Текст книги "Сильный (СИ)"

Автор книги: Ферриус Понс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Сильный

Глава 1

– Вот! Сразу как нашел их, побежал за вами, Ваше Благородие! – голос был звонкий, похоже это был молодой мужчина.

– Это … что же такое? – второй был намного старше и его голос был смутно знаком, звучал он растерянно.

– А это, брат Микита, похоже на большие проблемы … для тебя, – голос тоже был мужской, но понять по нему возраст я не мог, зато весёлое отчего-то настроение улавливалось в нём легко.

Я вообще удивляюсь, что могу что-то расслышать и понять, потому что сам лежу без движения на земле, судя по ощущениям – лицом вниз. Боли нет совсем, что очень странно, так как не могу пошевелиться, глаза закрыты и я могу только слышать.

Мимо меня прошел кто-то, остановился в паре шагов от меня. Где-то там должна лежать Жаба, вонючий мерзкий жирдяй Первуша, мой заклятый “друг” по приходской школе. Последнее что помню перед тем как рухнуть лицов в землю, как на меня налетели его дружки, когда я бил этот жирный мешок, валявшийся на земле подо мной.

– Три трупа у вас, братцы! – с усмешкой сказал голос третьего мужчины.

– Так четверо же, Ваше Благородие, – сказал молодой, – за спиной у вас еще один, прошли вы мимо…

– Хорошие у тебя, Домажир, приказные, шустрые, только не обученные, – прервал молодого третий мужчина.

Чем-то он меня настораживал. В его речи я улавливал ту же хитрость и жадность, что и у Некраса, владельца одной из рыночных лавок, в которые мне приходилось бегать за разной утварью по указанию моей старшей сестры Миломиры, мать отправляла сестру, а сестра меня,.. хотя я был и не против, больно сально этот жирдяй смотрел на Милку. Да, очередной жирный хряк в нашем небольшом городке.

– Ты, баламошка, если бы был чуть большего ума, вначале бы проверил, есть ли кто живой, может быть к лекарю сбегал бы прежде, чем к воеводе, – продолжил незнакомец свою речь, – за моей спиной парень живой, хотя и выглядит краше в гроб кладут.

Только его голос был мне незнаком, как я понял молодой голос принадлежал одному из городских приказных мужиков, служащих как городская милиция, а также выполняющих работу помощников воеводы или других старших служивых людей. Вторым же был наш воевода – Домажир, личность всем известная, славная тем, что оберегает покой и порядок в нашем городке, хотя для меня куда более известна эта личность была тем, что ухлестывала за моей мамой. Воевода был женат, но это ему не мешало волочиться за всеми бабами и девками из округи без протекции семьи или мужей. Отца у меня не было.

– У тебя, Домажир, тут убийство в состоянии аффекта, тройное убийство.

– Да ты что говоришь то, Ратибор! Да какое убийство, крови то нет, – воевода уже был рядом.

– Крови тут достаточно, вон смотри как толстого уделали! А следы крови у парнишки на кулаках, да и эти двое тоже потрепаны и лежат по краям от него. Очевидно толстый с командой хотели прихватить тут свою жертву, но Макошь распорядилась иначе. Кто такие?

– Толстый по центру это внук одного из наших старост общины. Остальные простые городские. Этот, – видимо он указал на меня, – сын кожевенного мастера, точнее уже мастерицы, отец его погиб в лесах, а мамка у него знатная баба, сочная, второй год ее загнуть пытаюсь.

Мне становилось плохо, может от слов брыдлого воеводы, а может просто я опять теряю сознание. Как же мне хотелось и ему надавать по роже. Выходит… я как-то убил жабу и его псоватых прихвостней. Как? Я помню только как двое последних на меня накинулись и начали бить руками и ногами, попали в голову и я, кажется, отключился.

– Ну вот тебе и хороший шанс задрать на вдовушке юбку! Парню ничего не светит в деревне, кроме как смерть. А ты парня спасешь, скажешь нашли троих, четвертого куда-то утащили, это версия для люда. А для мамки его другая – спас ты сыночка ее от лютой смерти, спрятал в лесах, у дружочков своих верных и вернёшь ты парня, как все уляжется, но надо бы благодарной быть, – спокойно говорил Ратибор.

