Текст книги "Сквозь тернии (СИ)"

Автор книги: Энена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Она покусывала губы и думала. Что делать теперь с этой женщиной? Вряд ли можно будет перевезти в таком состоянии, а перевезти необходимо, причём в самое ближайшее время. Может, на Акроснахе? Астори размышляла о будущем и не разрешала себе заглянуть в прошедшее и опять окунуться в ужас, режущий жилы первобытный страх, когда нечем дышать, глаза сами закрываются, а перед тобой умирает невинная женщина – одна из тех, которую ты поклялась защищать.

Астори знала: стоит ей только раз вспомнить об этом – и она не выдержит, сорвётся. Нельзя допустить такого. Сухие слёзы жгли её сердце и глаза – как жаль, что она не может плакать.

Нервы расшатались: её всю трясло, словно при ознобе. Астори бросила взгляд на свои перемазанные в крови, с подтёками от грязной воды руки, и подумала, что они вот-вот отвалятся. Ну и к чёрту. Она расстегнула сумочку, вынула фляжку с разбавленным ториком и глотнула – чтобы не сойти с ума, чтобы не подохнуть здесь. Напиток опалил горло, она закашлялась.

Сейчас меня стошнит, подумала Астори. Сейчас меня стошнит, и я не вынесу.

Тишина давила ей на уши, она готова была вскочить, исступлённо закричать, взвизгнуть, только чтобы разорвать это мёртвое молчание. Хватит. Пожалуйста, пожалуйста, хватит.

– Какая встреча.

Она машинально схватила пистолет, обернулась и направила его в тёмные смеющиеся глаза – отчуждённо и безучастно, словно всё это происходило не с ней. Вэриан опёрся одной ногой на камень, когда-то придерживавший дверь, и, наклонившись к Астори, улыбался.

Не об этом она просила. О чём угодно, только не об этом.

– Уйди. Я прошу тебя, уйди.

– Просишь? – Он выгнул бровь. – Я польщён оказанной мне честью…

У неё не было сил злиться или вступать в их обычные едкие словесные перепалки – потом, завтра, через неделю, но не теперь. Астори чувствовала себя полностью выпотрошенной, пустой, как выпитая бутылка. «Дольфнер» оттягивал ладонь.

– Ещё шаг – и я выстрелю.

– Правда? – Вэриан выпрямился и свёл руки за спиной. – Любопытное выйдет зрелище.

Он спокойно прохаживался, будто не замечая, что она держит его на мушке. Казалось, Вэриана всё это очень забавляло.

– Если ты так хочешь, то пожалуйста. – Он остановился, лукаво посверкивая глазами. – Стреляй. Целься прямо сюда, девочка моя, прямо в сердце. Это ведь совсем не трудно, даже приятно – убить. Ты уже убивала, правда? Правда?

Она промолчала, и его взгляд стал жёстким, как у змеи.

– Давай, девочка. Ну же… – Вэриан шагнул вперёд. – Ну же, смелее! Целься в сердце!

Астори выстрелила не моргнув. Трижды. Её отбросило назад, что-то тяжело отдалось в руку, ударило в глаза и нос. Вэриан исчез. Она стояла, пошатываясь, и чувствовала: бремя тишины пропало. Мир обрёл звуки.

Перепуганная Мелли выбежала из подъезда, и Астори прижалась к ней, успокаивая и успокаиваясь. Всё будет хорошо. Несомненно. Жадно вдыхая душный, пропитанный пылью август, Астори поклялась себе: война однажды кончится, и её дети будут жить в мире и никогда не узнают голода и страха, и им никогда не придётся вести за собой армии и вступать в схватку не на жизнь, а на смерть. Не для того она воевала.

Без сомнения, её дети будут счастливы.

Астори вспомнила тот день в одно мгновение и взглянула на Вэриана, сидевшего нога на ногу напротив неё. Жалела ли она о своей выходке? Ни капли. Хотелось ли ей пристрелить Вэриана сейчас? О да, она с удовольствием всадила бы в него с десяток пуль. Он заслужил.

Он подарил ей ребёнка и он же убил его.

– Что это? – внезапно спросил он, сощурившись – в гагатовых зрачках мелькнула неприязнь. Астори проследила за его взглядом и увидела тонкое обручальное кольцо на своём пальце. Она приподняла руку, чтобы Вэриану лучше было видно.

– Это напоминание о том, что я связана узами, порвать которые ты не в состоянии.

– Кому нужно об этом напоминать – мне или тебе?

