Текст книги "На краю (СИ)"

Автор книги: engelgardt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== 1. ==========

Цири лежала на спине. Бескрайнее, необъятное ночное небо отказывалось умещаться в широко открытые глаза. Глаза лихорадочно бегали от одной точки к другой, вбирая в себя как можно больше пространства вокруг. Влажная трава покалывала её поясницу и щекотала шею. Звёзды-бусинки, словно вышитые на чёрном полотне, отражали свой блеск и в тоже время словно тонули в глазах ведьмачки. Ведьмачка. Дурманящее слово, раскрывающее смысл её жизни и так желанно ставшее частью её жизни. Выбор, который было проще всего сделать, правильный и самый очевидный. Выбор, к которому тянулось всё естество, все мысли и действия. Каждый шаг, осознанный или нет, случайный или целенаправленный, был шагом в сторону своего предназначения. Она лежала на траве точно так же, как и несколько дней назад. Как и много-много дней до этого момента она разглядывала бескрайнее небо. Костёр, разведённый по щелчку пальца, точно так же трещал тонкими ветками, а его дым пропитывал Цири от макушки до пят. Аппетитные запахи, ещё недавно навязчиво бившие в нос, теперь так же, как и сотни ночей до этой, рассеивались в воздухе вокруг них. И они были вдвоём. Вместе – каждый рассвет и каждый закат. И ничего не хотелось менять. Всё было идеальным. Всё повторялось, но ничто не было одним и тем же. Казалось, она видела столько всего в своих путешествиях по мирам: небо могло быть сказочней, а ночи теплее; под спиной могла быть не трава, а песок, сравнимый с шёлком. Был и сам шёлк. Красочней могли быть пейзажи, цвета ярче и насыщенней. Люди встречались теплее, красивей и всё живое, что взаимодействовало с ней – принимало её. Она видела так много, но именно теперь, сейчас, здесь и с ним чувствовала себя цельной. Собой. Ведьмачкой.

Она подумала, что могла бы пожертвовать очень многим ради этого. Ради такой жизни.

Но прежде, чем девушка успела придумать достойную жертву, позади раздался голос:

– Я всё ещё уверен, что нужно перебраться в более безопасное место.

Цири чуть приподняла голову и посмотрела на носки своих сапогов, на угрожающую пустоту сразу за ними. По её инициативе они сошли с дороги и забрались на высокий, лысый утёс с отвесным обрывом. Очень уж ей хотелось насладиться роскошным видом. По её же просьбам и уговорам, они остановились на ночь здесь, на самом краю спуска.

– Ещё не поздно, – неуверенно добавил он, не услышав ответа.

– Ну, заладил! – хохотнула Цири, – Похуже Весемира!

Теперь она лежала на животе, оперившись на локти, и весело смотрела на Геральта. Ведьмак сидел на пятках, поджав под себя ноги и слабо улыбался, не отрываясь от своего ежедневного вечернего ритуала: ухода за мечами. Сейчас он наносил масло, а предыдущие этапы Цири моментально воссоздала у себя в голове. Была всегда определённая последовательность: он протирал клинок с одной стороны, не забыв обхватить сухой тканью двустороннее лезвие, проводил от рукоятки до острия и обратно. Ловко переворачивал меч и проделывал то же самое с другой стороной. Дальше занимался эфесом и крестовиной, чистил металлические элементы и полировал воском кожаные детали. Каждое его движение она знала наизусть и могла предугадать наперёд. Было что-то завораживающее в этой предельной скрупулезности, в строгой последовательности, будто в этом отражалась вся суть натуры самого Геральта. Натуры искусственно выточенной, со временем всё более изменяющейся, поддающейся под влияние профессии, которую он не выбирал, с отточенными навыками выживания, которые ему пришлось приобрести. Было легко обмануться, глядя на невозмутимо спокойное лицо, списать все его умения, ставшие привычкой, только на профессиональную нужду, спутав тем самым истину с поверхностной оболочкой. Хотя, разве одно обязательно исключает другое?

Размышляя, Цири заворожённо наблюдала, как переливается в движении и обволакивает клинок тонкий слой масла – последний штрих в ежедневной рутине ведьмака.

