Текст книги "Blind spot (СИ)"

Автор книги: existencia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Пока Харлин придавалась мучительной рефлексии на лестнице внизу послышались торопливые шаги.

– Доктор, очнитесь! – окликнул девушку Артур, – сюда, к двери.

– Но?…

Харлин послушно сделала шаг к двери и прижалась к ней спиной, ощутив всеми косточками позвоночника прикосновение холодного металла. На ее горле тут же сжались руки мужчины, довольно тесно, чтобы заставить девушку испугаться, но не слишком сильно, чтобы ей действительно навредить.

– Позови на помощь, – шепнул Харлин на ухо ее бывший пациент, и его горячее дыхание заставило неудачливого доктора вздрогнуть. Между ними только проклятая дверь…

В коридор выскочили двое санитаров и охранник. Заметив корчащуюся возле двери палаты в цепких лапах пациента девушку, они решительно бросились ей на помощь. Конечно, единственным возможным способом освободить глупую муху, угодившую прямиком в лапы паука, было открыть клетку и проучить осмелевшего пациента.

Именно это и нужно было Артуру.

Неожиданно оказавшись на свободе, Харлин грохнулась на пол и несколько секунд пыталась осознать происходящее, прежде чем поняла, что Артур нуждается в ее помощи. Без вмешательства девушки поединок был неравным – трое против одного.

Харлин бросилась на одного из амбалов и повисла на нем, как маленькая собачонка, пытающаяся перегрызть глотку сенбернару. Медбрат пытался стряхнуть ее с себя, больно дернул за растрепавшиеся волосы и поставил синяк на скуле, прежде чем наконец-то обмяк под действием снотворного. В это время за спиной у девушки прозвучал выстрел – за ним еще один и еще один.

Только в это короткое мгновение Харлин поняла насколько бешено у нее бьется сердце от всех переполняющих одновременно эмоций – страха, волнения, азарта и возбуждения. Да, она до сих пор ощущала на своей шее прикосновение холодных пальцев бывшего пациента и эта опасная, жесткая и непривычная близость сводила ее с ума.

Артур стоял с пистолетом и, особого труда не стоило догадаться, что ранее оружие принадлежало охраннику, теперь распластавшемуся на полу. Тишину, полную горячим дыханием, внезапно разорвал тревожный звук экстренной сирены.

Артур сделал еще шаг и выпустил пулю в сонное тело санитара, которого только что обездвижила девушка.

Никаких убийств, да?

– Зачем… – пролепетала Харлин.

Артур оставил эти слова без комментария. Его глаза пугающе блестели, сейчас он выглядел абсолютно опасным и абсолютно сумасшедшим.

– Пора отсюда выбираться, милая доктор, – сказал мужчина и сделал то, чего Харлин меньше всего от него ожидала. Он коротко и быстро поцеловал ее в губы, заставив почувствовать одурманивающий коктейль из крови и адреналина. Затем он довольно брезгливо вытер рот тыльной стороной свободной руки, не то избавляясь от выступившей из разбитого носа струйки крови, не то – от памяти о прикосновении к губам девушки.

Он решительно направился в сторону черной лестницы, ведущей на парковку, словно всегда знал, где она находится и уже давно все спланировал.

– Стой… – прошептала ошарашенная Харлин.

– Если тебе тут нравится, можешь оставаться.

========== Странное рождество ==========

Эти слова прозвучали так хлестко, словно удар плети.

«Если тебе тут нравится, можешь оставаться».

На бедняжку доктора Квинзел разом опустилась невыносимая холодная волна осознания всего происходящего. Словно все это время она была пьяна и в каком-то лихом угаре успела наделать таких глупостей, за которые теперь ей, внезапно протрезвевшей, стало мучительно стыдно. Или… это чувство вполне напоминало ту омерзительную пустоту, которую Харлин испытывала после хорошего оргазма. Жаркое, истомленное тело становилось вдруг холодным, таким маленьким, жалким и голым, что ей хотелось заползти в темную нору и скрыться там от всего мира. Этот перепад всегда был для Харлин загадкой и она жалела, что слишком плохо слушала в колледже лекции о химических процессах в организме. Вероятно, при ее большей усидчивости, гормональные качели стали бы менее загадочными. Впрочем и без попыток найти логическое объяснение происходящему, она неплохо научилась справляться с этим ощущением – пара глубоких вдохов, иногда сигарета или бокал спиртного, небольшая внутренняя работа по саморегуляции и ей больше не хотелось провалиться под землю.

