Текст книги "Blind spot (СИ)"

Автор книги: existencia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

«Мы вытащим тебя отсюда. Друзья».

Артур перевел недоумевающий взгляд на женщину. Она с важным видом покивала головой.

– Ты просиживаешь штаны здесь, когда ты нужен Готэму. Он задыхается в своей гнили и ты должен вскрыть этот мерзкий нарыв. Ты для них герой и… они любят тебя. Они ждут тебя, – пламенно зашептала Ли, – однако… они не могут тебе помочь. Аркхем – неприступная крепость. Но есть кое-кто, кто способен вытащить тебя отсюда…

– Дай угадаю, твоя волшебная вагина?

Лин звонко рассмеялась, и в этот раз смех ее прозвучал совсем иначе; так смеялись скучающие девушки за барной стойкой, нуждающиеся в бесплатной выпивке от незнакомца. Маленькие хитрые паучихи, расставившие сети, для того, чтобы выловить если не мужей с приличным достатком, то хотя бы их кошельки.

– Увы, она не всесильна, – развела руками женщина, – но… я уверена, что это под силу доктору Квинзел.

– И зачем ей это делать? – Артур тоже закурил и даже сам улыбнулся от нелепости высказанной его новой знакомой идеи, – звучит, как бред полнейший.

– Затем, что влюбится в тебя до безумия, – холодно и монотонно произнесла Ли и голос ее звучал очень серьезно и уверенно, словно она уже давно продумала и подготовила этот план, – я полагаю, что она уже выдвинула теорию о том, что ты страдаешь раздвоением личности. К несчастью, малышка, слишком мало понимает в психиатрии и, вероятно, не была лучшей студенткой в колледже. Однако, мы можем дать ей желаемое. В этой партии я бы поставила на Артура Флека. Джокер слишком пугает ее, он иррационален и непонятен… А вот бедняга Артур прост как пять копеек… хороший добрый парень, которого довела жестокость окружающих. Жалкий и бесполезный, беспомощный и одинокий. Ты даже не представляешь себе насколько сильно женщины любят подобрать из грязной лужи какого-нибудь уродца и носиться с ним всю оставшуюся жизнь. Спасать, помогать… терпеть побои, унижения, вместе купаться в грязи. О…

– Хорошо, ты это все придумала, – нетерпеливо перебил Артур, – но какую ты получишь от этого пользу?

– Вы вдвоем устроите здесь заварушку на пути к свободе, а я… – Лин хищно облизнула губы, – а я буду пожинать плоды и вполне найду чем поживиться. Да и на тебя у меня еще есть кое-какие планы… Ну же, не кривись. Это все вполне реально осуществимо. За время наших сеансов с мисс Квинзел она ничего не смогла узнать про меня, зато я… вижу ее насквозь. Она же хотела сенсацию – она ее получит.

Артур затушил окурок о край стола и решительно поднялся с места.

– Я хочу вернуться в камеру, – сказал он.

– Подумай над моим предложением, – бросила следом Ли, – и рада была знакомству.

Комментарий к Заговорщики

Тут есть кто живой? Читатели, вы существуете? ;(

========== Войти в Аркхем и не выйти ==========

Харлин вернулась в Акхем только через несколько дней, на протяжении которых девушка вела невыносимую внутреннюю борьбу с самой собой. Полыхающие амбиции столкнулись в равносильном поединке со здравым смыслом и все-таки одержали нелегкую победу. Девушка готова была бросить свою затею и отправиться на поиски материала куда-нибудь в другое место, но поняла, что совершенно не готова отступить, проделав довольно долгий и местами весьма мучительный путь.

И все-таки внешняя невозмутимость стоила Харлин больших трудов. Она щелкнула диктофоном, раскрыла свой блокнот, деловито полистала личное дело, словно выполнение этих каждодневных ритуалов способно было восстановить ее уверенность в себе и собственной правоте.