– Так ты парня забрать хочешь, зачем он тебе?

– А это тебе знать то не обязательно, я доброе дело делаю, да и должок за тобой!

Я уже слабо разбирал дальнейшие слова, меня покидало сознание.

***

Меня куда-то несли, руки и ноги были связаны, я был заброшен на плечи как носят иногда дичь охотники, как мы с отцом порой таскали. Мы шли по лесу вдоль дороги, лес вокруг нашего города не был густой, очень много отсюда привозили к нам заготовок дров, судя по-всему мы еще не так далеко отошли от моих родных краев. Один раз, когда по лесу было пройти нельзя, и мы шли по дороге я увидел дорожную вешку, судя по указателям на ней мы двигались на юг, к другому поселению.

Я умел читать и неплохо писать, знал счет и основы геометрии. Наш учитель говорил, что нам очень повезло, что в городе есть школа и всех детей с 6 лет учат, не в каждом городе есть подобное и уж тем более не было школ в деревнях. Учебой занимались с утра и до обеда, после мы шли домой, чтобы помогать с домашними делами. Мне тринадцать лет, осенью исполнится четырнадцать, последний год учебы. Последний год жизни для Первуши и двоих его прихлебателей – кто бы мог подумать, что так случится.

Они доставать меня начали уже давно, больно я хорошо учился, был прилежным для учителя и помогал классу с учебой, особенно девочкам, особенно одной – Матрёшке. Жабе это не нравилось, Жабе вообще никто не нравился, кроме Матрёши, пожалуй, но остальные с ним не связывались – ведь внук старосты, одного из Веча. А мне было все равно, я не чурался помахать кулаками. Отец учил меня, что все мы тут свободные люди и один свободный человек нарывается, то другой свободный просто обязан начистить ему лицо. И пока был жив отец, все было стабильно – то я получу в хлебало, то жирный, никто не пытался меня караулить и начищать бока гурьбой.

Как отца не стало, жирдяй почуял силу… ну или мою слабость. Мать не была мастером кожевенных дел, но она была как и отец из семьи кожевников, поэтому взялась за дело твердой рукой, компенсируя нехватку умения временем. Мы с сестрой помогали по мере сил, но обращаться к маме со своими проблемами я не стал, да и не смогла бы она мне помочь. Как закончился траур на маму насели все свободные городские мужики, а потом еще и один не свободный – воевода. Мама красивая женщина, но кроме этого она является владелицей единственной кожевенной мастерской в городе и это был доход. И так как отправляла она всех куда подальше, то эти ендовочники сговорились и ставили препоны по любому вопросу – закуп материалов, заказ инструментов, сбыт продукции, даже просто еды купить было порой проблемно. Стоило бы ей только выбрать кого-то, или принять ухаживания воеводы – все бы сразу решилось, но я маму в ее упрямстве поддерживал. Все они были жалкие, жадные люди, не стоящие и сравнения с моим отцом. Так что я пытался справляться сам.

Мама, конечно, узнавала у меня, что случилось, каждый раз как я приходил с побитой рожей. Мы ходили и жаловались по-началу воеводе, но скорее привлекли его внимание к маме, чем решили проблему. Хотя это и давало мне передышки на какое-то время.

Так что я был бит. Сначала жирдяй перестал справляться сам, я стал быстрее и сильнее к своим 12 годам, очень много времени я носился по городу по поручениям и просто так, отец гонял меня с палкой по двору и обучал простым приемам борьбы и боя, сам он был не только кожевенников, но и хорошим охотником, поэтому к физическим нагрузкам был приучен сам и приучал меня. Когда Жаба перестала справляться сама, меня били вдвоем, а третий иногда помогал. Потом и двое перестали справляться, слишком они были медленные и не могли меня зажать.

– Хватит прохлаждаться, – прервал мои размышления Ратибор и опустил на землю, начиная развязывать руки, – иди умойся, попей, отлей, у нас привал на час, поедим и двинемся дальше. Морда у тебя знатно коркой покрылась.

