Текст книги "Дотянуться до тебя (СИ)"

Автор книги: Exlusion_cat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Аяно?! – взвизгивает несносный мальчишка и прижимает свою ледяную ладонь к моему лбу. – Да тебя же лихорадит!

Чей-то голос в голове начинает монотонно зачитывать набор слов, которые до этого казались совершенно не совместимыми: «Озноб, повышенная температура, потеря координации, учащённый пульс, недостаток кислорода…». Все до омерзения сходится.

– Гипервентиляция лёгких. – усмехаюсь, а у самой живот сводит в судороге. Кажется, что меня сейчас наизнанку вывернет. Чёрные глаза младшего брата широко распахнуты, руки трясутся, а сам он белее снега. Сейчас он как никогда жалеет, что дома нет отца или матери, потому что Юми хоть и выросла в семье врачей, ничего в медицине ее понимает. Я и сама не знаю, что в таких случаях делать.

– У нас есть что-нибудь от этого?..

– Без понятия. – а у самой в глазах темно-темно. Нацухи ещё что-то говорит, но я уже не слышу. Веки тяжелеют, глаза закрываются, а сознание ускользает в до селе невиданную мне нирвану.

Глаза открываю с трудом. В голове пустота, но стоит попытаться подняться, как по затылку и вискам словно кувалда ударяет. С тихим стоном опускаюсь обратно на кровать и по привычки начинаю шарить рукой по простыни в поисках телефона. Его я, ожидаемо, не нахожу. Часы на стене показывают половину седьмого утра и я с удивлением осознаю, что труп я изображала около девяти часов. Это немного удивляет и, наверное, пугает. Гиповентиляция лёгких совсем не характерна для человека с почти что идеальным здоровьем. Почти – потому что зрение у меня не самое отменное.

Бездумно пялюсь в потолок и даже не замечаю, как глаза вновь закрываются. Под веками вспыхивают разноцветные пятна, а голова становится настолько тяжёлой, что сил оторвать ее от подушки совсем нет. Такое чувство, будто во мне что-то перегорело. Перегорело основательно и конкретно.

Второй раз просыпаюсь из-за странного грохота в коридоре. Как будто таз какой-то уронили или нечто подобное. И этот странным звук эхохом отдаётся в черепной коробке. «Бум» – раздаётся ещё раз и Нацухи звучно матерится, видимо, некий предмет уронил он. Ничего удивительного.

– Нацухи, чтоб тебя, что ты там роняешь?! – голос хрипит и стоило чуть повысить голос, как голова тут же заболела. Отлично. Просто волшебно.

– О, кто проснулся! – голова наглого брата появляется в дверном проеме и выглядит он так, будто не спал пол ночи.

– Скажи мне на милость, ты специально что-то там ронял?

– Ага. – лыбиться, как последний придурок, и показывает жестяную кружку из отцовского походного набора. – Надо же было тебя как-то разбудить.

– Сволочь.

– Все лучше от тебя! – от летящей в него подушки он благополучно успел увернуться.

Голова все ещё адски болит и кружится, но сердцебиение в норме. Дышать все ещё тяжело, но буду надеяться, что это скоро пройдёт. Негоже пловцу так рано гробить дыхалку. Еле как отрываю голову от подушки и встаю на ноги. Голова немного кружится, но меня все ещё не штормит. Не знаю, насколько все плохо, но в зеркало я смотреть не особо хочу. Во всем теле вообще ощущения странные, оно вроде тяжелое, но и легкое одновременно. И это вдвойне пугает.

Быстро принимаю душ и умываюсь, спускаюсь на первый этаж и понимаю, что есть я совершенно не хочу, делать мне нечего, а голова просто разрывается на куски. Нацухи играет в приставку в зале, а Юми, судя по всему, ещё вчера ушла домой. Не нахожу ничего умнее, как пойти спать, настроения копаться в себе нет совершенно. Поднимаюсь к себе и переодеваюсь в пижаму: растянутая майка-борцовка, которая большая мне на пару-тройку размеров, и шорты. Забираюсь под одеяло и, свернувшись клубочком, засыпаю.

