Текст книги "Время чудес (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Часть 2 Время чудес

Глава 13

Домой как пьяный ввалился. Разулся. До комнаты своей доперся, прям в одежде на диван упал. Лежу, а у самого лыба до ушей. Не могу сдержаться, так хорошо мне. Теперь насовсем понял, что не могу без него. Боже, влюбился. В мужика влюбился. Вроде ужас же, не девчонка он ведь, ни в каком месте. А мне плевать. Что дальше будет – на всё плевать. Не отпущу его. Не знает Никитушка, какой я собственник. Что моё – не отдам.

Не заметил, как дверь открылась, в дверях брательник мой названный нарисовался.

– Что, морда бессовестная, явился? Что опять учудил, что Никита тебя спасал?

– Ой, Дарька, учудил…

Встал, куртку снял, обратно плюхнулся.

Чегой-то он молчит? Смотрю на него, а он на меня уставился. Точнее, на шею. Ой-ей-ей, шея-то! Я вскочил, за шею схватился, футболку на засосы пытаюсь натянуть.

– Дааар, ты чего?

Он отмер. Рядом плюхнулся, глаз от шеи не отводит.

– Мииль, а эт у тя чего? Комарик покусал? – пальцем в засос тычет. – И на попку упал? Болит? А Никитушка полечил?

Я ручонку перехватил, к шее прижал.

– Слушааай, капец, что случилось. Я, кажись, последние мозги растряс. Влюбился, как последний дурак.

Этот гад на ухо заверещал:

– АААА! Класс! Наконец-то! А Никитка-то, Никита молодец! – запрыгал на диване. – Ну, вы даете! Думал, еще год будете друг на друга облизываться! – обниматься полез.

– Не понял?! Я только щас допер, а ты и раньше знал? Чего ж мне-то не сказал? Я блин, мучился, что Никита на такого хлюпика, как я, и не взглянет… а ты всё знал?

– Нет уж, сами неплохо разобрались! Да и Никита не утерпел бы дольше, все равно вместе бы были. Раньше все изводил себя, что ты самый натуральный натурал, а в последнее время видно было, что ему на этот факт уже плевать, и грядет осада крепости.

– Правда? – я расплылся в улыбке. – Так крепость еще не пала.

– Ты чё, правда, что ль? А я думал, что уже всё… Ну, ты кремень…

– Да нихера не кремень, то не моя заслуга, я уже на все был готов. Если б ты не позвонил – точно б пали последние рубежи.

– Ииии! Класс! Ну, и как? Хорош?

– Блиин, Дарька! – я аж засмущался, поздновато, конечно, но всё ж. Уселся поудобнее, руками колени обнял. – Классно. Охереть просто. Полный вынос мозга. Расплющило меня там окончательно и бесповоротно. – последнее я уже бормотал себе под нос. Положил голову на колени себе, смотрю на соседа. А у того глазюки серые блестят, лыба до ушей.

– Так рад за вас! А как у вас, ну… давай, колись, я ж живого не слезу. Что так дернуло-то? Ты ж, вроде, вчера в клуб с университетскими шел?

– Да, шел. Только не знал, кто туда идет, и что клуб для мальчиков только.

– Да ты что?! Ну и как? Заценил, как мальчики гуляют?

– Заценил. Ага. Не сразу ведь тему просек. Как глаза разул – так решил валить потихоньку. Только на засаду напоролся. Чуть девственности в коридоре не лишился. И тут Никитушка, герой мой, явился, злодеи так и летали, так и летали, красота! Только потом я не помню, он когда за наградой долгожданной и заслуженной полез ко мне, я в обморок грохнулся.

– В натуре?

– А то. Не поверил щастью своему.

– А потом, потом…

– Блин, ну ты… любознательный какой. Суп с котом. Хорошо всё. Сам видишь!

– Вижу! – засмеялся он. – Прям светишься весь! Приятно смотреть. И что теперь? Вместе?

– Уху… вместе… наверное… Не верю даже. Так боялся, что он со мной разговаривать не будет, ну, после того, как у него расплакался, как девчонка, что знать совсем не хочет, идиота такого… А он, прикинь, наоборот, думал, что это мне будет, ну… противно, что он меня на коленях успокаивал, что лишнего тогда сказал, что маленьким своим звал. А я и не помню, чего он там мне шептал. Помню, что хорошо было, спокойно. А потом понять не мог, почему он вообще перестал на меня смотреть.

– Ну, вы и придурки. Оба.

– Да уж. А он меня на свидание позвал, прикинь…

– Чума!!! Так, – вскочил он, залез в шкаф, – к этому торжественному делу надо как следует подготовиться!