Убрав меч и сложив руки на коленях, Геральт наконец посмотрел на неё.

– Что ж, я тебя слушаю. Напомни еще раз, почему здесь нельзя оставаться, а мы всё-таки остаёмся на ночь?

Голос его не выражал ни насмешки, ни беспокойства. Ничего. Глаза – холоднее ледышки, – внимательно смотрели сверху вниз с лёгким прищуром.

– Думаешь, я не знаю, где в лесу безопасно останавливаться, а где нет? – Цири с вызовом изогнула одну бровь.

– Думаю, ты тоже можешь заблуждаться.

– Мелитэле! Да ведь ты сам всё высказал про это место, как только мы забрались и привязали лошадей!

– Я высказал не всё, – не уступал Геральт. – Давай. Это будет наше сегодняшнее занятие.

Они сверлили друг друга взглядом несколько долгих секунд, пока Цири не поняла, что сопротивляться бесполезно. Она раздражённо закатила глаза и легко, в одно движение подскочила на ноги, недовольно пробубнив: “Это просто смешно…объяснение ему давай…”

– Ладно. Хорошо, – она поправила рубашку, сняла с рукава налипшую травинку и, вздохнув, начала, – Как Вы уже успели заметить ранее, милсдарь ведьмак, местность, мной облюбованная, слишком открыта, в первую очередь для ветров, а во вторую – для путешествующих странников…

– Разбойников.

– Разбойников, – согласилась Цири. Нарочито вальяжно, она наворачивала кривые круги вокруг Геральта, сидящего возле костра, иногда задевая торчащие поленья ногой, – Но, смею возразить: пусть мы и не скрыты деревьями, но поднялись достаточно высоко и можем быть замечены только с соседнего холма, который (что за неожиданность!) слишком далеко от нас…

– Зато костёр прекрасно виден и с более дальних расстояний…

– Шансы всё равно невелики.

– …и дым тоже… – не обращая на неё внимания, продолжал Геральт.

– В эту темень?

– …а ещё запахи.

– Полно вам, мастер ведьмак. Будто у подлесья запахи не будут привлекать внимания. На что бишь вы сетовали далее? – Цири деланно задумалась, мастерски спохватилась и продолжила, – Внезапный ливень, ураган, землетрясение, Белый Хлад, Золотой Дракон и прочие стихийные бедствия? – Геральт не смог сдержать улыбки от язвительного тона девушки. – Да, это будет неприятно, но от дождя нас спасёт навес…

– Который нам негде установить…

– …от землетрясения – чудо Мелитэле, Белый Хлад побеждён, а для Дракона у меня есть ты, – Теперь уже она смотрела на него сверху вниз с выражением на лице: “еще вопросы?”. – И именно поэтому мы останемся. А ещё, потому что я так хочу. Здесь… – она рассеяно огляделась, – чудесный вид!

Геральт надолго задержал на ней выразительный взгляд, словно обдумывая возражения. И, либо таковых не нашлось, либо он решил её пощадить, но, глубоко вздохнув, он перевёл тему:

– Что на счёт диких зверей?

– Ты не нашёл никаких следов.

– Не нашёл? С чего ты взяла что я искал?

– С того, что ты ведьмак, – Цири развела руками, открыто намекая на абсурдность и нелепость вопроса, – Даже я уже взяла в привычку подмечать детали. Думаю, что ты-то делаешь это с закрытыми глазами, – она наконец остановилась, села лицом к нему, вытянула длинные ноги, устроив их сбоку от его бедра, и пристально посмотрела сквозь серую прядь волос, – Искать, замечать, обращать внимание – главное правило каждого ведьмака, если он хочет выжить.

Геральт сдержанно кивнул:

– Не забывай это.

– Ну, а не нашёл, потому что мы сидим здесь, сытые и расслабленные. Ты не стал бы подвергать нас опасности.

– Или я хотел проверить тебя, твою осмотрительность.