В этот раз отделаться самовнушением не получилось и ситуация явно вышла из-под контроля, да и времени на нормальную внутреннюю работу было слишком мало.

Харлин смотрела на себя со стороны и не понимала, как оказалась в этой точке бытия. Еще вчера она приходила в Аркхем красивая, уверенная в себе, со своим блокнотом и диктофоном, набросками невероятно провокационного материала для книги, завтрашней сенсации для кровожадного Готема. Еще вчера ей казалось, что она спокойно может подсмотреть действо за кулисами безумия и вскрыть его с отстраненностью патологоанатома, своим холодным рациональным умом, найти связь между проявлениями насилия и сексуальностью, легко объяснив процентов восемьдесят самых тяжелых случаев, не поддававшихся лечению. Еще вчера она была уверена, что для подобного открытия, ей не придется самой прыгнуть в эту мясорубку и выйти сухой из воды. Еще вчера она была уверена в том, что совершает это самое открытие.

Где-то между старой Харлин и нынешней, стоявшей в коридоре лечебницы Аркхем над тремя свежими трупами, с горящими после поцелуя клоуна-маньяка губами, пролегла пропасть из всех тех странных событий, которые теперь казались сном.

«Что за херня, Харли?» – спросила она себя, и ей захотелось рассмеяться, но в этой ситуации смех вовсе не был ее привилегией.

«Тебе уже давно не четырнадцать – продолжала она про себя, – чтобы идти на поводу у гормонов, чтобы ради кого-то совершать столько безрассудных поступков, бросаться в такой максимализм…»

Это слишком иронично, чтобы быть правдой. В ее жизни было столько мужчин – красивых, умных, сексуальных, смелых, интересных, богатых (что тоже, конечно, важно…), и ради всех этих выставочных жеребцов, аппетитных самцов, как бы их назвала старина Богомол, ей не то, что не хотелось убивать, пальцем не хотелось пошевелить. Она с высокомерием королевны принимала их дары, внимание и житейские блага. Но как глупая девчонка выбросила в мусорное ведро все ради… этого? Красивый? Нет, выглядящий старше своих лет, долговязый, сутулый, как трубочист, невротичный, с этими жуткими глазами, крючковатым носом и едва ли располагающей к себе улыбкой, вместо мускулов – одни кости, с таким же успехом можно было бы возжелать узника Бухенвальда. Что там дальше по списку? Интеллект, образование, богатство, социальный престиж, и прочие показатели, которые в данном случае не шли в сравнение с ее прежними избранниками. Он и вовсе пациент психушки, убийца, застарелый маменькин сынок… Что вообще могло зацепить в этом человеке такую, как она? Но какая она на самом деле?

Или… доктору Харлин пора было признаться себе в том, что она абсолютно не понимает даже саму себя.

Пока Харлин стояла посреди коридора, холодея и споря с собой, Артур, похоже, действительно собрался уйти без нее.

– Подожди, – наконец-то нашла в себе силы заговорить девушка, – я обещала…

Артур остановился, но закатил глаза с таким видом, словно она была ребенком, попросившим на день рождения пони. С таким омерзительным снисхождением на Харлин никто никогда не смотрел в ее жизни.

Харлин пробежалась по коридору, заглядывая в маленькие окошки палат. Она уцепилась за Лилиан, как за спасительную соломинку, хотя понимала, что ее дальнейшие приключения в обществе уже двух сумасшедших станут еще более остросюжетными. Но… где же она… где…

– Богомол, – попыталась оправдаться Харлин, – я обещала, что заберу ее, когда…

Артур шагнул к девушке и только теперь она заметила, какой маленькой кажется по сравнению с ним. Сеансы на неудобных стульях как-то уравнивали разницу в росте, но теперь она была очевидна. Над Харлин словно склонилась зловещая тень из ее детских кошмаров.

– Когда поможешь мне сбежать отсюда? – подловил бывшего доктора мужчина. От его холодного и насмешливого тона Харлин стало не по себе, ее как-будто поймали за каким-то очень гадким и постыдным занятием. Хуже всего было то, что Артур не смеялся. Он был совершенно серьезен и удивительно спокоен.