Артур казался миролюбивым, он курил принесенные Харли сигареты и увлеченно разглядывал алюминиевый квадрат лампы под потолком. Девушка тоже бросила туда взгляд и почему-то подумала о том, что для узников Акхема лампы дневного света – это в принципе единственная возможность видеть этот самый дневной свет, пусть такая фальшивая и суррогатная. Тюремных заключенных хотя бы выводят на короткую прогулку. Сумасшедших – нет.

– Доктор Томпсон в ближайшее время проведет с вами несколько тестов, – аккуратно начала Харлин, – чтобы подтвердить мою гипотезу… Появление суб-личности часто связано с потребностью человека в защитнике, в чувстве безопасности. Вероятно, вы создали Джокера, чтобы защитить себя и… если мы создадим для вас комфортную среду, то необходимость в нем исчезнет…

– Разве есть место еще более комфортное, чем Аркхем? – откликнулся Артур, и в его голосе не прозвучало не иронии, ни грусти. Сухая констатация факта. – И что будет, если вам удастся меня вылечить? Меня выпустят отсюда?

Харлин сглотнула неприятный вставший в горле ком. Она растерялась, и ей почему-то вдруг стало невыносимо стыдно. Такого жгучего стыда она, пожалуй, никогда в жизни не испытывала.

«Я напишу отличную книгу, а ты так и останешься гнить здесь» – ответила она про себя и стала судорожно подбирать слова, чтобы вслух смягчить эту правду.

– Боюсь, что нет, но условия станут значительно мягче, – залепетала она, – будет меньше лекарств, групповая терапия, возможность посмотреть телевизор, вероятно, даже прогулки…

Артур пристально посмотрел Харлин в глаза, окончательно растоптав ее жалкие попытки оправдать себя.

– И никакой надежды на второй шанс?

Харлин прикусила губы, надеясь, что мимолетная боль отрезвит ее и поможет собраться с мыслями. Она не могла понять, почему настолько сильно выпустила из рук поводья контроля над ситуацией. Ей по-детски хотелось вскочить с места и убежать, хлопнув дверью, но под прицелом этого взгляда, она не могла даже толком пошевелиться.

– Мне жаль, но… – ватными губами промямлила девушка.

– Вы же видите, что я не такой. Я не смог бы убить человека. Вы верите мне, Харлин? – она вздрогнула от упоминания собственного имени, как удара плетью, – я так раскаиваюсь за это… не знаю, что на меня нашло. Я все время об этом думаю… Но это все он. Он заставил меня сделать такие ужасные вещи…

Его голос дрожал, а глаза стали влажными. Харлин показалось, что он сейчас заплачет и, повинуясь минутному порыву, она неуверенно погладила Артура по растрепанным волосам. Сейчас эта робкая почти материнская нежность была самым лучшим, на что она была способна.

Она закончит сеанс и вернется в свою роскошную квартиру в прекрасном районе Готэма. Заварит себе ароматный кофе, примет горячий душ или ванну, потом облачившись в легкий шелковый халат, ткань которого так приятна для тела. Она будет заниматься сексом с Шоном, ходить с ним на бессмысленные скучные приемы, пить хорошее вино и односолодовый виски, наряжать рождественскую елку и резать индейку за праздничным столом у родителей. Она напишет отличную книгу об этих несчастных ласточках с поломанными крыльями, томящихся здесь, и будет раздавать автографы на презентации, для которой уже подобрала хорошее платье. Она будет есть вкусную еду, гулять в парке, ездить на море в отпуск и наслаждаться жизнью. Полноценной, счастливой и сытой. Любимой и востребованной, защищенной и уверенной в завтрашнем дне. Просто потому, что ей повезло больше, повезло родиться в обеспеченной семье, получить все необходимое для полноценного развития и существования. Ей повезло приходить в Аркхем пару раз в неделю только для того, чтобы из своего уютного благополучного мирка заглянуть в замочную скважину безумия.