Безусловно, Цири усвоила один из первых уроков ведьмачьей жизни, или точнее, выживания. Весь подъем в гору она высматривала ямы, следы, отметины, примятую траву, пыталась учуять запахи, услышать чужеродные звуки. Делала она это незаметно, под стать самому Геральту, который шёл впереди и, казалось, вовсе не смотрел по сторонам. Лошади были впритык навьючены, поднимались медленно и с неохотой, хоть склон и не был крутым. Подгоняемые, они недовольно фыркали, трясли мордами, но почти наверняка они были единственными животными на этом утёсе за несколько недель. Да, Цири была очень осмотрительна, но, не смотря на свою уверенность, всё же ждала от ведьмака окончательного подтверждения, прекрасно сознавая, что багаж её знаний по-прежнему был неполным. Особенно по части охоты на чудовищ. Насколько ей подсказывало чутьё, нечистью здесь даже не пахло, ни под ногами, ни в воздухе. Медальон Геральта спокойно висел на груди, молчала и её собственная магическая эмпатия. Так, они поднялись на самый верх, к обрыву, и разбили лагерь. А значит, несмотря ни на что, в действительности здесь было безопасно на столько, насколько они смогли бы друг друга защитить.

– Ты? Рискнул бы из чистого любопытства? Не, Геральт, ты в последнее время стал ужасно осторожным, – Цири скучающе пожала плечами, задела палочкой тлеющий уголёк, отчего костёр встрепенулся, откликнувшись ворохом искр, заплясавших напротив их лиц, – и недоверчивым. Ко мне.

– Это просто… беспокойство.

Цири искренне усмехнулась:

– С чего это? В борьбе с Дикой Охотой я, вроде как, показала на что способна.

Геральт сухо кивнул:

– Да, ты прекрасно владеешь мечом. Но монстры – совсем другое дело. Существует тысяча мелочей, особенностей, тонкостей, о которых ты обязана знать и о которых не написано в Бестиарии. К каждому чудовищу нужен свой подход, своя тактика ведения боя, а перед боем его нужно определить, выследить, иногда выманить, и только потом убить. Ты уже узнала много нового, верно? А узнаешь ещё больше. Мало просто махать мечом, нужно…

– Всё, всё! – Рассмеявшись, перебила его Цири, вскинув примирительно ладони, – Ещё одно нравоучительное словечко и я уйду в лес, сражаться с нечистью вслепую!

Смех исчез так же внезапно, как и возник, застывший в улыбке. Ведьмак смотрел на неё, неодобрительно сведя брови к переносице, взглядом, тяжелее валуна. Шутка осталась неоценённой. Прибитая к месту, она вдруг подумала, насколько трогательна была причина, вызвавшая эту хмурость. Ей было так же естественно шутить на столь серьёзную тему, как и ему негодовать с того, что она не воспринимает эту тему всерьёз. Ведьмак, жестокий убийца чудовищ смотрит на меня исподлобья и переживает, что я позволю убить себя какой-нибудь кривозубой тварине. Удивительное, необъяснимое тепло тронуло её сердце, пустило импульс по всему телу, заставило сесть на свои колени и обхватить его за шею, сжав в объятии. Пальцами она почувствовала, как Геральт напрягся, стал будто каменным. Так же быстро она отпрянула, смущённая собственным порывом и раздосадованная от неестественного смущения. Цири опустила глаза, глядя на пляшущие оранжевые языки костра и проговорила:

– Прости. Я понимаю, насколько это важно. Постараюсь быть серьёзней.

Выдохнув, она посмотрела на Геральта. Суровость сошла с его лица, морщины разгладились, а потеплевший взгляд теперь внимательно смотрел на девушку. Не желая потакать его разглядываниям, Цири резво встала на ноги, и, не подумав, что будет делать дальше – направилась в сторону обрыва. Остановилась на самом краю. Потоки лёгкого ветра обдували её раскрасневшиеся щёки, но облегчения не приносили. Сжав ладони, она попыталась согнать с кончиков пальцев фантомное ощущение твёрдых плеч, жар кожи, так контрастирующий с её, холодной, не смотря на погоду. Тряхнула пепельными волосами, отгоняя непрошеное наваждение, словно от этого резкого движения мысли смогут собраться в кучу, встать на нужные места. Она посмотрела вниз. Носки сапог едва заходили за край скалы. Пугающая высота притягивала, безрассудно манила. Казалось, безрассудство окружает её со всех возможных сторон. Особенно со спины. Там, где остался сидеть ведьмак, чей взгляд она чувствовала щекоткой у шеи.

