сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
- Миссис Сколдер такая чудесная женщина, - невинно улыбается мама. – Помнишь, когда мы жили в Калифорнии и приезжали в Нью-Йорк к дедушке? Так вот, ее муж финансировал какой-то проект твоего непутевого папаши. А недавно мы столкнулись в магазине…
- Насколько недавно?! – срываюсь я. Сколдер, Сколдер… Как я могла не вспомнить это! Дурная голова ногам покоя не дает…
- Пару месяцев назад, - мама по-прежнему не смотрит мне в глаза.
Где-то полтора месяца назад я приметила статного мужчину, неизменно приходящего на мои концерты с огромным букетом цветов… Две недели назад в первый раз переспала с ним…
- ААААГРХ!!! – совсем дико и по-животному кричу я, хватаясь за голову. – Ну как у вас, блин, только в мыслях возникло?!
- Не кричи на мать! Я тебе только хорошего желаю. Где ты себе еще мужа найдешь? За танцоришку что ли какого-нибудь замуж пойдешь? Ну, до тридцати-тридцати пяти вы еще попляшете, а потом? Чем ты потом на жизнь зарабатывать будешь? А за Грегори – как за каменной стеной, всегда будешь при деньгах, - мудро изрекает мама. – Любовь, она в юности самое главное, а повзрослеешь и проблемы посерьезнее будут!
Я закрываю лицо руками, пытаясь уложить в голове все разлетевшиеся мысли и справиться с перегрузом информации.
- Как вы его заставили, а? – спрашиваю с любопытством, уперев руки в бока.
- Пф! Вот еще, заставили! – возмущается мать. – Просто сходили один раз на твой концерт и тебя показали. Ты у меня, все-таки, красавица. Конечно, приглянулась ему. Да и танцуешь ты… недурно.
- Недурно… - тихо бормочу я. Вот она, оценка моей маменьки! Оказывается, танцую я всего лишь недурно!
- Ну, ведь у вас с Грегори все замечательно? – мама наконец глядит мне в глаза и счастливо улыбается. – Хотя, что сидеть тут? Пойдем куда-нибудь в хорошее место, выпьем по чашечке приличного кофе, а не эти помои, - она демонстративно резко ставит чашку на стол, так что несколько капель выплескивается на блюдце.
Мне так хочется вспылить и сказать ей в лицо, что я изменяю Грегу, и не с кем-нибудь, а с «танцоришкой» из своей труппы! О, Боже! Николас! Смотрю на настенные часы: мое время уже давно истекло, но мать меня точно так просто не отпустит.
- Так, я завтра вечером улетаю обратно в Лос-Анджелес, так что имею полное право оккупировать тебя до конца выходных, тем более, что ты, очевидно, свободна.
Натянуто улыбаюсь. Она моя мать, как никак…
Пока такси везет нас в центр города, незаметно набираю сообщение:
«Моя мать приехала. Не смогу вернуться, прости».
Жду призывного звоночка, но в ответ мне лишь тишина…
***
- Ты трахаешься с Ником?
Этот вопрос обрушивается на меня, как снег на голову, во время перерыва. Я аж водой давлюсь.
- Чего?! – округленными глазами смотрю на Лиз, которой удалось выбить меня из привычной колеи. И не то, что бы я такая хорошая лгунья и могу разыграть нужную реакцию экспромтом, просто откуда она могла узнать? Неужели, Николас растрепал?
- Я спросила, трахаешься ли ты с Ником, - удовлетворенная моим удивлением, Лиз опускается на пол подле меня.
- Совсем с ума сошла, - успокаиваюсь я, возвращая на лицо привычную маску безразличия, и заглатываю еще пол литра воды.
- Ну, кто из нас с ума сошел, это еще вопрос, - ухмыляется Лиз, переводя взгляд от меня к Николасу. – У тебя же вроде и парень есть, да такой, какие на дороге не валяются, а ты…
Я уже не слушаю ее и смотрю прямо на прохвоста. Он весел и болтлив, как всегда. Но только не со мной. С самого утра Николас не сказал мне ни слова, касающегося наших личных отношений. Сообщения, кстати говоря, я от него тоже не получила. В танце он был холоден, резок, даже слишком, что Лазаль осадил его. К сожалению или к счастью, это мало чем помогло. В тот момент я поймала себя на постыдной мысли, что боюсь Николаса. Да-да, мне страшно, когда он сжимает меня своими мощными руками, по сравнению с которыми я – тростинка. Ведь меня так просто сломать…
Его взгляд замирает на мне и сразу становится серьезным. Дрожь прокатывается по всему телу. Это… не описать словами… Он пугает меня, и вместе с тем… мне нравится будоражащее ощущение страха.