– У меня ноги связаны, – меня, конечно, больше беспокоил вопрос, куда мы двинемся и что делать мне дальше.

– А это, чтобы ты не сильно старался покинуть нашу братию. Руки свободные, остальное лишнее, ручей вот он, в десяти шагах.

Пришлось плестись и делать что он сказал, лицо и правда сильно пострадало, но не так сильно беспокоило, все же я был привычен. Ручей был прохладный, но все же не ледяной, как мог бы быть в холодное время года, хорошо, что сейчас лето. В это время на разведенном костерке из срубленной берёзки Ратибор готовил какую-то похлебку. Я, наконец, смог разглядеть своего “спасителя”. Мужчина был не высок, имел не длинные темные волосы на голове, которые даже не требовалось собирать в хвост или косы, борода так же была короткая, особенно если сравнивать с нашими старостами, чтобы им пусто было, особенно одному… или недостаточно, такое слово больше подойдёт, когда он недосчитается одного внука, самого жирненького. Комплекции спаситель был самой обычной, одет был в хороший охотничий костюм из добротной кожи, лицо … невыразительное какое-то, отвернись – и забудешь тут же.

– Ну что, Мирослав, не поделишься с дядей Ратибором своим удивительным приключением? Особенно интересно, как ты, дружок, сумел отправить на тот свет троих ребят?

Я молча сидел рядом с костром и смотрел на огонь, отвечать мне не хотелось, да и было нечего. И видимо кто-то сказал ему мое имя, сомневаюсь, что воевода сам вспомнил его, скорее молодой служка.

– А не болит ли у тебя, случаем голова, или может слабость в теле, под ложечкой сосет, тошнит?

– К чему-то он вел.

– Может быть помнишь ты, как сдавливал своих недругов, заставляя их глаза вылезать из черепа наружу? – хищная ухмылка появилась на его лице, а глаза как-то особенно заблестели.

Да, теперь я смотрел ему в глаза, сам с ужасом вспоминая, что именно так я ощущал себя, когда меня ударом ноги отбросил назад один из псоватых, тогда я еле устоял на ногах, но злость держала меня. Злость на весь тот день, а еще в моей голове неожиданно появилось желание раздавить этих дураков, как червей, как камень на мельнице давит зерно, или как отец Матрёшки умел это делать при помощи силы, вместо молота он использовал свою Силу, нанося удары из воздуха непонятно чем прямо по заготовке на наковальне. На его работу частенько сбегались смотреть мальчишки со всей округи, когда мастер работал на улице, да и взрослые останавливались и дивились. Говорят Матрёшка тоже могла унаследовать такую силу … Матрёшка.

“ – Мирослав, ты ли это? Снежица, посмотри, – звонкий девичий смех был ей ответом, – а это что у тебя в руках, неужели цветы?

– Это я, Матрёшка, странно, что ты меня не узнаешь, – я немного насупился, – а это цветы с дальнего луга, я там был сегодня и решил собрать для тебя.

– Ах, какие прекрасные цветы, зачем же ты решил их принести сюда? – Матрёшка была сегодня очень красива, светло русые волосы были собраны в пышную девичью косу, в которую также была вплетена белая лента. Коса же была заброшена на прекрасную выделяющуюся грудь, доходила коса до самых коленей, придавая стройному телу девушки еще большую красоту, повторяя изгибы от которых я с трудом мог оторвать глаза. С Матрёшкой была еще и Снежица, ее подруга, тоже учащаяся нашего класса. Девушки сидели на лавке, несколько которых стояло вдоль изгороди для скота недалеко от городской окраины, как раз с той стороны, откуда я возвращался с дальних лугов.

Что-то мне говорила сестра про ленты в волосах девушек, но я пропустил это мимо ушей, как и большую часть её наказов, она старшая и решила последнее время меня учить уму разуму.

– Я не первый раз приношу тебе цветы, Матрёша, я просто хотел …

– Матрёша, слышала Снежица? Хорошо не Матрофина Микуловна, а ведь раньше то как называл: Красавица, Сердце Моей.

– Ахаха, – заливалась Снежица.