Цири твёрдо стояла на ногах и знала, что не упадёт, сможет удержаться на краю… и всё же сделала шаг назад. Ни в чём нельзя быть уверенной.

Сзади послышался шорох. Шаги, нарочито слышимые, а шуршание ткани едва уловимо. На её плечи опустилась накидка и, бросив на неё быстрый взгляд, Цири узнала в ней дорожный войлочный плащ Геральта. Тёплый и мягкий, с приятным, сыроватым запахом, которым она заполнила под завязку лёгкие, безуспешно пытаясь надышаться, безуспешно пытаясь понять, чем он так примечателен. Геральт поравнялся с ней, его рука продолжала лежать на её плече, слегка приобнимая и прижимая к себе.

Скованность отступила, Цири позволила себе поддаться и осторожно прислонилась головой к его плечу.

– Я бы не хотел для тебя такой жизни, – признался он и, не дожидаясь вопросов, пояснил: – Спишь в пол глаза, иногда на холоде, а если повезёт, то среди блох и вшей. Бывает, недоедаешь. Часто приходится связываться со всякими мудаками, то и дело норовящих тебя вертеть на…кхм…облапошить. И все время рискуешь жизнью. Везде. На большаке, в городе, на заказе, в корчме, когда спишь или ешь. Как же все это выматывает. Выживаешь каждый день, – он помедлил, шумно втянул носом воздух, добавил: – Я бы предпочёл знать, что ты в безопасности.

– Это на троне-то безопасно? – фыркнула Цири.

– По сравнению с ведьмачьей жизнью – более чем.

Снова молчание, изредка нарушаемое лишь свистом ветра и далёким шелестом листвы, едва тронутой желтизной. Где-то внизу, у подножия обрыва, было слышно яростное стрекотание насекомых. Треск костра, поглощающий остатки поленьев, был едва различим среди этого звукового разнообразия.

– Да, я бы не хотел, – повторил Геральт, – Но рад, что сейчас ты здесь. Со мной.

Цири облизнула пересохшие губы. В лицо ударил холодный ветер, заставив её вздрогнуть. Она закрыла глаза.

– Не нужен мне трон, Геральт. И пуховые перины и крепкий сон тоже не нужны. Вряд ли я вообще смогла бы заснуть там, где не хочу, делая то, чего не хочу, общаясь с теми, кто мне не интересен. Вот только… иногда я сомневаюсь, что поступила правильно, – её голос дрогнул. Она вдруг открыла глаза и внимательно посмотрела на ведьмака, заговорила более взволнованно: – Геральт, я сбежала от своего долга, да? С этой властью я могла бы всё изменить, ну или хотя бы попытаться… – она осеклась и поморщилась, вдруг осознав, как нелепо звучит её вопрос, наивный, требующий опровержения и поощрения, каких-нибудь слов успокоения.

Девушка, замолчав, отвернулась обратно к шумящему темному морю леса. Зябко укуталась в плащ, когда почувствовала, что ведьмак чуть сильнее сжал её плечо. Цири почувствовала, как он наклонился и заговорил прямо ей в затылок, обдавая тёплым дыханием:

– Я говорил тебе, не раз, помнишь? Это твоя жизнь, и ты ничего не должна Нильфгаарду. Ты уже спасла наш мир от вымирания, может, достаточно с твоей стороны? – после небольшой паузы он добавил: – Говоря о ведьмачестве… я имел ввиду комфорт, безопасность. Чувство дома.

– Мне комфортно, как никогда в жизни, – незамедлительно последовал ответ, – И я, пожалуй, выберу натыкаться на мудаков и иметь возможность свободно дать им в морду, чем натянуто-сладко улыбаться и поддакивать таким же мудакам, но в золотых камзолах!

Общие смешки разрядили тишину ночи, оживили её, оттягивая её завершение.

– Славно, Цири. Остальному я тебя научу.