На меня посыпались шмотки.

– Дааар, меня пугает твой энтузиазм. Зайка моя, угомонись! – я попытался вытащить его из своего шкафа.

– Не, ты не понимаешь! Это же ПЕРВОЕ свидание! Все должно быть просто зашибись! Мы из тебя такого прынца щас сделаем, глаз не сможет отвести! Так, – он с ворохом шмотья вылез из шкафа. Я и не знал, что у меня столько тряпок. – Посмотрим, что у нас тут…

Вся эта гора оказалась на диване. Я сидел в полном ахуе.

– Даар, ты чего пялишься? Мне уже страшно…

– Не боись. Так, сколько у нас времени?

– Завтра в двенадцать за мной заедет.

– Черт! Времени в обрез. Ладно, тогда так, – он пошкрябал подбородок. – Если Лиза свободна, то сейчас в салон, потом по магазинам. Если нет, то сначала по магазинам, утром в салон.

– Зачем в магазин?

– Так у тебя надеть нечего!

Эта гора называется «нечего»?!!

– Да ты обалдел? У меня целый шкаф шмотья!

– Молчи, студент! Не учи ученого.

Короче, это был ужас. Лиза была свободна. До семи меня мучили в салоне, даже морду лица почистили и маникюр сделали. Но результат мне понравился. Потом таскали по магазинам. Громко возмущались, что магазины работают до девяти, и мы ничего не успели.

Дома мои мучения не окончились. До одиннадцати я перемерил весь свой гардероб. Причем весь, включая труселя. Когда я начал рычать и плеваться ядом, мой мучитель смилостивился и сказал, мол, на сегодня, так и быть, закончим.

Со вздохом облегчения я скинул шмотки с дивана и завалился спать, решив, что убираться я буду завтра.

В восемь утра эта монстрина стащила мое одеялко и затолкала в ванную.

Я стерпел, когда он стал ко мне с бритвой приставать, типа, ноги и все остальное побрить.

Но когда эта козявка мне клизму попытался вручить, я заверещал и вытолкал его прочь из ванной.

Боже, ну где Таш или Алекс, когда они так нужны! Направили бы бурную энергию этого неугомонного в нужное русло.

Или, может, хорошо, что их нет? Ноги мне тогда бы точно побрили. Я к такому точно не готов.

А к клизме? Уйё! Капец, народ! Я смотрел на это орудие, лежащее на раковине, и понимал, что, наверное, все-таки когда-нибудь придется использовать по назначению. Но пока я что-то стремаюсь. А побрить себя ТАМ? У Никиты там гладенько, я помню…

Бля! Я постучался головой о стену, надеясь, что мозги на место встанут. Не помогло. Они уже далеко уехали.

Боже, я готовлюсь к свиданию с мужиком. От такого озарения я замер в ванной. Ведь и правда. Никита. Перед глазами весь вчерашний день промелькнул. Какой он… Ммм… в паху горячо стало… не хочу никакого кино, и гулять не хочу. На кроватку его хочу. И на диванчик удобный. И на стол тоже согласен…

– Миль, ты там не утоп?

Я вздрогнул. Да, увлекся я что-то, замечтался.

– Иду уже.

Дар ждал меня в моей комнате. Эта пчелка-труженица, пока я плескался, убрал все вещи в шкаф, сложил диван и аккуратно раскладывал какие-то шмотки на диване.

– Готов? – обернулся ко мне. – Молодец. Давай, одевайся, – мотнул головой на сложенные вещи, – я на кухне, как оденешься, приходи завтракать.

– Спасибо, мамочка.

Наконец, выпроводил его из комнаты.

Вот, и чего было шум разводить? Новые джинсы, майка, джемпер – я и сам бы справился. Хотя, да. Всё вместе классно смотрится.

Пока я плескался-одевался, время за десять перевалило.

На кухне меня ждал завтрак и Дар. Сомнительное сочетание. Ладно. Кофе и бутерброды он способен делать, согласен.

Не успел обернуться – уже полдвенадцатого. Как время-то летит!

Последние полчаса я сидел и тупо пялился в телек, то и дело кидая взгляд на часы.

Наконец-то! Двенадцать!

В дверь позвонили.

Какой пунктуальный! Я подорвался, но Дар меня опередил.

– Никит, привет, какими судьбами?

Какими судьбами? Да он издевается! Сам меня весь вечер и утро мучил!

– Привет, Дар. Я к Милю. Можно?

Я вышел в коридор, оперся о косяк, смотрю, любуюсь. Блииин, какой он классный! Черные джинсы, белый джемпер, черная кожаная куртка. Супер выглядит!