- Вив! – окликивает меня уже вставшая с пола Лиз. – Ты только не забывай, что Ник не ищет длительных отношений: поиграется, надоест и до свидания, - заканчивает она загадочным голосом. – Не совершай чужих ошибок.
Поиграется… Кто с кем? – вот в чем вопрос. Мы смотрим друг на друга, и напряжение нарастает.
- Так! – Лазаль призывно хлопает в ладоши. – Закончили отдыхать! Продолжаем! Вторая минута…
***
Вечером я измотана. Скорее эмоционально, чем физически. Мысли весь день не давали покоя. А еще материальное напоминание о них, чуть не сломавшее мне руку в поддержке и холодно пробормотавшее «Прости». Каков подонок!
Спускаясь по ступеням театра, я разминаю кисть.
- Вив! – Грег с улыбкой машет мне шикарным букетом.
- Привет… - удивленно протягиваю я, забирая цветы. – Ты когда вернулся? – спрашиваю, невесомо целуя его в щеку.
- Утром. Пытался тебя застать, но, увы! Привет, Ник, - по-хозяйски обняв меня за талию, мой статный мужчина кивает в момент ставшему угрюмым прохвосту.
Он только кивает и тяжело смотрит на Грега.
- Подвезти тебя? – спокойно интересуется он, прижимая меня ближе.
- Сам доберусь, - хмуро бурчит под нос Николас и отправляется в сторону метро.
- У него что, кто-то умер? – опасливо спрашивает мой статный мужчина.
Я молчу. Потому что, кажется, знаю, кто.
- Ну, поехали домой! – улыбается Грег, быстро забыв о прохвосте. – Я так соскучился, - шепотом добавляет он, сдвинув шарф и целуя меня в шею.
Как противно… Я морщусь и отталкиваю своего статного мужчину. Его прикосновения вдруг стали до тошноты чужими.
- Вив, что-то не так? – Грег с беспокойством смотрит на меня.
- Я… не знаю…
- Что-то произошло за эти выходные?
Хороший вопрос. И ответ на него интересный. Кто бы еще мне его сказал!
- Я… Ах… - роняю голову на свободную от букета руку. – Мне… хочется побыть одной, - выпаливаю и исподлобья пытаюсь отследить реакцию Грега.
- Оу… Ладно. Не проблема! – он напряженно трет лоб, всеми своими движения показывая, что как раз наоборот. – Я отвезу тебя, - по-джентльменски открывает дверь машины.
- Не надо, я лучше…
- Вот еще! Я не позволю тебе шляться по Бруклину одной на ночь глядя! Давай, садись в машину.
Сдаюсь, потому что слишком устала. Кладу цветы назад и откидываюсь на сиденье.
Мы едем молча, и я чувствую, как от Грега волнами исходит напряжение, а мне… мне в последний раз было настолько пусто только на утро после ночи с ним. Я не дожидаюсь, пока он выйдет из машины и откроет передо мной дверцу, как это бывает всегда. Не прощаясь, поднимаюсь по ступенькам дома. Только сняв пальто в квартире, вспоминаю, что оставила на заднем сиденье букет…
========== Танец одиннадцатый, страшный ==========
То, что я приехала в театр раньше всех, ни капли не помогает, хотя я разминаюсь уже второй час. Тело болезненно отзывается на каждую попытку двинуться. За ночь мне удалось поспать часа два от силы, все остальное время снились кошмары, и я не могла сомкнуть глаз.
- Доброе утро, - напряженно произносит Николас, заходя в студию.
Я невольно сглатываю. Его ярко-лазурные глаза уже давно потеряли свой озорной блеск, и, если в воскресенье в них были теплота и нежность, то теперь только ледяная ярость. Он молча подходит ко мне, не отрывая взгляда. Я сижу на поперечном шпагате и смотрю на прохвоста, словно загнанный зверь. Чувствую, как дыхание постепенно начинает разгоняться. Николас резким движением заставляет меня подняться на ноги и прижимает к зеркалу.
- Хорошо с ним потрахалась? – дрожащим от гнева голосом шипит он, ставя руку поперек моего горла, будто хочет задушить.
- И тут она, представляешь… Привееет… - Трой замирает на полуслове, поправляя ремень спортивной сумки.
Николас перестает давить на мое горло и оборачивается. Трой аж делает шаг назад от страха перед прохвостом. А мне каково? Воздух едва проходит, у меня сердце сейчас вырвется из груди…
- Привет, Трой, - лучезарно улыбается подонок, убирая от меня руку.
Тело дрожит, веко нервно дергается, и зубы стучат друг о друга… Интересно, далеко еще до предела его терпения?
***
Вечером я стою у зеркала в туалете и смотрю на свое измученное лицо. Сил нет... И слава Богу! Я смогу спокойно спать. Только еще раз пройдусь по танцу.