***

Их путешествие началось сразу же после того, как Цири высказала своё желание учиться ведьмачьему мастерству у лучшего в этом деле, а ведьмак, в свою очередь, согласился на это, красноречиво (хотя и без слов) преподнеся ей в подарок изысканный серебряный меч с выгравированным девизом ведьмаков. Цири отметила про себя, что надпись как нельзя лучше указывала путь, которого ей стоило придерживаться, по которому она действительно хотела идти.

И она шла.

Мысли о том, что такой путь – единственно возможный для неё, неоднократно придавали ей сил в наиболее тяжелые дни в их путешествии. Несмотря на то, что, кроме медленно приближающейся зимы им ничего не угрожало, ничто не подталкивало их вперёд, заставляя торопиться, часто меняя места ночлега, – их уже никто не преследовал. Им уже не нужно было никого искать. И иногда Цири даже казалось, что в этой деревне можно провести еще немного времени, а в корчме заказать ещё по одной горячей похлёбке. Но стоило Геральту уловить её расслабленный, чуть сонный взгляд, он в то же мгновение выдергивал девушку из подступающего сладкого забытья и заставлял идти дальше. “Это тоже часть обучения, – говорил он, – скажи спасибо, что спим мы целую ночь напролёт, по-хорошему, тебе нужно привыкать спать в половину меньше”. И Цири действительно его благодарила. Про себя. Испытывая мучения при их обычном подъёме с первыми лучами солнца или с первыми пронзительно орущими петухами, ей было страшно подумать, что было бы, просыпайся она ещё затемно. Впрочем, привычка к редкому отдыху была вовсе не самой сложной задачей с которой ей приходилось сталкиваться. В отличии от, например, ночёвок в самых неподходящих местах. Желая проехать за день немного больше, чем обычно, съезжая с премилой маленькой полянки, окружённой высокими соснами, отдаляясь от пустой необитаемой пещеры, вход в которую так учтиво закрывали высокие кусты дикой ягоды, они оказывались, уже за полночь, в густом, высохшем лесу, поволоченным такой дымкой, которая сулила наличие как минимум туманников, или в самом центре какого-нибудь болота, отбиваясь от всплывавших утопцев. И только после этого можно было расслабиться, скинуть вещи, переместить туловище в горизонтальное положение, вытянув ноги (если, конечно, для этого было достаточно места).

По крайней мере, голодать им не приходилось. Он сам делал для этого всё, что возможно, в основном охотясь на дичь, ловя рыбу, при этом неохотно принимая её помощь. Каждый раз он пытался неловко отшутиться, лишь однажды ответив на возмущения девушки: “Цири, мне просто нравится о тебе заботиться”. Сказано это было с такой серьезной миной, что Цири захотелось засмеяться и заплакать одновременно. Человек, который всё, что ни делал – заботился о ней, не позволял ответить ей тем же. Вскоре девушка перестала пытаться переубедить ведьмака. Она молча вставала с места, доставала кинжал и шла в глубь леса, не оставляя мужчине иного выбора, кроме как идти за ней.

Через несколько совместных вылазок он перестал сопротивляться. Цири считала это личной, маленькой победой над его упрямством и твердолобостью. Хотя убедить Геральта поверить в ее силы, когда он брал заказы на монстров, Цири не удавалось, а стоило им случайно в глуши наткнуться на следы неестественного происхождения, как Геральт моментально сводил брови и собирал себя в один напряжённый, сосредоточенный ком. Он подзывал девушку держаться рядом и озвучивал вслух каждую найденную мелочь, каждый пойманный запах, каждый услышанный звук, каждую деталь, которая могла бы оказаться хоть сколько-то важной. Но обычно, на этом обучение для Цири заканчивалось, если определённое ими существо было хоть немного опаснее эндриаги или альгуля. Никакие уговоры не действовали на бывалого ведьмака, который не раз видел, как виверна отгрызает голову попавшемуся под руку кмету, видел разорванное горгульей надвое тело заблудившегося путника, или кишки случайного человека, забредшего на кладбище, вываленные наружу острыми когтями жальницы. Отмахиваясь от Цири отсутствием специальных знаний, недостаточной подготовкой и “не разумными” рисками, Геральт предпочитал справляться с особыми экземплярами тёмного мира самостоятельно, категорично исключая любые попытки Цири предложить помощь и разделить опасность на двоих. “Стой и смотри”, – раздражённо, сквозь зубы сказал он однажды, тем самым ответив на недовольное восклицание девушки “Мне что, стоять и смотреть?!”, оборвав дальнейшую дискуссию. Она пыталась вразумить его хитростью, остервенело уничтожая падальщиков, попадавшихся на пути, ни разу не допустив ошибку, ни разу не дав себя задеть, а после – показательно-равнодушно протирая свой клинок, сдерживая лёгкую отдышку. Геральт замечал, одобрительно кивал, одаривая взглядом полным уважения, но выводы держал при себе. Она взывала к его логике, убеждая, что она владеет мечом с тринадцати лет, что она не может вечно учить одну только теорию, что Геральт сам сделал всё для того, чтобы она выбрала эту дорогу и, в конце концов, она ни раз доказывала ему, что может себя защитить.