Просыпаюсь, наверное, ближе к ночи. На улице уже темно, но уличный фонарь светит прямо на лицо и от этого противного белого света хочется спрятаться. Голова уже не болит и я чувствую себя относительно хорошо. Переворачиваюсь со спины на живот и открываю глаза. Около кровати на стуле сидит кто-то. Поднимаю взгляд выше и натыкаюсь на знакомый взгляд тёмных глаз. Закрываю глаза и отворачиваюсь к стене. Привиделось, наверное…

– Вроде головой не билась, а глюки все равно есть… – тихо бурчу в подушку и закрываю глаза. Ощущение того, что я не одна не исчезает, наоборот только усиливается. Скрипит кресло и слышится шорох одежды. Гость встаёт и куда-то отходит от кровати. Куда мне не известно – ворс ковра поглотил звучи шагов.

– Как ты сюда попал? – наконец-то подаю голос, но лицом к парню не поворачиваюсь. Не хочу. И как только он уйдёт я сверну шею тому придурку, который умудрился найти его и привести именно тогда, когда нахождится в одном помещение с этим человеком мне не хочется.

– Твой брат позвонил Тсукишиме, а он сказал мне. – отлично, убью сразу двоих.

– Зачем ты пришёл? – в ответ молчание. Брюнет теперь, совершенно точно, смотрит на меня, но молчит. И это раздражает. – Зачем?!

Меня раздражает вся эта ситуация. Нацухи никто не просил его звать. Для чего он это сделал? Чтобы у меня была нянька на то время, пока он где-то шляется? Или он в свахи заделаться и решил, что так будет лучше? Ничего не будет лучше. Кагеяма последний, кого я бы хотела видеть сегодня, завтра и вообще все эти три недели до финала. Непонятная мне злость и ярость клокочут внутри; тело словно в жидкую лаву кинули и заставили там плавать. До скрипа зубов и белых пятен перед глазами хочется, чтобы он ушёл. Оставил меня одну наедине с собой и своими проблемами, горящей где-то рядом с желудком яркостью и нелепой обидой. Это все слишком для меня. И было бы просто замечательно, если бы Он это понял и оставил меня одну.

– Ответь на простой вопрос! – резко подскакиваю и поворачиваюсь лицом к «званному» гостью. В глазах на несколько секунд темнеет и мне приходится оперется на выставленные в перед руки, чтобы, хотя бы, не упасть лицом вперёд. Тобио реагирует почти мгновенно, делает шаг вперёд, готовясь в случае чего поймать мою тушку. Отменная реакция. Браво!

– Твой брат решил, что у тебя переутомление. – наконец-то подаёт голос и то, какие нотки я в нем улавливаю, создают неприятную пустоту в грудине. Он волновался, наверное, так же сильно как Юми и Нацухи. И это осознание странно щекочет затылок.

– Но ты не поверил? – усмехаюсь, немного печально. Потому что Тобио, пожалуй, лучше всех знает – я слишком хорошо слежу за тем, чтобы переутомления у меня не было; в спорте такая роскошь обходится слишком дорого.

– Нет.

– Правильно сделал. – не нахожу в себе силы посмотреть на него. Падаю обратно на кровать и вытягиваю руку вперёд, смотрю на свои пальцы, но такое чувство, будто не вижу ничего. Это немного странно. А значит, новость о Имай зацепила меня сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. – Мой сокапитан попала в молодёжку. Если она выиграет два золота на национальных, то попадёт в олимпийскую сборную.

– А ты?

– А что я? – усмехаюсь, но внутри все сжимается. Трудно улыбаться, когда внутри нечто выжигает остатки тебя до пепла. – Меня было не видно не слышно полгода.

– Ты расстроена? – глупый вопрос Тобио. Очень глупый.

– Ты реально хочешь знать ответ? – приподнимаюсь на локтях и смотрю в упор. Я знаю, что выражение лица у меня сейчас обычное, можно сказать расслабленное. Но Тобио, как упрямый ребёнок, хочет знать ответы на все. И именно из-за этого, не задумываясь, кивает. И это, если не срывает табличку «не трогать», то точно заставляет снять приторную маску спокойствия. Мышцы лица наконец-то по-настоящему расслабляются и принимают ту форму, которую хотят. Скулы перестаёт сводить от мерзкой расслабленной улыбочки и губы наконец-то принимают искомую форму. Выгляжу я без всех этих масок откровенно паршиво; собственное отражение в зеркале я сегодня, честно говоря, испугалась. Смотрю на парня и три заветных слова даются мне чертовски тяжело. – Не то слово.