Харлин еще больше смутилась и прошмыгнула мимо его долговязой фигуры, совершив еще один бессмысленный круг по коридору, в поисках своей бывшей пациентки. Она тщательно проверила даже все таблички на дверях, и нигде не значилось под номером пациента фамилии Хамонд. Но она же не могла ошибиться, этот этаж… их камеры были совсем близко с Артуром, неужели ее перевели или… выпустили…

Внизу слышались голоса и шаги. Тревожная сирена еще больше нагнетала обстановку.

– Можешь тут сколько угодно развлекаться со своими выдуманными друзьями, но у меня другие планы.

Харлин обернулась на Артура, он был уже совсем рядом с поворотом на пожарную лестницу.

– Выдуманные друзья… – эхом повторила Харлин и бросилась за мужчиной и вцепилась в рукав его больничной пижамы, – стой… что ты сказал… что это…

– Я думаю, что ты больше разбираешься в этом, детка, – подмигнул ей Артур, – кто тут у нас психиатр?

Был канун рождества и весь дом стоял на ушах в приятных праздничных хлопотах. В воздухе пахло корицей, домашним пирогом с черникой и запеченным гусем. За окнами крупными пушистыми хлопьями падал снег. Худосочная, словно вяленая рыба, няня миссис Эрхарт, оставила детей одних в гостиной, услышав, что пискнули часы на духовке. Конечно, в доме было много взрослых и много кто их них мог успеть добежать до кухни, чтобы убедиться в готовности праздничного ужина, но Эрхарт была старой, немного нервозной еврейкой, которая любила контролировать даже то, что не входило в области ее обязанностей.

Дети обрадовались внезапному одиночеству и совершили жалкую попытку пробраться в холл, где под большой красивой елкой уже теснились разноцветные упаковки подарков. Однако, маленькому преступлению не было суждено случиться – отец семейства спустился в холл, чтобы поискать что-то в своем дорогом зимнем плаще.

– Если папа там и будет крутиться, – шепелявя сказал младший мальчик, – то Санта не сможет спрятать подарки…

– Дубина, – отозвался второй, постарше, – Санта не ходит через дверь. Он спускается в печную трубу. Мы подождем его здесь… Или…

До прихода гостей оставалось совсем немного времени и, поглощенные суетой взрослые, еще не успели разжечь камин. Холодным темным квадратом он манил отправиться в удивительное путешествие и в трубе загадочно завывал ветер.

– Мы можем спрятаться там, – осенило старшего мальчика, – вернее… ты… полезай туда, ты меньше.

Младший мальчик быстро согласился, все-таки мнение старшего брата было для него весомым аргументом. Конечно, он еще совсем маленький и гибкий, без проблем поместиться в каминной трубе.

– Только сиди там очень тихо, – наказал старший, уже испытывая бесконечное наслаждение от задуманной шалости, – пока я не скажу.

К возвращению миссис Эрхарт, старший ребенок был один в гостиной. Он увлеченно играл в дорогую игрушечную железную дорогу, привезенную отцом из-за границы.

– А где Вилли? – поинтересовалась няня.

– Мама забрала, – не изменившись в лице заявил старший брат. Миссис Эрхарт некоторое время постояла над ним, осмысляя полученную информацию, но в конце-концов остановилась на мысли, что версия довольно правдоподобная. Да и лишний раз беспокоить хозяйку сейчас, когда она пархает между своим туалетным столиком, кухней и столовой, пытаясь одновременно прихорашиваться и контролировать процесс украшения стола, было слишком опасной идеей.

– А еще мама сказала, чтобы вы разожгли камин, – сказал мальчик.

Конечно, миссис Эрхарт не стала переспрашивать и послушно принялась готовить все для растопки. Все-таки времени до прихода гостей осталось так мало, а в доме совершенно ничего не готово. Так она хотя бы сможет пригласить сюда тех, кто появится первыми и предложить им чашку какао с холода…

Только гостей, как и обитателей дома, и бедную миссис Эрхарт, ждал совсем другой сюрприз, другое коронное блюдо. И вместо шумного приема за красивым столом с карточными играми, запеченным гусем и вручением подарков, были неприятные разговоры с полицией, визит медиков и запах омерзительного паленого мяса и сгоревших волос.

