Текст книги "Диамант (СИ)"

Автор книги: Ёшкин Котэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Поделитесь секретом, кто вам это наплел? – спросил Виталик и скептически поджал губы.

– Доктор «принимавшая» роды, она же ближайшая подруга госпожи Печкиной, – не моргнув глазом, ответила Тамара Павловна. – За чаем с моими «Восточными» пирогами. Она не только рассказала, но и показала все письма, которые ей присылала Татьянина матушка. Старой закваски человек – каждое письмо в своем конверте, стопочка перевязана ленточкой. Дружили они со школы, потом учились в одном меде, а после распределения, было такое правило в социалистические времена, даже вместе поехали в славный город Энск. Только будучи в отпуске, госпожа Печкина познакомилась со своим будущим мужем и больше в Энск не вернулась, тот устроил ей перевод в местный роддом, чтобы невеста находилась рядом. А вот ее подруга вышла замуж не так удачно, но все же, на мой непросвещенный взгляд, тоже весьма неплохо – она стала женой главного врача местной больницы и на пенсию вышла в должности заведующей родильным отделением. Копии писем у меня на телефоне.

– Я подробно ознакомлюсь с их содержанием на досуге, – кивнул Виталик.

– Там много интересной информации, правда, – Тамара Павловна выразительно склонила голову набок, – если не знать предыстории, то они ни о чем в сущности не расскажут.

– И какова предыстория? – Виталик с интересом взглянул на свою домработницу.

– А началась эта история в городе Ейске на Азовском море, куда каждый год ездила отдохнуть от ничегонеделания и поправить здоровье жена номенклатурного работника Печкина. Она не любила толкотню на пляжах и в санаториях черноморского побережья, предпочитала тишину, уют и индивидуальный подход, снимая отдельный домик в частном секторе. Многодетная соседка приносила ей по утрам свежее козье молоко, овощи, фрукты и последние сплетни. Но однажды она пришла с привычной кринкой вся в слезах. Сердобольная госпожа Печкина естественно поинтересовалась, что у той приключилось, и соседка, как на духу выложила, мол, ее несовершеннолетняя беременная невесть от кого дочь собирается рожать. До этого она ее прятала в деревне у своей матери, но срок пришел, и та ее отправила назад в город. Госпожа Печкина тут же вызвалась со своего телефона позвонить в «скорую» помощь, но была остановлена потоком слез. Соседка между всхлипываниями поведала, что не желала бы позора своей беспутной дочери, у той вся жизнь впереди, и готова сказаться матерью младенца – у нее есть уже четверо, по крайней мере, с пятым она станет многодетной матерью не только на словах, но и на деле – помощь от государства ей не помешает. Но ей нужен свидетель, что это именно она разродилась ребенком, в не кто-то другой. И такой уважаемой женщине поверят больше, чем кому бы то ни было. А врача и «скорую» они вызовут, как только младенец появится на свет. От госпитализации откажутся, мол, все в порядке, а цеплять заразу в медучреждении им не к чему. Дома как-то спокойнее. Соседка пообещала, что и бабка-повитуха, которую они пригласили принять роды, будет молчать – дадут ей много денег, тем самым заткнув ее рот.

– И что, госпожа Печкина украла этого ребенка? – удивился Виталик. – Как ей удалось?

– Нет, – покачала головой Тамара Павловна, – все случилось гораздо интереснее. Началось все с того, что повитуха не пришла. История умалчивает, почему бабка не появилась в доме роженицы. Может, испугалась чего. Короче, соседка бьется в истерике, падая периодически в обморок, дочь ее рожает. Госпожа Печкина хоть и вызвала, в конце концов, врача, но шансов дождаться его практически не было. Пришлось ей вспомнить, что она когда-то работала в роддоме и принимала роды. Было это, правда, давно. Но истинное мастерство не пропьешь. Соседку, от которой не было никакого проку, она выставила за дверь и приступила к родовспоможению. На свет появилась прелестная маленькая девочка, которая была вручена соседке, а та уже продемонстрировала ее врачам «скорой», от услуг которой тут же отказалась за ненадобностью. В том, что разродилась именно эта женщина, ни у кого не возникло сомнений – и соседка, и госпожа Печкина были изрядно на взводе и на гране срыва.

