Текст книги "Королевский премьер (СИ)"
Автор книги: Энена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
========== 1.1 ==========
Иногда наступают моменты, когда всё, что остаётся, – воспоминания. Астори кажется, что сейчас наступил именно такой момент. Она лежит на полу в пустой тёмной комнате, глухо рыдает, расцарапывая пальцами ковёр, и память затапливает разум вышедшей из берегов рекой, вода которой, омывая раны, лишь бередит их. Пахнет одиночеством и магнолией с лотосом – её духами. Джей очень любит их.
Любил.
Глаголы в прошедшем времени.
Астори родилась и выросла во вполне демократичной республике: выборы раз в шесть лет, всенародное голосование и политика кристальной честности. Так об этом писали в газетах. Впрочем, студентам первого курса факультета международных отношений быстро открывают глаза на происходящее – хотя многое зависит от преподавателя, конечно. Астори с профессорами повезло. Ей везло вообще часто. Или… как посмотреть.
А Эглерт… Страна-союзник с ограниченной монархией, южная небольшая страна на берегу моря, отколовшаяся бывшая колония крупной империи, восстановившая свои права и династию. Держится в стороне от политических скандалов и активных действий на международной арене. Она никого не трогает. На неё до поры до времени не обращают внимания.
Воспоминания скачут. Астори не может сосредоточиться и тяжело всхлипывает.
Она помнит, как впервые прибыла в Эглерт в качестве третьего секретаря атташе по культурным связям. Это было настоящим чудом. Она бредила карьерой – девочка из приюта, сирота, окончившая школу экстерном и ещё во время учёбы в университете устроившаяся на стажировку в МИД, чтобы к моменту получения работы иметь практический опыт за плечами. Она печатала документы, носила кофе, заказывала обеды, не получая ни гроша и едва успевая готовиться к сессиям. Но Астори не могла позволить себе сдаться – она работала на износ. Это у неё всегда хорошо получалось.
И всё-таки шансов на повышение не было почти никаких. Ей просто повезло. Атташе по культурным связям, добросердечная женщина, бывшая жена какого-то крупного дипломата, заметила её и пригрела, сделав сначала помощником третьего секретаря, а через пару лет – и самим третьим секретарём. Астори работала и работала, забыв про сон и еду. Она жаждала доказать, что достойна своего места, что достаточно хороша для этого.
Она всегда боялась, что не будет достаточно хорошей.
Вдруг – поездка в Эглерт. Мечта, ставшая реальностью: заграница, новые люди, шанс проявить себя. Астори, обожавшая самолёты, неотрывно смотрела в окно все два часа полёта и мечтала. Ей было немногим более двадцати, и казалось, что судьба даёт отличный шанс взять жизнь в собственные руки и встать у руля. Наконец-то. Наконец-то она сможет выбиться. О Мастер, она так долго этого ждала.
Уже на месте девочки-секретари рассплетничались о королевской семье и очаровательном принце. «Он такой милашка», – мечтательно хихикали они, закатывая глаза и подталкивая друг друга. Астори становилось всё любопытнее. Она читала о королевской чете Эглерта в газетах, видела передачи, интервью, статьи и не могла дождаться, когда же их делегацию представят августейшим особам.
Приём прошёл лучше, чем можно было ожидать: король, почтительно поцеловавший руки женской половине немногочисленной делегации; его добрейшие сёстры; сам принц, по примеру деда робко приложившийся к руке Астори… и только стоявший особняком сухопарый лорд ди Уолриш с племянником и племянницей – желчная троица, плюющаяся ядовитыми замечаниями. Дальнейшую встречу с премьер-министром Фаушем ди Мульниче и его свитой Астори почти не запомнила. Она думала о принце. О его приятных манерах, голосе, улыбке, об остроумных (или не очень) замечаниях и с удивлением и стыдом осознавала, что прониклась к нему… симпатией?
Они частенько встречались случайно, узнавали друг друга, приглядывались, знакомились поближе. Обменялись электронной почтой на прощание. Обоюдное смущение сменилось дружеской привязанностью.
Незаметно она переросла в нечто большее.