– Так вот я и не узнала тебя, – сказала ехидно объект моего обожания, – думала может это жених ко мне пришел, цветы увидела, а сама я смутилась, – наигранно прикрыла она рот ладошкой, – а жених то должен быть при наряде, да с подарком. А ты, вон, коленка драная.

– Так за корни зацепился и упал, пока назад бежал, боялся цветы выронить, потому на колено упал.

– Ах, как жаль, видимо всё же не суженый мой пожаловал, а я нарядилась, сижу, – она и вправду была удивительно красива сегодня, да что там, я уже все глаза проглядел пока подходил. Оттого еще больше злился, что сам сразу из леса побежал к ней, да еще и женихание это непонятное.

Я закипал, а она продолжала смеяться надо мной:

– Ах, видимо придется мне подождать, может придёт еще кто посватается, Первуша вон, клялся в вечной любви мне давеча, он, конечно, не мечта девушки, – этот девичий смех закладывал мне уши, начинал застилать глаза, – Но все же не последний парень в городе, правда, Снежица?

Я, кажется, начал скрипеть зубами.

– Ох, Мироша, но всё же красивые ты мне цветы принес! Покажу папе, чтобы знал, что не зря соглашался…

Я сунул ей цветы прямо в руки, перебирающие косу у её ног и развернувшись стал уходить, не слушая дальше девушку. Чему там обрадуется ее папа меня сейчас волновало мало, он чего-то приходил вчера и говорил с мамой. Мне было все равно, я был зол и моя злость переходила в мои ноги, заставляя их двигаться.

– Мирослав, ну куда же ты, я не сказала тебе спасибо за цветы! – голос её стал немного обиженным, но я продолжал удаляться, – да подожди же, должна же я тебя поблагодарить!

Кажется она встала со скамьи и пошла в мою сторону, в голове же у меня сам собой зазвучал смех Снежицы и я рванул с места, не разбирая дороги.“

– Вижу, что помнишь, – я вернулся из своих воспоминаний назад к Ратибору и костру, – ну что, нет желания поделиться, раскрыть душу? Выплакать, что произошло, не? А ведь я догадываюсь в чем дело, из-за бабы верно всё?

Я зло зыркнул на него. Пока вспоминал наш последний разговор с Матрёшей, уже разолился, а сейчас так вообще закипел.

– Ну точно, как я сказал, ахаха – начал заливаться смехом охотник, – ну, блин, говорю же я всегда: все зло в мире от баб! Ахахаха, и тебя достало! Ну блин смех вообще, смешно то как, ахаха, но не тебе видно, – как то резко он прекратил смеяться.

– Ну что же ты сдерживаешься, давай! Раздави меня, или может ты спалить меня можешь, а? Не, лучше заморозь!

Я смотрел на него с широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, что он от меня хочет.

– Нет? Ну жаль, слишком просто бы было. Было бы просто, тебя бы давно как Сильного определили бы да и не знал бы ты проблем, но нет, не повезло … тебе, а мне повезло, – хищно улыбнулся он, – но мы и твоё невезение поправим, не куксись, парень.

– Я Сильный?

– А ты сомневаешься? А давай я тебе расскажу, как там было, и вместе подумаем. Как уж там тебя прижали я не знаю, но морду ты толстому начистил.

– Первуша его звали.

– Да теперь уж не зовут, кончился жирка. Вместе с еще двумя, но да по порядку. Значит завалил ты его, ну и начистил ему хлеб, кстати, молодец, в таком возрасте и так ловка толстого свалить – это похвально. Но тут на тебя двое других налетели и давай пинать, а ты жутко злой, пар из ушей валит и воображение твое рисует как ты их голыми руками давишь, да?

– Ну, молчание знак согласия, – вновь ухмыльнулся Ратибор, – и дальше было бы все просто для тебя, если бы был один трупик с выпученными глазами, тебе бы даже не сделали ничего за это, потому что второй бы тебя вырубил и попинал маленько, а потом бы дедушки разобрались, что у вас в деревне еще один Сильный. А кто сильному под руку подвернулся первый раз, тот сам Богами наказан.