– И все же как ребенок оказался у Татьяниной матери? – снова спросил Виталик.

– Когда все более-менее затихло и врачи уехали, госпожа Печкина вернулась к роженице – начатое дело все же следовало довести до ума, – продолжила Тамара Павловна, – то обнаружила, на свет появилась еще одна крошечная девочка, а мать ее, видимо, перепугавшись до смерти, что ее бросили в такой момент одну, находится в беспамятстве. Поначалу госпожа Печкина решила, что девочка родилась мертвой или погибла, пока та бегала с ее сестрой на руках – та тихо лежала и не подавала никаких признаков жизни. Она завернула тельце в полотенце, собираясь его унести с собой и зарыть где-нибудь в саду – не хватало только ей, жене номенклатурного работника, попасть под суд. Госпожа Печкина привела в чувство роженицу, поздравила ее с рождением дочери – та в ответ лишь криво усмехнулась, мол, это не я родила дочь, а мать родила мне сестру. На том и расстались. Но вернувшись к себе, госпожа Печкина с ужасом обнаружила, развернув полотенце, что ребенок жив, только очень слаб. А могла и не развернуть. Что делать? И тут она вспомнила о своей давешней подруге.

– Она сразу решила не возвращать ребенка матери с бабкой? – удивился Виталик.

– Сразу, – кивнула Тамара Павловна. – И, собрав пожитки, больше ни на секунду не задержалась в доме, который снимала. Соседка подумала, что та испугалась, поэтому сбежала. Кто бы ее не понял. А вдруг с ее дочерью что-нибудь случилось во время родов? Или с младенцем? Но на самом деле госпожа Печкина ничего не испугалась, скорее наоборот, она страшно обрадовалась, что вот так неожиданно сама может стать матерью, обзавестись ребенком, можно сказать, на старости лет.

– И откуда вы все это взяли? – покачал головой Виталик, усмехнувшись.

– Из писем и из личных бесед с подругой госпожи Печкиной, бабушкой-матерью Лизы Фроловой и ее сестрой-матерью, – ответила Тамара Павловна. – Причем, ни одна, ни вторая, ни третья не знали, что у Лизы есть сестра-близнец. И так бы и не узнали, если бы Лиза не приехала со спектаклем на гастроли, и именно на этот спектакль угораздило пойти Танечку. Но это совсем другая история. Давай я тебе скину на ноут или на флешку фотки писем и записи бесед с диктофона…

Тамара Павловна ушла, а Виталик, переваривая услышанное, пытался понять, где тот переломный момент, когда девушки поняли, что они не просто похожи, а на самом деле сестры-близнецы. И каким будет их следующий шаг – свой у каждой.

========== Глава 19 ==========

Виталик бегло просмотрел письма матери Татьяны, написанные к своей подруге и отправленные в Энск. И что ему делать с этой информацией? О том, что Танечка Печкина и Оленька Фролова, точнее Лизонька, сестры он знал и без письменных признаний старшей Печкиной. Пока бывшая оперша бегала по городам и весям, он спокойно заказал в местной лаборатории ДНК-экспертизу. Результат его нисколько не удивил: девушки – однояйцевые близнецы. По крайней мере, таков был вердикт лаборатории: представленные образцы на анализ полностью идентичны. Сомнений в их родственной связи не возникало.

И что дальше? Он игрок, а не психолог, чтобы понимать истинные мотивы поступков сестер Печкиных-Фроловых.

– Стоп-стоп, – остановил себя Виталик. – Кажется, я начинаю кой о чем догадываться.

Он тут же набрал Тамару Павловну, с которой расстался совсем недавно.

– Дело есть на сто баксов, – сказал Виталик ей без предисловий.

– А я уж думала, что не позвонишь, – услышал он в ответ облегченный вздох. – Сейчас приеду…

Тамара Павловна прошла в квартиру, сев за стол, сгребла сотку, которую Виталик выложил перед ней.

– Слушаю, – улыбнулась она.

– А Танечка с Ольгой до своей встречи знали, что у каждой из них где-то есть сестра? – навис он над бывшим оперативным работником.