Что-то изменилось в нём. Она видела это в беспрекословном взгляде, в холодном и грубом “Нет”, в нервно сжимавшихся кулаках, натягивающих кожаные перчатки до скрипа, и в этой болезненной, отрицающей все здравые смыслы, заботе. Цири чувствовала, что задыхается. Слишком долго она была предоставлена самой себе, слишком долго ей не приходилось отчитываться и слушать указания, принимать похвалу или упрёки за свои действия. Она была свободна слишком долго и теперь мучительно подстраивалась под внезапно окружившие её рамки и запреты.

Цири стояла и смотрела.

Как Геральт готовится, пьёт эликсиры, как движется к цели и наносит первый удар. Иногда она могла бить с тыла, или куда пожелает, если тварь была оглушена, но она никогда не лезла на рожон. И думала, что, если ничего не изменится, это продлится не долго. Размышляя над этим, она, признаться, удивлялась сама себе, своей выдержке, поражалась какими силами терпит это и что заставляет её терпеть. Она вспоминала его реакцию и ловила себя на мысли, что было в ней нечто отчаянное, неконтролируемое, такое, словно он и сам был бы рад перестать вести себя, как занудный старик, но не мог. Взгляд его, сквозь искры сопротивления говорил, что она права, а голос – что “Ещё не время”.

Цири ждала.

Ни один день не проходил впустую. Они ехали по известным только Геральту лесам, полям и тропам, проезжая от одного поселения к другому, останавливаясь два раза в день для передышки и на ночлег, никогда не задерживаясь надолго. Тренировки, охота, редкие заказы от людей и частые, случайные стычки с тварями, перешедших им дорогу – вот и всё, что сопровождало путников с самого начала. И болтовня, бесконечные монологи, смолкающие только во время ловли дичи или боя. Цири неоднократно усмехалась про себя, что впервые из Геральта не приходилось вытягивать слова силком, что, наконец-то, он охоч до разговоров, пусть даже и на узконаправленные темы. Хотя Цири несколько раз и пыталась увести его мысли в другое русло, к более личным и душевным историям, но он только нервно ёрзал в седле и бубнил неразборчивое “В другой раз”. И только однажды, уловив в его голосе нотки веселья и добродушности, она осмелилась настоять…

Именно тогда он поведал ей, чем закончилась (именно так он сказал) их история с Йеннифер. Поведал ей о своих чувствах, которые исчезли, о своих переживаниях и о муках совести, которые, впрочем, уже прошли. О свободе, которую ведьмак ощутил, отпустив этот многолетний груз. Цири слушала его с открытым ртом, взахлёб, понимая, как редко Геральт откровенничает с ней. Она прислушивалась и к своим собственным мыслям, пыталась определить свою реакцию, пыталась осознать, отчего она столь спокойная и откуда взялось это странное, будто инородное, чувство облегчения?

Вопросы, возникшие ещё тогда, найдут свои ответы. Но до этого причинят ей ещё не мало страданий.