Взгляд у Тобио почти понимающи, он в два шага оказывается около моей кровати и садится на самый край. А у меня в голове нет ни одной связной мысли, только инстинкты. И именно сейчас, когда этот придурок так близко, хочется просто вцепится в него всеми конечностями и не отпускать. И я это делаю. Руки вокруг шеи и ноги вокруг чужой талии. Как коала какая-то. И не хочется даже задумываться: правильно или нет. Сейчас мне это просто нужно.

Сколько мы так просидели не известно. Просто через какой-то промежуток времени знакомые и родные огромные руки со спины спустились ниже, на талию, сжали слишком сильно – не шелохнёшься даже – хотя и безболезненно. На этот раз инициатором поцелуя была я; прижалась к чужим губам с таким отчаянием и страхом, будто видимся в последний раз. Тобио отвечает с тихим рыком, резко встаёт на ноги и тут же прижимает меня своим телом к кровати. И даже если это было немного неожиданно, то я все равно не особо против. Усмехаюсь, когда пальцы сжимают талию под майкой. Вздрагиваю, когда руки оказываются зафиксированы над голой, а чужие губы уже во всю исследуют шею. Едва слышно взвизгиваю стоит острым клыкам впиться в кожу у самого основания шеи. И это действие отрезвляет похлеще пощечины. Тобио балансирует на тонкой грани, настолько тонкой, что переступить её – кому-то вроде него: человеку живущему на инстинктах – раз плюнуть.

– Тобио… – зову тихо и на пробу. И брюнет реагирует почти мгновенно, замирает и поднимает на меня свои горящие обжигающим синим пламенем глаза. – Хватит. – звучит не убедительно, из-за сбитого дыхания и дрожащего голоса. – Остановись, пока ещё можно.

Кагеяма закатывает глаза и, последний раз цапнув меня под ключицей, падает рядом со мной. Тут же закидываю на него ноги и руки и вновь засыпаю.

***

Кей поскудно ржёт, когда через пару дней встречает меня около ворот Академии. Выгляжу я куда лучше, чем в первые пару дней после «чудесной новости», но Кей все равно отпускает едкий комментарии по поводу моего внешнего вида. И он имеет ввиду не только мою в край заебавшуюся физиономию, но и пару красноречивых пятен на шеи, от которых на тренировках по меньшей мере неловко. Тобио – просто сказочный придурок.

– Это вот так ты с ним порвала, да? – ехидно замечает он, указывая подбородком на след у основания шеи. Нацухи, к слову, впервые поступил мудро, смолчав.

– Это твоя вина. – фыркаю, резко заворачивая за угол. – Зачем вы с Нацухи это сделали?

– Ну полегчало же. – отмалчиваюсь и больше эту тему не поднимаю. Какой в этом смысл, если эти двое уже сделали то, что сделали.

Недалёко от Академии есть магазин и по сколько моих родителей все ещё нет в городе – уехали в Токио по делам – я решаю зайти в него за продуктами. Кей, по большей части, сегодня нужен мне как грузчик. Немного обнаглевший грузчик.

Но в моей жизни все идёт через одно известное всем место и именно в этом магазине мы встречаем Рин на пару с Ито. Рин очень наигранно закатывает глаза и в них почти капсом написано: «Ну я же говорила, не бывает дружбы между мужчиной и женщиной!». Ито просто широко распахивает свои карие глаза и в них явно читается не понимание. Меня это в большей степени смешит и забавляет, на остальные чувства я даже не обращаю внимание. Тсукки ворчит, но покорно носит корзинку с продуктами, пока я бегаю от стеллажа к стеллажу. И вот как будто я не чувствую заинтересованный взгляд промеж лопаток. Пока кассир пробивает все и складывает в пакет Кей превращается в какую-то ну очень сварливую и противную версию себя. Хотя раньше, даже во времена средней школы, никогда не возникал, когда его запрягали помочь с пакетами.

– Почему я должен таскать твои пакеты? – не громко, но очень недовольно ворчит он. – Напряги Короля, ему все равно уже ничего не поможет.