– Привет, – говорю, – тебе – можно…

– Маленький мой, привет…

Ойее, все, мальчик Миль потерялся, какие глаза…

– Ты такой красивый… – шепчу.

– Ты тоже, хороший мой, просто глаз не оторвать…

А сам уже обнимает, целует… Хорошо-то как!

– Какие вы классные! – это Дар влез, как же без него, без него никуда, еще и в спальню влезет, советы давать будет!

Собрал силы, оторвался от Никиты, смотрю на этого засранца, а тот пялится на нас и лыбу давит.

– Ну, что тебе, мучитель, еще от меня надо? – простонал я.

– Неблагодарный, я ж для тебя старался! Никит, скажи, хорош мальчик?

– Хорош, мальчик-загляденье!

Блин, засмущали меня.

– То-то же! – воскликнул мучитель. – Цени труды мои.

– Ценим-ценим, – закивал я, лишь бы он от нас поскорее отделался. Дар засмеялся, видя мой нездоровый энтузиазм.

– Ладно, дети мои, плодитесь и размножайтесь, благословляю вас! – с умной мордой провозгласил он.

– Спасибо, добрая душа, это мы непременно, – засмеялся Никита.

– Добрая душа, скажешь тоже, – пробурчал я ему в плечо.

– Вас сегодня ждать, дети мои? Вечером Таш приезжает, могли бы вместе куда-нибудь сходить ненадолго.

– А не знаю… Никит, как? – я посмотрел на него.

– Можно, почему бы нет. Не переживай. У нас весь день впереди, мы все успеем, – так хорошо мне стало от этого обещания. – Часов в девять-десять где-то – в самый раз. Чай, не проспим работу.

– Вот и ладушки! Тогда, Никита, вверяю тебе нашего мальчика. Обязан холить и лелеять, ножки-ручки целовать и прочие выпирающие части тела!

– Вот пошляк! – воскликнул я. – Все, Никит, пошли.

Я накинул куртку и потянул его за руку.

– Пока, Дар, до вечера!

– Да, развлекайтесь!

Глава 14

Глава 14

– Ну, наконец-то!

Я плюхнулся на сидение никитиной машины.

– Ты готов, хороший мой?

– Да, что у нас в программе?

– Кино, кафе, прогулка, ужин, секс… – синющие глаза смотрят в упор.

Увлекательно, конечно, но… я решился, зажмурился:

– А можно с конца начать? – чегой-то Никита затих? Боюсь смотреть. И не дышит! – Или чередовать: первое-последнее. Второе-последнее, – совсем не дышит. Я еще тише продолжил: – Третье-последнее… Ну… или… – я решился посмотреть. Как в руль вцепился! И это мы еще даже не отъехали!

– Мииль, хороший мой, – охо, вот это тон! Это называется «пророкотал». Нифига себе! – Вот скажи мне, как тебе удается тремя словами меня спокойствия лишить? И как мы теперь поедем?

– Э? – тут я вниз посмотрел. Ого-го, товарищи! Зря он джинсы надел! И я тоже зря. Блииин, точняк, зря, как-то резко они малы стали. – И че делать будем?

– Сейчас ты немного помолчишь, я возьму себя в руки…

Тут мне стало жарко, я представил себе картинку, ясненько так себе представил, как он себя в руки берет, аж невтерпеж стало:

– А можно, я тебя в руки возьму?

– Мииль, – прорычал он, – помолчи пока, стыда у тебя нет, день на дворе…

– Ну и что, – прошептал я и облизнулся, не удержался. КАК он на меня посмотрел! А я не могу больше, плевать хотел, что народ ходит, ручонки так и тянутся: – Сам подумай, кусты кругом, сугробы выше крыши, подъезд последний, почти никто не доходит, машина высокая, внутрь никто заглядывать не будет… – шепчу, как полоумный, – а если и будут, так, может, чему новому научатся…

Тут он не вытерпел, сидение назад отодвинул, меня на колени притянул. Целует. А я и рад-радёхонек! Быстренько ручонки к сокровенному засунул. Какой же он… ммм… и целовать хорошо, и гладить-ласкать приятно… а если я его ТАМ поцелую? От таких мыслей меня аж замкнуло… хочу-хочу-хочу… Блин, неудобно ведь! Никак не получается вниз спуститься, Никита не пускает, за голову держит, языком во рту такое творит, что в ушах звенит, сам мне яйца мнет и ствол гладит, бляааа… Наигрались мы до опухших губ и шума в ушах. Не заорал, когда кончал, только благодаря Никите, его язык не давал.

