основной проблемой была Зоя. Вот от неё мне точно не скрыться. Она меня не только убьет за мою пропажу, но и выжмет все соки, пока не услышит правду, которую придётся рассказать.
– Я сегодня-завтра ещё побуду дома, потом выйду на работу.
– Правильно. Жизнь на этом не заканчивается.
Папа похлопал меня по плечу и я, ещё раз прижавшись к его груди, забралась под одеяло и прикрыла глаза.
– Спокойной ночи, пап.
– Давай, поспи, принцесса. Добрых снов. Утро вечера мудренее.
После этих слов он выключил свет и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. А я снова молча заплакала, обещая себе, что это в последний раз. И завтра утром всё будет по-другому.
Вот только наступившее утро не принесло ничего хорошего, потому что уже изначально вырвало меня из сна, в котором впервые мне снился Алексей. И как я не пыталась снова уснуть, ничего не выходило. Только ещё сильнее разболелась голова.
– Чертовы птицы, как я вас ненавижу, – недовольно простонала я, направляясь в ванную. На часах был девятый час. Родители давно уехали на работу, поэтому я могла разгуливать по дому, в чем хочу, ничуть не переживая о том, что меня могут застукать.
Стоя в ванной перед зеркалом и смотря на своё заспанное и растрепанное отражение, снова вспомнила о Леше. Что бы он обо мне сказал, если бы сейчас увидел? Моё опухшее от слёз лицо оставляло желать лучшего. А выпирающие кости так и кричали о том, чтобы я перестала морить себя голодом.
Умывшись и скинув ночную рубашку, вышла из ванной в одних трусах. И, как ни странно, даже не смотря на то, что в душе до сих пор скребли кошки, почувствовала легкий голод, когда желудок недовольно проурчал. Направившись в кухню, включила чайник и принялась намазывать печенье маслом. Не скажу, что совсем ничего за эти дни не ела, просто обычно мой приём пищи сводился к минимуму: кусок сырка, запитый соком. Сегодня же, вспоминая своё вчерашнее обещание папе, я съела целых три печенья и выпила полную кружку чая с молоком, отчего почувствовала себя пусть немного, но все-таки лучше.
Когда завтрак был завершен, решила, что пора одеться, но не успела дойти до спальни, как услышала шорох в прихожей. Замерев на месте, прислушалась. Но ничего больше не услышав, решила, что мне показалась и спокойно вошла в комнату. Достав из шкафа майку, принялась натягивать её на себя и, когда одежда оказалась на мне, боковым зрением заметила справа какое-то движение. Вздрогнув, резко обернулась и опешила.
– Привет.
В дверях стоял Алексей. В руках букет роз, на лице хмурая ухмылка. Выглядел, как после тяжёлого рабочего дня. Вместо привычных рубашки и брюк – чёрная футболка и джинсы. Но даже это не делало его другим. Он по-прежнему оставался моим самым любимым мужчиной в мире.
– Леша, – не веря своим глазам, я за одну секунду преодолела разделяющее нас расстояние и, заключив его в объятия, заплакала. – родной мой, где ты был? Я так переживала. Души на месте не было. Думала, что больше никогда тебя увижу.
Приобняв меня в ответ, он дал возможность выплакаться и, только когда слёзы закончились, отстранился и тихонько ответил:
– Не делай больше так. И тогда все будет хорошо.
– Прости меня, Леш. Я просто испугалась. Я…
– Не говори ничего. У меня было время все обдумать. И я принял решение.
– Какое? – почему-то мне совсем не нравился его серьёзный тон. Всматриваясь в непроницаемые синие глаза, я жалела об одном, что не умею читать мысли.
– Я понял, что люблю тебя и не хочу терять. Поэтому, – Боже мой, неужели это правда происходило со мной. После такой морально тяжёлой недели, когда я думала, что на наших отношениях можно ставить крест, он не просто появляется на пороге моей спальни, но ещё впервые признаётся в своей любви. Глаза заблестели от непролитых слез. Только теперь они были от не передаваемого счастья, которое накрывало с головой. – решил, что это будет единственно верным решением.
Положив букет на кровать, Алексей достал из заднего кармана джинс маленькую красную коробочку в виде розы и, открыв её, продолжил:
– Воскресенская Алевтина Сергеевна, вы станете моей женой?
От неожиданности и удивления я потеряла дар речи. Хлопая ресницами, смотрела на него широко раскрытыми глазами и не верила своим ушам. О таком я даже не мечтала. Но это случилось. Это действительно было правдой. Реальностью. И сейчас от моего ответа зависела наша с ним судьба.