Астори смотрела на Вэриана и чётко, необычайно ясно сознавала: она терпеть его не может. Он смеётся и издевается, нарочито небрежно произносит ранящие её слова, в то время как… Астори мутило от звука его голоса, потому что ей казалось – у её девочки был бы такой же, бархатный и слегка надменный.

– Как же я тебя ненавижу… – произнесла она. От глухой тоски и скорби, против воли зазвучавшей в её тоне, Вэриан подобрался, неуловимо изменился в лице и подался вперёд.

– Что-то случилось?

Астори сжала губы. Как бы ей хотелось закричать, швырнуть правду ему в лицо, уязвить его, уколоть, чтобы он почувствовал ту же нечеловеческую, рвущую плоть на части боль, которая терзала её долгие месяцы, как бы ей хотелось заставить его страдать и мучиться так же сильно, как мучилась она в тот страшный день! Но она не сделает этого. Вэриан никогда не узнаёт о том, что потерял.

– Пошёл к чёрту, – сказала и поднялась, направившись к двери. Он привычно хмыкнул ей в спину.

– Как же ты собираешься выйти отсюда?

– Не твоё дело.

Она остановилась перед дверью, размяла шею и хрустнула пальцами, готовясь к борьбе. Энергия Вэриана сплотилась вокруг неё облаком, мешая нормально дышать. Он ещё пожалеет, что встал у неё на пути.

Астори стиснула зубы, позволяя силе, спавшей у неё на сердце свернувшимся в клубок драконом, расправить крылья, пронзить каждую клетку тёплым золотистым сиянием, раскатиться душной волной. Вэриан удобнее устроился на стуле, и ртуть заколебалась, дробью отдаваясь в перепонках. Она обволакивала, заманивала, окутывала прочным коконом – исподволь, как всегда делал Вэриан. Астори пошатнулась, но удержалась на ногах.

Медленно – каждый жест давался ей с трудом – она подняла напряжённые руки, на которых яснее обозначились тонкие голубые жилки. Сила бесновалась на кончиках волос, соскакивала искрами с пальцев. Стены камеры задрожали: отливающая потусторонним блеском плёнка ртути мешалась с шипящим расплавленным золотом. Мир дребезжал и ломался под натиском двух противоположных сил: тепла и холода, смерти и жизни.

– Ты обрушишь Опал, но не выйдешь, – проронил Вэриан. Астори почти зарычала:

– Заткнись!

Она вдохнула режущий глотку воздух и выплеснулась в последний, отчаянный удар. Занавесь ртути треснула и рассыпалась, как сломанное стекло – Вэриан почти подпрыгнул от неожиданности и силы, с которой Астори пробила энергетическую пелену.

Она выпрямилась, дрожа и поправляя выбившиеся волосы. Стражники изумлённо хлопали глазами.

– Всего хорошего.

– Я знаю, где тебя найти, – донеслось ей вслед.

Астори вернулась домой в этот же день – ни секунды дольше не хотела оставаться в том месте, где чувствовалась ледяная сила Вэриана. Дома было хорошо, дома она ощущала себя в безопасности: там двойняшки, Джей и работа. Вся её жизнь.

Муж встретил её мягким поцелуем в щёку, дети повисли на руках, беспечно галдя. Астори улыбалась. Какие же они замечательные, и как ей с ними повезло.

Они поздно поужинали вдвоём с Джеем – малыши уже отправились в свою комнату. Астори ела неторопливо, раздумывая над делами, которые предстоит сделать завтра, а Джей листал свежий выпуск газеты – он не слишком их любил, но почитывал время от времени, чтобы быть в курсе того, где и как появляется Астори. Сама она рассказывала ему далеко не о всех политических дрязгах, в которых участвовала, чтобы не тревожить его лишний раз.

– Ох, я так устал, – вздохнул он наконец и отложил сложенную вчетверо газету. Астори поднялась, встала позади него, нежно взъероша волосы.

– Как детки себя вели?

– Проказничали, разве ты их не знаешь? – Он поймал её руку, лежащую на его плече, и с улыбкой поцеловал.

– Хочешь сказать – проказничала Лу, а Джо сидел в уголке?

– Ну да.

Она опустила подбородок на его голову, позволив Джею играть её тёмно-каштановыми прядями, и помассировала ему плечи.

– Пойду уложу их, а потом… задержусь в кабинете, хочу с кое-какими бумагами разобраться.

– Хорошо, дорогая.