Сижу, вернее, лежу на ненаглядном своем, пытаюсь отдышаться. Только сейчас заметил, что в салфетку кончил, и Никита тоже. Во молодец! Как только вспомнил?! А то бы мы все в сперме извазюкались. Заботливый мой!

А ведь и правда, белый день на дворе, а я тут голой жопой в окно отсвечиваю. Да и похер.

– Ну, ты даешь, мальчик мой, – это Никита голос подал.

– А че? – шевелиться лень. – Ты же мой?

– Твой… – смешок в шею.

– Вооот, и это, – кладу руку на пах, – тоже мое. Что хочу, то и делаю… Мы не сильно шумели?

– Да нет, вроде бы.

– Ну, и ладно. А что кто-то пялиться бы стал – так сейчас нет никого, утро практически, – на что Никита только хмыкнул, – народ спит, да и вааще, в нашем подъезде сейчас только молодые пары живут, так что, никого бы мы не шокировали. Тут и не такие концерты бывали.

– Ну, успокоил.

Сидим, дышим, по голове меня гладят.

– Ну, что, – я отстранился, – пункт один мы выполнили. Теперь в кино. В кино я еще не…

Тут Никита не выдержал, засмеялся:

– А я думал, в кино ходят кино смотреть!

– Ну, ты отстал от жизни! Пошли, то есть, поехали, научу тебя плохому…

Он рассмеялся, чмокнул меня в нос и стал поправлять одежду мне и себе.

Не помню, что за кино мы смотрели, фигня какая-то фантастическая. У меня своя фантастика была под боком. А всё равно, народу в зале было – раз-два и обчелся, мы почти в конце сидели, рядом никого, и усиленно учились плохому…

Когда на свет божий вылезли, понял, какой Дар молодец: мы обнимались – дай боже, затискались до одурения, а на одежде – ни складочки, как новенькая, чистенькая. Ну, а что морда лица зацелованная – так пусть завидуют!

Потом в кафе пошли. А я есть не хочу. Мне другое блюдо надобно. Оно рядом сидит и коленки мои мацает. Дурррацкое кафе! Всё ж, я не совсем разум потерял, чтоб среди честного люда с мужиком сосаться. Боюсь, всей толерантности нашего народа не хватит для подобного зрелища. Одно дело – в темном кинотеатре, где никто на экран не смотрит, или на пустой парковке, другое – в людном кафе.

Так что я сидел и терзал мороженое. А этот бандитище сидел и ухмылялся. И руками шарит и шарит, а я уже не могу, меня уже трясет уже.

– Никииит…

– А, что такое, золото мое? Это мое? – сжал руку в паху. ААА! Меня чуть не подбросило. А этот спокойненько продолжает: – Моё. Что хочу, то и делаю.

Гад! Мои слова!

– Никииит… Еще немного, и я тоже буду делать, что хочу… И закончим мы вечер в изоляторе за хулиганство в общественном месте…

– Так мы разве хулиганим?

– Нет. Но я сейчас начну, – и сам руку вниз потянул. Он в нее вцепился, из-под стола достал и к скатерти прижал.

– Хорррошо, с кафе не получилось, в кафе мы в другой раз сходим…

– Хорррошо, Никитушка, – передразнил я. – Что там дальше? Прогулка? Уху. Ну, давай, вставай. Пошли. Гулять.

Встал, натянул джемпер чуть ли не до колен, почти бегом припустил к гардеробу. Смотрю – Никита идет, меню несет, типа, на стойку положить. Ага-ага. Джемперок-то коротенький, как у меня – не тянется. Я к стене отвернулся, куртку натягиваю, пытаюсь стояком не светить.

– Смешно тебе, солнце мое? – грозный какой! А сам тот же маневр провернуть пытается. Типа, аккуратно куртку надеть.

– Не-не, как можно. Гулять пошли. Будем всё по плану делать.

И потянул за руку из кафе.

Гуляли мы часа два. Сначала бродили по улицам, не по тем, что шумные-центральные, а тем, которые тихие и почти безлюдные. Потом в парке гуляли. Честно говоря, мне понравилось. Вроде, и зима слякотная нынче, на улице почти плюс, любоваться не на что. Но ведь главное – компания! А компания у меня – самая замечательная!

С Никитой было так весело, интересно, здорово. Вот, вроде, у нас разница в возрасте – почти десять лет, а я и не замечаю. Время пролетело незаметно.

Уже смеркалось, и я порядочно замерз. Да и есть хотелось. Все ж, в кафе мне кусок в горло не лез.