– Да, милый, да, – повиснув у него на шее, стала целовать родное лицо, чувствуя, как его руки обнимают меня за плечи. – Я тоже люблю тебя. Так сильно люблю, что дышать становится трудно, когда тебя нет рядом.
– Доверяй мне, маленькая. Просто доверяй. – Эти слова он выдохнул мне в самые губы. И, когда я увидела потемневший от желания взгляд, который ещё неделю назад испугал меня своим дьявольским блеском, наконец-то вспомнила, что стою перед ним в одних кружевных трусиках и майке, через которую проступают ореолы затвердевших сосков. Первым порывом было отскочить, но вовремя вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз, переборола свой страх и осталась стоять на месте. – Я не сделаю тебе больно. Обещаю.
Его нежные пальцы проскользнули от плеч к ладонями, отчего тело покрылось мурашками. Подняв мои руки над головой, он стянул с меня майку и, сделав шаг назад, посмотрел на маленькую грудь. Я готова была поклясться, что увидела, как загорелись его глаза. Как дрогнул кадык. И участилось дыхание. Смутившись, попыталась прикрыться, но уже в следующую секунду, Алексей прижал меня к себе и, выдохнув в губы:
– Не стесняйся, маленькая. Ты прекрасна, – впился в них изголодавшимся поцелуем.
Трудно было расслабиться, когда впервые в жизни стояла перед мужчиной почти обнажённой. Его руки без малейшего смущения ласкали податливое тело, а губы обжигали горячим дыханием лицо и шею. Он не был нежен. Все его движения были резкими. И не успевала я привыкнуть к новым ощущениям, как его руки сместились с груди на поясницу, а потом к ягодицам, прижимая их к своему паху. Запрокинув голову назад, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться на поцелуях, но уже в следующую секунду оказалась развернутой к нему спиной и прижатой к стенке.
– Выгнись, маленькая. – все происходило так быстро, что я не успевала соображать. Поэтому, не дождавшись моего ответа, мужчина надавил на поясницу, и я, непроизвольно прогнувшись в спине, выставила к нему навстречу округлую попку. – Прекрасный вид, маленькая.
Пробежавшись пальцами вдоль позвоночника, он ухватился за кружевные трусики и стянул их вниз. А потом коснулся ягодиц языком, отчего я дернулась, но сильные руки заставили остаться на месте. Закусив губу, прижалась лбом к стене и прикрыла глаза. Я всеми силами старалась заставить себя расслабиться. Но разум не отключался, а тело было напряжено. И каждую секунду ждало чего-то, что могло напугать ещё сильнее, чем та страсть, с которой Алексей меня изучал.
Раздвинув ноги, мужчина коснулся пальцами нежной плоти, и это стало последней каплей моего спокойствия. Резко выпрямившись, я прижалась к стене, и чуть было не заплакала от скопившегося напряжения. Я понимала, что совершаю ошибку, но страх перед новыми ощущениями был сильнее моего самовнушения, что все хорошо.
– Я же обещал, что не сделаю больно…
Тихий шепот у самого уха заставил задрожать. Переведя дыхание, снова попыталась взять себя в руки и чуть слышно ответила:
– Прости…
Поцеловав мое плечо, Алексей развернул меня к себе и заставил посмотреть в глаза.
– Перестань бояться и раздень меня.
Округлив глаза, сглотнула. Моё смущение снова дало о себе знать румянцем на вспыхнувших щеках. Облизав губы, протянула руки к Лешиной футболке, но он спустил их на ремень джинс.
– Начни отсюда.
Не уверенными движениями стала растягивать молнию, чувствуя, как тяжёлый взгляд синих глаз за мной наблюдает. Расстегнув джинсы, хотела их приспустить, но мужчина остановил. Перехватив мои руки, он подвел меня к постели и, чуть заметно подтолкнув, сказал:
– Ложись, маленькая.
Я покорно подчинилась и легла. Алексей в три секунды стянул с себя одежду и, отбросив её в сторону, навалился сверху. Что я почувствовала в тот момент? Животный страх. Он был острее других чувств. Ощутимей. Я дрожала всем телом, но даже это не остановило Алексея. Улыбнувшись, он коснулся пальцами моих губ, и сказал:
– Расслабься, маленькая, и насладись этими минутами.