Астори боялась довериться, страшилась новой поездки в Эглерт и тем не менее ждала её, надеялась, отчаивалась, надеялась снова…
И не напрасно.
Джей стал первой большой любовью в её жизни – любовью, ради которой она бросилась очертя голову в омут, оставила прежнюю жизнь, страну, друзей и даже страстные мечты о карьере. Она решила, что ей этого хватит – тихого семейного счастья. Просто семьи. У неё, выросшей в приюте, этого никогда не было.
Лорду Уолришу с племянничками не удалось опорочить её в глазах королевской семьи. Они с Джоэлем сыграли свадьбу спустя год после их знакомства.
Астори верила, что её счастливая звезда наконец-то воссияла в полную силу.
Как оказывается впоследствии – напрасно.
Безоблачная семейная жизнь длится не более полутора лет: всё обрывает звонок, разрезавший ночную бархатную тишину ударом кинжала. Астори не хочет просыпаться. Но телефон звонит и звонит, кто-то топает за дверью, полоска света скользит по порогу, громкий шёпот расползается тревожными мурашками, и Астори открывает глаза. Что случилось? В дверь робко стучат, и появляется второй камердинер Его Величества (первый вместе с королём, его сёстрами и Джоэлем в поездке, навещают кузин, живущих на другой стороне земного шара). В неверном полусвете видны капельки пота на лысине. В руке – телефон, провод за ним тянется по коридору.
– Ваше Высочество… известие… срочное… Ваше Высочество…
Астори торопливо натягивает халат, запахивает его – да что ж произошло, раз её так срочно выдернули из постели посреди ночи – и берёт трубку. Взглядом и движением бровей спрашивает – в чём дело? Камердинер утирает платком лысину и глаза.
– Да. Да. Говорите.
Голос в трубке вещает строго и печально. Астори не понимает.
– Постойте… Что? Что вы… Нет, минуту… Нет…
Слова, фразы, предложения… Она белыми пальцами вцепляется в телефон, держит его на весу и пошатывается. Но не понимает. Всё ещё не понимает.
– Они… Когда это случилось? Где? Как?
Осознание – как ледяной душ. Как топором по черепу – наискось. Словно шилом проткнули живое бьющееся сердце. Астори мнёт халат и смотрит в одну точку. Чувствует на щеке жалостливый и растерянный взгляд камердинера.
– Да. Я поняла. Да. Всего доброго.
Она кладёт трубку, оборачивается к камердинеру, уже готовому рассыпаться в слезливых соболезнованиях, и говорит:
– Принц и принцесса спят?
– Да, Ваше Высочество. Я…
– Хорошо. Тела прибудут завтра вечером… Разбудите меня в шесть. Мне нужно будет сделать заявление до официальных похорон… Когда известие просочится в прессу, дайте мне знать. Идите.
Снова темнота. Она остаётся одна. Халат не греет, ладони и босые ноги мёрзнут. Астори согревает руки дыханием, стоит и думает. Думает до отупения. Пока может. И мысли вспарывают ей разум ударами скальпеля.
Час назад Джоэль, его бабушки и дедушка были убиты во время поездки по городу. Стрелок не найден. Предположительно виновны террористы северных провинций, давно точившие зубы на королевскую семью.
Астори больно думать.
Она ложится на холодный пол, свёртывается калачиком и моргает – потому что больше ничего не в силах сделать. Она не хочет понимать. Это было бы слишком несправедливо. Это же не может… не может… пожалуйста… это не может случиться с ней… с её детьми… пожалуйста, не надо… ну пожалуйста…
Астори обхватывает руками колени и плачет. Долго и тихо. Так, что болит горло. Она выплакивает всё, что жжёт ей голову и сердце, и легче всё равно не становится. В соседней комнате спят полугодовалые дети, Лу и Джо. Она не должна разбудить их.
Астори плачет, трётся затылком о пол. Ей надо написать речь. Две речи. Для заявления и для похорон. Нужно будет отвечать прессе… давать интервью… но всё завтра. Завтра.
Сегодня ей просто холодно. И она плачет.