– У нас город! – это было единственное мое возражение, как бы глупо оно не прозвучало.

– Да ладно, городов ты не видел, малец! – отмахнулся Ратибор, – не о том думаешь. К чему я веду, расстановка то другая вышла – ты двоих как рыб донных раздавил, да еще и третьего, самого увесистого, прямо на земле достал. Но это еще не всё, я там прошел вокруг немного, огляделся. Камни все что вокруг тебя лежали, ровным кругом в землю ушли, вот так вот. Взял ты и вокруг себя всех прихлопнул, включая себя правда, не управился с силушкой, рухнул лицом в землю. И вот это привело тебя сюда.

Я ведь и правда помню, хоть и смутно, что чувствовал, как будто я давлю вниз с какой-то невероятной силой, а еще я помню почему-то девичий визг, очень сильный, у себя за спиной, как мне кажется, это была Матрёша.

Глава 2

Наш край называли Речным, хотя смело могли бы назвать его Лесным. Леса было так много, что для того, чтобы что-то вырастить, надо было расчистить лес и постоянно следить, чтобы этот лес назад не вернулся, а еще надо было раз в три-четыре года расчищать новые участки, так как земля на старых беднела. Были, конечно, сильные, умеющие силой земли восстановить почву, но их было очень мало и подавляющее большинство просто справлялось сменой участков.

Земледелие не было основным источником пропитания для нашего края, основой были охота и рыбалка. И если рыбалкой промышляли все понемногу, потому что пресной воды вокруг хоть отбавляй, то охота была уделом подготовленных групп лесных мастеров. Нет, отдельные охотники тоже могли принести хорошую добычу из леса, но это могло закончиться плохо, как, видимо, случилось с моим отцом, который отправился в лес с парой других охотников и так и не вернулся.

А причиной тому были хранители леса, с которыми лучше было бы никому не встречаться. Людей обладающих какой-либо способностью по управлению природными силами звали сильными, зверей же звали хранителями или духами той среды, в которой они жили – духи леса, духи воды или неба. Говорят, что где-то на западе их просто называют Звери.

За два дневных перехода Ратибор притащил меня в лагерь лесных мастеров. Располагался он на довольно высоком берегу небольшой реки глубоко в лесу, кажется мне, на расстоянии в половину дневного перехода Ратибора от ближайшей дороги. Я бы, в отличие от охотника, по лесу добирался больше дня. Прямо между деревьями были растянуты тенты и небольшие шатры, я видел несколько костров, которые чадили довольно густым дымом, расходящимся клубами по округе. Эти, видимо, защищали от мошкары, ещё был один обычный костер с большим огнем, на котором что-то постоянно готовили. Вокруг было много шкур, очень много шкур. Сосчитать сколько их было от мелких животных, вроде белок, я бы не взялся, куда проще обстояло дело с волчьими, шкурами диких кабанов, и медвежьими, последних было всего две. Не знаю как часто эта артель сбывает убой, но количество добытого впечатляет.

Уже неделю я был с охотниками в лагере, их было десять человек, включая Ратибора, их вожака. Каждый день большая часть из них уходила на охоту, в лагере оставались лишь пара человек, один из которых был молодой мужчина старше меня года на четыре, который восстанавливался от рассеченной кабаном раны на ноге, его имя Велибор, он на две головы выше меня и обладает богатырским сложением. С такой силищей, мне кажется, кабана можно было просто пнуть ногой в рыло. Дежурившие почти не общались со мной, следили лишь за тем, чтобы я не уходил далеко, да занимался шкурами, раз уж это была практически моя профессия. Радовало, что мне не требовалось что-то делать из них, достаточно было обработать их для продажи, потому что в кожевенном деле я не преуспел, если быть откровенным.

На ночь охотники возвращались в лагерь с добычей. Каждый вечер, после ужина, Ратибор пытался учить меня силе. Это было довольно странно, особенно если сравнивать с методами обучения моего школьного учителя.

– Лободырный ты, я же говорю тебе: направляй силу в руки и лепи руками бабу в воздухе! Что же ты как в воду ссышь! – мы сидели перед деревянным ведёрком с водой, с одной стороны я, с другой вожак лесных мастеров.