– Ну, что, нагулялся? – он меня обнял сзади, положил голову на плечо. – Кушать хочешь?

– Ага. А куда мы пойдем?

– Тебе понравится.

– Может, лучше домой? Не хочу смотреть на тебя и НЕ трогать.

– Не-не, тебе понравится. В «Полдень» пойдем, это клуб моего друга. Я посажу тебя на колени и буду кормить вкусностями. Он нас в шесть ждет. Мы пойдем?

– Пойдем. И ты меня с ним познакомишь?

– Конечно. А ты не хочешь?

– С друзьями твоими знакомиться? Хочу. А ты хочешь?

– Чего? – не понял он.

– С друзьями своими знакомить.

– Конечно, хочу! Ты чего себе надумал? Ты мой теперь, а я твой, – он вздохнул. – Даже если захочешь – не отпущу. И пусть все знают об этом.

– Никииит! – я развернулся и вцепился в него изо всех сил. Теперь точно плевать, что светло, и в парке народ рядом ходит и глазеет, почем зря!

– Пошли, хороший мой.

Он взял меня за руку, и мы пошли обратно к машине, держась за ручки.

«Ты мой теперь, а я твой», – крутилось–повторялось у меня в голове, дороги я совсем не видел, куда меня ведут, даже не старался понять. Не отпустит. У меня аж дыхалка сбилась. ОН МОЙ!!!

– Никит!!!

Я не выдержал и запрыгнул на него, вцепился руками-ногами, как клещ.

– Ты чего, хороший мой? Давай, подожди, до машины рукой подать, два шага шагнуть.

– Не пущу… – замотал головой.

– Не пускай.

Так и пер меня на руках, под попку поддерживая.

И правда, два шага.

Посадил на сидение.

– Ну, что, ужинать?

– Да.

– Ну, поехали.

Мы тронулись, а я сидел и думал, что у меня точно последние мозги отказали. Вот ЧТО я сейчас учудил? Видать, совсем затерлась у меня функция мозг-руки-ноги-язык. Сначала делаю-говорю, а потом долго думаю, и как это я так умудрился? А что я утром творил?

– Миль, хороший мой, ты чего затих? Утомился?

Я очнулся. Приехали? И не заметил.

– Нет. Я совсем сумасшедший, да? – я ткнулся лбом в стекло. – Когда ты рядом, у меня мозг выносит. Ни о чем думать не могу. Ты не думай, что я со всеми так… просто клинит… – тихо шепчу я.

– Мииль… – голову мою за подбородок приподнял, к себе развернул, – ну, что ты себе надумал? Может, меня решил постесняться? – смеется тихонько, губами касается щек, носа, губ. – Не переживай ни о чем. Будь собой, сердце мое, не сдерживай себя. Иначе это будешь не ты, а кто-то вежливый и правильный.

У меня глаза аж округлились:

– А так я невежливый и неправильный?

– Правильный, правильный! Самый правильный! – засмеялся и обнял меня. Я возмущенно пыхтел и пытался выбраться.

– Вот бандитище! Пусти меня! И вообще! Корми меня!

– Обязательно! – отпустил он меня наконец.

Глава 15

Глава 15

Я вышел из машины и с удовольствием вдохнул холодный воздух. Потянулся сладко. Хорошо-то как! Всю задницу в машине отсидел!

– Ну, пошли! Я готов! – настроение у меня было самое что ни на есть игривое, я порефлексировал, теперь хочу веселиться!

– Пошли.

Он открыл темную деревянную тяжелую дверь передо мной. Джентльмен, блин. А я, типа, дама?

– Мерси, мой герой! – присел в реверансе, юбочку воображаемую приподнял.

Вместо ответа меня шлепнули по попке. Задали, так сказать, нужный вектор движения.

– Но-но-но! Поаккуратнее, мушщина!

Я обернулся и показал негодному хлопальщику язык.

– Солнце мое, ты не дразнись, твоему язычку мы быстро применение найдем!

– А если буду дразниться, то что, по попе а-та-та сделаешь?

– И по попе тоже, и а-та-та обязательно! – обнял меня сзади, типа, помогает куртку снять.

– Ойе, обещаешь? – я обернулся.

Он аж замер с моей курткой в руках.

– Никита, отомри, отдай куртку, гардеробщик заждался!

Тот молча всучил куртку парню-гардеробщику, свою тоже. Меня на руки подхватил. Всё молча. Пошли куда-то.

– Никиит, а мы идем а-та-та делать? А почему молча? А там кормят? А еще я пить хочу! И сикать тоже!