========== 1.2 ==========
Астори знает, как опасно её положение. Она не регент, не монарх, никто – пусть Джей успел сделать её принцессой, но это ничего не значит: если корону получит лорд Уолриш – а он добивается этого всеми силами, – то она станет никем и ничем, её задвинут даже не на второй – на десятый план. Астори не может этого допустить. Она должна что-то сделать – но что и, главное, как? Заявить права на престол, которых… у неё, по большому счёту, нет? Вытянет ли она? Справится ли? Астори колеблется. Месяцы неопределённости обессиливают её, и так подкошенную похоронами и излишним вниманием со стороны прессы. А надо ещё заботиться о детях…
И в этот момент сообщает об уходе в отставку Фауш ди Мульниче, премьер-министр, видевший двух королей. Он двенадцать лет управлял страной, люди к нему привыкли и слушались его – но он устал. Власть выматывает.
Он был фактически единственным (не считая двух близких заокеанских подруг), кто поддерживал отчаявшуюся Астори. Фауш всегда питал к ней симпатию. Но он осторожен в проявлении своих тёплых чувств – иначе не продержался бы в политике около трёх десятилетий. Это хитрый лис. Он не советует Астори ни короноваться, ни признавать себя регентом, потому что хочет сохранить добрые отношения с лордом Уолришем, но позволяет ей выговориться прямо и откровенно и держит в секрете то, что слышал. Он думает прежде всего о стране. Стране, которая нуждается хоть в каком-нибудь монархе.
– Вы должны решиться.
Фауш сидит в кресле; около него на столе – кружка кофе и недокуренная сигара. Астори нервно ходит по комнате, заламывая пальцы, раздражённо и неловко оправляя прямую бордовую юбку. Она взвинчена. Должна решиться, должна – она знает это, а что толку?! Месяцами ей твердят одно и то же… должна решиться… а на что?
– Вы знаете, что трон не может долго пустовать… что малолетнему наследнику нужен регент… если это не сделаете вы, сделает кто-то другой…
Премьер-министр умолкает – пугается чересчур явного намёка. Астори дёргает щекой, не останавливая бессмысленного хождения от левого угла комнаты к правому и обратно:
– Я знаю! Но, господин Мульниче, чего вы хотите от меня? Лорд Уолриш держит Совет, и они никогда…
– Лорд Уолриш, – спокойно прерывает Фауш, – ничего не держит. Он влиятелен, да. Но не всесилен. Впрочем, решать вам и только вам. Ваше Высочество… Эглерту нужен король.
Король. Не королева.
Ей стоит… отречься от прав на престол? Объявить во всеуслышание, что она сдаётся, отходит в сторону – проходите и берите, кому не жалко, трон свободен!
Так… просто? Взять и отказаться от борьбы?
Астори поджимает губы. Она не думает, что этот путь – для неё.
Она уверена, что этот путь не для неё.
Но… что ей делать? Как справиться с этим – одной?
– Всё будет хорошо, Ваше Высочество, – утешает её Фауш, почти по-отечески похлопывая по спине. – Всё образуется.
Астори прячет горячий лоб в ладонях. Она не знает, как ей бороться с этим. Она просто не знает.
– У меня есть кандидат… он толковый малый, я знаю его… он работает у меня в штате: всё схватывает на лету и умеет держать толпу. Он далеко пойдёт. Уверен, на выборах он победит с большим перевесом. Всё будет хорошо, Ваше Высочество. Всё будет хорошо.
Астори уже ничего не слышит.
***
Ради Духов, почему Единый Мастер послал ей этого мальчика?
Астори стоит посреди комнаты: пиджак, рубашка, прямая тёмно-бежевая юбка – в цвет пиджака – такие же перчатки… За дверью шаги. Она сглатывает. Сейчас сюда должен войти он – Тадеуш Бартон, новый премьер-министр, которого она видела только с телеэкранов. Астори внимательно изучила всё, что могла о нём найти, и пришла к выводу, что Фауш был прав – господин Бартон правда умён и ловок той редкой политической ловкостью, которая свойственна великим дипломатам, полководцам и королям. Он знает, кому, что и как сказать, как завоевать и удержать доверие, какие приёмы пустить в ход, чтобы понравиться толпе; он умеет приспосабливаться и в то же время твёрдо держится своего курса.
Хорош? Даже слишком.