Потом его губы стали покрывать мою грудь поцелуями. И на этот раз он был нежен и ласков. Медленно и томительно пробираясь ниже, он коснулся языком моего пупка, а потом и горячей плоти, которая взорвалась на тысячу маленьких атомов от нового незнакомого чувства. Тихо застонав, я прогнулась в спине и наконец-то ощутила, как страх покидает тело, уступая место лёгкому томлению внизу живота. Вспомнив слова подруги о бабочках, я улыбнулась. Это, наверное, и был тот момент, когда, переступив через страх, я открыла для себя новый мир желания и соблазна. И, расслабившись, смогла насладиться Лешиными ласками, которые с каждой секундой становились откровеннее.
– Ты невероятно сладкая, – после этих слов мужчина навис надо мной, обнаженный и чертовски красивый, и уже в следующую секунду меня пронзила резкая боль.
Закричав, я впилась ногтями в спину мужчины и по моим щекам потекли слёзы. Впервые в жизни Алексей посмотрел на меня так, что с легкостью можно было прочесть его чувства. Он смотрел с удивлением и радостью одновременно. Когда мой взгляд был полон влаги.
– Первый…
Я не сразу поняла, что он хотел сказать. Но уже спустя мгновение, до меня дошёл смысл сказанного, и я неуверенно качнула головой.
– Это самый большой подарок, который ты могла мне сделать.
После этих слов Алексей собрал языком мои слёзы и стал медленно и очень аккуратно в меня входить.
– Это была секундная боль, маленькая, сейчас мы её залечим.
Доверившись любимому мужчине, я приобняла его за плечи и закрыла глаза. Поначалу ничего не чувствовала, потом моё тело непроизвольно стало расслабиться и томительное волнение вернулось лёгким покалыванием внутри. Почувствовав это, мужчина ускорил свои движения, тяжело задышав надо мной.
– Открой глаза, сладкая. Посмотри на меня.
Я послушно распахнула взволнованный взгляд и, закусив губу, задышала с ним в такт. Наш интимный разговор взглядами возбудил ещё сильнее. Застонав, я выгнулась к нему навстречу и в этот самый момент почувствовала, как внутри запульсировала твердая мужская плоть. Зарычав, мужчина притянул меня за волосы к своему лицу и у самых губ выдохнул:
– В следующий раз кричи, маленькая. Я хочу слышать, как тебе хорошо.
А потом снова поцеловал, вложив в поцелуй столько огня и страсти, что заболели губы. Оторвавшись, Леша сполз на кровать и, притянув меня к себе, закрыл глаза. Я послушно прильнула к нему, обняв за обнажённый торс.
– Я люблю тебя, – прошептали мои все ещё горящие губы. И после этих слов мы уснули. В объятиях друг друга. Уставшие и счастливые.
Глава 8
Не помню, когда спала таким сладким сном в последний раз. Убаюканная размеренным сердцебиением любимого, прижималась к его груди и видела прекрасный сон. В его объятиях было настолько тепло и уютно, что совсем не хотелось просыпаться. Даже назойливое пение птиц не могло нарушить эти прекрасные минуты, когда весь мир остался за бортом нашего не тонущего корабля. Каждая секунда здесь превращалась в драгоценное время, прочно отпечатанное в памяти, как лучший момент жизни. И если бы можно было все вернуть и повторить, я бы ничуть не задумываясь, повторила, не жалея и не сомневаясь, потому что это стоило того. Ведь все, что между нами случилось, ещё больше объединило нас и сблизило, сделав поистине настоящей парой, которая в скором времени закрепит свой союз штампом в паспорте и клятвой: всегда и во всем быть поддержкой и опорой любимому. Ещё до сегодняшнего утра и не мечтала о таком, а уже сейчас, вдыхая запах своего мужчины, таяла в его объятиях, уверенная, что никто не сможет разрушить тихое счастье, спрятанное в наших сердцах. Но пронзительный крик, раздавшийся за спиной, заставил подпрыгнуть на месте и резко обернуться на звук:
– Аля?!
В дверях комнаты стояла мама, ошарашенная увиденным. Её взгляд метал стрелы. Я кожей чувствовала злость и, готова была поклясться, если бы не лежащий рядом Алексей, она убила бы меня на месте. Натянув на обнаженную грудь покрывало, сглотнула и неуверенно ответила:
– Мам, я сейчас все объясню.
– Нет! Ты немедленно оденешься и выпроводишь своего приятеля, а вот потом поговорим.
После этих слов мама вылетела из спальни и со злостью хлопнула дверью. Я перевела отчаянный взгляд на Лешу и извиняюще сказала.
– Прости. Я не знала, что она так рано придёт.