– Причём тут Тобио? – изумление изобразить проучилось идеально. – Я вообще-то сейчас о тебе забочусь.

– Надо же. И как?

– Ручки у тебя хилые, тебе качаться надо. – Кей цыкает, что сигналит о моей маленькой победе в словесной перепалке. Вообще-то он мог припомнить мне мои широкие плечи, но почему-то не стал.

По дороге до моего дома я коротко описываю недавние события. Рассказываю об Имай и её возможном попадание в сборную и о своем неожиданном, даже для меня, потери сознания. Тсукки почти не язвит, выслушивает мой крик души и некоторое время молчит. Возможно обдумывает, или же просто не знает, как ответить на все это. Молчание затягивается и я уже даже не жду никакого ответа. Высказалась – уже не плохо.

– Честно говоря, не понимаю почему ты так заморачиваешься. – наконец-то выдаёт он, когда мы уже подходим к воротам моего дома. Я приподнимаю брови, совсем не понимая почему он это говорит.

– Что ты имеешь ввиду?

– Бестолочь. – беззлобно фыркает блондин, толкая плечом размагниченную дверь калитки. – Все знают, что Имай «номер один» потому что нет тебя.

– Мы всегда были равны. – закатываю глаза и открываю перед Тсукки ещё и входную дверь. Мог бы и локтем на ручку двери надавить. Вредина.

– Если ты ее обгоняла, значит не равны. – затаскивает пакеты на кухню и сваливает их на стол.

– Может ты и прав. – пожимаю плечами, как бы признавая своё поражение. Ну что же: «1:1». – Чай будешь?

Кивает и усаживается за стол. С насмешкой наблюдает за тем, как я разбираю пакеты, ставлю чайник и сразу выкладываю яблоко на столешницу. Даже если я купила себе, Нацухи обязательно захомячет. Мелкий паршивец.

Только сейчас, при нормативом освещение, замечаю, что Кей выглядит уставшим. Я конечно знаю, что где-то в конце октября или начале ноября у них отборочные на национальные, но чтобы так впахивать. Это слишком странно для Кея. Если только конечно отборочные у них не на этой неделе. Вопрос зарождается сам собой и я вот тут же озвучиваю. Блондин усмехается, ставит кружку на стол и только потом отвечает:

– В пятницу первый матч.

Значит в пятницу? Шарю взглядом по стенам в поисках календаря. А сегодня у нас среда. Странно, что Тобио ничего не сказал. Ну и ладно. Придти и посмотреть матч мне это не помешает.

– Приду на вас посмотреть.

Кей усмехается, как бы намекая, что он все уже давно понял. И что не на матч я приду посмотреть. Совсем не на него. Ну и ладно, все равно скрывать особо нечего.

Посмотрим Тобио, какой из тебя Король.

========== Глава 19 ==========

Когда в пятницу утром после более поздней пробежки я села спокойно завтракать, Нацухи что-то начал подозревать. А когда на часах было уже без пяти восемь, а я всё ещё сидела на кухне, понял всё наверняка. В школу я сегодня решила не идти.

– Ты опять в Сендай поедешь? – наглец садится на стол и смотрит вполне нормально. Без презрения или насмешек.

– Допустим. – киваю, отбирая у наглого брата своё яблоко.

– Я с тобой!

– Валяй.

Собственно так мой бесячий младший брат оказался со мной на одном стадионе. И он даже не стал спрашивать, на игру какой команды я приехала посмотреть. И так все очевидно. По крайней мере я так думала.

– Карасуно? Серьёзно? – приподнимает брови Нацухи, когда мы садимся почти что у самых перил. Возможно, это весьма глупо, ведь та белобрысая девчонка из Карасуно наверняка будет торчать тут. – Я думал ты пришла посмотреть на свою Академию.

– Не знала, что ты умеешь думать. – брюнет закатывает глаза и утыкается в брошюру.

Некоторое время Нацухи молчит. Изучает списки команд и, иногда, фыркает. Краем глаза наблюдаю за ним, но по большей части внимание обращено на площадку, где только-только начали разминку игроки.

– Знакомое лицо… – задумчиво тянет Нацухи, уставившись на фотографию Карасуно в брошюре. Я мысленно фыркаю, у моего брата почти идеальная память на лица, странно, что Тобио он не узнал сразу. – Эй, Аяно, глянь сюда!