Астори волнуется. А если они не поладят? Если Бартон уже успел сговориться с Уолришем и его шайкой? А если…
В дверь стучат. Дверь открывают. В комнату входят пиджак, галстук и лакированные туфли – Астори не видит лица, она смотрит прямо перед собой, опустив руки, выпрямив спину, и старается ровно дышать. Первые мгновения – самые важные.
Взгляд фокусируется спустя четверть минуты, когда новоиспечённый премьер-министр откланивается и робко шагает вперёд, к ней: тёмные вьющиеся волосы, смешливая линия рта, щёлочки искрящихся зелёных глаз, акварельные размывы редких веснушек, улыбка и расползающиеся мелкой сетью весёлые морщинки… почти ребёнок, даром что старше её на четыре года. Кому она доверяет страну?
Это ещё не её страна. За неё нужно будет побороться.
А она уже решила бороться?
– Ваше Величество… – говорит он, порывается опуститься на колени, но Астори останавливает его дёрганым жестом, совсем не идущим к выбранной ею маске неприступной принцессы.
– Нет, пока ещё… я не… нет, просто… просто…
Как ей себя назвать? Как представиться? Госпожа Арвейн? Ваше Высочество? Астори не находит, что ответить, растерянно поджимает губы, силясь улыбнуться, и указывает на кресло.
– Садитесь.
Она держится прямо и нервно, он – заметно волнуется, немного заикается и часто тревожно улыбается, отчего паутинками расползаются морщинки и слегка двигаются уши. Но говорит господин Бартон умно и точно. Астори слушает, прикусывая язык от нетерпения. Она всё это знает: ей надо решиться, время подходит к концу, на следующей неделе – присяга… и премьер-министр присягнёт если не ей, то лорду Уолришу как ближайшему претенденту на трон. Астори ругается про себя. Только не Уолришу… если он наденет корону, ей и её детям – её маленьким, дорогим детям – житья не будет.
А значит, нужно… значит, нужно…
– Расстановка сил определится в ближайшие дни, и делать выбор надо как можно скорее. Лорд Уолриш пока набирает сторонников в Совете, но если поставить на эффект внезапности и пойти в лобовую атаку, мы сможем победить. Его светлость ждать не станет. Мы тоже не имеем права медлить.
Она поднимает взгляд: ей кажется, или премьер-министр её… поддерживает? Даёт понять, что однозначно на её стороне?
Астори всё ещё не уверена, может ли доверять ему. Да, Фауш за него ручался, но одного этого недостаточно. Она склоняет голову набок.
– Поторопитесь, Ваше Величество: решайтесь, иначе решат за вас.
Астори встречается с ним взглядом, стискивает зубы. Нет. Нет. Нет. Она никому не позволит за себя решать – ни за что.
– Я подумаю над вашими словами, господин Бартон. Ждите моего звонка.
Она звонит ему на следующий день – после бессонной ночи, десятка выпитых чашек кофе и часов хождения по спальне из угла в угол.
– Господин премьер-министр? Я принимаю ваше предложение.
Астори знает: никто и никогда не будет решать за неё. Она в силах сама выбирать, какой дорогой идти, и если Уолриш думает, будто уже победил – что ж, она покажет ему, как жестоко он ошибается. Она не забыла ни единого оскорбительного намёка, злобного шипения, унизительного взгляда, брошенного в её сторону. Да, она сирота, она нищая, чудом вознёсшаяся на вершину… но чтобы удержаться, потребуется нечто гораздо большее, чем чудо. И у Астори это есть. Она уверена.
Они в праве считать её никем. Она в праве победить их.
– Назначайте сроки коронации.
– Вы… вы хотите стать королевой?
Голос Бартона слегка вздрагивает – от радости? Она почти слышит, как он улыбается.
– Нет. – Пауза. Премьер-министр настороженно дышит в трубку. Астори откидывает волосы со лба и впивается ногтями в ладонь. – Я хочу стать королём.
========== 1.3 ==========
Подготовку к коронации и присяге невозможно держать в секрете: очень скоро об этом узнаёт Уолриш с его прихвостнями. Астори ждёт его появления и всё же оказывается не готовой к тому, что он ворвётся ураганом к ней в кабинет, сцапает за руку, подтащит к себе и, шипя, зашепчет что-то оскорбительное. Его пожелтевшие ногти впиваются Астори в локоть; ястребиный нос и острый подбородок мелькают перед глазами.