Чувствую, его как-то странно потряхивает. Гляжу – да он смех еле сдерживает.

– Блинский козлопопец! Никит, хорош ржать!

– Всё-всё, сейчас и покормят, и напоят, и посикать сводят…

– Во ты конь тыгдынский!

– Миииль, солнце, уже на месте.

Меня, наконец-то, поставили на ноги. Мы стояли в уютном закуточке, отгороженном от основного зала ажурной решеткой, перевитой каким-то плетущимся растением, и несколькими слоями невесомых занавесей. Не стол со стульями, а типа подиума, на котором топчанчик с подушками вокруг низкого столика, у стены еще столик с фруктами, сладостями, рукой дотянуться можно. Класс! Я такое обожаю!

Оппа, это что ж, меня через весь зал на руках перли, а я и не заметил? Не, вроде как-то по-другому мы шли, какими-то коридорами. Ну, и ладно.

А хорошее местечко! Вроде, и с народом, и сами по себе, музыку слышно, не громко, так, в самый раз. Я немного раздвинул занавесь: в зале немного посетителей, все чинно-блинно ужинают, негромкие разговоры, культурные люди.

– Никит, а нас из зала видно? – решил задать я наиважнейший вопрос.

– Нет. И самое важное, – уточнил он, – не слышно…

– Ну, наконец-то!

С этим возгласом я запрыгнул на него. Никита не удержался, плюхнулся на подушки. Я уселся поудобнее сверху, потянулся за поцелуем, приговариваю:

– Теперь можно и поужинать!

Он засмеялся и прижал к себе крепче.

– Добрый вечер!

– Ой… – я отпрянул от Никиты, но встать он мне не дал, так что пришлось через плечо смотреть на вошедшего мужчину.

– Добрый, Аркаш, добрый.

– Познакомишь меня со своим замечательным спутником?

– Конечно же! – он немного развернулся, так, что мне не пришлось башку сворачивать, чтоб оставаться лицом к гостю. Или это и есть хозяин? – Миль, прошу, познакомься, мой хороший друг Аркадий Мамонов, хозяин этого дивного заведения и еще парочки других, таких же великолепных. Мы их обязательно посетим. Аркаш, это Максимилиан, мой ненаглядный мальчик и будущий муж.

Я, честно, во все глаза разглядывал вошедшего. А что, когда еще увидишь вживую Санта Клауса, только без бороды? Прям натуральный Санта! Погоди, какой муж?

– Ээээ? – ничего умнее я не смог выдавить. Да он издевается!

– Миль, ты только не переживай. Мы ж не завтра свадьбу играем, еще будет время как следует подготовиться и платье подобрать, – морда лица сурьезная-сурьезная, а у самого в глазах чертики пляшут

– Какое платье?!! – я тоже в эти игры играть умею. – Ты решил платье примерить? Не ожидал от тебя, честно. Но в белом ты будешь неотразим, стопудово! Прикинь, ты в белом, я в черном, гости в шоке, тамада в шоколаде…

Никита не выдержал и засмеялся. Рядом смеялся Аркадий. Как забавно он смеётся: пузико вверх-вниз! Вылитый Санта! Я хочу свой подарок! Я себя хорошо вел! Только, боюсь, свой подарочек я разверну только лишь когда Санта, то есть Аркадий, покинет нас.

– Миль, вы неподражаемы! Рассмешили старика, спасибо!

– Не напрашивайся на комплименты, тоже мне, старик выискался.

– Ну, и не буду.

Тут стали заходить официанты, накрывать стол.

– Аркаш, присоединишься? – спросил Никита, когда официанты все расставили и ушли.

– Чуть позже. Сначала накорми своего голодного молодого человека, отдохнете, расслабитесь, я через пару часов к вам загляну. Миль, приятно было познакомиться. Отдыхайте.

С этими словами он вышел и задернул занавесь.

– Пару часов? – уточнил я.

– Да. У нас ведь всё есть?

– Уху, – я подвинулся на коленях ближе.

– Никто больше не нужен?

– Уху, – я подполз еще ближе.

– Вооот, если нам что-либо срочно понадобиться – вот, – он указал на кнопку рядом боковым столиком, – вызовем официанта.

– Уху, – я подполз вплотную, скрестил ноги у него за спиной. Поерзал, усаживаясь поудобнее. Хорошо так поерзал, вверх-вниз пару раз прошелся.

– Мииль…

– А чо я? Я ничо. Мне везде удобно.

– Удобно, говоришшшь…

– Как же замечательно ты умеешь шипеть, мой хороший, – прошептал я. – А когда меня кормить будут?