Был бы Артур другим, если бы ему повезло больше? Бесспорно, если бы мир не обрушивал на него такое количество сокрушительных ударов, решился бы он на отчаянные и жестокие действия, на убийство? Кем он там хотел быть? Комиком? Выступал бы в маленьком клубе в интеллектуальном квартале, собирая неплохую аудиторию, шел бы после этого в уютную квартиру к жене и детям. Харлин почему-то представила его именно таким, с сигаретой в тонких пальцах, в черной водолазке, с зализанными назад волосами и, вероятно, его жену, приходящую на каждое выступление, такую маленькую худенькую женщину за ближайшим к сцене столиком, или полную и пышащую здоровьем, не важно. Таким он был бы, если бы был здоров. Если бы был здоров этот мир.

Вероятно, они бы даже познакомились при других обстоятельствах; Харлин притащил бы на выступление какой-нибудь приятель, ценитель местного стенд-апа, она бы пила коктейль за коктейлем и до боли в животе смеялась бы над шутками Артура. Шутками, не предполагающими убийств и кровопролитий.

Все это время, задыхаясь от этих мыслей, Харлин продолжала гладить Артура по голове. Осознав, что это продолжается уже достаточно долго, она испуганно отдернула руку.

Он смотрел на нее и его серо-зеленые глаза как рентгеновский аппарат просвечивали девушку насквозь. Хотя для того, чтобы догадаться о ее невеселых рассуждениях, совершенно не требовались таланты к чтению мыслей – абсолютно все было написано на ее лице.

Жалость. Сострадание. Чувство вины.

«Мне повезло больше».

– Я верю, что вы неплохой человек, Артур, – сказала она, чтобы избавиться от повисших в воздухе неловкости и напряжения, – и постараюсь помочь вам, чем смогу…

Богомолу тоже чертовски повезло в жизни. Но умница и красавица Лилиан собственными руками разорвала на части легкую пелену сомнительной идеальности своего мира. Что ей двигало? Неужели ей было так скучно в золотой клетке? Свинцовая тяжесть обстоятельств не пыталась выдавить из нее душу. Почему ей было сломаться? Почему? Почему? Почему?

«Помогу, чем смогу» – передразнила Харлин сама себя и почему-то подумала о том, что, вероятно, вдвоем, они бы могли справиться с двумя охранниками и двумя санитарами. Артур очень худой, но в нем сидит напряженная сила его безумия и ярости. Он запросто справится с этими рослыми амбалами. У Харлин в сумочке есть перцовый баллончик, подаренный Шоном, когда она начала посещать Аркхем. Она угостит перцем охранников. Они выбегут из комнаты в коридор, там в конце есть пожарная лестница, по ней можно добраться до парковки, проскочить мимо охраны… И он будет свободен. Он получит второй шанс. Уехать, сменить имя, начать все сначала в каком-то другом месте.

Вот единственная реальная помощь, которую она может оказать.

Харлин испугалась собственных мыслей.

«В каждом из нас есть уголок тьмы, – радостно подхватывает в ее голове голос Лилиан, – и во мне и в тебе!».

Нет, – попыталась поспорить с ней Харлин, – нет во мне никакого уголка тьмы. Я всего лишь хочу помочь ему. Я думала о побеге, исключительно из благородных побуждений…

И откуда в тебе вдруг столько благородства? Всю жизнь думала только о том как комфортнее устроить в жизни свою задницу.

Мне так его жаль. Он выглядит очень хрупким и поломанным. Его избивали, унижали, а теперь засунули сюда. Разве можно так поступать с человеком и хотеть, чтобы он после этого оставался добрым и хорошим как прежде? Его никто никогда не любил, даже мать. О нем никто не заботился…

– Доктор? – голос Артура вырвал девушку из пучины мучительных споров с собой и она поняла, что уже долгое время сидит, уставившись в одну точку. Было так тихо, что можно было различить дыхание санитара у двери и тихое пощелкивание катушки в диктофоне.

– Продолжим в другой раз, – пробормотала Харлин, суматошно сгребла вещи в сумку и пулей выскочила из кабинета. Она добежала до туалета, проклиная каблуки туфель, эффектные внешне, но совершенно неудобные для ходьбы и бега и выкрутила кран с холодной водой.

Ее отражение в зеркале выглядело ошарашенным и потерянным. Волосы растрепались от бега и выбились из прически, глаза за толстыми стеклами очков стали мокрыми от слез. Она сделала глубокий вдох и начала судорожно пить ледяную воду.