– Я поговорю с ней, не переживай.
– Нет-нет, не надо. Она и слушать не станет. Посиди здесь, я лучше сама.
– Уверена?
Я утвердительно кивнула и поспешно стала одеваться. Зная мамин непростой темперамент, сложно было подготовиться к предстоящему разговору. Она одним взглядом могла приказать человеку замолчать. Поэтому на выходе из спальни ещё раз попросила небеса помочь подобрать верные слова и только потом вышла.
Мама стояла ко мне спиной у кухонного окна, и весь её неподвижный вид говорил о том, что она, как бомба замедленного действия, готова в любую минуту взорваться.
– Мам, – тихо позвала я, боясь привести в действие часовой механизм. – Я понимаю, что ты злишься и у тебя есть на то основания, но позволь мне все объяснить.
– Что ты собираешься объяснять? – недрогнувшим голосом спросила мать, разворачиваясь ко мне лицом. – Что моя дочь шлюха, которая в родительский дом приводит любовников?
Я опешила, не веря своим ушам. Мама действительно это сказала? Посмотрев на неё бесконечно обиженным взглядом, я закусила от досады губу, а потом почувствовала, как предательски заблестели слезы.
– Ты не имеешь права так говорить. Ты же ничего не знаешь, – срываясь на крик, ответила и сжала кулаки. Было очень больно. Больно от того, что она, как всегда не разобравшись, вылила на меня всю грязь, вместо того, чтобы выслушать. Выслушать и понять. Но ещё большую обиду принесло то, что её слова вполне мог услышать Алексей, который остался ждать в комнате. – Но, знаешь, я не буду тебе ничего объяснять. Потому что ты никогда меня не слышала. Я всегда была дурной никчёмной дочерью, которая приносила одни проблемы. Теперь я выросла. Выросла, мам. И не собираюсь перед тобой отчитываться. – эти слова я произнесла на одном дыхание. Выплеснула боль с израненной души. И только почувствовала облегчение, как мамина тяжёлая рука влепила мне звонкую пощечину.
– Да, как ты смеешь так разговаривать, дрянь? Совсем от рук отбилась. Мы с отцом всю душу в тебя вложили. Так ты нас благодаришь, да? Раздвинуть ноги перед первым встречным – это и есть твоё взросление?
Схватившись за покрасневшую щеку, одарила мать обиженно-уничтожающим взглядом, а потом, гордо вскинув подбородок, ответила:
– Нет. Раздвинуть ноги перед первым встречным – это только начало взросления. Дальше будет больше.
И только я приготовилась ко второму удару, как мамина замахнувшаяся рука была перехвачена Алексеем, появившимся из ниоткуда рядом с нами.
– Алевтина скоро станет моей супругой. Поэтому попрошу впредь воздержаться от рукоприкладства. Не позволю кому-то её обижать. Вам в том числе.
Самоуверенность во взгляде мужчины была настолько подавляющей, что даже мама, не выдержав её, отвернулась.
– Что это значит? – задала она мне вопрос, игнорируя Лешино присутствие. Я же, пропустив её слова мимо ушей, подошла к любимому и взяла его за руку. – Я у тебя спрашиваю, что это значит?
– А что это может означать? Леша ясно дал понять, что вскоре мы поженимся. – борясь с внутренней Алей, которая раньше в присутствие матери и рта не могла раскрыть, я наградила ее победным взглядом, стойко выдержав тяжёлый взор. – Сегодня Алексей предложил стать его женой, и я согласилась. Так что недолго осталось терпеть моё присутствие. Скоро вообще не увидишь.
После этих слов гордо направилась к выходу, ведя за собой Алексея. И только, когда оказались на улице, смогла дать волю чувствам, задрожав от слез в руках любимого.
– Ненавижу. Ненавижу. – с обидой шептали мои губы, прижимаясь к чёрной футболке любимого. – Она всю жизнь учит меня жизни. Всю жизнь что-то не так. Устала. Просто устала.
– Потерпи, маленькая. Скоро это закончится. Скоро я заберу тебя отсюда. – рука Алексея гладила по волосам и спине, успокаивая и вселяя надежду, что вскоре действительно все изменится. Мне очень хотелось в это верить, потому что больше не было сил терпеть материнские упреки, которые с каждым разом повторялись все чаще.
– Я тебя даже чаем не угостила, – попыталась улыбнуться сквозь слёзы я, оторвавшись от Алексея.