– Чего? – перевожу преувеличено скучающий взгляд на брата, а потом на разворот тоненькой брошюры.

– Девятый номер похож на того парня, который к тебе приходил. Или мне кажется? – прыскаю, только чудом не начинаю смеяться в голос. Нацухи издаёт какой-то странный звук и от этого смех начинает щекотать горло ещё сильнее.

– Это он и есть. – пожимаю плечами и перевожу взгляд обратно на площадку. Реакция Нацухи хоть и забавляет, но не приносит ровным счетом никакой пользы. Даже если он расскажет об этом Юми, а он расскажет, ничего в этом страшного нет. Скрывать уже давно нечего.

– Ясненько… – неожиданно спокойно тянет Нацухи и убирает своё высокоинтеллектуальное чтиво в рюкзак. – Встретились два монарха.

И на последний комментарий даже ничего едкого ответить не хочется. Потому что не сильно то он и не прав. Кто-то другой, наверное, не стал терпеть мои странные заскоки. А может дела обстоят намного проще и Тобио просто не обращает на них внимание. Эти странные недоотношения немного напрягают. Это не дружба, вообще никаким боком, но ведь и не отношения. По крайней мере так это должно быть. Мы расстались полтора месяца назад, но какие-то две короткие встречи вновь перевернули мою жизнь вверх дном. И самое парадоксальное в этой ситуации то, что я не особо то и против.

И если бы ещё полгода назад мне сказали, что я буду ходить на волейбольные матчи – я бы рассмеялась и послала шутника куда подальше. Чтобы фигню всякую не нёс. Но сейчас я наблюдаю за игрой и совершенно не понимаю правил. И если бы под боком не было Нацухи, я бы даже не понимала что происходит и не чьей стороне очевидный перевес.

– А этот парень хорош. – Нацухи чуть присвистывает и неотрывно наблюдает за Тобио. И я, на самом деле, не могу с ним не согласится. Потому что когда он находится на площадке, я начинаю осознавать и, буквально, видеть его талант. Его жажду победы. – Как ты вообще умудрилась с ним познакомиться? Он же сто процентов из зала не вылезает.

Хмыкаю. Что верно, то верно. Тобио и правда отдаёт всего себя тренировкам и совершенствованию своих навыков. И дело даже не в том, что он гений. Просто ему нравится играть, он живёт волейболом и никакая гениальность не заменит его страсть к этой игре. Гениальность – лишь малая доля того, что помогает Тобио идти вперёд и не сдаваться.

– Врезалась в него на перемене. – пожимаю плечами и, чуть подумав, все же дополняю. – И мы часто около автомата с напитками сталкивались.

– Серьёзно? – Нацухи скептически приподнимает брови и неотрывно наблюдает за матчем. И Кагеяма только что получил мячом по лицу. Браво! Просто отлично, разбить нос, блокируя руками! – Я ожидал какой-нибудь душераздирающей истории.

– Тут все сложнее, чем ты можешь себе представить. – Тобио уводят с поля и интерес к игре тут же пропадает. Нацухи отрывается от созерцания площадки и переводит на меня вопросительный взгляд. Да только не собираюсь я делиться с ним историей о том, как пешка неожиданно стала Королем. – Но не для твоих это ушей.

Брюнет кривится и закатывает глаза. Он и так прекрасно осознает, что для наших с ним «прекрасных» отношений, такой разговор уже прогресс. Да и не хочется мне признаваться в нашей с ним схожести. Он, как и я, собственно, изначально использовал Юми как источник информации, подбирался ко мне и игрался с чувствами моей старой подруги. Игрался, игрался и доигрался. Сам не заметил, как влюбился в этот сгусток наивности и позитива. Так же поступала и я с Тобио. Игралась с ним, будто он не живой человек, а какой-то предмет, который можно изучить, принять к сведению и забыть. Заигралась и влюбилась. И если я признаю это вслух, особенно перед братом, почувствую себя как минимум униженной. Мой брат совсем не тот человек, перед которым стоит показывать свои слабости, ошибки и признавать поражения. Потому что он примет к сведению и использует против тебя. Так же, как и я сама. И когда знаешь, с кем ты имеешь дело, жить становится куда легче.