Что за чертовщина с ней происходит? Может быть, проводить сеансы в защитной маске, чтобы случайно не заразиться безумием от пациентов?

Такими темпами не ее подопечные, а она сама станет главной сенсацией собственной книги. Даже название пришло на ум само собой:

«Войти в Аркхем и не выйти».

========== Урок второй. ==========

Артуру не стоило большого труда догадаться, что доктор Квинзел вряд ли устроит прием на следующий день. В кабинете его опять поджидала Лин и ему оставалось только удивляться свободному хозяйскому положению, которым эта особа пользовалась в Аркхеме.

Женщина сидела на столе, закинув ногу на ногу, и вальяжно курила. При его появлении, она подтолкнула к нему один из неудобных жестких стульев.

– Что тебе нужно?

Артур обернулся на закрывшуюся у него за спиной дверь. Вряд ли кто-то выпустит его до того, как Лин даст на это добро.

– Хотела узнать как прошла ваша беседа с доктором Квинзел, – растягивая слова ответила Лин и потянулась, словно сонная кошка. Она протянула Артуру пачку сигарет, но в этот раз он решил не вестись на ее подачки. – И как там поживает наш план…

Артур замялся. Ему не хотелось признаваться ей в том, что он действительно начал постепенно приводить его в исполнение, конечно, по мере возможностей. Удивительно, но он даже был немного горд собой и своими внезапно открывшимися актерскими способностями; горд тем, как старательно разделял все свои мысли, слова и поступки на две аккуратных кучки – страдалец-Артур и маньяк-Джокер. Это была очень интересная задача, когда личность Джокера так тонко вплелась в его собственную, вросла, словно побег омелы, паразитирующий на дереве носителе и обменивающийся с ним ДНК.

Лин как-будто читала его мысли.

– Знаешь, в чем главный фокус? – спросила она, – человек с раздвоением личности никогда не осознает, что у него раздвоение личности. Только эту главу в учебнике наша малышка, вероятно, пропустила. Тс! – Ли приложила палец к губам, – не вздумай ей рассказать.

– Умничать – это твоя привилегия, – откликнулся Артур, – ты, поди, тоже на психиатра училась?

Лин гордо поправила белый халат, накинутый на плечи и гордо задрала нос.

– Я определенно образованнее тебя, – заявила она, – и обладаю большим опытом в… разных сферах. Собственно…

– Только избавь меня от демонстрации твоей чудодейственной вагины, – буркнул мужчина и все-таки уселся на стул. Он начинал уставать от разговора с этой особой, ее самодовольного и напыщенного тона. Из всех обитателей Аркхема она оказалась самой отвратительно-навязчивой.

– Даже не знаешь от чего отказываешься! – Лин залилась своим противным гееньим смехом, – и все же, к делу.

Артур тяжело вздохнул и страдальчески закатил глаза. В нем боролись неприязнь к этой женщине, желание вернуться в камеру и посидеть там в тишине, вместо бессмысленных и нелепых планов побега с участием доктора Квинзел, и в тоже время хрупкая надежда на то, что выбраться отсюда все-таки реально.

Мир снаружи бурлит и волнуется, готовый взорваться в любую минуту. Он наполнен жизнью, вкусами, запахами и звуками, всем тем, чего лишены стерильно-пустые коридоры Аркхема. В нем льются потоками слезы, слизь и кровь сливаясь в одну бесконечную реку времени.

Он должен быть там. Среди этого безумного карнавала, среди людей в клоунских масках.

– Ты успешно справился с первым пунктом, – оторвала Лин его от собственных мыслей, – от жалости до любви меньше полушага. Однако, чтобы рыбка плотно села на крючок, нужно дать ей обещание того, что она получит в итоге…

Артур недоумевающее посмотрел на женщину, которая хищно облизнула губы.

– Она должна понимать, ради чего все это делает, – пояснила она, – ну что ты так смотришь на меня? Не строй из себя клинического идиота…

– Это не сложно, когда ты в клинике и все тебя таковым считают, – отозвался Артур. Лин улыбнулась, ей определенно доставляло удовольствие получать язвительные ответы больше чем недоумение или согласие. Она быстро спрыгнула со стола и, прежде чем Артур успел как-то отреагировать, плюхнулась к нему на колени.