– Мерзавка, ты не можешь, не можешь этого сделать, тебе ясно? Ты никто. То, что Джоэль сделал тебя принцессой, ещё ничего не значит. Я уничтожу тебя, ты слышишь?
– Отпустите меня, отпу… отпустите! – Астори рвётся в сторону, резко высвобождает руку. – Я не понимаю, кто дал вам право так говорить со мной, ваша светлость?! Я не ваша служанка, я… я мать наследника престола… и будущая королева, как вам, должно быть, уже известно. Поэтому прошу вас…
По тонким губам Уолриша скользит злая усмешка.
– Почувствовала силу, да? Это ненадолго. Уж поверь мне. Я сотру тебя в порошок, ты даже оглянуться не успеешь… куда ты лезешь, дура? Никто в Совете тебя не поддержит… уж я позабочусь…
– Мне не нужна поддержка Совета, чтобы провести коронацию.
– А после? Что, справишься в одиночку?
Она поджимает губы, перебирая пальцами складки портьер. Только не отводить взгляд.
– Да.
Про себя она думает, что будет не одна: у неё есть Тадеуш. Голос Уолриша тем временем сочится ехидством:
– Неужели?
Астори хочется дать ему пощёчину и выставить его за дверь, но она сдерживается: расправляет плечи, глубоко вдыхает.
– Это не ваше дело.
– Значит, твоё? Думаешь, тебе всё дозволено, раз сумела родить принцу двух сосунков?
– Ваша светлость! – Она сдвигает брови; голос звякает гневом. – Подбирайте выражения, когда говорите о наследных принце и принцессе Эглерта.
Уолриш мерзко ухмыляется, отчего на душе неприятно сосёт. Словно наступила на гусеницу.
– А они точно – принц и принцесса? Может, ты нагуляла их да и подсунула наивному Джоэлю? Этот простофиля проглотил бы самую неумелую ложь… признайся, девочка, так ведь и было?
Астори опаляет волна ярости; она скрипит зубами, хватает Уолриша за рукав и выталкивает в дверь:
– Идите вон! Вон! Чтобы я вас больше не видела!
Он оборачивается на пороге; она не даёт ему заговорить, отвешивает пощёчину. Её трясёт от гнева, каскад тёмно-каштановых волос рассыпается по плечам, глаза горят.
– Клянусь чем угодно, Ваша светлость, наступит день, когда вы горько пожалеете о ваших словах! Я стану королевой – стану, хотите вы того или нет, и мне не нужна ничья помощь для того, чтобы получить мой трон! Убирайтесь!
Она нарочито громко хлопает дверью, оставляя его стоять в гостиной. Вздыхает. Её всю колотит. Делает шаг назад, ещё шаг – и падает в кресло, закрывает лицо руками.
Уолриш в чём-то прав. Помощь Совета нужна.
Остаётся надеяться, что премьер-министр не лгал, обещая ей поддержку хотя бы половины советников.
Начинается гонка, игра на опережение, лихорадочная вербовка союзников, налаживание контактов, проверка старых связей. Лорд Уолриш – грамотный и опасный противник. Тадеушу нет смысла об этом напоминать – Астори и сама знает. Она выигрывает первую партию – с господином Бартоном на пару – и проводит присягу. Всё официально: советники, лорды, крупные политики, пресса. Астори терзает рукав аккуратного бирюзового пиджака: руки под перчатками чешутся, туфли ей жмут, а юбка слишком узкая. Но что поделать… она выбрала для себя единый стиль, как советовал ей Тадеуш – строгий, деловой и легко узнаваемый. Она пришла, чтобы работать, и об этом должно говорить всё: от слов и поступков до одежды.
Всё проходит хорошо: разве что звучит старый гимн, прославляющий короля, разве что Тадеуш путает ногу, опускаясь на колени, да слегка сбивается во время клятвы: после слов «служить верой и правдой» добавляет зачем-то «до последнего вздоха». Досадная оплошность. Астори старается не сердиться – он сам смущён, быстро краснеет и почти неслышно ойкает, глядя ей в глаза снизу вверх. Он стоит на коленях, испрашивая её благословения.