– Сию секунду.

– Давай сначала десерт?

– А что у нас на десерт?

– Мой подарок…

– Какой такой подарок? – а у самого улыбка с лица не сходит.

– Такой… – прошептал я, залезая ручонками под джемпер. – И еще целоваться хочу.

– Раз хочешь, то пожалуйста, – шепчет мне в самые губы, – как можно отказать… – и прикусил слегка. Потом еще… и ещё… и ещё языком… мммм… вкуснятина!

Мы целовались так, что воздуха не хватало, отстранялись, чтоб глотнуть воздуха – и снова, с головой, слегка кусаясь, сталкиваясь зубами, еще глубже, ещё…

Уже не сидим, лежим, Никита меня всем телом прижимает, я уже без майки, пытаюсь стащить с него чертов джемпер… наконец-то!.. и снова с головой… а он целует-целует везде, кусает, лижет, руками прижимает, еще сильнее хочу, так, чтоб ребра трещали! Сам не могу оторваться, целую, лижу везде, куда дотянусь, пальцами глажу, цепляюсь из последних сил, не замечаю, что царапаю… тут вспоминаю: утро, машина… хочу-хочу-хочу, там хочу целовать… Никита меня опередил, бляяя, вомпэр чертов, присосался как! Последний мозг щас высосет! Я, как полоумный, ему в волосы вцепился.

– Никитааа… – заверещать мне не дали, быстренько рот заткнули, ручонками свое дело до конца довели. А у меня туман перед глазами. И его язык во рту. Он немного отстранился, улыбается, а я пытаюсь вспомнить, как дышать. Он руку к лицу поднес и облизывать стал. Я на вздохе поперхнулся, опять забыл, как дышать. В его руку вцепился, сам лизнул. Странно так. Эт я на вкус такой?

– Ну, как, вкусно?

– Аха, десерт что надо… – кое-как выдал я. – Только мало… – сам ручонку вниз тяну, туда, где он замечательно твердый.

– Вы только подумайте, какая молодежь нынче ненасытная, все им мало… – шепчет, а сам поближе придвигается, чтоб удобнее было. Интересно, когда это мы без штанов остались?

Он на спину развалился, целуемся опять, как сумасшедшие, я рукой ему дрочу, оторваться не могу, он своей рукой мою накрыл, направляет, как надо, где покрепче сжать, когда отпустить. А у меня снова стоит… он меня на себя совсем притянул, так, чтоб члены рядом, положил мою руку на оба ствола, сам тоже, наяриваем, уже целоваться не могу, задыхаюсь, лбами друг другу уткнулись, в глаза глядим, оторваться не можем, внизу руками вверх-вниз, как заведенные… Меня трясет, мокрый, как мышь, не удержался, поцелуй, и… взрыв.

Когда в глазах прояснилось, я нашелся на Никите. Лежал, уткнувшись ему в грудь. Рука – на животе. А перед глазами – темный сосок. Я не удержался и лизнул. Никита вздрогнул. Замечательно засмеялся, моя рука на его животе ходуном заходила.

– Очухался, неугомонный? И снова в бой?

– Нее, теперь кушать… А то че-нить откушу, – я прикусил сосок. Облизал. Такой смешной торчит!

– Не-не, кусать ничего не надо, там все важное и нужное.

– Хорошо, – я размазал сперму по его животу. Лизнул руку. Странный вкус.

– Точно голодный! – засмеялся Никита. – Оно, конечно, питательно, но не так вкусно, как шашлычок…Надеюсь, он уже готов.

Он откуда-то достал салфетки и стал нас вытирать.

– Одеваемся?

– Аха, давай, – я развалился на спине. – Можешь начинать.

Я поднял ногу. О, носок остался! И второй? И второй на месте. Без трусов, но в носках.

Он и вправду стал меня одевать! Труселя натянул, резинкой щелкнул, в пупок чмокнул. Джинсы натянул. Я только попку приподнял, чтоб до конца натянул. Когда последнюю пуговичку застегнул, погладил животик мой, отсел.

– Давай, дальше сам. Или мне поможешь? – встал рядом с топчаном.

– Помогу…

И помог, медленно трусы, брюки натянул, он только ноги поднимал. Закончил, в живот ему уткнулся. Руки за спиной сцепил.

– Я тебя всего исцарапал. Я такая царапушка! Больно?

– Нет, дурашка, дома поможешь мне мазью намазаться, и еще поедем в клуб. Ты еще не передумал?

– Не, давай. Можно еще Федьку позвать…

– М???

– Он мой друг детства. Знакомство обязательно, – я поднял лицо, смотрю снизу вверх.