Он совершенно не был к этому готов и почувствовал себя глупым смущенным мальчишкой подглядывающим в окно напротив на взрослую, переодевающуюся соседку. От ощущения тепла ее тела так близко, запаха, щекочущихся взлохмаченных волос, закружилась голова.

– Урок второй, – шепнула Лин ему на ухо, заставив вздрогнуть от прикосновения ее горячего дыхания, – биохимия. С этого крючка рыбка точно никогда не слетит. Если она будет изнывать от желания, то побыстрее вытащит тебя отсюда туда, где не будет такого количества лишних глаз… Это элементарно – желаннее всего то, чем не можешь обладать…

– Ты меня ни с кем не перепутала? – перебил Артур.

– Ну… – потянула Лин и внезапно выплеснула целую порцию яда, – ты, конечно, похож на сорокалетнего девственника с натруженной правой рукой. Я бы не купилась. Но захочешь выбраться из этой дыры – приложишь максимум усилий. Тебе будет намного легче, чем ей.

Лин еще плотнее прижалась к мужчине, вдавливая его в жесткую спинку стула. Ее холодные глаза подернулись легкой мутной планкой, а на губах заиграла колючая, хищная улыбка.

– Ты же думаешь о ней, оставшись один в камере? – медленно, растягивая слова на слога, заговорила женщина, – она хороша, да? Такие женщины на тебя никогда не обращали внимания, и даже смотреть в твою сторону брезговали. А она сидит и хлопает своими голубыми глазами, слушая твои жалобы… обиженно надувает пухлые губы. У нее аппетитный большой рот, я думаю, вместительный…

Жар ее дыхания обжигал щеку, Лин была совсем близко. Она наклонилась к нему, словно хотела поцеловать, но в последний момент резко отстранилась, встала и отошла к столу.

Конечно, после этих слов и такого тесного физического контакта, Артур не мог собраться с мыслями. Он тяжело дышал и до боли сжал кулаки.

– Вот так, – развела руками Лин, – урок окончен.

========== Ночной гость ==========

После последнего сеанса и всплеска непривычных для Харлин эмоций, в этот раз она назначила прием Богомолу. Ей нужно было отдохнуть от собственных благородных порывов и вязкое болото сладких речей Лилиан как нельзя лучше подходило для этого.

– Ты какая-то помятая, – заметила она, с наслаждением пережевывая принесенный Харли шоколадный батончик, – у тебя что-то случилось?

– Нет, ничего, – буркнула Харлин, которая совсем не планировала идти на откровенность. Конечно, к концу приема она сломается и разговориться. Богомол каким-то образом умудрялась переводить разговор на нужные темы и завладевать любой ситуацией.

– Как проходят ваши встречи с Артуром Флеком? – Богомол хищно улыбалась. Харлин захотелось ударить ее со всей силы головой об стол, чтобы стереть с ее лица эту омерзительную насмешливость.

Вероятно, у стен в Аркхеме есть глаза и уши, способные подслушивать не только разговоры, но и мысли.

– Мы здесь, чтобы говорить о тебе, – процедила сквозь зубы Харли и щелкнула диктофоном. Кнопку заело, запись никак не хотела идти. Харли вытряхнула из магнитофона батарейки и потерла одну о другую, полагая, что вся проблема в них. Однако никакой пользы это не принесло. Все это время Лилиан жевала и внимательно следила за действиями доктора.

– Сломался, какая жалость! – прокомментировала она, – а вдруг именно сегодня я открою тебе страшную тайну того, как пришла к такой жизни… Слушай, – она торжественно понизила голос, – темной ноябрьской ночью я спала в своем уютном доме с красивым садом, которому завидовали все соседи. Дверь скрипнула… и тень проскользнула в комнату. Тень стояла над моей кроватью, пока я спала. Я почувствовала чье-то присутствие и проснулась. Тогда… он ушел. Но он приходил еще много раз и просто стоял… Это сводило меня с ума, но никто мне не верил. Друзья, полиция… Я поменяла все замки в доме, но ночной гость как-то пробирался внутрь.