Астори стаскивает перчатку, протягивает руку для поцелуя – и едва заметно вздрагивает, когда его губы скользят по обручальному кольцу.
Она до сих пор его не сняла.
Тадеуш встаёт, они жмут друг другу руки и оборачиваются к залу, улыбаясь. Пресса забрасывает их вопросами.
Астори чувствует на себе ненавидящий взгляд Уолриша, но не смотрит на него. Она знает: победа в сражении не означает победу в войне. Остаётся ещё коронация.
После присяги она и Тадеуш обсуждают детали в её кабинете. Действовать надо быстро. Спасение – только в скорости.
========== 1.4 ==========
– Кто из Святейших будет на коронации?
Тадеуш мнётся и отвечает не сразу. Астори поднимает взгляд от документов, откладывает ручку.
– Мы… мы ещё не получили от них официального заявления: ни согласия, ни… ни отказа. Ещё есть надежда, конечно, но…
– Надежда? – переспрашивает Астори. Ей хочется думать, что она ослышалась. – Надежда? Если Святейшие не прибудут, то курам на смех всю коронацию! Это будет скандал… Непомазанный монарх… неосвящённая корона… представляю, как будет ликовать Уолриш. Нет, этого нельзя допустить.
– Разумеется. – Уголки рта премьер-министра опускаются вниз. – Один из Святейших всегда короновал монарха Эглерта… и любой другой страны…
– А меня они, значит, не хотят?
Против воли прорывается горькая усмешка, скрывающая разочарование: неужели она даже для них, прямых ставленников Творца, всего-навсего безродная выскочка? Не хотят портить отношения с правящими домами планеты? Боятся, как бы их не оклеветали в газетах?
– Это низко, – произносит она вслух и берётся за ручку.
– Ваше Величество… – моляще протягивает Тадеуш.
– Если хотя бы один из Святейших не будет на коронации, я не стану никаким величеством. Меня просто не признают королевой. Господин Бартон, так нельзя. Они обязаны приехать, вам ясно?
Минута: скрещиваются взгляды, и что-то сверкает в тёмно-карих глазах Астори, когда она склоняет голову и смотрит – что-то такое, что заставляет Тадеуша кивнуть.
– Значит, они приедут. Я не знаю, как мы это сделаем, но мы это сделаем. Отправьте послов. Упрашивайте. Договаривайтесь. Я напишу письмо, если понадобится. Мы должны их уломать.
И они уламывают. Приезжает Святейшая; едва глядит на Астори при встрече и милостиво позволяет поцеловать подол её одеяния. Уолриш бесится, Астори сдерживает ликование. Победа близка.
Почти всё готово, осталось только выбрать место. Астори хочет короноваться непременно в Таффийской намине, храме, в котором принимали царствование поколения эглертианских королей. Она не собирается ни на шаг отступать от традиций. Пусть видят: она законный монарх, такой же, как все, она чтит традиции. Другой вопрос – имеет ли она право их чтить?
Тадеуш оказывает ей постоянную поддержку, и Астори сама не понимает, насколько она ему благодарна. Нет времени и сил подумать. Она просто принимает его помощь, нянчит детей, подписывает документы и считает дни до коронации. Только бы не сорвалось. Только бы…
Наступает долгожданная дата. Над Эглертом хмурый полдень; в намине тихо, горят свечи и где-то капает вода. Присутствующих немного, все – первые люди королевства. Астори различает в полумраке Тадеуша – он сцепил руки, выпрямился, явно напряжён и не сводит с неё глаз. На возвышении – трон. Рядом стоит Святейшая.
Впервые за тысячелетнюю историю Эглерта на коронации монарха раздаётся «Преклони колени, дочь моя». Шуршит пышное платье (по традиции, старомодный покрой), звенят драгоценности, и Астори опускается на колени у ступенек трона. Гулко звучат слова древней клятвы, которую произносит она – и не она.
– Во имя Единого Мастера, благословляю тебя на царствование.