Вытерев потную шею бумажным полотенцем, возвращаюсь в зал. Пустой…
- Все уже ушли, - спокойно заявляет Николас, встав в проходе, а я вздрагиваю, оборачиваясь.
- Ага… - Мурашки бегут по телу от одного его беспристрастного вида. – Я… я хотела еще раз прогнать танец.
- Хорошо.
Он включает музыку и подходит ко мне. Подает руку, и я с опаской вкладываю в его мощную лапу свою хрупкую ладошку. Его пальцы смыкаются железной хваткой.
- Ау… - невольно вырывается у меня. – Николас, больно…
- Больно? – он выжидающе смотрит на меня, а взгляд все свирепеет. – Больно?! – его рука еще сильнее сжимает мою ладонь. У меня лучевые кости вот-вот сломаются…
- Ник… - писком слетает с губ, потому что боль вполне себе ощутимая.
- Ты утром так и не успела ответить мне на вопрос. Так как, хорошо потрахалась с Грегом?
- Я не смогла тогда приехать…
Николасу уже не важно, что я скажу. Он грубо прижимает меня к зеркалу и со всей злостью, которая копилась в нем со вчерашнего дня, впивается в губы. Целует нагло и жестко, кусает, лезет в рот языком, перекрывая дыхание.
- А он нежен с тобой? – сурово спрашивает Николас, но не ждет ответа. Отпускает руку и до синяков сжимает бедро. – И вот так он не делает? – ублюдок рвет майку и хватает меня за грудь, еще закрытую бюстгальтером.
- Ник, отпусти, мне страшно, - честно признаюсь я, потому что ужас и вправду сковывает сердце.
- Страшно? – шипит он и, только сильнее хватая грудь, смотрит в глаза. – А тебе и должно быть страшно.
Одним резким движением Николас разворачивает меня к зеркалу и заламывает руку за спину, наваливаясь всем весом.
- Посмотри на себя, - цедит он сквозь зубы на ухо. – Ты…
Полушепот-полушипение… В отражающую поверхность я смотрю на свое побледневшее от ужаса и раскрасневшееся от тренировок лицо. А ЕГО взгляд… ох, мне бы лучше не видеть. Жуткую смесь ненависти и презрения, что плещется в лазурных глазах Николаса, я никогда не испытывала.
- Отпусти меня… - прошу хриплым голосом, а глаза наполняются слезами.
- Ну уж неееет…
Николас отпускает руки и скользит ладонями по бедрам, стягивая трико. Шок владеет мной еще секунды три, после чего я наконец прихожу в себя настолько, чтобы врезать прохвосту локтями, куда попаду. Попадаю, к счастью, в солнечное сплетение, что дает мне драгоценное время. Вывернувшись из-под подонка, я бросаюсь к выходу. Главное – добежать до поста охраны, а там… Увы, женские танцевальные туфли менее маневренны, чем мужские, потому уже через пару секунд я чувствую руку Николаса, тянущую меня за трико. Поддаваясь непреодолимым силам инерции и тяжести, мы валимся на паркет, а я, между тем, долбанувшись об него челюстью прокусываю губу до крови.
- Ааах… - слезы сами по себе текут из глаз, когда я тщетно пытаюсь подняться. – Пусти… - прошу снова, хотя уже чувствую, что все бесполезно.
Он ничего не отвечает, только стаскивает с меня трико вместе с трусами. Я пытаюсь сопротивляться, вывернуться из-под него, но где мне, вымотанной тренировками, хрупкой девушке, тягаться с ним, которой чуть ли не в два раза больше и раза в три сильнее? Одной рукой он без труда перехватывает мои не желающие сдаваться кулачки, и вот с двумя заломленными за спину руками хоть как-то сопротивляться совсем невозможно. Его шершавые пальцы несдержанно трут клитор, и я со стыдом ощущаю, что становлюсь влажной. Но терпения Николасу явно не достает, потому что уже совсем скоро его член упирается в мою изнеженную попку, и подонок вгоняет его практически на сухую, так что я не могу не закричать от новой пронзающей тело боли.
Надрывные крики, смешанные со всхлипами, многократным эхом отражаются от стен танцевального зала, а ритмы танго неумело скрывают их. Этим секс отличается от изнасилования. Нельзя просто расслабиться и получить удовольствие. Тело и мозг никак не могут сойтись на одном, потому что больно, страшно и кажется, будто происходит все не с тобой. Да и вообще не понимаешь, как такое может быть, ведь всегда думаешь, что насилуют незнакомцы, заведя молоденькую неопытную девчонку куда-нибудь в подворотню…
Музыка давно остановилась. Николас вдалбливается в мое измученное тело в последний раз и со звериным рыком кончает. Я только плачу и чувствую под собой горячий и влажный паркет. Кажется, пока ублюдок насиловал меня, сквозь пелену слез я видела силуэт человека в дверном проеме. Может быть, охранник. А может быть, мне банально померещилось.