– Ну, а ты как думаешь? – продолжила она улыбаться.

Виталик неопределенно пожал плечами. Откуда ему это может быть известно? Предполагать он может все что угодно, но не факт, что это окажется истиной последней инстанции.

– Не знали, пока не встретились, – добавила женщина торжественно. – Именно за этим я и ездила в Ейск. Не поверила словам подруги матери Танечки, решила удостовериться лично.

– А подруга не могла сообщить настоящей матери, что у нее где-то живет еще одна дочь? – напрягся Виталик.

– Нет, – покачала головой Тамара Павловна. – Она просто не могла этого сделать. Ей не было известно, откуда нагрянула ее подруга с ребенком, а та не стремилась сообщать ей об этом в письмах. Она рассказала ей историю полностью, но где произошла она, ни разу не упомянула.

– Откуда тогда вам стало известно, что Оленька из Ейска? – удивлению Виталика не было предела. – Почему вы помчались туда?

– Ну, – протянула Тамара Павловна, – я все же прожила у Тенечки месяц. Мы просматривали с ней старые альбомы, а ее матушка любила фотографироваться – красивая была женщина, ничего не скажешь. Танечка явно не в нее, но тоже интересная. В разговорах о родителях несколько раз прозвучало «Ейск». Правда, это не повод, чтобы зацепиться за название города. Все дело случая. Однажды из альбома выпала фотография матери Татьяны, а на обороте было написано «Ейск, июль 1986 год». Я подняла снимок и положила на место. Но когда поехала в Энск, вспомнила о той старой фотографии – на ней Танечкина матушка была изображена в полный рост. И как ты можешь догадываться, никакого живота у нее не наблюдалось.

– А Танечка родилась в… – Виталик недоговорил.

– В августе… – покачала головой Тамара Павловна. – Понимаешь ли, за месяц живот не появится. Осталось найти место, где любила отдыхать госпожа Печкина. А вот в этом мне сильно помогли ее письма и беседы с подругой из Энска. Удалось довольно быстро отыскать улицу, дом, где останавливалась в тот год Танечкина матушка. Но…

Виталик внимательно слушал свою домработницу, стараясь не перебирать и не задавать лишних вопросов, чтобы самому не сбиваться с мысли.

– Хозяйка в то время была слишком стара, чтобы выдавать себя за мать новорожденного. Да и несовершеннолетней дочери у нее не было, у нее вообще не было детей. И дом, комнату в котором я сняла на самом берегу моря, перешел по наследству к племяннику хозяйки. Он не стал ничего менять, продолжая сдавать или дом целиком, или комнаты в нем отдыхающим.

Виталик продолжал молчать, хотя несколько вопросов настойчиво вертелись на языке, – пусть Тамара Павловна дорасскажет историю, а он потом обязательно ее спросит, если не услышит ответов в ее повествовании.

– Я уже придумывала слова, как буду каяться перед вами за поездку на море и потраченные деньги, как в дверях без стука…

«Как мне это знакомо», – вздохнул Виталик.

– Появилась словоохотливая соседка с крынкой молока. Молоко, ну конечно же… Я чуть не завопила от радости – госпожа Печкина упоминала не раз в своих письмах козье молоко, которое любила выпить перед сном. Мне тоже пришлось стать любительницей молока и коз. Пошла к соседке взглянуть на них и разговорила ее. А дальше – больше. Соседка показала фото своих детей и все сомнения отпали – это она. Ну, я поинтересовалась, где могла видеть ее младшенькую? Нет ли у нее случайно сестры-близнеца? Молочница рассмеялась и сказала, что сестер у нее хватает, четверо, но близнеца нет – та актриса, закончила театральное, и могла сниматься в сериале или приезжать на гастроли с театром в наш город. Я умышленно неверно назвала место, откуда приехала, якобы на отдых. Удалось также поговорить со старшей дочерью соседки, предположительно матерью Лизоньки и Танечки. Она после развода с мужем вернулась под крышу к матери. Меня так и подмывало спросить, есть у нее дети или нет, но она сама рассказала. Ничего интересного, – отмахнулась Тамара Павловна от не заданного Виталиком вопроса. – К нашей истории это не имеет никакого отношения. И про свою сестру-дочь она тоже ничего не говорила, даже не заикнулась о родах в ранней юности, словно их и не было. Может, и вправду, девочка пережила сильный шок и постаралась забыть, что с ней произошло кучу лет назад. Другого я предположить не могу. О Лизе она говорит только как о сестре. Но это их семейные дела. Меня интересовало, знали они, мать и дочь, что последняя родила не одну, а двух девочек. И я это выяснила – нет, не знали. И встреча Танечки и Лизоньки была, действительно, случайной. Причем инициатором их общения стала Танечка Печкина, а не наоборот, как можно было подумать. Лизонька со сцены никак не могла заметить своего двойника в зале.