Нацухи под боком сразу после начала второго сета начинает твердить о победе Карасуно. Я слушаю его вполуха и просто наблюдаю за Тобио. Мимика, движения, жесты. То, что интересует только меня. Сейчас это совсем не тот Тобио, который примчался ко мне, как только появилась возможность. Как только узнал, что я свалилась в обморок. Сейчас на площадке совсем другой человек: спокойный и рассудительный. И я каждый чертов раз забываю – Тобио не дурак, просто не видит смысла тратить силы на что-то кроме волейбола. И будь я, наверное, чуточку зависимее от плавания, давно бы забила на учёбу.

Когда раздаётся финальный свисток, я даже ничего понять толком не успеваю. Матч, который мне казался априори тяжелым, вышел для Карасуно, наверное, самым легким и удачным. А соперник, казалось бы, непобедимый и до неприличия сильный, на деле оказался ужасно неорганизованным и распущенным. Разница идеалов и ничего большего. Карасуно хотят победить больше, чем кто-либо, а их противник веселился, будто это не игра на вылет, а тренировочный матч. И когда ты смотришь со стороны и анализируешь происходящее, все кажется до чертиков очевидным.

– Не поздравишь его с победой? – Нацухи приподнимает брови и смотрит с таким осуждением, что треснуть наглого мальчишку хочется.

– Для него это не победа. – фыркаю, перекинув через плечо лямку рюкзака.

– А мне так не кажется.

– Не лезь не в своё дело. – тут же ощетиниваюсь, одаривая брата самым презрительным взглядом из своего арсенала. Ненавижу когда лезут не в своё дело. Ненавижу, когда дают советы, о которых я не прошу. Ненавижу, когда меня начинает учить кто-то, кто слишком слаб и не готова пойти на жертву, ради цели. Это чистой воды унижение.

На вечерней тренировке в тренажерном зале ухожу в себя и не сразу замечаю, как меж лопаток утыкается чей-то злющий взгляд. И это – немного неожиданно – оказывается Ито. И это когда мы, вроде бы, поставили все точки над «I». И будь мне хоть чуточку больше, чем моё «плевать», я бы, быть может, даже попыталась войти в её положение. Эта девочка исправно ходит на все тренировки, остаётся на дополнительные часы и, иногда, забивает на учёбу, чтобы быть лучшей. Лучшей среди тех, кто не пошёл в «про». Она будет лучшей, но только после длинной веренице тех, кто хочет плавать на мировой арене. Веренице из талантов и законченных, упёртых до чертиков, фанатиков.

– Чего тебе? – интересуюсь, когда мы оказываемся в раздевалке. Потому что взгляд промеж лопаток начинает раздражать. От острого желания врезать за такую навязчивость зудят пальцы.

– У тебя время на стометровке баттерфляем такое же, как и у Имай на летнем турнире. – как бы между прочим замечает шатенка, но голос у неё подрагивает от напряжения. Боится. И правильно делает, потому что нельзя говорить такое тому, кого не устраивает равный с кем-то результат. Если выигрывать, то только золото; если плыть на пределе своих возможностей, то показывать только лучшее время. И это своего рода мантра для кого-то вроде меня.

– Я не гонюсь за Хиро. – отрешённо, холодно и четко. Как-будто это не фраза, отрезающая все дальнейшие вопросы, а выученная, вбитая и вырезанная на внутренней стороне черепа, истина.

– Тогда зачем ты гонишься? Ради чего?! – голос ломается, звенит прямо-таки от злости и какой-то, почти непонятной мне, обречённости. Словно все её устои пошатнулись, а осколки хрустальных замков и вовсе превратили в стеклянную крошку, сверкающую лучами призрачных надежд под полуденным солнцем.

– Даже если я скажу, ты все равно не поймёшь. – пожимаю плечами, натягивая на тело толстовку. Я бы хотела ещё и поплавать сегодня, но прошлогодний опыт даёт о себе знать и максимум, что я ещё сегодня сделаю, так это немного побегаю. – Или осудишь.

– Так, ради чего? – терпеливо, но с легким нажимом продолжает Капитан. Как будто я ребёнок какой-то, который по-другому и не скажет ничего.