Астори чмокнула его на прощание и направилась в детскую. Дверь была не заперта; она оперлась на косяк и окинула взглядом комнату: Джоэль, лёжа на полу, разглядывал книжку с картинками, Луана чертила в воздухе золотистые узоры. Её драгоценные малыши.

– Пора спать, мои сладкие.

– Мама! – захныкала Лу. – Ну чуть-чуть, ну капельку… Мы не хотим!

Она хитро подмигнула, а потом внезапно подхватила их обоих на руки и повалилась на кровать. Спальня наполнилась визгом и хохотом.

– Ещё как хотите, искорки! Давайте-давайте, я почитаю вам на ночь.

Последняя фраза заставила двойняшек в корне изменить своё поведение и засобираться в кровать. Мама читает – это здорово! Они любили слушать её мягкий, убаюкивающий голос, любили, когда она зарывалась пальцами им в волосы или почёсывала спину и уши, любили дремать, положа голову ей на колени. Их мама – самая лучшая, потому что никто не умеет читать, как она, и петь колыбельные, как она, и никто так весело не играет в пиратов и разбойников, и уж конечно никто на всём свете не скачет на лошади ловчее, чем мама.

Через пятнадцать минут двойняшки зевали и тёрли голубые глаза, изо всех сил борясь со сном. Ликующая Астори переодела их и уложила в кроватки, укрыв одеяльцем.

– Спите, мои сладкие. – Она дотронулась губами до их лобиков.

– Мам, ты же возьмёшь нас в Эклипс, да? – сонно протянула Луана. – И научишь меня брать барьер?

– Конечно. А теперь баю-бай.

Она уже приоткрыла дверь, как услышала серьёзный голосок Джо:

– Не уходи.

– В чём дело, мамин? – тут же очутилась у его кровати Астори. – Болит?

– Нет, мне… страшно. Не уходи.

Она с улыбкой погладила его.

– Чего ты боишься?

Джоэль указал в дальний тёмный угол за шкафом, куда не падал серебристый лунный свет – там царил вязкий мрак. Астори взглянула туда и всё поняла. Ей и самой было знакомо чувство липкого гложущего страха перед чудовищами, только сын боялся вымышленных монстров внешнего мира, а она – вполне реальных, обитавших в её душе и…

И душе Вэриана.

– Я с тобой. Мама всегда с тобой. Хочешь, я посижу, пока ты не заснёшь?

– Да, мамочка…

Спустя полчаса Астори вышла, зевая, и, даже не заглянув в спальню – всё равно там потушен свет – скользнула в небольшой, но уютный и, главное, её собственный кабинет. Достала из буфета бутылочку виноградного сока и опустилась в кресло, с наслаждением вытягивая ноги и распрямляя спину. Она порядком замоталась сегодня.

Стоп. Астори застыла, мигом насторожившись – он здесь. Ну что у него за омерзительная привычка – вечно подкрадываться сзади?

– Садись, – обречённо выдохнула она. Сил на споры не было совсем.

Вэриан змеёй прополз мимо, оставляя едва заметный аромат мускатного шалфея, устроился в кресле напротив. Астори смотрела на него и не могла отвести взгляд – ей неумолимо чудилось, что её девочка двигалась бы с такой же ленивой, небрежной грацией, как он.

Её девочка… Её ещё одна вечная незаживающая рана. Воспоминания нахлынули грозным ревущим океаном, и Астори не могла сопротивляться им.

Она почувствовал в себе изменения намного раньше, чем её смутные догадки подтвердили врачи, а до них – тест. Такие перемены ощущает любая женщина, когда внутри неё зарождается новая жизнь; незаметные для окружающих, она вполне ощутимы для будущей матери, а если она обладает волшебными способностями – то вдвойне. И Астори чувствовала эти изменения необыкновенно ясно.

Её энергия беспокойно бродила, временами ударяя в голову, и маленький очаг неведомой, но в то же время – болезненно-знакомой силы день ото дня становился всё сильней. Потом началась и тошнота, и смена предпочтений в еде, и прочее, и прочее, настолько набившее оскомину и так хорошо известное, что сомневаться уже не приходилось – она беременна. Не от Джея.

Астори сверила сроки и застонала – кошмар, какой кошмар! Ну естественно, всё произошло на том отпуске, чёрт его дери! Если бы она тогда не повела себя так оплошно… Впрочем, что толку плакать над пролитым молоком, ничего не изменишь. Нужно работать с тем, что есть.