– Одну минуту, – остановил рассказчицу Виталик. – Почему Лизонька стала выдавать себя за Оленьку?

– Ну, это совсем просто, – рассмеялась Тамара Павловна. – Ольга Фролова – сценический псевдоним девушки.

– А Елизавета Фролова разве плохо звучит? – Виталик недоверчиво посмотрел на женщину.

Или он чего-то не понимает?

– Человека с таким именем и фамилией не существует, – хмыкнув, заметила Тамара Павловна. – У Лизоньки весьма неблагозвучная фамилия, поэтому она и взяла себе простой псевдоним.

– Дуракова, что ли? – фыркнул Виталик.

Ему тоже нынешняя фамилия не очень-то нравилась. Прежняя была гораздо интереснее. У него тоже теперь сценический псевдоним? Нет, картежный. Хотя теперь это его настоящие имя и фамилия согласно паспорту. Женится на Танечке, станет Печкиным. Вряд ли она захочет взять его фамилию. А при разводе не станет снова менять на «девичью». Вот зачем, спрашивается, ему эта женитьба? Денег у него куры не клюют – Танечку вместе с потрохами и фабрикой вкупе купить легко смог бы. А не может… И мамочка, и Танечка ему нужны для прикрытия. Как герой одного известного фильма, Виталик готов был закричать его словами. Но тот был прохвост, спекулянт, мошенник. А он? Авантюрист, картежник. Он всю свою жизнь играл в карты, так как нужно жить, а жил так, словно играл в карты.

– Почему обязательно Дуракова? – обиделась Тамара Павловна, оторвав Виталика от его размышлений о фамилии. – Сусликова.

– Да-а, – протянул Виталик. – Елизавета Сусликова, ничего не скажешь. Примерно, как Виталий Хвостов. Знаете, о чем я подумал? – покачал он головой.

– Откуда? – улыбнулась Тамара Павловна. – Но если порассуждать, то могу предположить, что тебя заинтересовал еще один вопрос.

– Вопрос, какой? – хмыкнул Виталик. – Вы месяц знакомы с Танечкой. Я примерно столько же с Оленькой. Ваше общение было более тесным, чем мое.

Он помолчал…

– Кто из них обращался к гадалке госпоже Триш? А главное – зачем?

– Хороший вопрос, – покачала головой Тамара Павловна. – Только боюсь, что гадалка нам не ответит.

– Она не простая гадалка, – усмехнулся Виталик и, подняв палец, добавил: – Ясновидящая. Экстрасенс. И стоит ее навестить. Но для этого мне нужны фотографии девушек. Предположим, Танечкина у меня есть. Осталось обзавестись фото Оленьки…

Жанна Марковна с недоумением уставилась на Виталика, неожиданно возникшего на ее пороге. А этому-то что понадобилось? Виталик выложил перед ней на стол пятитысячную купюру.

– Ничего у меня с Танечкой Печкиной не получается, – протянул он жалобно. – Расскажите, какую установку вы ей дали? Не идет она на контакт, хоть ты тресни. Это первый вопрос. А второй я задам, когда получу исчерпывающий ответ на первый, – сказал Виталик усмехнувшись.

– Порядок, смотрю, знаешь, – фыркнула Жанна Марковна. – Только это секрет фирмы и отвечать на твой вопрос я не намерена.