– Да малец просто сиськи не мял никогда, вот он и справиться с бабой своей то и не может, – это был кажется уже третий комментарий подобного типа от Велибора за сегодня.

– Сам-то то ты больно опытный, Велька, – громко закричал Изяслав, одна из ярких личностей охотников, коротыш, похожий чем-то на уменьшенную версию северного бога грома: бородатый, длинноволосый, белый, как лицом так и цветом волос, но очень невысокий, с меня ростом, а я то ростом пока не удался, но надеюсь еще вытянусь.

– Сам ты только в прошлом месяце улепетывал от нас, пока мы тебя крутили да в таверну к Лебёдушке пытались засунуть, а как крутился, как сам лебедем пошел да заверещал, что не любо тебе гулящих баб пользовать, – в это время Изяслав сам начал расхаживать вдоль костра уперев руки в боки, на согнутых ногах, выпячивая шею и резко дергая головой в стороны. Походило это больше на петуха, но все дружно заржали, – а потом мы тебя мордой в сиськи то сунули, а ты слова забыл и как младенец зачавкал. Ух нам потом Лебедь влажным голосом пела, какого сладенького мальчика мы ей привели, как он так матушку под ней вспоминал, что она сама чуть не подумала, что мама его, ахаха!

Надо было видеть залитое румяной лицо этого великана, он словно сжался весь и сиплым басом довольно тихо для него сказал:

– Но так я то титьки мял!

– Но так Силу это тебе не прибавило, разве что пальцы свои разработал немного, хоть из лука попадать в кого стал, – перекривлял его бородатый коротыш, – а парень то хоть и плохо, но все же Силу на воде показывает!

– Хватит зубоскалить, белебени! – прервал их диалог Ратибор, – и так у парня идёт Сила как запор с жопы, а вы ещё тут с шутками своими!

Сила у меня действительно шла из рук вон плохо, в прямом смысле этого выражения. Голова охотников уже много вечеров подряд пытался всеми своими не выдающимися учебными способностями заставить меня поднять из воды какую-либо форму, сам он вытаскивал в воздух из ведра фигуру похожую на старые фигуры духа-матери, то есть что-то округлое с выпячивающими вперед и назад формами. Я же максимум что мог сделать – это пустить рябь на воде, довольно высокую, кстати, к моей гордости, почти как на большом озере в паре верст от нашего города при сильном ветре. Но более ничего значительного я сделать не мог, ни с огнем, ни с воздухом, хотя сам Ратибор тоже умел работать только с водой, да и то не был сильным Сильным, если так можно выразиться, то есть слабоват он был. Видимо потому он так за меня и ухватился.

В первый же день как он притащил меня в лагерь на вопрос зачем, он полчаса разливался соловьем о том, какое сокровище он нарыл сточной канаве, да, именно так он и выразился, и как он воспитает Сильного для отряда и как они заживут тогда. Мне, кстати, он сказал, что после того как я войду в силу, то сам смогу решить буду ли я оставаться с охотниками или же вернусь в “свою зачуханную дыру и зря прожгу свою жизнь с тупой бабой, которая все равно меня не оценит и будет пилить каждый день до скончания дней”. Я, признаться, даже воодушевился, потому что, честно, не знал что мне делать. Потому я начал присматриваться к жизни лесных мастеров.

***

– Эх, бабу бы сейчас, такую, что сиськи во, жопа во, – показал на себе один из охотников, – и чтобы глазками так зыркь-зыркь на тебя застенчиво, а сама такая язычок да прикусывает, эээх.

Это был уже приевшийся за последнее время монолог мужчины с заметным шрамом на пол лица. Этот шрам, удивительное дело, не уродовал его совсем, а придавал очень воинственный вид и как-то сильно скрывал возраст, то ли двадцать ему было, то ли сорок лет – не понять. Наверняка женщинам он очень нравился, а за еще одну прошедшую неделю пребывания в лагере я понял, что чувство это взаимно. Одна и та же фраза каждый вечер перед началом посиделок успела набить оскомину, и не у меня одного.