– Олимпийская сборная. Медаль весом в пятьсот восемьдесят шесть граммов. И место на страницах истории. – Ито смотрит на меня так, словно её внутренняя россыпь алмазов оказалось не более, чем битое стекло. Страх, непонимание и полное отрицание происходящего. Люди, обычно, бояться кого-то обидеть или задеть. Не любят отвечать на такие вопросы, потому что бояться доставить кому-то проблемы. Но мне плевать на все это. Если бы я думала о ком-то, если бы заботилась о самочувствие других, давно потонула бы и не всплыла.

– Тот парень такой же? – заламывает пальцы и старательно отводит взгляд, как-будто я её сэмпай, а не она мой.

– Если не хуже. – пожимаю плечами и захлопываю кабинку. Ито молчит, закусывает губу и смотрит куда-то сквозь меня почти потухшим взглядом. Что-то в этой девчонке надломилось и перевернулось. Ей и в голову не могло придти, что кто-то может иметь такие планы на будущее. И это определённо точно ломает все её представления о том, ради чего нужно плавать. Ломает конкретно и основательно.

***

Иногда мне кажется, что Тобио был рождён, чтобы побеждать и стоять на верхней ступени пьедестала. Иначе я никак не могу объяснить факт того, что даже имея скудные шансы на победу их команда вновь оставляет соперника позади. Без капитана: без их поддержки и опоры. Это слишком. Для меня, моего мировоззрения и моральных устоев. Капитан – опора команды. Тот на кого ровняются и за кем пойдут. Или же тот, кто гарантированно принесёт победу. Я не была той, на кого можно было положится, или же той, кто будет опорой для команды. Я просто была Лидером. Примером и идеалом, той на кого все ровнялись и кого ставили в пример. Не была воплощением командного духа, но была той, кто гарантированно принесёт этой команде победу. Но Карасуно другие. Команда и Капитан для них – абсолютное единство. И от мысли, что они не сломались без Лидера и победили, старые устои и реальность начинают диссонировать. И крыша от этого начинает медленно, но верно, кренить набок.

– Эй, глупая сестра, тебя чего так перекосило? – Нацухи толкает меня в плечо и даже не смотря на то, что это было совсем не неожиданно, я все равно теряю равновесие и чуть не падаю спиной назад, прямо, но серый кафель в холе комплекса. Не падаю, потому что кто-то ловит меня почти у самого пола.

– Ой-ей, аккуратней нужно быть! – голос кажется знакомым и от осознания током прошибает почти насквозь. Ойкава. Это определённо он. Кажется, это дурацкую манеру поведения я скоро начну узнавать из тысячи. Почему именно ты свалился мне на голову, нерадивый сэмпай Тобио? – Ой, а мы раньше не пересекались?

– Может быть. – пожимаю плечами и скашиваю совершенно зверски взгляд на брата. Паршивец только примирительно вскидывает руки и пятится назад. Подумаешь, чуть голову себе не разбила из-за него.

– Придёшь за меня поболеть?

– Обойдёшься, Ойкава. – сама не поняла, как мне в голову пришло назвать его по фамилии. И это сразу выдало меня. Парень напротив расцветает и начинает нести какой-то бред о важности его персоны и прочую несуразную чепуху. Меня это начинает бесит так сильно, что, наверное, ещё одно слово и шатен точно получил бы затрещину. Нацухи, быстро поняв, что дела совсем плохи хватает меня за запястье и тянет на себя.

– Прости чувак, у неё парень есть. – Нацухи нагловато усмехается и даже не обращает внимание на мой недовольный окрик. Сжимает мою руку в своей и тянет меня куда-то вглубь комплекса. Мне не интересно куда, главное чтобы народу не было и чувство, что так неожиданно закрутилось в груди поскорее исчезло. Рано. Слишком рано я начала задумываться о значение слова «команда». Не хочу. Не сейчас. Я планировала задаться этим вопросом уже после того, как возьму олимпийское золото. Рано начала анализировать как, какими путями и какой ценой я добиваюсь своей цели. Я не хочу этого. Не хочу забивать голову перед финалом отборочных мусором, тянущим меня на дно. Это не принесёт мне победу. Не принесёт ровным счётом ничего.