Харлин потеряла счет убийствам и вообще смутно осознавала, что происходит вокруг. Ей казалось, что она смотрит фильм, одна в пустом кинозале, в середине дня, когда снаружи стоит невыносимая полуденная жара, а темное помещение с пыльными креслами холодное, словно фамильный склеп. Лестница, охранники, выстрелы, чья-то машина на парковке. Только в кино девушка видела способ, с помощью которого можно было завести любой автомобиль без ключей, но, учитывая, что и сама она сейчас словно находилась в каком-то блокбастере, совершенно не удивилась тому, когда после недолгих попыток, Артуру наконец-то удалась эта хитрая операция.

Вероятно там, в грустной жизни бедняков, каждый обязан иметь этот набор неслыханных для благополучных людей навыков – убивать, угонять машины, вскрывать замки с помощью выстрелов.

– Садись за руль, – скомандовал Артур растерянной девушке и, когда она, растерянно хлопая ресницами, не отреагировала на его требование, довольно грубо дернул ее за плечо и толкнул на водительское сидение. Харлин испуганно уставилась на непривычную ей приборную панель, пока звонкая пощечина не заставила ее очнуться.

– Поехали, – рявкнул ее бывший пациент и девушка только и успела подумать о том, как непривычно холодно и жестко звучит его голос, – очнись, доктор, черт тебя возьми!

«Почему он так груб со мной? – обиженно подумала Харлин, – я же спасла его…

И тут же она сама придумала огромное количество оправданий для Артура – стресс, долгое ее отсутствие, долгое пребывание взаперти. Ведь он не такой на самом деле, он хороший, добрый, несчастный и потерянный человек. Как только все закончится, они еще посмеются над этим и будут говорить много часов в каком-нибудь придорожном отеле подальше от Готэма.

– Куда… куда мне ехать? – пролепетала она, выруливая с парковки, сшибая на скорости шлагбаум. В городе творилось что-то странное, повсюду горели огни и шныряли люди. Вероятно, известие о шумихе в Аркхеме, взбудоражило начавший расслабляться народ и теперь он выплеснул наружу, словно гной из вскрытой болячки. Местами в толпе встречались уже успевшие позабыться маски клоунов.

– А ты не обдумала это заранее? – Артур тем временем обшарил бардачок в машине и отыскал в нем помятую пачку сигарет и зажигалку, – когда планировала побег?

– Я… – растерялась Харлин, – думала, что мы поедем в другой штат…

Артур коротко рассмеялся и этот смех совершенно не был похож на те болезненные приступы, которые беспокоили его раньше. Он открыл окно и выдохнул туда струйку дыма.

– Нахер другой штат, – откликнулся он, – я остаюсь в Готэме. Ты – как хочешь…

– Но… – вырвалось у девушки и она поймала его взгляд, позволив себе на пару минут оторваться от дороги. Болотные огни готовы были сжечь ее до тла.

– Не знаю что ты там себе напридумывала, доктор, но я не собираюсь прятаться, – перебил ее Артур, – хватит этой крысиной жизни. Пора устроить настоящее веселье…

– Но… – снова попыталась начать Харлин.

– Если тебя что-то не устраивает, прошу, – мужчина демонстративно махнул в сторону проносящегося мимо шоссе, – на выход…

– Зачем ты так со мной? – вырвалось наконец-то у девушки, но слова прозвучали сдавленно и хрипло, споткнувшись о ставший в горле ком, – я помогла тебе, я…

– Можешь быть свободна.

Харлин не знала, что произошло дальше, но вероятнее всего, от нахлынувших эмоций, а может быть из-за усталости и нервного напряжения, она не справилась с управлением. Машина с визгом врезалась в фонарный столп, осыпавший капот сияющим снопом искр. Харлин больно ударилась головой о руль и повисла на нем обездвиженной тряпичной куклой, хотя при этом ее сознание было удивительно ясным.