***

– Как выспимся, поскачем вдоль реки, к Каррерасу, – Геральт забрался под широкий, шерстяной плед, половина которого была занята Цири и лёг рядом на спину, повернув в её сторону голову. Взгляд наткнулся на её выпирающее плечо, спрятанное под пледом, и торчащую макушку с растрёпанными волосами, – По пути будет деревушка, надеюсь её не сожгли, – подозревая, что Цири уже не слышит, каждое слово звучало всё тише, – Переночуем там, а от неё город совсем близко, день пути, вечером уже будем спать под крышей, и есть приготовленную не нами еду, – голос звучал почти шёпотом. Ведьмак закрыл глаза, но открыть их уже не представлялось возможным; усталость брала верх, – В Каррерасе у меня знакомые… должны быть… побудем там… может пригодимся… – с последним словом ведьмак наконец замолчал, вдохнув холодный ночной воздух, окончательно погружаясь в сон.

Комментарий к 1.

Публичная бета включена, велком.

========== 2. ==========

Одно неверное движение. Одна шальная, беспокойная мысль. Один взгляд, брошенный в сторону – не в ту сторону – этого достаточно. В бою, этого слишком много. Всё произошло быстро, образы мелькали перед глазами не успевая зафиксировать что-то определённое.

Геральта отшвырнуло и с отскоком вбило в землю. Он почувствовал, как в его правое плечо с тупой болью впилось нечто твёрдое и острое, он слегка сморщился – действие Ласточки заканчивалось. Ведьмак сжал и разжал пальцы и, не ощутив рукояти меча, перекатился в бок, чудом увернувшись от огромной, размером с него самого, четырёхпалой лапы Беса. Туша чудовища нависала над ним, смердящая, ужасающая, третий глаз в нарывах, исходил гноем. Из пасти Беса стекала собственная кровь, она орошала алым траву, брызгала на лицо Геральта, на его одежду, впитывалась в торчащую волокнистую ткань его рубашки. Бес задрал голову и яростно, победоносно взвыл. Через долю секунды, – а значит слишком поздно, – ведьмак понял, что за этим последует. Бес накинется, попытается вспороть его своими рогами, но защитная аура, которой окружит себя Геральт, вряд ли сможет выдержать такой напор. Выиграть бы пару секунд, всего пару…Слишком поздно он заметил сбоку движение. Слишком поздно он выкрикнул:

– Цири, нет!

Но уверенный, решительный шаг уже перешёл в бег и фигура тут же испарилась в зелёной дымке. Всё произошло мгновенно. Ведьмак с нечеловеческим усилием вскочил на ноги. Сложив пальцами знак Квен, он окружил себя желтоватым свечением, который, при самом лучшем раскладе, должен был поглотить наибольшую часть смертельного удара. Запрокинутая голова Беса открывала вид на мускулистую, широкую шею и грудину, покрытую грязной, пятнистой шерстью. Он заметил зелёное свечение над торчащими, витиеватыми рогами. Сердце мучительно сжалось, дыхание остановилось, взгляд застыл. Время замедлило ход. Геральт лихорадочно прокручивал в голове варианты развития событий и лишь несколько из возможных заканчивались благополучно. Он не мог поверить, что допустил это. Снова… он ничего не может сделать. Снова он уповает на судьбу.

Но внезапно всё кончилось. Бес отчаянно взвыл, неестественно, даже для такого неестественного существа и медленно, тяжело рухнул на то место, где только что стоял ведьмак, если бы тот не отпрыгнул чередой ловких движений в сторону. Вместе с монстром приземлилась и девушка. Она отпустила рукоять меча, оставив его торчать в черепе Беса и спрыгнула за мгновение до того, как туша коснулась земли. Она по инерции пробежала вперёд и неловко споткнулась, но осталась на ногах.

– Я велел тебе оставаться в стороне…– начал ведьмак угрожающе, медленно приближаясь к ней. Он неосознанно держался за плечо, не дотягиваясь до раны.

– Я спасла тебя…– оборвала Цири чуть громче, чем следовало бы. Она выпрямилась и взглянула на мужчину, – Ты ранен.

Геральт пропустил это мимо ушей. Раздражение нарастало, злость искала выхода в словах:

– Всё было под контролем! Одно неловкое движение и ты могла оказаться вздёрнутой на его рогах. Он мог скинуть тебя и затоптать!