Корона тяжело опускается на виски, давит на голову, сминает волосы. Астори поднимается. Оборачивается, смотрит сквозь, вдаль, никого не видя. Спина ровная. Дрожат только ресницы.
– Да здравствует королева!
Раздаётся гимн, его подхватывают стоящие люди; Астори ясно различает звонкий голос Тадеуша.
Вспоминает их разговор – краем сознания.
«Вы советуете мне короноваться?» – «Я вам ничего не советую» – «Но если… если я всё же решусь… Что вы скажете?». Молчание. Улыбка. «Да здравствует королева».
Да здравствует королева. Именно.
Она садится на трон – трон короля, а не королевы. Всё ещё никого не видит, чувствует лишь корону на голове – и опьяняющую пустоту победы внутри.
Потом следует речь. Астори готовит её три дня подряд вместе с Тадеушем – они видятся почти ежедневно и часто созваниваются. Он сам предложил ей помощь. Астори знает, как важно первое обращение к народу и означение своей позиции. Её не слишком жалуют. Не теперь. Быть может, когда-то она и нравилась – как миловидная жена принца Джоэля и мать его детей – но как королева, самовольно занявшая престол… нет. К тому же Уолриш хорошо постарался, подёргал за нужные ниточки в прессе.
К выступлению Астори готовится тщательно: поднимается чуть свет, долго ходит босиком по спальне, взглядывая в окно, застёгивает рубашку, подтягивает рукава пиджака, попутно повторяя речь, сжимает в кулаки руки в перчатках и останавливается у зеркала. Протягивает руку – в неё вкладывают папку с текстом. На голову опускается корона.
Сегодня или никогда.
Ей предстоит читать речь с балкона перед многолюдной толпой и сотнями телекамер. Тадеуш, то и дело посматривая на часы, ждёт её в коридоре, радостно кивает, кланяется и опускается на колени. Астори торопит его: без поцелуя руки, потом, времени нет. Разговор на ходу, только цокают каблуки по плитам:
– Волнуетесь?
– Немного. А вы?..
– Я тоже… за вас. Но всё должно пройти хорошо. Мы подготовились.
– Я надеюсь на это.
Двери на балкон, охранники, камердинеры; Астори останавливается. Сглатывает. Тадеуш замечает, как она нервничает. Шепчет:
– Вы справитесь. Я уверен в этом. Просто говорите, и… всё получится. Обязательно.
Астори едва находит в себе силы кивнуть. У неё холодеет спина, и корона больно сдавливает виски. Ей страшно. Очень.
Она выжидает минуту. Две. Никто не шевелится. Наконец Тадеуш слегка наклоняется к плечу, всё ещё выдерживая приличествующую дистанцию, выдыхает:
– Вы готовы?
Астори хочется ответить «нет». Она перебарывает себя, прижимает к груди папку.
– Да. Открывайте дверь.
Словно посторонняя сила выбрасывает её в чужеродное пространство такого знакомого балкона. День дышит промозглым сентябрьским туманом. Наверху – небо в тучах. Внизу – площадь, запруженная народом. За спиной трубят герольды, и усиленное микрофонами эхо на долю секунды перекрывает гул толпы. Астори кладёт папку на подставку, откидывает голову и расправляет плечи. Пальцы до боли вцепились в бесчувственное дерево: она держится, просто чтобы не упасть. Мгновение – вдох. И она говорит.
Слова перекатываются в ушах, она почти не слышит себя, но отточено и внятно произносит свою речь – от начала до конца. Заканчивает. Отходит – спина прямая, взгляд прямой, губы сжаты в прямую линию – и ждёт, пока дозвучит гимн и можно будет уйти. Она смотрит вниз и не видит лиц, не разбирает слов гимна и думает лишь об одном: это уже – победа?
Или опять – всего лишь новый раунд?
По выражению глаз Тадеуша, встречающего её внутри, она понимает: победа. Облегчённо и почти бездумно отдаёт ему папку. Она так устала, о Мастер… так устала…
Ей хочется пригласить его на чашку чая. В самом деле, если бы не он и не его деятельная неизменная поддержка, ничего бы не получилось. Астори понимает это и чувствует прилив горячей благодарности. Он сделал для неё так много… для неё – почти незнакомой ему матери-одиночки, оставшейся без поддержки в чужой стране. Зачем?