– Тогда, – Виталик сгреб со стола купюру, которую положил перед ясновидящей совсем недавно, та лишь успела пошевелить пальцами, сплошь унизанными кольцами, и пожалеть, что не убрала деньги в ящик стола сразу же. – Надо было брать деньги, Тумбс, – хмыкнул Виталик. – Не хочешь отвечать – не надо. Я скажу за тебя.

– Ладно, – махнула рукой Жанна Марковна, – черт с тобой. Слушай, все равно ты со мной в одной упряжке. Никакой установки я ей не давала. Она хотела снять венец безбрачия, а при этом сопротивлялась изо всех сил.

– Она к тебе приходила? Это второй вопрос, – усмехнулся Виталик и выложил перед ясновидящей фотографию Танечки.

Но не ту, которую дала ему вместе с банковскими картами и ключами от машины госпожа Войцеховская. Эту ему добыла Тамара Павловна, вновь навестив свою бывшую подопечную и поинтересовавшись, не требуется ли ей и в дальнейшем услуги домработницы. Между чаем с пирогами и беседой ни о чем, фотографию и стащила из альбома.

Почему-то у Виталика закралось смутное сомнение, что самодостаточная Танечка Печкина вдруг поперлась к Жанне Марковне снимать то, чего у нее никогда не было – какой-то там венец, какого-то безбрачия. Кто сказал, что Танечка рвалась замуж? Может, ей это вовсе и не требуется, на данном жизненном этапе не требуется?

«Нужно научиться любить себя, – часто повторяла Танечка эту фразу в беседах с Тамарой Павловной. – Но любить себя вовсе не означает во всем себе потакать, всегда находить себе оправдания или считать себя безупречной или идеальной. Любить себя – значит, уметь, когда нужно, быть жесткой по отношению к себе и не витать в облаках».

Она явно кого-то цитировала, при этом довольно много фотографировалась и сравнивала свои снимки – грубо говоря, до и после. Зачем ей жизненные установки гадалки, когда у нее своя философия?

– Она вроде бы, – неопределенно пожала плечами гадалка.

– Или эта?

Виталику удалось сфотографировать Оленьку с тем же поворотом головы, что и у Танечки на фото. И теперь сравнивая обе фотографии, можно было заметить, что девушки невероятно похожи, но при этом все же абсолютно разные.

Жанна Марковна удивленно пялилась на лица Танечек Печкиных. Она же ясновидящая, должна определить, понять, кто был у нее.

– Вот эта девушка приходила ко мне.

После долгих колебаний она остановилась на фото Оленьки Фроловой.

– И что она говорила? – нахмурившись, спросил Виталик.

– Назвалась Татьяной Георгиевной Печкиной… Директором и владелицей фабрики.

– И что ей надо было? – не унимался он.

Если Жанна Марковна хочет получить свои пять тысяч, то теперь должна, просто обязана рассказать ему все от начала до конца.

– Сейчас, – гадалка полезла в стол и вынула на свет потрепанный ежедневник. – Татьяна была…

Она долго перелистывала страницы.

– Вот… – она пришла ко мне в первый раз почти два месяца назад. – Но убежала обидевшись. А потом вернулась – тихая, смирная.

– Хороша актриса, – протянул Виталик.

– При чем здесь актриса? – не поняла его Жанна Марковна.

– Да так, – отмахнулся от нее Виталик.

Его мысли заняты были совсем другим. Его подставляют – он это почувствовал, на такие дела у него была чуйка. Только поэтому еще жив. Но кто и зачем? Или все-таки паранойя? А, может, не его подставляют, а Танечку? Только как-то очень сложно. И посоветоваться не с кем. Тамаре Павловне, как и всем прочим, он не сможет рассказать о себе и толики, чтобы настроить и ее на откровенность.

– Значит, эта приходила? – Виталик ткнул пальцем в фотографию Оленьки.

– Она самая, – уже более уверенно подтвердила Жанна Марковна. – У нее на подбородке едва заметный шрам, – улыбнулась гадалка. – Видимо, упала в детстве. Я когда беседовала с ней, на него все время смотрела – при освещении лица снизу его хорошо заметно.

«А вот это радостная новость!» – чуть не завопил Виталик.

Теперь и он наверняка будет знать, кто все же ходил к гадалке.