Джею она об этом не сказала: просто не хватило духа разрушить его счастье, признаться, что обманула его. Он не заслужил этого. Да, она солжёт, как бы ни было противно, оставив его в блаженном неведении и никогда, никогда не простит себе той ночи на белом берегу. До самой смерти не простит. Астори знала, что это не может служить оправданием, и не пыталась себя оправдать. Но что сделано – то сделано. Надо двигаться вперёд.

Беременность протекала гладко – так твердили доктора, у которых Астори регулярно обследовалась – но она ощущала, что что-то не так, ощущала не столько как мать, сколько как энергетически одарённый человек, в организме которого шла отчаянная борьба двух сил. Золото и ртуть. Снова. Её девочка – Астори была убеждена, что это будет девочка – медленно, невыносимо медленно, но неотвратимо погибала.

Такие противоположные друг другу по своей природе энергии просто не смогут ужиться.

Всё хорошо, твердили ей близкие, но Астори давно в это не верила. Ничего не хорошо, вот ни капли! Её малютка, её малышка, которую она носит под сердцем, умирает – а она не может этому помешать! Будь проклят Вэриан с его силой! Будь проклят отпуск!

В день, когда обрушился мир, она вновь посетила врача. Никакой опасности развитию плода нет, сказал он, и дальше Астори слушала уже вполуха – что-то о диете или анализах – как вдруг в животе толкнулось. Она замерла. Нет, нет… Это было не приятное шевеление, от которого тянет улыбнуться и в волнении пощупать – не показалось ли? Астори знала – дело в другом.

Всё кончено.

– Не надо, доктор. Моей девочки больше нет.

Она вышла, оставив за спиной ошеломлённого врача. Всё кончено – слова пеплом оседали на языке, она без конца повторяла их, словно желая испить до конца эту муку, всей тяжести которой ещё не сознавала – потеря оглушила её. Всё кончено. Кончено. На Астори нашло какое-то отупение: она брела, как робот, спотыкаясь, опираясь на стены и помертвелыми губами шепча: «Всё кончено».

Как она пересекла город и оказалась во дворце, Астори не помнила; мозг сверлили две неотвязные мысли: «Всё кончено» и «Домой, к папе». Дом всё исправит. Папа всё исправит, папа там, с Джеем и дядей. Он поможет.

– О дорогая, что с тобой?

Это Джей. Дядя всегда звал её «милая», а папа – «моё солнышко». Только не Джей, нет. Она не сможет объяснить ему всё сейчас.

Астори подняла взгляд, увидела его встревоженные голубые глаза и впервые поняла, что произошло. Она прислонилась головой к стене, закусила губу и сжалась в ожидании удара. И удар пришёл. Боль взорвалась в груди шрапнелью, мелкими осколками пронзая сердце, вспарывая вены, лопая лёгкие – дикая, ревущая боль, выжигающая внутренности, сводящая с ума.

– Моей девочки больше нет, – сказала Астори.

У неё не было сил даже плакать.

Она заметила, что уже с минуту смотрит в темноту, и взглянула на Вэриана: тот наблюдал за ней, как врач наблюдает за больным, и, казалось, легко читал у Астори в душе. Как он сказал тогда? «Я читаю не только на лице, но и на сердце». Чушь. Ничего подобного.

– Тебе надо выпить, – твёрдо произнёс он, не сводя с неё непроницаемых металлических глаз.

– Ну уж нет, – встрепенулась Астори. Она чувствовала: стоит только начать – и в памяти воскреснут страшные, разрывающие душу воспоминания, и она будет пить и пить, чтобы забыться, и в конце концов сопьётся. Эти мысли Вэриан совершенно точно прочёл.

– Пить тоже надо уметь, девочка. Я помогу.

– Ты? – Её губы сами собой дёрнулись. – Не думала, что…

Она запнулась. Как-то сложно, непривычно было представить охмелевшего Вэриана, бутылками лакающего торик или сливовое вино. Один-два бокала – это ничего, это ещё куда ни шло, но… Астори поняла: она боится. Если Вэриан опьянеет, она не справится с ним.

– Нет, всё-таки не надо.

Она поднялась и пересела в креслице напротив низенького трюмо: распустила дрожащими руками волосы, достала расчёску. Вэриан тенью встал позади.

– Пожалуй, я повторю свой вопрос.

Сердце Астори лихорадочно забилось, и она приготовилась защищаться, потому что единственным вопросом, который Вэриан мог повторить, для неё был: «Ты уйдёшь со мной?»