– Но я была внимательна, и я успела!

– Чёрт тебя дери, Цири! Я не просто так составил план действий, не просто так сказал держаться подальше от бойни! – Геральт подошёл достаточно близко, чтобы заметить её тяжёлую одышку, чуть трясущиеся руки, которые она поспешно сплела на груди, встав при этом в знакомую, защитную позу, выказывающую упрямство.

– Если бы я не…

– Ты должна меня слушать, если хочешь чему-то научиться.

– Но я не должна тебе подчиняться!

Повисла тишина.

– Я несу за тебя ответственность. Твой поступок был безрассуден и наивен. Это был урок, и ты его не усвоила.

От злости у Цири перехватило дыхание.

– Ты… Прекрати меня отчитывать, это отвратительно! Сколько мне лет, по-твоему? – никто не имел права разговаривать с ней, как с нашкодившим ребёнком, особенно он. Её друг, её спутник. Человек, которого она считает равным себе и, до сего момента, думала, что это взаимно. Этот тошнотный воспитательский тон не вписывался ни в одно из возможных представлений о мужчине, который сейчас его использовал.

– Видимо недостаточно, чтобы выполнить одну единственную задачу – не вмешиваться, – Геральт церемонно повернулся к ней спиной и не заметил, как руки девушки опустились, кулаки сжались, а плечи напряглись. Казалось, она готова взорваться.

– Ты, – Выпалила она – Мне, – Шаг вперёд – Не отец!

Ведьмак замер. Повертел сказанное в голове с разных сторон. Дежурная фраза, которая может подойти ко множеству ситуаций. Когда один желает избавиться от чрезмерной опеки другого, пресытился удушающим вниманием и заботой, что не даёт вздохнуть, или стремится сократить дистанцию, возникшую на протяжении многолетних, и без того близких, отношений.

Что вложила в это ты, Цири?

Геральт повернулся. Он был ещё более бледен, чем обычно и всё ещё держался за плечо, будто оно собирается отвалиться. Девушка наблюдала за его лицом, опущенными вниз глазами – совершенно бесстрастно, холодно, даже ожесточённо. Ей не стыдно. Возможно, она выпалила не подумав, но если бы подумала – она сказала бы то же самое.

– Рад, что ты это понимаешь, – ведьмак, казалось, равнодушно смотрел ей в глаза. – Значит, не веди себя как ребёнок, за которым нужен присмотр.

Цири набрала в лёгкие воздух сквозь зубы, со свистом, и тут же выдохнула, будто передумав. Бесполезно, как разговор со стеной.

– Ты подарил мне меч. Вот этот, серебряный. Ты хоть помнишь? Это ты мне его подарил.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Ты всё понимаешь. У любого клинка – одна цель. Убивать. Он нужен, чтобы сражаться! Так зачем ты сделал мне этот подарок, если запрещаешь применять его по назначению?!

– Я не запрещаю…

– Фактически – нет, – несправедливость, обида, злость, – всё было в её тоне, в её жестикуляциях, – но практически – ты отгораживаешь меня от любой маломальской возможности его использовать! «Это слишком опасно, Цири», «Нет, ты не пойдёшь со мной, Цири», «Цири, ты не можешь так рисковать». А то, что произошло сейчас? То, что я сделала – не было ребяческой прихотью. Ты мог не выдержать, и ты знаешь это, – Она обессилено взмахнула руками и скрестила их на груди. Не громко, с дрожью, она добавила: – Иногда ты забываешь, что ведьмаки тоже умирают.

Это был удар ниже пояса.

– Я помню об этом как никогда раньше.

– Тогда позволь мне помочь тебе!

– Цири… – он сделал шаг, протянул к ней руку. Она слегка отстранилась, увернувшись от прикосновения, но он успел перехватить её за кисть, заставив опустить руки, и сжал.

Они стояли прямо, друг напротив друга, прикованные взглядом. Без какой-либо возможности сбежать или разорвать эту связь. Сжатые пальцы на её запястье, тяжёлый взор исподлобья. Геральт будто пытался удержать внимание. Он словно говорил ей: «Стой. Не отворачивайся от меня. Это важно»