Рассмотреть вблизи Танечкино лицо для Виталика не составило никакого труда. Буквально на следующий день мамочкины программисты сдали ему пробную версию сайта для обкатки. С этой радостной новостью он помчался в кабинет своей начальницы. А дальше уже, что называется – дело техники. Они сидели рядышком, смотри не хочу на все родинки и шрамики девушки, и по очереди, отбирая друг у друга, водили мышкой, чтобы проверить ту или иную новые функции сайта фабрики.

Все остались довольны – Танечка сайтом, Виталик осмотром ее лица.

Что же, прекрасно, осталось осмотреть Оленькино лицо. Провалиться и не жить. Если даже он увидит шрам на подбородке девушки, что это ему даст? Ровным счетом ни-че-го. Нет, тут не прав – значит, это именно Оленька зачем-то приходила к Жанне Марковне. Ну не в самом же деле, что снимать венец безбрачия? К тому же не свой, а госпожи Печкиной, выдавая себя за нее.

Стоп! Виталик даже замотал головой.

– Что-то не так? – насторожилась Танечка.

– Все хорошо, просто отлично, – Виталик снова помотал головой. – Переговорить с программистом надо кое о чем. Например, мне не очень понравилось, что при увеличении можно рассмотреть лицо модели в наших образцах, а не сам образец. Это не есть хорошо.

– Почему же? – удивилась Танечка. – Пусть смотрят и думают, что мы очень богатая организация, раз можем позволить себе нанять таких красоток и заставить их дефилировать в нашей рабочей одежде. Я бы еще мальчиков наняла, чтобы продажу комбинезонов для рабочих увеличить.

Виталик тихо хмыкнул и прикрыл нижнюю часть лица рукой, чтобы спрятать улыбку. И зачем Танечке ясновидящая с ее бреднями? Со своими деньгами, а он теперь был уверен, что у Танечки они водились, она могла иметь такого мужа, какого захотела бы. А если не она посещала Жанну Марковну, то и на Виталика не смотрела, как на потенциального жениха. Но он-то, Виталик, об этом не знал и даже не догадывался и весьма активно принялся за Танечкой ухаживать, словно он тот принц на белом коне, которого всю жизнь ждала девушка.

В сущности, почему бы ему с Танечки не переключиться на Оленьку? Сусликов – ничем не хуже, чем Хвостов. Виталик чуть не расхохотался. Эх, бросить бы все, да махнуть в Урюпинск. Но там в карты не играют, а без них он закиснет. Итак, целый год только сам с собой да с компьютером. Он прошел долгий путь от мелочи на кухонном столе, когда отец первый раз выложил колоду на стол. Но тот был любителем – с друзьями расписывал пульку или проигрывал в покер рублей двести. Та же мелочь на столе. А покер – очень зрелищная игра, когда идет на те деньги, которые в левом кармане.

– А разве это не так? – спросил Виталик, хитро прищурившись. – Разве фабрика не приносит хороший доход?

– Приносит, – нахмурилась Танечка.

Она уволила бухгалтера, когда та заявила ей, что на выручку от проданных товаров можно на Канары поехать. После этих слов женщина у нее больше не работала – ее дело документы обрабатывать, а не чужие деньги считать. И прошлого зама не стала держать, когда тот стал не намекать, а открытым текстом стал требовать проценты с дохода.

– Прибыль не только на бумаге, но и на деле, – произнесла она твердым голосом и стала ждать ответных слов от своего заместителя.

– Тогда пусть смотрят на красивые лица моделей, – согласился Виталик, – и завидуют. Это я про конкурентов. А вот потенциальным покупателям надо подавать товар лицом, поэтому я все же попрошу, чтобы были видны образцы, строчки, карманы и прочее.

– Как скажете, – согласилась Танечка. – А я все же оставила бы моделей.

– А давайте, – рассмеялся Виталик, – мы девочек все же разденем и рассмотрим их одежду отдельно от них, а мальчиков оставим одетыми, чтобы их тела в комбинезонах рассматривали наши покупательницы.