– Что случилось?

Она выдохнула и ответила бездумно:

– Ты случился.

– Нет, так не пойдёт. – Он опустился на колени у её ног. – Честно, девочка моя. Честно. В чём дело?

Она посмотрела на него и задрожала – нет, это выше её сил. Пусть знает.

– Я потеряла ребёнка.

Вэриан напрягся; его взгляд скользнул по её животу, и он бережно дотронулся до него руками.

– Это был… мой ребёнок?

– Твой!.. – Ей хотелось рассмеяться, хотя грудь рвали спазмы. – Нет, Вэриан, это было следствие моей ошибки, моей слабости. Он никогда бы не был твоим. Он… она. Это была она.

Вэриан неотрывно смотрел на неё, и Астори с новой силой ощущала свою тяжёлую, горькую утрату. «Дай мне забыть, – взмолилась она. – Ради всего, дай мне забыть, или я не выдержу».

– Поплачь, Астори, – серьёзно сказал он. – Поплачь.

Она попыталась ответить, колко откликнуться, фыркнуть, сделать что угодно, лишь бы не выдать охватившего её отчаяния, но не смогла. Астори уронила голову на скрещенные на столике руки и зарыдала – безудержно, истошно, до сорванного голоса и нехватки воздуха, до собственной глухоты. Слёзы, не пролитые в тот жуткий день, слепили её. «Дай мне забыть. Я умру, я не выдержу».

– Моя единственная… – хрипло произнёс Вэриан, поглаживающий Астори по плечам. – Моя девочка… Как же ты…

Он умолк; Астори сглотнула, вытерла лицо трясущимися пальцами, дотронулась до солёных губ. Вэриан взял гребень и поднял сжатый в ладони поток её тёмно-каштановых кудрей с золотыми и серебряными нитями – первые были дарованы природой, вторые вплела в волосы война.

– Расскажи мне о ней, – попросил он и принялся расчёсывать её, как ребёнка. Астори прикрыла глаза. Да, да, вот что ей надо – говорить о её малышке, и самые близкие люди просили её об этом, и Джей просил, но ведь она не могла рассказать ему всего, не могла рассказать, какой видела свою девочку, и потому лгала или отмалчивалась, и ей не становилось легче. А Вэриану Астори могла сказать. Он бы понял.

– Высокая… – тихо ответила она, жмурясь. – Но не долговязая. Очень грациозная, она ходит, будто плывёт или танцует. Она замечательно ездит на лошади. У неё тёмные волосы – как у тебя, но только мягкие… И глаза у неё тоже твои.

– А мне кажется, твои, – хмыкнул он и склонился. – Большие, цвета передержанного торика, с золотыми крапинками.

Астори откинулась на спинку кресла и позволила себе улыбнуться.

– Но у меня совсем не такие глаза! Они тёмно-карие и без всяких крапинок!

– О девочка… Если бы ты видела их так, как вижу я… Ты заметила бы, как сверкает в них золото на свету. Но продолжай.

Она вздохнула.

– Мы бы вместе катались на лодке по озеру, и она бы смеялась, пытаясь достать рыбок, а я бы ругала её – в шутку, конечно… И научила бы колдовать, и… О, Вэриан! Какой бы колдуньей она стала! Я назвала бы её Ида.

Уголки его рта поползли вверх.

– Ида?

– Да. «Приносящая счастье».

Они помолчали: оба вспомнили, что так звали Астори в одной из её прошлых жизней, и счастья ей это имя не принесло.

Вэриан отложил расчёску, ткнулся губами в пахнущий манго затылок Астори и почувствовал, как она подобралась, точно натянутая струна. Он сделал неверный шаг, и перемирие окончилось.

– Уходи. – В голосе зазвенела стальной тон её отца. – Сейчас же уходи. И забудь о том, что было – это никогда не повторится.

Астори сжала губы, смотря прямо перед собой, до тех пор, пока Вэриан не растворился облачком дыма. Тогда она расправила плечи и встала, всё ещё подрагивая. Не дай ей забыть. Она выдержит, она всегда выдерживала, но если забудет хоть на миг, если опять проявит слабость, то всё начнётся сначала.

Её дети будут счастливы. Она умирала ради этого.

Астори щелчком пальцев зажгла свечу и сложила руки. Она помолится за всех них: за себя, за Вэриана и за маленькую черноволосую девочку с золотистыми глазами.

Чтобы и в далёком чужом мире мёртвых она была счастлива.