– Это правда? – оживилась Харлин.

Лилиан издала звук средний между смешком и хрюканьем, означавший в ее случае крайнюю степень удовольствия.

– Я долго собиралась с силами, – продолжала Лилиан, – я купила пистолет и держала его под подушкой. Я понимала, что могу помочь себе сама… И… я наконец-то решилась. Я прикинулась спящей и дождалась его прихода. Я выпустила по нему целую обойму, а он… он только рассмеялся. И сказал мне: «Я Вельзевул. Я выбрал тебя». Он превратился в струю черного дыма, которая бросилась на меня и стала наполнять мои уши, нос и рот… и, конечно же мою… – Лилиан вдруг начала истерически хохотать, так, что Харлин уже начало казаться, что у нее тоже случился припадок ненормального болезненного смеха.

Лилиан успокоилась и вытерла рукой глаза, на которых от этого смеха выступили слезы. Харлин насупилась и отбросила в сторону ручку.

– Ты издеваешься надо мной, – констатировала она, – опять.

– Потому что мне действительно нечего тебе рассказать, а ты хочешь услышать классную историю, – с легким сожалением в голосе посетовала Богомол и поделилась холодно и немного раздраженно, – серьезно. Даже мне надоели наши сеансы. У меня постоянное ощущение дежавю. Ты сидишь здесь и ждешь, что я начну тебе рассказывать как меня насиловал отчим или демоны. Но отчима у меня нет, а демоны все здесь, – она постучала себя пальцем по виску.

– Тогда логично будет прекратить наши сеансы, – раздраженно сказала Харлин, – я тоже не вижу в них особого смысла…

Она хотела встать, но Лилиан ухватила ее за руку и заставила остаться на месте. Она наклонилась над столом и горячо зашептала:

– Детка, ты не услышишь лучшую историю, если не решишься сама ее написать. Ты тут сидишь такая правильная, такая чистенькая, но что там такое происходит в твоей белокурой головке? Ты не поперлась бы в Аркхем и не задумала бы все это, будь ты действительно такой, как тебе хочется думать. Тебе же невыносимо хочется сотворить что-то отчаянное и безумное, плюнуть в рожу собственной благополучной жизни. Может, хватит бояться? Я тебе помогу. Я тебя научу…

– Прекрати, – Харлин вырвала свою руку из цепкой хватки пальцев Богомола.

– Тебя же тошнит от всех этих физиономий вокруг, довольных и лощеных, от собственного отражения в зеркале тошнит. Твоя жизнь слишком идеальна и не имеет никакой ценности. Ты ничего не хочешь. Ты никого не любишь и не испытываешь ни к кому настоящей ненависти. Я бы давно удавилась от скуки…

– Не пытайся забраться ко мне в голову, – процедила Харлин, – ты меня не знаешь.

– Ошибаешься, – довольно потянула Богомол, – я вижу тебя насквозь.

Харлин резко встала с места, чтобы пресечь возможные попытки Лилиан ее задержать. Сердце бешено колотилось, отдавая в уши. Во рту пересохло, и сейчас она готова была бы выпить целое ведро воды, словно целые сутки блуждала под раскаленным солнцем по безжизненной пустыне.

– Харли! – крикнула ей вдогонку Богомол, – когда соберетесь сбежать из этой дыры, не забудьте взять меня с собой.

Ее голос эхом стучал у Харли в голове, она выскочила в коридор, даже не успев удивиться тому, что под дверью ее не дожидаются ни охранники, не санитары. Она прижалась спиной к холодной стене и спрятала лицо в ладонях.

Что эта чертовка себе позволяет? Она совершенно потеряла совесть и распоясалась, словно находится не в психиатрической лечебнице, а в приличном санатории. Харли была настолько зла и обескуражена, что железно решила, что этот их разговор был последним.

Это пустая трата времени. Несколько месяцев работы в пустоту.