– Да ты задолбал ныть-то, Порез, тебе же сказали, что нам возвращаться еще рано, самое время сейчас бить пока зверьё на прокорм в наши края подалось, да и зубастые за ними. Потому и сидим тут безвылазно уже почти месяц.

– И Ратибор ушел место Силы искать, за зиму оно сместиться могло, пока не найдет – не уймется, хочет в парне Силу пробудить окончательно.

– Да, Сильного нам бы не помешало, а то уж больно сложно на Зверя идти с одним Ратибором.

Прогресс за это время с Силой у меня был, правда не такой, какой хотелось бы видеть главе мастеров охоты. Я сумел подуть! Ага, руками, я крут … правда дунуть ртом я мог сильнее. Получилось у меня это совершенно случайно, я просто мимо воды силу приложил, промазал. Когда Ратибор увидел это, то он … лишь сплюнул и пошел куда-то по своим делам, при этом тихо пробубнил себе под нос, что за недоразумение ему досталось.

По этой причине вожак решил попробовать иной метод, который часто использовали поселения, которым везло иметь рядом Место Силы, которое не исчезало и не кочевало в сезоны, или же появлялось с определенной периодичностью. Так вот в такие места водили детей в разных возрастах, чтобы пробудить потенциально сильных. И хоть не часто это приводило к результату, но относительно самостоятельного пробуждения это работало куда лучше. Просто сильных вообще не так много.

– Да не, я все понимаю, но вот бабу бы сейчас, эх, – не унимался Порез. Его так называли в лагере, я так и не услышал его имени.

– Да тьфу на тебя, пустобрёх! Удавил бы тебя сейчас, слышать уже не могу, вот взял бы твою башку дурную и двумя руками бы раздавил бы – хрясь! – не выдержал Изяслав, громко хлопнув ладонями.

– Ишь ты какой смелый то, а сдюжишь?

– Да я тебя почище раздавлю, чем малец сопляков в деревне расплющил!

В городе, блин, я живу в городе, точнее жил. Да, может он не большой, но у нас есть и рынок и управа, и здание городского собрания. Стража даже есть!

– Ой, да ты храбрец, такой же, видимо как и малец! Сидит теперь, только ветра пускает не с того места. Можем там за парня баба какая мокрое дело сделала, пока он в отключке был.

– Да ты не мели чепухи, стал бы его Ратибор сюда тащить!

– Так Ратибор небось …

– Заткнулись оба! – очередное действующее лицо вечернего выступления, как я понял, помощник Ратибора, очень похожий на вожака, такой же непримечательный, такого же роста и прически, только волосы светлые, – Завел вас язык не туда! А ты парень, что скажешь то?

Это был неожиданный поворот беседы для меня, я посмотрел на светловолосого, в ответ же все смотрели на меня.

– Что скажу?

– По поводу своих приключений, – продолжил он, – сам ты нам ничего не говорил касательно случая в твоей деревне.

Опять, пес вонючий, в деревне, это был город, то есть есть! Ах черт, не буду же я им орать сейчас это, как-то боязно.

– А что я должен сказать?

– Ну ты ли это сделал и как? Нам, понимаешь, любопытно вот, сколько ты ещё будешь пыжиться над ведерком. Не очень то у тебя получается, даже до нашего славного главы не дотягиваешь, а ведь он не большой то мастер Сильных дел.

– А я не знаю.

– Не знаешь? А может тебе помочь надо? Я знаю отличное место тут недалеко. Или силу воды раскроешь, или воздуха, одно из двух – это точно! Грохочущая вода место называется, водопад там, – с ухмылкой выдал Светодар.

– Отличная идея, предлагаю завтра нам всем взявшись за руки твою идею и попробовать, двое Сильных в отряде это хорошо, а десять ещё лучше, – выдал я в ответ.

– Умный, я посмотрю, глядите, братцы, нам учёного притащили! Что же дальше делать то будешь без Силы, Умник?

– Плыть буду по течению, видимо … ну или идти на дно, следуя вашему гениальному плану.

– Аахаха, а паренёк то зубастый, – засмеялся Изяслав, – за словом в карман не полезет!

– Да, как баба злая, прямо.