Кукольный домик ее иллюзий в одно мгновение расщепился на атомы, не выдержав неминуемого столкновения с реальностью. Все не так, как она думала. И не могло быть так…

Потому что никакой Лилиан не было, потому что никакого Артура Флека не было, был только жестокий и непредсказуемый Джокер; никакой умницы Харлин-психиатра не было, только глупая самонадеянная девчонка; а все они существовали только тот короткий отрезок времени, пока в них была необходимость. К несчастью, любое представление в кукольном театре заканчивается и все вчерашние артисты отправляются в пыльный старый ящик, а управлявшие ими люди идут в бар через дорогу, чтобы позднее не узнать себя в зеркале с поплывшей амальгамой.

Пока Харлин лежала головой на руле, захлебываясь собственной кровью, стекающей из разбитого лба, пестрая масса людей в клоунских масках растормошила и вытащила из машины Джокера. Конечно, ему и не пришло в голову прихватить свою нерадивую помощницу в удивительный мир безумия, куда она так стремилась попасть.

Она была пустой пластиковой бутылкой, которую ветер гонит по обочине дороги, сломанной игрушкой, в которой больше не было необходимости. Она нырнула на дно и искупалась в грязи, потому что… сама этого хотела. Идеальная, сытая, довольная жизнью девочка. Не потому, что ее унижали в школе или пытался соблазнить учитель-педофил. Потому что в каждом человеке есть области тьмы, неизведанные, непонятные и скрытые до подходящего момента.

«В каждом из нас есть уголок тьмы.

Однажды ты перестаешь бежать от него и выпускаешь наружу».

========== Чертова кукла. ==========

Заброшенное и пустое здание завода «Эйс Кемикалс» было самой гротескной декорацией для наступающего рождества, в которой когда-либо приходилось бывать Харлин. За огромными разбитыми окнами шел снег, красиво кружившийся в порывах ветра, заставлявших железобетонную мрачную махину стонать, словно старый танкер, севший на мель лет пятьдесят назад. Ветер гулял по длинным запутанным коридорам; ветер хлопал остатками деревянных рам в цехах и шелестел проводами и обрывками документации в помещении, когда-то служившем кабинетом бухгалтерии. Именно это хоть немного сохранявшее тепло помещение и стало пристанищем для девушки.

Каким-то чудом ей удалось отыскать в подвале какие-то тряпки и соорудить из них себе что-то вроде лежанки в углу комнаты, куда не добирался вездесущий промозглый сквозняк. Там она ежилась от холода, обнимала колени и с тоской вспоминала теплую роскошную постель в квартире Шона, мягкость шелкового постельного белья, приятный запах свежести и уюта. Здесь пахло совсем иначе – застарелые испарения химикатов прочно вплелись в затхлый душный воздух, от них резало горло и чесалось в носу; верхними нотами этой ароматической композиции звучали плесень, гнилое дерево и ржавое железо.

И только гулкий звук шагов по коридору снаружи мог заставить девушку выбраться из импровизированного укрытия. Первым приходил животный страх – пальцы сами нащупывали в груде мусора металлический прут; а вторым – радость, глупая, детская и нелепая. Конечно, она уже научилась узнавать эти шаги, чуть шаркающую походку с легкой хромотой.

Джокер явился ей при полном параде и гриме, разве что заменив красный костюм на темно-фиолетовый, большой и нелепо болтающийся, словно с чужого плеча. В этих мрачных стенах он, в отличие от Харлин, угасавшей, словно тень, расцвел и раскрылся, сбросив с плечей тяжелую глыбу безнадежной роли узника. В этот раз он принес с собой старую печатную машинку «мерседес», которую с грохотом опустил на один из заваленных мусором столов.

– Доктор Квинзел, – протянул мужчина по слогам, как детскую считалочку, – вот вам подарок к новому году.

Харлин неуверенно поднялась с места, на ходу растирая ноющие от холода колени, и приблизилась к нему. Джокер грубо потрепал ее по щеке.

– Будете строчить свою книжонку, – закончил он и рассмеялся.

Это было унизительно, грубо и мерзко. Впрочем, все ее положение и пребывание здесь прекрасно описывались этими тремя словами.

Джокер бесцеремонно ухватил девушку за воротник чужого, облезлого пальто, которое хоть немного спасало ее от холода, и словно беспомощного щенка, усадил на холодный железный стул, перед машинкой. Харлин послушно подняла руки над клавиатурой.