– Ты угостила меня собой, а это было куда приятнее и вкуснее. – губы мужчины растянулись в ухмылке, отчего мои щеки залились румянцем. Интересно, я когда-нибудь перестану перед ним краснеть? – Кстати я кое-что нашёл у тебя на столе. – Достав из заднего кармана джинс сложенный пополам конверт, Леша протянул его мне, – это.
– Письмо?.. – растерялась я.
– Да, письмо. От Романа. Не знал, что вы переписываетесь.
– Иногда, – тихо отозвалась я, понимая, что снова совершила ошибку, не рассказав ему об этом. – Он пишет мне. Просто у него мало друзей.
– Сколько бы ни было, больше я не хочу, чтобы ты ему отвечала. Пусть это письмо будет первым и последним, попавшим мне на глаза. – пальцы Алексея приподняли мой подбородок и я вынуждена была посмотреть ему в глаза. – Хорошо, малыш!?
– Хорошо. – только и ответила я, зная, что не смогу ослушаться. Наверное, в эту минуту на нашей дружбе с Ромой можно было поставить крест.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Хорошо. Тогда я поеду.
Проводив мужчину до машины, встала на носочки, чтобы его поцеловать, но тут же была притянута вплотную к его груди.
– Сегодня мне было очень хорошо, маленькая, спасибо за приятно начатый день.
После этих слов он сам впился в мои губы влажным поцелуем, совсем не смущаясь бабушек, сидящих на соседней лавке. Я слышала их перешептывание, но после ссоры с мамой – это показалось каплей в разыгравшейся море непонимания. Было наплевать на то, что скажут посторонние. Если самые близкие люди не приняли, то какая разница, кто и что скажет?
– Когда мы снова увидимся, – взволновано спросила я, когда его руки наконец-то ослабили хватку.
– Я позвоню, малыш. До встречи.
– Хорошо.
Алексей уехал, а я ещё долго смотрела вслед удаляющейся машине, оттягивая очередную встречу с мамой. Желания заходить в дом не было, поэтому, побродив по двору, решила навестить подругу, а заодно отвлечься от мрачных мыслей.
– Явилась, не запылилась, – обиженно процедила сквозь зубы Зоя, открыв передо мной калитку. – Зачем пришла?
– Зой, давай хоть ты не начинай, – растягивая слова, простонала я. – Мамы вполне хватило.
– Заходи. Выкладывай. – сказала подруга и пошла в сторону дома. Я медленно поплелась за ней.
Уже в доме, устроившись за кухонным столом, мы стали пить чай и я рассказала Зое все о прошедшей неделе, начиная со встречи с Алексеем, когда он привёл меня домой, и, заканчивая ссорой с мамой. Подруга слушала, не перебивая, а потом первое, о чем спросила, было:
– Ты, правда, не собираешься Ромке отвечать?
От удивления я захлопала ресницами. Неужели из всего услышанного это беспокоило подругу больше всего. Зная её неприязнь к другу, это действительно показалось странным. Потому что в списке ожидаемых вопросов этот не значился совсем.
– Тебе, правда, интересно?
– Ну, да, а что? Что здесь такого, – вскинув брови, ответила подруга вопросом на вопрос, – просто не верится, что ради какого-то залетного Лешки ты готова забыть про десятилетнюю дружбу с Ромкой, словно её и не было. – А потом пожала плечами и закинула в рот конфетку.
Я задумалась. Зоя была права, за какие-то полтора месяца я стала забывать про дружбу, выверенную временем. С каждым днём стала все дальше отдаляться от Ромы. Все меньше о нём вспоминать. Все мои мысли были заняты Лешей. Нашими отношениями. Нашим будущим. А остальное постепенно отошло на второй план и потеряло значение.
– Зой, все немного не так. Ты же сама говорила, что пора строить личную жизнь. И я впервые за все время почувствовала, что готова к этому. Готова изменить жизнь ради любимого человека. А Рома… – трудно было подобрать слова, которые смогли бы передать боль при воспоминании о нем, – он навсегда останется здесь, – положив руку на сердце, сказала я, – но в жизни нам придётся расстаться, потому что Леше не нравится наше с ним общение.
– А-а, ну, да. Теперь мы позволяем мужчине распоряжаться, с кем нам общаться. – Подруга точно продолжала злиться. Она не жалея моих чувств, говорила в лицо правду, которая резала больнее клинка, и заставляла чувствовать себя виноватой перед людьми, которые до недавних пор были самыми близкими и родными. – А, если однажды он скажет, что подруга у тебя не такая, тоже перестанешь общаться?