Но закончить попытки докопаться до причины поступков Лилиан, значит смириться с пугающей мыслью, что каждого человека, вне зависимости от пережитых им страданий, может поглотить беспощадный демон безумия. Даже самых правильных, добрых и честных. Даже самых идеальных.

– Потерялась? Может тебя в палату отвести? – вырвал из пучины невеселых раздумий девушку чей-то голос. Она медленно убрала руки от лица и увидела двух амбалов-санитаров, с одним из которых относительно недавно имела конфликт. Они сопровождали Артура.

– Себя в палату отведи, – буркнула Харли и подумала о том, что стоило бы выяснить имя этого олуха и через Фреда устроить ему неприятности. Мелкие или крупные она еще не решила.

– Здравствуйте, доктор, – вежливо поздоровался с ней Артур. Она не нашлась, что ответить, кроме как неловко кивнуть.

Их появление застало Харлин врасплох. Она не хотела, чтобы ее видели такой – потерявшейся и расстроенной. Однако, попытка надеть на лицо маску уверенности и превосходства оказалась слишком жалкой.

Харлин оттолкнулась от стены, прижала в груди сумочку и пошла по коридору. Спиной она чувствовала взгляд Артура.

========== Провал. ==========

Конечно, Артур думал о докторе Квинзел и в этом Лилиан была совершенно права. Он боялся, что каждая сессия может стать последней, но при этом короткие встречи с Харлин потеряли свою важность. Она была с ним постоянно, занимая такое огромное место в его мыслях, что он почти физически ощущал ее присутствие. Холод пальцев, запах дорогих духов, проницательный взгляд кристально-ледяных глаз. И все же он ждал ее прихода. И она вернулась и он снова боялся лишний раз посмотреть в ее сторону.

Впрочем, не было необходимости тщательно разглядывать Харлин Квинзел, потому что перемена, произошедшая в ней была слишком очевидна. Она где-то растеряла всю свою напыщенную самоуверенность и теперь изо всех сил старалась этого не показывать. Она, бесспорно, была очень напряжена и ее слегка судорожные и отрывистые движения, когда она извлекала свои принадлежности, одергивала юбку и поправляла очки на носу, выдавали ее с лихвой.

– Я думаю, что целесообразно было бы начать сегодняшний сеанс с разговора о вашем детстве, – сухо заговорила она, пропустив приветствие, – если… вы ничего не имеете против.

– Как вам будет угодно, – легко согласился он и отметил, что их беседа в этот раз напоминала театральное представление. Каждый из них должен был отыгрывать отведенную ему роль, чтобы удовлетворить потребности скучающей в дверях публики состоявшей из одного охранника и одного санитара.

Харлин задумчиво почесала переносицу и еще раз зачем-то поправила очки.

– У вас есть положительные воспоминания о детстве? – спросила она.

– Я вообще очень плохо помню свое детство, – ответил Артур, – только какие-то моменты. Мы жили в какой-то халупе на окраине города, мать тогда нюхала кокаин и из-за этого постоянно мучилась от насморка, а мы с соседскими детьми нашли за теплотрассой полуразложившееся тело бомжа… Простите, – пробормотал он, заметив, как при этих словах поморщилась девушка.

Жалость – сказал в его голове навязчивый голосок Лин, – от жалости до любви меньше полушага.

Он действительно не мог выудить из памяти более-менее связных воспоминаний о том времени, поэтому вынужден был пуститься в импровизацию.

– Мамин ухажер терпеть меня не мог, – начал он, – когда он приходил к ней на свиданки, он запирал меня в ванной и выключал свет. Мне оставалось только сидеть в темноте и слушать их голоса, когда они… Однажды я отказался идти в ванную, тогда он заклеил мне глаза изолентой и примотал к радиатору на кухне. Мама так обожралась таблетками, что это зрелище ее совершенно не возмутило, а только позабавило… Я боялся, что пока сижу так, крысы, которые шныряли по дому сожрут мне лицо и руки…

– Боже, – вырвалось у Харлин, – это все так ужасно…

Кажется, разыгранная им сцена произвела нужный эффект. Глаза у девушки стали влажными, словно она вот-вот заплачет, а пухлые губы слегка дрогнули. Она накрыла его руку на столе своей рукой.