– Приступим! Начнем с моего детства. Омерзительный квартал на самой окраине города, с одной стороны железная дорога, с другой огромная мусорная свалка и несколько лачуг между ними…

Харлин тряслась от холода и не знала, что ей делать. Резкий удар отломанной ножкой стола по рукам, вывел ее из ступора и заставил отскочить в сторону, вжаться в стену, испуганно сверкая глазами.

– Артур… – прошептала она, – пожалуйста… Зачем ты так со мной…

– Артур, – передразнил Джокер, – ты здесь? – он театрально постучал себя по виску, – о, подождите, доктор, сейчас…

Его лицо мгновенно изменилось, стало смущенным, растерянным и даже черты как будто перестали быть такими острыми и резкими. Он рванулся к девушке и ухватил ее за руки.

– Доктор, милая, – бешено затараторил он, – мы должны отсюда бежать, пока он не вернулся, пока он вышел… но я уже слышу его шаги… он все… ближе, – его голос сорвался в хриплый безумный смех, – помогите мне, вылечите меня…

Хватка его цепких пальцев на руках Харлин усилилась. Девушке было больно и страшно, хотелось вырваться, но она оказалась загнанной в угол. Джокер снова поменялся в лице и это выражение, с которым он теперь смотрел на нее, не предвещало ничего хорошего.

– О, доктор! Да вам и самой нужна помощь. Нужно вас вылечить! – возликовал мужчина. Он рванулся в коридор, заставив Харлин пойти следом, спотыкаясь о мусор и едва сохраняя остатки равновесие.

– У меня есть отличное средство, моя дорогая, – продолжал он. Они остановились на небольшой металлической площадке, с которой проглядывался весь просторный, плохо освещенный зал с кучей огромных бочек. От химических испарений здесь резало глаза. Один из чанов был открыт, и его зияющая круглая пасть распростерлась практически под ногами. Харлин не сразу осознала, что стоит прямо над ним.

– Тебе сразу станет легче, – шепнул ей Джокер прямо на ухо, и от его дыхания так близко она испытала пугающий неописуемый восторг.

Практически у всех пациентов Аркхема были прозвища или клички; данные им персоналом или выбранные самостоятельно. Харлин долгое время довольствовалась только номером, иногда ее в шутку называли «доктором», но прижиться надолго этому имени не удалось. Зато девушка могла похвастаться перед товарищами по несчастью самым большим количеством посетителей. С того момента, как ее вытащили из угнанной машины с разбитым лбом и приволокли сюда, в приемном покое Аркхема успели побывать ее родители, сестры, Шон, многие знакомые и, конечно, навязчивые журналисты.

Вопросов было много, но больше всего всю эту толпу по-разному заинтересованных людей волновало то, как успешная, благополучная девушка, решилась шагнуть на шаткую дорожку. Ее осуждали, ненавидели, но многие пытались оправдать, называя очередной жертвой Джокера. В произошедшем с ней видели еще один акт безумного представления, нескончаемой жестокой шутки, задуманной безумным клоуном – убить ведущего в прямом эфире, а затем свести с ума психиатра.

Харлин мало интересовало то, что говорили о ней все эти люди. Каждого она пыталась расспросить о происходящем за глухими стенами больницы, подслушать, получить хотя бы весточку о своем бывшем пациенте. Она должна была знать, что произошло с ним после побега. Должна была знать, где он сейчас. Чтобы отыскать его, когда выберется отсюда.

Когда она думала об этом, то руки сами сжимались в кулаки и ногти с облезшими остатками маникюра до крови вонзались в ладони.

Она не позволит долго держать ее взаперти. Она выйдет отсюда и расквитается с этим проклятым клоуном, за то, что бросил ее, использовал ее, играл с ее чувствами; жалостью, состраданием. За то, что сломал ее, как скверный мальчишка красивую куклу. Она придумает сотню способов для мести. Она сама засунет его обратно в Аркхем и будет приходить сюда, чтобы посмеяться, она…

Она глотала таблетки, но отказывалась от еды. Ее тело стало одной натянутой тугой струной, которая оставалась в постоянном напряжении даже во время короткого, беспокойного сна.

Она выберется отсюда. А пока есть время подготовить свою холодную, изощренную месть. Придумать самую великолепную шутку, которая заставит чертового клоуна смеяться до смерти.