– Да, что ты завелась? – в сердцах крикнула я, – С чего ему такое говорить? Подруга и друг, в конце концов, разные вещи.
– Нет, подруга. Это одно и то же, просто твоё с ним общение заставляет думать иначе. Ты, сама того не замечая, отдаляешься не только от Ромки, но и от меня. – Подруга взяла со стола конверт и покрутила его в руках. – Поэтому, если завтра ты скажешь: "Прости, но Леша попросил, чтобы ты мне больше не звонила", я не удивлюсь. Потому что так оно и будет.
– Нет, этого просто не может быть, – хватаясь за голову, простонала я. – Я пришла не ругаться. А поделиться наболевшим. Но ты невыносима.
– Это я невыносима? – повысив голос, подруга подскочила со стула. – Да я места себе не находила, пока ты занималась ерундой. Голодом она себя морила. Ради чего, Аль? Ради того, чтобы вернуть мужчину?
Не ожидала я от подруги таких слов. В какой-то момент я перестала её понимать. Казалось, что разговариваем на разных языках. Тяжело дыша и сведя брови к переносице, Зоя смотрела на меня так, словно готова была выжечь дыру на моём лице или спалить дотла.
– А может ты просто завидуешь, – не задумываясь, озвучила я пришедшую мысль вслух. – Нет, правда. Ты ведь всегда мечтала хорошо жить. Чтобы муж с квартирой и деньгами. Подарки, бриллианты, рестораны. А тут бац. И подруге везёт больше, чем тебе. Может быть именно в этом причина твоей неприязни?
– Нет, ну, это уже слишком. – закатив глаза в потолок, Зоя отвернулась к окну. Но лишь на мгновение. А потом снова вернула свой взгляд ко мне и сказала, – Знаешь, что. Уходи, давай. Мы и без твоей дружбы проживем, чтобы впредь не было повода для зависти.
Ничего не ответив, я выскочила из дома, а потом и за калитку. И только, оказавшись, за пределами видимости подруги, заплакала, пряча лицо в ладонях. Это ж надо такому случиться. За какие-то пару часов умудрилась поругаться не только с мамой, но и с подругой. Страшно было подумать, чем закончится день. Почувствовав себя сломленной, разбитой, никому не нужной, достала из кармана телефон, набрала короткое сообщение: "Забери меня отсюда. Я больше так не могу." и отправила его Алексею. А потом пошла, куда глаза глядят, и опомнилась лишь тогда, когда почувствовала яблочный аромат цветов, которыми было усеяно невероятной белизны поле. Ромашки. Когда-то любимые цветы. Непривередливые. Простые. С душой нараспашку. Как прежняя я. Сейчас от той Али ничего не осталось. Разве что любовь к цветам. Но даже здесь, сменив вкусы, я стала отдавать предпочтение – розам, которые покорили моё сердце своей величественной красотой и опасностью, затаившейся на кончике шипа.
Окинув поле грустным взглядом, я попрощалась с Ромой. Попрощалась с прежней жизнью. Решив для себя, что не отступлю от выбранного пути. И положа руку на сердце, поклялась перед многотысячной армией белых ромашек, что всегда буду любить Алексея и никому не позволю нас разлучить. Какие бы преграды не встретились на нашем пути, мы всегда будем вместе. И в горе. И в радости. И в мелочах. И в целом. Потому что люди, которые любят друг друга, всегда должны оставаться вместе. Несмотря ни на что.
Глава 9
Три месяца спустя
– Я самая счастливая на свете, – заливаясь смехом, повторяла я, пока Алексей ненасытно покрывал мои обнажённые плечи поцелуями.
– Хочу тебя, моя сладкая женушка. Хочу поскорее сорвать это чёртово платье с прекрасного тела и любить до беспамятства.
Алексей сказал – Алексей сделал. Взявшись за лиф свадебного платья, он развёл руки в стороны и корсет затрещал по швам, обнажая маленькую грудь. Запрокинув голову назад, я вновь залилась громким смехом, выгибаясь навстречу любимым губам. За прошедшие три месяца успела привыкнуть к немного грубым Лешиным ласкам, найдя в них свою прелесть. Мой мужчина любил быстрый ритм, укусы, громкие крики, звонкие шлепки по ягодицам и я чувствовала себя обязанной любить то же самое, чтобы приносить ему удовольствие. Чтобы он чувствовал себя насытившимся и удовлетворённым. И чтобы после сумасшедшей страсти раз за разом видеть в его глазах неугасающее желание повторить.