– Давайте, – улыбнулась в ответ Танечка. – Мне понравилась ваша мысль. Так мало на улицах хорошо сложенных мужчин, среди парней еще попадаются интересные экземпляры. А чуть за тридцать и сразу пивной животик. Хоть шей для них спецодежду с учетом анатомических особенностей.

– Мысль, мысль, мысль, – пощелкал пальцами Виталик.

Никакой она не синий чулок, не лишена чувства юмора и на мужчин обращает внимание, раз говорит о них со знанием дела. Он слегка наморщил лоб, изображая мыслительный процесс.

– А не открыть ли вам линейку одежды для беременных, раз речь зашла об анатомических особенностях? – Виталик щелкнул пальцами еще раз.

– Вы все свои деловые предложения начинаете со слова «а»? – выразительно выгнув брови, спросила Танечка.

– Нет, не все, – покачал головой Виталик.

– Это хорошо, – согласилась Танечка.

– А… только очень деловые.

Они рассмеялись.

Нет, решил Виталик, такая уверенная в себе дама ни за что не пойдет к гадалке или ясновидящей. Тогда зачем это сделала Оленька?

– Скажите, – неожиданно спросил Виталик, другого времени может просто не оказаться, а вы всегда решения принимаете самостоятельно?

– Сейчас – с вами, – ответила Танечка. – А вообще… Что вы имеет в виду?

– Ну… – протянул Виталик. – Не обращаетесь к друзьям, знакомым? Экстрасенсам? Ясновидящим? Тяжело, наверное, одной?

– С друзьями я, конечно, советуюсь, – кивнула Танечка. – Но не по делам фабрики естественно. А вот к шарлатанам ни за какие коврижки обращаться не стану.

– А вдруг все же они…

– Никаких вдруг, – покачала головой она. – Они ничего не могут сказать стоящего. Это матушка моя им до последнего верила. Подсела на предсказания, когда с отцом жили в Казахстане…

– Когда это было? – перебил ее Виталик.

– Ой, – махнула рукой Танечка, – задолго до моего рождения. А потом постоянно звонила своей ясновидящей и верила ей безоговорочно. Если бы она не послушалась ее или…

На ее глаза навернулись слезы.

– Ну-ну, – попытался успокоить Танечку Виталик и ласково приобнял ее за плечи.

Та положила голову ему на плечо и жалобно всхлипнула. Он был наслышан, что случилось с ее родителями – слухами фабрика полнится. Лучше бы они поверили прогнозу погоды. Конечно, если он сможет стоять на лыжах в их возрасте, пусть не на горных, на беговых, это будет величайшим достижением.

– Нет, к экстрасенсу я обращаться не стану даже под дулом пистолета, – решительно произнесла Танечка волевым голосом. – Все, идите к себе. Работайте. Мы с вами все обсудили…

«Вот все и прояснилось, – качнул Виталик головой, закрывая дверь в кабинет своей начальницы. – Осталось каким-то образом выяснить у Оленьки, что ей надо было от Жанны Марковны. Кто бы подсказал, на мысль навел?»

– Сходить в театр? – продолжил он рассуждать уже в своем кабинете, разговаривая сам с собой. – Так не сезон. Но в театре все равно кто-то же должен быть? Например, сторож. Поговорить с ним? Взглянуть на фотографии труппы – они обычно по стенам развешаны, как, впрочем, и сцены из спектаклей. Зачем идти в театр? Можно просто на сайт театра зайти и сначала там все досконально изучить. А уже потом идти на беседу со сторожем…

В кабинет вошла Зинаида Макаровна. Виталик с улыбкой взглянул на смотрящую за цехом.

– Скажите, Зина, – обратился он к ней заискивающим голосом. – Вы случаем не в курсе, как часто распространители билетов появляются на фабрике?

– Если хотите пойти в цирк, так она и сейчас сидит на входе, – не моргнув глазом, ответила Зинаида Макаровна. – Еще прежней хозяин заключил договор с какой-то фирмой, чтобы те два раза в неделю появлялись в вестибюле с билетами на все ближайшие представления, хоть цирк, хоть кукольный театр, хоть драматический. Не обходили стороной и оперу с балетом. Сам был заядлым театралом, семья пристрастилась ходить на премьеры. Так он и наших зэчек заставлять окультуриваться. Лишал премии, если кто-то хотя бы раз в месяц не бывал на каком-нибудь мероприятии. С ним не забалуешь. Зато щедро платил, кто посещал спектакли по два, а то и три раза в месяц. Татьяна Георгиевна, придя к руководству фабрикой, устоявшийся порядок вещей отменять не стала. Вот вы, например, что посмотрели за последнее время?