– Я даже не знала, что люди живут в таких условиях, – прошептала она, – и дети…

«Да, сучка, – злобно подумал он в этот момент, почувствовав такое же невыносимое негодование, как тогда, в студии у Франклина, когда этот самодовольный индюк потешался над ним перед миллионами телезрителей, – вспомни, как в это время тебя возили в частную школу родители, как собирали тебе бутерброды с арахисовым маслом, как гордились твоими жалкими успехами и сомнительными достижениями»

Конечно, сейчас ты посидишь с жалостливым видом, а потом закончишь сеанс и покинешь Аркхем, чтобы строчить в роскошной квартире свою идиотскую книжонку. Рассказывая миру, что бедный спятивший клоун ни в чем не виноват, это все тяжелое детство и не менее тяжелые обстоятельства. О, нет, крошка! Так легко ты не отделаешься. Ты вытащишь меня отсюда.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Харлин, – тебе так тяжело пришлось…

Внезапный переход на другое местоимение подтверждал то, что в светлой головке доктора воцарился полный хаос и она полностью потеряла контроль над ситуацией.

Нельзя было упускать эту возможность.

Артур аккуратно погладил Харлин по руке и девушка даже не поспешила ее отдернуть.

– Я не смог окончить школу, – продолжал он, – потому что моя успеваемость не дотягивала даже до самой низкой планки… мне уже тогда приходилось ухаживать за матерью – побои отчима, алкоголь и наркотики сделали ее овощем. Она даже в туалет не могла сходить самостоятельно, все время лежала в постели, мочилась под себя и выла от ломки. Когда ее отпустило, меня уже отчислили… нужны были деньги, я работал грузчиком по ночам, мыл полы в забегаловке, а она… все писала письма Уэйну.

Нельзя упустить момент, когда следует остановиться и перейти к другому пункту плана. Как там сказала Лин? Биохимия? Здорово знать такие понятия, и, главное, уметь пользоваться ими в жизни.

Артур дотянулся до лица девушки и неуверенно коснулся ее щеки. Однако, эффект оказался неожиданным. Харлин дернулась, как от удара и резко отпрянула. Ее взгляд снова стал острым и внимательным, она словно очнулась ото сна. Руку со стола она тоже быстро спрятала в карман халата.

Повисла неловкая пауза. Харлин искала взглядом поддержки у охранника и санитара, но оба пялились куда-то в сторону, не проявляя никакого интереса к происходящему.

– Вы злились на мать за все это? – холодно и спокойно спросила доктор.

Артур растерялся. Он не знал, как продолжать этот разговор, ошарашенный тем, что потерял возможность контролировать эмоции собеседницы. Дальнейшие сентиментальные речи могли только усугубить ситуацию. Наружу неминуемо просился Джокер, которому надоело размазывание собственных соплей по милой физиономии Харлин и хотелось добавить немного иронии своему глупому положению.

– А вы бы задушили подушкой человека, не вызывающего у вас злости? – откликнулся он, отыскав сомнительный компромисс.

– Да, верно, – кивнула Харлин, – я бы… наверное, поступила также.

– Вам повезло, что вы ничего не знаете об этом.

Конечно, ей повезло – никогда до своих глупых визитов в Аркхем, не спускаться в этот маленький адок. Судьба ее вообще берегла и вела самой лучшей из возможных дорог.

Однако, любое везение имеет свойство однажды кончаться.

Он растерялся и не знал, что говорить дальше. Харлин, вероятнее всего, тоже. Поэтому они какое-то время бессмысленно смотрели друг на друга, каждый занятый своими мыслями. И, внезапно, Артура осенило.

– Вы можете мне помочь, доктор, – понизив голос сказал он. Харлин изумленно захлопала глазами, в миг растеряв с таким трудом обретенную уверенность в себе, – вы можете достать что-нибудь… какой-нибудь смертельный препарат. Моя жизнь была такой жалкой, но… хуже этого заключение здесь. Лучше…