– Эх, мне бы и злая сейчас пошла бы …

– Тьфу ты, шлях, опять за своё.

И пошёл опять разговор по кругу, а сам я сидел опять молча. Что мне было говорить, я не знаю, что дальше со мной будет, особенно если учитывать тот факт, что Сила не стремилась приходить ко мне в каком-то значимом виде, хотя я и мог на нее влиять каким-то образом. Может идея Ратибора с источником Силы сможет что-то изменить, то что меня так просто вернут назад в мой городок и всё будет в порядке не обрети я её – на счет этого у меня были сильные сомнения, как в том, что меня вернут, так и в том, что без Силы у меня есть перспективы.

***

О Великая Девана, какой же этот лук тугой, тетива режет мне ладонь, в полной тишине с небольшим поскрипыванием, с дрожащими руками я в который раз натягиваю лук на полную. Все охотники взрослые мужчины и оружие у них соответствующее, да это не боевые луки, про которые рассказывал мне папа, которые могли отправить стрелу на сто и даже сто пятьдесят шагов и были больше меня по росту, но это полноразмерные охотничьи луки для взрослых мужчин, каждый из которых выше меня почти на голову. Хотя не каждый, в отряде есть Изяслав, который почти с меня ростом, он то и одолжил мне свой лук.

Мы движемся куда-то глубоко в лес, точного места никто из охотников не знает, но Ратибор, который уходил на разведку с парой других лесных мастеров сказал, что им удалось встретить знакомых, которые возвращались из длительного похода в глубину леса и те поведали им, что источник силы никуда не делся и сами они проходили недалеко от него, ощущая на амулете пути его силу. В нашем отряде тоже был один такой амулет, он помогал ориентироваться на любой местности даже в темноте, всегда указывая на север своей стрелкой.

Думаю, что я достаточно разработал отвыкшие от такой нагрузки руки и плечи, теперь мне стоило отдохнуть. Отец учил меня, что к выстрелу нужно подготовиться заранее, проверить лук, ход тетивы, дать рукам почувствовать тяжесть готового к выстрелу оружия, взять прицел в полной стойке, спустить тетиву, если это позволительно в данный момент, и больше не возвращаться к этому при самой охоте, при необходимости поразить цель – нужно просто сделать все тоже самое не задумываясь и быть готовым повторить выстрел, если первый прошел неудачно или его оказалось мало.

Теперь я двигаюсь в широком порядке между деревьев за одним из охотников, который ведет нас по следам каких-то копытных животных. Мы еще не видели их, но судя по свежему запаху помета они где-то близко. Двигались мы уже где-то треть часа, потому Изяслав с улыбкой от уха до уха следил за моими мучениями с его луком, с другой стороны Ратибор тоже ухмылялся, но при этом все молчали, не место и не время сейчас было для шуток.

Охотник впереди поднял руку вверх, отошел в сторону ближайшего ствола дерева и указал вперед вправо. Ага, значит добыча где-то там, я потянулся за стрелой, лес вокруг лиственный с очень плотным подлеском, чем дальше мы идём, тем больше разнообразия деревьев и кустарников попадается нам. Мелкие овражки и большие овраги сменяются ручьями или довольно большими речками, которые приходилось переходить вброд или переплывать, благо что погода стояла теплая уже третью неделю. Умеренная жара днем периодами сменялась дождями, когда ливнями, когда просто моросил небольшой дождь.

Сейчас на пригорке перед нами между стволами деревьев уже можно было разглядеть тех животных, по следам которых мы шли. До ближайшей оленихи было шагов пятьдесят, остальные особи располагались за ее спиной довольно крупной группой, они что-то ели с невысоких кустов, которыми была усеяна эта сторона холма, и я мог наконец рассмотреть этих животных. Таких я еще не видел, у них были полосы на спине прямо вдоль позвоночника, а сами они были покрыты разнообразными пятнами белого цвета, как мелкими так и крупными, при этом сам цвет шкуры так же отличался от особи к особе, если большинство оленей были светло коричневого цвета, с различной степенью рыжего, то взрослый рогатый самец был почти черный, как матёрый варг.