Она перехватывает взгляд Тадеуша, улыбается – в ответ искрятся зелёные глаза, и в их уголках быстро расползается паутинка.
В кабинете их ждёт сюрприз. Уолриш с племянниками. Губы всех троих кривит усмешка, и Астори сердцем чувствует недоброе.
Пришли омрачить ей праздник. Как же иначе.
Астори спиной чувствует присутствие Тадеуша, и становится как-то спокойнее. Не выдать себя. Не выдать. Ни один мускул на лице не вздрагивает, когда Уолриш подходит ближе, только потеют ладони в перчатках. Её выворачивает от одного его вида. Тошнит от его походки, голоса, движений… Она ненавидит его. Всей душой.
Она никогда не забудет того, что он сказал о ней и её детях. Никогда.
Астори пообещала ему тогда, что он пожалеет, и сейчас ей жутко интересно – жалеет ли он? Чувствует ли, что он проиграл, а она – выиграла?
Ей хочется, чтобы он жалел. Ей нужна полная победа – над ним. Она достаточно от него натерпелась.
– Ваша светлость? – говорит она, вслушиваясь в свой голос. Не дрожит. Уже хорошо. – Пришли меня поздравить?
Уолриш приближается. За ним как тени – племянник с племянницей.
– Торжествуй, пока можешь, девочка. Тебе осталось недолго.
Правая бровь слегка изгибается.
– Неужели?
Астори в более выгодном положении, чем Уолриш, и она это осознаёт, а он – нет. Слишком ослеплён яростью, которую напрасно пытается скрыть. Астори видит её – и это придаёт ей уверенность в себе.
Как и плотно сидящая на голове корона.
Как и Тадеуш, стоящий сзади, но не произносящий ни слова.
Уолриш словно не замечает премьер-министра: шагает вперёд, задыхаясь, выпаливает:
– Ты!.. Не думай, будто у тебя всё получилось – нет! Я… Я перекрою тебе кислород. Я выброшу тебя из Серебряного Дворца, ты и моргнуть не посмеешь… Да кто ты вообще такая? У тебя нет никаких прав на престол!
Теперь изгибается и левая бровь. Астори покачивает головой.
– Возможно. Но я всё же королева, а вы – мой подданный. И потому – я не слышу в вашем голосе должного почтения. Вы позволили себе оскорбить меня. На колени, лорд Уолриш.
Он думает, что ослышался. Чтобы не оставалось сомнений, Астори указывает глазами – вниз.
– На колени. Вы, кажется, забыли, с кем говорите. Перед вами – Её Величество королева Эглерта, и я никому не позволю разговаривать со мной в таком тоне. Вам ясно?
Она скользит взглядом по племяннику с племянницей.
– Это касается всех. – Астори смотрит в глаза Уолришу и наслаждается беснующимися в них яростью пополам с бессилием. – На колени.
И припечатывает:
– Сейчас же.
У них уходит меньше минуты на то, чтобы осознать и принять: не подчиниться – невозможно. Они словно впервые замечают премьер-министра. Он всё видел и слышал. Не стоит добавлять новых сплетен.
Лорд с племянником опускаются на колени. Племянница застывает в реверансе. Астори смотрит поверх их голов и слегка улыбается – Тадеуш видит, как расслабляются её плечи.
– Так-то лучше. – Она проходит мимо, не оборачиваясь, и бросает через плечо:
– Господин премьер-министр, вам чай или кофе?
========== 1.5 ==========
Тадеуш не верит своим ушам. Моргает; с лица сползает мальчишечья улыбка, он выпрямляется в кресле и нервно впивается пальцами в колени.
– Вы хотите… что?
– Войти в Совет, – спокойно повторяет Астори. – Вас это удивляет?
– Признаться, да… очень. – Тадеуш оттягивает воротник. Ему откровенно не по себе. – Скажите, вы… вы точно…
– Определённо.
Астори встряхивает головой. Она долго и тщательно думала об этом, взвесила все «за» и «против» и пришла к окончательному и бесповоротному решению. Она хочет этого. Точка. Хочет и всё.