- Шлюха, - бросает Николас, натянув брюки, и удаляется.
Тело дрожит, и пустота волнами раскатывается по мышцам. Свернувшись в позу эмбриона, так и не удосужившись одеться, я продолжаю лежать на паркете и тихо плакать. Соленые слезы стекают по лицу, обжигая прокушенную губу. Я пореву, наверное, еще с полчаса, а потом придется взять себя в руки, встать, одеться, поймать такси, испуганно озираясь по сторонам, и ехать домой. Не важно, что больно или не хочется. Всех, кому можно было бы позвонить и поплакаться в трубку я благополучно послала в места не столь отдаленные – значит, остается плакаться самой себе.
========== Танец двенадцатый, ясный ==========
Среда, утро. Вчера я пришла домой и сразу завалилась на кровать, несмотря на привычку всегда принимать душ перед сном. Сон был крепким, но только до пяти утра. Потом я открыла глаза, словно прозвонил будильник в голове. Лежала, глядя в потолок, и слушала, как синица за окном заливалась своей веселой трелью.
В шесть звонит реальный будильник, заставляя меня подниматься против воли. В душе я лениво стягиваю с себя вчерашнюю порванную майку, трико и нижнее белье. Стоя голая перед зеркалом, долго смотрю на израненное тело: синяки на запястьях, кровь на губе, бурое пятно, расползшееся по скуле, на пояснице тоже гематома, колени… Хуже того, мне кажется, будто я грязная, сколько не тру раскрасневшуюся от горячей воды кожу мочалкой, сколько не поливаю себя ароматным гелем для душа. Я чувствую себя ровно так, как сказал вчера Николас: шлюха.
Синяки немного болят, но это не такая уж глобальная проблема: у меня в аптечке целая гора мазей для всех случаев жизни, так что к концерту от уродливых пятен и следа не останется. Рану на губе можно скрыть ярко-красной помадой, а на скулу нанести побольше пудры. Крашусь я только для концертов, поэтому выглядеть сегодня буду немного странно... Плевать, скажу, что в обед свидание с Грегом, и пусть все отвалят.
Перед тем, как ехать в театр, захожу в маленький магазинчик, где продается все, что только можно себе представить. Кассир лениво пробивает воду, пару бананов, а за ними - маленький перцовый баллончик.
- С Вами все в порядке, мисс? - участливо интересуется он, видя, как я дрожащими руками ищу в необъятной сумке деньги.
- Да, - отвечаю хриплым голосом и подаю десятидолларовую бумажку. Засунув в первую очередь баллончик, забираю сдачу и почти забываю про остальное.
- Мисс! - окликает кассир, держа в руках мои покупки.
- Да, спасибо, - я неловко запихиваю в сумку бананы и воду и молнией выбегаю на остановку, к которой уже подходит нужный автобус.
***
Повязав на бедра кофту, в карман которой засунут перцовый баллончик, я выхожу в тренировочный зал.
- Вив, с тобой все в порядке? - Лазаль осторожно касается моего плеча. - Ты опоздала. Что-нибудь случилось?
- Все хорошо, - почти бодрым голосом отвечаю я, но улыбка не натягивается на лицо. - Просто проспала.
- Иди, разминайся, - постановщик по-отечески похлопывает мое плечо.
Разогревая мышцы, я с плохо скрываемым страхом периодически поглядываю на Николаса, а он и ухом не ведет! Может, ему стыдно смотреть на меня? Да уж конечно! Как таких ублюдков только земля носит?! Впрочем, достаточно жалости к себе, пора работать, ведь до концерта осталось каких-то три дня.
Всю полуторачасовую программу мы отыгрываем без сучка без задоринки, чему невероятно рад Лазаль, ведь он, на самом деле, так боялся, что все наши с Николасом номера пойдут в топку. Но ча-ча-ча, венский вальс и фокстрот, которые тоже предстоит исполнить, мы оба знаем наизусть. С танго теперь тоже нет никаких проблем. Только вот мне постоянно страшно, что «партнер» сломает мне запястье, и так уже скрытое под эластичным бинтом, или еще чего в этом роде, поэтому рука то и дело тянется к баллончику. На мое счастье, Николас спокоен. Не игрив, как обычно, просто угрюм и молчалив.
Вечером я так боюсь остаться последней в зале, что останавливаю Лизу и прошу ее подождать. Та подозрительно смотрит на меня, а потом протягивает сомнительное «Ну, ладно...». Осталось только забрать сумку из зала...
- Вив, - окликает мужской голос, от которого меня бросает в дрожь. - Погоди, я хочу поговорить.
- Мы уже поговорили, - я сразу сжимаю баллончик в кармане.