– Аяно? – не реагирую, смотрю прямо перед собой и совершенно точно в никуда. И если бы могла, обязательно что-нибудь колкое ответила. Но меня словно выпили до дна, внутри всё будто пеплом припорошило. Одно событие, короткая цепочка размышлений и хваленный анализ ситуации выбили из колеи. Меня словно пропустили через мясорубку, прежде хорошенько саданув наждачкой по коже. Нацухи несколько раз дергает меня за плечо, но после шестой попытки бросает это гиблое дело и уходит. Он определенно точно что-то сказал, но я не услышала, да и не слушала. И сколько бы я тут просидела тоже не знаю, если бы мозги мне не вправила одна звонкая пощечина. От нее в голове зазвенело, а кожа начала адово гореть. Сознание на пару мгновений прояснилось и этого вполне хватило, чтобы увидеть взгляд той, кто никогда не боялась дать мне затрещину. Имай Хиро собственной персоной.

– Ты стала такой жалкой, Аяно. – шипит брюнетка, сжав в прямую линию и без того тонкие губы. Серые глаза чуть сузились и опасно заблестели.

– С каких пор ты стала другой, Хи-чан? – поднимаю на неё всё тот же пустой взгляд и девушка дергается, замахивается вновь, но в последний момент останавливается. Так и знала. Хоть и не сразу, но мои слова достигли той самой больной точки. – Все так же ходишь на игры старшего брата. Все ещё пытаешься доказать родителям, что твой выбор не был ошибкой?

– Ошиблась. Твой премерзкий характер остался при тебе.

Усмехаюсь и даже возразить ей нечего. Мой, и без того мерзкий, характер стал ещё хуже за последние пару месяцев. Ещё немного и совсем перестану походить на относительно нормального человека. С таким мироощущение мне в киллеры нужно идти, а не плаванием заниматься. Всё равно нет никаких моральных принципов, желания помогать людям и жить ради кого-то, разумеется, кроме себя. И кажется, что только из-за этого меня ненавидит команда и добрая половина соперников. И для этого не обязательно знать меня лично, слухи и рассказы бывших членов моей команды слишком быстро распространяются.

К началу игры между Карасуно и Сейдзё еле успеваю. Имай еще немного капает мне на мозги, но через некоторое время наконец-то сбегает на игру к своему старшему брату. У них разница год или два и он вроде как, собирается заниматься или уже занимается волейболом профессионально. Хиро же никогда не хотела заниматься волейболом, кажется, интуитивно знала, что является прирождённым пловцом. Но даже если она возьмёт все золото национальных родители не признают её выбор. Просто она пошла против них. Неважно как далеко она заберётся, она всегда будет на шаг позади своего брата. И не так давно, я бы не смогла её понять.

Я знаю, что смотрела не на игру. И даже не на действие «безумного дуэта». Смотрела на Тобио. Ловила каждое его движение, каждый взгляд или едва заметный, почти автоматический, жест. Постоянно анализировала, сопоставляла и сравнивала. И если бы кто-то спросил меня, зачем мне это, я бы не смогла дать ответа. Просто мне было это нужно. Неизвестно для чего. Знать, что Тобио изменился в лучшую сторону. Перестал быть «Королем-тираном». И от этих мыслей начинает теплеть в груди. Кагеяма был изначально не таким. Он другой: мальчик, не умеющий общаться со своими сверстниками, закрытый и в какой-то степени робкий, но настолько гениален, что вряд ли среди его одногодок есть кто-то ещё настолько одаренный. Он просто идёт к своей цели: учиться на ошибках и всесторонне совершенствуется. И в этом плане я могу только сказать ему: «Молодец» или «Так держать». И пускай мы оба идём к своей цели, пути достижения у нас кардинально различны. И как бы я не хотела побыть хотя бы в шкуре обычной девочки, которую заботит только внешность и мальчики, я попросту не смогу быть такой. Эта красивая глянцевая маска с розовыми стёклами вместо прорезей для глаз, просто не налезет на мое рогатую и гнилую личину. И поэтому вместо простой и беззаботной жизни, я выберу тяжёлый и тернистый путь того, кто любыми способами хочет добиться своей цели. Я не умею жить иначе, как и Тобио. Быть может это единственное, в чем мы с ним похожи до ужаса.