– Так не сезон же, – опешил Виталик.

– А-а-а, – протянула Зинаида Макаровна. – Цирк-то работает. Наши и по два, и по три раза посмотрели новую программу. Ой, глядите, как бы начальница вас премии не лишила.

– А сама Танеч… Татьяна Георгиевна что посетила за последний месяц, – рассмеялся Виталик. Никак не ожидал, что его смогут так подловить. – Она-то в первую очередь должна всем пример подавать.

– Она болела, ей можно, – многозначительно изрекла Зинаида Макаровна. – Твоя любимица…

Виталик выразительно посмотрел на женщину – о ком это она?

– Нюрка-паучиха рассказывала, что в театре музкомедии – она только туда ходит, мужчины ихние ей очень нравятся – одна из актрис уж больно на нашу начальницу смахивает.

«Вот с кем надо поговорить – с Нинкой. Только повод придумать, чтобы пригласить ее в кабинет», – покачал головой Виталик.

========== Часть 20 ==========

Глава 20

Нюрка-паучиха к вечеру сама ввалилась в кабинет Виталика. Тот, испуганно выскочив из-за стола, шарахнулся к окну и принялся судорожно набирать телефон Зинаиды Макаровны.

– Да не боись ты, – миролюбиво сказала женщина, продолжая стоять в дверях и с усмешкой глядеть на начальника. – Я по делу. Зинка не придет – сама меня отослала на разговор с тобой.

– Ну если по делу, – слегка заикаясь, произнес Виталик и снова вернулся к своему столу – прыгать в окно со второго этажа все же несколько опасно, можно и ноги переломать.

– Это я сказала хозяйке, что в театре на сцене кривляется такая же по внешнему виду барышня, как она сама, – Нюрка осклабилась, продемонстрировав золотую фиксу.

– Зачем тебе это надо было? – нахмурился Виталик и нервно постучал ногтями по столу.

– Танька не любит оперетту, ей оперу, балет или драму подавай. Даже на комедии не ходит. Об этом все на фабрике знают, – продолжила улыбаться Нюрка. – А мне самой любопытственно стало, почто они так схожи, вот и сказала. А до этого…

Она замолчала и выразительно взглянула на Виталия.

– Да ты проходи, – он съежился и как будто уменьшился под ее взглядом.

Нюрка не стала себя упрашивать, а прошла и, закинув ногу на ногу, уселась на предложенный стул. Полы ее рабочего халата распахнулись, обнажая стройные бедра в эротичных чулках на резинке.

«Не может удержаться, чтобы не пособлазнять, – хмыкнул про себя Виталик. – Но раз пришла по делу, наглеть не станет».

– Так вот, – продолжила Нюрка. – До этого я заметила, как возле фабрики два бугая крутятся. У меня глаз на это дело наметан, – она внимательно посмотрела на свои руки с отличным маникюром, словно рассматривала свои ногти и решая в кого вцепиться, – я всегда отличу слежку от просто любопытства.

«Мне бы так», – кивнул Виталик, словно и сам обладал таким же чутьем.

– Так вот, – кивнула Нюрка в ответ, – те бугаи не просто так крутились – они следили за Танькой. Иногда к ним присоединялась та девица, которую я засекла в театре. Небось думала, что я ее не узнаю без грима? Впрочем, ни о чем таком та и не думала, ведь всяко не догадывалась, что зэчка может в театр ходить. А мы такие… Ну я хозяйке и сказала, не хочет, мол, она взглянуть на свою копию. Они вроде даже как бы познакомились, но не подружились. Наша Танька не из таких, кто дружбу станет со всяким нищебродом водить. Да и бугаи с девахой по-прежнему крутились возле фабрики, но теперь на глаза хозяйке старались не показываться. А потом появился ты. Так вот я и решила, что вы из одной шайки-лейки.