– Хорошо… – рукой сзади под волосами гладит, оооо, обожаю, когда он так делает, вообще люблю, когда в волосах шебуршат, массаж головы – просто улетаю. Кажется, он эту фишку просек.

Он потянулся и откуда-то достал мои майку и джемпер. Прям фокусник! Натянул, я только руки задрал. Какой классный джемперок! Ни складочки, а он за этот день многое перенес! Точняк Дару презент надо будет сделать. Ватрушек ему напеку. Он их хомячит только так, ррраз – и нетути горки.

Пока я джемпер на предмет потерь оглядывал, Никита сам облачился, рядом уселся, ноги вытянул.

– Ууу, где мои вкусняшки, идите ко мне! – я с жадностью оглядывал, что нам нынче бог послал. А послал он нам целую гору вкусностей, мясо в нарезках, салаты, сыры, какие-то кругляшки в глубокой чашечке. – Эт чё? – протянул я ручонки к незнакомой штучке.

– Это перепелиные яйца в соусе, очень вкусно.

– Мдя? – пока я искал, чем бы их выловить, Никита нашел вилку, наколол и поднес к моему рту.

– Ну, открой ротик, я же обещал тебя вкусностями кормить?

Я, как мог, аккуратно снял кругляш с вилки губами.

– Ммм! И правда, вкусно!

Не заметил, как всё умял.

– А где мясо?

– Сейчас позвоним, принесут. Иначе уже бы остыло. Какой смысл есть холодный шашлык?

Минут через десять мы лопали горячий шашлык, облизывали жир с пальцев друг друга и тянули друг другу всякие вкусности. А еще вкусное красное вино. Прям с губ.

Как я умудрился не испачкаться, ума не приложу. Я обычно такая чушка, на сухом асфальте лужу найду. И обязательно наступлю.

Когда мы покушали и теперь ждали чай и кальян, пришел Аркадий. Официанты быстренько все убрали, принесли сладости, исходящие потрясающим медовым духом, орешки глазированные, рахат-лукум, любимый мой! Меня аж затрясло. Вот, вроде обожрался, но сладкое я до того обожаю, особенно всякие восточные сладости, особенно рахат-лукум… все, пока из ушей не полезет – от стола меня не оттащат.

Мужчины о чем-то тихо переговаривались, потягивая чай и кальян, а я сидел и кайфовал, в одной руке – мой лукум, в другой – ложка с орешками медовыми. Это действо прекращалось лишь на секундочку, чайку хлебнуть и отправить в рот следующий сладенький кусочек.

Как мне не хотелось больше, минут через пятнадцать я сдался, больше не мог физически в себя запихнуть. Такое чувство, что рот открою, а оттуда орешек вываливается.

Я откинулся на подушки, глазами пожирая несъеденное.

От кулинарной медитации меня отвлек тихий смешок. Я поднял взгляд – на меня так умильно смотрят, оба причем.

– Ой… – мне даже стыдно стало. Как будто.

– Мы попросим все с собой упаковать, не переживай. Аркаш?

Никита! Ты мой герой!!!

– Конечно, никаких проблем. И подарок попрошу на кухне завернуть. Негоже такого сладкоежку без сладкого оставлять. Вон как славно глаза загорелись!

Ииии! Класс!

Только вот, блинский зов природы…

– Никиит, мне бы это, ну…

– Чего? А, последний пункт программы? – засмеялся он. – Конечно, здесь недалеко, слева, мы мимо нее проходили. Помочь найти или сам?

– Не, сам.

Кое-как перебравшись через длиннющие Никитины грабли, вывалился в коридор. Так, влево? О, и правда, рядом. Быстренько разобравшись с насущными делами, потопал обратно. Только интересно, как там в зале? Заглянул в закуток – Никита с хозяином беседует. Я помахал рукой, показал, что в зал пройду, Никита кивнул, что понял, и улыбнулся мне.

Пусть поговорит, я пока погляжу, что и где тут интересного.

В зале приглушенный свет, негромкая музыка, очень красиво, темное дерево, кованные ажурные перила лестниц, ведущих наверх, и кованные же небольшие перегородки, разграничивающие зал на небольшие зоны, мягкие диваны, не топчаны, как у нас. Но все же наш закуток не один такой, по периметру зала еще несколько подобных ограждений. Очень уютно, очень красиво. И очень дорого. Один такой кожаный диванчик дохера стоит, а они вокруг каждого столика, и ручная ковка тоже ай-ай-ай сколько стоит. Народу в зале уже побольше, но все равно, время еще детское, восьми даже нет.